Чоп - Будапешт

Моей первой заграницей была Венгрия, туда мы ездили на войсковую стажировку после третьего курса училища. Одесса - Львов - Чоп - Будапешт - Кечкемет. Редкий кадровый советский военный за свою службу не бывал на пограничной станции Чоп. Иногда там водились и гражданские, в нашем случае - семейство из четырех человек (родители в возрасте сорок плюс и разнополые дети в возрасте двадцать минус), занявшее середину зала ожидания огромной кучей разнокалиберных чемоданов. Отец семейства был в меру пузат, слегка небрит и привлекал внимание закованной в гипс левой рукой. В правой он держал стакан с красноватой жидкостью, к которому время от времени прикладывался. Старшая дочь просто привлекала внимание и была похожа на свою мать. Тощий, сутулый и длинноволосый младший сын уныло сидел на чемоданах и внимания не привлекал.
Объявили посадку. Вагоны в поезде напоминали купейные, с почти полностью стеклянными дверями и сидячими местами - Венгрия не самая большая страна, и пересекая ее вдоль или поперек, пассажирам не приходилось нюхать чужие носки в плацкарте. Руководитель стажировки, полковник с кафедры тактики (не помню фамилию), накануне озадачил моего приятеля Сашку Галушина составить список согласно купленным билетам, я взялся ему помочь и в результате мы отжали себе два отдельных места в последнем купе. Закинули вещмешки и полевые сумки на верхние полки и расположились у окна. Через какое-то время дверь отъехала в сторону и в купе полезли уже знакомые нам многочисленные чемоданы. Мы помогли травмированному главе семейства и его худосочному сыну распихать и уложить имущество, занявшее все багажные и два оставшихся пассажирских места. Семейство выдохнуло, поблагодарило и расселось. В ходе знакомства выяснилось, что и отца, и сына зовут Андреями (произносилось, как "Андрэй"), а мать и дочь зовут Габи. Наши одинаковые имена тоже привели их в восторг, после чего Андрэй-старший достал початый советский портвешок и предложил немедленно выпить. Мы твердо изобразили моральный облик советских воинов, но Андрэй-старший понял это, как "давайте хотя бы пограничный контроль пройдем", согласно покивал головой и накатил в одиночку.
Наши погранцы - уставные выражения лиц и унтер-пришибеевский автоматизм: "Здравствуйте!!! Ваши документы!!!" - взгляд на фото - взгляд на владельца - "Спасибо!!!" - и так шесть раз. Мадьяры, возрастные, толстые и в смешных соломенных кепариках, радостно поприветствовали семейство, о чем-то с ним поржали и ушли, больше ничем себя не утрудив. Андрэй-старший снова достал портвешок и выразил искреннее недоумение нашим отказом.
Не помню, сколько ехали до Будапешта, четыре-пять часов, наверное. В пути общались на языке жестов, неплохом английском Габи и Андрэя младших и почти таком же английском Галушина. Старшее поколение говорило только по-венгерски, мой плохой немецкий оказался бесполезным. Семейство гостило у своих родственников в Закарпатье и теперь возвращалось домой в Будапешт (что они везли в своих чемоданах, бог весть). Андрэй-старший тоже когда-то служил в армии танкистом, водил Т-55 (показал, как дергает рычаги) и видел Т-72 (показал, как трет тряпкой). Габи-младшей было девятнадцать, она училась в университете и встречалась с каким-то хорошим парнем, Андрэй-младший перешел в выпускной класс школы и тоже собирался в университет. Когда Андрэй-старший не предлагал нам выпить, Габи-старшая предлагала печенье и яблоки. Мы могли предложить только галеты из сухпая, но это было бы негуманно.
В те суровые времена в Венгрии курили прямо в поездах, и пепельницы были вмонтированы во все подлокотники. Добив портвешок, Андрэй-старший вынул из ближайшего чемодана пачку «Беломора», показав, что обычно такие не курит, но сегодня особый случай. Прикурив от поднесенной спички, воздел палец вверх и громко торжествующе произнес: «СПИЧКА!», шокировав остальных членов семьи - на венгерском это очень матерно. Габи-старшая изящно курила «Сопиани», которые в Венгрии считались крутыми и продавались почему-то в пачках по 17 штук. Такое себе курево, на самом деле. Мы угощали ее кишиневским «Флуерашем».
Где-то в районе Мишкольца Андрэй-старший откупорил вторую бутылку портвешка, продолжая недоумевать, почему мы не пьем. Габи-младшая проводила нам языковой ликбез, записывая в мой курсантский блокнот самые нужные слова и фразы на венгерском и тренируя наше произношение. У нее были тонкие пальцы с аккуратным маникюром, а узкую изящную кисть украшал недорогой, но стильный браслет. Ветер из приоткрытого окна иногда бросал ее волосы мне в лицо, и от этого... Или не стоит такое писать? Ладно, пускай будет. Когда мы дошли до «кэтем шьор, сивеш» (два пива, пожалуйста), опустела и вторая бутылка. Габи-старшая, пригубливая портвешок, морщилась и делала страдальческое лицо, но по объему выпитого не так уж сильно отставала от мужа, оставаясь при этом практически трезвой. Молодежь пила лимонад.
Близился Будапешт, и уже совсем хороший Андрэй-старший извлек из чемоданных недр бутылку «Столичной». Накатил, запил лимонадом, налил жене (зажмурилась, выпила, замотала головой, замахала руками - ужас-ужас-ужас, какая крепкая! - быстренько запила), после чего завозмущался совсем уже громко - да что ж такое, где это видано, чтобы катона (солдат по-венгерски) отказывался от выпивки? Вы что, полковника вашего боитесь? Так я выйду в коридор и постою на стреме! Ну, не я, Андрэй-младший постоит. А то получается, что вы с нами вместе и не ехали.
- Саня, если и сейчас откажемся, будем выглядеть полными мудаками.
- Ага. Ладно, давай. Типа за дружбу народов.
Опрокинули, не закусывая. От протянутого лимонада тоже отказались, вызвав священный ужас Габи-старшей и громкое уважение Андрэя-старшего. Который на этом счел свою миссию выполненной и облегченно захрапел в углу.
Наконец вокзал Ньюгати. Свистнули товарищей, те на выходе подхватили чемоданы и сложили на тележку, подогнанную Андрэем-младшим. Поверх них мы осторожно поместили Андрэя-старшего. Габи-старшая, смахнув слезу, обняла нас на прощание. Мы бы предпочли обняться с Габи-младшей. Полковник с кафедры тактики (как же его звали-то? хоть убей) ничего не сказал и не стал нас обнюхивать. Нормальный в целом мужик.
Это было летом 1988-го. Прошло 32 года после событий 1956-го и 37 лет с тех пор. Почему вдруг вспомнил - из-за бесконечных мемасиков про «министра энергетики Венгрии Роберта Бровди». Которому тогда было тринадцать. Может, его родственники?
Koszonom за внимание.