Полуостров. Глава 72

Глава 72.
- Это же было так просто!.. - я отшвыривал ногой в сторону камни, попадавшиеся мне на дороге, поднимая пыль. - Почему вы ничего сделали?!
- У каждого человека свой срок, Пауль, - мастер Якоб, казалось, не ведает усталости, хотя мы поднимались в гору уже добрые полтора часа. - Мы бессильны, когда он дошёл до последней черты...
- Не могу понять, зачем мы туда тащимся? - я ткнул пальцем в очертания церкви, теряющиеся в утреннем тумане.
- Я хочу помолиться.
- Вы можете помолиться и дома!
- Пауль, тебе не достаёт смирения... - мастер Якоб остановился, чтобы дать мне передохнуть. - Тебе бы тоже стоило помолиться, чтобы Господь тебя вразумил... - заметил он.
- Почему вы не представили мне возможности спасти этого человека? Я уверен, у меня бы получилось! - я сел на траву, всем своим видом демонстрируя нежелание следовать дальше.
- Ты ещё слишком неопытен, - отрезал мастер Якоб. - Всему свое время, и время всякой вещи под небом...
- Вы просто боитесь соперничества! - вырвалось у меня. - Я слышал, вы сами говорили, что я превзошел вас в мастерстве!..
Мастер Якоб вздохнул.
- Не дерзи, Пауль, я не хочу принуждать тебя просить прощения. Это унизительно и скорее обращает душу к тьме, чем к свету... Я разве произнёс хоть слово об умениях?
- Пан Всеволожский говорил, что я лучший в школе... - упрямо продолжал я.
- Пан Всеволожский поощряет соперничество между учениками, что меня очень печалит... - мастер Якоб показал знаком, что мне следует подниматься на ноги. - Ну и потом, его отношение к тебе иное, нежели к другим... Он всегда мечтал о сыне...
Я отвернулся от реки, на которую глядел, приложив руку ко лбу, чтобы не слепило солнце. Лицо мастера Якоба было непроницаемо.
- Я не заметил в нем особого ко мне расположения... - пробурчал я.
Мастер Якоб положил руку мне на плечо.
- Когда ты станешь Наставником, Пауль, то многое, что ты ныне видишь, как сквозь тусклое стекло, воссияет в истинном свете...
- А я стану Наставником, мастер Якоб? - я недоверчиво посмотрел на него. - Сие же одному Жребию ведомо...
- Думаю, станешь, Пауль. В тебе есть огонь, который ты неизбежно должен передавать дальше...
... - Валя, - я с тяжёлым сердцем достал золотую чашу из шкафа. - Ну ты точно уверена, что мы должны проводить ритуал именно сейчас?..
Она пожала плечами.
- А чего тянуть, Павел Александрович?.. И Куратор вам говорит...
- Куратор подождёт! - резко ответил я. - Это моя свободная воля! А с моей точки зрения, ты за последнее время дважды находилась в больнице, и не следовало бы...
- Я нормально себя чувствую, - горячо заверила Зайчикова. - Я вон физику закрыла...
- Ну хорошо... - я достал стилет и положил его в чашу. - Но это достаточно больно... Не смертельно, конечно, но я не смогу прочитать ни одно заклинание сверху. Договор подписывают через боль, вот такой средневековый садизм... - я развёл руками.
- Я потерплю, - сказала Зайчикова.
- И кровопотеря приличная, чашу нужно заполнить минимум на одну треть. Вот никогда не мог уразуметь этот изврат...
Я прокалил стилет на плите и затем, подумав, дополнительно протёр его антисептиком.
В средние века не имели представления о дезинфекции, хотя я не слышал ни об одном Избранном, умершем от заражения крови после подписания Договора.
- Ну, помолясь... - я разрезал ей запястье, отмечая про себя, что в отличии от рук Коновалова, тут хоть есть где развернуться.
Закапала кровь в чашу, Зайчикова охнула.
- Ну, солнце моё, представь, что ты в кабинете взятия анализов... - я начал читать слова Договора.
- Наверное, это чтобы понимали, что делают... - подала голос Зайчикова.
- Валя! Твою ж мать, - вырвалось у меня. - Ты прервала, мне заново резать?..
- Режьте, Павел Александрович... - покорно сказала Валя.
- Давай вторую руку... Но это же немыслимо, что ты творишь... Тебя сегодня вынесут отсюда... Слушай, давай, не отвлекайся! Это не школа твоя кретинская, это серьёзно...
Я наполнил чашу заново, выплеснув предыдущее содержимое в унитаз.
"Господи, - возникла тоскливая мысль, - ну, хорошо, я - лекарь, а как справляются все эти художники-юристы-инженеры? Как справлялись в моё время деревенские дебилы, не умеющие ничего, кроме как чистить репу ученикам? Как они вообще становились Наставниками? Или же низкий Потенциал и века нереализованности настолько ожесточали их душу?.. "
- Павел Александрович, благословите... - Валя встала на колени, и я снова усилием воли прогнал из памяти ту омерзительную картинку.
Я протянул ей руку для поцелуя. Как же уже задолбали эти кретинские древние танцы с бубном!
В 16 веке почитание старшего осуществлялось в ритме дыхания, но и тогда меня долго корежило потом.
Я вдруг поймал себя том, что читаю над Валиной головой давно забытую молитву.
- Благославляю... - я сложил пальцы вместе, как для заклинания смерти.
Как давно я не использовал этот знак по своему исходному назначению...
С Коноваловым я просто не смог его воспроизвести, рука дрогнула.
Сколько же ты испытываешь терпение Господа, Пауль Клейнмехер... Неужто милость его поистине безгранична?..
Зайчикова села на диван с ногами, накрыв колени кофтой, как пледом.
- Я не знаю, что нам теперь делать, признался я. - Я тебя на ночь оставить не могу. Ты же понимаешь...
Она кивнула.
- Могу до дома проводить...
- Нет, Павел Александрович, у вас проблемы будут... Бабка увидит из окна, крик поднимет... Я ещё чуть-чуть посижу и пойду.
- Ты ела вообще? - я подумал, что Мария Борисовна задала бы этот вопрос в первую очередь.
- Я в "Бургер Кинге" себе поесть купила, - сказала Валя, - перед тем, как к вам поехать... Да мне не плохо, не переживайте...
- Я не переживаю, - вздохнул я. - Я волнуюсь...
- А это разные вещи? - Зайчикова слабо улыбнулась.
- Ты знаешь, разные... Слушай, - сообразил я. - А давай я Коновалова попрошу тебя домой оттраспортировать? Он только рад будет, мне кажется...
Валя энергично замотала головой.
- Нет, Павел Александрович, не надо его...
- Почему, Валя?.. Я уверен, ты ему нравишься...
- А когда кто-то нравится, всегда нервы мотают?
- Да нет, - сокрушенно сказал я. - Зачем?..
- Я мимо его парты прохожу, а он отворачивается... - Зайчикова туже натянула кофту на коленях. - И такой этот самый делает... Словно я больна чем-то... И в голове тоже самое... Я проверяла!
- Да он стесняется... Видимо, - добавил я.
Поведение Коновалова уже начало меня откровенно подбешивать.
 - Я тоже вон... - я замолчал.
- Чего, Павел Александрович? - Зайчикова лукаво смотрела на меня.
- Да ничего! Я к тому, что на чародеев часто реагируют неадекватно. Особенно женского пола... Давай, я тебя на такси посажу... - мне уже крайне не хотелось продолжать этот разговор.
- А можно я ещё пять минут посижу? - попросила Зайчикова. - Я ещё чай потом хочу заварить, можно, пожалуйста?.. - она посмотрела на меня чуть ли не с мольбой. - Я таких трав не куплю в инете и не нарву нигде. Вот откуда они?
- Их собирала моя жена... - я отошёл к своему портрету.
Молодой человек на нем взирал на мир с таким видом, словно ему принадлежал Полуостров вместе с Замком, Ратушей и корабельной пристанью.
Неужели я был этим типом когда-то? "Интересно, - вдруг подумал я, - а обратила бы на меня внимание Анна сейчас?"
- Она умерла? - полуутвердительно спросила Зайчикова.
Я повернулся к дивану.
- Валентина, взаимоотношения между Наставником и учеником не должны быть основаны на страхе, по моему глубокому убеждению. За чтение мыслей Наставника полагается наказание. Надеюсь, мы обойдёмся первым предупреждением?
- Я не читала ваши мысли, - обиженно сказала Зайчикова. - Вы бы почувствовали... Вы сами говорили...
- Я почувствую, если ты начнёшь взламывать сознание кувалдой, - возразил я. - Легкие прикосновения не считываются... К примеру, я никогда не могу определить, залазит в мою голову Коновалов или нет. Приходится верить на слово...
- Коновалов? - напряглась Валя. - А что он... Он...
Взгляд её начал метаться по комнате.
- А вы, что же, не считываете Потенциал друг друга?! - я начал мысленно биться головой о письменный стол.
Зачем же я ляпнул, не подумав...
- Это и в 6 лет возможно, этому учить не надо... - я вдруг понял, что, чтобы считать Потенциал дистанционно, надо всё-таки обладать некоторой сноровкой.
Даже Шварценберг клал Коновалов руку на голову. А они просто никогда не касаются друг друга.
- Иди заваривай чай, Валентина, - сказал я в ответ на её молчание. - Теперь ты знаешь все.