Счастье за поворотом

     - Что ты можешь знать о жизни?- мама осторожно поставила на стол чашку и пристально посмотрела на меня. - Тебе только 18 лет. Ты еще в сущности ребенок, глупый ребенок.

    - Ха,ха,ха - как можно громче захохотала я, - ничего себе ребеночек! Я выше тебя на целую голову!

      - Да, уж! На целую, пустую голову, - мама грустно улыбнулась.

     Я стала доказывать маме, что мне просто необходимо пожить самостоятельно, а для этого надо снять квартиру или на худой конец комнату.

     - Снимай, - согласилась мама. - Снимай и плати за квартиру сама.

     - И заплачу, когда на работу устроюсь. А пока Вадик у родителей попросит. У него современные родители, не то что ты!

     - Опять Вадик! - маму аж передернуло, настолько она не могла даже слышать о моем Вадике.

      Ни слышать, ни видеть его не хотела. Моя мама Елена Ивановна работала учительницей в  школе, мало того, в моем классе. Представляете как мне было тяжело учиться! Мама очень предвзято ко мне относилась, и даже другие учителя просили ее быть менее строгой по отношению ко мне. А уж на экзамене она задавала столько дополнительных вопросов, что казалось, будто хочет специально меня засыпать. Но делала она это для того,чтобы я научилась всего в жизни добиваться сама, без протекции. Уроки учить я должна была каждый день,  даже если я была уверена, что меня точно не спросят. И если меня не спрашивали в классе, то дома мама  обязательно заставит отвечать  выученный урок и показывать тетрадки для проверки.

      Но школа уже позади. Я учусь в педагогическом институте и безумно люблю Вадика. В школе мы с ним сидели за одной партой и теперь хотим жить вместе. Не жениться, нет. А так просто пожить.По-современному. Проверить свои чувства, как говорит Вадик. Моя мама Вадика еще в школе терпеть не могла. Она всегда считала его наглым и надменным. А это вовсе и не наглость. Это раскрепощенность и уверенность в себе.
 
      Вадик чувствовал свое превосходство над другими и не собирался этого скрывать. Он даже учителей презирал за то, что они ничего выдающегося не смогли  добиться в жизни. В этом я, конечно, с ним не могла согласиться, ведь моя мама была учителем. Вадик учился на юриста и собирался работать у своего отца, имевшего гостинничный бизнес.

      - У тебя еще нет никакого опыта! Твой Вадик просто использует тебя. Он не способен никого любить кроме себя самого, пойми же ты наконец! - мама попыталась обнять меня, но я ловко увернулась и, выскочив в прихожую, схватила сумку и, уже обуваясь, крикнула:

     -   Ты ничего не понимаешь! Ты забыла, что такое любовь! А я люблю и пойду за своей любовью на край света!

      Моя любовь по имени Вадик испарилась через три месяца. В тот день, когда я призналась ему, что у нас будет ребенок. Я вернулась домой к маме.  Она сначала поплакала  немного, но взяв себя в руки, пошла на кухню готовить мне полноценный обед.

     - Ты теперь должна питаться за двоих!

       Родилась Олечка,  весила 3 кг 500 граммов и голос имела такой громкий, что я слышала ее рев, даже если дверь в палату была плотно закрыта, а комната, где находились новорожденные располагалась в другом конце коридора. Когда мы выписывались из роддома, нас встречала только мама. Но мне и не хотелось никого видеть. Я и ребенка-то своего не любила. Сначала, в первые дни. Смотрела на нее как на чужого человека, маленького и наглого. Кормить ее было для меня мукой, так сильно она хватала грудь. От боли я корчилась и если бы не мама, скорее всего перестала бы кормить дочку грудью.

      - Ребенку необходимо материнское молоко! - говорила мама. - Терпи, рассосет и тебе легче будет.

     Я  почти с ненавистью смотрела на свое чадо, а та, завернутая в пеленку и напоминающая маленькую гусеничку, моргала маленькими глазками, обрамленными длинными белыми ресничками. И тут сердце мое дрогнуло от жалости к этому беспомощному комочку. Моя девочка! Как  она нуждалась во мне, я была для нее всем сейчас, самой жизнью. И я полюбила мою доченьку! Теперь я поняла что такое настоящая любовь и что такое настоящее счастье.
     Дочка росла, я после института работала в школе. Мама ушла на пенсию, а Оля пошла в первый класс, и вот тут-то начались наши мучения.

     Оля каждый день дралась в школе с одним мальчиком, который не давал ей прохода. Был он младше Ольги на полгода, меньше ее ростом, и  даже чем-то был похож на нее. Сходство было не явное, какое-то неуловимое, но оно всё больше и больше не давало мне покоя. Фамилия мальчика ни о чем мне не говорила, незнакомая мне фамилия. И маму его я никогда раньше не видела. На родительских собраниях она вела себя скромно, чаще молчала, не задавала никаких вопросов и казалось, что ее мало интересует происходящее вокруг. Когда я обращаясь к ней, начинала рассказывать о ее сыне, она словно нехотя отрывалась от своих дум и честно старалась вникнуть в то, о чем я говорила, но похоже это ей не удавалось.  Успеваемость и поведение отпрыска не сильно ее волновали и достучаться до материнского сердца у меня не получалось.

      Наконец терпение мое лопнуло и после очередной драки между моей Ольгой и Сережей, так звали этого охламона, я решилась нанести визит отцу маленького тирана. Раз от мамы мало толку, пусть папаша приструнит  драчливого сыночка.

     Надо ли говорить, с каким чувством я позвонила в дверь, где жил Сережа с родителями? Его сходство с моей дочерью давно не давало мне покоя, и одна мысль все чаще и чаще приходила в голову. Может Сережа сын Вадика, отца моей Ольги? Хотя в личном деле мальчика фамилия и имя  отца были мне не знакомы. Просто наваждение какое-то. Сходство, пусть и не сильно бросавшееся в глаза, всё-таки  было!
      
     Когда я позвонила, дверь приоткрылась, и в щелочку высунулся длинный нос.
     - Вам кого, - проскрипел простуженный  голос. Невысокая, тощая старуха явно была недовольна моим визитом, но все же решила немного  пошире открыть дверь, и я смогла увидеть ее седую лохматую голову и застиранный цветастый халат.

     - Здравствуйте. Я учительница вашего Сережи. Хочу поговорить с его отцом.

     Старуха подозрительно прищурилась, оглядев меня с ног до головы, и немного погодя, пригласила  войти.

     - Ирина, - позвала она маму Сережи, - к нам учительша пришла, выйди.

     Из комнаты выглянула  испуганная Ирина. Растрепанная, ненакрашенная, в шортах и вытянутой футболке, похожая на нескладного подростка, она выглядела совсем не такой, какой я привыкла видеть ее на родительских собраниях в школе.
 
      - Проходите, пожалуйста, - она пригласила меня в небольшую комнату.
      
     Старая мебель, облезлая ковровая дорожка на полу, выцветшие обои и тусклая лампочка под потолком сообщали о небольшом достатке обитателей квартиры.  Огромный дымчато-серый кот вальяжно расположился на диване и, лениво помахивая хвостом, уставил на меня свои зеленые глаза.

     - Ирина Андреевна, - обратилась я к маме моего ученика. - Мне бы хотелось побеседовать с папой Сережи. Мне кажется, что отцовское влияние поможет мальчику исправить поведение в школе.

     - И нам так кажется, - проскрипела за моей спиной старуха. Она стояла на пороге комнаты, и мне пришлось повернуться к ней лицом.

        - Не вмешивайся, пожалуйста, - пропищала молодая. - Я сама всё объясню.

     - Присаживайтесь, пожалуйста, - она придвинула ко мне стул, обтянутый красной тканью, усеянной серой кошачьей шерстью. Заметив это, она сконфуженно улыбнулась и покраснев, быстро накинула на стул полотенце, валявшееся на столе.
 
     - Извините, у нас уборка, - она явно нервничала и с размаху уселась на  кота, который утробно взвыв, слетел с дивана, выражая надменное недовольство столь наглым поведением своей хозяйки.

     - Видите ли, Ирина Андреевна, - начала я, усевшись наконец на стул с полотенцем. - Ваш сын становится совершенно не управляем. Его поведение в школе переходит все границы дозволенного И мне бы хотелось побеседовать с вашим мужем. Все же мне кажется, что мужское воспитание для мальчика крайне важно и необходимо.

     - Не скоро вы с ним побеседуете, - прошелестела за моей спиной старуха. Она схватила на руки разобиженного кота, а  тот пытаясь поудобнее устроиться, решил взгромоздиться ей на голову.

     - Вашего мужа нет дома? - обратилась я к Ирине.
     - Он с нами не живет, - еле слышно прошептала молодая и как-то затравленно посмотрела на старуху. Но та так была увлечена отдиранием кота от своей головы, что ничего не замечала и, казалось, не слышала.

     Наконец бабка отцепила наглого кота от своей седой гривы, от чего грива стала еще лохматей, и выпроваживая  тапком кота из комнаты, так глянула на меня, что мне показалось, будто этим тапком она с удовольствием бы выпроводила не кота, а меня.

     - Сейчас, сейчас, - приговаривала старуха, - явится сокровище. И откуда он только взялся на нашу голову?

     - Бабушка, - не выдержала я, -  Кто явится-то?

     - Да, Вадька этот! Кто ж еще? - старуха, расправившись с котом, сложила руки на тощей груди и, прищурившись, уставилась на меня.

     - Вашего мужа зовут Анатолий Григорьевич? - спросила я молодую. Это  имя было написано в личном деле мальчика.

     Молодая женщина кивнула и судорожно вздохнув сказала:

     - Толик не живет с нами, он уехал на Север.

     - Уехал он, как же, - снова вмешалась старуха. - За казенный счет! Сидит ее Толик. А Вадька таскается каждый божий день. Людей бы постеснялась, муж в тюрьме сидит, а она шашни завела. Ни стыда ни совести.

     - Не надо при посторонних, я прошу тебя! - взмолилась молодая.
 
     - А мне нечего от людей скрывать, - взвизгнула старуха. - Пусть люди узнают, кто ты есть! А ты есть...

     И она с удовольствием произнесла короткое  ругательство.

     Ирина закрыла лицо руками и беззвучно заплакала. Только мелко задрожали плечи. Так мне стала жалко эту молодую женщину, хрупкую и беззащитную, тихо плачущую передо мной, что я не выдержала и, встав со стула,  резко повернулась к противной старухе:

      - А ну-ка немедленно прекратить! Выйдите из комнаты и не возврашайтесь, пока Вас не позовут. А ну, марш! Кому я сказала!

       Старуха явно не ожидавшая такого поворота, от неожиданности не нашлась что мне ответить и послушно засеменила к двери.

       -  И не вздумайте подслушивать! А то как бы дверью не зашибить!

     Дверь с треском захлопнулась за старой вельмой и мы остались в комнате одни.

     - Не расстраивайтесь, пожалуйста, Ирина Андреевна, - попыталась я успокоить всё еще плачущую женщину. - Не обращайте внимания на мать.

     - Она мне не мать, - Ирина шмыгнула покрасневшим носом, - это тетка моего мужа. Она всех ненавидит, кроме своего кота. Она и Толика до тюрьмы довела и меня из квартиры гонит, а уж Сережу совсем зашпыняла. Он и в школе-то себя так ведет, потому что тетка его за человека не считает, вот он и самоутверждается как может.

     - Может Вам не стоит с ней вместе жить, раз  уж так всё плохо.
 
     - Вадик обещал помочь, - Ирина подняла на меня еще не просохшие от слез глаза и, увидя мое замешательство, быстро заговорила:

     - Я Вам сейчас всё расскажу. Вы должны меня выслушать и понять. Я не хочу, чтобы Вы что-то плохое подумали про меня и про Сережу.

     - А надо ли? - усомнилась я. - Ведь это очень личное.

       - Надо, - уверенно произнесла она. - Сядьте, пожалуйста.

      - Я детдомовская, - начала Ирина свой рассказ. - Мать отказалась от меня еще в роддоме. Так что нет у меня никого родных. После детдома я пошла работать официанткой в ресторан, там и познакомилась с Толиком. Повстречались мы с ним немного и решили пожениться. Толик тоже сирота, жил с теткой, и после того как мы с ним расписались, он перешел жить ко мне вот в эту квартиру, мне ее государство выделило. Потом у нас Сережа родился, всё было хорошо, Толик работал дальнобойщиком, я в декрет пошла. И решил Толик свою тетку к нам поселить, чтобы с ребенком мне помогала пока он в рейсе. У тетки была комната в общежитии, где они с Толиком ютились, удобств никаких, общежитие старое-престарое и, конечно же тетка с радостью согласилась к нам перебраться. Только с ребенком мне самой приходилось управляться, да и по дому тоже всё на мне было. Тетка оказалась такой больной, что никак не могла помогать, да еще и пила она. Пока Толик дома, она вроде тихо себя вела, только пилила его постоянно, что денег мало ей дает.  Потом совсем освоилась, со мной ругалась постоянно, а Толика приглашала с ней выпивать. Он сначала отказывался, меня видно стеснялся, а потом и стесняться перестал. Оказалось, они давно уж с теткой напару выпивали. Это он, когда со мной познакомился, пить перестал, а потом опять начал. И пьяным за руль садился, ничего уж его удержать не могло. Так пьяным и сбил человека насмерть. Теперь вот сидит. Второй год уже.

     Ирина замолчала.

     - А где Сережа? - не выдержала я.
     - Он у Вадима. - она пристально посмотрела на меня, видно хотела увидеть мою реакцию.

     - А кто этот самый Вадим? - осторожно спросила я.

     - Это адвокат Толика. Он очень нам тогда помог и теперь помогает. Вы не подумайте ничего, я Толика не обманывала, мы с ним еще до того как его забрали развелись. Я устала от его пьянок с теткой, вот и не выдержала, подала на развод, а он и не возражал вовсе. Как будто и сам этого ждал.

     Вот теперь живем с его теткой в одной квартире. Она свою комнатку в общежитии сразу же продала, как только к нам перебралась, и прописала я ее. Идти-то ей не куда. А Вадим говорит, можно ее через суд выселить, только мне жалко ее. Куда ей идти? Хоть и злая она, и выпивает, а вот жалко и всё тут.
Решила я оставить ей эту квартиру, а мы с Сережей к Вадиму переедем.Я как раз сейчас вещи собирала, Вадим должен прийти с минуты на минуту.  Вот так.

     Вдруг раздался звонок в дверь и Ирина, радостно встрепенувшись, выбежала из комнаты, распахнув дверь и ударив при этом тетку, которая по всей видимости подслушивала, прислонившись ухом к двери.
     Я осталась сидеть в комнате. Сил идти не было. Ноги стали какими-то ватными и совершенно не хотели слушаться.

     Из прихожей доносились голоса. Мужской басок, звонкий Иринин и скрипучий бабкин.

     Затем в комнату пятясь вошла старуха, за ней Ирина со счастливой улыбкой на лице и следом  молодой бородатый мужчина в джинсах, светлом свитере и с двумя чемоданами в руках.
 
      - Здравствуйте, - поздоровался он со мной. - Я за Ирочкой. Она переезжает. Извините, нас, пожалуйста, я давно собирался зайти в школу, поговорить о Сереже, но все некогда было  Но я обещаю, как только освобожусь, обязательно зайду.

     - Что Вы, конечно, - я улыбнулась этому совершенно незнакомому мне Вадиму. - Приходите, когда сможете.

     Я подошла к Ирине, которая на глазах из затюканного подростка превратилась в счастливую, очень симпатичную девушку и обняла ее:

     - Желаю счастья!

     Она, благодарно сияя глазами, обняла меня в ответ, и я ушла.

     Какое же облегчение я почувствовала! Чтобы я стала делать и говорить, если бы этот  Вадим оказался тем самым Вадимом? Даже думать неприятно об этом! И с чего это мне взбрело в голову, что моя Ольга и Сережа похожи друг на друга? И совсем не похожи! Разные, совсем разные. А за Ирину я была так рада! Так приятно видеть счастливых людей. Пусть у нее все будет хорошо. И пусть у меня тоже все будет хорошо, ведь и мое счастье где-то там за поворотом ждет меня, и я иду ему навстречу...