8. Щит на воротах

8. ЩИТ НА ВОРОТАХ. В 894 году на юго-западной границе Руси разгорелась ожесточенная война. Болгарский царь Симеон, очевидно в отмщение за обиды нанесенные своим купцам в Константинополе, ворвался в пределы Империи и три года безуспешно пытался призвать византийские власти к ответу. В 897 году под Булгарофигом противники сошлись, наконец, в решающем сражении. Место для выяснения отношений было выбрано, судя по всему, самим Провидением, явно пребывавшим в тот день в веселом настроении. Византийцам как бы намекнули, что у стен города, в названии которого присутствуют слова «булгар» и «фиг», им ничего не светит. Однако ромеи на свою беду не увидели в этом названии ничего предосудительного и в итоге потерпели очередное жестокое поражение.

Стареющий Олег на возню болгар с греками наблюдал издалека, не испытывая никакого желания влезать в чужую склоку. С византийцами киевский князь старался не ссориться. Он за их счет обогащался.

Начало 10 века Русь встретила в тишине и покое. Соседи ее тревожить не отваживались, а добрососедские отношения с «Царьградом» позволяли Киеву не беспокоиться более за свою торговлю. Византийцы со своей стороны не оставляли попыток прибрать к рукам сильного соседа, старательно увеличивая на берегах Днепра число христиан. Возможно, именно их трудами на Руси начала, наконец, утверждаться кириллица. Если верить Нестору, новый алфавит появился в Киеве в 898 году. Говорят, что и самого Олега греки долго уговаривали приобщиться к Церкви Христовой. Но тщетно, русский князь был непреклонен. От греческих даров он не отказывался, дипломатично закрывал глаза на деятельность христианских миссионеров в своей столице, но сам менять веру не спешил. Мы не знаем точно, как именно Олег относился к христианству, можем только предполагать, что как человек умный, он, безусловно, понимал, что время для «испытания вер» еще не пришло. Стараниями Вещего Олега Русь превратилась в мировую державу, простиравшуюся от моря до моря. Но подавляющее большинство населения этой громадной державы исповедовало язычество. Сам Олег был не только верховным правителем и военачальником, но одновременно исполнял функции первосвященника, жреца, чародея. Именно об этом, по мнению многих исследователей, говорит его прозвище Вещий. Прими Олег христианство, и почти наверняка он еще при жизни стал бы свидетелем развала своего государства с таким трудом слепленного из множества относительно мелких и таких разных кусков. Смену веры ему бы не простили, и в первую очередь возмутились бы варяги, служившие главной опорой его торна. Впрочем, свои дивиденды от «инвестиций» в Олега греки все же получили. В 902 – 903 годах с согласия киевских властей в имперской армии уже служило около 700 русов. Греки использовали их в войнах с арабами, которые в это время вновь активизировались, выбрав объектом для своих вторжений Фессалонику.

Утвердив спокойствие как внутри своего государства, так и на его рубежах, стареющий Олег выкроил, наконец, пару минут для того, чтобы всерьез задуматься о своем будущем приемнике. В результате этих размышлений он пришел к «неожиданному» выводу - Игоря Рюриковича пора женить! Традиционно считается, что невесту Игорю русские бояре искали в соседних неподвластных Олегу землях, дабы династическим браком укрепить позиции Киева на международной арене. Самым «находчивым» в итоге оказался боярин Асмуд, который привез из Пскова княжну Прекрасу десяти лет от роду. Олег данную кандидатуру утвердил, а Игорь принял ее как свершившийся факт. Свою малолетнюю невесту княжич переименовал в Ольгу - в знак особого почтения к своему царственному опекуну. Говорят, что происхождение Прекрасы, вошедшей в русскую историю уже под именем Ольги Святой, покрыто завесой тайны. Считается, что она могла быть внучкой Гостомысла или дочкой самого Вещего Олега, а может, даже, состояла в родстве с ними обоими.

Пока на Руси женились и переименовывали невест, в Константинополе произошли серьезные перемены, причем перемены не в самую лучшую сторону. Новый император Леон почти сразу после своего воцарения решил пересмотреть льготы, которыми со времен Аскольда и Дира пользовались в Империи русские купцы. Льготы были немедленно отменены. Им на смену пришли откровенные притеснения, больно ударившие по всей русской торговле. Первым от этого безобразия пострадал, конечно же, сам Олег, вне всякого сомнения, являвшийся главным «купцом» Руси. Вслед за ним заволновались и его бояре с вассалами, уже привыкшие получать от внешней торговли большие барыши. Зарвавшихся ромеев было решено наказать войной с тем, чтобы по возможности быстро и максимально жестко поставить их на место. Почти сразу же начались военные приготовления. К столице был стянут огромный флот из 2000 лодей. Все подвластные Олегу племена прислали своих ополченцев. У стен Киева вместе с наемными варягами собралось около 80 тысяч воинов. Эту громадную армию погрузили на корабли и отправили вниз по Днепру к Русскому Черному Морю. Берегом пошла конница. Олег возглавил всероссийское ополчение лично, оставив Киев на Игоря.

На берегах же Босфора тем временем греки, всласть наглумившись над русскими купцами, пребывали в безмятежном расположении духа, не чуя нависшей над ними беды. В 907 году их разбудил оглушительный гром, который вдруг грянул в ясном и безоблачном ромейском небе. Именно так в Империи было воспринято известие о появлении в ее пределах неисчислимых варварских полчищ. Желающих встретить могучего врага где-нибудь в чистом поле или на море в Константинополе в тот раз не нашлось. Императору, в который уже раз, пришлось уповать лишь на мощь столичных укреплений. Единственное, что греки успели сделать, так это при помощи цепей преградить русским кораблям вход в залив Золотой Рог, на берегу которого и располагался Константинополь. Что произошло дальше, вы уже, наверное, догадываетесь. Сметая все на своем пути, восьмидесятитысячная орда прошлась по окрестностям византийской столицы, словно ураган Эндрю по Флориде. Все, что можно было сломать или сжечь, было сломано и сожжено. После того, как ломать стало нечего, русские вытащили свои легкие лодьи на берег и, не желая подставлять их под возможный удар с моря, волоком перетащили весь свой флот к стенам «Царьграда». Там они расположились огромным лагерем, продолжив кровавый «промысел» в окрестных селах и при этом ни выказывая ни малейшего желания штурмовать неприступную константинопольскую цитадель. Император, поверив в свою безопасность, на первых порах пытался хорохориться и, даже, выслал всему русскому воинству съестные припасы, как бы намекая на то, что взять Константинополь измором не удастся, жратвы в городе завались. Олег, однако, этот щедрый дар благоразумно не принял, справедливо полагая, что греческая кухня может оказаться вредной для русского желудка, особенно если она содержит какие-нибудь секретные «пищевые добавки». Картина действительно могла получиться не из веселых - восемьдесят тысяч дурно пахнущих трупов и здоровенная лужа кровавого поноса. Уж в чем-чем, а в умении травить своих врагов или своих друзей, если конечно того требовали интересы большой политики, ромеи равных себе не знали. Очень скоро император понял, что киевского князя на мякине не проведешь. Скрепя сердце он взял любимую связку ключей и полез в подпол, где у него хранились сундуки с золотом. Отсиживаться за стенами своей столицы и дальше он не мог - каждый день осады приносил Империи дополнительные расходы. Получив по 12 монет на каждый корабль в своем войске, русские свернули лагерь, перенесли его подальше от стен Царьграда и вступили в переговоры.

Мирный договор 907 года, который Олег заключил с императором, был очень выгоден для Руси. Империя обязалась выплатить дань на Киев, Ростов, Любеч и ряд других городов, чьи ополченцы принимали участие в походе. Русским купцам устанавливалось множество льгот, в том числе и право беспошлинного прохода через Босфор. Получив с ромеев дань на русские города, Олег не требовал отдельной платы для варягов, которые были всего лишь наемниками и работали по контракту, а также почему-то «забыл» упомянуть и свою старую столицу Новгород. Вполне возможно, что Вещий Олег был первым русским князем, столкнувшимся со строптивым нравом новгородцев, которые, вероятно, оказались участвовать в его войне с Константинополем. Когда текст договора был готов, его скрепили клятвами - византийцы по своей вере целовали святой крест, «а Олега с мужами его водили присягать по закону русскому, и клялись те своим оружием и Перуном, своим Богом, и Волосом богом скота, и заключили мир». Любопытно, что вслед за исходной формулой договора: «Мы – от рода русского…» в документе перечислялись не только скандинавские и варяжские, но и чисто славянские имена. А это значит, что у нас нет никаких оснований сомневаться в том, что варяги и славяне к этому времени уже прекрасно осознавали свою этническую и языковую тождественность. Упоминание в договоре «закона русского» лишний раз подтверждает то, что Киевская Русь уже тогда жила по какому-то единому своду правил. Если верить летописи, в знак своей победы над Империей Олег прибил к воротам Царьграда щит, как бы поставив точку в этой войне – дескать, «императора простил, и теперь он находится под моей защитой».

В 911 году русские послы вновь посетили Константинополь. Очевидно, они были уполномочены утвердить окончательную редакцию мирного договора с Империей. И вновь вслед за словами «Мы от рода русского» стояли имена русскоязычных варягов и «германоязычных» скандинавов. На этот раз русов встречали и провожали с почетом.