Слово Созидающее

Молодой лаборантке Ирине снился день, когда Слово в полной мере показало свою ужасающую силу. Сеть атомных электростанций «Логос» чуть было не прекратила существование, оставив после себя колоссальные разрушения и черное, обволакивающее отчаяние. Если бы Ирина осталась в живых после катастрофы, отчаяние могло бы стать ее второй кожей, скользким покровом цвета тьмы.

А может, так и случилось? Ведь сон о сбое в системе преследовал ее с пугающей регулярностью, вырывая из горла хриплые, полузадушенные крики. Было страшно. После пробуждения становился неважным факт остановки катастрофы, ведь в голове лаборантки она уже произошла.

Девушка спала. Перед ее закрытыми глазами мелькало лицо лаборанта Ильи, оглушенного страшным грохотом, схватившегося за уши. Илья всегда был веселым, компанейским парнем, но в эти моменты…

Его лицо напоминало маску с открытым ртом, из которого вырывался ошеломляющий вопль. Именно так выглядел человек на знаменитой картине Мунка. Долго наблюдать за состоянием напарника не получилось, боль расплавленным оловом залила уши и затылок, но руки не метнулись сами собой к органам слуха, а жалко, беспомощно затряслись, словно у больной старушки.

Реакция Ирины на жуткое событие отличалась от реакции Ильи. Она не кричала. Когда руки перестали трястись, девушка влетела в лабораторию, а следом за ней забежал Илья. Дальше все смешалось в какой-то комок и не было Ариадны с путеводной нитью, чтобы вывести молодых людей на свет из пещеры кошмара…

Проснувшись, Ирина поняла, что снова кричала. Уснула прямо в лаборатории, на кушетке, держа в руках планшет - учебник по изучению Слов. Провела ночь на работе. Лаборанты разбирали и старательно препарировали каждое Слово, способное влиять на производство.

Ирина и Илья, узнав о появлении новых электростанций, где все зависело от Слов, сразу же отправили резюме. У Ильи, еще не излечившегося от юношеского максимализма, захватывало дух при мысли об участии в грандиозном эксперименте. Юноша решился сам и уговорил робкую подругу.

Эксперимент был призван доказать мощь человека, его способность одними Словами влиять на реакторы, на получение тепла. Из многообразия человеческой речи выделили несколько фраз с положительным и отрицательным действием. Никто не знал, как именно эти фразы мутировали, превратившись из обычных в полезные и опасные. На опасные фразы наложили печать, делающую невозможным их использование, а полезные пустили в дело. Появление «Логоса» сопровождалось бурным восторгом, разговорами о человеческом предназначении, о том, что пора выходить на новый уровень развития.

Ирина, написав резюме, немного нервничала. Боялась, что не примут на престижную должность из-за физического недостатка – сильной и даже пугающей хромоты. Девушка припадала на правую ногу, это выглядело так, будто она изо всех сил пытается схватиться за невидимую опору, но теряет равновесие, соскальзывая вниз.

Были случаи, когда испуганные прохожие пытались помочь Ирине, думая, что она действительно падает. Непрошеное внимание угнетало. Хотелось превратиться во что-то маленькое, пусть даже электрон, лишь бы отстали, не надоедали.

Хромота была единственным недостатком во внешности Ирины. Единственным, но серьезным. Весь облик пел и сиял, особенно светлые волосы, серебрящиеся, если на них взглянуть под особым углом. Илья в шутку называл подругу Серебрянкой. Волосы неровными, косыми прядями спускались чуть ниже плеч, но даже эта красота не могла резким росчерком пера зачеркнуть хромоту и связанные с ней комплексы.

Ирину и Илью взяли. Не посмотрели на хромоту девушки, на легкомысленность молодого человека. Нашлось не так уж много желающих принять участие в «смелом прорыве», как именовали эксперимент СМИ.

Молодежь, несмотря на максимализм, боялась ошибок в работе со Словами. Люди среднего возраста тоже не пылали энтузиазмом. Сколько бы потенциальных лаборантов не убеждали в том, что опасные фразы находятся под строгим контролем, сомнения бурлили в  головах, словно кипящая лава. Страх помешал многим, но только не отчаянному Илье.

Лаборатории представляли собой маленькие стерильные комнаты, откуда были изгнаны все цвета, кроме белого. Идеальная чистота и белый цвет способствовали усилению действия Слов, материальное тесно сплеталось с ментальным. Ирина, попав в непривычную обстановку, яростно штудировала планшеты – учебники, иногда обращаясь за советом к Илье.

Из-за нехватки кадров лаборанты обучались прямо на рабочих местах, не выходя из равнодушно-больничных клеток. В каждой клетке висела белая голограмма – ладонь, при нажатии из нее молниеносно выскакивал список Слов, повисая между потолком и полом.

Слова казались Ирине обманчиво-красивыми, она могла часами смотреть на изогнутые буквы. Когда лаборантка выключала свет, Слова вспыхивали в темноте белым пламенем, проникая в воспаленный мозг, измученный непрестанным, упорным обучением.

Однажды чуть было не произошла катастрофа. Одно из запечатанных опасных слов вырвалось из удушающего плена, грозя похоронить «Логос» вместе с сотрудниками. Сбой в системе вовремя ликвидировали благодаря быстрой, смелой реакции одного из лаборантов, впоследствии награжденного.

После случившегося лаборанта воспринимали как живую легенду, Ирина удивлялась стойкости, с которой он выносил шквал вопросов. Она бы так не смогла. Она мучилась кошмарами, не могла полноценно работать и спать, постоянно боясь повторения ужаса.

Вот и сейчас лаборантка проснулась посреди ночи, содрогаясь от увиденного во сне. Перед лицом висела светящаяся голограмма, Ирина внимательно смотрела на маленькую ладонь – вместилище множества Слов. В глубине изображения мелькали алые огоньки, радуя глаза, уставшие от навязчивого белого. Внезапно в дверь тихо постучали.

Ирина протянула руку, но не успела включить свет. В лабораторию зашли, неуверенно шаркая ногами по полу. Девушку негромко позвали по имени. Голос Ильи успокоил, помог окончательно стряхнуть мурашки, бегущие по спине после кошмара. Голограмма по прежнему сверкала алыми искрами.


-- Зачем ты здесь? – спросила Ирина. – Тоже уснул на работе?

Свечение от маленькой ладони, висящей в воздухе, было настолько ничтожным, что лаборантка не могла даже разглядеть лицо Ильи. Не могла, но знала, что он улыбается. Он улыбался всегда, по поводу и без, лишь однажды, во время сбоя системы, его лицо превратилось в жуткую маску. Ирина нервно дернула плечом. Снова воспоминания…

-- Ага, -- ответил Илья. – Вырубился моментально. Знаешь, а этот эксперимент со Словами ужасно увлекателен. Всегда хотел поучаствовать в чем-то таком. Вот сижу я у себя в лаборатории, а передо мной эта штука мелькает, голограмма. Такая маленькая, а в ней столько Слов! Шикарно же!

Юноша ткнул пальцем в светящуюся ладонь и она тут же высыпала из себя, словно из корзины, витиеватые, затейливые буквы. Все Слова – в одном стиле. Только одно Слово, дрожащее над самым полом, выбивалось из общей массы своей строгостью, отсутствием малейшего изящества. Четкое и резкое.

-- Не знаю, мне все это кажется каким-то жутковатым, -- призналась Ирина. – Ты что, забыл, что мы чуть не погибли? Об ошибке забыл? А я твое лицо испуганное до сих пор в кошмарах вижу.

-- Да, страшно было, -- поморщился Илья. – Но ведь обошлось! Знаешь, а мне хочется все узнать о Словах! Вообще все! Я тут стихи вспомнил, старые. Не помнишь, кто написал?

Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.

И орел не взмахивал крылами,
Звезды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине.

-- Вроде Гумилев, -- пожала плечами Ирина. – Ну, если уж речь зашла о старых стихах, то и я кое-что вспомнила. Брюсова, про электроны и атомы.

Быть может, эти электроны –
Миры, где пять материков,
Искусства, знанья, войны, троны
И память сорока веков!
Еще, быть может, каждый атом –
Вселенная, где сто планет;
Там все, что здесь, в объеме сжатом,
Но также все, чего здесь нет.

-- Дааа… -- задумчиво произнес Илья. – Вот бы все о Словах узнать!

-- Нет, я не хочу лезть в запредельное, -- сказала лаборантка. – Вот электроном я бы хотела быть. Крутишься себе, крутишься… Играешь свою роль тихо и спокойно… Устала я от внимания, надоело. Хромота эта… Каждый прохожий ко мне лезет, думает, что я падаю. Неприятно.

-- Успокойся, они просто помочь хотят, -- отмахнулся Илья. – Ой, а это что за слово? Такое необычное! А если я его произнесу?

Молодой человек наклонился к строгому Слову, сияющему над полом. Сияние от Слов заполнило всю лабораторию, теперь Ирина видела сумасшедшие глаза Ильи, в них плескался азарт.

Девушка не успела вскрикнуть, схватить Илью за руку, остановить, удержать от рокового шага. Он действительно хотел постигнуть тайну Слов, которыми разрушали города и останавливали Солнце. Он хотел власти над ними. Время растянулось, готовое в любой момент свернуться, схлопнуться.

Время тянулось медленно, медленно, медленно…

Внезапно Ирина почувствовала себя очень маленькой, словно сжавшейся. Слово было произнесено, одно единственное неправильное (или наоборот?) Слово, повлекшее за собой создание нового, тревожно-зыбкого вещества… Сможет ли это вещество отдавать энергию для получения тепла? Ирина была уверена, что сможет, и не только это.

Если бы девушка еще могла ужасаться, то забилась бы в неконтролируемой истерике, но сейчас ее, безразличную и безвольную, стремительно несло по странным «американским горкам.»

Голова не кружилась, не тошнило, так как тело просто исчезло. Ах, сколько экстремалов задохнулось бы от зависти, представив себе возможность вот так кататься без малейших неприятных ощущений!

В голове Ирины моментально выстроилась стройная цепочка фактов, но колоссальное безразличие мешало отнестись к этому со всей серьезностью. Она — часть чего-то великого? Да какая разница! Песчинка? Ну и пусть! Ирина молниеносно вращалась вокруг чего-то шарообразного, бесстрастно вспоминая детские аттракционы, снова и снова возвращаясь к Слову. Слову Созидающему. Или наоборот?

Стать частью атома нового вещества, превратиться в электрон, кружащийся вокруг ядра? Судя по всему, именно это и произошло после того, как Илья выкрикнул Слово.
Нечто, заполнившее реактор, потребовало человеческих жертв, присвоило Ирину, вырвав из глубин ее существа то, чего девушка всегда боялась— блаженное равнодушие. Воистину благородный дар, иначе песчинка бы просто не выдержала. Лаборантка могла быть счастливо-равнодушной, но не принимала, с возмущением отвергала эту свою склонность. И вот — свершилось.

Она — электрон. Не имеет формы и вроде бы даже не существует. Ирина ощущала вокруг себя движение других электронов, но ни один из них не был в недавнем прошлом человеком.

Даже будучи равнодушной, Ирина могла вспоминать прошлые события, да и само ее безразличие было слишком человеческим. Остальные электроны не имели даже этого. «Вероятностное облако» — это словосочетание всплыло в памяти, прежде чем Ирина поняла, что будет вечно одиноким электроном.

 Ядро атома тоже не излучало ничего привычно - людского, бывшая лаборантка могла «видеть» его только издалека, так как превратилась в валентный электрон. Сохранившаяся интуиция подсказывала, что она единственная человеческая жертва, что остальные атомы с их электронами — обычные части нового вещества. Материя, созданная Словом, выхватила ее из повседневности.

А Илья? Нет, он не жертва. Он находился настолько далеко, что Ирина не могла даже представить это обиталище. Он был творцом новых Слов, мудрецом, познавшим их природу. Сквозь равнодушие Ирина слышала его голос – мягкий, ласковый, успокаивающий. Не так уж плохо быть электроном.

Каждый получил то, чего хотел.


Рецензии
>>Однажды чуть было не произошла катастрофа. Одно из запечатанных опасных слов вырвалось из удушающего плена, грозя похоронить «Логос» вместе с сотрудниками. Сбой в системе вовремя ликвидировали благодаря быстрой, смелой реакции одного из лаборантов, впоследствии награжденного.

Вот если бы в реальности так награждали, например, не дал человеку сматериться, и получил награду, а, вдобавок, остановил катастрофу.

Дмитрий Саночкин   28.08.2025 05:14     Заявить о нарушении