Глава 11. Береста

Глава 11:
Береста

Лес за городком Киев на Днепре, середина весны 626 года; море напротив Фракии, то же время.

Лютик сидел у оконца, разбирая письмо от дядьки. Тот писал римскими буквами, произвольно передавая ими словенскую речь. Лютик и греческие буквы знал, но римские были привычнее. Родичи не все были грамотными, писали скупо, на лютой смеси греческих и латинских букв, один кусок бересты едва исписывали, а вот Лютик, бывало, и три куска бересты испишет, и всё ему недостаточно.
Письмо меж тем было неприятным. Кончались весёлые деньки Лютика, его спокойное вольное житьё среди древлян.
Он любил тишину и одиночество, с удовольствием мастерил составные луки, к тяжёлому кузнечному труду его не привлекали – телосложение у паренька было очень худощавое. А в этой избушке в глухом лесу он и в работе преуспевал, и охотился удачно на некрупного зверя, а более всего нравилось ему смотреть на светловолосых древлянских девушек.
Среди населявших Киев на Днепре словен немало было потомков галлов – те были русоволосыми, были и потомки сарматов – среди них тоже светловолосых хватало, но древляне были уникальны. Их дети рождались с волосами цвета светлого серебра, и с возрастом наливались жёлтым медовым цветом, так, что напоминали непоседливые одуванчики. У взрослых волосы несколько темнели, но всё равно древляне были намного светлее словен.
Лютик уже два года жил рядом с древлянами, дружил с их детьми, и древлянские девочки упорно не желали убегать из его головы.
Но вот это письмо напрочь перечеркивало его мечты о грядущих совместных купаниях и посиделках на ночном лугу у костра.
Дядька Боромир писал, что воевода пообещал хазарам дать проводников в лес за Днепром, и их мастерская по производству луков неминуемо будет обнаружена. Посему дядька велел все заготовки спрятать в схороне, готовые луки раздать древлянам, а в избушке должны остаться только шкуры, и охотничий припас.
Самому Лютику дядька велел возвращаться в Киев, пока большой обоз не тронулся в путь.
Лютик не любил киевских парней – те были слишком простоваты и грубы, постоянно делились на концы, которые сходились в шумных стеношных боях.
Стеношные бои были главной страстью словен, и они часто по поводу и без повода их устраивали, к великой радости воеводы.
Для словен стенка была и подготовкой к настоящим битвам, и развлечением, и способом согреться в холодный день. Бить разрешалось только от пояса до воротника рубахи, только кулаком без зажатых предметов, за волосы и рукава дергать запрещалось. Основной задачей было прорвать строй противника, и удержать свой.
В настоящих боях бились только взрослые парни, а детишки играли в похожие игры с разрыванием строя и пленением, только без ударов, и под песенки. Играли в «бояр и молодых», с одинаковым азартом и мальчишки, и девочки.

А вот Лютик стеношных боёв не любил, из-за хилого телосложения всегда стоял сбоку, хоть и не самым крайним, благодаря достаточному росту. А вот попасть в центр, где стояли «надёжи-бойцы», для него было мечтой несбыточной. Тех ударов, что там сыпались, ему бы вполне хватило, чтобы враз отправиться к навьям.

Он посмотрел на бересту – свежая, этой весны. Значит, где-то в лесу у реки ещё одна роща определена на сожжение. Сейчас работники сняли широкие кольца бересты со стволов, теперь берёзы засохнут, через пять лет высохнут окончательно, и лес можно будет палить. Деревья сгорят, зола удобрит землю, на которой выгорят все сорняки и вредители. Снова пойдут урожаи «сам сто», и ещё несколько семей перейдут дальше вверх по реке. Поляна превратится в поле, которое ещё некоторое время будет давать неплохие урожаи, а потом нужно будет палить другой участок леса, и уходить ещё далее вдоль русла реки. Местные словене так и называют себя полянами, в противоположность живущим среди древ охотникам, коих называют древляне. Сами древляне с трудом говорят по словенски, и всех пахарей называют Русь – так как свет полей изгоняет первобытный мрак леса, а русый и светлый это одно и то же.

Прочитанные куски бересты упали возле очага – на растопку, повторно писать сверху никакой возможности нет. Лютик на чистом куске гвоздиком нацарапал ответ для дядьки, и передал ожидавшему ответа помощнику кузнеца.
– На словах что передать? – спросил посыльный, пряча бересту в мешочек на поясе.
– Да ничего, – огорчённо произнес Лютик, – через день сам буду.
– Не задерживайся, – бросил, уходя, посыльный, – у хазар ещё двоих на днях в лесу подстрелили, те в воеводу просто вцепились. Хорошо ещё, что наш Ждун человек обстоятельный, собирается с толком, с расстановкой.
– А дядьке кто рассказал? – поинтересовался Лютик.
– Так Ждун и рассказал, ему неохота под стрелы подставляться, так что скажи своим, его пусть не трогают. И собирайся, собирайся!
– Ага, – произнес Лютик, – тут и собирать особенно нечего, почти все готовые луки уже обменял. А инструмент спрятать – это недолгое дело, – и он начал складывать в мешок остатки заготовок.

                ;;;

Византийский дромон, море напротив Фракии.


Брунгильду Аспасия сначала услышала, а увидела сразу, едва выскочила из каюты. Высоченная женщина с простым конопатым лицом, с неровно отхваченными прядями светлых волос, без шлема, в стальном доспехе позднего римского типа, латной юбке до колен, дралась с матросами парусной команды. Она кружила в тесном пространстве, вращаясь вокруг своей оси, как огромная юла, стряхивая зацепившихся врагов, отбивая выпады кривых складных ножей, и щедро раздавая тумаки кулаками.
При этом она умудрялась громко браниться, и рассказывать всем участникам, какие они неумехи, и в чем их основные ошибки.
– Кто так нож держит, идиот, – орала она, выбивая оружие у очередного неудачника, и добрым пинком отправляя его в кучу сотоварищей. Тот летел уже без сознания, после скользящего удара локтем, и на упрёки не отвечал.
– Не убивать! – завизжал Трибониан, когда варвары с какой-то дикой радостью рванулись в бой.
Драка быстро превращалась в избиение младенцев.
Аспасия выбрала себе относительно безопасное место у канатов, и наблюдала, как Теодорих и Гундемир разбрасывают матросов по палубе, едва касаясь их тел открытыми ладонями, прикрывая друг другу спину, постоянно оборачиваясь, и встречая ударом ноги тех, кто старался прыгнуть под ноги изподтишка. Мысли-бабочки вновь затрепетали в голове, она прошептала:
– В Азии приучены к засаде —
Допустить не должен полубог,
Чтоб его прокравшиеся сзади
С первого удара сбили с ног...

[Уважаемые друзья, далее в тексте иногда будут появляться стихи, или даже фрагменты прозы, которые автор считает классическими для знатоков литературы. Поэтому автор взял на себя смелость не указывать имена знаменитых поэтов. Для драгоценных читателей это будет интересный тест на эрудицию. Впрочем, есть возможность использовать интернет…]

На спину Аспасии легла мягкая ткань:
– Набросьте, принцесса – Меланья помогла ей одеть длинный плащ с прорезями для рук и тремя завязками спереди, – ветер очень холодный.
К Брунгильде меж тем подбежал здоровенный матрос с рычагом от ворота, замахнулся, и на этом замахе разбил голову одному из своих сотоварищей, нечаянно оказавшемуся сзади. Не заметил, и пару раз махнул, Брунгильда легко уходила от его ударов, смещаясь вбок, и увеличивая дистанцию. Все остановились. Неудачник с разбитым черепом упал, как будто из одежды вытащили тело. Крики смолкли, матрос взмахнул своим орудием ещё пару раз, и тоже замер, прислушиваясь.
Сандалф проскользнул вперёд и быстро оглушил гиганта ударом кистеня.
С разных сторон на палубу вышли капитан и Вардан.
– Так, так так, убийство на корабле, – капитан с вызовом посмотрел на величаво приближающегося Вардана.

Вардан был македонцем армянского происхождения, из тех македонцев, что жили на земле Филиппа и Александра как подданные империи, и армянский был его родным языком. Также хорошо он владел и греческим, латынь понимал, но был на языке римлян немногословен.
Капитан говорил на греческом, и Вардан мог вполне положиться на своё красноречие:
– Я глава посольства императора, на моих людей совершено нападение. Приемная дочь императора напугана, почтенная дева Брунгильда оскорблена действием. Твой матрос убил своего товарища. Дело не стоит и выеденного яйца, с тебя три золотых монеты в качестве платы за ущерб. Судиться хочешь? Желаешь выразить неповиновение?
– Но, – капитан смутился, – как же поступить?
– Тело за борт, отпущение грехов я ему уже дал, – произнес Вардан, убийцу в цепи, и на весла. В чем сомнения-то?
– В самом деле, ни в чём, – произнёс капитан, – Рудольф, поди сюда!
На крик прибежал чудовищных размеров рыжебородый надсмотрщик. Роста он был небольшого, но имел непропорционально длинные руки, короткие толстые ноги, и бочкообразную грудную клетку. Рука его была размером с ногу обычного человека.
– Этого в цепи, и на весла, – указал капитан.
– У нас все вакансии заполнены, – озадаченно произнёс рыжебородый, – куда его сажать?
– Выбери самого хилого, и избавься от него, – пожал плечами капитан.
Рудольф кликнул помощника, и они потащили тело матроса в вонь трюма.
– Так что с моими золотыми монетами? – напомнил Вардан.
Глаза капитана забегали:
– У тех, кто перевозит послов императора, сейчас денег нет! – ответил он.
Вадан подошёл к Аспасии. Он знал её историю. Девчонка выросла, как прекрасная роза на куче отбросов, а после посещения патриарха тронулась умом. Возможно, у неё открылся дар пророчества, ибо временами она начинала говорить странные вещи, и иногда даже чужими языками.
– Что скажешь, принцесса? – ласково обратился он к ней.
В глазах Аспасии застыли слёзы:
– И идут без имени святого, все двенадцать вдаль. Ко всему готовы, ничего не жаль.

Надсмотрщик вывел из трюма жалкую фигуру в истрёпанной одежде. Человек щурился на солнце, и зябко проводил плечами.

Вардан вздрогнул:
– Я беру доходягу вместо выкупа! – крикнул он капитану.
Отлично! – обрадовался капитан, – он твой!
– Двенадцать, – думал Вардан, – значит, нужны ещё двое! Но кто?



Список глав романа "Вперёд, на Запад!":
http://proza.ru/avtor/alexeykuzmin&book=26#26