Катастрофа

  Этим вечером стоял густой туман и шел проливной дождь. Несмотря на то, что на улице декабрь, было аномально тепло. Cнег почти весь растаял. Дороги развезло, и теперь по ним проехать и пройти было невозможно. И все же несмотря на капризы погоды, утопающей в липкой грязи дороге люди охая и ахая, сетуя на плохую погоду утром пришли в храм на литургию. Это был первый день Рождества. Церковь была переполнена. Прихожане молились и только слова Евангелия, которые читал священник, звучали в переполненном храме. И вдруг в задней части церкви что-то затрещало и обрушилось. Церковь моментально огласилась страшными, неистовыми криками. Стоны и рыдания неслись по храму, наполненному пылью от упавшего потолка. Народ рванул к выходу, завывая от ужаса и ища спасения от смертельной опасности. Но напрасны были попытки обезумевшей толпы выбраться из церкви: задний выход был завален обломками хоров, потолка и грудой задавленных людей, а южные и северные двери были заперты на замок. Вспотевшая баба с обезумевшими глазами расцарапывая себе до крови лицо пронзительно закричала: 
"Горим! " Бородатый мужик перекрикивая голосистую бабу хрипло кричал: 
"Колокольня упала на церковь! " Паника захлестнула обезумевшую толпу, которая, забыв обо всем, топча упавших детей и женщин рвалась на улицу. Помощь пришла от самого младшего сына кузнеца Пафнутия Степки. Когда падали хоры мальчика откинуло в колокольню, а оттуда он выпал во двор и тонким непослушным голосом закричал: "Помогите! " Первым охая от боли в пояснице подбежал дед Степки Кондрат, который наверняка впервые опоздал на церковную службу. 
-Что? – заорал он, смотря в обезумевшие глаз внука. 
-Беда, церковь рухнула. Тятька с мамкой там! -прошептал он побелевшими губами. Забыв о больной пояснице, дед кинулся ломать северную дверь церкви. Минуты за полторы к деду подбежал народ с ломами, топорами и начал помогать ему. Не выдержав напора людской энергии, двери трещат и распахиваются. На улицу визжа, крича и ругаясь выбегает не больше десятка людей. Увидев, что среди них нет сына и снохи, дед Кондрат бежит в церковь, внутри которой раздаются стоны и крики о помощи. Пыль улеглась и то, ч то увидел Кондрат заставило его похолодеть от ужаса. Деревянные хоры, железные скрепы, часть потолка с балками обрушилась и придавила людей. Из под обломков, грудой наваленных на полу, торчали окровавленные ноги, руки и головы. Кто-то под этой кучей обломков шевелится, пытаясь вылезти. Незнакомый голос зовет на помощь: "Православные! Спасите! " 
-Батя! -застонала всколоченная окровавленная голова и повернулась к Кондрату. 
-Сынок! – взвыл Кондрат, кинулся к сыну и начал расшвыривать доски, балки придавившие его первенца. 
-Бать! Ищи Настеньку! -напрягая последние силы шепчет Пафнутий отцу. Деда Кондрата качнуло так, что только усилием воли он удержался на ногах. Перед глазами стояла маленькая, тоненькая как березка внучка Настенька. Сжав зубы чтобы не заорать от боли в пояснице, он начал раскидывать обломки в стороны. Эти минуты наверняка были самыми кошмарными в его жизни. Пот заливал глаза. Резкая пекучая боль пронзила сердце. Напрягая последние силы, Кондрат работал на одном упрямстве. Вот он наткнулся на чью-то мужскую дрожащую мелкой дрожью ногу, обутую в лапоть. Дед Кондратий взял немножко левее от мужской ноги и о... Он увидел край сарафана Настеньки. Раздирая пальцы до крови, он как заправский атлет поднимал и оттягивал в сторону куски балок, досок, железные скобы освобождая внучку. Его усилия дают результат. Кондрат аккуратно вынимает Настеньку из-под завала. И как величайшая награда для него звучит голос внучки: 
-Деда! – Голубые глазки Настеньки смотрят на Кондрата. 
-Тише, милая! -шепчет дед. Он берет внучку на руки и выносит на улицу. А там голосят бабы. Кондрат отдает внучку соседке и хрипло переводя дыхание просит: 
-Пригляди! 
-Все сделаю! -кивает та. Он снова бросается в храм. Там уже работают односельчане, разбирая завалы в церкви. Кондрат подбегает к обмякнувшему сыну. "Сынок! "-кричит он, а в ответ молчание. Стараясь не смотреть на сына, Кондрат убирает обломки деревянных хоров, придавивших Пафнутия. Подтянув сына к себе, Кондрат, охнув от натуги, взваливает безчувственного сына на плечи и шатаясь идет к выходу. Уже на улице он хрипит, падает и теряет сознание. А в это время где-то там на верху кто-то, кто наблюдает за происходящим, протестует: 
-Дед! Не смей умирать! Ты умрешь, но это будет не сегодня! Очнись! 
-А если я не хочу! -ответило что-то. 
-Что значит не хочу? Ты не душа! Ты кто или что ты такое? – ошеломленно спрашивает наблюдатель, видевший все случившееся. Собеседник наблюдателя рассмеялся. 
-Я знаю кто ты, а ты не знаешь кто я. У меня уже есть одно преимущество. 
-Ты черт? – утвердительно сказал наблюдатель. Собеседник наблюдателя громко хохочет. 
-Ты в добавок глуп! Я не черт! 
-Не смей меня так называть! -зло кричит наблюдатель. 
-Ты еще и вспыльчив! Ладно не злись! – премирительно говорит собеседник наблюдателю. А верни назад как все было до катастрофы. 
-А зачем нам это делать? – послышался властный голос второго наблюдателя. -Что-то у вас пошло не так! Кондрат погиб, а не должен был. Интересно, а что или кто в Кондрате с вами мысленно разговаривает? Послышался долгий ожесточенный спор наблюдателей. Наконец, старший не выдерживает и говорит: "Будет так, как я сказал. " А невидимому собеседнику он ответил : 
-Будь по твоему! Все вернется так, как было до катастрофы. Кондрат будет жить. А мы за тобой присмотрим. 
-Я за! -соглашается собеседник. И что-то в этот миг происходит. Кто-то легонечко трясет Кондрата за плечо: -Деда, вставй! Нельзя валяться на земле. Зима на улице. Кондрат открывает глаза и видит маленькую голубоглазую Настю, стоящую возле него. 
-Маленькая моя! -счастливо улыбается дед. Он встает с земли, берет на руки внучку и несет ее в церковь, куда на службу собираются односельчане.