Афанасий и Люцифер

  Молодого человека звали Афанасий. Такое вот имя придумали ему родители. В честь поэта ли, или святого, а может просто в угоду эксклюзивности - но они так решили. И нарекли. В детстве его очень бесило это какое-то неавторитетное имя, и он долгое время обижался на маму и папу за то, что такую вот западлянку они на всю жизнь ему подкинули. "Почему не Сергей, или Толик?"- заикаясь от рыданий, в очередной раз прибежав домой после каких-нибудь дворовых неурядиц, обиженно вопрошало дитя - "Меня бы пацаны тогда Серым бы звали, или Толяном! А так я Афоня теперь навсегда! У-у-у..." и размазывая слёзы по лицу, начинал реветь ещё пуще.  Мама тогда прижимала к себе его белокурую голову, нежно гладила,  успокаивала. Отец снисходительно смеялся. Иногда злился, и говорил, что когда Афоня вырастет, сможет поменять себе имя на какое только пожелает.  "Хоть Толяном - хоть Коляном сможешь быть!" Афанасия это тогда обнадёживало. Он очень хотел поскорее вырасти. Но как-то медленно дело продвигалось.
После детского сада началась школа. И до пятого класса "Афоня" было, как клеймо на лбу. Синоним насмешливости,  простофильства, недотёпства. Но после того, как он записался в секцию бокса,  насмешки постепенно перестали.  Впоследствии уже все в школе величали его уважительно. "О,Афанасий пошёл...", "Привет Афанасий!"
Рос он, как ему казалось, очень медленно. Был при этом всегда любознательным, и интересующимся всем новым. Много читал,дрался,влюблялся.  Характер его также претерпевал различные трансформации. Не по ломанной прямой, но по линии, идущей вверх (или вниз).  От юношеского бунтарства и непокорности - до почти полного неприятия общепринятых норм.
Когда ему исполнилось сорок, он вдруг оглянулся назад, и ужаснулся скоротечности времени. Уже сорок лет прожито. И школа, и институт уже давно позади. Армия, тюрьма, браки, разводы, дети. Вот и отца уже нет.  "Хоть Толяном - хоть Коляном..."  Имя его уже давно ему полюбилось, и осталось с ним. 

Всё чаще он чувствовал себя одиноким и потерянным в бесконечном море лжи и предательства, жестокости и стяжательства. Имя морю этому - МИР.  Не лишённый, впрочем, прекрасного. Но красоты эти - скорее маленькие островки в безбрежном океане ненависти и лицемерия. Много размышлял Афанасий в последние годы, и вопросы без ответов терзали его. О божественном в частности. Мироустройстве в целом. О религиях, добре и зле, и о том, почему окружающие не принимают очевидных вещей. Очевидным,по его мнению,было то, что доброго Бога на земле нет. Хотя понятия добра и зла были сами по себе очень относительными и размытыми, и размышления об этом всегда заводили в тупик - Афанасий почему-то под "добрым Богом" всегда подразумевал Создателя.

Когда-то в юности ему нравилось ходить в церковь. Просто сидеть там на лавочке, когда посетителей нет. Вдыхать запах ладана, восковых свечей. Слушать как ввышине под куполом, снаружи воркуют голуби. Этот приглушённый звук не нарушал атмосферы тишины и умиротворения, а как бы заполнял её содержанием. Душа наполнялась тогда благоговением перед чем-то великим и невидимым. Став взрослее, Афанасий,  стал посещать богослужения по церковным праздникам. И вот тут он начал замечать, что атмосфера на таких собраниях совсем не умиротворённая, но напряжённая. Именно на таких собраниях всегда было очень много обозлённых бабушек, готовых и пихнуть, и щипнуть,  и наверное, даже куснуть кого-то, кто аккуратно пытается протиснуться, чтобы поставить свечку. Шипение их тогда преисполнено было ненависти. Это было самое первое противоречие, отмеченное Афанасием. После таких богослужений он выходил на улицу не одухотворённый, но опустошённый. Как-то раз его тогдашняя жена решила освятить их квартиру. Они вместе пошли в храм, где батюшка без особого участия, и не отводя мобильного телефона от уха, выслушал просьбу жены. Сухо назвал ей стоимость ритуала для одной комнаты, развернулся, и не оставляя больше места вопросам, пошёл восвояси, продолжая с кем-то телефонный диалог. Когда позже Афанасий узнал, что многие молодые люди стремятся поступить в семинарию, чтобы потом сделать "религиозную карьеру", совсем какие-то тёмные мысли полезли в душу. Церковь он со времен знакомства с "бабушками" не посещал конечно же. Но то, что Церковь - это бизнес, было неприятным открытием. Стали возникать вопросы: неужели,чтобы прийти к богу (крещение, например), нужно за это платить. Неужели за деньги можно купить отпущение грехов. Афанасий, однажды, работал на одного бизнесмена, который творил очень плохие вещи. Но по большим церковным праздникам ездил в Лавру к "своему батюшке", который его (бизнесмена) благословлял, и все грехи ему прощал.  Не бесплатно, как оказалось. Была у батюшки и иномарка премиум-класса, и домик уютный трёхэтажный. Босс Афанасия после таких визитов всегда выходил обновлённым, радостным. И продолжал творить пакости. И вот всё это, и ещё очень многое другое, убедили Афанасия, что не может всевидящий и всемогущий Бог такое допускать. А раз такое происходит, значит не присутствует Бог при этом всём. Его просто здесь нет. От этого заключения не стало легче. Из этого полезло ещё больше вопросов: для чего тогда все эти храмы, кому тогда молятся все эти люди, кто вообще всем этим управляет, и для чего.

Как-то осенним дождливым вечером возвращался Афанасий на своей машине с работы. До города оставалось не более десяти километров. Хлестал дождь, и "дворники" едва успевали смахивать воду с лобового стекла. Было уже почти восемь часов. Рабочий день уж два часа, как закончился. Но Афанасий никуда не спешил. Дома его никто не ждал. В машине было тепло и уютно, а посему он плёлся по трассе с черепашьей скоростью. Игнорируя все эти гневные фафаканья и мигания дальним светом. Пару раз на придорожных стоянках останавливался. Покурить чтобы. Ехал он, и думал насколько ко всему безразличным теперь стал. Попробовал бы кто раньше ему посигналить гневно,  или что-то оскорбительное в окно прокричать... А сейчас вот всё по-барабану. Едет себе, чему-то улыбается. На обочине в свете фар он увидел фигуру в промокшей одежде и с вытянутой в сторону рукой. Он даже не разглядел,кто это был мужчина, или женщина. Какая разница. И опять же, раньше разница была. Молодая девушка - рад помочь. Все остальные - пешком. Сейчас же он просто остановился. "До города, дружок!" - впрыгнув в салон рядом с Афанасием, и обрызгав его, весело велел незнакомец. Афанасий покосился на него без радости. "Дружок... Ни тебе здрасьте. Ни тебе всяких формальностей "можно ли...", "не подвезёте ли", что говорятся в подобных случаях. Вот и всё, что нужно знать о человЕках. Хамло!"  Афанасий усмехнулся своим размышлениям, и машина тронулась. 
Он не смотрел на пассажира, и ничего у него не спрашивал. В ответ Афанасий надеялся, что и ему не станут докучать разговорами. Общаться совершенно не хотелось, и теперь он досадовал сам на себя, зачем вдруг остановился.
- Как жизнь, Афанасий? - вдруг произнёс незнакомец. Это было очень неожиданно, и Афанасий впервые внимательно взглянул на внезапного попутчика. Что-то знакомое почудилось ему в этой широкой во все зубы улыбке,  по-причине истощения в выточенном как из камня лице с широкими острыми скулами, в короткой стрижке"площадке",  в насмешливом взгляде. В полумраке салона и не разглядеть.
- Мы знакомы? - только и произнёс.
- А как же может быть иначе. Более чем! - весело молвил незнакомец.
Афанасий ещё раз пристальнее глянул на рядом сидящего. Вроде знакомое лицо, мокрые короткие волосы, одет во что-то, похожее на бушлат - весь промокший и непонятного поэтому цвета. На груди темнеет... Афанасий прищурился,  напрягая зрение, и чуть наклонился, чтобы разглядеть. На груди незнакомца чернела пришитая бирка, где белой краской была выведена его-Афанасия фамилия и 3-й отряд. Афанасий вскинул брови, и встретился с насмешливым взглядом пассажира. Перед ним сидел Лёха Тулевский. В шоке Афанасий крутанул рулём, машина резко вильнула в сторону. Тут же раздались гневные сигналы клаксонов, и неразборчивые через закрытое окно матюки. Афанасий свернул на обочину, затормозил. Машина встала, как вкопанная. С Афанасия спала сонная пелена безразличия, и теперь он был прежним: нервным и неспокойным. Первой его мыслью было выпрыгнуть из машины. Потом эта идея сменилась на заехать кулаком по улыбающейся физиономии. Потом возникла ещё какая-то, но мыслительные процессы не отражались внешне. Внешне Афанасий сидел с широко раскрытыми глазами, и приоткрытым же ртом и таращился на, как ему думалось,  улыбающегося призрака Лёхи Тулевского, который умер у него на глазах в лагере под Павлодаром. Пятнадцать лет назад. 
- Ну как ты,пришёл в себя? - заговорил "призрак". Афанасий судорожно сглотнул.
- Я охуевлён - только и промолвил в ответ.  На что Лёха загоготал, как конь, обнажив и без того лошадинные зубы. Это была его любимая фраза-изобретение.
- Давай-ка, дружок, свернём к реке.  Поговорим.
Вот это снисходительно-пошлое "дружок" очень коробило Афанасия. Но он завёл двигатель, и свернул на появившийся вдруг тут же поворот.

Они остановились на берегу неизвестной реки, и всё путешествие от обочины до сюда составило не более двух минут. Сначала Афанасий с удивлением отметил неизвестно откуда взявшийся лес в свете безоблачного дня.  Потом под колёсами заскрипел песок. Как пришибленный, Афанасий вылез из машины.
- Что происходит? Я сплю?
- Нет. Ты в полном сознании.
- Тогда где я?
- Посмотри вокруг. Что ты видишь?
Афанасий огляделся. Густой, зелёный лес. Деревья - не только сосны и берёзы. Пальмы и ещё какие-то неизвестные. Что-то, похожее на папоротник. Всё это глухой стеной отгораживает небольшой пляж, на котором стоит машина. И не понятно вообще, как они сюда заехали. Чистейший, цвета золота мелкий песок под ногами. Разноголосый гомон неизвестных и известных птиц,  сливающийся в невообразимо чарующую какофонию. Афанасий посмотрел на реку.  Голубой, прозрачный поток бесшумно двигался в одном направлении.  Афанасий, приглядевшись, заметил, что волны этой реки без брызг и какие-то округлые. Перекатывающиеся бесшумно одна-в одну. Противоположный берег также представлял неширокую полосу песка, оборванную буд-то забором, густой, диковинной чащей. Ещё он заметил несколько заводей где "вода", вопреки течению прозрачной жидкости, была чёрной, как смоль, тягучей и стоячей. Над ними поднимался пар, и как в болоте лопались пузыри.
- Ну, и что я вижу кроме реки, текущей между болот, и смешанного леса? Лёха, кончай нагнетать. - Афанасий уверился, что он во сне, и вёл уже себя раскованно.
- Я не Лёха, дружок.
Афанасий, возрился на посерьёзневшего вдруг, персонажа, как две капли воды похожего на его давнишнего приятеля Лёху Тулевского. На высохший на солнце коричневый бушлат. Ватник без воротника с его Афанасия именем. Этот бушлат он когда-то подложил под голову умирающего товарища. Лёха был наркоманом, не блатным. И как-то "обдолбанного" его спалил офицер ДПНК на вечерней поверке. Его определили в ШИЗО, в камеру, где уже находился Афанасий со товарищи. У него начались конвульсии, он обливался потом.  Афанасий тогда стучал в двери, чтобы дубачьё врача позвали. Но они только ржали. И товарищи его над ним ржали.  "Чё ты возишься с этим обсосом-нариком?" Он знал Лёху по предыдущему лагерю, и тот был порядочный арестант.  Непонятно когда и где подсел он на отраву. И вот теперь... Передоз. Он умер. Афанасий забрал из под его головы свой бушлат. Помнится, тогда ему сделалось очень печально на душе.  У Лёхи на свободе остались жена и маленький сын.
И вот теперь, вдыхая свежий, тёплый воздух, и слыша пение диковинных птиц,  Афанасий смотрел на незнакомца перед ним, и боялся себе признаться, что всё,  что сейчас происходит - не сон. По спине холодок пробежал. "Какого черта на нём мой бушлат?" -  подумалось.  Защитная, видимо, реакция психики.  Подумать на отвлечённую тему.
- Твой бушлат теперь всегда с ним - проговорил незнакомец - так уж повелось, самые сильные впечатления - последние.
- Кто же ты? - выдавил из себя Афанасий.
- Ты знаешь, кто я. Ты же не раз, в минуты отчаяния призывал меня. Даже душу свою предлагал как-то. - незнакомец печально усмехнулся.  Афанасий, поражённый осознанием,  присел на корточки, потом бухнулся на задницу. Смятение, ужас, нереальность, непринятие, потом принятие, оцепенение, восторг - всё в нём смешалось. Что ж, он - избранный. И перед ним сейчас "злой" Бог собственной персоной. И чего теперь ему делать? Что просить? Какую сделку заключать? Как себя вести? Что говорить?
Афанасий вдруг мотнул головой, будто сбросил все эти мысли, и рассмеялся.
- Что рассмешило? - недоумённо поднял бровь уже ненезнакомец.
- А почему ты не рогатый? Почему Лёха?
- Ну... Лёха - нейтральный вариант.  Забытый, но когда-то близкий тебе образ. Забытое воспоминание. Так я подвёл тебя постепенно к теперешнему моменту. Я мог бы явиться тебе в образе отца, или твоей умершей девушки. И какова бы тогда была твоя реакция? - развёл руки в стороны "Лёха".
- Ты что же, только в образах умерших являться можешь?
- Нет, конечно. Но в твоём случае только так бы сработало. Ты бы просто не остановился - пожал плечами попутчик.
- Да, как-то сложно всё... - с сомнением произнёс Афанасий, глядя на реку. - Ты мог явиться мне в любой момент в надлежащем образе. А не на дороге. И в бушлате.
- В каком таком "надлежащем образе"? - вздохнул "Лёха", закатив глаза  - Самое первое ваше людское заблуждение, что я страшный и рогатый. Но это лишь многовековые происки религиозной пропаганды. Если ты помнишь, я был самым прекрасным ангелом. С какого же рожна мне быть драконом?
- Ну... -  замялся Афанасий - ты ж восстание когда там поднял, и тебя низвергли, ты, видимо, разозлился очень. Ну и... превратился в этого. Преобразился.
"Лёха" присел рядом.
- Скажи, дружок, ты...
- Не называй меня так - раздражённо перебил Афанасий собеседника. И добавил - Пожалуйста.
Лёха, улыбнувшись, одобрительно кивнул головой.
- Да, мой друг. Скажи, ты когда злишься, у тебя вырастают рога? А когда идёшь против мнения большинства,  против системы - тебя начинают клеймить? Ярлыки всяческие вешать? 
Афанасий задумался. Так было на самом деле всегда. Если ты не такой, как все - ты изгой. Думаешь иначе большинства  - сумасшедший. Идёшь против системы - враг, и все существующие негативные эпитеты плюс.
- Именно. Враг! - согласился Лёха. Афанасий, было, удивился. Но опомнился: "Он ведь и мысли читать может..."
- Могу-могу - подвердил собеседник - я всё могу. Перепрошить мозги людские только мне не под силу. Обнулить код самоликвидации.
- Что за код такой? - поинтересовался Афанасий.
- Видишь ли, друж... друг мой,  народонаселение мира сего запрограмировано на самоуничтожение. Заметь, не мной запрограмировано. Я бы сказал, это побочный эффект высочайшего дара, что был дарован вам Создателем - свободы выбора. Кстати это единственный Его вам дар. Помимо искорки разума в головах. И как вы этим даром распорядились? Сначала вы придумали себе кровожадных и злых богов, требующих жертвоприношений,  потом начали друг-друга убивать. Из ревности, из зависти, из желания больше вещей иметь. Потом вы придумали себе религии, избрали правителей. При том что в каждом из вас в равной степени заложено как светлое, так и тёмное - вы почти ежечасно, с начала истории, делали выбор в сторону, противоположную жизни. Между "отдавать" и "брать" за редким исключением вы во все времена выбирали последнее. Вы настолько эволюционировали в своей жестокости, и изобрели такое оружие, и такие изуверские методы истязания себе же подобных, что и выдуманные демоны изумлённо стоят в стороне.
- Ну, знаешь ли - возьми, да и ляпни Афанасий - в том, что люди злые - твоя ведь заслуга. Это ты искушаешь, и вводишь в обман с целью погубить потом чтобы. Если бы ты не подсунул тогда Еве то злосчастное яблоко - было бы всё по-другому.
- О-о-о, Афанасий... -  с горькой улыбкой выдохнул собеседник, и сокрушённо покачал головой. - Какие штампы право. Сколько знаю тебя, ты  мыслил всегда нестандартно и здраво...  Ну ты и выдал...
Афанасий смутился, и неуверенно пожал плечами.
- Не читай ты эту книжицу, - продолжал "Лёха"- придуманную с единственной целью: управлять, и разъединять. Она абсолютно нелогична, и сама же себе через слово противоречит. Допустим,  существовал некий сад, в котором, как зверушек, забавы ради, Создатель заточил первых двух людей. И вот некий Змей - тут он улыбнулся - предложил женщине узнать, как оно в жизни бывает. Ужасно соблазнил, вобщем,  знанием. Скажи, в чём злой умысел Змея, и почему он вообще злым стал считаться?
- Да просто всё, - вскипел Афанасий  - он подбил её ослушаться Создателя. Искусил совершить преступление.
- Искусил... "Лёха" встал, и заложив руки за спину, стал прохаживаться перед Афанасием, как учитель перед нерадивым учеником.
- А скажи мне, друг мой, разве Создатель не искусил женщину, когда сказал ей, что она может есть плоды с любого дерева. А конкретно с этого не может. Зачем он ей на это дерево указал. Ну не знала бы она о существовании этого дерева, и жила бы себе спокойно. Зачем он разжёг в ней любопытство? И если предположить, что у женщины уже присутствовал дар свободы выбора, почему Создатель так разгневался на сделанный ею выбор? Ну узнала она о добре и зле, и как бы это отразилось на взаимоотношениях с её единственным партнёром? Она что у него бананы тырить бы начала, или налево бы ушла? Ведь это бред!
Афанасий почесал репу. Да-а... Как-то глупо всё выходило.
- Если предположить, что все люди на земле произошли от этих первых двух,  - продолжал "Лёха"- то все, в этом мире живущие, кровные родственники. А кровосмешение - это грех. Как написано в той же самой книжке. И можно ещё множество противоречий там отыскать.  Проблема в том, что люди НЕ ХОТЯТ нестыковки эти замечать, и предпочитают быть слепыми и ведомыми. По-поводу того, что желаю я людям погибели - это очень обидно. Как я могу желать исчезнуть тем, кого создал?
Афанасий на эти слова подозрительно прищурил глаза. Выражая крайнюю степень недоверия, и наклонив голову к плечу, протянул: "А вот здесь поподробнее можно?"
- Начнём с того, что Создатель,  создавший всё живое и неживое,  видимое и невидимое обитает где-то в высших сферах бесконечности. Это бесплотный дух. Высший разум. И он не мог, как самонадеянно и эгоистично приписывает себе человечество, создать их "по образу своему и подобию". Он знает о вашем существовании, но абсолютно не следит за происходящим на вашей планете. И уж конечно не следит за каждым отдельным индивидом. Ты можешь себе представить, что такое ваша маленькая планета в Бесконечности с сотнями миллиардов планет,звёзд и миров?
Афанасий конечно же не мог, и отрицательно мотнул головой.
- Это даже не пылинка. Это атом. И очень наивно и самонадеянно полагать, что за каждым микроорганизмом на этой микрочастице "всемогущий Бог" наблюдает, помогает, и на молитвы отвечает. За каждый из миров кто-то ответственен. Не было никакой "войны на небесах", как рассказывает вам ваше "духовенство".  Просто когда-то я имел неосторожность предположить, что мог бы управлять высшими мирами наравне с Создателем.  Я был юн, и как у вас говорят "попутал берега". Меня же и моих подчинённых, за хамство отправили "начальствовать" в самые низшие миры. В ваше измерение, в котором находятся всего несколько сотен параллелей.
Афанасий сидел, и было видно, что он не успевает переваривать информацию.
- Твой мир - продолжал собеседник - не самый худший среди низших. Снизу он где-то возле середины. И "ад", которым вас пугают ваши религии, находится как раз здесь. Согласись, очень умно стращать народ вечным мучением, подземными чертями со сковородками, отвлекая внимание от мучений и чертей реальных. Земных. - Афанасий согласно качнул головой.
- Когда я с командой прибыл к вам, я был поражён красотою планеты и безмозглых пока-что созданий,обитающих на ней. Я полюбил вас, и всячески вам помогал. Я и мои соратники научили вас всему, что вы знаете и умеете. Мы научили вас создавать прекрасное. Музыка, живопись, архитектура. Мы буквально из глины вас вылепили. Всё, что создано на этой планете - создано при нашем содействии. И орудия разрушения, к сожалению тоже. Но вначале всё было примитивным. С  эволюцией разума ваше личностное развитие уже не зависело от нас. Чем умнее вы становились, тем делались злее. Весь ваш технический прогресс направлен не на созидание, а на разрушение. Что самое обидное - во всех ваших бедах вы всегда обвиняли, и продолжаете это делать "Врага человеческого". То есть меня, холившего этот мир. Категорически не признавая при этом следствия вашей пресловутой свободы выбора. Самое же смешное, когда вы молитесь в ваших храмах - ваши молитвы слышу только я. И если я помогаю вам - вы благодарите Создателя. Чтож, я не в обиде. Но вот то, что вы заручаетесь якобы поддержкой Всевышнего через ваших "пастырей" на массовое уничтожение своих ближних - это уже перебор. Мы вас такому не учили. Я вас такому не учил. Всё, что хотел я - это доказать Создателю, что могу управлять высшими мирами, создав из низшего нечто особенное. Я облажался. Здешние вибрации оказались сильнее моего энтузиазма.
Собеседник подавленно замолк, и сел рядом с Афанасием. Возникла пауза, где можно было услышать лишь пение разнокалиберных птиц. Афанасий осторожно откашлялся. 
- Н-да... - тактично начал он  -  Но ведь люди-то безвинные пачками погибают. Самолёты вон один за одним падают. И природа в последнее время,  как с цепи сорвалась. Почему так? Ты же - Бог Земли. Всемогущий Люцифер. Повлияй как-то.
- Не могу. - сокрушённо ответил собеседник - Уже не могу. Не настолько я всемогущ. Всё что мне осталось - только наблюдать. Природа бунтует - потому что планете больно от вашего присутствия. От вашего убийственного прогресса, и ненасытной жажды иметь. Вы, как паразиты высасываете из неё последние соки. Не думая, как впрочем и всегда, о будущих ваших поколениях.  Я всего лишь смотритель, или "хозяин лагеря", чтоб тебе понятнее было. Есть ангелы смерти, судьбы, кармы. Есть мятежные злые духи конкретно вашего мира. Я не могу их контролировать... Хотя последних мы пытаемся отлавливать. Есть в конце-концов ваши правители...
- Но ведь этих-то ты можешь приструнить! - с твёрдой уверенностью воскликнул Афанасий - Почему ты не наказываешь подонков?!
- А как я могу наказывать кого-то за "дар" выбирать, данный свыше.  Нет, Афанасий, это не моя прерогатива. Повторюсь, как тёмное, так и светлое в равной степени в вас от Создателя. Вы выбрали первое. Взгляни. - собеседник указал пальцем на поток - Это Река Жизни вашей планеты. Здесь все те, кого ты когда-либо знал, знаешь, и ещё узнаешь.
Афанасий по-новому взглянул на бесшумный голубой поток, похожий на плазму.
- А видишь те неподвижные чёрные заводи? - продолжал Люцифер - Это все ваши так называемые "сильные мира сего": президенты, полководцы, политики, духовенство, звёзды шоу-бизнеса... И эта чернь постепенно ширится, и распространяется на прозрачный поток. Так ширится тлетворное влияние на массы. Через их идеи; ненависти, превосходства, подчинения, богобоязни...
Афанасий взглянул на булькающие болотца. И ему показалось, что они стали шире, чем при первом наблюдении. К тому же, по краям потока появились новые, небольшие.
- Так это и есть Ад для них? - осенило Афанасия. Люцифер устало усмехнулся.
- Твоё сознание всё же удивительно зашорено, хотя ты в отличие от многих "не спишь". Это можно, наверное,  назвать Адом. Для них всех уготованно особое место в глубинах бесконечности. Они, можно сказать, выполнили свою миссию, и больше не переродятся, как все остальные.
- А чем это плохо? - спросил Афанасий.
- Тем, что каждое разумное существо, живущее в этом мире имеет шанс исправить ошибки, переродившись. Перерождений будет столько, сколько потребуется для избавления от несовершенств, и приобретения качеств,  необходимых для перехода на более высшую ступень. Для этих же всё будет вовек закрыто. Они будут в вечном лимбе, переживая самый худший эпизод их нынешней жизни бесконечно. А когда чернота расползётся, и поток станет мутным, ваш мир перестанет существовать.
Афанасий  подавленно глядел на прозрачную Реку Жизни, с тоскою наблюдая, как расползаются чёрные пятна.
- Зачем же я здесь? - не отрываясь от созерцания потока, задумчиво спросил Афанасий - Ты решил, таки,  воспользоваться моим предложением, и забрать мою душу?
- Не-е-ет! - хохотнул Люцифер, и встал. Поднялся на ноги и Афанасий.   - Души всех живущих и живших на этой планете, и без того принадлежат мне. За исключением единиц. Было у вас несколько пророков, которых вы не поняли, и с радостью казнили.
- Тогда зачем?
- Ты искал ответы. Тебе не плылось по-течению, как остальным, и зачем-то нужно было знать "что-почём, и почему". Теперь ты знаешь.
- Что мне делать с этим Знанием? - спросил Афанасий. Люцифер подошёл к нему в плотную, и глядя в глаза, произнёс:"Распорядись по своему усмотрению ".

Афанасий дёрнулся, и покарябал лоб об чехол на руле. Не понимая, что происходит, он огляделся: салон его машины, руль, на руле - слюни.  Афанасий облизнул пересохшие губы.  Открыл дверь. Вылез наружу. Машина стояла на обочине дороги в направлении к дому. Дождь давно кончился. Горизонт алел рассветом. Было сыро,и зябко.  Клацая от холода зубами, Афанасий нырнул опять в салон. "Вот это я пыхнул!"- подумал он. "Вторая остановка явно была лишней. Завязывать с травой надо..."  Глянул на часы.  Спешно завёл авто. Развернулся, и погнал снова на работу. По счетам за жильё платить чтоб было чем. Ещё на заправку заскочить нужно. Съесть что-то. На песок, на педалях скрепящий, внимания не обратил. Потом. Всё потом.