Из одной темницы в Другую

Фанфик "Из одной темницы в Другую" или "Спаситель"
Фандом: Звёздные Войны. Игра - Star Wars: The Old Republic (SW:TOR)
Звёздные войны: Старая Республика.

Уже «Ваурон», но ещё не «Дарт». До титула — очень далеко.
До встречи с могуществом Тёмной стороны — одно путешествие с мастером.

Фрагмент из романа о становлении Дарта Ваурона.

Перекликается с "Выпить море": http://proza.ru/2025/05/30/560

Музыка: spiritual brother - beneath stars older than memory (YouTube)
Песня: Der Bote - Sektion 9

ИЗ ОДНОЙ ТЕМНИЦЫ В ДРУГУЮ
СПАСИТЕЛЬ

Юный ситх сидел у стены.

Сырой холод камеры, как и неприятие грязной одежды, прилипшей к коже, игнорировались телом и мыслями.

На языке вкус чёрствого хлеба, окроплённого вязким чёрным вином.

Откинув голову к камням, смотрел во Тьму своего заточения.

Двери открылись и высокая, статная фигура мастера проявилась в багряном свете ауры.

Ваурон, замечая проявленную мощь, выдерживает взгляд старшего. И тот с улыбкой подаёт ученику руку:

— Сегодня проведём урок на открытом воздухе.

Не принимая помощь, поднимается сам, скользя спиной вдоль стены. Не хочет делать шаг навстречу, но уже отучился сбегать в дальний угол.

— Моё наказание окончено? — спрашивает прямо, вставая на цыпочки, чтобы не смотреть снизу вверх.

— Наказание?! — чистокровный берёт за плечи и наклоняется ближе к лицу: — Почему ты решил, что тебя наказывают? Разве я гневался? Ругал?

Ощущая горячее сухое дыхание ситха перед собой, Ваурон старается отдалиться, но затылок болезненно упёрся в скол стенной кладки позади.

— Условия в коих я пребываю… навели меня на это крамольное подозрение… Мастер.

— Какими бывают лекарства?

Искренняя забота в голосе.

Взгляд алых глаз Цезария распахнут в неподдельной тревоге за «подопечного».

Не фарс. Не издевательство. Естественные манеры в проявлении своеобразного характера. Невозможно было предугадать, что он задумал на этот раз ради…

Ради собственного развлечения?

Ваурон сглотнул горькую слюну продолжительного голода и не стал отвечать банальностью на наводящий вопрос.

— Я понял вас, мастер.

— Не наказание, — лорд спустил одну ладонь по предплечью: — Исцеление, сын мой.

— Не называйте меня так.

Засмеявшись, старший взял за руку и повёл его, как родители уводят за собой маленьких детей. Ваурон видел итог тех, кто сдавался и вступал с ним в эту игру. Сохранение своей независимости равно выживанию. Ему не нужен был «отец». Не нужен был «покровитель». Всё чего он хотел — вернуться домой и спасти сестру.

— Освежишься на корабле. Милые девочки переоденут тебя.

Послушно следуя за учителем по длинным и коротким коридорам — лаконичных и богатых покоев крепости, ситх слушал голос, исполняющий отрывок монолога из полюбившейся ему пьесы:

 — «Так погибают замыслы с размахом, вначале обещавшие успех — от промедленья долгого…»

Лорд остановился у большой закрытой залы, где ученик ещё никогда не был:

— Ах, нет! Не задерживаясь — только на корабль! Не хочу отвлекаться от своего настроения, а ожидание порой его портит! Мне сегодня приснился такой дивный сон про тебя! Проснулся с одной лишь мыслью о тебе. Я всегда просыпаюсь с мыслями о тебе! Но сегодня… иначе.


…


Приземление на поверхность мёртвой планеты. Синее небо в грязных всполохах. Ржавая земля под ногами полна осколков, песка и пыли уничтоженной цивилизации.

Прямо перед ними стальные каркасы громадных построек. Некогда величественные кирпичные здания, превращены в обтекаемые могильники. Расплавлены.

Мастер повелел снять маску и вдохнуть местный кислород. Сказал, что у самой земли он уже безопасен. Часть осадка всё ещё бродила в атмосфере, но сконцентрировалась далеко над магнитным полюсом.

Этот мир постигла катастрофа, уничтожившая всё живое. И судя по тому, как выглядело то, что живым не было — это произошло минимум сотню лет назад.

В жутком гуле перестук песчаной россыпи, повинующейся порыву ветра — незримый облик смерти гуляет по долине своей обители.

Изящно вышитая мантия учителя оторочена бурым мехом. Он снимает с рук длинные кожаные перчатки и прячет в один из широких рукавов. В молитвенном жесте смыкая пальцы у груди, склоняет голову. Идеально постриженные до основания шеи волосы гладко зачёсаны назад, но кончики длинных локонов спадают до коротких наростов родовитого лица.

Юный ситх стоит рядом в таких же одеждах — дары и желание повелителя.

Повторяет жест мастера, но если тот отдавал дань истории этого места или внимал воющему слепку Силы, то ученик отсекал льнущую к нему боль.

— Что слышишь?

— То же, что и вы.

— Что чувствуешь?

После пережитого в темнице больше не было смысла скрывать:

— Ужас.

— Великий?

— Без описания. Миллиарды жизней слились в одной гибели. Нет крика. Нет слов. В центре каждого существа — вспышка боли.

— Кажется, ты говорил, что голоден? Я дарю тебе этот пир.

Пауза с оттенком испытания. Чистокровный подходит ближе и громко вздыхая, широко разводит руки в стороны. Покружившись, с остановкой он крепко зажмуривает глаза и открывает их снова — будто картина перед ними могла обратиться вспять.

— Эта планета принадлежала вам.

Ваурон не спрашивает. Догадаться было нетрудно. Если древний лорд выбирался куда-либо из своего имения, то только в другое «имение». Никому неизвестно скольким он владел на самом деле.

— Не то чтобы… — омоложённая серией последних ритуалов нежная багровая кожа его рук стала мёрзнуть, ситх вытянул из рукава перчатки и принялся натягивать: — Я был молод. Старше тебя, но ещё молод… когда нашёл эту систему. Необычная, не так ли?

— Сложная.

— Очень! Для Внешнего Кольца — слишком. Два погасших солнца с мёртвыми планетоидами. И звезда — гость. Очевидно, увела за собой несколько планет от двух померкших гигантов. Солнце — спаситель! Второй шанс. И что мы видим? Никого невозможно спасти.

Ученик потянулся к деке, закреплённой на ремне. Проанализировал сканирование местности. Мастер махнул ладонью, позволяя отвлечься.

Они стояли в десяти метрах от шаттла. Пустошь с панорамным видом на город. Данные сканирования подтвердили видение — мир был полноводным, с разнообразным климатом. Океаны, леса, горы. Судя по размещению и обширности руин — густо населён. Города-государства строились единообразно.

Единовременно и одинаково разрушены.

— Мы находимся у одной из столиц. Когда-то этот мир знал о Галактике… Когда крутился вокруг первого гиганта. Планетарная катастрофа стёрла память об этом. Цивилизация нового солнца — «Спасителя», развивалась медленно, но верно. Так казалось. Я застал те последние века. И... тебе придётся поверить мне на слово — я вложился в восстановление защитного купола. Техногенное устройство с ненадёжной перспективой, но мне было интересно.

— Вы «вложились» в эксперимент.

— По воле Великой Силы. Разве нет?

Лорд не любил покрывать голову капюшоном, но было видно, что он сильно замёрз. Поправил меховой воротник мантии ближе к щекам. Если бы Ваурон не знал, хотя бы примерно, как долго этот чистокровный испытывает волю Силы, дал бы ему не больше тридцати-сорока лет.

— То, что должно было защищать, обратилось тюрьмой, приведшей к гибели всего живого?

— Да, — пожал плечами мастер, вглядываясь в молчание каменных высоток: — Уничтожили себя изнутри, поняв, что им не выбраться. Как думаешь, что они сделали?

Юный ситх убрал деку обратно к поясу и, также преодолевая холод, не прячась в капюшон, оглядел последствия бойни:

— Использовали купол, как оружие.

— Умница.

— Логистические сети, что я увидел на карте — говорят о системе связей. Она единая.

— Но ни о каком единстве и речи быть не может, — жестко проговаривал старший, качнув головой в сторону высушенного океана.

— Культ лордов, поделивших мир, как пирог, а затем — от скуки… они изничтожили друг друга способом, не предполагающим третьего шанса?

— О чём знает один — знают все.

Иногда ученик замечал, что он рассуждает и говорит о фактическом, а учитель… учитель философствует. Ваурон невольно впитывал этот тип мышления. Учился.

— Глупо и нелепо.

— Страх уничтожил эту цивилизацию. Страх — их настоящая чума. Чтобы они не делали — страх был ядром. Владение, гордыня, власть, контроль — ничто перед смертью. Удивительная закономерность — тот, кто её боится, постигнет весь ужас умирания.

Слышать подобное откровение от древнего, приумножающего сроки бытия за счёт жизней «своих детей» — сомнительная наука.

— Смотри, Ваурон… в эту судьбу. Ты встретишься с тем же и не раз.

Интонации сожаления. Развернувшись, Цезарий направился обратно к кораблю.

Постояв немного среди руин, молодой ситх быстро нагнал учителя.

— Я должен поверить в то, что вы желаете мне лучшей судьбы?

— Как самому себе. Однажды ты тоже найдёшь свой мир… И вложишься в свой эксперимент. Как я.

— Я не стану таким, как вы.

Протесты ученика были лишены вызова. Тихая констатация несоответствия. Кажущаяся неуверенность, в которой мастер читал несокрушимый стержень противоестественной убеждённости. Юный чистокровный был очаровательно услужлив в своём «нет».

— Ты боишься… всего. И самого страха. Вырви я это из тебя, что останется? — остановившись у трапа, старший пронзительно взглянул в чистое золото его глаз и утвердительно продолжил: — Ты станешь… Как я. О, станешь. Если захочешь прожить дольше сорока… А ты — захочешь.

— Сорок лет — достойный срок жизни.

— Это младенчество! Хах… с кем я говорю? С блаженным младенцем!

Воздев руки вверх, мастер поднимаясь на борт, в неожиданном рывке сбросил ученика с трапа ударом Силы.

Вовремя сгруппировавшись, Ваурон понял, что потерял свою деку, но с ещё одним прыжком назад смог устоять на ногах. Недолго...

В таком же прыжке Силы старший вмиг оказался рядом. Повалил ученика на землю физически.

Рука сама сорвала меч с крепления на чужом ремне. Прижала к демонстративно подставленному горлу. Рефлекс или ментальное забвение? Ваурон держал контроль разума неустанно — подобные выходки лорда были излюбленным способом, как застать врасплох, так и проверить пройденные уроки.

— Да!

Ученик жмёт на активацию оружия по яростному одобрению и ярко-алый клинок пронзает… Воздух.

Тихая поступь от трапа. Цезарий направляется к нему медленно, разрешая оценить произошедшие, не занявшее даже минуту.

Искуснейшая иллюзия.

Ваурон хотел подняться с пыльной насыпи, но учитель присев рядом, надавал коленом в плечо:

— Мало того, что не проявил любезность в принятии дара, так и дважды проиграл мне.

— Снова в темницу?

— А ты хочешь?

Острые черты безусловно красивого мужского лица делались мягче в короткой улыбке. Нависнув над юношей, тихо попросил:

— Мой возлюбленный ученик, я ужасно оскорблюсь, если окажется, что ты не усвоил наши последние занятия. Будь добр, прими мой дар. И… больше того заточения не будет. Обещаю.

С последним заверением, рука в чёрной перчатке накрыла мех по канту мантии ближе к сердцу.

Согласно кивнув, ситх закрыл глаза и, не поднимаясь, расслабил руки. Напряженными стали окоченевшие от холода кисти, плотно прижатые к праху земли.

В районе плеча стало легче — мастер убрал колено, но остался сидеть подле. Гул смерти обратился плотным, оглушающим звоном. С закрытыми глазами, Ваурон погрузился в видение. Всплеск эфира — предсмертный выброс энергии каждого дышащего существа, пережившего агонию внезапной гибели. Чёрной вуалью к нему стекался густой мрак боли, ставший зримым любому адепту Силы.

Прозвучала древняя грамма киссаи.

Одними губами мастер повторил это редкое заклинание поглощения Тёмной стороны. Он был заворожён таинством ритуала. Восхищён потенциалом, что попал к нему в руки. Боясь моргнуть и пропустить хоть мгновение — замер, не дыша.

Послышалось тугое, протяжное мычание из недр грудной клетки — ученик подавлял Крик Силы в судороге, сводящей тело миллиардами смертей, переживаемых залпом одного глотка.

Гул исчез. Стих ветер. Мир лишился последнего слепка своей истории.

Ситх на ощупь, понял, что ломота тела, заставила его перекатиться на живот. Поднявшись, сел на пятки и небрежно вытер губы сначала одним рукавом, затем поднёс вторую руку и зарылся носом в меху на оборке. Края традиционного золотого украшения цепляются за ворс и приятно почёсывают кожные складки под переносицей — отвлечённое ощущение, возвращающее в реальность.

— Не спросишь, что я видел о тебе, друг мой?

Отдышавшись, посмотрел на того, кто любовался им:

— Что… вы… видели?

Восторженный взгляд стал рассеянным — Цезарий предался воспоминанию своего сна. Вернувшись, вскинулся, чтобы помочь ученику встать. Обняв за плечи, прижал к себе:

— Диковина. Никому не отдам, — загладив юношу по волосам, отстранился, чтобы сбросить перчатки и коснуться лица, трепетно цепляясь когтями за родовитые черты: — Увидишь в зеркале. «Почернели карие губы. Расцвели древней кровью глаза. Тайна Силы проснулась в ребёнке Тьмой великого колдуна!»