У вышки

Я просыпаюсь. За окном серо, непонятно, то ли глубокая ночь, то ли уже пора. Старый плед, истертый до дыр в нескольких местах, колется даже сквозь пододеяльник. Несколько раз моргаю, прогоняя остатки сна. Смотрю на мерцающее свечение цифр-часов над дверью. Всё-таки пора.

Поежившись, вылезаю из тепла постели на холодный воздух барака. Спускаю ноги в шерстяных носках на табурет у нижнего яруса кровати - лестниц не предусмотрено, приходится выкручиваться. Кровать покачивается. Натягиваю стёганую куртку с неоновыми буквами моего имени спереди и сзади. Затягиваю резинку на поясе, накидываю капюшон с меховой оторочкой и просовываю поочерёдно ноги в сапоги. Забираю с крючка подготовленную заранее сумку, в ней - таблица показателей для заполнения. Стараюсь не издавать лишних звуков, чтобы не разбудить соседей. Добираюсь до двери, преодолев преграды из вещей, раскиданных по полу с прошлого вечера. Прислоняю пропуск, который ночью храню под подушкой, а днем - во внутреннем нагрудном кармашке, к окошку-сканеру.

Дверь, щелкнув, отворяется. В коридоре желтоватый приглушенный свет, несколько лампочек перегорело, так что отдельные части пути тонут в полутьме. Внезапно кажется, что в комнате было холоднее, хотя там уже должны работать обогреватели. Скользя по кафелю, я добираюсь до блока столовой. По пропуску попадаю в закуток перед кухней. Там на металлическом столе для подносов лежит кусок мяса в герметичном пакете. Кладу его в сумку. Наконец, можно натянуть на лицо вшитуб в куртку балаклаву и просунуть руки в перчатки. Теперь все готово.

Я выхожу на улицу и тут же завязаю в снегу. Снег засыпается в раструбы сапог. Снег тает там от тепла моего тела. От снега противно намокают шерстяные носки. Снег падает с неба и режет глаза. Я смиренно вздыхаю.
Каждый день во время работы я думаю только об одном. О том, что лишило меня уютной собственной комнаты. Хорошего жалования, уважения коллег. Я не жалею о том, что было сделано. Я этим горжусь.

Снег продолжает беспощадно сыпаться, за тяжелыми тучами не видно неба. Башня стоит на краю нашей станции. Так мы называем высокую вышку, открытую всем ветрам. На самой её верхушке в будке находятся все приборы, характеризующие состояние базы. Я подхожу к началу лестницы. Натягиваю рукавицы с прорезиненным слоем поверх перчаток и начинаю взбираться вверх. Именно сейчас снежная буря начинает разыгрываться, я цепляюсь за перекладины изо всех сил. Каждый порыв опасно накреняет Башню. Она скрипит и стонет, ветер гудит вокруг, уши закладывает. Сапог периодически проскальзывает по ледяным перекладинам, и каждый такой раз грозит стать последним.

Задыхаясь от морозного воздуха, добираюсь до будки, еле-еле достаю пропуск, протираю заиндевевший сканер ребром ладони и открываю дверку. Внутри зажигается свет, и, оказавшись в тесной пыльной комнатушке, я, наконец-то, впервые за день, начинаю ощущать тепло. Под тихий писк датчиков снимаю варежки и достаю рабочий планшет. К каждому из приборов надо дополнительно получать доступ, что порядком надоедает. А в остальном, снятие показаний - достаточно быстрая работа. Немного покопавшись, отправляю таблицу в общий архив и закрываю все отсеки. Выбираюсь наружу, и ветер сам захлопывает дверь. Спуск предстоит такой же непростой, каким был подъем.

Вот мои ноги касаются земли. Не успеваю оторвать от перекладины руки и застываю на месте. Мои глаза встречаются с двумя выплывающими из темноты огоньками.

Да, у моей достаточно лёгкой работы есть минус - Чудовище. Иронично, что, как в старых сказках, оно поселилось около Башни. Чудовище не боится ничего: ни вечного холода нашей станции, ни оружия спецслужб, не раз вызывавшихся для борьбы с возникшей проблемой, ни огня, которым его также пытались извести. Чудовище полностью вылезает из темноты и плавно приближается ко мне.  Оно втягивает воздух, зрачки расширяются. Я закрываю глаза и осторожно тянусь к сумке за мясом. Я не боюсь Чудовища. Я отлично знаю его повадки. Ведь Чудовище появилось на свет только благодаря мне. Я горжусь своим Чудовищем.

                ***

Передаю начальнику охраны станции N. У вышки обнаружен обезглавленный труп. Проводим опознание.