Иван

               
Иван старше меня на шесть лет. Умный, красивый, весь в мать. Так мне говорила сестра. В моей жизни он сыграл самую значительную роль. Я бы сказал: «Вывел меня в люди». Но об этом позже.  А теперь мы оба пастухи. Я больше пастушок, на побегушках.  Когда вокруг созревали ягоды, я забирался на опушки за этим сладким, ярко-красным лакомством. До чего они живые, пахнущие и тающие во рту. Я улыбался этим краснощёким бутонам и разговаривал с ними. А потом набирала силу ярко-жёлтая и вкусная малина. Тут уже я забирался в самые дебри, на наши любимые «Кружки». А там столько малины, да одна другой слаще. Как хорошо в лесу! Пахнет хвоей, грибами, а на нашей любимой поляне такое разноцветье:  жёлтые, красные, оранжевые, синие - все цвета радуги. Волшебный мир, и мы восседаем среди этого волшебства, готовим стол и достаем свои припасы. Наши бурёнки вокруг нас, с усердием пасутся и ждут угощения.
  Приближается осень и лес становится еще красочней. Пришло время сбора лесных орехов и ежевики.  У самого «Лищина» так много орешника, но я боюсь туда забираться. Давно поговаривают, что там поселилась целая семья жёлто-полосатой рыси. А она быстрая и нападает сверху. Мне страшно. Однажды я очень испугался, когда оказался один на один с большим волком. Почему-то всё стадо ушло далеко вперед, а я со своей бурёнкой остался среди высокой травы. И тут ОН! Сидит, на меня глядит в упор. Это я почувствовал нутром. Но не испугался. Нельзя показывать свой испуг и ни в коем случае убегать. Я смотрел на него, он на меня. Затем, «серый» поднялся и медленно побрёл в лесную чащу.
   Шла засолка капусты. Это долгожданная и радостная работа. Я бегал среди зелёных и белых вилков, и мешал отлаженной работе. Иван потащил меня в угол комнаты, где стоял наш обеденный стол. Набрал обрезных кочерыжек, вооружился маленьким столовым ножичком, и начал вырезать. Вскоре, на моих глазах, выросли колёсики, затем тележка, а потом и лошадка. Радости не было предела. Я всё не унимался:
-А как это получилось? Научи меня, Вань? Я тоже так сумею, только покажи!
Иван улыбался и продолжал мастерить. Эта красивая лошадка, вместе с возком, всегда перед глазами.
   Когда пришла зима, и выпало много снега, мой брат поведал мне, что скоро пойдём в лес, за ёлкой. Я еще ни разу не ходил в зимний лес, а тут такое событие! Новый год и праздник Рождества. Помню, как  далеко мы забрались и  приваливались в снег, почти по колено. А вокруг столько красивых и нарядных ёлочек! Мне казалось, что сейчас появится зайчик-ушастик, или выпорхнет из-под снега куропатка, или помашет хвостиком лисичка. Я начал бегать среди ёлок. Иван позвал меня и сказал, что мы обязательно будем прыгать вокруг нашей ёлочки и искать грибы.
- Грибы, - удивился я. - Так снег кругом?
- Вот увидишь, всё будет как в сказке.
Мне так хотелось дождаться праздника,  увидеть нарядную ёлку и этот сказочный рождественский вечер. И он пришёл! На небе загорелась яркая звезда. Этот далёкий свет озарил нашу ёлочку. Сказка пришла. На полу, вокруг нашей красавицы, душистое сено. И я пастушок, с посошком в руках, прыгаю и кричу: «Тут гриб…тут гриб…там гриб…»
Всё это запечатлелось во мне на всю жизнь. И как  только загораются ёлочные огни, я «вижу» как вокруг прыгают зайчики и белочки, лисички и птички. И я, вместе с ними, в этой дивной босоногой сказке.
Весна принесла еще больше чудес. Там, за селом постоянно шла работа. Сооружалась железная дорога. Нам, малышам, не разрешали туда бегать. Но наше пацанское войско уже носилось с самодельными луками наперевес. Нас не пугали запреты, ни снежные проталины и то, что на ногах не было башмаков. И вот, однажды, я услышал крики. Они доносились  со всех сторон. Иван схватил меня за руку и айда к речке. На ходу он выкрикивал:
-Поезд! Первый поезд! Первый поезд! Сейчас увидишь, малыш.
Еще издали я увидел дымящийся паровоз, а за ним тянулся один вагончик. Для меня это было завораживающим зрелищем.  Не успел я прокричать и до конца выразить свой восторг, как паровоз скрылся из виду. Не знал и не гадал  я, что спустя шесть лет, буду учиться в железнодорожном училище, в Донецкой области.
  Прошло время, мне предстояло идти в пятый класс. Наша школьная учительница в очередной раз появилась в моём доме. Я не знал, о чём они перешептывались с сестрой. Но чувство тревоги овладело мной. Иван потащил меня к сараю и там поведал горькую правду о нашей жизни.
- Мы очень бедны,- говорил он мне. - Нам не выжить без отца и матери. Старшая сестра гнет спину на огороде, в поле, и с лошадьми управляется. Но денег все-равно нету. Нам с тобой, малыш, надо покидать родную хату. Ты в детский дом, а я на Донбасс.  Буду подрабатывать, учиться в вечерней школе, а потом поступлю в институт или техникум.
Я почти не слушал его, но до сознания дошло, что скоро расстанусь с братом и уеду далеко.
- Не плач,- успокаивал меня Иван,- нам нужно учиться. Мы расстанемся, не надолго.  Окончишь школу  и приедешь ко мне. Мои мечты, чтобы мы с тобой, малыш, учились в институтах, добились вершин.
  В детский дом меня привезла Галина Николаевна. Был осенний дождливый день. Я впервые шел по незнакомому городу,  мощёной мостовой и  как птенец, все щебетал и разглядывал этот новый, неведомый  мир. Передо мной возникали яркие краски из  красивых трехэтажных домов, красных черепиц, такого же цвета ягод на рябинах. Мне показалось, что моя любимая учительница плакала, но я держал ее за руку и тоже тихо всхлипывал. Кто не покидал родные пенаты, в таком раннем детстве, тот не ведает, какое это горестное чувство. Нет больше села, родного дома, моей «Квитки» и собачки. Что ждёт впереди?..
Я не стану описывать как меня «торжественно» встречали и воспитывали.
Всё это отражено в моей повести «Детский дом».
  Наконец-то пришла долгожданная весна. Не единожды Иван сообщал, что собирается приехать ко мне в детский дом. А я так жду, не дождусь. Выглядываю на нашу дорогу, снова перечитываю письма, а то самое сообщение зачитал уже до дыр. Приближается заветный день, воскресенье, но когда уже…когда? Лишь бы приехал, лишь бы ничего не случилось?
   Какая это была встреча!  На берегу небольшого ручья, мой брат расстелил рушник, усадил меня и достал пироги, любимый «кныш» и картошку. Погладил по голове и сказал: «Ешь малыш». Запах родного дома, моей любимой сестры, моих трав, моего детства. Боже мой, какой я счастливый! Иван всё рассказывает, хвалит меня за учёбу, а потом ведёт в магазин и покупает много-премного конфет - «подушечек», на целый рубль.
Я прижимаюсь к брату, ласкаюсь, щебечу и ничего мне больше не нужно на этом свете.
Но подкралось время расставания. А я так хочу, чтобы еще дольше продолжалось это чудное видение, чтобы меня не покидали такие родные запахи…
- Иван, не уходи,- шепчу я,-  не покидай меня. Ну еще немного, ну еще…
Мой брат обнял меня, снова погладил, посмотрел в глаза:
- Не хнычь «Алеша с Бухареста», мы еще одолеем эту проклятую и бедную жизнь. Мы прорвёмся. Я уезжаю на Донбасс, всё решено. А потом ты приедешь, и мы уже не будем расставаться.
Вот он уходит. Мои родные лица, мой родной дом покидают меня.
- Иван,- кричу я.- Забери меня. Я буду слушаться, всё делать, пасти коров, забери…забери…
Я дошёл до конца забора, уткнулся в нашу любимую собаку «Альфу»,
обнял её и тихо всхлипывал.
Прошло четыре года, я покинул детский дом и прибыл к брату в город Авдеевка. Он стал студентом и увлек меня волшебным миром науки, движения, мышления. Я поступил в железнодорожное училище и мы вместе стали пропадать на виадуках,  сортировочных «горках», слушали лязг металла, смотрели движение поездов. Это был наш мир, мы двигались вместе с ним, мы шли к вершинам. По вечерам я устанавливал электро - проигрыватель в открытое окно, и мы слушали украинские и русские песни. Иван не любил эту «показуху» и всегда  говорил: «музыка на всю улицу, это не всем понравится, надо жить тихо и не высовываться». А я не могу усидеть на месте и тащу брата в парк культуры и отдыха. Там всегда звучала волшебная музыка: танго «Маленький цветок». Она завораживала меня, я мог слушать эту мелодию денно и нощно. Однажды, я набрался смелости и пошёл на танцплощадку. У входа меня остановили, такие же шкеты, как я.
- А, «жеушник», а где твои корешки? Видя что я в одиночестве, они тут же схватили меня и попытались утащить подальше. Я знал, чем заканчиваются подобные разборки, и тут же сделал пару выпадов, как учил наш тренер по боксу. Завязалась потасовка, в которой я оказался в выигрышной позиции.
Но появились парни постарше, одним ударом положили меня, схватили за ноги и давай вытряхивать монеты.
- Не густо, щенок! Выдай ему, Витька!
Я был бит не по правилам и еле дошел домой.
Иван принялся обрабатывать мои раны, на лице, и ругать меня. Уже через пару часов я увидел в зеркале «разрисованное» лицо. А когда завернул верхнюю губу, там оказалось кровавое месиво. С таким красочным видом я появился в нашем общежитии. Ребята ахнули и повели меня к Немировичу. Наш «атаман» не долго думая, отдал распоряжение:
- «Жеушка», в следующее воскресение наносим визит вежливости местной «шушере».
 Этот «визит» назревал давно. Местные совсем обнаглели, повсюду преследовали наших ребят и избивали. Да, мы появились на танцплощадке. Кроме Немировича, сильным боксёром и хулиганом был Суворин. Он сразу же «вырубил» моих  обидчиков и разогнал всех танцующих. И пошла свалка, с криками: «Наших бьют!» Уже нельзя было разобрать, к кому этот клич относится. Я был отомщен, но больше нигде не появлялся в одиночестве.
 В ту пору разборки часто заканчивались поножовщиной. Но со мной этого не произошло, бог миловал. Еще одно «событие» осталось памятным на всю жизнь. Да это и нельзя назвать событием, но стоит вспомнить. Нам выдавали форменную одежду, бушлаты и красивые фуражки. Это всем нравилось. Но наше довольствие составляло 67 копеек в сутки. Конечно, этого явно не хватало. Ребята ходили на разгрузку вагонов, благо станция рядом. Я тоже, не единожды, принимал участие в этом тяжёлом мероприятии. Но Иван запрещал подобные «экскурсии», он считал, что я еще слаб и мне рано «рвать мышцы». А просить у брата помощи - совесть не позволяла. Мы никогда не могли позволить себе сладостей или фруктов. Если посещали столовую, в центре города, заказывали суп - «харчо» и сметану, то это был уже пир. Я знал, что Иван живёт впроголодь, всегда считает копейки, и нашел выход с положения. Наши ребята бегали на хлебопекарню и приносили горячий хлеб. Я тоже ухитрился выбрать такое время, когда одна и та же бригада молодых девчонок, вручали мне по две буханки тёплого пахнущего хлеба. Объедение! До сих пор помню эти  улыбающиеся, «мучные» и пахнущие хлебом, лица. Авдеевская пекарня, вы спасали нас. Низкий поклон вам.
  Как быстро летит время! На пороге выпускные экзамены. Я «засел» над чертежными листами и расчётами. Необходимо «перевести» километровый участок пути на новые железобетонные шпалы и рельсы  Р -75. Обложился учебниками, логарифмической линейкой и весь ушел в работу.  Брату решил ни о чём не сообщать, а сделать всё самостоятельно.  Он порадуется за меня и скажет: «Молодец, «Алеша с Бухареста», так я учил тебя». И действительно, он так обрадовался, когда я предъявил документ об окончании училища.  Там было указано, что я – Бригадир пути. 
Мы снова на ясиноватском железнодорожном узле. Иван рассказывает, как важна первая профессия.
- Ты рабочий класс, гордись! Перед тобой открываются новые горизонты. Главное – выбор пути. Пойдёшь в институт железнодорожного транспорта?
- Я еще не знаю,- отвечал брату.- Там серьезные экзамены, мне не одолеть.
- А военное училище не привлекает? Там оденут, накормят и будущее ясное. Нам, малыш, не выжить на свои гроши. Ты не знаешь, как я карабкаюсь и смогу ли?.. Иван задумался и долго не мог произнести ни одного слова…
Он часто отсутствовал, ссылаясь на занятость в учёбе и работе. Стал немногословен, все более задумчив, весь ушел в себя. Я приставал к нему с вопросами, но он отмахивался и продолжал скрывать свою тайну. Однажды, в тихий осенний вечер, он начал свой рассказ:
«…Ты не знаешь, как я хотел в армию. Это была моя надежда. Это было спасение. Я уже почти прошёл первую комиссию в военкомате. А дальше не пропустили. Я надел солдатскую форму, сапоги и долго так ходил на работу. Хотел быть сильным, здоровым… Проклятое заболевание, сколько уносит молодых… Я уже ничего не могу… Там письма с Таллина, её фото, красивая она; тебе, малыш, придется дать ответ».
 После недолгого молчания, Иван продолжал свою горькую повесть: «При поступлении в техникум, уже не смог пройти медкомиссию. Меня выручил Трофименко. Он хороший товарищ, надежный друг. Ты всегда сможешь к нему обратиться.  А вот с Надей, жаль расставаться… она не знает ничего...»
- Ты так говоришь, как будто собираешься уезжать. Куда, Вань?
- Скоро узнаешь, малыш.
- А я могу тебе помочь. Есть очень хорошие люди, Архипцовы. Они хотят принять меня в свою семью. Мне пришлось рассказать и о тебе…
Иван не дал мне договорить:
- Успел пустить слезу, поплакаться, какие мы бедные, с детдома?
- Н-е-е-т, не так, просто рассказал, какой ты брат, настоящий и умный.
- И умирающий, не так ли?
- Да ты раньше говорил, что болел анемией. Давал мне читать медицинский журнал. Вот я и поведал Зинаиде Иосифовне, не более того. Она хочет принять участие в нашей судьбе. У нее сестра в Молдавии, там фрукты, виноград, ты враз выздоровеешь. Я хотел как лучше, Вань?
- Нет, малыш, мы сами должны пробиться в этой жизни. Не падать ни перед кем на колени, не менять своей фамилии, а возвышать её. Поблагодари своих покровителей и иди своим путём, понятно тебе, «Алёша с Бухареста»!
   В последний раз мы встретились с Иваном в Донецкой областной больнице. Разместились на одеяле, под сенью развесистых  дубов. Падали жёлтые и красные листья, и было грустно смотреть на бледное лицо моего брата.
- Меня отправляют в Одессу,- я поправлюсь. Вот увидишь, я еще вернусь. А тебе, малыш, нужно ехать в Киев. Там много военных училищ, только там ты сможешь выжить.
Я смотрел на Ивана и плакал. Дал обещание, что буду учиться и обязательно дойду до Вершин.
Иван не вернулся. Больше я его не видел. Ушел из жизни студентом, не дожив до 24 –х лет. Я посвятил ему книгу. Его образ, свет его души я пронесу до гробовой доски.