Восьмой грех

Пока люди спорили, холодно в аду или жарко, сколько там кругов и насколько они круглы, в конференц-зале имени папы Григория Великого на одной из высочайших скал Преисподней проходили очередные курсы повышения квалификации.

Чего-чего? Адский конференц-зал имени римского папы?

Всё верно, именно он ввёл в обиход понятие семи универсальных смертных грехов, определив для миллионов людей четкие рамки хорошего и плохого. А раз есть понятие, то необходимо назначить ответственного. Демократия в аду, или что?

С тех пор каждые двадцать пять земных лет семеро «ответственных» демонов слетались именно в этот памятный зал, чтобы повышать квалификацию с учётом смены поколения, ценностей, идеалов и научно-технического прогресса.

Владыка Гордыни, величественнейший архидемон презрения, восседал во главе стола. Его туфли сияли чистотой, запонки алмазно отражали свет, а клыки белоснежно сверкали. Он властно осмотрел своих подопечных и нахмурился. Их было семеро.

Как в анекдоте: «вон там моя жена, а вон там — я рядом с ней».

Архидемон присмотрелся. Принцепс Зависти пожирал глазами Владыку, мечтая занять его место. Господин Лени уныло полулежал на стуле, его неряшливые космы смешно вспучивались над хмурой макушкой. И без того жирный Барон Чревоугодия «незаметно» тащил в пасть очередную конфету с ромом. Сэр Похоти лениво прокручивал фотки в соцсетях. Маркиз Жадности не сводил глаз с нового смартфона Сэра Похоти, а Мастер Гнева яростно сопел.

Гневные щёки Мастера шли белыми пятнами на фоне нездорового румянца. Вот потеха будет, ему тонометр подарить!

Последнего демона Владыка раньше не видел.
— Кто такой?
— Ах, простите, простите… я новенький, Восьмой… смиренно преклоняюсь, Владыка! Кто мы все без вас? Каждому греху нужна основа, а демону — точка опоры. Не мы такие, закон такой…
— Восьмой? — Принцепс Зависти бегло осмотрел новичка. — Что же у тебя есть, чего нет у нас?

Восьмой потянулся за графином с вином, налил полный кубок и поставил его перед Владыкой Гордыни. Поклонился. Встал позади его кресла, держась одной рукой за край спинки.
— Мои подопечные — самые опасные. С виду они — обычные люди: вежливые, доброжелательные, сидят на диетах, заботятся о планете и искренне стараются понять и примерить на себя ваши мысли. Они окружают вас заботой и вниманием, своими делами и своими интересами. Они душат вас, но к тому времени, как вы это поймёте, — будет уже поздно.

Демоны заёрзали и стали переглядываться. Восьмой заботливо разложил перед ними папочки с инфографикой. Папочки никто так и не открыл, зато все заметно успокоились.

— Мои подопечные искусно убеждают вас, что без них вы никто. Всё, что у вас есть хорошего, — это от них, а во всём плохом виноваты вы сами! Ваши желания не значат ничего, если не совпадают с их собственными!

Восьмой самодовольно вздохнул, покрепче схватился за спинку кресла председателя и торжествующе осмотрел остальных.
— Ваши грешники вредят в первую очередь самим себе…
— Протестую! — подал голос Сэр Похоти, но никто его не поддержал.
— Мои подопечные, — продолжил Восьмой, — смертельно вредят и себе, и своим ближним!

Театральная пауза позволила всем понять важность утверждения, но не дала времени на осознание, что именно в нём было так важно.

— Они загоняют их в жёсткие рамки собственных правил, законов, принципов и требуют беспрекословного их исполнения, — Восьмой облизал губы и улыбнулся, — а сами своим же законам не подчиняются! Если вы не согласны — вы что-то не поняли, вы загоняетесь, а то и вообще: истерите! Они — пуп земли, и все обязаны исполнять их волю. Если вы не делаете то, что они хотят — значит, вы против истины.

Принцепс Зависти украдкой потянулся за папочкой, но Восьмой захлопнул её резким ударом ладони. От неожиданности Принцепс подпрыгнул на своём стуле и поспешно притворился, что ничего такого вовсе и не планировал, а лишь внимательно слушал докладчика.

— Только благодаря мне люди самозабвенно погружаются в бездны ваших грехов. Через них они пытаются хоть как-то доказать себе, что они ещё не умерли… — Восьмой зловеще осмотрел всех присутствующих и победно осушил бокал Владыки Гордыни.

— Это всё теория, — скуксился Владыка, усилием воли расслабил плечи и даже выдавил подобие ухмылки, — практика, практика где?
— Это великолепный вопрос! — оскалился Восьмой. — Я покажу вам на примере. Попросите у них купить вам сигарет, раз уж они всё равно идут в магазин!
— Западло будет! — азартно крякнул Маркиз Жадности.
— Всё гораздо тоньше, мой дорогой Маркиз! Они разведут неимоверную активность, узнают, в каких магазинах и в какое время продаются сигареты, где, по словам очевидцев, дороже, а где дешевле, какие сигареты мягче, а какие вам горло наизнанку выкрутят. Они сделают всё, о чём вы не просили, лишь бы не исполнять вашу простую просьбу. И обвинят вас в чернейшей неблагодарности, если вы после этого не упадёте со слезами им в ноги.

— Убил бы! — на багровом виске Мастера Гнева пульсировала разлапистая жилка, а белёсые костяшки ярко выделялись на сжатых кулаках.
— Не мы такие, закон такой…
— И это всё? — Владыка украдкой покосился на новичка.
— Что вы, это только начало!
— Мне нравится ваш подход, молодой человек! — пробасил Барон Чревоугодия.

Восьмой одарил Барона радостной улыбкой и выжидающе осмотрел всех остальных.
— Позвольте, а разве люди сами этого не понимают? — Мастер Гнева выглядел озадаченным.
— Люди… Люди поколениями следуют навязанным правилам и не задумываются о том, какие из них имеют смысл, а какие нет! Правила игры — условие формирования их цивилизации, и не все правила игры плохие… Видите ли, мои подопечные отрицают главное правило, обоснованное прецедентом с Яблоком Познания: абсолютную ценность свободы выбора! Выбор есть, а свободы, свободы-то и нету…

— Я тебя вспомнил! — воскликнул Сэр Похоти. — Ты же каких-то пару поколений назад в моём ведомстве бумажки перебирал!
— Так точно, сэр вседозволенности. Тогда люди лицемерно отслеживали, чтобы секс был исключительно ради размножения. А до того я был в общем греховном ведомстве… В те славные времена извращением вообще любое отклонение от божественного числилось.
— И кто же тебя в этот раз повысил? — Принцепс Зависти с показным безразличием прикрыл веки.
— Люди, кто же ещё. Они, родимые! Стали свои грехи анализировать и обзывать. Подробно описали симптомы и условия. А раз появилось понятие «перверсии» как универсального механизма извращения реальности, нужно было назначить ответственного…

Если всё описано и разложено по полочкам, то ничего не мешает людям распознать это в себе и постараться не грешить!

Восьмой зажмурился от удовольствия, а потом резко крякнул и вскочил с подлокотника. Он рывком опрокинул кресло с сидевшим в нём Владыкой Гордыни. В полёте архидемон стукнулся головой о край стола, теряя сознание и левую туфлю. 

Принцепс Зависти озадаченно охнул. Господин Лени беспомощно пробурчал, что всем кранты. Барон Чревоугодия от неожиданности захрустел фантиком от конфеты. Сэр Похоти и Маркиз Жадности попытались встать, но тут же послушно сели под строгим взглядом Восьмого. Мастер Гнева улыбнулся.

Восьмой на это лишь пожал плечами, вскочил на опрокинутое кресло и шутливо поклонился ошарашенным коллегам:
— Смиренный извращенец и слуга Закона, Магистр Перверсий вашим услугам, господа!  …И скажите кому-нибудь переименовать это место в конференц-зал имени Жака Лакана!

Времена меняются, но пока существует Перверсия — существует Закон!

Примечание.
Жак Мари; Эми;ль Лака;н — французский психоаналитик и философ. Он пересмотрел фрейдизм с опорой на идеи структурализма и постструктурализма. По Лакану, «перверсия» — это не просто сексуальное отклонение, а целая психическая позиция: способ взаимодействия с нормой, властью и чужими желаниями.