Маргарита Ивановна

Маргарита Ивановна — женщина преклонных лет. Лицо её приятное, хоть и испещрено бороздками морщин, похожими на реки на контурных картах. Прямой острый нос придает её лицу утонченность и некое аристократическое благородство. Если Маргариту Ивановну нарядить в кринолин, то в моем представлении именно так выглядели зрелые дамы высшего общества. Несмотря на возраст, её глаза ещё голубы и глубоки, как озера. Её повадки медленны и степенны, как и её речь. Серебристые длинные волосы аккуратно прибраны, лишь некоторые непослушные пряди выбиваются из строгой тугой причёски.
Её сухие натруженные руки обвиты крупными вспухшими венами, словно стеблями вьющегося растения.

Я захожу в дом, где на полу лежат самотканые половики и чистота такая, насколько это возможно для человека с плохим зрением. Тут заботливо висит кухонное полотенце, тут старый, видавший виды трельяж, который в советское время стоял в каждом доме. На стенах портреты покойного мужа, детей, внуков и правнуков, заботливо вставленные в рамки. Каждая украшена цветочком, вырезанным из открытки, или сухоцветом.

Маргарита Ивановна — вдова. Дети давно сами обзавелись внуками и живут отдельно.

Она сидит напротив трельяжа и разговаривает со мной, глядя в него. Я не вижу её отражения. Но она говорит туда, в зеркало.
— Знаешь, Таня, я ведь почти всегда одна. Ты заходи. Поговорим...

Я люблю бывать у Маргариты Ивановны. Сажусь чуть поодаль на стул и слушаю её, иногда качая головой в нужных местах. Маргарита Ивановна плохо слышит, и чтобы не кричать, я просто поддакиваю в такт её монологу, давая понять, что внимательно её слушаю.

Я действительно очень внимательно её слушаю. Её рассказы мне нравятся. Они то повергают в шок, то в отчаяние, то в тихую меланхолию. Рассказы разные, чувства тоже.
— Ты посиди со мной... — говорит Маргарита Ивановна, глядя на себя в трельяж.
По ходу монолога она поправляет выбившиеся волосы и смотрит, всё время смотрит на своё отражение. Будто не мне это всё говорит, а себе.

Я тоже смотрю на трельяж. Обычный советский. Стоит много лет в этом доме. Видел молодую Маргариту Ивановну, её ещё молодого мужа и рождение троих детей.

Вот она ещё полная сил стоит в красивом платье. Она красит губы и кокетливо поправляет прическу. Рядом бегают дети. Крики и смех...
Вот старшая дочь идет на выпускной и смотрится в его зеркала, нервно одергивая платье. Румянит щёки и заплетает косу.
А потом по очереди и остальные дети взрослеют и уезжают из дома. Становится тихо. И трельяж отражает только две фигуры, оставшиеся в доме. Потом ему ничего не видно. Его накрывают покрывалом. Он стоит так некоторое время, а когда покрывало снимают, в доме он видит одинокую фигуру Маргариты Ивановны.

И вот сидит она в этом уютном доме, тихо идут часы, и смотрит на себя в зеркало...
Оно беспристрастно отражает ее, готовясь однажды увидеть кресло, в котором сидит Маргарита Ивановна пустым…

Я наблюдаю и стараюсь не отразиться в зеркалах. Они должны видеть только её. Я не хочу вторгаться в этот мир…