Сон о поэте-следователе

Вскоре после 45-го. Он служит помощником военного коменданта то ли где-то в Германии, то ли в Вене. Военный следователь, разбирает бумаги, видит рассыпанную мозаику уничтожения евреев. Хочет установить в городе какой-нибудь памятный знак, но это не входит в круг обязанностей и возможностей. Внезапно (как бывает во сне) понимает, что не его одного в комендатуре волнует эта тема: скажем, уборщица напросилась на такую работу из армейских кадров потому, что у нее в здешних местах погибли родственники. Начальство его активность не приветствует, уборщица объясняет, что задача комендатуры — налаживать отношения с местными жителями, а все остальное — дело Москвы…

И тогда он написал стихи:
«Кони шли на дно и ржали, ржали,
Все на дно покуда не пошли».

Я проснулся, вспомнил Бориса Слуцкого, вспомнил песню на эти стихи — «Рыжий остров». А у него они назывались «Лошади в океане», написано в 1950 году, в год моего рождения. Посвящение Илье Эренбургу. «Дело врачей», «космополиты», письмо в «Правде» — вокруг даты создания. В «Крокодиле» фельетон «Пиня из Жмеринки».

Увидел я Слуцкого единственный раз в Доме творчества в Коктебеле. Пожилой крепкий мужчина с седыми усами шел по завитку дорожки, заложив руки за спину, остановился, поздоровался с моим отцом, поднял ясные стальные глаза. Без улыбки. Потом я узнал о его муках после болезни и смерти жены, потом понял — на себе — как может болеть спина, так что дело было не в одной нелюдимости.

Через несколько лет я написал ему письмо, послал первую книжку стихов, он ответил. А еще через много лет я узнал, что все это время он писал мужественные, от ножа, стихи, может быть — самые честные об этом времени, раскрыл до конца. И что есть «Записки» Слуцкого о работе военным следователем, написаны сразу после фронта, они увидели свет посмертно, помог школьный друг полковник Петр Захарович Горелик. С ним мы дружили последние годы его жизни. «Записки» я не прочитал — духу не хватило, несмотря на мои седые усы и книгу «Отдел расследований». И вот сегодняшний сон...