Finite Amore

Buongiorno, Venezia…

Площадь Сан-Марко встретила меня толпой туристов и откормленными голубями. Где-то рядом был Мост Вздохов, по которому так и не прошел Казанова, а в переулке виднелся дом, где рыжий монах Вивальди пил вино и сочинял свою лёгкую, как морской бриз, музыку. 

Именно здесь, среди этого карнавала вечной красоты, она сказала: «Ну всё, я пошла». 

Ольга. Mia bella. 

Она долго смотрела куда-то вдаль, потом позволила поцеловать себя в щёку — но от волнения я попал под глаз. Её губы дрогнули, будто она хотела что-то сказать, но передумала. Резко выхватив сумку, она растворилась в толпе, даже не обернувшись. 

Tutto chiaro.

Теперь Венеция казалась мне огромной декорацией к чужому празднику. Мои приятели что-то говорили, смеялись, звали пройтись по каналам, но их слова тонули в пустоте. Я заходил в кафе, пил пиво, потом граппу, потом ещё что-то крепкое — но вместо забытья приходили только воспоминания. 

«Berremo spumante con fragole»

«Ты позвонишь мне в Москве?» Я кивнул тогда, не желая огорчать её отказом. Но знал: так, как было здесь, больше не будет. 

Гондольеры зазывали прокатиться до Гранд-Канала за сто евро. No, grazie, ragazzi. Зачем? По этим водам хорошо плыть только вдвоём — а потом, надышавшись солёным воздухом, целоваться до рассвета в номере с видом на лагуну. 

Но сейчас она, наверное, уже в чьих-то других объятиях. 

Я представлял, как незнакомец касается её шеи, целует её — наверняка неумело, грубо. «Сволочь», — злился я, хотя на самом деле завидовал. Потому что он — это уже не я. 

Madre mia…

Вечер мы встретили в Лидо-ди-Езоло, там же, где всё началось. Только теперь без неё. Завтра — Москва, а пока я глушил текилу с журналистами из «Вокруг света» и поэтом Алексеем, потом водку «Кеглевич» по дороге в Пореч, потом ещё что-то в Словении… 

Последнее, что помню это «Баккарди» уже во Внуково — её смех где-то над ухом и запах её духов, который уже выветрился с моей кожи. 

Finite amore.

Не пытайся вернуть то, чего нельзя вернуть.