Принцесса и гоблин

Автор: Джордж Макдональд.
***
I. ПОЧЕМУ У ПРИНЦЕССЫ ЕСТЬ СВОЯ ИСТОРИЯ 9
 II. ПРИНЦЕССА ТЕРЯЕТ СЕБЯ 13
 III. ПРИНЦЕССА И... ПОСМОТРИМ, КТО 16
 IV. ЧТО ОБ ЭТОМ ДУМАЕТ МЕДСЕСТРА 24
 V. ПРИНЦЕССА ХОЧЕТ ПОБЫТЬ ОДНА 29
 VI. МАЛЕНЬКИЙ ШАХТЁР 32
 VII. ШАХТЫ 45
 VIII. ГОБЛИНЫ 50
 IX. ЗАЛ ГОБЛИНСКОГО ДВОРЦА 59
 X. ПАПА-КОРОЛЬ ПРИНЦЕССЫ 68
 XI. СПАЛЬНЯ СТАРУШКИ 73
 XII. КОРОТКАЯ ГЛАВА О ТВОРОГЕ 82
 XIII. СОЗДАНИЯ Из КОУБСА 85
 XIV. ТА НОЧЬ, НЕДЕЛЯ 90
 XV. ТКАЛИ, А ЗАТЕМ ПРЯЛИ 95
 XVI. КОЛЬЦО 106
 XVII. ВЕСЕННЕЕ ВРЕМЯ 109
 XVIII. ПОДСКАЗКА КЕРДИ 112
 XIX. СОВЕТЫ ГОБЛИНА 122
 XX. ПОДСКАЗКА ИРИНЫ 128
 XXI. ПОБЕГ 134
 XXII. СТАРАЯ ЛЕДИ И КУРД 147
 XXIII. КЕРДИ И ЕГО МАТЬ 155
 XXIV. ИРЕН ВЕДЕТ СЕБЯ КАК ПРИНЦЕССА 165
 XXV. КУРД ПРИХОДИТ В ОТЧАЯНИЕ 168
 XXVI. ГОБЛИНЫ-РУДОКОПЫ 174
 XXVII. ГОБЛИНЫ В КОРОЛЕВСКОМ ДОМЕ 177
 XXVIII. РУКОВОДСТВО КЕРДИ 184
 XXIX. МАСОНСКИЕ РАБОТЫ 189
 XXX. КОРОЛЬ И ПОЦЕЛУЙ 192
 XXXI. ПОДЗЕМНЫЕ ВОДЫ 196
 XXXII. ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА 202
***
ДАВНО-ДАВНО жила-была маленькая принцесса, которая--

"_ Но, мистер Автор, почему вы всегда пишете о принцессах?_"

"_ Потому что каждая маленькая девочка - принцесса._"

"_ Ты сделаешь их тщеславными, если скажешь им это._"

"_ Если они не поймут, что я имею в виду._"

"_ Тогда что ты имеешь в виду?_"

"Что ты подразумеваешь под принцессой?"

"_Дочь короля"._

"_Very ну, тогда каждая маленькая девочка-это принцесса, и не было бы
нужно сказать что-нибудь о нем, кроме того, что она всегда находится в опасности
забыв ее ранг, и ведет себя так, будто она выросла из грязи. Я
видел, как маленькие принцессы вели себя как дети воров и
лживых попрошаек, и именно поэтому им нужно сказать, что они
принцессы. И вот почему, когда я рассказываю историю такого рода, мне нравится
рассказывать ее о принцессе. Тогда я смогу лучше выразить то, что я имею в виду, потому что я
тогда смогу подарить ей все красивые вещи, которые я хочу, чтобы у нее были. _

"_ Пожалуйста, продолжай._"

Жила-была маленькая принцесса, отец которой был королем великой
страны, полной гор и долин. Его дворец был построен на одной из
гор и был очень величественным и красивым. Принцесса, которую
звали Ирен, родилась там, но вскоре после рождения ее отправили на воспитание в деревню,
поскольку ее мать была не очень сильной
люди в большом доме, наполовину замке, наполовину ферме, на склоне
другой горы, примерно на полпути между ее основанием и вершиной.

Принцесса была милым маленьким созданием, и в то время я написал эту историю
Ей было около восьми лет. Думаю, но она очень быстро повзрослела.
 У неё было светлое и красивое лицо, а глаза были похожи на два кусочка ночного неба, в каждом из которых в синеве растворялась звезда. Можно было подумать, что эти глаза знают, откуда они, так часто они устремлялись в ту сторону. Потолок в её детской был голубым, со звёздами, как и само небо. Но я сомневаюсь, что она когда-либо видела настоящее небо со звёздами, и на то есть причина, о которой мне лучше упомянуть сразу.


В этих горах было много пустот: огромные пещеры и
Извилистые проходы, в некоторых из них текла вода, а некоторые переливались всеми цветами радуги, когда в них попадал свет. О них мало что было бы известно, если бы там не было шахт, огромных глубоких котлованов с длинными галереями и проходами, которые были вырыты для добычи руды, которой изобиловали горы.
 В процессе добычи шахтёры наткнулись на множество таких естественных пещер. В некоторых из них были далёкие выходы на склоне горы или в ущелье.


Теперь в этих подземных пещерах жила странная раса существ, которых называли
некоторыми гномами, некоторыми кобольдами, некоторыми гоблинами. В стране ходила легенда, что когда-то они жили на поверхности и были очень похожи на других людей. Но по той или иной причине, о которой
рассказывают разные легенды, король обложил их, по их мнению, слишком высокими налогами, или потребовал от них соблюдения обрядов, которые им не нравились, или начал относиться к ним более сурово, или ввёл более строгие законы. В результате все они исчезли с лица земли. Согласно
Однако, согласно легенде, вместо того чтобы отправиться в другую страну, они все укрылись в подземных пещерах, откуда выходили только по ночам и редко показывались на людях, да и то не всем сразу.  Говорили, что они собираются даже по ночам на открытом воздухе только в самых малолюдных и труднодоступных частях гор. Те, кто видел кого-то из них, говорили, что они сильно изменились за прошедшие поколения.
И неудивительно, ведь они жили вдали от солнца, в холоде, сырости и темноте
места. Теперь они были не обычными уродцами, а либо абсолютно
отвратительными, либо нелепо гротескными как по лицу, так и по форме. Не было такого
изобретения, по их словам, самого беззаконного воображения, выраженного пером
или карандашом, которое могло бы превзойти экстравагантность их внешнего вида. И
по мере того, как их тела становились деформированными, они росли в знаниях и
уме, и теперь были способны делать вещи, о которых ни один смертный не мог и мечтать
возможность. Но по мере того, как они становились хитрее, они становились и проказливее, и
их величайшим удовольствием было досаждать всем, кому только можно.
люди, которые жили на открытой площадке над ними. У них осталось достаточно
привязанности друг к другу, чтобы не быть абсолютно жестокими
ради жестокости по отношению к тем, кто попадался им на пути; но
они по-прежнему всем сердцем лелеяли древнюю вражду к тем, кто
занял их прежние владения, и особенно к потомкам короля, из-за
которого они были изгнаны, и искали любую возможность помучить
их способами, столь же странными, как и их изобретатели; и хотя они
были карликами и уродцами, их сила была равна их
хитрость. Со временем у них появились король и собственное правительство
, чьим главным занятием, помимо их собственных простых дел, было
придумывать неприятности для своих соседей. Теперь будет совершенно очевидно, почему
маленькая принцесса никогда не видела ночного неба. Они были слишком сильно
напуганы гоблинами, чтобы выпустить ее тогда из дома, даже в компании
со столькими-то слугами; и у них были на то веские причины, как мы увидим со временем
.




ГЛАВА II

ПРИНЦЕССА ТЕРЯЕТ СЕБЯ

Я уже говорил, что принцессе Ирен было около восьми лет, когда началась моя история. И вот как она начинается.

В один очень дождливый день, когда гора была окутана туманом, который
постоянно собирался в капли дождя и стекал по крышам большого старого дома,
откуда вода ручейками стекала по карнизам, принцесса, конечно же, не могла выйти
на улицу. Она очень устала, так устала, что даже игрушки перестали её
развлекать. Вы бы удивились, если бы я успел описать вам хотя бы половину её игрушек. Но тогда у вас не было бы самих игрушек, а это всё меняет: от них невозможно устать
главное, прежде чем ты получишь это. Однако на эту картинку стоило посмотреть -
принцесса сидит в детской с небесным потолком над головой, за
большим столом, заваленным ее игрушками. Если художник хотел бы нарисовать
это, я бы посоветовал ему не трогать игрушки. Я боюсь
пытаться описать их, и я думаю, что ему лучше не пытаться рисовать
их. Лучше бы ему этого не делать. Он может делать тысячу вещей, которые не под силу мне, но я не думаю, что он смог бы нарисовать эти игрушки. Ни один мужчина не смог бы лучше изобразить саму принцессу, чем он, хотя... она склонилась над
Она сидела, откинувшись на спинку стула, опустив голову и сложив руки на коленях.
Она была очень несчастна, как сказала бы сама, и даже не знала, чего бы ей хотелось, кроме как выйти на улицу и промокнуть до нитки, подхватить какую-нибудь особенно неприятную простуду, лечь в постель и есть овсяную кашу. В следующее мгновение после того, как вы увидели её сидящей там, из комнаты вышла её няня.

[Иллюстрация: Она пробежала некоторое расстояние, несколько раз обернулась, а потом начала бояться.]

Даже это уже перемена, и принцесса немного оживляется и оглядывается по сторонам. Затем она вскакивает со стула и выбегает за дверь, не
Она вышла через ту же дверь, что и медсестра, но та открывалась у подножия странной старой лестницы из изъязвлённого червями дуба, которая выглядела так, будто по ней никогда никто не поднимался. Однажды она уже поднялась на шесть ступенек, и в такой день этого было достаточно, чтобы попытаться выяснить, что находится наверху.

 Она бежала вверх и вверх — путь казался ей таким долгим! пока не добралась до третьего пролёта. Там она обнаружила, что лестничная площадка находится в конце длинного коридора. Она побежала туда. По обеим сторонам было множество дверей.
 Их было так много, что она не стала открывать ни одну из них, а побежала дальше.
В конце концов она свернула в другой коридор, тоже полный дверей. Когда она свернула ещё дважды и всё ещё видела вокруг себя двери и только двери, ей стало страшно. Было так тихо! И за всеми этими дверями, должно быть, скрывались комнаты, в которых никого не было! Это было ужасно. К тому же дождь громко стучал по крыше. Она развернулась и побежала со всех ног.
Её маленькие шаги эхом разносились под шум дождя — она возвращалась к лестнице и своей безопасной детской.  Так она думала, но уже давно потеряла себя.  Из этого не следует, что она была потеряна, ведь она потеряла себя.

Она пробежала некоторое расстояние, несколько раз свернула и начала
испытывать страх. Очень скоро она поняла, что заблудилась.
Повсюду были комнаты, и ни одной лестницы! Её маленькое сердечко
билось так же быстро, как бежали её маленькие ножки, а в горле
подступали слёзы. Но она была слишком взволнована и, возможно,
слишком напугана, чтобы плакать. Наконец надежда покинула её.
Повсюду были только коридоры и двери! Она бросилась на пол и начала рыдать и причитать.

Однако она недолго плакала, ведь она была настолько храброй, насколько можно было ожидать
для принцессы её возраста. Хорошенько выплакавшись, она встала и стряхнула пыль с платья. Ох, какая же это была старая пыль! Затем она вытерла глаза руками, потому что у принцесс не всегда есть носовые платки в карманах, как и у некоторых других маленьких девочек, которых я знаю. Затем,
как истинная принцесса, она решила поступить мудро и найти способ вернуться: она пошла по коридорам, оглядываясь по сторонам в поисках лестницы. Так она и сделала, но безуспешно. Она снова и снова проходила по одному и тому же месту, сама того не замечая, потому что
Все коридоры и двери были одинаковыми. Наконец в углу, за полуоткрытой дверью, она увидела лестницу. Но увы! она вела не туда:
вместо того чтобы спускаться, она вела вверх. Однако, несмотря на страх, она не могла не желать узнать, куда ещё может привести эта лестница.
Она была очень узкой и такой крутой, что ей пришлось подниматься на четвереньках, опираясь на руки и ноги.




ГЛАВА III

ПРИНЦЕССА И... ПОСМОТРИМ, КТО

Поднявшись наверх, она оказалась в небольшом квадратном помещении с тремя дверями: две из них были напротив друг друга, а третья — напротив верхней части
на лестнице. Она постояла немного, не зная, что делать дальше. Но пока она стояла, до неё донеслось странное гудение. Может, это дождь? Нет. Он был гораздо нежнее и даже монотоннее, чем шум дождя, который она теперь почти не слышала.
Низкий приятный гул продолжался, иногда ненадолго прерываясь,
а затем возобновляясь. Он был больше похож на жужжание очень
счастливой пчелы, нашедшей богатый источник мёда в каком-нибудь
шарообразном цветке, чем на что-либо другое, что я могу придумать в данный момент. Откуда он мог взяться?
Сначала она приложила ухо к одной из дверей, чтобы прислушаться, не доносится ли оттуда звук, потом к другой. Когда она приложила ухо к третьей двери, сомнений в том, откуда доносится звук, не осталось: он должен был исходить из той комнаты. Что бы это могло быть? Ей было немного страшно, но любопытство оказалось сильнее страха, и она очень осторожно открыла дверь и заглянула внутрь. Как вы думаете, что она увидела? Очень пожилую даму, которая сидела и пряла.

«О, мистер редактор! Я знаю, какую историю вы собираетесь рассказать: это «Спящая красавица»; только вы тоже кружитесь и делаете её длиннее._»

— Нет, это совсем другая история. Зачем мне рассказывать то, что и так знает каждый образованный ребёнок? На чердаке сидело за пряжей больше старушек, чем одна. Кроме того, старушка в той истории пряла на веретене, а эта — на прялке, иначе как бы принцесса услышала приятный звук через дверь? Ты понимаешь разницу? Ты когда-нибудь видел веретено или прялку? Осмелюсь предположить, что вы никогда этого не делали. Что ж, попросите свою маму объяснить вам разницу. Однако, между нами говоря, я бы не удивился, если бы
она знала не намного больше тебя. Другое дело, что это не сказка, а история о гоблинах. И ещё кое-что: эта старушка, которая пряла, была не старой няней, а... ну, ты увидишь, кем она была. Думаю, теперь я ясно дал понять, что это не та милая история о Спящей красавице. Это совершенно новая история, уверяю тебя, и я постараюсь рассказать её как можно красивее._"

Возможно, вы удивитесь, как принцесса могла понять, что перед ней пожилая дама, если я сообщу вам, что она была не только красива, но и обладала гладкой и белой кожей. Я расскажу вам больше. Её волосы были зачёсаны
Волосы были зачёсаны назад со лба и лица и свободно ниспадали по всей спине. Это не очень похоже на пожилую даму, не так ли? Ах! но они были белыми, почти как снег. И хотя её лицо было таким гладким, глаза смотрели так мудро, что нельзя было не догадаться, что она, должно быть, стара. Принцесса, хоть и не могла бы сказать вам почему, действительно считала её очень старой — лет пятидесяти, — говорила она себе. Но она была старше, чем казалась.
Как вы вскоре услышите.

 Пока принцесса в замешательстве стояла, просунув голову в дверь, пожилая дама подняла свою и сказала милым, но старческим и довольно
Дрожащий голос, который так приятно сочетался с непрерывным жужжанием её колеса:

"Входи, моя дорогая; входи. Я рада тебя видеть."
Что принцесса была настоящей принцессой, теперь видно совершенно ясно;
потому что она не вцепилась в ручку двери и не смотрела неподвижно, как это делают некоторые особы, которым следовало бы быть принцессами, но которые оказались всего лишь довольно вульгарными девчонками. Она сделала так, как ей было велено, сразу же вошла в дверь и тихо закрыла её за собой.

 «Подойди ко мне, моя дорогая», — сказала пожилая дама.

 И принцесса снова сделала так, как ей было велено.  Она подошла к старухе
Дама — признаюсь, довольно медленно, но не останавливаясь, пока не оказалась рядом с ней, — подняла на неё взгляд своих голубых глаз с двумя застывшими в них звёздами.

"Что ты делала со своими глазами, дитя?" — спросила пожилая дама.

"Плакала," — ответила принцесса.

"Почему, дитя?"

«Потому что я не мог найти дорогу обратно».

 «Но ты мог найти дорогу наверх».

 «Не сразу — не сразу».

 «Но у тебя лицо в полосах, как у зебры.  У тебя не было платка, чтобы вытереть глаза?»

 «Нет».

«Тогда почему ты не пришёл ко мне, чтобы я их тебе вытер?»

"Пожалуйста, я не знала, что ты здесь. Я расскажу в следующий раз".

"Вот хороший ребенок!" - сказала пожилая леди.

Потом она остановила колесо, встала и, выйдя из комнаты,
вернулась с маленьким серебряным тазиком и мягким белым полотенцем, которыми
умыла и вытерла маленькое личико. И принцесса подумала:
у нее такие гладкие и красивые руки!

Когда она унесла таз и полотенце, маленькая принцесса удивилась, какой прямой и высокой она была, ведь, несмотря на свой возраст, она ни капли не сутулилась.  Она была одета в чёрный бархат с густым белым
Кружево на нём выглядело тяжёлым, а на чёрном платье её волосы блестели, как серебро. В комнате было едва ли больше мебели, чем у беднейшей старухи, которая зарабатывала себе на хлеб прядением. На полу не было ковра, нигде не было стола — ничего, кроме прялки и стула рядом с ней. Вернувшись, она снова села и, не говоря ни слова, снова принялась за прядение.
Айрин, которая никогда не видела прялки, стояла рядом и смотрела. Когда старушке удалось как следует натянуть нить, она начала прясть.
снова операция, - сказала она принцессе, не глядя на нее.:

"Ты знаешь мое имя, дитя?"

"Нет, я его не знаю", - ответила принцесса.

"Меня зовут Ирэн".

"Это мое имя!" - воскликнула принцесса.

"Я это знаю. Я отдаю тебе свое. У меня нет твоего имени. У тебя есть
мое.

"Как это может быть?" - недоуменно спросила принцесса. "У меня всегда было мое
имя".

- Твой папа, король, спросил меня, не возражаю ли я против того, чтобы ты взял его;
и, конечно, я не возражал. Я с удовольствием отдаю его тебе.

«Было очень любезно с вашей стороны назвать мне своё имя — и такое красивое имя», —
сказала принцесса.

«О, не так уж и _очень_ любезно!» — сказала пожилая дама. «Имя — это одна из тех вещей, которые можно отдать, но при этом сохранить. У меня таких вещей много. Разве тебе не хочется узнать, кто я такая, дитя моё?»

 «Да, очень хочется».

 «Я твоя прапрабабушка», — сказала дама.

«Что это такое?» — спросила принцесса.

 «Я — мать отца матери твоего отца».

 «О боже! Я не могу этого понять», — сказала принцесса.

 «Полагаю, что нет. Я и не ожидала, что ты поймёшь». Но это не причина, по которой я не должна этого говорить.
"О нет!" - ответила принцесса. - "Я не хочу этого говорить".

"О нет!"

«Я всё тебе объясню, когда ты станешь старше», — продолжила дама.
 «Но сейчас ты сможешь понять вот что: я пришла сюда, чтобы заботиться о тебе».

 «Давно ты здесь? Это было вчера? Или сегодня, потому что было так сыро, что я не могла выйти?»

 «Я здесь с тех пор, как ты сама пришла».

«Как давно это было! — сказала принцесса.  — Я совсем этого не помню».

 «Нет.  Наверное, нет».

 «Но я никогда раньше тебя не видела».

 «Нет.  Но ты увидишь меня снова».

 «Ты всегда живёшь в этой комнате?»

 «Я в ней не сплю». Я сплю на противоположной стороне лестничной площадки. Я сижу
Я провожу здесь большую часть дня.
 Мне бы это не понравилось. Моя детская гораздо красивее. Ты, должно быть, тоже королева, раз ты моя прапрабабушка.
 Да, я королева.
 Тогда где твоя корона?
 В моей спальне.
 Я бы хотела её увидеть.

«Когда-нибудь ты это сделаешь — но не сегодня».

 «Интересно, почему няня мне ничего не сказала».

 «Няня не знает.  Она меня никогда не видела».

 «Но кто-то же знает, что ты в доме?»

 «Нет, никто».

 «Как же ты тогда ужинаешь?»

 «Я держу птицу — своего рода».

«Где ты их хранишь?»

 «Я тебе покажу».

 «А кто готовит для тебя куриный бульон?»

«Я никогда не убиваю своих кур».

 «Тогда я ничего не понимаю».

 «Что ты ел на завтрак сегодня утром?»

 «О!  Я ел хлеб с молоком и яйцо. Держу пари, ты ешь их яйца».

 «Да, именно так.  Я ем их яйца».

«Это из-за этого у вас такие седые волосы?»

 «Нет, моя дорогая. Это из-за возраста. Я очень стар».

 «Я так и думала. Вам пятьдесят?»

 «Да — даже больше».

 «Вам сто?»

 «Да — даже больше. Я слишком стар, чтобы ты могла угадать». Иди сюда, посмотри на моих
цыплят.
[Иллюстрация: Она в восторге захлопала в ладоши, и тут же
поднялось такое хлопанье крыльев.]

Она снова перестала кружиться. Она встала, взяла принцессу за руку,
вывела её из комнаты и открыла дверь напротив лестницы.
Принцесса ожидала увидеть множество кур и цыплят, но вместо
этого она сначала увидела голубое небо, а потом крыши дома,
на которых сидело множество самых красивых голубей, в основном
белых, но и других цветов, которые гуляли, кланялись друг другу
и разговаривали на языке, которого она не понимала. Она в восторге захлопала в ладоши, и в воздух взметнулось такое количество крыльев, что она сама испугалась.

«Вы напугали мою птицу», — сказала пожилая дама, улыбаясь.

 «А они напугали меня», — сказала принцесса, тоже улыбаясь.  «Но какая же это прекрасная птица!  А яйца вкусные?»
 «Да, очень вкусные».
 «Какая у вас маленькая ложка для яиц!» Не лучше ли оставить кур и получать яйца большего размера?

"А чем мне их кормить?"

"Понятно," — сказала принцесса. "Голуби сами себя кормят. У них есть
крылья."

"Точно. Если бы они не могли летать, я бы не могла есть их яйца."

«Но как вы достаёте яйца? Где их гнёзда?»
Дама взялась за небольшую петлю из верёвки в стене сбоку от
открыв дверь и подняв ставень, я увидел множество голубятен с
гнездами, в некоторых из которых были птенцы, а в некоторых - яйца. Прилетели птицы
с другой стороны, и она достала яйца с этой стороны. Она быстро закрыла
крышку, чтобы не напугать птенцов.

"О, какой чудесный способ!" - воскликнула принцесса. "Не дадите ли вы мне яйцо
съесть? Я, пожалуй, проголодался.
 — Я как-нибудь потом, а сейчас тебе нужно вернуться, иначе няня будет недовольна.
 Держу пари, она тебя повсюду ищет.
 — Кроме как здесь, — ответила принцесса.  — О, как же она удивится
когда я расскажу ей о своей прапрабабушке!»
«Да, так она и сделает!» — сказала пожилая дама с любопытной улыбкой. «Только смотри,
расскажи ей всё в точности».

«Так и сделаю. Пожалуйста, отвези меня к ней».

«Я не могу пройти весь путь до конца, но я доведу тебя до верхней площадки лестницы, а потом ты должна будешь быстро спуститься в свою комнату».
Маленькая принцесса взяла старушку за руку, и та, оглядываясь по сторонам, довела её до верхней площадки первой лестницы, а оттуда — до нижней площадки второй и не отпускала, пока не увидела её половину
спустилась на третий этаж. Услышав радостный возглас няни, обнаружившей её, она повернулась и снова поднялась по лестнице, очень быстро для такой почтенной бабушки, и села за прялку с ещё одной странной улыбкой на своём милом старом лице.

 О её прялке я расскажу вам в следующий раз.

 Угадайте, что она пряла.




 ГЛАВА IV

ЧТО ОБ ЭТОМ ПОДУМАЛА МЕДСЕСТРА

«Почему ты так долго пряталась, принцесса?» — спросила медсестра, обнимая её. «Это очень нехорошо с твоей стороны — так долго прятаться. Я уже начала бояться...»

Тут она осеклась.

"Чего ты боялась, няня?" - спросила принцесса.

"Неважно", - ответила она. "Возможно, я расскажу тебе в другой раз. А теперь
расскажи мне, где ты была?"

"Я проделала долгий путь, чтобы увидеть мою замечательную, огромную, старую бабушку",
сказала принцесса.

«Что ты имеешь в виду?» — спросила медсестра, решив, что та шутит.


«Я имею в виду, что проделала долгий путь, чтобы увидеть свою прабабушку.
Ах, медсестра, ты не представляешь, какая у меня прекрасная прабабушка наверху.
Она _такая_ старушка! с такими милыми белыми
волосы! - белые, как моя серебряная чашка. Теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, что у нее
волосы, должно быть, серебряные.

"Что за чушь ты несешь, принцесса!" - сказала няня.

"Я не говорю чушь", возвращается Ирэн, скорее обиженным. "Я
расскажу вам о ней все. Она гораздо выше, чем ты, и намного красивее".

«О, не сомневаюсь!» — заметила няня.

 «И она живёт на голубиных яйцах».

 «Скорее всего, — сказала няня.

 «И она сидит в пустой комнате и весь день прядет».

 «Без сомнения, — сказала няня.

 «И она хранит свою корону в спальне».

«Конечно, это вполне подходящее место для хранения её короны. Она надевает её в
постели, я уверен».

 «Она этого не говорила. И я не думаю, что она это делает. Это было бы
неудобно, не так ли? Я не думаю, что мой папа надевает свою корону на
ночь. А ты, нянечка?»

"Я никогда не спрашивала его. Осмелюсь предположить, что он знает".

"И она была там с тех пор, как я приехала сюда - столько лет".

"Кто-нибудь мог бы сказать вам, что," сказала медсестра, кто не верил
был сказав ни слова Ирины.

"Почему ты не сказал мне тогда?"

"Не было никакой необходимости. Вы могли бы сами всё придумать.

«Значит, ты мне не веришь!» — воскликнула принцесса, удивлённая и рассерженная, как и следовало ожидать.


 «Ты думала, я тебе поверю, принцесса?» — холодно спросила няня. «Я знаю, что принцессы любят выдумывать, но ты первая, о ком я слышу, что ты рассчитываешь, что тебе поверят», — добавила она, видя, что девочка настроена серьёзно.

Принцесса расплакалась.

"Ну, должна сказать, — заметила няня, которая уже порядком разозлилась на неё за эти слёзы, — принцессе совсем не пристало рассказывать истории
_и_ ожидать, что ей поверят только потому, что она принцесса."

«Но это чистая правда, говорю вам, няня».

 «Значит, тебе это приснилось, дитя моё».

 «Нет, мне это не приснилось.  Я поднялся наверх и заблудился, и если бы я не встретил ту прекрасную даму, то никогда бы не нашёл дорогу обратно».

 «О, я так и думала!»

«Ну, ты просто пойдём со мной и увидишь, что я говорю правду».

 «У меня действительно есть другие дела. Тебе пора ужинать, и я не потерплю больше таких глупостей».

 Принцесса вытерла глаза, и её лицо так раскраснелось, что слёзы быстро высохли. Она села ужинать, но почти ничего не съела. Не
«Мне не хочется, чтобы в это верили» совсем не подходит для принцесс, ведь настоящая принцесса не может лгать. Поэтому весь день она не проронила ни слова. Только когда с ней заговорила няня, она ответила ей, ведь настоящая принцесса никогда не грубит, даже если ей стоит обидеться.

Конечно, няне было не по себе — не потому, что она подозревала, что в истории Ирен есть хоть доля правды, а потому, что она очень любила свою воспитанницу и злилась на себя за то, что была с ней груба. Она
думала, что её грубость стала причиной несчастья, случившегося с принцессой, и
Она и представить себе не могла, как сильно ей было больно от того, что ей не поверили.
Но в течение вечера по каждому её движению и взгляду становилось всё яснее, что, хотя она и пыталась развлечь себя игрушками, её сердце было слишком встревожено и обеспокоено, чтобы получать от них удовольствие. Неприятное чувство, которое испытывала её няня, всё росло и росло. Когда пришло время ложиться спать, она раздела девочку и уложила её, но ребёнок вместо того, чтобы подставить ей свой ротик для поцелуя, отвернулся от неё и лежал неподвижно. Тогда сердце няни не выдержало, и она заплакала. Услышав её первое всхлипывание, принцесса
Она снова повернулась и взяла её за лицо, чтобы поцеловать, как обычно. Но у няни глаза были закрыты платком, и она не заметила этого движения.

"Нянечка, — сказала принцесса, — почему ты мне не веришь?"
"Потому что я не могу тебе верить, — ответила няня, снова начиная сердиться.

"Ах! — тогда ты ничего не можешь с этим поделать, — сказала Айрин, — и я больше не буду на тебя сердиться. Я тебя поцелую и пойду спать.
— Мой маленький ангел! — воскликнула няня, подняла её с кровати и стала ходить с ней по комнате, целуя и обнимая её.

"Ты позволишь мне отвести тебя к моей дорогой старой прабабушке,
— Ну что ты, — сказала принцесса, укладывая её обратно.

 — И ты больше не будешь говорить, что я некрасивая, — правда, принцесса?

 — Няня! Я никогда не говорила, что ты некрасивая. Что ты имеешь в виду?

 — Ну, если ты этого не говорила, значит, ты это имела в виду.

«Вовсе нет, я никогда этого не делала».

 «Ты сказала, что я не такая красивая, как она...»

 «Как моя прекрасная бабушка — да, я это сказала, и повторю ещё раз, потому что это чистая правда».

 «Тогда я действительно считаю, что ты недобрая!» — сказала няня и снова приложила платок к глазам.

— Няня, дорогая, не все могут быть такими же красивыми, как ты
знаете. Вы _очень_ привлекательны, но если бы вы были так же красивы, как моя бабушка...
"Далась вам эта бабушка!" — сказала няня.

"Няня, это очень грубо. С вами нельзя разговаривать, пока вы не начнёте вести себя лучше."

Принцесса снова отвернулась, и няне снова стало стыдно за себя.

"Я уверена, что прошу у вас прощения, принцесса", - сказала она, хотя все еще в
оскорбленном тоне. Но принцесса пропустила этот тон мимо ушей и обратила внимание только на
слова.

"Я уверена, вы больше этого не скажете", - ответила она, снова поворачиваясь к своей медсестре.
"Я собиралась сказать это только в том случае, если бы вы были в два раза сильнее". "Я собиралась сказать это только в том случае, если бы вы были в два раза сильнее".
при всей вашей привлекательности какой-нибудь король женился бы на вас, и
что бы тогда стало со мной?

"Вы ангел!" - повторила няня, снова обнимая ее.

- А теперь, - настаивала Ирен, - ты _в_е_ ли пойдешь навестить мою бабушку, правда?
ты?

«Я пойду с тобой, куда ты пожелаешь, мой херувим», — ответила она, и через две минуты усталая маленькая принцесса крепко уснула.




 ГЛАВА V

 ПРИНЦЕССА ОСТАЕТСЯ ОДНА


 ПРОСНУВШИСЬ НА следующее утро, она первым делом услышала, что дождь
продолжается. Действительно, этот день был так похож на предыдущий, что можно было бы
Было трудно понять, в чём его польза. Однако первое, о чём она подумала, был не дождь, а дама в башне.
И первый вопрос, который пришёл ей в голову, заключался в том, не стоит ли ей попросить няню выполнить обещание и отправиться с ней на поиски бабушки, как только она позавтракает. Но она
пришла к выводу, что, возможно, дама будет недовольна, если она
приведёт кого-то к ней без предварительного разрешения; тем более что
было совершенно очевидно, что она живёт на голубиных яйцах и готовит их
она сама сказала, что не хочет, чтобы домочадцы знали о её приезде. Поэтому
принцесса решила воспользоваться первой же возможностью, чтобы в одиночку
подняться наверх и спросить, можно ли ей взять с собой няню. Она
верила, что тот факт, что она не может убедить её в том, что говорит правду,
будет иметь большое значение для её бабушки.

 Принцесса и её няня были лучшими подругами всё время, пока одевались,
и в результате принцесса съела огромный завтрак.

«Интересно, Лути, — так она называла свою няню, — какие голуби...»
«На что похожи яйца на вкус?» — спросила она, поедая своё яйцо — не совсем обычное, потому что для неё всегда выбирали самые маленькие.

 «Мы принесём тебе голубиное яйцо, и ты сама всё увидишь», — сказала няня.

«О нет, нет!» — возразила Ирен, внезапно осознав, что они могут помешать старушке достать его, а даже если и не помешают, то в результате у неё будет на одну вещь меньше.

 «Какая же ты странная, — сказала няня, — сначала хочешь что-то получить, а потом отказываешься!»
Но она сказала это не сердито, а принцесса никогда не обращала внимания на замечания, которые не были недружелюбными.

«Ну, видишь ли, Лути, на то есть причины», — ответила она и больше ничего не сказала, потому что не хотела поднимать тему их прежней вражды, чтобы няня не предложила уйти до того, как она получит разрешение бабушки взять её с собой. Конечно, она могла бы отказаться брать её с собой, но тогда она поверила бы ей ещё меньше.

Теперь сиделка, как она сама потом говорила, не могла постоянно находиться в комнате.
А поскольку до вчерашнего дня принцесса не давала ей ни малейшего повода для беспокойства, ей и в голову не приходило
присмотри за ней повнимательнее. Так что вскоре она дала ей шанс, и при первой же возможности Ирен снова взбежала по лестнице.


Однако сегодняшнее приключение не было похоже на вчерашнее, хотя начиналось так же. И действительно, сегодняшний день очень редко похож на вчерашний, если люди замечают различия — даже когда идёт дождь.
Принцесса бежала по коридорам и не могла найти лестницу, ведущую в башню. Я подозреваю, что она поднялась недостаточно высоко и искала на втором, а не на третьем этаже. Когда она
Она повернулась, чтобы идти обратно, но поиски лестницы ни к чему не привели. Она снова заблудилась.

 На этот раз ей было ещё тяжелее, и неудивительно, что она снова заплакала. Внезапно ей пришло в голову, что именно после того, как она заплакала, она нашла бабушкину лестницу. Она тут же встала, вытерла глаза и отправилась на поиски снова. На этот раз, хотя она и не нашла того, на что надеялась, она нашла кое-что получше:
Она поднялась не по лестнице, ведущей вверх, а по лестнице, ведущей вниз. Очевидно, это была не та лестница, по которой она поднималась, но всё же это была лестница
Лучше хоть что-то, чем ничего; так что она спустилась и весело запела, не успев добраться донизу. Там, к своему удивлению, она оказалась на кухне. Хотя ей не разрешалось ходить туда одной, няня часто брала её с собой, и служанки очень любили её. Поэтому, как только она появилась, все бросились к ней, потому что каждый хотел её заполучить; и вскоре до няни дошли слухи о том, где она. Она сразу же пришла за ней, но так и не догадалась, как та туда попала. А принцесса держала всё в секрете.

То, что она не смогла найти пожилую даму, не только разочаровало её, но и заставило задуматься.  Иногда она почти соглашалась с мнением няни о том, что всё это ей привиделось.
Но это наваждение никогда не длилось долго.
  Она часто задавалась вопросом, увидит ли она её когда-нибудь снова, и думала, что очень жаль, что она не смогла найти её, когда так сильно этого хотела.  Она решила больше ничего не говорить няне на эту тему, видя, что та мало что может сделать, чтобы подтвердить её слова.




Глава VI

Маленький шахтёр

На следующий день над горой всё ещё висела огромная туча, и шёл дождь
лилась, как вода из полной губки. Принцессе очень нравилось бывать на свежем воздухе, и она чуть не расплакалась, увидев, что погода не улучшилась. Но туман был не таким уж тёмным и мутным, в нём был свет, и с каждым часом он становился всё ярче и ярче, пока не стал почти ослепительным, а ближе к вечеру солнце выглянуло так ярко, что Ирен захлопала в ладоши и воскликнула:

«Смотри, смотри, Лути! Солнце умылось. Посмотри, какое оно яркое! Возьми мою шляпу, и пойдём прогуляемся. О боже! о боже! как же я счастлив!»

Лути была очень рада угодить принцессе. Она взяла шляпу и плащ, и они вместе отправились на прогулку в горы.
Дорога была такой крутой и каменистой, что вода не задерживалась на ней, и через несколько минут после того, как дождь прекращался, она становилась достаточно сухой, чтобы по ней можно было идти.
Облака откатывались в стороны, словно огромные овцы с густой шерстью, которую солнце обесцветило до такой степени, что она казалась невыносимо белой. Между ними небо сияло более глубоким и чистым голубым цветом из-за дождя. Деревья вдоль дороги были увешаны
капли, которые сверкали на солнце, как драгоценные камни. Единственным, что не стало ярче после дождя, были ручьи, стекавшие с горы; они из кристально чистых превратились в мутно-коричневые; но то, что они потеряли в цвете, они приобрели в звуке — или, по крайней мере, в шуме, ведь разбушевавшийся ручей уже не такой мелодичный, как раньше. Но Айрин была в восторге от огромных коричневых потоков, стекавших повсюду; и
Лути разделяла её радость, ведь она тоже была заперта в доме на три дня. Наконец она заметила, что солнце клонится к закату, и
сказала, что пора возвращаться. Она повторяла это снова и снова,
но каждый раз принцесса умоляла её пройти ещё немного.
Она напоминала ей, что спускаться с холма гораздо легче, и говорила, что, когда они повернут, то через мгновение будут дома. Так они шли и шли, то останавливаясь, чтобы посмотреть на заросли папоротника, над которыми струился ручей, то подбирая блестящий камень с обочины, то наблюдая за полётом какой-нибудь птицы.
 Внезапно позади них показалась тень огромной горной вершины, и
расстрелянный у них на глазах. Когда медсестра увидела это, она вздрогнула и покачнулась, а
дрожащими руками схватив принцессу за руку, повернулась и побежала
вниз по склону.

"Что за спешка, сестричка?" - спросила Ирен, бежавшая рядом с ней.

"Мы не должны отлучаться ни на минуту дольше".

"Но мы не можем не задержаться на еще много минут".

Это было слишком правдой. Няня чуть не расплакалась. Они были слишком далеко от дома.
Находиться на улице с принцессой после захода солнца было
строго запрещено, а они были уже почти в миле от дома! Если бы его величество, папа Ирен, узнал об этом, Лути
конечно, будут уволены, и оставить принцесса разобьет ей
сердце. Это было неудивительно, что она сбежала. Но Айрин была не в меньшей мере
испугавшись, не зная ничего испугаться. Она продолжала
бормочут, как она могла, но это было не легко.

"Лути! Лути! почему ты так быстро бежишь? Он пожимает мне зубы, когда я
соединиться".

«Тогда не говори», — сказала Лути.

Но принцесса продолжала говорить. Она всё время повторяла: «Смотри, смотри, Лути», но Лути больше не обращала внимания на её слова и продолжала бежать.

"Смотри, смотри, Лути! Разве ты не видишь того забавного человечка, который выглядывает из-за скалы?"

Лути только побежал быстрее. Они должны были пройти на скалу и, когда они пришли
ближе, принцесса четко увидел, что это был всего лишь большой фрагмент
сам камень, который она ошибочно принимают за мужчину.

"Смотри, смотри, Лути! Есть _such_ любопытное существо у подножия
это старое дерево. Смотрю на нее, Лути! Он корчил рожи на нас, я думаю".

Лути сдавленно вскрикнула и побежала еще быстрее - так быстро, что маленькие ножки Ирэн
не поспевали за ней, и она со стуком упала. Это
был трудный вниз-Хилл-роуд, и она была запущена очень быстро ... так было
неудивительно, что она начала плакать. Это вывело няню из себя.;
но все, что она могла сделать, это бежать дальше, как только поставила принцессу на ноги.
она снова встала.

"Кто это смеется надо мной?" - спросила принцесса, пытаясь сдержать рыдания.
Она бежала слишком быстро для своих ободранных коленей.

"Никто, дитя мое", - почти сердито ответила няня.

Но в этот момент откуда-то неподалёку донеслось грубое хихиканье и хриплый неразборчивый голос, который, казалось, говорил: «Врёт!  врёт!
 врёт!»
 «О!» — воскликнула медсестра со вздохом, который был почти криком, и побежала дальше ещё быстрее.

"Сестренка! Бабуля! Я больше не могу бегать. Давай немного пройдемся".

"Что мне делать?" - сказала медсестра. "Вот, я понесу тебя".

Она подхватила ее, но обнаружила, что она слишком тяжелая, чтобы бежать с ней, и была вынуждена
снова поставить ее на землю. Затем она дико огляделась вокруг, громко вскрикнула
и сказала--

«Мы где-то свернули не туда, и я не знаю, где мы.
Мы заблудились, заблудились!»
От ужаса она совсем растерялась. Они действительно заблудились. Они бежали вниз по небольшой долине, в которой не было видно ни одного дома.

Теперь Айрин не знала, что могло так напугать её няню.
Слугам было строго-настрого приказано никогда не упоминать при ней о гоблинах, но было очень неприятно видеть няню в таком ужасе.
 Однако прежде чем она успела как следует встревожиться, она услышала свист и это привело её в чувство.
 Вскоре она увидела мальчика, который поднимался по дороге из долины, чтобы встретить их. Он был
свистуном, но перед их встречей его свист сменился пением. И вот что он пел:

 "Динь! дон! бах!
 Стучат молотки!
 Бей, крути и сверли!
 Свист, пыхтение и рёв!
 Так мы дробим скалы.
 Взламываем замки гоблинов.
 Видим сияющую руду!
 Раз, два, три —
 Яркая, как золото!
 Четыре, пять, шесть —
 Лопаты, мотыги, кирки!
 Семь, восемь, девять —
 Зажги свою лампу в шахте.
 Десять, одиннадцать, двенадцать--
 Свободно держитесь за руль.
 Мы - веселые мальчики-шахтеры.,
 Заставьте гоблинов потише шуметь."

"Я бы хотела, чтобы вы потише шумели", - грубо сказала медсестра, потому что
само слово "гоблин" в такое время и в таком месте заставляло ее дрожать. Она подумала, что это
наверняка заставит гоблинов бросить им вызов
таким образом. Но независимо от того, услышал ее мальчик или нет, он не прекратил
свое пение.

 "Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать"--
 Это стоит того, чтобы его просеять;
 Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать--
 Вот спичка, поджигай.
 Девятнадцать, двадцать —
 Гоблинов полно.
"Тише, пожалуйста," — воскликнула медсестра шёпотом. Но мальчик, который был уже совсем близко, продолжал говорить.

 "Тише! тише! поторапливайся!
 Вот ты и торопишься!
 Жри! жри! жрица!
 Вот ты и раскачиваешься;
 Ковыляй, ковыляй, ковыляй!
 Булыжник! Булыжник! булыжник!
 Плита-Боб-гоблин--Huuuuuh!"

"Есть!" - сказал мальчик, как он остановился напротив них. "Нет! что это
сделать для них. Они терпеть не могут пения, и они терпеть не могут эту песню.
Они не могут петь сами, потому что у них голоса не больше, чем у вороны; и
они не любят, когда поют другие люди ".

Мальчик был одет в костюм шахтёра, а на голове у него была странная шапка.
Он был очень симпатичным мальчиком с глазами такими же тёмными, как шахты, в которых он работал, и такими же сверкающими, как кристаллы в горных породах. Ему было около двенадцати лет. Его лицо было слишком бледным для красавца, что объяснялось тем, что он так редко бывал на свежем воздухе и при солнечном свете — ведь даже овощи, выращенные в темноте, белые. Но он выглядел счастливым, по-настоящему весёлым — возможно, от мысли, что он одолел гоблинов. И в его поведении, когда он стоял перед ними, не было ничего клоунского или грубого.

"Я увидел их," — продолжил он, — "когда подходил, и я очень рад, что увидел. Я знал
они за кем-то гнались, но я не мог разглядеть, кто это был. Они тебя не тронут, пока я с тобой.
"Кто ты такой?" — спросила медсестра, обидевшись на то, с какой
свободой он с ними разговаривал.

"Я сын Питера."

"Кто такой Питер?"

«Питер-шахтёр».

 «Я его не знаю».

 «Но я его сын».

 «И с какой стати гоблинам обращать внимание на _тебя_?»

 «Потому что я не обращаю на них внимания.  Я к ним привык».

 «Какая разница?»

«Если ты их не боишься, то они боятся тебя. Я их не боюсь. Вот и всё. Но это всё, что нужно, — здесь, наверху. Это
там, внизу, все по-другому. Они даже не всегда будут возражать против этой песни, там, внизу,
. И если кто-нибудь поет это, они стоят и ужасно ухмыляются ему; и
если он испугается и пропустит слово или скажет что-то не так, они ... о!
разве они не дают ему это!"

- Что они с ним делают? - спросила Ирэн дрожащим голосом.

"Не пугай принцессу", - сказала няня.

"Принцессу!" - повторил маленький шахтер, снимая свою необычную шапочку.
"Прошу прощения, но вам не следовало выходить так поздно. Все знают,
это противозаконно".

"Да, действительно!" - сказала медсестра, снова начиная плакать. "И я
— Тебе придётся за это пострадать.
 — Какая разница? — сказал мальчик.  — Это, должно быть, твоя вина.
Пострадает принцесса.  Надеюсь, они не слышали, как ты назвал её принцессой.
Если слышали, то они наверняка узнают её снова: они ужасно проницательны.
 — Лутти!  Лутти! — воскликнула принцесса. "Отвези меня домой".

"Не продолжай в том же духе", - сказала медсестра мальчику почти свирепо.
"Что я могла поделать? Я заблудилась".

"Тебе не следовало гулять так поздно. Ты бы не заблудился, если бы
не был напуган", - сказал мальчик. "Пойдем. Я скоро вернусь
ты снова права. Мне понести твое маленькое высочество?

"Дерзость!" прошептала медсестра, но она не сказала это вслух, для
она думала, что если она разозлила его, он может отомстить, рассказав
некоторые из входящих в дом, и тогда бы обязательно пришла бы
уши короля.

- Нет, спасибо, - ответила Айрин. «Я очень хорошо хожу, хотя и не могу бегать так же быстро, как медсестра. Если ты возьмёшь меня за одну руку, а Лути — за другую, то я прекрасно справлюсь».
Вскоре они уже вели её под руки.

"А теперь побежали," — сказала медсестра.

"Нет, нет", - сказал маленький шахтер. "Это худшее, что ты можешь сделать. Если бы
ты не побежал раньше, ты бы не сбился с пути. И если ты побежишь
сейчас, они будут за тобой через мгновение.

"Я не хочу убегать", - сказала Ирен.

"Ты не думаешь обо мне", - сказала медсестра.

"Да, знаю, Лути. Мальчик сказал, что они нас не тронут, если мы не будем убегать."

"Да, но если в доме узнают, что я задержала тебя так поздно, меня
выгонят, и это разобьёт мне сердце."

"Выгонят, Лути. Кто тебя выгонит?"

"Твой папа, детка."

«Но я скажу ему, что это была моя вина. И ты знаешь, что это так, Лути».

 «Он не будет возражать. Я уверена, что не будет».

 «Тогда я заплачу, упаду перед ним на колени и буду умолять его не забирать мою дорогую Лути».

 Услышав это, медсестра успокоилась и больше ничего не сказала. Они пошли дальше, довольно быстро, но стараясь не бежать.

 «Я хочу поговорить с тобой, — сказала Айрин маленькому шахтёру, — но это так неловко! Я не знаю, как тебя зовут».
 «Меня зовут Карди, маленькая принцесса».
 «Какое забавное имя! Карди! И что дальше?»

«Карди Петерсон. Как вас зовут, пожалуйста?»

 «Айрин».

 «Что ещё?»

«Я не знаю, что ещё. Что ещё, кроме моего имени, Лути?»

 «У принцесс не может быть больше одного имени. Им это не нужно».

 «Тогда, Карди, ты должен называть меня просто Айрин, и никак иначе».

 «Нет, конечно, — возмущённо сказала няня. — Он не сделает ничего подобного».

«Как же он тогда будет меня называть, Лути?»
 «Ваше королевское высочество».
 «Моё королевское высочество! Что это такое? Нет, нет, Лути, я не хочу, чтобы меня так называли. Мне это не нравится. Ты сама однажды сказала мне, что только грубые дети обзываются, а я уверен, что Кёрди не был бы грубым».— Карди, меня зовут Айрин.

"Ну, Ирэн", - сказал Керди, бросив взгляд на медсестру, который показывал, что ему нравится поддразнивать ее.
"это очень любезно с вашей стороны, разрешать мне называть вас как угодно.
Мне очень нравится твое имя".

Он ожидал, что медсестра больше не вмешиваться; но он скоро увидел, что она была
слишком напуган, чтобы говорить. Она смотрела на что-то в нескольких метрах перед ними, на середину тропинки, где она сужалась между камнями, так что по ней мог пройти только один человек за раз.

"С твоей стороны было бы очень любезно пойти нам навстречу и проводить нас до дома,"
сказала Айрин.

"Я пока не собираюсь идти навстречу," — сказал Карди. "Это по другую сторону
те камни, тропа поворачивает на моего отца".

"Вы не думаете покинуть нас, пока мы в безопасности дома, я уверен,"
ахнула медсестра.

"Конечно, нет", - сказал Курд.

"Ты дорогой, хороший, добрый Курд! Я поцелую тебя, когда мы вернемся домой",
сказала принцесса.

Медсестра сильно потянула её за руку, за которую она держалась. Но в этот момент что-то посреди дороги, похожее на большой ком земли, размытый дождём, начало двигаться. Одно за другим из него вырвались четыре длинных отростка, похожих на две руки и две ноги, но это было не
сейчас было слишком темно, чтобы сказать, что они были. Медсестра задрожала от
головы до ног. Руки Ирины обхватили Curdie еще быстрее, и Curdie стали
чтобы снова не петь.

 - Раз, два--
 Попадание!
 Три, четыре--
 Взрыв и пронзение!
 Пять, шесть--
 Есть решение!
 Семь, восемь —
 Держи прямо.
 Девять, десять —
 Бей ещё!
 Быстрее!  Топай!
 Мешай!  Души!
 На дороге жаба
 Вперёд!
 Раздави её!
 Разомни её!
 Поджарь её!
 Высуши её!
 Ты ещё один!
 Вставай и уходи!
 С меня хватит! — Ху-у-у-у!
 Произнеся последние слова, Кёрди отпустил своего спутника и бросился на существо, лежавшее на дороге, словно хотел затоптать его. Оно подпрыгнуло и взбежало на один из камней, как огромный паук. Карди со смехом обернулся и снова взял Айрин за руку.
 Она крепко сжала его ладонь, но ничего не говорила, пока они не миновали
скалы.  Пройдя ещё несколько ярдов, она оказалась на знакомой части дороги
и снова смогла говорить.

[Иллюстрация: "Не бери в голову, принцесса Ирэн", - сказал он. "Ты не должна целовать
меня сегодня вечером. Но ты не должна нарушать свое слово. Я приду в другой раз.
когда".]

"Знаешь, Керди, мне не совсем нравится твоя песня; мне она кажется
довольно грубой", - сказала она.

«Ну, возможно, так и есть, — ответил Карди. — Я никогда об этом не задумывался; это просто наш способ. Мы делаем это, потому что им это не нравится».

 «Кому это не нравится?»

 «Початкам, как мы их называем».

 «Не надо!» — сказала медсестра.

«Почему бы и нет?» — сказал Кёрди.

 «Умоляю, не надо. Пожалуйста, не надо».
 «О, если ты так просишь, то, конечно, я не буду, хотя мне совсем не хочется».
знаю почему. Смотри! внизу горят огни твоего большого дома.
Ты будешь дома через пять минут.

Больше ничего не произошло. Они благополучно добрались до дома. Никто не хватился
их и даже не знал, что они ушли; и они подошли к двери
, принадлежащей их части дома, и никто их не видел.
Медсестра вбежала с поспешным и не слишком любезным пожеланием спокойной ночи, чтобы
Карди; но принцесса вырвала у неё руку и уже собиралась
обнять Карди за шею, когда та снова схватила её и оттащила в сторону.


«Лути, Лути, я обещала Карди поцелуй», — воскликнула Айрин.

"Принцесса не должна дарить поцелуи. Это совсем неприлично", - сказала
Лути.

"Но я обещала", - сказала принцесса.

"Нет никакого повода; он всего лишь мальчик-шахтер".

"Он хороший мальчик, храбрый мальчик, и он был очень добр к нам.
Бабуля! Лути! Я же обещала.

"Тогда не надо было обещать."

"Лути, я обещала ему поцелуй."

"Ваше королевское высочество, — сказала Лути, внезапно став очень почтительной, — вы должны войти немедленно."

"Няня, принцесса не должна нарушать своё слово, — сказала Айрин, выпрямляясь и застывая на месте.

Лути не знал, что король может посчитать худшим — позволить
Принцесса не должна была выходить на улицу после захода солнца или позволять себе целоваться с шахтёром. Она не знала, что, будучи джентльменом, как и многие короли, он не счёл бы ни то, ни другое чем-то из ряда вон выходящим. Как бы ему ни претило, что его дочь целуется с шахтёром, он не заставил бы её нарушить слово ни за что на свете. Но, как я уже сказал, няня была недостаточно благородной дамой, чтобы понять это, и поэтому оказалась в затруднительном положении.
Если бы она настояла на своём, кто-нибудь мог бы услышать плач принцессы и прибежать посмотреть, что случилось, и тогда всё бы раскрылось. Но тут на помощь снова пришёл Карди.

"Не бери в голову, принцесса Ирэн", - сказал он. "Ты не должна целовать меня сегодня вечером.
Но ты не должна нарушать свое слово. Я приду в другой раз. Вы может быть
уверен, что будет".

"Спасибо, Curdie!" сказала принцесса, и перестал плакать.

"Доброй ночи, Ирен, Спокойной ночи, Лути", - сказал Curdie, и обратился и был
вне поля зрения в момент.

"Я хотел бы увидеться с ним!" пробормотала медсестра, как она несла
принцесса в детскую.

"Вы доберемся увидеть его", - сказал Ирен. "Вы можете быть уверены Curdie будет держать его
слово. Он _обязательно_ придёт снова.
 «Я бы хотела его увидеть!» — повторила медсестра и больше ничего не сказала. Она
Она не хотела создавать новую причину для ссоры с принцессой, говоря прямо о том, что имела в виду. Обрадовавшись, что ей удалось и вернуться домой незамеченной, и помешать принцессе поцеловать сына шахтёра, она решила впредь следить за ней гораздо тщательнее. Её беспечность уже удвоила опасность, которой она подвергалась. Раньше она боялась только гоблинов; теперь ей нужно было защищать свою подопечную ещё и от Кёрди.




ГЛАВА VII

ШАХТЫ


КАРДИ вернулся домой насвистывая. Он решил ничего не говорить о принцессе, чтобы не навлечь неприятности на няню, ведь пока он
Ему нравилось дразнить её из-за её глупости, но он старался не причинять ей вреда. Больше он гоблинов не видел и вскоре крепко заснул в своей постели.

 Он проснулся посреди ночи и ему показалось, что он слышит странные звуки снаружи. Он сел и прислушался, затем встал и очень тихонько открыл дверь и вышел. Выглянув из-за угла, он увидел под своим окном группу приземистых существ, которых сразу узнал по форме.
 Но едва он начал считать: «Раз, два, три!» — как они разбежались в разные стороны и скрылись из виду.  Он вернулся
рассмеявшись, он снова забрался в постель и через мгновение крепко уснул.

 Немного поразмыслив над этим утром, он пришёл к выводу, что, поскольку ничего подобного раньше не случалось, они, должно быть, злятся на него за то, что он вмешался, чтобы защитить принцессу. Однако к тому времени, как он оделся, он уже думал о другом, потому что нисколько не опасался враждебности гоблинов.

Как только они позавтракали, он отправился с отцом на шахту.


Они вошли в холм через естественное отверстие под огромной скалой, где
Из расщелины хлынул небольшой ручеёк. Они прошли по его руслу несколько ярдов,
а затем проход повернул и круто спустился в самое сердце холма.
Множество поворотов, изгибов и ответвлений, а иногда и ступенек,
где проход упирался в естественную расщелину, вели их вглубь
холма, пока они не добрались до того места, где в данный момент
добывали драгоценную руду. Она была разных видов, потому что
гора была очень богата ценными металлами. С помощью кремня, огнива и трутницы они зажгли свои лампы, а затем закрепили их на головах.
и вскоре уже усердно работали кирками, лопатами и молотками.
Отец и сын работали рядом, но не в одной
_бригаде_ — проходы, из которых добывали руду, они называли
_бригадами_ — потому что, когда _залежь_, или рудная жила, была небольшой, одному шахтёру приходилось копать в одиночку в проходе, ширина которого позволяла ему только работать, — иногда в неудобных, тесных позах. Если они останавливались на
мгновение, то слышали вокруг себя, то ближе, то дальше, звуки,
которые издавали их товарищи, зарываясь в землю.
Внутри огромной горы шахтёры работали в разных направлениях: одни бурили отверстия в породе, чтобы взорвать её с помощью пороха, другие складывали раздробленную руду в корзины, чтобы отнести её к выходу из шахты, третьи долбили породу кирками. Иногда, если шахтёр работал в очень уединённом месте, он слышал лишь стук, не громче, чем у дятла, потому что звук доносился издалека, сквозь толщу горной породы.

Работа была в лучшем случае тяжёлой, потому что под землёй очень жарко; но она не была особенно неприятной, и некоторые шахтёры, когда хотели
чтобы заработать немного больше денег на определённую цель, он останавливался позади остальных и работал всю ночь. Но там невозможно было отличить ночь от дня, разве что по чувству усталости и сонливости, потому что солнечный свет никогда не проникал в эти мрачные края. Некоторые из тех, кто остался там на ночь, хотя и были уверены, что никого из их товарищей там нет, на следующее утро заявляли, что каждый раз, когда они останавливались, чтобы перевести дух, вокруг них раздавался стук, как будто в шахте было больше шахтёров, чем когда-либо.
день; и некоторые из них впоследствии никогда не оставались на ночь, потому что все знали, что это были звуки гоблинов. Они работали только по ночам, потому что ночь шахтёров была днём гоблинов. На самом деле большинство шахтёров боялись гоблинов, потому что среди них ходили странные истории о том, как гоблины расправлялись с теми, кого заставали за работой по ночам. Однако самые отважные из них, в том числе Питер Петерсон и Керди, который в этом походил на своего отца, снова и снова оставались в шахте на всю ночь.
хотя они несколько раз сталкивались с забредающими гоблинами, им ни разу не удалось их прогнать. Как я уже упоминал,
главным средством защиты от них были стихи, потому что они ненавидели стихи всех видов, а некоторые виды стихов они вообще не могли выносить. Я подозреваю, что они сами не умели их сочинять, и поэтому они их так ненавидели. Во всяком случае, больше всего их боялись те, кто не мог ни сочинять стихи, ни запоминать стихи, которые сочиняли для них другие. А те, кто никогда их не боялся, были теми, кто
могли сочинять стихи сами; хотя некоторые старые
рифмы были очень эффектными, было хорошо известно, что новая
рифма, если она была подходящей, вызывала у них ещё большее отвращение и, следовательно, была более эффективной в борьбе с ними.

Возможно, мои читатели задаются вопросом, чем могли заниматься гоблины, работая всю ночь напролёт, ведь они никогда не поднимали руду наверх и не продавали её.
Но когда я расскажу им о том, что узнал Карди на следующую ночь, они всё поймут.


Ведь Карди решил, что если отец позволит ему остаться, то он останется.
Этой ночью он был там один — и на то было две причины: во-первых, он хотел получить прибавку к зарплате, чтобы купить очень тёплую красную нижнюю юбку для своей матери, которая этой осенью начала жаловаться на холод горного воздуха раньше обычного; а во-вторых, у него была слабая надежда узнать, что делали гоблины под его окном прошлой ночью.

Когда он рассказал об этом отцу, тот не стал возражать, потому что очень
доверял храбрости и находчивости своего сына.

"Мне жаль, что я не могу остаться с тобой," — сказал Питер. "Но я хочу пойти и заплатить
Сегодня вечером я нанесу визит пастору, к тому же у меня весь день болела голова.
"Прости меня за это, отец," — сказал Керди.

"О! ничего страшного. Ты ведь будешь осторожен, не так ли?"

"Да, отец, буду. Я буду внимательно следить, обещаю тебе.
Карди был единственным, кто остался в шахте. Около шести часов остальные ушли, каждый пожелал ему спокойной ночи и сказал, чтобы он береёг себя, потому что он был всеобщим любимцем.

"Не забудь свои стишки," — сказал один.

"Нет, нет," — ответил Карди.

«Неважно, сделает он это или нет, — сказал другой, — ведь ему придётся сделать новый».
«Да, но он может не успеть сделать его достаточно быстро, — сказал другой.
— И пока он будет обдумывать это в своей голове, они могут воспользоваться преимуществом и напасть на него».

«Я сделаю всё, что в моих силах», — сказал Кёрди. «Я не боюсь».

«Мы все это знаем», — ответили они и ушли.




 ГЛАВА VIII

ГОБЛИНЫ


Некоторое время Карди усердно работал, складывая всю руду, которую ему удалось отделить, с одной стороны позади себя, чтобы утром можно было вынести её. Он слышал, как гоблины стучат по камню, но казалось, что это далеко
Он был далеко в горах и не обращал на это внимания. Ближе к полуночи он почувствовал голод.
Тогда он бросил кирку, достал кусок хлеба, который утром положил во влажную ямку в скале, сел на груду руды и поужинал. Затем он откинулся на пять минут, чтобы
отдохнуть перед тем, как снова приступить к работе, и прислонился головой к скале. Не прошло и минуты, как он занял эту позицию, как вдруг услышал
что-то, что заставило его насторожиться. Это было похоже на голос
внутри скалы. Через некоторое время он услышал его снова. Это был
Голос гоблина — в этом не было никаких сомнений — и на этот разОн мог разобрать слова.

"Может, нам лучше пойти дальше?" — сказал он.

 Более грубый и низкий голос ответил:

"Не торопись. Этот жалкий крольчонок не справится за сегодня, даже если будет работать не покладая рук. Он ни в коем случае не в самом тонком месте."

«Но ты всё ещё думаешь, что жила проходит через наш дом?» — сказал первый голос.


 «Да, но гораздо дальше, чем он добрался. Если бы он ударил чуть левее вот здесь, — сказал гоблин, постучав по тому самому камню, как показалось Керди, к которому была прижата его голова, — он бы
прошли; но сейчас он в паре ярдов от нее, и если он
пойдет по жиле, пройдет неделя, прежде чем она приведет его туда. Вы видите это
вон там - долгий путь. Еще, пожалуй, в случае аварии, можно было бы
также, чтобы выпутаться из этой ситуации. Хелфер, вы возьмете большую грудь.
Это твое дело, ты же знаешь".

«Да, папа», — сказал третий голос. «Но ты должен помочь мне взвалить его на спину. Он ужасно тяжёлый, знаешь ли».
 «Ну, это не просто мешок с дымом, признаю. Но ты силён как бык, Хелфер».
 «Ты так говоришь, папа. Я и сам думаю, что со мной всё в порядке». Но я мог бы унести десять
В три раза больше, если бы не мои ноги».

 «Признаюсь, это твоё слабое место, мой мальчик».

 «Разве это не твоё слабое место, отец?»

 «Ну, если честно, это слабость гоблинов. Почему они такие мягкие, я понятия не имею».

"Особенно, когда у тебя такая твердая голова, ты знаешь, отец".

"Да, мой мальчик. Слава гоблина - это его голова. Подумать только, как ребятам
там, наверху, приходится надевать шлемы и прочее, когда они идут сражаться.
Ha! ha!"

- Но почему мы не носим такую обувь, как у них, отец? Мне бы это понравилось — особенно когда у меня на голове такая грудь.

«Ну, видишь ли, это не модно. Король никогда не носит обувь».

 «А королева носит».

 «Да, но это для того, чтобы отличаться. Первая королева, понимаешь, я имею в виду первую жену короля, конечно, носила обувь, потому что она была из высшего общества;
 и поэтому, когда она умерла, следующая королева не хотела уступать ей, как она говорила, и тоже носила обувь». Всё дело в гордости. Она
строже всех запрещает их остальным женщинам.
 «Я бы точно не стала их носить — нет, ни за что! — сказал первый голос, который, очевидно, принадлежал матери семейства. Я
— Не понимаю, зачем кому-то из них это понадобилось.
 — Разве я не говорил тебе, что первая была сверху? — сказал другой. —
Это была единственная глупость, в которой, как я знал, был виновен его величество. Зачем ему было жениться на такой чужеземке — к тому же на одной из наших естественных врагов?

 — Полагаю, он влюбился в неё.

 — Пф! пф! Теперь он так же счастлив с одной из своих подданных.

 «Она умерла _очень_ скоро? Они ведь не замучили её до смерти, не так ли?»

 «О боже, нет! Король боготворил даже её следы на земле».

 «Тогда от чего она умерла? Ей не нравился воздух?»

 «Она умерла, когда родился маленький принц».

"Как глупо с ее стороны! _ мы_ никогда этого не делаем. Должно быть, это потому, что она
носила туфли".

"Я этого не знаю".

"Почему они там носят обувь?"

"Ах! вот это разумный вопрос, и я отвечу на него. Но для того,
чтобы сделать это, я должен сначала рассказать тебе секрет. Однажды я видел ноги королевы.

 «Без туфель?»

 «Да, без туфель».

 «Нет!  Ты видел?  Как это было?»

 «Неважно, как это было.  _Она_ не знала, что я их видел.  И что ты думаешь!
У них были _пальцы_!»

 «Пальцы! Что это такое?
 Ты вполне можешь спросить! Я бы никогда не узнал, если бы не увидел
Ноги королевы. Только представьте! Кончики её пальцев были разделены на пять или шесть тонких частей!

"О, ужас! Как король мог в неё влюбиться?"

"Вы забываете, что она носила туфли. Именно поэтому она их носила. Именно поэтому все мужчины и женщины наверху носят туфли. Они не могут вынести вида собственных ног без обуви.
"Ах! теперь я понимаю. Если ты когда-нибудь снова захочешь обувь, Хелфер, я ударю тебя по ногам — вот увидишь."

"Нет, нет, мама, пожалуйста, не надо."

"Тогда не надо."

"Но с такой большой коробкой на голове..."

Последовал ужасный крик, который Курд истолковал как ответ на удар
его мать упала на ноги своему старшему гоблину.

"Ну, я никогда раньше так много не знала!" - заметил четвертый голос.

"Твои знания еще не стали всеобщими", - сказал отец. "В прошлом месяце тебе было
всего пятьдесят. Позаботься о кровати и постельных принадлежностях. Как только мы закончим ужинать, мы встанем и пойдём. Ха! ха! ха!

 «Над чем ты смеёшься, муж?»

 «Я смеюсь, представляя, в какой передряге окажутся шахтёры — лет через десять».

 «Что ты имеешь в виду?»

 «Да так, ничего».

«О да, ты что-то имеешь в виду. Ты всегда что-то имеешь в виду».

 «Значит, это нечто большее, чем ты, жена».

 «Может быть, но это не больше, чем я узнаю, знаешь ли».

 «Ха! ха! Ты сообразительная. Ну и мать у тебя, Хелфер!»

«Да, отец».
 «Что ж, полагаю, я должен тебе сказать. Они все сегодня вечером во дворце совещаются по этому поводу; и как только мы уедем из этого захолустья, я отправлюсь туда, чтобы узнать, на какую ночь они назначили казнь. Я бы хотел увидеть, как этот юнец на другой стороне корчится в муках от...»

Он понизил голос так, что Карди услышал лишь рычание.
Рычание продолжалось ещё долго, оно было таким невнятным, словно язык гоблина превратился в сосиску. И только когда его жена заговорила снова, оно стало прежним.


«Но что мы будем делать, когда ты окажешься во дворце?» — спросила она.

«Я позабочусь о том, чтобы ты был в безопасности в новом доме, который я копал для тебя последние два месяца. Подж, присмотри за столом и стульями. Я поручаю их твоей заботе. У стола семь ножек, у каждого стула — по три. Я хочу, чтобы все они были у тебя в руках».

После этого завязался сумбурный разговор о различных предметах домашнего обихода и их транспортировке. Карди больше не услышал ничего важного.

 Теперь он знал по крайней мере одну из причин постоянного стука молотков и кирок гоблинов по ночам.  Они строили себе новые дома, в которые могли бы отступить, если бы шахтёры пригрозили ворваться в их жилища.  Но он узнал две вещи гораздо более важные. Во-первых, над шахтёрами нависла угроза серьёзной катастрофы, которая вот-вот должна была обрушиться на них.
Во-вторых, это было единственное слабое место в теле гоблина: он не знал, что их ступни такие нежные, как он теперь подозревал. Он слышал, что у них нет пальцев на ногах: у него никогда не было возможности рассмотреть их поближе в сумерках, в которых они всегда появлялись, чтобы убедиться, что это правда. На самом деле он даже не мог убедиться, есть ли у них пальцы, хотя обычно говорили и об этом. Один из шахтёров, который был более образован, чем остальные, обычно говорил:
Он утверждал, что таково было изначальное состояние человечества и что образование и ремесло развили как пальцы на ногах, так и на руках.
С этим утверждением, как однажды услышал Кёрди от своего отца, тот был саркастически согласен.
В подтверждение он приводил вероятность того, что детские перчатки были традиционным пережитком прошлого, в то время как носки всех возрастов, без учёта пальцев на ногах, были направлены в одну сторону. Но что было важно, так это мягкость ног гоблинов, которая, как он предвидел, могла пригодиться всем
шахтёры. Однако в то же время ему нужно было выяснить, если это возможно, какой коварный план созрел в головах гоблинов.

 Хотя он знал все банды и все естественные галереи, с которыми они сообщались в разрабатываемой части горы, он понятия не имел, где находится дворец короля гномов.
Иначе он бы сразу же отправился на поиски того, что задумали гоблины. Он рассудил, и не ошибся, что она должна находиться в дальней части горы, между которой и шахтой пока ничего не было
Информационные материалы. Однако, должно быть, один из них почти завершен; потому что это могло быть
всего лишь тонкой перегородкой, которая теперь разделяла их. Если бы только он мог пройти
через нее вовремя, чтобы последовать за отступающими гоблинами! Нескольких ударов
, несомненно, было бы достаточно - как раз туда, где сейчас находилось его ухо; но если бы он
попытался ударить туда киркой, он только ускорил бы
отъезд семьи, заставит их насторожиться и, возможно, лишит их
непроизвольного руководства. Поэтому он начал ощупывать стену руками и вскоре обнаружил, что некоторые камни держатся неплотно и их можно вытащить, не производя шума.

Взявшись обеими руками за большой камень, он осторожно вытащил его и тихо положил на землю.

"Что это был за шум?" — спросил отец гоблинов.

Карди задул свой огонёк, чтобы он не светил.

"Должно быть, это тот шахтёр, который отстал от остальных," — сказала мать.

"Нет, он уже давно ушёл. Я уже час не слышу ни звука.
 Кроме того, всё было не так.
"Тогда, я полагаю, это был камень, который принесло течением из ручья
внутри."

"Возможно. Со временем там станет просторнее."

Карди замер. Через некоторое время, не услышав ничего, кроме
Он услышал звуки, сопровождавшие их сборы в дорогу, перемежавшиеся редкими указаниями, и, желая узнать, удалось ли сдвинуть камень, чтобы пробраться в дом гоблинов, сунул руку внутрь, чтобы нащупать его.
Рука прошла хорошо и коснулась чего-то мягкого.
Он успел лишь нащупать это, как рука была быстро убрана: это была одна из безпальцевых ног гоблина. Её обладатель вскрикнул от испуга.

«Что случилось, Хелфер?» — спросила его мать.

 «Из стены вылез зверь и лизнул мою ногу.»

 «Ерунда! В нашей стране нет диких зверей», — сказал отец.

«Но это было, отец. Я чувствовал это».

 «Чепуха, — говорю я. Ты что, хочешь очернить свои родные края и поставить их в один ряд с той страной наверху? Там полно диких зверей всех мастей.»

 «Но я действительно чувствовал это, отец».

 «Я же велю тебе держать язык за зубами. Ты не патриот».

Карди подавил смешок и замер, как мышь, — но не совсем неподвижно, потому что каждую секунду он продолжал отгрызать по кусочку от краёв отверстия. Он медленно расширял его, потому что здесь порода была сильно разрушена взрывом.

По-видимому, существует множество хорошо в семье, если судить по массе
смущают разговоры, которые сейчас и тогда пришел через отверстие; но когда все
выступали вместе, и просто, как если бы они были бутылки-щетки--каждое в
меньшей мере один-в горло, это было не легко сделать из много чего было
сказал. Наконец он снова услышал, что говорил отец-гоблин.

"А теперь, - сказал он, - взваливайте свои узлы на спины. Вот, Хелфер, я помогу тебе с сундуком.
— Хотел бы я, чтобы это был мой сундук, отец.
— Твоя очередь ещё придёт! Поторопись. Я _должен_ идти в
Сегодня вечером во дворце состоится собрание. Когда оно закончится, мы сможем вернуться и убрать остатки вещей до того, как наши враги вернутся утром. А теперь зажгите факелы и следуйте за мной. Как приятно иметь собственный источник света, а не зависеть от подвешенной в воздухе штуки — крайне неприятного изобретения, которое, без сомнения, призвано ослепить нас, когда мы окажемся под его пагубным влиянием! Довольно кричащее и вульгарное, на мой взгляд, хотя, без сомнения, полезное для бедных созданий, у которых не хватает ума самим осветить себе путь!

Карди с трудом удержался от того, чтобы не окликнуть их и не спросить, развели ли они огонь, чтобы зажечь факелы. Но, поразмыслив, он понял, что они бы ответили утвердительно, ведь они ударили
друг о друга два камня, и вспыхнул огонь.




 ГЛАВА IX

 ЗАЛ ДВОРЦА ГОБЛИНОВ


 Послышался топот множества мягких ног, но вскоре он стих. Тогда Карди бросился на
дыру, как тигр, и стал рвать и тянуть. Стенки поддались, и вскоре
проход стал достаточно широким, чтобы он мог пролезть. Он не хотел
выдавать себя, снова зажигая лампу, но факелы отступающих
Компания, выстроившаяся в ряд на длинном проходе, ведущем от входа в их пещеру, отбрасывала достаточно света, чтобы он мог оглядеть опустевший дом гоблинов. К своему удивлению, он не обнаружил ничего, что отличало бы его от обычной пещеры в скале, во многие из которых он попадал вместе с остальными шахтёрами во время раскопок. Гоблины говорили о том, чтобы вернуться за оставшимися вещами.
Он не увидел ничего, что могло бы навести его на мысль, что семья
укрылась здесь на одну ночь. Пол был неровным и
Каменистый пол, стены с выступающими углами, крыша в одном месте высотой в двадцать футов, в другом — угрожающе нависающая над его головой. С одной стороны по скале стекал ручей, правда, не толще иголки, но всё же достаточный для того, чтобы стена покрылась влагой.
Но отряд перед ним с трудом тащил на себе тяжёлое снаряжение. Время от времени он мог различить Хелфера в мерцающем свете и тени.
Тот сидел, тяжело опустив голову на склоненные плечи, в то время как второй брат был почти полностью скрыт чем-то похожим на огромную перину.  «Где они
«Добыть перья?» — подумал Кёрди, но в ту же секунду отряд скрылся за поворотом, и теперь Кёрди было и безопасно, и необходимо последовать за ними, иначе они скроются за следующим поворотом раньше, чем он их увидит, и тогда он может их вообще потерять. Он бросился за ними, как борзая. Дойдя до угла и осторожно оглядевшись, он снова увидел их вдалеке, в другом длинном коридоре.
Ни в одной из галерей, которые он видел той ночью, не было следов человеческой работы — или работы гоблинов. Со сталактитов, которые были намного старше шахт, свисали
их крыши; и полы были выложены валунами и большими круглыми
камнями, указывающими на то, что здесь, должно быть, когда-то текла вода. Он снова подождал на
этом углу, пока они не скрылись за следующим, и так последовал за
ними долгий путь по одному проходу за другим. Проходы выросла
все более и более высокими, и более покрыта крыша с
блестящие сталактиты.

Это была достаточно странная процессия, которому он следовал. Но самым странным было то, что домашние животные толпились у ног гоблинов.
 Там действительно не было диких животных — по крайней мере,
они о них не знали, но у них было огромное количество прирученных гоблинов.
 Однако я должен приберечь любые сведения о естественной истории этих существ для более позднего этапа моего повествования.


В конце концов, слишком резко свернув за угол, он чуть не врезался в середину семейства гоблинов, которые уже поставили все свои пожитки на пол пещеры, значительно более просторной, чем та, которую они покинули. Они ещё не отдышались, чтобы заговорить, иначе он бы узнал об их аресте. Однако он пошёл обратно, прежде чем кто-то успел
никто его не заметил, и он, отойдя на приличное расстояние, стал ждать, пока отец не выйдет, чтобы отправиться во дворец. Вскоре он и его сын Хелфер появились и пошли в том же направлении, что и раньше, а Карди снова последовал за ними, соблюдая все меры предосторожности. Долгое время он не слышал ничего, кроме шума, похожего на течение реки в скале; но наконец до его слуха донёсся отдалённый шум, похожий на громкие крики, которые, однако, вскоре стихли. Пройдя довольно большое расстояние, он
подумал, что слышит чей-то голос. Он звучал чётче и
По мере того как он продвигался вперёд, голоса становились всё отчётливее, и наконец он почти смог различить слова. Через пару мгновений, свернув за гоблинами за очередной угол, он снова остановился — на этот раз от изумления.

 Он стоял у входа в великолепную пещеру овальной формы, которая когда-то, вероятно, была огромным естественным водоёмом, а теперь превратилась в большой дворцовый зал гоблинов. Он возвышался на огромную высоту, но крыша была сделана из таких блестящих материалов, а множество факелов, которые несли гоблины, толпившиеся на полу, освещали это место так ярко, что
Керди мог хорошо видеть, что происходит наверху. Но он и представить себе не мог, насколько огромным было это место, пока его глаза не привыкли к темноте, а на это ушло немало времени. Из-за неровных выступов на стенах и теней, отбрасываемых факелами, казалось, что по бокам зала стоят статуи на кронштейнах и пьедесталах, расположенные неровными ярусами от пола до потолка. Сами стены во многих местах были покрыты блестящими веществами, некоторые из которых были ещё и ярко окрашены, что сильно контрастировало с
тени. Карди не мог не задаваться вопросом, будут ли его рифмы
хоть как-то полезны против такого множества гоблинов, заполонивших
пол зала, и действительно, он испытывал сильное искушение начать
выкрикивать: _Раз, два, три!_ но, поскольку не было причин
гнать их прочь, а было много причин попытаться разгадать их
планы, он сохранял полное молчание и, выглянув из-за двери,
прислушался своими острыми ушами.

В другом конце зала, высоко над головами толпы, находился выступ, похожий на террасу, и был он довольно высоким из-за того, что пол уходил вниз.
верхняя часть стены пещеры. На ней восседал король со своим двором.
Король восседал на троне, высеченном из огромного куска зелёной медной руды,
а его двор — на более низких сиденьях вокруг него. Король обращался к ним с речью,
и последовавшие за ней аплодисменты были тем, что услышал Карди.
 Один из придворных теперь обращался к толпе.
Он сказал следующее:

«Таким образом, похоже, что в светлой голове его величества уже некоторое время зреют два плана по спасению его народа. Несмотря на то, что мы были первыми обладателями
регионы, в которых они сейчас обитают, не взирая на тот факт, что мы покинули этот регион из самых благородных побуждений; не взирая также на тот очевидный факт, что мы превосходим их в умственных способностях так же, как они превосходят нас в росте, они смотрят на нас как на деградировавшую расу и насмехаются над всеми нашими благородными чувствами. Но время почти пришло,
когда — благодаря изобретательскому гению его величества — в наших силах будет раз и навсегда отомстить им за их недружелюбное поведение.
 «Да будет угодно вашему величеству...» — раздался голос у самой двери, которая
Карди узнал в нём гоблина, за которым он следовал.

"Кто это там перебивает канцлера?" — крикнул другой гоблин, стоявший рядом с троном.

"Глумп," — ответили несколько голосов.

"Он наш верный подданный," — сказал сам король медленным и величественным голосом.
"Пусть он подойдёт и скажет своё слово."

Толпа расступилась, и Глумп, поднявшись на помост и поклонившись королю, произнёс следующее:

"Сир, я бы промолчал, если бы не знал, что я знаю только то, насколько близок тот момент, о котором только что упомянул канцлер. Во всех
Скорее всего, не пройдёт и дня, как враг ворвётся в мой дом — перегородка между нами сейчас не толще фута.
«Не совсем так», — подумал про себя Карди.

«Сегодня вечером мне пришлось убрать все свои вещи; поэтому чем скорее мы будем готовы осуществить план, для реализации которого его величество так тщательно готовился, тем лучше». Позвольте добавить, что за последние несколько дней я заметил небольшое скопление людей в моей столовой, что в сочетании с наблюдениями за
Течение реки, исчезающее там, где в неё впадают злые люди, убедило меня в том, что в её русле должна быть глубокая впадина. Это открытие, я надеюсь, значительно усилит и без того огромные войска, находящиеся в распоряжении его величества.
 Он замолчал, и король милостиво кивнул в знак того, что принял его речь. После этого Гламп поклонился его величеству и спустился вниз, к остальной толпе. Затем канцлер встал и продолжил.

"Информация, которую предоставил нам достопочтенный Глумп," — сказал он, — "может
В настоящий момент это имело бы большое значение, но не для того другого плана, о котором я уже упоминал и который, естественно, имеет приоритет. Его
Величество, не желая прибегать к крайним мерам и прекрасно понимая, что такие меры рано или поздно приведут к бурной реакции, разработал более фундаментальную и всеобъемлющую меру, о которой мне больше нечего сказать.
Если его величество добьётся успеха — а кто осмелится в этом усомниться? — тогда на благо гоблинского королевства будет заключён мир, который
продлится по крайней мере одно поколение и будет абсолютно надёжным благодаря залогу, который его
Его королевское высочество принц будет следить за хорошим поведением своих родственников. Если его величество потерпит неудачу — а кто осмелится даже представить себе такое в самых сокровенных мыслях? — тогда настанет время для решительных действий, о которых говорил Гламп и к которым мы уже почти готовы. Неудача первого плана сделает второй план обязательным.

Карди понял, что собрание подходит к концу и что вероятность того, что какой-либо из планов будет раскрыт, невелика.
Он решил, что будет разумно сбежать до того, как гоблины начнут
Он рассеялся и тихо ускользнул.

 Ему не грозила опасность встретить гоблинов, потому что все люди, по крайней мере, остались во дворце; но он мог легко сбиться с пути, потому что у него не было света и ему приходилось полагаться на свою память и руки. После того как он оставил позади сияние, исходившее от двери нового жилища Глумпа, он совершенно потерял ориентацию, если говорить о том, что видели его глаза.

Ему не терпелось выбраться обратно через дыру до того, как гоблины вернутся за остатками своей мебели. Дело было не в этом
Он нисколько их не боялся, но, поскольку ему было крайне важно досконально выяснить, какие планы они вынашивают, он не должен был вызывать ни малейшего подозрения, что за ними следит шахтёр.

 Он поспешил дальше, нащупывая путь вдоль скальных стен. Если бы он не был таким смелым, то, должно быть, очень волновался бы, ведь он не мог не знать, что, если он собьётся с пути, найти его снова будет сложнее всего на свете. Утро не принесло света в эти края;
и меньше всего его коснулось то, что он был известен как особый стихотворец и
Преследователь, можно ли ожидать от гоблинов вежливости? Как бы он хотел, чтобы у него с собой были лампа и кремень!
Но он не подумал об этом, когда так рьяно преследовал гоблинов! Он пожалел об этом ещё больше, когда через некоторое время обнаружил, что путь ему преграждён и дальше он пройти не может. Возвращаться было бесполезно, ведь он понятия не имел, где сбился с пути. Однако машинально он продолжал ощупывать стены, которые его окружали. Его рука наткнулась на место, где по стене стекала тонкая струйка воды.
Рок. "Какой же я глупый!" - сказал он себе. "На самом деле я в
конце своего путешествия! - и вот гоблины возвращаются, чтобы забрать свои
вещи!" он добавил, как красное мерцание их факелами, появившись на
конец длинной аллее, которая вела к пещере. Через мгновение он уже был здесь.
бросился на пол и, извиваясь, протиснулся обратно в дыру. Пол с другой стороны был на несколько футов ниже, что облегчало возвращение. Он с трудом поднял самый большой камень, который вытащил из ямы, но ему всё же удалось засунуть его обратно. Он сел на груду руды и задумался.

Он был почти уверен, что последний план гоблинов состоял в том, чтобы затопить шахту, разрушив выходы для воды, скопившейся в естественных резервуарах горы, а также пробив в ней несколько отверстий.
Пока часть, выдолбленная шахтёрами, была отделена от той, где обитали гоблины, у них не было возможности причинить им вред.
Но теперь, когда проход был прорыт и часть, где жили гоблины, оказалась выше в горе, Кёрди понял, что шахту можно разрушить за час.  Вода всегда представляла главную опасность для
которым подвергались шахтёры. Иногда они сталкивались с небольшим количеством удушающей влаги,
но никогда не сталкивались со взрывоопасной влагой, которая так часто встречается в угольных шахтах. Поэтому они проявляли осторожность, как только замечали хоть какое-то проявление воды.

В результате его размышлений, пока гоблины были заняты в своём
старом доме, Керди пришёл к выводу, что лучше всего было бы
застроить всю эту территорию, заполнив её камнем, глиной или
известью, чтобы не осталось ни малейшего отверстия, через которое
могла бы просочиться вода. Однако непосредственной опасности не
было, поскольку гоблины ещё не закончили строительство.
Его план зависел от провала того неизвестного замысла, который должен был предшествовать ему.
И он изо всех сил старался держать дверь открытой, чтобы по возможности узнать, в чём заключался тот прежний план. В то же время они не могли возобновить свои прерывистые работы по затоплению, не вызвав его подозрений.
Если бы они приложили все усилия, то за одну ночь смогли бы перекрыть единственный существующий выход, сделав его непроницаемым для любого количества воды.
Если бы они полностью заполнили котлован, их насыпь была бы укреплена склонами самой горы.

Как только он обнаружил, что гоблины снова удалились, он зажег свою
лампу и принялся засыпать проделанную им яму такими камнями, которые он
мог вытащить, когда пожелает. Потом он подумал, что это лучше, так как он может
есть повод быть много ночей после этого домой и
спать.

Как приятна ночью-воздух снаружи горы после
что он пережил в внутри ее! Он поспешил вверх по склону,
не встретив по пути ни одного гоблина, и стал звать и стучать в окно, пока не разбудил отца, который вскоре встал и впустил его. Он рассказал
ему всю историю, и, как он и ожидал, его отец думал, что это
лучше работать, что жила дальше некуда, но в то же время притворяться,
иногда, чтобы быть на работе, там по-прежнему, для того, что гоблины могут
нет никаких подозрений. Затем отец и сын легли спать и крепко проспали
до утра.




ГЛАВА X

КОРОЛЬ-ПАПА ПРИНЦЕССЫ


Погода стояла хорошая несколько недель, и маленькая принцесса каждый день выходила на улицу. Такого долгого периода хорошей погоды на этой горе ещё не было. Единственным неудобством было то, что её няня
Она так нервничала и так тщательно следила за тем, чтобы вернуться до захода солнца, что часто убегала, хотя на склоне холма не было ничего страшного, кроме пушистого облачка, закрывшего солнце. И много вечеров подряд они возвращались домой за целый час до того, как солнечный свет покидал флюгер на конюшне.  Если бы не такое поведение, Айрин к этому времени почти забыла бы о гоблинах. Она никогда не забывала Кёрди,
но его она помнила ради него самого и действительно помнила бы его,
даже если бы только потому, что принцесса никогда не забывает своих долгов, пока они не будут выплачены.

[Иллюстрация: в одно мгновение она оказалась в седле, в его сильных руках.]


Однажды прекрасным солнечным днём, примерно через час после полудня, Ирен, игравшая на лужайке в саду, услышала вдалеке звук горна. Она
вскочила с криком радости, потому что по этому звуку знала, что отец едет к ней. Эта часть сада располагалась на склоне холма, и оттуда открывался прекрасный вид на окрестности. Поэтому она
прикрыла глаза рукой и посмотрела вдаль, чтобы не пропустить
блестящие доспехи. Через несколько мгновений показался небольшой отряд
Они сверкали на склоне холма. Копья и шлемы сверкали и переливались, развевались знамена, гарцевали лошади, и снова раздался звук горна, который показался ей голосом отца, зовущего издалека: «Ирен, я иду». Они приближались, и вот она уже могла ясно различить короля. Он ехал на белом коне и был выше всех мужчин, которые были с ним. На его шлеме был узкий золотой ободок, украшенный драгоценными камнями. Когда он подъехал ближе, Айрин смогла разглядеть, как сверкают камни на солнце.
Прошло много времени с тех пор, как он навещал её, и её маленькое сердечко билось всё быстрее и быстрее по мере приближения блестящего отряда, потому что она очень любила своего папу-короля и нигде не чувствовала себя такой счастливой, как в его объятиях. Когда они достигли определённого места, откуда она уже не могла их видеть из сада, она побежала к воротам и стояла там, пока они не подъехали, звеня и топоча, и не прозвучал ещё один яркий сигнал горна, который сказал: «Ирен, я пришёл».

К этому времени все домочадцы собрались у ворот, но Айрин стояла перед ними одна. Когда всадник подъехал, она побежала
Она подошла к белому коню и протянула руки. Король наклонился и взял её за руки. В одно мгновение она оказалась в седле, в его больших сильных руках. Я бы хотел описать короля, чтобы вы могли представить его. У него были добрые голубые глаза, но нос делал его похожим на орла. Длинная тёмная борода, испещрённая серебристыми
вкраплениями, спускалась от его губ почти до пояса, и когда Ирен села в седло и спрятала своё радостное лицо у него на груди, борода смешалась с её золотистыми волосами, которые подарила ей мать, и они стали единым целым.
как облако с пробивающимися сквозь него солнечными лучами. Прижав её к сердцу, он заговорил со своим белым конём, и
величественное прекрасное животное, которое ещё недавно так гордо гарцевало, теперь шло мягко, как леди, — ведь оно знало, что на его спине сидит маленькая леди, — через ворота к двери дома. Тогда
король опустил её на землю и, спешившись, взял её за руку и
повёл в большой зал, куда почти никто не заходил, кроме тех случаев, когда он приходил навестить свою маленькую принцессу. Там он сел рядом с ней
Он пригласил двух своих советников, сопровождавших его, подкрепиться.
Ирен расположилась по правую руку от него и пила молоко из деревянной чаши с искусной резьбой.


После того как король поел и попил, он повернулся к принцессе и сказал, поглаживая её по волосам:

"Ну что ж, дитя моё, что мы будем делать дальше?"

Этот вопрос он почти всегда задавал ей первым после совместного ужина.
Ирен ждала его с некоторым нетерпением, потому что
теперь, думала она, она сможет решить вопрос, который
постоянно её мучил.

«Я бы хотела, чтобы ты сводил меня к моей прабабушке».
Король помрачнел и сказал:

«Что имеет в виду моя маленькая дочь?»
«Я имею в виду королеву Ирену, которая живёт в башне, — ту самую старушку с длинными седыми волосами».
Король лишь взглянул на свою маленькую принцессу взглядом, которого она не могла понять.

"У нее в спальне есть корона, - продолжала она, - но я там еще не была"
там еще не было. Ты знаешь, что она здесь, не так ли?"

"Нет", - очень тихо сказал король.

"Тогда, должно быть, все это сон", - сказала Ирэн. "Я почти думала, что это сон; но
Я не мог быть уверен. Теперь я _уверен_ в этом. Кроме того, я не смог найти её, когда в следующий раз поднялся наверх.
 В этот момент в открытое окно влетел белоснежный голубь и,
взъерошив перья, опустился на голову Ирен. Она весело рассмеялась,
слегка съёжилась и, прижав руки к голове, сказала:

«Милый голубчик, не клюй меня. Ты вырвешь мне волосы своими длинными когтями, если не будешь осторожен».
 Король протянул руку, чтобы схватить голубя, но тот расправил крылья и снова вылетел в открытое окно, сверкая белизной.
одна вспышка на солнце и исчезла. Король положил руку на
голову принцессы, немного откинул ее назад, посмотрел ей в лицо, слегка улыбнулся
полуулыбка и полувздох.

"Пойдем, дитя мое, мы вместе прогуляемся по саду", - сказал он.

"Значит, ты не хочешь подняться и посмотреть на мою огромную, великолепную, прекрасную бабушку,
король-папа?" - спросила принцесса.

"Не в этот раз", - очень мягко сказал король. "Она меня не приглашала, ты же знаешь.
А такие великие старые леди, как она, не желают, чтобы их навещали без
разрешения, которое они попросили и дали".

Сад был очень красивым местом. Находясь на склоне горы, там
В некоторых местах скалы выступали большими массивами, и всё вокруг них оставалось совершенно диким. На них росли пучки вереска и другие выносливые горные растения и цветы, а рядом с ними — прекрасные розы, лилии и другие садовые цветы. Это смешение дикой природы с цивилизованным садом было очень необычным, и никакое количество садовников не смогло бы придать такому саду формальный и чопорный вид.

У одного из этих камней стояла садовая скамейка, укрытая от полуденного солнца нависающей скалой. Там было немного
извилистая тропинка вела на вершину скалы, а на вершине была еще одна скамья; но
они сели на скамью у ее подножия, потому что солнце припекало; и там
они поговорили о многом. Наконец король сказал:

"Как-то поздно вечером тебя не было дома, Ирэн".

"Да, папа. Это была моя вина, и Лути очень сожалела".

"Я должен поговорить об этом с Лути", - сказал король.

"Пожалуйста, папа, не говори с ней громко", - попросила Ирен. "С тех пор она так
боится опоздать! На самом деле она не была непослушной. Это была
ошибка всего на один раз.

"Один раз может быть слишком часто", - пробормотал король себе под нос, поглаживая
голова его ребёнка.

 Я не могу сказать вам, как он узнал. Я уверен, что Карди ему не говорил. Должно быть, кто-то из слуг во дворце их видел. Он долго сидел и размышлял. Не было слышно ни звука, кроме журчания небольшого ручья, который весело бежал из расщелины в скале рядом с тем местом, где они сидели, и устремлялся вниз по склону через сад. Затем он встал и, оставив Айрин на месте, вошёл в дом и послал за Лути, с которой поговорил так, что она расплакалась.

 Когда вечером он уезжал на своём огромном белом коне, он оставил шестерых
Он приказал своим слугам следовать за ним и велел трём из них каждую ночь дежурить у дома, обходя его с заката до рассвета.  Было ясно, что он не совсем спокойно чувствует себя рядом с принцессой.




 Глава XI
 Спальня старой леди

 Некоторое время не происходило ничего заслуживающего упоминания.  Наступила и прошла осень.  В саду больше не было цветов. Дул сильный ветер и выл среди скал. Шел дождь и омывал немногие
желтые и красные листья, которые не смогли опасть с голых ветвей. Снова
И снова наступало чудесное утро, за которым следовал проливной дождь.
Иногда дождь шёл целую неделю, и ничего, кроме дождя, не было весь день, а потом наступала самая прекрасная безоблачная ночь,
когда на небе сияли все звёзды до единой. Но принцесса не могла их
разглядеть, потому что рано ложилась спать. Зима подходила к концу, и
принцессе становилось всё тоскливее. Когда на улице было слишком
ветрено, чтобы выходить, и ей надоедали игрушки, Лути водила её по дому, иногда в комнату экономки, где
Экономка, добрая и милая пожилая женщина, уделяла ей много внимания. Иногда она брала её с собой в зал для прислуги или на кухню, где она была не просто принцессой, а настоящей королевой и рисковала быть избалованной. Иногда она сама бежала в комнату, где сидели королевские стражники, и они показывали ей своё оружие и доспехи и делали всё возможное, чтобы её развлечь. И всё же временами ей было очень грустно,
и она часто-часто жалела, что её огромная прабабушка не была
призраком.

 Однажды утром няня ненадолго оставила её с экономкой.
Чтобы развлечь её, она высыпала на стол содержимое старого шкафа.
 Маленькая принцесса нашла свои сокровища: странные старинные украшения и множество других вещей, назначение которых она не могла себе представить. Они были гораздо интереснее её собственных игрушек, и она играла с ними два часа или даже больше. Но в конце концов, разбираясь с любопытной старомодной брошью, она
вонзила булавку в большой палец и тихонько вскрикнула от
резкой боли, но не придала бы этому значения, если бы боль не
усилилась и палец не начал опухать. Это встревожило
экономка была очень встревожена. Позвали няню, послали за доктором, наложили на руку припарку и задолго до обычного времени уложили её в постель.
 Боль не утихала, и хотя она заснула и ей снилось много снов, в каждом из них была эта боль. Наконец она проснулась.

 В комнату ярко светила луна. Припарка сошла с руки, и та горела. Ей показалось, что если она поднесёт его к лунному свету, то он остынет. Поэтому она встала с кровати, не разбудив
медсестру, которая лежала в другом конце комнаты, и подошла к окну.
Выглянув в окно, она увидела, как по саду прогуливается один из стражников.
Лунный свет отражался от его доспехов. Она уже собиралась постучать в окно и позвать его, потому что хотела рассказать ему обо всём,
но потом подумала, что это может разбудить Лути, и решила снова уложить её в постель. Поэтому она решила подойти к окну в другой комнате и позвать его оттуда. Было так приятно, что ей было с кем поговорить, а не лежать без сна в постели, мучаясь от боли в руке. Она очень осторожно открыла дверь и прошла через детскую, в которой не было
Она выглянула в сад, чтобы подойти к другому окну. Но когда она подошла к подножию старой лестницы, из какого-то окна наверху светила луна, и изъеденный червями дуб казался очень странным, изящным и прекрасным. Через мгновение она уже поднималась по серебристой лестнице, ставя одну маленькую ножку за другой и оглядываясь, чтобы увидеть тень, которую они отбрасывали на серебре. Некоторые маленькие девочки испугались бы, оказавшись в такой ситуации посреди ночи, но Айрин была принцессой.

Она медленно поднималась по лестнице, не совсем уверенная в том, что это не сон.
Внезапно в её сердце проснулось сильное желание ещё раз попытаться найти ту старую-престарую даму с серебристыми волосами.

"Если это сон," — сказала она себе, — "то я с большей вероятностью найду её, если я сплю."

Так она поднималась всё выше и выше, ступенька за ступенькой, пока не добралась до множества комнат — таких же, какими она видела их раньше.  Она тихо шла по коридору за коридором, утешая себя тем, что если она заблудится, то это не будет иметь большого значения, потому что, проснувшись, она найдёт
она была в своей постели, а Лути была неподалеку. Но, как будто она знала
каждый шаг на этом пути, она направилась прямо к двери у подножия
узкой лестницы, которая вела в башню.

"Что, если я действительно... действительно найду свою прекрасную старую бабушку
там, наверху!" - сказала она себе, поднимаясь по крутым ступенькам.

Поднявшись на вершину, она постояла немного, прислушиваясь к темноте, потому что луны не было. Да! это был! это был гул прялки! Какая прилежная бабушка, работает и днём, и ночью!

Она тихонько постучала в дверь.

"Входи, Ирен," — сказал нежный голос.

Принцесса открыла дверь и вошла. В окно лился лунный свет, и в этом лунном свете сидела пожилая дама в чёрном платье с белым кружевом, а её серебристые волосы сливались с лунным светом, так что их невозможно было различить.

"Входи, Ирен," — сказала она снова. "Можешь сказать мне, что я пряду?"

«Она говорит, — подумала Айрин, — так, словно видела меня пять минут назад или, самое большее, вчера. — Нет, — ответила она, — я не понимаю, о чём ты.  Пожалуйста, я думала, что ты мне снишься.  Почему ты не можешь
Я нашёл тебя раньше, прапрабабушка?
 «Ты ещё слишком мала, чтобы понять. Но ты бы нашла меня раньше, если бы не решила, что я — это сон. Однако я назову тебе одну причину, по которой ты не могла меня найти. Я не хотел, чтобы ты меня нашла».
 «Почему, пожалуйста?»

«Потому что я не хотел, чтобы Лути узнала, что я здесь».

 «Но ты же велел мне сказать Лути».

 «Да. Но я знал, что Лути тебе не поверит. Если бы она увидела, как я сижу здесь и кручусь, она бы и мне не поверила».

 «Почему?»

 «Потому что она бы не смогла. Она бы протёрла глаза, ушла бы и сказала, что ей показалось».
Мне было не по себе, и я забыла половину из того, что произошло, а потом сказала, что всё это было сном.
"Прямо как я," — сказала Айрин, которой было очень стыдно за себя.

"Да, во многом как ты, но не совсем как ты, потому что ты пришла снова, а Лути не пришла бы.  Она бы сказала: «Нет, нет, с меня хватит этой чепухи»."

"Значит, это неприлично со стороны Лути?"

"Это было бы неприлично с твоей стороны. Я никогда ничего не делал для Лути".

"А вы разве умываю лицо и руки, для меня", - говорит Ирина, начало
плакать.

Старушка улыбнулась милой улыбкой и сказал:--

«Я не сержусь ни на тебя, дитя моё, ни на Лути. Но я не хочу, чтобы ты ещё что-то говорил Лути обо мне. Если она спросит тебя,
ты должен просто промолчать. Но я не думаю, что она спросит тебя».
 Пока они разговаривали, старушка продолжала прясть.

 «Ты ещё не сказал мне, что я пряду», — сказала она.

«Потому что я не знаю. Это очень красивая ткань».
Это действительно была очень красивая ткань. На
прялке, прикреплённой к веретёнку, было много такой ткани, и в
лунном свете она сияла, как... как бы это сказать? Она была недостаточно белой для
серебро - да, оно было похоже на серебро, но отливало скорее серым, чем белым, и
лишь слегка поблескивало. И нитка, которую вытянула из него пожилая леди
, была такой тонкой, что Ирэн едва могла ее разглядеть.

"Я пряду это для тебя, дитя мое".

"Для себя! Что мне с этим делать, пожалуйста?

"Я расскажу тебе со временем. Но сначала я скажу тебе, что это такое. Это
паутина — особого вида. Мои голуби привозят её мне из-за
великого моря. Есть только один лес, где живут пауки, плетущие эту
особую паутину — самую тонкую и прочную из всех. Я почти закончил
моя нынешняя работа. Того, что сейчас находится на скале, будет вполне достаточно. У меня там еще есть
неделя работы, - добавила она, глядя на букет.

"Ты работаешь весь день и ночь тоже, пра-пра-пра-пра
бабушка?" сказала принцесса, думая, что, быть предельно вежливым с таким количеством
_greats_.

"Я не совсем так прекрасно, как все это", - ответила она, улыбаясь почти
весело. "Если вы позвоните мне, бабушка, что будет делать.--Нет. Я не работаю
каждую ночь, только лунная ночь, и то не дольше, чем до Луны
светит мне в колеса. Сегодня я больше не буду работать.

- И что ты собираешься делать дальше, бабушка?

«Иди спать. Хочешь посмотреть мою спальню?»

 «Да, хочу».

 «Тогда, думаю, я больше не буду работать сегодня вечером. Я приду вовремя».

 Пожилая дама встала и оставила колесо на месте. Понимаете, не было смысла убирать его, ведь там, где нет мебели, нет и беспорядка.

Затем она взяла Ирэн за руку, но это был ее плохие стороны, и Ирина дала
немного вскрикнул от боли.

"Мой ребенок!" сказал бабушке: "что случилось?"

Ирэн подставила свою руку лунному свету, чтобы пожилая леди могла ее увидеть,
и рассказала ей обо всём, на что та ответила серьёзным взглядом. Но она лишь сказала:
«Дай мне другую руку»; и, выведя её на маленькую тёмную лестничную площадку, открыла дверь напротив. Каково же было
удивление Ирен, когда она увидела самую красивую комнату, которую когда-либо видела в своей жизни! Она была большой, высокой и куполообразной. В центре висела
лампа, круглая, как шар, и сияющая ярче всего лунного света.
Она освещала всю комнату, но не настолько ярко, чтобы принцесса могла разглядеть, что находится в комнате.  Большая овальная кровать
стояла посередине, с покрывалом розового цвета и бархатными занавесками
вокруг нее были прекрасные бледно-голубые. Стены тоже были голубыми - с блестками.
все они были покрыты чем-то похожим на серебряные звезды.

Пожилая леди оставила ее и, подойдя к странного вида шкафу, открыла его.
и достала любопытную серебряную шкатулку. Затем она села на низкий стул,
и называть Ирен, заставил ее встать на колени перед ней, а она посмотрела на
силы. Осмотрев его, она открыла шкатулку и достала оттуда немного мази. Комнату наполнил сладчайший аромат, похожий на запах роз
и лилии - когда она осторожно втирала мазь в горячую распухшую
руку. Ее прикосновение было таким приятным и прохладным, что, казалось, прогоняло
боль и жар, откуда бы они ни приходили.

"О, бабушка! это так мило!" - сказала Ирэн. "Спасибо, спасибо".

Затем пожилая дама подошла к комоду и достала большой
платок из тончайшего батиста, который она повязала себе на руку.

"Я не думаю, что могу отпустить тебя сегодня вечером," — сказала она. "Как ты думаешь, ты бы хотела переночевать со мной?"
"О да, да, дорогая бабушка!" — сказала Ирен и хлопнула бы в ладоши, если бы могла.
— Руки, — сказала она, забыв, что не может этого сделать.

"Тогда ты не побоишься лечь в постель с такой старухой?"

"Нет. Ты такая красивая, бабушка."

"Но я _очень_ старая."

"А я, наверное, очень молодая. Ты не против переспать с такой
_очень_ молодой женщиной, бабушка?"

- Ах ты, милая маленькая нахалка! - сказала старая леди и привлекла ее к себе.
и поцеловала в лоб, в щеку и в губы.

Затем она взяла большой серебряный таз и, налив в него немного воды,
усадила Ирэн на стул и вымыла ей ноги. Покончив с этим, она была
готова ко сну. И о, какая это была восхитительная кровать, в которую уложила её бабушка! Она едва могла понять, что лежит на чём-то: она не чувствовала ничего, кроме мягкости. Старушка разделась и легла рядом с ней.

"Почему ты не погасишь свою луну?" — спросила принцесса.

"Она никогда не гаснет, ни днём, ни ночью," — ответила та. «В самую тёмную ночь, если кто-то из моих голубей отправляется с посланием, он всегда видит мою луну и знает, куда лететь».
 «Но если бы кто-то, кроме голубей, увидел её — кто-то из тех, кто находится рядом с
Я имею в виду, что они пришли бы посмотреть, что это такое, и нашли бы тебя.
"Тем лучше для них," — сказала пожилая дама. "Но такое случается не чаще пяти раз в сто лет.
Большинство из тех, кто его видит, принимают его за метеор, моргают и тут же забывают. Кроме того, никто не сможет найти эту комнату, кроме меня.
Кроме того — открою вам секрет — если этот свет погаснет,
вы представите, что лежите на голой чердачной крыше, на куче старой соломы,
и не будете видеть ни одной из тех приятных вещей, которые вас окружают.

"Я надеюсь, что он никогда не погаснет", - сказала принцесса.

"Надеюсь, что нет. Но нам обоим пора спать. Хочешь, я возьму тебя на руки?
"

Маленькая принцесса прижалась к пожилой леди, которая взяла ее на руки
обеими руками прижала к груди.

"О боже! это так мило!" - сказала принцесса. "Я ничего не знаю
во всем мире может быть так комфортно. Я хотел бы лежать здесь
навсегда".

"Ты можешь, если хочешь", - говорит старушка. "Но я должен подвергнуть тебя одному испытанию.
надеюсь, не очень тяжелому.-- На этой неделе ты должен вернуться
для меня. Если ты этого не сделаешь, я не знаю, когда ты сможешь найти меня снова, и скоро ты очень сильно захочешь меня увидеть.

"О! пожалуйста, не дай мне забыть."

"Ты не забудешь. Вопрос только в том, поверишь ли ты, что я
где-то рядом, поверишь ли ты, что я не просто сон. Можешь быть
уверен, я сделаю всё возможное, чтобы помочь тебе прийти. Но в конце концов всё решится само собой. В ночь на следующую пятницу ты должна прийти ко мне.
Помни об этом.
"Я постараюсь," — сказала принцесса.

"Тогда спокойной ночи," — сказала старушка и поцеловала принцессу в лоб, который лежал у неё на груди.

Не прошло и мгновения, как маленькая принцесса погрузилась в самые прекрасные сны — о летних морях, лунном свете, замшелых родниках, огромных шелестящих деревьях и полянах с полевыми цветами, от которых исходил такой аромат, какого она никогда раньше не чувствовала. Но, в конце концов, ни один сон не может быть прекраснее того, что она оставила позади, когда заснула.

 Утром она проснулась в своей постели. На её руке не было ни платка, ни чего-либо ещё, только лёгкий аромат.
 Опухоль совсем спала, след от броши исчез — в общем, с её рукой всё было в порядке.




ГЛАВА XII
КРАТКАЯ ГЛАВА О КЕРДИ

КЕРДИ провёл много ночей в шахте. Они с отцом посвятили миссис
Петерсон в тайну, потому что знали, что мама умеет держать язык за зубами, чего нельзя было сказать обо всех жёнах шахтёров. Но Керди не говорил ей, что каждую ночь, проведённую в шахте, он частично тратил на то, чтобы заработать для неё новую красную юбку.

Миссис Петерсон была такой милой и доброй матерью! Все матери в той или иной степени такие, но миссис Петерсон была милой и доброй _в большей_ степени, чем _в меньшей_. Она создала маленький рай в том бедном домике на склоне холма — для своего мужа и
сын должен вернуться домой, на унылую землю, на которой они работали. Я сомневаюсь, что принцесса была намного счастливее даже в объятиях своей огромной
прабабушки, чем Питер и Керди в объятиях миссис.
Петерсон. Да, её руки были грубыми, обветренными и большими, но это было
из-за работы, и поэтому в глазах ангелов её руки были тем более прекрасны. И если Кёрди приложил немало усилий, чтобы достать для неё
юбку, то она каждый день прилагала немало усилий, чтобы обеспечить его всем необходимым, по чему он скучал гораздо больше, чем она по новой юбке, даже зимой. Не
чтобы они с Керди когда-нибудь задумались о том, как много они делают друг для друга:
это бы всё испортило.

Оставшись в шахте один, Керди всегда работал час или два
сначала он шёл по жиле, которая, по словам Глумпа, должна была в конце концов привести
к заброшенному жилищу. После этого он отправлялся на разведку. Чтобы справиться с этим, а точнее, с возвратом
денег, лучше, чем в первый раз, он купил огромный моток тонкой
бечёвки, научившись этому трюку у Хоп-о-май-Тумба, чья история была ему
Так часто говорила ему мать. Не то чтобы Хоп-о-май-Тумбл когда-нибудь пользовался мотком верёвки — мне было бы жаль, если бы я так сильно отошёл от классики, — но принцип был тот же, что и с камешками. Конец этой верёвки он привязал к кирке, которая служила неплохим якорем, а затем, с мотком в руке, разматывая его по ходу движения, отправился в темноте через естественные заросли на территории гоблинов. В первую ночь или две он не увидел ничего примечательного; лишь мельком взглянул на домашнюю жизнь _кобов_ в разных пещерах, которые они называли домами.
не удалось обнаружить ничего, что могло бы пролить свет на вышеупомянутый замысел
из-за чего наводнение пока оставалось на заднем плане. Но в
конце концов, я думаю, на третью или четвертую ночь, он нашел, отчасти руководствуясь
шумом орудий, компанию, очевидно, лучших саперов
и среди них шахтеров, усердно работающих. О чем они были? Это не могло быть
наводнение, учитывая, что оно тем временем было
перенесено на что-то другое. Тогда что это было? Он прятался и наблюдал,
время от времени рискуя быть обнаруженным, но безрезультатно
успех. Ему снова и снова приходилось в спешке отступать, и это было тем сложнее, что ему приходилось подбирать свою верёвку, когда он возвращался на место. Не то чтобы он боялся гоблинов, но он боялся, что они узнают, что за ними наблюдают, и это могло помешать ему сделать то, к чему он стремился. Иногда
Он так спешил, что, когда добрался до дома ближе к утру, его
шнурок развязался из-за того, что он не успел его завязать, пока «уворачивался от початков».
Казалось, что он попал в самую безнадёжную ситуацию, но после хорошего сна
Несмотря на то, что он был коротким, он всегда находил, что его мать снова всё сделала правильно.
Вот он, скрученный в самый приличный клубок, готовый к использованию в любой момент, когда он этого захочет!

"Я не могу понять, как ты это делаешь, мама," — говорил он.

"Я следую за нитью," — отвечала она, — "как ты делаешь в шахте."

У нее никогда не было больше, что сказать по этому поводу; но чем менее ловко она подбирала свои
слова, тем более ловко она управлялась со своими руками; и чем меньше говорила его мать
, тем больше, по мнению Керди, она должна была сказать.

Но он по-прежнему не сделал ни малейшего открытия относительно того, чем занимались шахтеры-гоблины
.




ГЛАВА XIII

СОЗДАНИЯ КОБСА


Примерно в это же время у господ, которых король оставил присматривать за принцессой, появился повод усомниться в том, что они видят собственными глазами, потому что то, чему они были свидетелями, было не просто странным. Это были существа одного вида, но настолько гротескные и уродливые, что больше походили на детские рисунки на грифельной доске, чем на что-то естественное. Они видели их только ночью, когда стояли на страже у дома. По словам человека, который первым сообщил о том, что видел одного из них, он медленно обходил дом, когда ещё был
В тени он заметил существо, стоявшее на задних лапах в лунном свете.
Оно опиралось передними лапами на подоконник и смотрело в окно. Его тело могло бы быть собачьим или волчьим, подумал он, но
он поклялся честью, что его голова была в два раза больше, чем должна
была быть при таком размере тела, и круглая, как шар, а лицо,
которое оно повернуло к нему, убегая, было больше похоже на то,
что вырезает мальчик на репке, в которую собирается вставить
свечу, чем на что-либо другое, что он мог бы себе представить.
Оно бросилось в сад. Он послал за
Он выпустил в него стрелу и подумал, что, должно быть, попал в него, потому что тот издал нечеловеческий вой, а он не мог найти ни свою стрелу, ни зверя, хотя обыскал всё вокруг того места, где они исчезли. Они смеялись над ним, пока он не заставил их замолчать, сказав, что, должно быть, слишком долго пил из кувшина с элем. Но не прошло и двух ночей, как один из них встал на его сторону, потому что тоже видел нечто странное, только совсем не такое, о чём рассказывал другой. Описание существа, которое увидел второй мужчина, было ещё более гротескным.
Маловероятно. Остальные смеялись над ними обоими; но ночь за ночью к ним присоединялся кто-то ещё, пока, наконец, не остался только один, который смеялся над всеми своими товарищами. Прошло ещё две ночи, и он ничего не видел; но на третью ночь он выбежал из сада к двум другим, стоявшим перед домом, в таком волнении, что они заявили — ведь теперь была их очередь, — что ремешок его шлема трещит под подбородком из-за того, что волосы внутри него встают дыбом. Бежав вместе с ним в ту часть сада, которую я уже описал, они увидели множество
существа, ни одному из которых они не могли дать названия и ни одно из которых не было похоже на другое, отвратительные и нелепые одновременно, резвились на лужайке в лунном свете. Сверхъестественное или, скорее, противоестественное уродство их лиц, длина ног и шеи у одних и очевидное отсутствие и того, и другого у других заставляли зрителей, хотя и единодушных в том, что они видели, сомневаться, как я уже сказал, в свидетельствах собственных глаз — и ушей тоже, ибо звуки, которые они издавали, хоть и не были громкими, были такими же грубыми и разнообразными, как и их формы, и могли
Это нельзя описать ни как ворчание, ни как писк, ни как рёв, ни как вой, ни как лай, ни как вопли, ни как крики, ни как карканье, ни как шипение, ни как мяуканье, ни как визг, а только как нечто, сочетающее в себе все эти звуки в одном ужасном диссонансе.
Оставаясь в тени, наблюдатели успели прийти в себя, прежде чем отвратительная толпа заподозрила их присутствие. Но все они, словно по общему согласию, бросились в сторону большого камня и исчезли, прежде чем люди успели сообразить, что нужно последовать за ними.

 Мои читатели догадаются, кто это был, но я расскажу об этом подробнее
информация о них. Разумеется, это были домашние животные, принадлежавшие гоблинам, чьи предки много веков назад забрали своих предков из верхних областей света в нижние области тьмы. Первоначальные популяции этих ужасных существ были очень
похожи на животных, которых сейчас можно увидеть на фермах и в
домах по всей стране, за исключением нескольких особей, которые
были дикими животными, такими как лисы, а также волки и
маленькие медведи, которых гоблины, из-за своей склонности к
животному миру, поймали
когда они были детёнышами и их приручили. Но с течением времени все они претерпели ещё большие изменения, чем их хозяева. Они изменились — то есть изменились их потомки — и превратились в таких существ, как  я не пытался описать, разве что в самых общих чертах, — различные части их тел приобрели, по-видимому, произвольным и самостоятельным образом, самые аномальные формы. Действительно, в некоторых из этих поразительных результатов не было преобладания какого-либо конкретного типа,
так что можно было только догадываться, какое из известных животных послужило прототипом.
и даже в этом случае сходство было бы скорее в общих чертах, чем в конкретных пропорциях. Но что в десять раз усиливало отвратительность, так это то, что из-за постоянного бытового, а точнее, семейного общения с гоблинами их лица приобрели гротескное сходство с человеческими. Никто не понимает животных так, как тот, кто не видит, что каждое из них, даже среди рыб, пусть и с бесконечно далёкой и смутной тенью, всё же напоминает человека. В случае с этими животными сходство с человеком значительно возросло, в то время как их
Хозяева опустились до их уровня, а они поднялись до уровня своих хозяев. Но
условия подземной жизни были одинаково неестественны для обоих видов, и гоблины оказались в худшем положении.
Приближение к хозяевам не улучшило их положение, и его результат показался бы скорее смешным, чем утешительным, даже самому большому любителю животных.
Теперь я объясню, как получилось, что именно тогда эти животные начали появляться в загородном доме короля.

Как выяснил Карди, гоблины продолжали добывать руду — работали и днём, и ночью, разбившись на отряды, и продвигались по плану, которого он ждал.
В процессе рытья туннеля они наткнулись на русло небольшого ручья, но, поскольку пролом был в верхней части русла, вода не вытекала и не мешала их работе. Некоторые из существ, которые, как обычно, парили вокруг своих хозяев, нашли дыру и с любопытством, переросшим в страсть из-за ограничений, налагаемых их неестественным положением, начали исследовать русло. Ручей был тот же самый, что вытекал из того места, где сидели Ирен и её король-папа, как я уже рассказывал, и гоблинам было очень весело
Они вышли порезвиться на ровном газоне, какого не видели за всю свою жалкую, несчастную жизнь. Но хотя они в достаточной мере переняли характер своих хозяев, чтобы с удовольствием досаждать и пугать всех людей, которых они встречали в горах, они, конечно же, были неспособны строить собственные планы или намеренно способствовать осуществлению планов своих хозяев.

В течение нескольких ночей после того, как стражники наконец пришли к единому мнению относительно
фактов появления каких-то ужасных существ, будь то телесных или
призрачных, они наблюдали за происходящим с особым вниманием
в той части сада, где они видели их в последний раз. Возможно,
впоследствии они уделяли дому слишком мало внимания. Но эти существа были слишком хитры, чтобы их можно было легко поймать; а наблюдатели
 не были достаточно зоркими, чтобы заметить голову или проницательные глаза, которые из отверстия, откуда вытекал ручей, по очереди следили за ними, готовые в ту же минуту, как они покинут лужайку, сообщить, что место свободно.




 Глава XIV

В ту ночь на неделе

Всю неделю Айрин то и дело вспоминала о своём обещании, данном пожилой даме, хотя даже сейчас она не могла заставить себя
Она была совершенно уверена, что ей это не приснилось. Неужели на верхнем этаже дома действительно живёт пожилая дама с голубями, прялкой и лампой, которая никогда не гаснет? Тем не менее в ближайшую пятницу она была полна решимости подняться по трём лестницам, пройти по коридорам с множеством дверей и попытаться найти башню, в которой она то ли видела, то ли во сне представляла свою бабушку.

Няня не могла не задаваться вопросом, что случилось с ребёнком: она сидела такая задумчивая и молчаливая, даже когда играла с ней.
так внезапно погрузилась в мечтательное настроение. Но Айрин старалась ничем себя не выдать, какие бы усилия ни прилагала Лути, чтобы проникнуть в её мысли. И
Лути пришлось сказать себе: «Какая же она странная!» — и сдаться.


Наконец наступила долгожданная пятница, и, чтобы Лути не приставала к ней с расспросами, Айрин старалась вести себя как можно спокойнее. Днём она попросила свой кукольный домик и целый час переставляла и переделывала разные комнаты и их обитателей.
 Затем она вздохнула и откинулась на спинку стула.
Одна из кукол не хотела сидеть, другая не хотела стоять, и все они были очень утомительны. На самом деле была одна, которая даже не хотела лежать, и это было очень плохо. Но уже темнело, и чем темнее становилось, тем больше Ирэн волновалась и тем сильнее ей хотелось взять себя в руки.

 «Я вижу, вы хотите чаю, принцесса, — сказала няня. — Я пойду принесу его». В комнате душно: я немного приоткрою окно. Вечер
прохладный: тебе не будет холодно.
«Не стоит бояться, Лути», — сказала Айрин, жалея, что не отложила это на потом
Она не ходила за чаем, пока не стемнело, хотя могла бы воспользоваться всеми преимуществами.

 Мне кажется, Лути вернулась позже, чем собиралась.
 Айрин, погружённая в свои мысли, подняла голову и увидела, что уже почти стемнело.
В тот же момент она заметила пару глаз, горящих зелёным светом, которые смотрели на неё через открытое окно.  В следующее мгновение в комнату что-то впрыгнуло. Оно было похоже на кошку, с ногами
длинными, как у лошади, сказала Ирэн, но его тело было не больше, а лапы не
толще кошачьих. Она была слишком напугана, чтобы закричать, но не
она была слишком напугана, чтобы вскочить со стула и выбежать из комнаты.

Каждому из моих читателей ясно, что ей следовало сделать, — и Ирен действительно об этом подумала. Но когда она подошла к подножию старой лестницы, прямо за дверью детской, она представила, как это существо бежит за ней по длинным ступеням и преследует её в тёмных коридорах — _которые, в конце концов, могли и не вести в башню!_
Эта мысль была невыносима. Сердце подвело её, и, отвернувшись от лестницы, она бросилась в коридор, откуда вышла через парадную дверь
Открыв дверь, она выбежала во двор, преследуемая — по крайней мере, ей так казалось — этим существом. Никто её не заметил, и она побежала дальше, не в силах думать от страха и готовая бежать куда угодно, лишь бы скрыться от ужасного существа на ходулях. Не осмеливаясь оглянуться, она выбежала за ворота и помчалась вверх по горе. Это было действительно глупо — убегать всё дальше и дальше от всех, кто мог ей помочь, как будто она искала подходящее место, где гоблин мог бы спокойно её съесть.
Но так нас заставляет поступать страх: он всегда на стороне того, чего мы боимся.

Принцесса вскоре запыхалась, взбегая на холм, но продолжала бежать, потому что ей казалось, что ужасное существо прямо за ней. Она забыла, что, если бы оно гналось за ней, такие ноги давно бы её настигли.  Наконец она больше не могла бежать и упала, не в силах даже закричать, на обочину дороги, где пролежала некоторое время, полумёртвая от ужаса. Но, не найдя ничего, за что можно было бы ухватиться, и почувствовав, что к ней возвращается дыхание, она наконец осмелилась приподняться и с тревогой оглядеться по сторонам.  Было так темно, что она ничего не видела.  Ни единого
Звезда погасла. Она даже не могла сказать, в какой стороне находится дом,
а между ней и домом, как ей казалось, лежало ужасное существо, готовое наброситься на неё. Теперь она понимала, что ей нужно было сразу бежать вверх по лестнице. Хорошо, что она не закричала, потому что, хотя гоблины уже несколько недель не выходили на улицу, один-два заплутавших бездельника могли её услышать. Она села на камень, и никто, кроме того, кто совершил что-то плохое, не мог бы выглядеть более несчастным. Она совсем забыла о своём обещании навестить бабушку. Капля дождя упала ей на лицо. Она
Она подняла глаза, и на мгновение ужас сменился изумлением.
Сначала ей показалось, что восходящая луна покинула своё место и приблизилась, чтобы посмотреть, что случилось с маленькой девочкой, которая сидела одна, без шляпы и плаща, на тёмной голой горе. Но вскоре она поняла, что ошиблась, потому что на земле у её ног не было света и нигде не было тени.
Но в воздухе висел огромный серебристый шар, и пока она смотрела на прекрасноеОна воспрянула духом. Если бы она снова оказалась в доме, то не боялась бы ничего, даже ужасного существа с длинными ногами! Но как ей найти дорогу обратно? Что это может быть за свет? Может быть... Нет, не может. Но что, если это... да... это должна быть... лампа её прапрабабушки, которая помогала её голубям находить дорогу домой в самую тёмную ночь! Она вскочила: ей нужно было только
не упускать из виду этот огонёк, и она должна была найти дом.

 Её сердце забилось сильнее. Быстро, но осторожно она спустилась с холма,
надеясь, что незамеченной пройдёт мимо наблюдающего за ней существа. Как ни было темно,
Теперь ей не грозила опасность выбрать не ту дорогу. И — что было самое странное — свет, который падал на её глаза от лампы, не ослеплял их на мгновение, когда они фокусировались на следующем объекте, а позволял ей на мгновение увидеть его, несмотря на темноту. Посмотрев на лампу, а затем опустив глаза, она могла разглядеть дорогу на метр или два впереди себя, и это спасло её от нескольких падений, потому что дорога была очень неровной. Но вдруг, к её ужасу, оно исчезло, и она осталась одна.
Страх перед зверем, который покинул её, как только она начала
Возвращение снова завладело её сердцем. Но в ту же секунду она
увидела свет в окнах и поняла, где находится. Было слишком темно, чтобы бежать,
но она припустила изо всех сил и благополучно добралась до ворот. Она обнаружила, что дверь в дом всё ещё открыта, пробежала через холл и, даже не заглянув в детскую, взбежала по лестнице, потом ещё по одной и ещё по одной. Затем, повернув направо, она пробежала по длинному коридору, полному тихих комнат, и сразу нашла дверь у подножия лестницы в башню.

 Когда няня впервые не нашла её, ей показалось, что та играет с ней.
Она поняла, что это уловка, и какое-то время не беспокоилась из-за неё, но в конце концов испугалась и начала искать. Когда принцесса вошла, вся прислуга носилась по дому в поисках её.
 Через несколько секунд после того, как она добралась до лестницы в башне, они начали обыскивать заброшенные комнаты, в которых они никогда бы не стали искать, если бы уже не обыскали все остальные места, которые только могли придумать. Но к тому времени она уже стучалась в дверь старушки.





Глава XV

Сплетено, а затем спрядено


«ВХОДИ, Ирен», — прозвучал серебристый голос её бабушки.

 Принцесса открыла дверь и заглянула внутрь.  Но в комнате было совсем темно, и не было слышно звука прялки.  Она снова испугалась, подумав, что, хотя комната и была настоящей, старушка могла оказаться всего лишь сном. Каждая маленькая девочка знает, как это ужасно —
обнаружить, что в комнате, где, как ей казалось, кто-то есть, никого нет. Но Айрин пришлось на мгновение представить, что человека, которого она пришла найти, вообще нигде нет.
Однако она вспомнила, что ночью пряла только при лунном свете, и
Она пришла к выводу, что, должно быть, именно поэтому не было слышно сладкого, похожего на жужжание пчелы гудения: пожилая дама могла находиться где-то в темноте. Не успела она подумать об этом, как снова услышала её голос, который произнёс то же, что и раньше:

"Входи, Айрин."
 По звуку она сразу поняла, что та находится не в соседней комнате. Возможно, она была в своей спальне. Айрин повернулась и пошла по коридору, нащупывая путь к другой двери. Когда её рука коснулась
замка, пожилая дама снова заговорила:

 «Закрой за собой другую дверь, Ирен.  Я всегда закрываю дверь в свою мастерскую, когда иду в спальню».

Айрин удивилась, услышав её голос так отчётливо через дверь.
Затворив другую дверь, она открыла эту и вошла.  О, какая это была прекрасная гавань после тьмы и страха, через которые она прошла!
От мягкого света у неё возникло ощущение, будто она попала в самое сердце жемчужины.
Голубые стены и серебряные звёзды на мгновение навели её на мысль, что на самом деле это небо, которое она минуту назад оставила за дверью, покрытое дождевыми тучами.

[Иллюстрация: «Иди сюда», — и она по-прежнему протягивала руки.]

"Я разожгла для тебя огонь, Айрин: ты вся промокла и замёрзла," — сказала она
бабушка.

 Затем Айрин посмотрела ещё раз и увидела, что то, что она приняла за огромный букет красных роз на низкой подставке у стены, на самом деле было огнём, который горел в форме самых красивых и красных роз, ярко сияющих между головами и крыльями двух херувимов из сверкающего серебра.
 Подойдя ближе, она почувствовала, что аромат роз, которым была наполнена комната, исходил от огненных роз на очаге. Её бабушка была одета в прелестное бледно-голубое бархатное платье, поверх которого ниспадали её волосы, уже не белые, а насыщенного золотистого цвета.
Водопад, то низвергающийся тусклыми клубами, то устремляющийся ввысь
гладкими сверкающими потоками. И пока она смотрела, казалось, что волосы
стекают с её головы и растворяются в золотистом тумане, не достигнув
пола. Они струились из-под края сияющего серебряного круга,
усеянного жемчугом и опалами. На её платье не было никаких
украшений, на руке не было кольца, а на шее — ни ожерелья, ни
серёжек. Но её башмачки мерцали в свете Млечного Пути,
потому что были покрыты жемчужинами и опалами. Её лицо
Это была женщина лет двадцати трёх.

 Принцесса была так поражена и восхищена, что едва могла вымолвить спасибо и робко подошла ближе, чувствуя себя грязной и неуютно. Дама сидела на низком стуле у камина, протянув руки, чтобы обнять её, но принцесса отпрянула с тревожной улыбкой.

"Что случилось?" — спросила её бабушка. «Ты не сделала ничего плохого — я вижу это по твоему лицу, хоть оно и выглядит довольно несчастным. В чём дело, дорогая моя?»
И всё же она протянула к нему руки.

«Дорогая бабушка, — сказала Ирен, — я не уверена, что не сделала ничего плохого. Мне нужно было сразу же подбежать к тебе, когда длинноногая кошка запрыгнула в окно, а не убегать в горы и так сильно напугаться».
 «Тебя застали врасплох, дитя моё, и вряд ли это повторится. Это когда люди делают неправильные вещи умышленно, что они являются
скорее всего, делать их снова. Приходите".

И все же она протянула к нему руки.

"Но, бабушка, ты такая красивая и величественная в своей короне! и
Я вся в грязи и дождевой воде! Я совсем испорчу твоё красивое голубое платье.
 Весело рассмеявшись, дама вскочила со стула, гораздо легче, чем могла бы сделать сама Айрин, прижала девочку к груди и, целуя её заплаканное личико, села с ней на колени.

"О, бабушка! ты вся перепачкаешься!" — воскликнула Айрин, прижимаясь к ней.

«Дорогая! Ты думаешь, я больше забочусь о своём платье, чем о своей маленькой девочке? Кроме того, посмотри сюда!»
 С этими словами она опустила её на пол, и Айрин с ужасом увидела, что
Её прекрасное платье было испачкано грязью после падения на горной дороге.
Но дама наклонилась к огню и, взяв из него за стебель одну из горящих роз, провела ею по передней части платья один, второй и третий раз. Когда Ирен посмотрела, на платье не было ни единого пятнышка.

"Ну вот!" — сказала её бабушка. "Теперь ты не против подойти ко мне?"

Но Айрин снова замешкалась, глядя на пылающую розу, которую дама держала в руке.


"Ты ведь не боишься розы, не так ли?" — сказала она и уже собиралась снова бросить розу в камин.

"О! не надо, пожалуйста!" - воскликнула Ирен. "Ты не приложишь это к моему платью, к моим
рукам и лицу? И я боюсь, что мои ноги и колени тоже этого хотят!"

"Нет", - ответила ее бабушка, немного грустно улыбаясь, отбрасывая от себя
розу. "Тебе еще слишком жарко. Это подожжет твое платье.
пламя. Кроме того, я не хочу, чтобы ты сегодня мылся. Я хочу, чтобы твоя
няня и остальные видели тебя таким, какой ты есть, потому что тебе
придётся рассказать им, как ты убежал, испугавшись длинноногой кошки.
Я бы хотел тебя помыть, но тогда они тебе не поверят. Видишь ту ванну позади тебя?

Принцесса посмотрела и увидела большую овальную чашу из серебра, которая ярко блестела в свете чудесной лампы.

"Иди и посмотри в неё," — сказала дама.

Ирен пошла и вернулась очень тихо, с горящими глазами.

"Что ты увидела?" — спросила её бабушка.

"Небо, луну и звёзды," — ответила она. «Казалось, что у него нет дна».
Дама улыбнулась довольной, удовлетворённой улыбкой и тоже помолчала несколько мгновений. Затем она сказала:

"Если захочешь принять ванну, приходи ко мне. Я знаю, что ты принимаешь ванну каждое утро, но иногда тебе хочется принять её и вечером."

"Спасибо, бабушка, я ... я действительно", - ответила Айрин, и был
снова молчание на несколько мгновений задумался. Затем она сказала: "Как получилось,
бабушка, что я увидела твою прекрасную лампу - не только ее свет
, но и саму большую круглую серебряную лампу, одиноко висящую на огромном
открытом воздухе высоко наверху? Я видел твою лампу, не так ли?

- Да, дитя мое, это была моя лампа.

- Тогда как это было? Я не вижу ни одного окна по всей округе.

"Когда захочу, я могу заставить лампу светить сквозь стены--сияют так
сильна, что он тает от до взгляда, и показывает себя
как ты это увидел. Но, как я тебе уже говорил, не все могут это видеть.

"Как же тогда я могу это видеть? Я уверен, что не знаю."

"Это дар, который ты получил при рождении. И я надеюсь, что однажды он появится у всех."

"Но как ты заставляешь его сиять сквозь стены?"

"Ах! ты бы не поняла, даже если бы я изо всех сил старался сделать тебя... пока не надо... пока не надо. Но, — добавила дама, вставая, — ты должна сесть в моё кресло, пока я принесу тебе подарок, который я для тебя готовила. Я же говорила, что пряду для тебя. Теперь я закончила и собираюсь принести
 Я хранила его в тепле под одним из моих голубей-несушек.
 Айрин села в низкое кресло, и бабушка оставила её, закрыв за собой дверь.  Девочка сидела и смотрела то на огонь в камине, то на стены, усыпанные звёздами, то на серебристый свет, и на сердце у неё было очень спокойно. Если бы все длинноногие кошки в мире бросились на неё
в тот момент, она бы ни на секунду их не испугалась. Как так
получилось, она не могла сказать; она знала только, что в ней
нет страха и что всё настолько правильно и безопасно, что страх
не может проникнуть внутрь.

Несколько минут она не отрываясь смотрела на чудесную лампу.
Подняв глаза, она обнаружила, что стена исчезла, и теперь она смотрела в тёмную пасмурную ночь. Но хотя она слышала шум ветра, он не касался её. Ещё через мгновение сами тучи расступились или, скорее, исчезли, как стена, и она посмотрела прямо на звёздные стада, которые ярко сверкали в тёмно-синем небе. Это длилось всего мгновение. Облака снова сгустились и закрыли звёзды; стена снова сгустилась и закрыла облака; и рядом с ней стояла женщина
На её лице сияла очаровательная улыбка, а в руке она держала мерцающий шар размером с голубиное яйцо.


"Вот, Ирен, это моя работа для тебя!" — сказала она, протягивая шар принцессе.


Та взяла его в руки и осмотрела со всех сторон. Шар слегка поблёскивал, то тут, то там, но не сильно. Это было что-то вроде
серовато-белого, что-то вроде прядильного стекла.

"Это все твоя прялка, бабушка?" она спросила.

"Все с тех пор, как ты появилась в доме. Там больше, чем ты думаешь".

"Как это красиво! Что мне с этим делать?"

"Это я вам сейчас объясню", - ответила дама, отворачиваясь от нее,
и пошла к своему шкафу.

Она вернулась с маленьким кольцом в руке. Затем она взяла шарик из
Ирен, и что-то сделала с ними двумя - Ирен не могла сказать, что именно.

"Дай мне свою руку", - сказала она.

Ирен подняла правую руку.

«Да, это та рука, которая мне нужна», — сказала дама и надела кольцо на указательный палец.


 «Какое красивое кольцо!» — сказала Айрин.  «Как называется этот камень?»
 «Это огненный опал».
 «Пожалуйста, можно я его оставлю?»
 «Всегда».
 «О, спасибо, бабушка!» Это красивее всего, что я когда-либо видел,
кроме тех... всех цветов... в вашей... Пожалуйста, это ваша корона?

- Да, это моя корона. Камень в вашем кольце того же сорта, только
не такой хороший. В нем только красный, а у меня, как видишь, все цвета.

- Да, бабушка. Я позабочусь об этом! - Но... - добавила она,
поколебавшись.

"Но что?" - спросила ее бабушка.

"Что мне сказать, когда Лути спросит, откуда у меня это?"

"_Ты_ спросишь _у неё_, откуда у тебя это, — ответила дама, улыбаясь.

"Я не представляю, как я могу это сделать."

"Но ты же сделаешь это."

"Конечно, сделаю, если ты так говоришь. Но ты же знаешь, что я не могу притворяться, будто не знаю."

"Конечно, нет. Но не беспокойся об этом. Ты увидишь, когда
придет время".

С этими словами леди повернулась и бросила маленький шарик в
розовый огонь.

"О, бабушка!" - воскликнула Ирэн. "Я думала, ты сплела его для меня".

"Я сплела, дитя мое. И у тебя получилось".

«Нет, он сгорел в огне».
 Дама сунула руку в огонь, вынула шар, мерцающий, как и прежде, и протянула его Ирен. Ирен протянула руку, чтобы взять его, но дама отвернулась и, подойдя к своему шкафу, выдвинула ящик и положила в него шар.

«Я что-то сделала не так, бабушка?» — жалобно спросила Ирен.

 «Нет, моя дорогая. Но ты должна понимать, что никто никогда ничего не отдаёт другому просто так, без выгоды для себя. Этот мяч — твой».

 «О! Я не могу взять его с собой! Ты оставишь его себе!»

 «Ты должна взять его с собой. Я прикрепила его конец к кольцу на твоём пальце.
Айрин посмотрела на кольцо.

"Я его там не вижу, бабушка," — сказала она.

"Пощупай — чуть дальше от кольца — в сторону шкафа," — сказала дама.

"О! Я его чувствую!" — воскликнула принцесса. «Но я его не вижу», — сказала она
— добавила она, глядя на её протянутую руку.

"Нет. Нить слишком тонкая, чтобы ты могла её разглядеть. Ты можешь её только почувствовать. Теперь ты можешь представить, сколько труда было вложено в прядение, хотя кажется, что это такой маленький клубок."

"Но какая мне от него польза, если он лежит в твоём шкафу?"

"Вот это я тебе и объясню." Оно было бы тебе бесполезно — оно вообще не было бы твоим, если бы не лежало в моём кабинете. А теперь слушай. Если ты когда-нибудь окажешься в опасности — например, как сегодня вечером, — ты должна снять кольцо и положить его под подушку
у своей кровати. Затем ты должна положить указательный палец, тот самый, на котором было кольцо, на нить и следовать за ней, куда бы она тебя ни привела.
"О, как чудесно! Я знаю, что она приведёт меня к тебе, бабушка!"

"Да. Но помни, что путь может показаться тебе очень извилистым, и ты не должна дважды наматывать нить на палец. В одном ты можешь быть уверена: пока ты держишь его, я тоже его держу.
 «Это очень чудесно!» — задумчиво произнесла Айрин. Затем, внезапно опомнившись, она вскочила и воскликнула: «О, бабушка! Я всё это время сидела в твоём кресле, а ты стояла! Прошу прощения».

Дама положила руку ей на плечо и сказала:

"Сядь снова, Ирен. Ничто не радует меня так, как вид того, что кто-то сидит в моём кресле. Я только рада стоять, пока кто-то сидит в нём."
"Как мило с вашей стороны!" — сказала принцесса и снова села.

"Я счастлива," — сказала дама.

"Но, - сказала Ирен, все еще озадаченная, - не попадется ли кому-нибудь нитка на
пути и не порвется, если один конец прикрепить к моему кольцу, а другой положить
в твой шкафчик?"

- Ты увидишь, что все устроится само собой. Боюсь, тебе пора.
уходи.

«Можно я останусь и переночую у тебя, бабушка?»
 «Нет, не сегодня. Если бы я хотела, чтобы ты осталась, я бы
выкупала тебя; но ты же знаешь, что все в доме из-за тебя страдают, и было бы жестоко держать их в таком состоянии всю ночь. Ты должна спуститься вниз».

"Я так рада, бабушка, что ты не сказала "иди домой", потому что это мой дом.
 Могу ли я называть это своим домом?"

"Можешь, дитя мое. И я верю, что ты всегда будешь считать его своим домом. Теперь
пойдем. Я должен отвести тебя назад так, чтобы никто тебя не увидел.

"Пожалуйста, я хочу задать тебе еще один вопрос", - сказала Ирен. "Неужели это
потому что на тебе корона, и ты выглядишь такой юной?

"Нет, дитя мое, - ответила ее бабушка. - Это потому, что я чувствовала себя такой юной.
сегодня вечером я надела свою корону. И мне пришло в голову, что ты
хотела бы увидеть свою старую бабушку в лучшем виде ".

"Почему ты называешь себя старой? Ты не старая, бабушка".

"Я действительно очень старая. Это так глупо со стороны людей — я не имею в виду тебя, потому что ты такой маленький и не можешь знать наверняка, — но это так глупо со стороны людей думать, что старость — это кривые ноги, увядание, слабость, трости, очки, ревматизм и забывчивость!
Это так глупо! Старость не имеет к этому никакого отношения.
Настоящая старость — это сила, красота, веселье, мужество, ясный взгляд и крепкие, не испытывающие боли конечности. Я старше, чем ты можешь себе представить, и...
"И посмотри на себя, бабушка!" — воскликнула Айрин, вскакивая и обнимая её за шею. "Я больше не буду такой глупой, обещаю. По крайней мере — я боюсь давать обещания, — но если я их дам, то обещаю, что буду сожалеть об этом. Я так и сделаю.  Хотел бы я быть таким же старым, как ты, бабушка.  Не думаю, что ты вообще чего-то боишься.

«По крайней мере, недолго, дитя моё. Возможно, к тому времени, когда мне исполнится две тысячи лет, я действительно перестану чего-либо бояться. Но я должна признаться, что иногда я боялась за своих детей — иногда за тебя, Айрин».
 «О, мне так жаль, бабушка! — Ты, наверное, имеешь в виду сегодняшний вечер».

— Да, сегодня немного, но довольно много, когда ты уже почти решил, что я всего лишь сон, а не настоящая прапрабабушка.
Не думай, что я виню тебя за это, осмелюсь сказать, ты ничего не мог с этим поделать.

"Я не знаю, бабушка", - сказала принцесса, начиная плакать. "Я
не всегда могу поступать так, как мне хотелось бы. И я не всегда пытаюсь. Я
очень жаль, что так или иначе".

Девушка нагнулась, подняла ее на руки и сел с ней в ее
стул, держа ее близко к своей груди. Через несколько минут принцесса уже
рыдала, пока не уснула. Я не знаю, как долго она спала. Когда она
пришла в себя, то сидела на своём высоком стульчике за
столом в детской, а перед ней стоял её кукольный домик.





Глава XVI

 КОЛЬЦО


 В ту же минуту в комнату, рыдая, вошла её няня. Увидев её
Сидя там, она вдруг вскрикнула от изумления и радости.
Затем она подбежала к ней, схватила её на руки и осыпала поцелуями её милое личико.

"Моя драгоценная, любимая принцесса! Где ты была? Что с тобой случилось? Мы все плакали навзрыд и обыскивали дом сверху донизу в поисках тебя."

«Не совсем сверху», — подумала про себя Айрин и могла бы добавить: «Не совсем снизу», — если бы знала всё. Но одно она бы не сказала, а другое не смогла бы произнести.

"О, Лути! У меня было такое ужасное приключение!" - ответила она и рассказала
ей все о кошке с длинными лапами и о том, как она убежала на
гору и вернулась обратно. Но она ничего не сказала ее бабушка
или ее светильник.

"И там мы искали тебя по всему дому более
полтора часа!" - воскликнула медсестра. «Но это не важно, теперь ты у нас в руках! Только, принцесса, должна сказать, — добавила она, и её настроение изменилось, — тебе следовало позвать своего собственного Лути, чтобы он пришёл и помог тебе, а не выбегать из дома и подниматься по лестнице».
на гору, в этой дикой — должен сказать, глупой — манере.

"Ну, Лути," тихо сказала Айрин, "возможно, если бы на тебя бежал большой кот, все
ноги которого были бы у тебя на пути, ты бы не знала, что в данный момент было бы самым разумным."

"Я бы всё равно не стала взбираться на гору," ответила Лути.

"Нет, если бы у тебя было время подумать об этом. Но когда те существа напали на
тебя той ночью на горе, ты сам был так напуган, что
потерял дорогу домой".

Это положило конец упрекам Лути. Она как раз собиралась
сказать, что длинноногий кот, должно быть, был сумеречной фантазией
принцессы, но воспоминание об ужасах той ночи и о
разговоре, к которому король, как следствие, подтолкнул ее, помешало ей
сказать то, во что, в конце концов, она и наполовину не верила - иметь
сильное подозрение, что кошка была гоблином; дело в том, что она
ничего не знала о разнице между гоблинами и их созданиями:
она считала их всех просто гоблинами.

Не говоря ни слова, она пошла за свежим чаем, хлебом и маслом для принцессы.
Не успела она вернуться, как вся прислуга во главе с экономкой ворвалась в детскую, чтобы порадоваться за них
дорогая. Стражники последовали за ней и были готовы поверить всему, что она рассказала им о длинноногой кошке. На самом деле, хотя они и были достаточно мудры, чтобы ничего не говорить об этом, они с немалым ужасом вспоминали, что среди тех, кого они застали врасплох во время своих игр на лужайке перед домом принцессы, было именно такое существо. В глубине души они винили себя за то, что не были начеку. И их капитан отдал приказ, чтобы с этой ночи входная дверь и все окна на первом этаже запирались сразу после захода солнца и открывались только в случае крайней необходимости
что угодно. Стражники удвоили бдительность, и какое-то время поводов для тревоги не было.

 Когда принцесса проснулась на следующее утро, над ней склонилась её няня.

"Как сияет твоё кольцо этим утром, принцесса! Прямо как огненная роза!" — сказала она.

"Правда, Лути?" — ответила Ирен. "Кто подарил мне кольцо, Лути?" Я знаю
Он у меня уже давно, но где я его взяла? Не помню.
"Думаю, его тебе подарила твоя мама, принцесса; но на самом деле, сколько я его помню, я ни разу не слышала, чтобы ты его надевала," — ответила её няня.

«Я спрошу у моего папы-короля, когда он в следующий раз приедет», — сказала Ирен.




 ГЛАВА XVII

 ВЕСНА

 Весна, столь желанная для всех живых существ, от мала до велика, наконец наступила, и не прошло и нескольких дней, как король уже скакал по цветущим долинам, чтобы навестить свою маленькую дочь. Всю зиму он провёл в отдалённой части своих владений, потому что у него не было привычки останавливаться в одном большом городе или посещать только свои любимые загородные дома. Он переезжал с места на место, чтобы весь его народ мог его знать. Куда бы он ни направлялся, он постоянно искал самых способных
и назначал на должности лучших людей, а там, где он ошибался и назначал неспособных или несправедливых людей, он сразу же их увольнял.
 Таким образом, вы видите, что именно забота о людях не позволяла ему видеться с принцессой так часто, как ему хотелось бы. Вы можете задаться вопросом, почему он не брал её с собой в поездки, но на то было несколько причин, и я подозреваю, что её прапрабабушка приложила к этому руку. И снова Айрин услышала звук горна и снова оказалась у ворот, чтобы встретить отца, подъезжавшего на своём огромном белом коне.

Когда они немного посидели в тишине, она вспомнила о том, о чём собиралась его спросить.


"Пожалуйста, папочка-король," — сказала она, — "не могли бы вы сказать мне, где я взяла это красивое кольцо? Я не могу вспомнить."
Король посмотрел на него. Странная, прекрасная улыбка, словно солнечный свет, озарила его лицо, и в ответ на неё, но в то же время вопросительно, на лице Ирэн заиграла улыбка, словно лунный свет.

"Когда-то он принадлежал твоей королеве-маме," — сказал он.

"А почему он не принадлежит ей сейчас?" — спросила Ирэн.

"Сейчас он ей не нужен," — серьёзно ответил король.

«Почему она не хочет этого сейчас?»

"Потому что она ушла туда, где делают все эти кольца".

"И когда я увижу ее?" - спросила принцесса.

"Еще не скоро", - ответил король, и слезы выступили у него на глазах
.

Ирина не помнила свою мать, и не знаю, почему ее отец
посмотрел так, и почему слезы выступили ему на глаза; но она положила ее руки
вокруг его шеи и поцеловала его, и больше вопросов не задавал.

Король был очень встревожен, когда ему доложили о том, что видели
рыцари, и я полагаю, что он бы в тот же день забрал Ирен с собой, если бы не её присутствие
Кольцо на её пальце убедило его в этом. Примерно за час до отъезда
Ирэн увидела, как он поднимается по старой лестнице, и он не спускался до тех пор, пока они не были готовы отправиться в путь. Она подумала, что он, должно быть, поднялся к старушке. Уходя, он оставил шестерых джентльменов позади себя, чтобы они всегда были на страже.

А теперь, в прекрасную весеннюю погоду, Айрин большую часть дня проводила в горах. В тёплых низинах росли чудесные первоцветы, и их было не так много, чтобы они ей надоели. Так часто, как только могла
Когда она видела, как на слепой земле появляется новый росток, она радостно хлопала в ладоши и, в отличие от некоторых детей, которых я знаю, не тянула его, а прикасалась к нему так нежно, словно это был новорождённый младенец, и, познакомившись с ним, оставляла его таким же счастливым, каким нашла.  Она относилась к растениям, на которых они росли, как к птичьим гнёздам; каждый свежий цветок был для неё как новая птичка. Она бы навестила все цветочные гнёзда, которые знала, помня каждое из них. Она бы опустилась на четвереньки рядом с одним из них и сказала: «Доброе утро! Ты
Все ли вы сегодня утром благоухали? До свидания! — И она шла к другому гнезду и говорила то же самое. Это было её любимым развлечением.
 Вверху и внизу было много цветов, и она любила их все, но больше всего ей нравились примулы.

 «Они не слишком застенчивы и не слишком навязчивы», — говорила она  Лути.

За горой тоже паслись козы, и когда приходили маленькие дети, она радовалась им не меньше, чем цветам. Козы в основном принадлежали шахтёрам, а несколько из них — матери Кёрди; но
Там было много диких животных, которые, казалось, никому не принадлежали. Этих животных гоблины считали своими, и отчасти за счёт них они жили.
 Они ставили на них капканы и рыли ямы, а также без зазрения совести забирали тех, кого удавалось поймать. Но они не пытались украсть их каким-либо другим способом, потому что боялись собак, которых держали горные люди для охраны животных, ведь умные собаки всегда пытались укусить их за ноги. Но у гоблинов были свои овцы — очень странные существа, которых они выгоняли на пастбище по ночам.
гоблины были достаточно мудры, чтобы хорошо за ними присматривать, потому что они знали, что рано или поздно им придётся отдать свои кости.




 ГЛАВА XVIII

УГАДЫВАНИЕ КАРДИ


КАРДИ был так же бдителен, как и всегда, но уже начал уставать от своих неудач. Примерно через день он следовал за гоблинами, пока они копали и бурили, и подбирался к ним как можно ближе.
Он наблюдал за ними из-за камней и скал, но так и не приблизился к разгадке их намерений.  Как и в самом начале, он всегда держал конец верёвки, а кирку оставлял снаружи.
Дыра, через которую он попал в страну гоблинов из шахты, продолжала служить ему якорем и крепко держала его за другой конец. Гоблины, не слышавшие больше шума с той стороны, перестали опасаться немедленного вторжения и перестали следить за обстановкой.

 Однажды ночью, побродив вокруг и послушав, пока он не начал засыпать от усталости, он начал сворачивать свой шар, потому что решил отправиться домой спать. Однако вскоре он начал чувствовать себя сбитым с толку.
 Один за другим он проходил мимо домов гоблинов, то есть пещер, в которых жили семьи гоблинов, и в конце концов убедился, что их гораздо больше
чем он прошёл по пути сюда. Ему пришлось быть очень осторожным, чтобы пройти незамеченным — они лежали так близко друг к другу. Неужели его верёвка завела его не туда?
 Он всё ещё шёл, наматывая её на руку, и она всё ещё вела его в более густонаселённые районы, пока он не забеспокоился и даже не испугался.
Хотя он и не боялся _кобов_, он боялся, что не найдёт выход. Но что он мог сделать? Бесполезно было сидеть и ждать утра — утро здесь ничего не меняло. Было темно, и всегда было темно; и если бы струна подвела его, он бы
Он был беспомощен. Он мог бы даже подойти к шахте на расстояние вытянутой руки и так и не узнать об этом. Видя, что ничего лучше он сделать не может, он решил хотя бы найти конец верёвки и, если получится, выяснить, как она могла так с ним поступить. По размеру шара он понял, что уже почти добрался до конца верёвки, когда почувствовал, как она натянулась.
 Что бы это могло значить? Свернув за крутой угол, он услышал странные звуки. По мере его продвижения они переросли в возню, рычание и визг. Шум становился всё громче, пока не раздался второй резкий
Свернув за угол, он оказался в самой гуще событий и в ту же секунду споткнулся о какую-то копошащуюся массу, которая, как он понял, была скоплением побирушек.
Существ. Не успел он подняться на ноги, как почувствовал на лице несколько глубоких царапин, а на ногах и руках — несколько сильных укусов.
Но когда он попытался встать, его рука наткнулась на кирку, и
прежде чем ужасные звери успели причинить ему серьёзный вред, он уже размахивал ею в темноте.
Последовавшие за этим отвратительные крики принесли ему удовлетворение от осознания того, что он наказал кого-то
Он довольно ловко расправился с ними за их грубость, и по тому, как они разбежались, и по их удаляющемуся вою он понял, что обратил их в бегство. Он немного постоял, взвешивая в руке боевой топор, как будто это был самый драгоценный кусок металла — но на самом деле ни один кусок золота не был бы в тот момент так дорог, как этот простой инструмент, — затем отвязал от него конец верёвки, положил шар в карман и всё ещё стоял, размышляя. Было ясно, что существа из «Початка» нашли его топор,
унесли его и увели его неведомо куда. Но
Как он ни размышлял, он не мог понять, что ему делать, пока
внезапно не заметил вдалеке проблеск света. Не колеблясь ни
секунды, он направился туда так быстро, как только позволял
незнакомый и неровный путь. Снова свернув за угол, ведомый
тусклым светом, он увидел нечто совершенно новое для своего
опыта пребывания в подземных областях — небольшую блестящую
фигуру неправильной формы. Подойдя ближе, он
обнаружил, что это был кусок слюды, или мусковитского стекла, которое в Шотландии называют «овечьим серебром», а свет мерцал, как будто исходил от огня позади него. После
тщетно пытаясь в течение некоторого времени обнаружить вход в то место, где
горел огонь, он, наконец, подошел к небольшой комнате, в которой через отверстие
высоко в стене виднелось зарево. К этому отверстию ему удалось пробраться
вскарабкаться наверх, и тогда он увидел странное зрелище.

Внизу сидела небольшая группа гоблинов вокруг костра, дым от которого
исчезал в темноте далеко вверху. Стены пещеры были покрыты сверкающими минералами, похожими на те, что были в дворцовом зале.
Компания явно принадлежала к высшему сословию, потому что у каждого на голове были камни.
руки или талия, сияющие, тусклые, роскошные цвета в свете огня.
 Не успел Карди как следует рассмотреть их, как узнал самого короля и понял, что попал во внутренние покои королевской семьи.
Ему никогда не выпадало такого шанса что-нибудь услышать! Он
как можно тише пробрался через дыру, спустился по стене поближе к ним, не привлекая внимания, а затем сел и стал слушать. Король, очевидно, королева и, вероятно, наследный принц
и премьер-министр разговаривали вместе. Он был уверен, что королева
по ее туфлям, потому что, когда она грела ноги у огня, он видел их совершенно отчетливо.
ясно.

"Это будет весело!" - сказал тот, кого он принял за наследного принца.

Это было первое предложение, которое он услышал целиком.

"Не понимаю, почему ты считаешь это таким грандиозным событием!" - сказал он.
мачеха откинула голову назад.

«Ты должна помнить, супруга моя, — вмешался его величество, словно оправдывая сына, — в нём течёт та же кровь. Его мать...»
 «Не говори мне о его матери! Ты положительно поощряешь его противоестественные наклонности. Всё, что принадлежит _этой_ матери, должно быть вырезано из него».

«Ты забываешься, моя дорогая!» — сказал король.

 «Я не забываюсь, — сказала королева, — и ты тоже.  Если ты думаешь, что _я_ одобряю такие грубые вкусы, то ты ошибаешься.  _Я_ не ношу туфли просто так».

— Однако ты должен признать, — сказал король, слегка поморщившись, — что это, по крайней мере, не прихоть Харелипа, а вопрос государственной политики. Ты прекрасно знаешь, что он получает удовольствие исключительно от того, что жертвует собой ради общественного блага. Разве не так, Харелип?
— Да, отец, конечно. Только будет приятно заставить её плакать.
Я с тебя шкуру снять, между ног, и связать их, пока они не
растем вместе. Тогда ноги будут как чужие, и там будет
быть не поводом для нее, чтобы носить обувь".

"Ты хочешь сказать, что у меня есть пальцы на ногах, ты, противоестественный негодяй?" - воскликнула
королева и сердито двинулась к Заячьей Губе. Советник, стоявший между ними, наклонился вперёд, чтобы не дать ей прикоснуться к нему, но сделал это так, словно обращался к принцу.

"Ваше королевское высочество, — сказал он, — возможно, вам стоит напомнить, что у вас самого три пальца на ноге — один на одной, два на другой."

«Ха! ха! ха!» — торжествующе воскликнула королева.

 Советник, воодушевлённый этим знаком благосклонности, продолжил.

"Мне кажется, ваше королевское высочество, это очень расположило бы вас к себе.
ваш будущий народ, доказав им, что вы не меньший из
сами, что вы имели несчастье родиться от матери-солнца, если
вы должны были наложить на себя сравнительно легкую операцию,
о которой в более расширенной форме вы так мудро размышляете
твоя будущая принцесса.

"Ha! ha! ха! — рассмеялась королева ещё громче, а король и
министр присоединился к смеху. Для Харелина это было совсем не смешно. Он зарычал, и несколько мгновений остальные продолжали
выражать своё удовольствие от его смущения.

 Королева была единственной, кого Кёрди мог разглядеть. Она сидела боком к нему, и свет от камина падал прямо на её лицо.
 Он не мог назвать её красивой. Её нос был определённо шире в конце, чем в самой широкой части, а глаза располагались не горизонтально, а как два перпендикулярных яйца, одно на широком,
другая — на маленьком конце. Её рот был не больше маленькой пуговки, пока она не засмеялась, и тогда он растянулся от уха до уха — только для того, чтобы убедиться, что её уши находятся почти посередине щёк.

 Желая услышать всё, что они могут сказать, Карди рискнул сползти по гладкой части скалы прямо под ним к выступу внизу, на котором, как он думал, можно отдохнуть. Но то ли он был недостаточно осторожен, то ли проекция дала сбой, но он с грохотом рухнул на пол пещеры, подняв за собой огромную тучу камней.

Гоблины вскочили со своих мест скорее от гнева, чем от испуга,
ведь они никогда не видели во дворце ничего такого, чего стоило бы бояться. Но
когда они увидели Керди с киркой в руке, их гнев смешался со страхом,
ведь они приняли его за первого из вторгшихся шахтёров. Король, несмотря ни на что, выпрямился во весь свой четырёхфутовый рост,
расправил плечи во всю свою трёх с половиной футовую ширину, ибо он был
самым красивым и статным из всех гоблинов, и, подойдя к Керди,
встал перед ним, расставив ноги, и с достоинством произнёс:

«По какому праву ты находишься в моём дворце?»

 «По праву необходимости, ваше величество, — ответил Керди. Я заблудился и не знал, куда иду».

 «Как ты сюда попал?»

 «Через дыру в горе».

 «Но ты же шахтёр! Посмотри на свою кирку!»

Карди посмотрел на него и ответил:
 «Я наткнулся на него, когда он лежал на земле, немного в стороне отсюда. Я споткнулся о каких-то диких зверей, которые с ним играли. Смотрите, ваше величество». И Карди показал ему, как его поцарапали и покусали.

 [Иллюстрация: гоблины немного отступили, когда он начал, и сделали
Повсюду в рифме — ужасные гримасы.]

 Король был рад, что тот ведёт себя более вежливо, чем он ожидал, судя по тому, что ему рассказывали о шахтёрах.
Он приписывал это своему присутствию, но всё же не испытывал дружеских чувств к незваному гостю.


"Вы окажете мне услугу, если немедленно покинете мои владения," — сказал он, прекрасно понимая, какая насмешка кроется в этих словах.

«С удовольствием, если ваше величество даст мне проводника», — сказал Керди.

 «Я дам тебе тысячу», — сказал король с насмешливым видом, демонстрируя невероятную щедрость.

«Одного будет вполне достаточно», — сказал Карди.

 Но король издал странный крик, наполовину похожий на приветствие, наполовину на рёв, и в пещеру хлынул поток гоблинов. Он сказал что-то первому из них, чего Карди не расслышал, и это слово передавалось от одного к другому, пока через мгновение самый дальний в толпе явно не услышал и не понял его. Они начали собираться вокруг него, и ему это не понравилось. Он отступил к стене. Они надвинулись на него.

"Отойдите," — сказал Кёрди, крепче сжимая кирку.

Они только ухмыльнулись и прижались ближе. Керди спохватился и
начал рифмовать.

 "Десять, двадцать, тридцать"--
 Вы все такие грязные!
 Двадцать, тридцать, сорок--
 Вы все такие толстые и надутые!

 "Тридцать, сорок, пятьдесят"--
 Вы все такие надутые!
 Сорок, пятьдесят, шестьдесят —
 Зверь и человек так похожи!

 "Пятьдесят, шестьдесят, семьдесят —
 Шестьдесят, восемьдесят, двадцать —
 Шестьдесят, семьдесят, восемьдесят —
 Все твои щёки такие землистые.

 "Семьдесят, восемьдесят, девяносто,
 Все твои руки такие твёрдые!
 Восемьдесят, девяносто, сто,
 всего сто!

Когда он начал, гоблины немного отступили и корчили жуткие гримасы на протяжении всего стиха, как будто ели что-то настолько отвратительное, что у них от этого сводило зубы и по спине бегали мурашки. Но то ли дело было в том, что большинство рифмующихся слов на самом деле не были словами, потому что новая рифма считалась более действенной, и Карди сочинил её на ходу, то ли в том, что присутствие короля и королевы придало им смелости, я не могу сказать. Но как только стих закончился,
Они снова набросились на него, и из их толпы вырвались сотни длинных рук с множеством толстых безволосых пальцев на концах, чтобы схватить его. Тогда Карди замахнулся топором. Но, будучи столь же благородным, сколь и храбрым, и не желая убивать никого из них, он повернул топор квадратным и тупым, как молоток, концом и нанёс им мощный удар по голове ближайшего гоблина. Какими бы крепкими ни были головы всех гоблинов, он
думал, что должен это почувствовать. И он, без сомнения, почувствовал, но лишь издал ужасный крик и бросился на Кёрди. Однако Кёрди отпрянул.
В этот раз, как раз в тот критический момент, он вспомнил об уязвимом месте гоблина. Он внезапно бросился на короля и изо всех сил ударил его по ногам. Король издал некоролевский вопль и чуть не упал в огонь. Затем Керди ворвался в толпу, топая направо и налево. При его приближении гоблины с воем отпрянули во все стороны.
Но их было так много, что лишь немногие из тех, на кого он напал, смогли увернуться от его шагов.
Крики и рёв, наполнившие пещеру, привели бы Кёрди в ужас, если бы не надежда, которую они ему давали. Они
Они наваливались друг на друга, стремясь поскорее выбраться из пещеры,
когда перед ним внезапно появился новый противник: королева с горящими
глазами и раздутыми ноздрями, с волосами, наполовину выбившимися из
причёски, бросилась на него. Она рассчитывала на свои туфли; они
были из гранита и полые внутри, как французские _сабо_. Кёрди скорее бы умер, чем причинил боль женщине, даже если бы она была гоблином. Но тут дело было нешуточное: забыв о её туфлях, он сильно наступил ей на ногу. Но она тут же ответила ему тем же.
Это привело к ужасной боли и едва не лишило его возможности двигаться.
Единственным шансом для него было бы ударить по гранитным башмакам киркой, но прежде чем он успел об этом подумать, она схватила его на руки и помчалась с ним через пещеру. Она швырнула его в дыру в стене с такой силой, что он чуть не потерял сознание. Но хотя он и не мог пошевелиться, он был ещё в сознании и услышал её громкий крик и топот множества мягких ног, за которым последовали звуки чего-то, ударяющегося о скалу. Затем послышался дробный стук множества
Рядом с ним падали камни. Последний удар ещё не затих, когда он почувствовал сильную слабость, потому что его голова была сильно рассечена, и в конце концов он потерял сознание.

 Когда он пришёл в себя, вокруг царила полная тишина и кромешная тьма, если не считать слабого отблеска в одном крошечном месте. Он подполз к нему и обнаружил, что они придвинули плиту к отверстию в земле, через край которого пробивался слабый свет от костра.
Он не мог сдвинуть его ни на волосок, потому что они навалили на него огромную кучу камней. Он пополз обратно к тому месту, где лежал, в
слабая надежда найти свою кирку. Но после тщетных поисков, он был в
последний вынужден признать себя беду. Он сел и
пытался думать, но вскоре заснул крепким сном.




ГЛАВА XIX

СОВЕТЫ ГОБЛИНОВ


ОН, должно быть, долго спал, потому что, когда проснулся, чувствовал себя чудесно
восстановленным - действительно, он чувствовал себя почти здоровым, и к тому же он был очень голоден. Во внешней пещере послышались голоса.

 Значит, снова наступила ночь; днём гоблины спали, а ночью занимались своими делами.

 В кромешной тьме своего жилища они не нуждались в свете.
У них не было причин предпочитать один вариант другому, но из-за неприязни к солнечным людям они предпочитали заниматься делами, когда вероятность встречи с ними была наименьшей.
Они могли столкнуться с шахтёрами внизу, когда те рыли туннели, или с людьми на горе наверху, когда те пасли своих овец или ловили коз. И действительно, только когда солнце скрывалось за горизонтом,
внешняя сторона горы становилась достаточно похожей на их собственные мрачные
регионы, чтобы их кротовые глаза могли её выносить, настолько они
отвыкли от любого света, кроме света их собственных костров и факелов.

Керди прислушался и вскоре понял, что они говорят о нём.

"Сколько времени это займёт?" — спросил Губастый.

"Думаю, не много дней," — ответил король. "Они бедные и слабые создания, эти солнечные люди, и им постоянно нужно есть. _Мы_
можем обходиться без еды целую неделю, и нам от этого только лучше; но
Мне сказали, что _они_ едят два или три раза в день! Вы можете в это поверить?
Должно быть, внутри они совсем пустые — совсем не такие, как мы, девять десятых которых состоит из твёрдой плоти и костей. Да, я думаю, что неделя голодания ему не повредит.

«Если мне будет позволено сказать хоть слово, — вмешалась королева, — и я думаю, что должна иметь право голоса в этом вопросе...»

«Этот негодяй полностью в вашем распоряжении, супруга моя, — перебил её король. Он ваша собственность. Вы сами его поймали. Нам не следовало этого делать».

Королева рассмеялась. Казалось, она была в гораздо лучшем расположении духа, чем накануне вечером.

"Я хотел сказать", - подчеркнула она, "что это выглядит жалко тратить так
много свежего мяса".

"О чем ты думаешь, любовь моя?" сказал король. "Само понятие
голодал он подразумевает, что мы не собираемся давать ему мясо, либо
соленой или пресной".

«Я не настолько глупа, чтобы до этого дойти, — ответила её величество. — Я имею в виду, что к тому времени, как он умрёт от голода, от него едва ли что-то останется, кроме костей».
Король громко рассмеялся.

"Что ж, супруга моя, можешь забрать его, когда захочешь, — сказал он. — Мне он не нужен. Я почти уверен, что он жёсткий на вкус.
 «Это было бы проявлением уважения, а не наказанием за его дерзость», — ответила королева.
 «Но почему наши бедные создания должны лишаться такого количества пищи?
 Наши маленькие собачки, кошки, свинки и медвежата были бы от него в восторге».

«Ты лучшая из хозяек, моя прекрасная королева!» — сказал её муж.
 «Пусть будет так. Пусть наши люди войдут, а его выведут и тут же убьют. Он это заслужил. Невозможно подсчитать, сколько бед он мог бы навлечь на нас, проникнув в нашу самую уединённую цитадель. Или, лучше, давай свяжем его по рукам и ногам и насладимся
видом того, как его разрывают на части при свете факелов в большом
зале.
 «Всё лучше и лучше!» — в один голос воскликнули королева и принц,
хлопая в ладоши. И принц издал отвратительный звук.
заячья губа, как будто он намеревался быть одним из них на пиру.

"Но, - добавила королева, спохватившись, - он такой беспокойный. Для
как бедняги, как они, что-то там про тех, солнца-люди
это чрезвычайно хлопотно. Я не представляю, как это, что с таким
превосходную прочность и мастерства и понимания, как у нас, мы разрешаем им
вообще существуют. Почему бы нам не уничтожить их полностью и не использовать их скот и пастбища по своему усмотрению? Конечно, мы не хотим жить в их ужасной стране! Она слишком бросается в глаза на фоне нашей более спокойной и
изысканный вкус. Но, знаете, мы могли бы использовать его в качестве чего-то вроде уборной.
 Даже глаза наших созданий могли бы привыкнуть к этому, и если бы они ослепли, это не имело бы значения, при условии, что они бы ещё и растолстели.
Но мы могли бы даже оставить себе их огромных коров и других животных, и тогда у нас было бы больше предметов роскоши, таких как сливки и сыр, которые мы сейчас пробуем лишь изредка, когда нашим храбрецам удаётся унести что-то с их ферм.
 «Об этом стоит подумать, — сказал король. — И я не знаю, почему ты должен был предложить это первым, разве что у тебя позитивный настрой».
талант к завоеваниям. Но всё же, как вы и сказали, в них есть что-то очень неприятное; и, как я понимаю, вы предлагаете сначала морить его голодом день или два, чтобы он был не таким резвым, когда мы его выпустим.
 "Жил-был гоблин
 В норе;
 Он был занят тем, что чинил
 Башмак без подошвы.

 «Прилетела птичка:
'Гоблин, что ты делаешь?'
 'Бью по толстолобой
 Верхней частью кожаного ботинка.'

 "'И что в этом хорошего, сэр?'
 — спросила птичка.
 - Ну, это очень мило, сэр.--
 Ясно без слов.

 "Там, где все холмы, сэр,
 Никогда не бывает ям".:
 Зачем у их обуви подошвы, сэр,
 Когда у них нет душ?"

"Что это за ужасный шум?" - воскликнула королева, содрогаясь от гончарного металла.
голова превратилась в гранитные башмаки.

 «Я заявляю, — сказал король с торжественным негодованием, — что в этой яме находится солнечное существо!»
 «Прекратите этот отвратительный шум!» — храбро воскликнул наследный принц, вставая и подходя к куче камней лицом к
Тюрьма Карди. — А ну, давай, или я тебе голову проломаю.
 — Отвали, — крикнул Карди и снова запел:

 — Жил-был гоблин,
 Живший в норе, —
 — Я этого просто не вынесу, — сказала королева. —  Если бы я только могла снова пнуть его своими тапочками по его отвратительным пальцам!

«Думаю, нам лучше пойти спать», — сказал король.

 «Ещё не время ложиться спать», — сказала королева.

 «На твоём месте я бы уже спал», — сказал Кёрди.

 «Невоспитанный негодяй!» — сказала королева с величайшим презрением в голосе.

 «Это невозможно», — с достоинством ответил его величество.

- Совершенно верно, - вернулся Curdie, и снова начал петь --

 "Ложись спать,
 Гоблин, не так.
 Помогите королеве
 Снять с себя туфлю.

 "Если вы это сделаете,
 Он будет раскрывать
 Ужасный набора
 О растущих пальцах на ногах".

"Что за ложь!" - взревела королева в ярости.

"Кстати, это напомнило мне, - сказал король, - что с тех пор, как мы
поженились, я ни разу не видел твоих ног, королева. Я думаю, ты мог бы
снять туфли, когда ложишься спать! Они мне определенно причиняют боль
иногда.

"Я поступлю так, как захочу", - угрюмо парировала королева.

«Ты должна делать то, что велит тебе твой муж», — сказал король.

 «Я не буду этого делать», — сказала королева.

 «Тогда я буду настаивать на своём», — сказал король.

 По-видимому, его величество подошёл к королеве, чтобы последовать совету Карди, потому что тот услышал возню, а затем громкий рёв короля.

"Так ты будешь молчать?" - злобно спросила королева.

"Да, да, королева. Я только хотела уговорить тебя".

"Руки прочь!" - торжествующе воскликнула королева. "Я иду спать. Ты можешь
приходить, когда захочешь. Но пока я королева, я буду спать в своей обуви.
Это моя королевская привилегия. Губошлёп, иди спать.

«Я иду», — сонно сказал Губастик.

 «И я иду», — сказал король.

 «Тогда пошли, — сказала королева, — и ведите себя хорошо, иначе я...»

 «О нет, нет, нет!» — вскричал король самым умоляющим тоном.

Курд услышал лишь невнятный ответ вдалеке; а затем в пещере
воцарилась полная тишина.

Они оставили костер гореть, и свет проникал в нее ярче, чем раньше.
раньше. Curdie подумали, что пришло время попробовать еще раз, если что-нибудь может быть
сделано. Но он не смог сделать даже пальцем через щель
между плитой и скалой. Он дал многие спешить с его плеча
Он прислонился к плите, но она поддалась не больше, чем если бы была частью скалы. Всё, что он мог сделать, — это сесть и снова задуматься.


Постепенно он пришёл к решению притвориться умирающим в надежде, что они вынесут его до того, как он потеряет слишком много сил.
Тогда у него появится шанс. Что касается этих существ, то, если бы он только смог найти свой топор, он бы их не боялся. А если бы не эти ужасные туфли королевы, он бы вообще ничего не боялся.

 А пока, до их возвращения ночью, ему оставалось только
Ему ничего не оставалось, кроме как сочинять новые рифмы, которые теперь были его единственным оружием. Конечно, он не собирался использовать их в данный момент, но запас был нелишним, ведь они могли ему понадобиться, а их создание помогло бы скоротать время.




 ГЛАВА XX

 ПОДСКАЗКА ИРЕНЫ

 В то же утро, рано, принцесса проснулась в ужасе. В её комнате стоял ужасный шум — какие-то существа рычали, шипели и дрались. Как только она пришла в себя, она вспомнила то, о чём больше никогда не думала, — что
Так ей говорила делать бабушка, когда она пугалась. Она тут же сняла кольцо и положила его под подушку. Когда она это сделала, ей показалось, что она почувствовала, как большой и указательный пальцы осторожно вынимают кольцо из-под её ладони.
 «Должно быть, это моя бабушка!» — сказала она себе, и эта мысль придала ей столько смелости, что она остановилась, чтобы надеть свои изящные маленькие тапочки, прежде чем выбежать из комнаты. За этим занятием она заметила длинный небесно-голубой плащ, перекинутый через спинку стула у её кровати.
Она никогда раньше его не видела, но он явно ждал её.  Она
Она надела его, а затем, нащупав указательным пальцем правой руки, вскоре
нашла бабушкину нить и сразу же пошла по ней,
ожидая, что она приведёт её прямо к старой лестнице. Дойдя до двери, она обнаружила, что нить спускается вниз и тянется по полу, так что ей пришлось почти ползти, чтобы не потерять её. Затем, к своему удивлению и некоторому разочарованию, она обнаружила, что вместо того, чтобы вести её к лестнице, он повернул совсем в другую сторону. Он вёл её через узкие проходы к кухне, сворачивая то в одну, то в другую сторону
не успела она дойти до него, как он подвёл её к двери, которая вела на небольшой задний двор. Некоторые служанки уже встали, и эта дверь была открыта.
Через двор нить всё ещё тянулась по земле, пока не привела её к двери в стене, которая выходила на склон горы.
Когда она прошла через неё, нить поднялась примерно до половины её роста, и она могла легко держаться за неё во время ходьбы.
Нить вела её прямо вверх по склону горы.

Причина её беспокойства оказалась не такой пугающей, как она предполагала.
Большой чёрный кот кухарки, преследуемый терьером экономки, запрыгнул
Она прислонилась к двери своей спальни, которая не была заперта должным образом, и они вдвоём ворвались в её комнату и устроили настоящую битву. Как
медсестра умудрилась проспать всё это, остаётся загадкой, но я подозреваю, что старая леди как-то с этим связана.

 Было ясное тёплое утро. Над
склоном горы приятно дул ветер. То тут, то там она видела поздние первоцветы, но не останавливалась, чтобы сорвать их. Небо было затянуто небольшими облаками. Солнце ещё не взошло, но некоторые из этих пушистых облаков уже отражали его свет и висели
оранжевая и золотистая бахрома растекалась по воздуху. Роса лежала круглыми
каплями на листьях и крошечными бриллиантами свисала со стеблей
травы на ее тропинке.

"Как хороша эта паутинка!" - подумала принцесса, глядя на
длинную волнистую линию, которая сияла на некотором расстоянии от нее, выше по склону.
Однако сейчас было не время для праздных размышлений, и Айрин вскоре обнаружила, что
это была её собственная нить, которая сияла перед ней в лучах
утра. Она вела её, сама не зная куда, но Айрин никогда в жизни
не выходила из дома до рассвета, и всё вокруг было таким свежим и прохладным
Она была такой живой и полной предвкушения, что чувствовала себя слишком счастливой, чтобы чего-то бояться.


Пройдя с ней приличное расстояние, нить свернула налево, на тропинку, на которой они с Лути встретили Керди. Но она даже не подумала об этом, потому что сейчас, в утреннем свете, когда перед ней открывался вид на всю округу, ни одна тропа не могла бы быть более открытой, воздушной и весёлой.
Она могла видеть дорогу почти до самого горизонта, по которой так часто наблюдала, как её король-папа и его войско проезжают мимо, сверкая доспехами, с горнами, рассекающими воздух перед ними. И эта дорога была ей как сестра
она. Спускалась и поднималась по тропинке, потом снова спускалась и поднималась, и так снова и снова, и с каждым разом тропинка становилась всё более и более каменистой; но серебристая нить всё так же тянулась вдоль тропинки, и маленький указательный пальчик Ирен с розовым кончиком всё так же тянулся вдоль нити.
Вскоре она подошла к небольшому ручью, который журчал и стрекотал, спускаясь с холма, и вверх по течению ручья тянулись и тропинка, и нить. И всё же тропа становилась всё более неровной и крутой, а гора — всё более дикой, пока Айрин не начала думать, что уходит очень далеко от дома. А когда она обернулась, чтобы посмотреть назад, то увидела, что
Ровная местность исчезла, и вокруг неё сомкнулись суровые голые горы. Но нить всё тянулась, и принцесса шла вперёд.
 Всё вокруг неё становилось всё ярче и ярче по мере того, как приближалось солнце.
Наконец его первые лучи одновременно упали на вершину скалы перед ней, словно какое-то золотое существо спустилось с небес. Затем она увидела, что маленький ручеёк вытекает из расщелины в той скале, что тропа не проходит мимо скалы и что нить ведёт её прямо к ней. По её телу пробежала дрожь.
Она обнаружила, что нить на самом деле ведёт её к отверстию, из которого вытекал ручей. Он радостно журчал, но ей нужно было войти.

Она не колебалась. Она вошла прямо в отверстие, иЯ был достаточно высок, чтобы она могла идти, не пригибаясь.
Некоторое время впереди виднелся коричневый отблеск, но за первым поворотом он исчез, и не успела она пройти и нескольких шагов, как оказалась в полной темноте. Тогда она по-настоящему испугалась. Каждую секунду она чувствовала, как нить тянет её назад.
И по мере того, как она углублялась во тьму огромной полой горы,
она всё больше и больше думала о своей бабушке, о том, что та ей говорила, о том, какая она была добрая и красивая, о её чудесной комнате и о розах, которые горели в камине.
и большая лампа, которая освещала каменные стены. И она
всё больше убеждалась в том, что нить не могла попасть туда сама по
себе и что её, должно быть, послала бабушка. Но это ужасно
мучило её, когда дорога спускалась очень круто, и особенно когда
она доходила до мест, где ей приходилось спускаться по неровным
 ступеням. Она шла по узким проходам, перепрыгивая через камни, песок и глину, пока не добралась до небольшого отверстия, через которое ей пришлось проползти. На другой стороне ничего не изменилось
«Вернусь ли я когда-нибудь?» — думала она снова и снова, удивляясь, что не боится в десять раз сильнее, и часто чувствуя себя так, словно попала в сон.
Иногда она слышала шум воды, глухое бульканье внутри скалы.

Вскоре она услышала звуки ударов, которые становились всё ближе и ближе; но потом они снова стали глуше и почти затихли. Она повернула в сотне направлений, следуя за путеводной нитью.

 Наконец она заметила тусклый красный отблеск, подошла к слюдяному окну и
оттуда прочь, и в сторону, и прямо в пещеру, где мерцали
красные угли костра. Здесь нить начала подниматься. Она поднялась
выше её головы и ещё выше. Что ей _делать_, если она потеряет хватку?
Она тянула нить вниз! Она могла порвать её! Она видела её высоко над собой,
сияющую красным, как её огненный опал, в свете углей.

Но вскоре она подошла к огромной груде камней, сложенных у стены пещеры.
Она взобралась на них и вскоре оказалась на одном уровне с нитью, но в следующее мгновение обнаружила, что нить исчезла.
Она исчезла в груде камней и оставила её стоять на ней, прижавшись лицом к твёрдой скале. На одно ужасное мгновение ей показалось, что бабушка её бросила. Нить, которую пауки сплели далеко за морями, которую её бабушка пряла в лунном свете и снова пряла для неё, которую она закалила в розовом пламени и привязала к своему опаловому кольцу, покинула её — ушла туда, куда она больше не могла за ней последовать, — привела её в ужасную пещеру и оставила там! Она действительно была покинута!

"Когда же я проснусь?" — в отчаянии спросила она себя, но та же
В ту же секунду она поняла, что это был не сон. Она бросилась на груду камней и
начала плакать. Хорошо, что она не знала, какие существа, одно из которых
было в каменных башмаках, лежали в соседней пещере. Но она также не
знала, кто был по другую сторону плиты.

 Наконец ей в голову пришла мысль, что она, по крайней мере, может пойти по нити в обратном направлении и таким образом выбраться из горы и вернуться домой. Она тут же встала и нашла нить. Но как только она попыталась нащупать его
сзади, он исчез из-под её руки. Спереди он повёл её руку вверх
нагромождение камней--назад, казалось, ниоткуда. Она не может видеть его в качестве
в свете костра. Она разразилась причитаниями плакать, и снова
бросилась вниз на камни.




ГЛАВА XXI

ПОБЕГ


Принцесса лежала и рыдала, она ощущала, как поток,
механически, следуя его с пальца много раз камни в
что он исчез. Постепенно она начала, всё ещё машинально, просовывать палец между камнями так глубоко, как только могла.
Внезапно ей пришло в голову, что она могла бы вытащить несколько камней и
посмотреть, куда приведёт её нить. Она чуть не рассмеялась над собой за то, что раньше об этом не подумала.
Она вскочила на ноги. Страх исчез: она снова была уверена, что нить её бабушки не могла привести её сюда только для того, чтобы оставить здесь.
Она начала сбрасывать камни сверху так быстро, как только могла, иногда по два-три за раз, а иногда поднимая по одному обеими руками.
Немного расчистив пространство, она обнаружила, что нить повернула и пошла прямо вниз. Таким образом, по мере того как куча становилась всё больше,
По мере того как она продвигалась к основанию, ей приходилось выбрасывать множество камней, чтобы следовать за нитью. Но это было ещё не всё, потому что вскоре она обнаружила, что нить, пройдя немного прямо вниз, поворачивала сначала в одну сторону, потом в другую, а затем под разными углами уходила то туда, то сюда вглубь кучи, так что она начала опасаться, что для того, чтобы освободить нить, ей придётся убрать всю эту огромную груду. Сама мысль об этом приводила её в ужас, но, не теряя времени, она с энтузиазмом взялась за работу. С ноющей спиной, кровоточащими пальцами и
Не покладая рук, она продолжала работать, радуясь тому, что куча
постепенно уменьшалась и уже была видна с противоположной стороны
огня. Ещё одним фактором, придававшим ей смелости, было то, что
всякий раз, когда она находила очередной виток нити, он не лежал
беспорядочно на камнях, а был натянут; это вселяло в неё уверенность,
что где-то в конце нити находится её бабушка.

 Она спустилась примерно
на половину, когда вдруг вздрогнула и чуть не упала от испуга. Казалось, прямо у неё над ухом раздался голос, который запел:

 «Болтай, болтай, болтай!
 Всё равно всё испортишь.
» Болтай, круши, беспокой!
 Тебе достанется больше всех.
 Круши, беспокой, болтай!
Здесь Кёрди остановился, то ли потому, что не мог подобрать рифму к слову _болтай_, то ли потому, что вспомнил то, что забыл, когда проснулся от звуков, издаваемых Ирэн во время родов. Он хотел, чтобы гоблины думали, что он слабеет. Но он произнес достаточно, чтобы Ирен поняла
, кто он такой.

- Это Керди! - радостно воскликнула она.

- Тише, тише! - снова откуда-то донесся голос Керди. "Говори тише".

"Да ты же громко пел!" - сказала Ирэн.

«Да. Но они знают, что я здесь, а о тебе они не в курсе. Кто ты такая?»

 «Я Айрин, — ответила принцесса. Я прекрасно знаю, кто ты такая.
 Ты Карди».

 «Как ты сюда попала, Айрин?»

"Меня послала моя прапрабабушка; и я думаю, что выяснила почему. Ты
не можешь выбраться, я полагаю?"

"Нет, я не могу. Что ты делаешь?"

"Расчищаем огромную кучу камней".

"Вот и принцесса!" - воскликнул Курд восторженным тоном, но все же
говорил чуть громче шепота. "Я не могу понять, как ты сюда попала",
хотя.

"Моя бабушка послала меня за своей нитью".

"Я не знаю, что ты имеешь в виду, - сказал Курд, - но раз ты там, это
не имеет большого значения".

"О, да, имеет!" - ответила Ирен. "Я никогда не должен был быть здесь, если бы не
ради нее".

"Тогда ты можешь рассказать мне все об этом, когда мы выберемся отсюда. Сейчас нельзя терять времени.
" - сказал Керди.

И Айрин приступила к работе, полная сил, как и в начале.

"Здесь так много камней!" — сказала она. "Мне понадобится много времени, чтобы убрать их все."
"Как далеко ты продвинулась?" — спросил Карди.

"Я прошла примерно половину пути, но вторая половина намного больше."

«Не думаю, что вам придётся передвигать нижнюю часть. Видите плиту, прислонённую к стене?»
Айрин посмотрела и пошарила руками вокруг, и вскоре нащупала очертания плиты.

"Да, — ответила она, — вижу."

"Тогда, я думаю, - ответил Курд, - когда вы очистите плиту примерно до
половины или чуть больше, я смогу сдвинуть ее".

"Я должна следовать своей нити, - ответила Ирен, - что бы я ни делала".

"Что ты имеешь в виду?" воскликнул Курд.

«Ты всё увидишь, когда выберешься отсюда», — ответила принцесса и зашагала быстрее, чем когда-либо.

Но вскоре она убедилась, что то, чего хотела Кёрди, и то, чего хотела нить, было одним и тем же. Ибо она не только увидела, что, следуя изгибам нити, она очищала поверхность плиты, но и что чуть ниже середины нить проходила через щель между плитой и стеной в то место, где Кёрди была заперта, так что она не могла следовать за ней дальше, пока плита не окажется у неё на пути. Как только она это обнаружила, то сказала радостным шёпотом:


"Ну, Кёрди! Думаю, если ты хорошенько толкнёшь, плита сдвинется
кувыркаться через".

"Стоять совершенно ясно, тогда," сказал Curdie", - и дай мне знать, когда вы
готовы".

Ирина слезла с кучи, и стоял по одну сторону от него.

"Теперь, Curdie!" - плакала она.

Curdie дал большой спешке с его плеча против него. Из обрушенных на
плиты в куче, и из подкрался Curdie поверх него.

- Ты спасла мне жизнь, Ирен! - прошептал он.

- О, Керди! Я так рад! Давай выбираться из этого ужасного места как можно быстрее.
мы можем.

"Это легче сказать, чем сделать", - возразил он.

"О нет! это совсем просто", - сказала Ирэн. «Нам нужно лишь следовать за мной»
нить. Я уверена, что теперь она выведет нас отсюда.
Она уже начала спускаться по ней через упавшую плиту в дыру, пока Карди искал на полу пещеры свою кирку.

[Иллюстрация: Карди пошёл за ней, светя фонариком.]

"Вот она!" — крикнул он. "Нет, это не она!" — добавил он разочарованным тоном. «Что же это может быть? — Я заявляю, что это факел. Вот это весело!
 Он почти лучше моей кирки. Был бы ещё лучше, если бы не эти каменные башмаки!» — продолжил он, зажигая факел от последних углей догорающего костра.

Когда он поднял глаза и увидел, что зажженный факел отбрасывает блики в великую
темноту огромной пещеры, он увидел, как Ирэн исчезает в
дыре, из которой он сам только что выбрался.

"Куда ты там идешь?" он закричал. "Это не выход. Это
то место, откуда я не могла выбраться".

"Я знаю это", - прошептала Ирен. «Но так проходит моя нить, и
я должна следовать за ней».

«Что за вздор несёт ребёнок!» — сказал себе Карди. «Но я должен
следовать за ней и убедиться, что с ней всё в порядке. Скоро она поймёт, что не может выбраться таким образом, и тогда она пойдёт со мной».

Поэтому он еще раз прокрался по плите к отверстию с факелом в руке
. Но когда он огляделся, то нигде ее не увидел. И теперь
он обнаружил, что, хотя отверстие было узким, оно было намного больше, чем
он предполагал; потому что в одном направлении крыша опускалась очень низко, и
дыра выходила в узкий проход, конца которого он не видел
. Принцесса, должно быть, прокралась туда. Он опустился на колени и, держа факел в одной руке, пополз за ней. Дыра была такой узкой, что он едва мог протиснуться в неё.
в других — так высоко, что он не видел крыши, но везде было узко — слишком узко для гоблина, и, полагаю, они никогда не думали, что Кёрди сможет пролезть. Он начал чувствовать себя очень неуютно, потому что не видел конца. Принцесса, когда он услышал её голос почти у самого уха, прошептала:

"Ты не идёшь, Кёрди?"

И когда он свернул за следующий угол, она уже ждала его.

"Я знала, что ты не заблудишься в этой узкой дыре, но теперь ты должен держаться меня, потому что здесь очень просторно," — сказала она.

«Я не могу этого понять», — сказал Карди то ли себе, то ли Айрин.

 «Не обращай внимания, — ответила она. — Подожди, пока мы выберемся».
 Карди, крайне удивлённый тем, что она уже забралась так далеко по тропе, о которой он ничего не знал, решил, что лучше позволить ей делать то, что она хочет.

«В любом случае, — снова сказал он себе, — я ничего не знаю об этом пути, хоть я и шахтёр. А она, похоже, думает, что знает что-то об этом, хотя я не понимаю, откуда у неё такие сведения.  Так что у неё столько же шансов найти дорогу, сколько и у меня, и, поскольку она настаивает на том, чтобы идти впереди, я
должны следовать. В любом случае, нам не может быть намного хуже, чем мы есть. "

Рассуждая таким образом, он следовал за ней в нескольких шагах, и вышли в другой
огромной пещере, через которую Ирен шла по прямой, как
уверенно, как если бы она знала, что каждый шаг на этом пути. Курд двинулся вслед за
ней, светя фонариком и пытаясь разглядеть хоть что-нибудь из того, что лежало
вокруг них. Внезапно он попятился, когда свет упал на что-то рядом с тем местом, где проходила Айрин. Это была каменная платформа,
поднятая на несколько футов над полом и покрытая овечьими шкурами.
Там лежали две ужасные спящие фигуры, в которых Карди сразу узнал короля и королеву гоблинов. Он тут же опустил факел, чтобы свет не разбудил их. При этом он задел кирку, лежавшую рядом с королевой, чья рука покоилась на её рукоятке.

"Подожди минутку," — прошептал он. "Держи мой факел и не направляй свет на их лица."

Айрин вздрогнула, увидев жутких существ, мимо которых она прошла, не обратив на них внимания.
Но она сделала так, как он просил, и, повернувшись к нему спиной, низко опустила факел.  Карди вытащил кирку
Он осторожно отодвинулся и, сделав это, заметил одну из её ног, торчащую из-под шкур. Огромная неуклюжая гранитная туфля, оказавшаяся у него в руках, была искушением, перед которым невозможно было устоять. Он взялся за неё и с осторожными усилиями стянул с ноги. Как только ему это удалось, он, к своему изумлению, увидел, что то, о чём он пел в неведении, чтобы досадить королеве, на самом деле было правдой: у неё было шесть ужасных пальцев на ноге. Обрадованный своим успехом и
увидев огромную выпуклость на овечьих шкурах в том месте, где была вторая нога, он
начал осторожно поднимать их, потому что, если бы ему удалось их поднять,
Если бы он снял и второй башмак, то боялся бы гоблинов не больше, чем множества мух. Но когда он потянул за второй башмак, королева
издала рычание и села в постели. В ту же секунду проснулся и король
и сел рядом с ней.

 «Беги, Айрин!» — крикнул Керди, потому что хоть он и не боялся за себя, но боялся за принцессу.

Айрин огляделась, увидела, что жуткие существа проснулись, и, как мудрая принцесса, которой она была, швырнула факел на землю и погасила его, воскликнув:


"Вот, Карди, возьми меня за руку."

Он бросился к ней, не забыв ни о башмаке королевы, ни о своей кирке, и схватил её за руку, пока она бесстрашно бежала туда, куда её вела нить. Они услышали, как королева громко взревела, но они уже были далеко, и им потребовалось бы некоторое время, чтобы зажечь факелы и отправиться в погоню. Как раз в тот момент, когда им показалось, что они увидели позади себя свет, нить привела их к очень узкому проходу, через который Айрин пролезла легко, а Кёрди — с трудом.

"Теперь, - сказал Курд, - я думаю, мы будем в безопасности".

"Конечно, будем", - ответила Ирен.

"Почему ты так думаешь?" - спросил Курд.

«Потому что о нас заботится моя бабушка».

«Это всё чепуха», — сказал Карди. «Я не понимаю, что ты имеешь в виду».

«Тогда, если ты не понимаешь, что я имею в виду, какое ты имеешь право называть это чепухой?» — спросила принцесса, немного обидевшись.

- Прошу прощения, Ирэн, - сказал Курд. - Я не хотел вас обидеть.

- Конечно, нет, - ответила принцесса. "Но почему вы думаете, что мы должны
быть безопасным?"

"Потому что король и королева слишком толстый, чтобы пройти через эту дыру."

"Причин может быть круглой стороны", - сказал другой.

«Конечно, может быть и так; мы ещё не закончили», — признал Карди.

«Но что ты имеешь в виду, говоря о короле и королеве?» — спросила принцесса. «Я бы никогда не стала называть таких существ королём и королевой».
 «А вот их собственный народ так делает», — ответил Кёрди.

Принцесса задала ещё несколько вопросов, и Кёрди, пока они неспешно шли,
подробно рассказал ей не только о характере и привычках гоблинов,
насколько он их знал, но и о своих приключениях с ними, начиная с той самой ночи, когда он встретил её и Лути на горе.
Закончив, он попросил Айрин
расскажите ему, как получилось, что она пришла ему на помощь. Так что Айрин тоже пришлось рассказать длинную историю, что она и сделала довольно окольными путями, прерываясь множеством вопросов о том, чего она не объяснила.
 Но её рассказ, в который он не поверил и наполовину, оставил его в таком же недоумении, как и раньше, и он почти так же сильно недоумевал, что ему думать о принцессе. Он не мог поверить, что она намеренно выдумывает истории.
Единственный вывод, который он мог сделать, заключался в том, что Лути просто дурачилась.
она придумывала бесконечную ложь, чтобы напугать её в своих корыстных целях.

"Но как же так вышло, что Лути позволила тебе пойти в горы одной?" — спросил он.

"Лути ничего об этом не знает. Я оставила её крепко спящей — по крайней мере, мне так кажется. Я надеюсь, что моя бабушка не позволит ей попасть в беду, ведь она ни в чём не виновата, и моя бабушка это прекрасно знает."

"Но как ты нашел дорогу ко мне?" - настаивал Курд.

"Я уже говорил тебе", - ответила Ирэн;--", держа палец на мою
резьба бабушки, как я делаю сейчас".

"Ты хочешь сказать у тебя есть нитки?"

"Конечно, хочу. Я тебе уже десять раз говорил. Я
почти не отрывал от него палец - за исключением того момента, когда снимал камни.
Вот! - добавила она, направляя руку Курда к нити. - ты чувствуешь это
сам - не так ли?

"Я вообще ничего не чувствую", - ответил Курд.

- Тогда что же может быть не так с твоим пальцем? Я прекрасно это чувствую.
Конечно, она очень тонкая и на солнце выглядит как паутина,
хотя на самом деле это множество переплетённых нитей,
но, несмотря на это, я не понимаю, почему ты не чувствуешь её так же, как я.

Карди был слишком вежлив, чтобы сказать, что он вообще не верит в существование какой-либо нити. Но он сказал следующее:

"Ну, я ничего не могу с этим поделать."

"А я могу, и ты должен этому радоваться, потому что это пойдёт на пользу нам обоим."

"Мы ещё не закончили," — сказал Карди.

"Скоро закончим," — уверенно ответила Айрин.

И вот нить опустилась вниз и подвела руку Ирэн к отверстию в
полу пещеры, откуда доносился звук бегущей воды, который они
слышали уже некоторое время.

- Теперь он уходит в землю, Курд, - сказала она, останавливаясь.

Он прислушивался к другому звуку, который его тренированное ухо
уловило давным-давно и который тоже становился все громче. Это был тот самый
шум, который производили шахтеры-гоблины за своей работой, и теперь они, казалось, были не так уж далеко
. Ирен услышала его, как только остановилась.

"Что это за шум?" - спросила она. "Ты знаешь, Курд?"

"Да. Это гоблины роют и копают, — ответил он.

 — А ты не знаешь, зачем они это делают?
 — Нет, я понятия не имею.  Хочешь их увидеть? — спросил он, желая ещё раз попытать счастья в поисках их секрета.

«Если бы моя нить привела меня туда, я бы не возражал, но я не хочу их видеть и не могу оставить свою нить. Она ведёт меня в яму,
и нам лучше пойти туда прямо сейчас».
«Хорошо. Может, мне пойти первым?» — сказал Карди.

«Нет, лучше не надо». Ты не чувствуешь нити, - ответила она, спускаясь вниз.
через узкий пролом в полу пещеры. - О! - воскликнула она. - Я
в воде. Поток сильный, но он неглубокий, и там есть
место только для ходьбы. Поторопись, Керди.

Он попытался, но дыра была слишком мала, чтобы он мог пролезть.

«Пройди немного вперёд», — сказал он, взваливая на плечо кирку.

Через несколько мгновений он расчистил большой проход и последовал за ней.
Они шли дальше, вниз по течению, и Керди всё больше и больше
испугался, что река ведёт их к какой-то ужасной пропасти в сердце
горы. В одном или двух местах ему пришлось отколоть кусок
камня, чтобы освободить проход, прежде чем даже Айрин смогла
пройти — по крайней мере, не поранившись. Но наконец они заметили проблеск света, а ещё через минуту
их почти ослепил яркий солнечный свет, в который они вышли.
Прошло некоторое время, прежде чем принцесса смогла что-то разглядеть
достаточно, чтобы обнаружить, что они стоят в ее собственном саду, рядом со скамейкой
, на которой она и ее король-папа сидели в тот день. Они вышли из дома
по руслу небольшого ручья. Она танцевала и хлопала в ладоши
от восторга.

- Ну, Курдик! - воскликнула она. - Ты не поверишь, что я рассказала тебе о моей
бабушке и ее нити?

Ибо она всё время чувствовала, что Кёрди не верит в то, что она ему рассказала.

"Вот! Разве ты не видишь, как оно сияет перед нами?" — добавила она.

"Я ничего не вижу," — настаивал Кёрди.

"Тогда ты должен верить, даже не видя," — сказала принцесса. — "Ведь ты
я не могу отрицать, что это помогло мне выбраться из горы.
"Я не могу отрицать, что мы _выбрались_ из горы, и я был бы очень неблагодарным, если бы стал отрицать, что _ты_ помогла _мне_ выбраться из неё."
"Я бы не справилась без нити," — настаивала Айрин.

"Вот этого я не понимаю."

"Что ж, пойдем, Лути приготовит тебе что-нибудь поесть. Я уверена,
ты, должно быть, очень этого хочешь".

"Действительно, хочу. Но мои отец и мать будут так беспокоиться обо мне, что я
должен спешить - сначала подняться на гору, чтобы рассказать об этом моей матери, а затем спуститься
снова в шахту, чтобы познакомить моего отца ".

«Хорошо, Кёрди, но ты не сможешь выбраться, не пройдя этим путём, и я проведу тебя через дом, потому что это ближе всего».
По пути они никого не встретили, потому что, как и прежде, люди были повсюду и искали принцессу. Когда они вошли,
Ирэн обнаружила, что нить, как она и предполагала, вела вверх по старой лестнице, и её осенила новая мысль. Она повернулась к Кёрди и сказала:

 «Бабушка хочет меня видеть. Пойдём со мной и поздоровайся с ней. Тогда ты поймёшь, что я говорил тебе правду. Пойдём — пожалуйста, для меня».
Кёрди. Мне невыносима мысль о том, что ты можешь подумать, будто я говорю неправду.
"Я никогда не сомневался, что ты веришь в то, что говоришь," — ответил Кёрди. "Я только думал, что у тебя в голове какая-то неправильная фантазия."

"Но давай же, дорогой Кёрди."

Маленький шахтёр не смог устоять перед этим призывом и, хотя ему было неловко в таком огромном, как ему казалось, величественном доме, он сдался и последовал за ней вверх по лестнице.




 ГЛАВА XXII

 СТАРУШКА И КЕРДИ


 Они поднимались по лестнице, и ещё по одной, и ещё по одной, и шли через длинные ряды пустых комнат, и поднимались по маленькой лестнице в башне. Айрин становилась всё
По мере того как она поднималась, её настроение становилось всё лучше и лучше. Когда она наконец постучала в дверь мастерской, ей никто не ответил, и она не услышала ни звука от работы прялки. И снова её сердце сжалось, но лишь на мгновение, и она повернулась и постучала в другую дверь.

 «Войдите», — ответил нежный голос её бабушки, и Айрин открыла дверь и вошла, а за ней последовал Керди.

— Дорогая моя! — воскликнула дама, сидевшая у костра из красных роз, перемежающихся с белыми. — Я ждала тебя и уже начала немного беспокоиться. Я уже начала думать, не случилось ли с тобой чего.
— Лучше я сама пойду и приведу тебя.
С этими словами она взяла маленькую принцессу на руки и посадила к себе на колени. Теперь она была одета в белое и выглядела, если такое возможно, ещё прекраснее, чем всегда.

"Я привела Кёрди, бабушка. Он не поверил тому, что я ему сказала,
поэтому я привела его с собой."

"Да, я его вижу. Он хороший мальчик, Карди, и храбрый мальчик. Разве ты не рада, что вытащила его?
 — Да, бабушка. Но с его стороны было не очень хорошо не верить мне, когда
 я говорила ему правду.

 — Люди должны верить в то, во что могут, а те, кто верит больше, не должны
не будь сурова с теми, кто верит меньше. Сомневаюсь, что ты сама поверила бы во всё это, если бы не видела кое-что своими глазами.
"Ах! да, бабушка, наверное. Я уверена, что ты права. Но теперь он поверит."

"Я в этом не уверена," — ответила бабушка.

"Правда, Курд?" - спросила Ирен, оглядываясь на него, когда задавала вопрос
.

Он стоял посреди комнаты, уставившись на нее, и выглядел
странно сбитым с толку. Она подумала, что это произошло из-за его изумления при виде
красоты леди.

"Поклонись моей бабушке, Керди", - сказала она.

«Я не вижу никакой бабушки», — довольно грубо ответил Карди.

 «Не вижу свою бабушку, когда сижу у неё на коленях!» — воскликнула принцесса.

 «Нет, не вижу», — почти угрюмо ответил Карди.

«Разве ты не видишь прекрасный огненный цвет роз — на этот раз среди них есть и белые?» — спросила Айрин почти с таким же недоумением, как и он.

 «Нет, не вижу», — почти угрюмо ответил Карди.

 «И голубую кровать? И розовое покрывало? И прекрасный свет, похожий на лунный, льющийся с крыши?»

«Вы смеётесь надо мной, ваше королевское высочество, и это после всего, что мы пережили»
пройти через этот день вместе, я не думаю, что это любезно с вашей стороны ", - сказал
Керди, чувствуя себя очень обиженным.

"Тогда что же ты видишь?" - спросила Ирен, которая сразу поняла, что для
нее не верить ему было по меньшей мере так же плохо, как для него не верить
ей.

«Я вижу большую пустую мансарду — такую же, как в мамином коттедже, только достаточно большую, чтобы вместить сам коттедж и ещё осталось место по всему периметру», — ответил Карди.

 «А что ещё ты видишь?»
 «Я вижу бочку, кучу затхлой соломы, засохшее яблоко и луч солнечного света, проникающий через дыру в середине крыши и освещающий
на голову, и сделать все на месте посмотреть интересно приглушенно-коричневый. Я
думаю, вам лучше бросить ее, принцесса, и спускаемся в детскую, как
хорошая девочка".

"Но разве ты не слышала, моя бабушка разговаривает со мной?" - спросила Айрин, почти
плачет.

"Нет. Я слышу воркование много голубей. Если ты не спустишься, я
пойду без тебя. Я думаю, что так будет лучше, потому что я уверен, что никто из тех, кто нас видел, не поверил бы ни единому нашему слову. Они бы подумали, что мы всё выдумали. Я не жду, что кто-то, кроме моих отца и матери, мне поверит. Они _знают_, что я бы не стал ничего придумывать.

«И всё же _ты_ не веришь _мне_, Карди?» — воскликнула принцесса,
теперь уже плача от досады и горя из-за пропасти, разделявшей её и Карди.


 «Нет. Я _не могу_, и я ничего не могу с этим поделать», — сказал Карди, поворачиваясь, чтобы выйти из комнаты.

— Что же мне делать, бабушка? — всхлипнула принцесса, уткнувшись лицом в грудь старушки и дрожа от сдерживаемых рыданий.

 — Ты должна дать ему время, — сказала бабушка, — и смириться с тем, что какое-то время тебе не будут верить.  Это очень тяжело, но мне приходилось это терпеть, и ещё не раз придётся.  Я позабочусь о тебе.
о том, что Курд в конце концов подумает о тебе. Ты должен отпустить его сейчас.

- Ты ведь не пойдешь, правда? - спросил Курд.

- Нет, Курд, моя бабушка говорит, что я должен отпустить тебя. Поверните направо
когда вы доберетесь до дна все лестницы, и таким образом вы
благополучно добраться до зала, где великая дверь".

"О! Я не сомневаюсь, что смогу найти дорогу — без тебя, принцесса, и без твоей старой бабушкиной нитки, — довольно грубо сказал Карди.

"О, Карди! Карди!"

"Лучше бы я сразу пошла домой. Я тебе очень благодарна, Айрин,
Спасибо, что вытащила меня из этой передряги, но лучше бы ты не выставляла меня дураком после этого.
Он сказал это, открывая дверь, которую оставил открытой, и, не
сказав больше ни слова, спустился по лестнице. Айрин с тревогой
слушала его удаляющиеся шаги. Затем, снова повернувшись к
даме...

"Что всё это значит, бабушка?" — всхлипнула она и
снова расплакалась.

«Это значит, любовь моя, что я не собирался показываться. Керди ещё не может поверить в некоторые вещи. Увидеть — не значит поверить, это всего лишь увидеть. Ты помнишь, я говорил тебе, что если бы Лути увидела меня, она бы
протрите ей глаза, забудьте о том, что она увидела, а остальное назовите чепухой.
"Да, но я думал, что Кёрди..."

"Вы правы. Кёрди продвинулся гораздо дальше, чем Лути, и вы увидите, что из этого выйдет. Но пока что вам придётся смириться с тем, что вас какое-то время будут неправильно понимать. Мы все очень хотим, чтобы нас понимали, и нам очень трудно этого не делать. Но есть кое-что гораздо более важное.
"Что же это, бабушка?"

"Понимать других людей."

"Да, бабушка. Я должна быть справедливой, ведь если я не буду справедлива к другим людям,
Я и сама не заслуживаю того, чтобы меня понимали, как я вижу. Так что, раз Керди ничего не может с этим поделать,
я не буду на него сердиться, а просто подожду.
"Вот и моё дорогое дитя," — сказала бабушка и крепко прижала её к груди.


"Почему ты не была в своей мастерской, когда мы пришли, бабушка?" — спросила
Ирен после нескольких секунд молчания.

«Если бы я была там, Кёрди хорошо бы меня рассмотрел. Но почему я должна быть там, а не в этой прекрасной комнате?»

«Я думал, ты будешь кружиться в танце».

«Сейчас мне не для кого кружиться. Я никогда не кружусь, не зная, для кого я кружусь».

«Это напомнило мне об одном, что меня озадачивает, — сказала принцесса. — Как ты собираешься снова достать нить из горы?
 Наверняка тебе не придётся делать для меня ещё одну! Это было бы так хлопотно!»
Дама опустила её на землю, встала и подошла к огню. Засунув руку в
карман, она снова вытащила нить и подняла сияющий шарик между большим и указательным пальцами.

«Теперь он у меня, видишь, — сказала она, возвращаясь к принцессе, — и всё готово для тебя, когда ты захочешь».
Подойдя к своему шкафу, она положила его в тот же ящик, что и раньше.

«А вот и твоё кольцо», — добавила она, снимая его с мизинца левой руки и надевая на указательный палец правой руки Ирэн.

 «О, спасибо, бабушка.  Теперь я чувствую себя в безопасности!»
 «Ты очень устала, дитя моё, — продолжила дама.  Твои руки изранены камнями, и я насчитала на тебе девять синяков. Ты только посмотри, какая ты.
И она поднесла к ней маленькое зеркальце, которое достала из
шкафа. При виде себя принцесса весело рассмеялась. Она была вся в
воде и грязи после того, как пробиралась через узкие места.
что, если бы она увидела своё отражение, не зная, что это отражение,
она бы приняла себя за цыганского ребёнка, которого умывают и
причёсывают примерно раз в месяц. Дама тоже рассмеялась и, снова посадив её к себе на колени, сняла с неё плащ и ночную рубашку. Затем она отнесла её в другой конец комнаты. Айрин гадала, что она собирается с ней делать, но не задавала вопросов. Она немного занервничала, когда поняла, что та собирается положить её в большую серебряную ванну. Айрин заглянула в неё и снова не увидела дна, только звёзды, сияющие за много миль
Казалось, она уплывала в огромную голубую бездну. Её руки невольно сжали прекрасные руки, которые её обнимали, и это было всё.

Дама ещё раз прижала её к груди и сказала:

"Не бойся, дитя моё."
"Нет, бабушка," — ответила принцесса, слегка ахнув, и в следующее мгновение погрузилась в прозрачную прохладную воду.

Когда она открыла глаза, то не увидела ничего, кроме странного, прекрасного голубого цвета — над ней, под ней и вокруг неё. Дама и прекрасная комната исчезли из её поля зрения, и она почувствовала себя совершенно одинокой. Но вместо
Вместо страха она почувствовала себя более чем счастливой — она была в полном блаженстве. И откуда-то донёсся голос дамы, певшей странную сладкую песню, в которой она могла разобрать каждое слово, но не понимала смысла. Она не могла вспомнить ни строчки после того, как песня закончилась. Она исчезла, как поэзия во сне, так же быстро, как и появилась.
Однако в последующие годы ей иногда казалось, что обрывки
мелодии, внезапно возникавшие в её голове, были маленькими
фразами и фрагментами той песни. И от одной этой мысли она
становилась счастливее и лучше справлялась со своими обязанностями.

Она не знала, как долго пролежала в воде. Казалось, что очень долго — не от усталости, а от удовольствия. Но наконец она почувствовала, как её подхватили прекрасные руки, и сквозь журчание воды её вынесли в чудесную комнату. Дама поднесла её к огню, села, усадив девочку к себе на колени, и нежно вытерла её самым мягким полотенцем. Это так отличалось от того, как её вытирала Лути! Когда дама закончила, она наклонилась к огню и достала из него свою ночную рубашку, белую как снег.


 «Как восхитительно!» — воскликнула принцесса.  «Кажется, она пахнет всеми розами в мире».

Когда она встала на пол, ей показалось, что ее сделали заново
. Все синяки и усталость исчезли, а руки стали мягкими
и целыми, как всегда.

"Теперь я собираюсь уложить тебя в постель, чтобы ты хорошенько выспалась", - сказала она.
бабушка.

"Но что подумает Лути? И что мне ей сказать, когда она
спросит, где я был?"

«Не беспокойся об этом. Всё будет хорошо», — сказала бабушка и уложила её в голубую кроватку под розовым одеялом.


 «Есть ещё кое-что, — сказала Айрин. — Я немного волнуюсь из-за
Кёрди. Раз уж я привёл его в дом, я должен был убедиться, что он благополучно добрался до дома.
"Я обо всём позаботилась," — ответила дама. "Я сказала тебе отпустить его,
и поэтому я должна была присмотреть за ним. Никто его не видел, и сейчас он
ужинает в доме своей матери, далеко в горах."

«Тогда я пойду спать», — сказала Айрин и через несколько минут крепко уснула.





 ГЛАВА XXIII

 КЕРДИ И ЕГО МАТЬ


 КЕРДИ поднимался в гору, не насвистывая и не напевая, потому что был зол на Айрин за то, что она его приютила, как он это называл; и он был зол
Он злился на себя за то, что так резко с ней разговаривал. Мать вскрикнула от радости, увидев его, и сразу же принялась готовить ему еду, всё время задавая вопросы, на которые он отвечал не так весело, как обычно. Когда еда была готова, она оставила его есть и поспешила в шахту, чтобы сообщить отцу, что он в безопасности. Когда она вернулась, то увидела, что он крепко спит на её кровати. Он не просыпался до тех пор, пока вечером не вернулся отец.

"А теперь, Карди, — сказала его мать, когда они сели ужинать, — расскажи нам всю историю от начала до конца, как всё было на самом деле."

Керди повиновался и рассказал все до того момента, когда они вышли на лужайку
в саду королевского дома.

"И что произошло после этого?" - спросила его мать. "Ты нам не все рассказала
. Ты должна быть очень счастлива, что сбежала от этих демонов,
а вместо этого я никогда не видел тебя такой мрачной. Должно быть что-то еще.
больше. Кроме того, ты говоришь об этом прелестном ребенке не так, как мне хотелось бы
. Она спасла тебе жизнь, рискуя своей собственной, и все же почему-то
ты, кажется, не придаешь этому большого значения.

"Она несла такую чушь! - ответил Курд. - и наговорила мне кучу глупостей".
вещи, которые были не верно; и я не могу прийти в себя."

"Что они?" - спросил его отец. "Ваша мать может бросить
некоторый свет на них".

Тогда Курд признался во всем и рассказал им все.

Некоторое время все сидели молча, обдумывая странную историю. Наконец
Мать Курда заговорила.

"Тебе признаться, мой мальчик, - сказала она, - что-то там про все
дело, которому ты не понимаешь?"

"Да, конечно, мама, - ответил он, - я не могу понять, как ребенок
ничего не знающий о горе или даже о том, что я был заперт в ней,
Она должна была пройти весь этот путь в одиночку, прямо до того места, где я был; а затем, вытащив меня из ямы, вывести меня и из горы, где я не узнал бы ни одного шага, даже если бы было так же светло, как на открытом воздухе.
"Тогда ты не имеешь права говорить, что она солгала тебе. Она
действительно вытащила тебя, и у неё, должно быть, был какой-то ориентир: почему бы не использовать нитку вместо верёвки или что-то ещё? Есть кое-что, что ты не можешь объяснить, и её объяснение может быть правильным.
 «Это вообще никакое не объяснение, мама, и я не могу в это поверить».

«Возможно, это только потому, что вы этого не понимаете. Если бы вы поняли, то, вероятно, сочли бы это объяснением и поверили бы в него безоговорочно. Я не виню вас за то, что вы не можете в это поверить, но я виню вас за то, что вы думаете, будто такой ребёнок мог бы вас обмануть. С какой стати? Будьте уверены, она рассказала вам всё, что знала. Пока ты не нашёл лучшего способа объяснить всё это, ты мог бы, по крайней мере, быть более сдержанным в своих суждениях.
«Именно это всё время твердило что-то внутри меня», — сказал
Карди, опустив голову. «Но что ты думаешь о бабушке?
Вот чего я не могу понять. Затащить меня на старый чердак и пытаться
убедить меня, что это прекрасная комната с голубыми стенами и серебряными звёздами, в которой полно всякой всячины, хотя там не было ничего, кроме старой бочки, высохшего яблока, кучи соломы и солнечного луча! Это было слишком! У неё _могла_ быть какая-нибудь пожилая родственница, которая сошла бы за её драгоценную бабушку!
"Разве она не говорила так, будто сама видела всё это, Карди?"

"Да. Вот что меня беспокоит. Можно было подумать, что она действительно имела в виду
и верила, что видит всё то, о чём говорила. И ничего из этого там не было! Я говорю, это было очень плохо.
"Возможно, некоторые люди видят то, чего не видят другие, Карди,"
— очень серьёзно сказала его мать. "Думаю, я расскажу тебе о том, что однажды увидела сама, — только, возможно, ты мне тоже не поверишь!"

"О, мама, мама!" - воскликнул Курд, заливаясь слезами. "Я не заслуживаю этого!"
"Но то, что я собираюсь тебе рассказать, очень странно", - настаивала его мать. "Я не заслуживаю этого, конечно!"

"Но то, что я собираюсь тебе сказать, очень странно";
"и если, услышав это, вы скажете, что мне, должно быть, приснилось, я
Я не знаю, имею ли я право сердиться на тебя, хотя, по крайней мере, я знаю, что не спал.
"Расскажи мне, мама. Возможно, это поможет мне лучше относиться к
принцессе."

"Вот почему мне так хочется тебе рассказать," — ответила его мать. «Но сначала, с вашего позволения, я хотел бы упомянуть, что, согласно старинным преданиям, в королевской семье есть нечто большее, чем принято считать. Королева была того же происхождения, что и король, ведь они приходились друг другу дальними родственниками. О них рассказывали странные истории — все они были хорошими, но странными, очень странными.»
Кем они были, я не могу сказать, потому что помню только лица моей бабушки и матери, когда они говорили о них. В их глазах было удивление и благоговение, но не страх. Они шептали и никогда не говорили вслух.
 Но вот что я видел своими глазами: однажды ночью твой отец собирался идти работать в шахту, и я спустился вниз с его ужином. Это было вскоре после того, как мы поженились, и незадолго до твоего рождения. Он пошёл со мной
к входу в шахту и оставил меня там одного, потому что я знал дорогу почти так же хорошо, как пол в нашем доме. Было довольно темно,
а на некоторых участках дороги, где нависали скалы, было почти совсем темно. Но я прекрасно справлялся и даже не думал бояться,
пока не добрался до места, которое ты хорошо знаешь, Карди, где тропа резко поворачивает в сторону от большой скалы слева. Когда я добрался туда, меня внезапно окружило с полдюжины
початков, которых я никогда раньше не видел, хотя часто о них слышал. Один из них преградил мне путь, и они все начали мучить и дразнить меня так, что мне до сих пор страшно об этом думать.

«Если бы я только был с тобой!» — в один голос воскликнули отец и сын.

 Мать забавно улыбнулась и продолжила.

 «С ними были какие-то ужасные существа, и, должна признаться, я была ужасно напугана. Они сильно порвали мою одежду, и я боялась, что они разорвут меня на части, как вдруг на меня упал мягкий белый свет. Я подняла глаза. Широкий луч, похожий на сияющую дорогу, спускался с большого серебристого шара, висевшего не очень высоко, даже не так высоко, как на горизонте, — так что он не мог
Это могла быть новая звезда, ещё одна луна или что-то в этом роде. Початки
перестали преследовать меня и выглядели растерянными. Я подумал, что они собираются убежать, но вскоре они снова начали двигаться. В тот же момент
по тропинке от светящегося шара к нам подлетела птица, серебрившаяся на солнце. Сначала она несколько раз быстро взмахнула крыльями, а затем, расправив их, скользнула вниз по склону света. Она была похожа на белого голубя. Но что бы это ни было, когда початки увидели, что оно несётся прямо на них, они обратились в бегство и
убежал в горы, оставив меня, только гораздо
испугался. Как только он отправил их прочь, птица снова заскользила вверх по свету
и как раз в тот момент, когда она достигла шара, свет
исчез, точно так же, как если бы закрыли ставень над
окно, и я его больше не видел. Но у меня больше не было проблем с початками
ни в ту ночь, ни в любое другое время после.

"Как странно!" - воскликнул Курд.

"Да, это странно, но я не могу не верить в это, хочешь ты этого или
нет", - сказала его мать.

"Все в точности так, как рассказала мне твоя мать на следующее утро", - сказал
его отец.

"Ты же не думаешь, что я сомневаюсь в собственной матери!" - воскликнул Керди.

"В мире есть другие люди, которым стоит верить не меньше, чем
твоей собственной матери", - сказала его мать. "Я не знаю, что она столько
слесарь, чтобы поверить, что она, оказывается, _your_ мать, г-н Curdie.
Есть матери, которые гораздо более склонны лгать, чем та маленькая девочка, которую я
видел разговаривающей с первоцветами несколько недель назад. Если бы она солгала, я
начал бы сомневаться в своих собственных словах ".

"Но принцессы лгут так же, как и другие люди", - сказал Керди.

"Да, но не такие принцессы, как этот ребенок. Она хорошая девочка, я
Это точно, и это больше, чем просто быть принцессой. Можешь не сомневаться, тебе придётся пожалеть о том, как ты с ней обошёлся, Карди. Тебе следовало хотя бы придержать язык.
"Мне уже жаль," — ответил Карди.

"Тогда тебе следует пойти и сказать ей об этом."
"Не представляю, как я могу это сделать. Они бы не позволили такому мальчишке-шахтёру, как я, поговорить с ней наедине.
А я не мог сказать ей об этом раньше, чем её няня. Она бы задала столько вопросов, и я не знаю, на сколько из них маленькая принцесса хотела бы получить ответы. Она сказала мне
эта Баба ничего не знала о том, что она придет вытаскивать меня из горы
. Я уверен, что она каким-то образом предотвратила бы это, если бы знала
. Но, возможно, скоро у меня появится шанс, а пока я должен попытаться
сделать что-нибудь для нее. Думаю, отец, я наконец-то на верном пути
.

- В самом деле, мой мальчик? - спросил Питер. «Я уверен, что ты заслуживаешь успеха; ты очень много работал ради этого. Что ты узнал?»
 «Знаешь, отец, в горах, особенно в темноте, и не зная, какие повороты ты сделал, сложно понять, что происходит снаружи».

"Невозможно, мой мальчик, без карты или, по крайней мере, компаса", - ответил
его отец.

"Ну, я думаю, что я почти выяснил, в каком направлении находятся початки"
добыча полезных ископаемых. Если я прав, я знаю кое-что еще, что я могу добавить к этому, и
тогда один плюс один составит три.

- Они очень часто так и делают, Керди, как нам, шахтерам, должно быть хорошо известно. Теперь
скажи нам, мой мальчик, что это за две вещи, и посмотрим, угадаем ли мы
ту же третью, что и ты.

"Я не вижу, какое это имеет отношение к принцессе", - перебил его
мать.

"Я только позволю тебе увидеть это, мама. Возможно, вы сочтете меня глупой,
но пока я не буду уверен, что в моих нынешних фантазиях нет ничего реального, я буду как никогда решительно настроен продолжать свои наблюдения. Как раз когда мы подошли к каналу, через который выбрались наружу, я услышал, как где-то рядом работают шахтёры — кажется, прямо под нами. С тех пор как я начал за ними наблюдать, они прошли по прямой около полумили; и, насколько мне известно, они не работают ни в какой другой части горы. Но я так и не смог понять, в каком направлении они движутся. Однако, когда мы вышли в королевский сад, я сразу же задумался, возможно ли, что они
Я иду к королевскому дому, и сегодня вечером я хочу убедиться, там они или нет. Я возьму с собой фонарик...
"О, Карди," — воскликнула его мать, — "тогда они тебя увидят."
"Теперь я боюсь их не больше, чем раньше," — возразил
Карди, — "теперь, когда у меня есть этот драгоценный башмак." Они не могут принять другого
таких в спешке, и одной босой ноге будет делать для моей цели. Женщину, как она
может быть, я не пощажу ее в следующий раз. Но я буду осторожен со своим фонариком.
Я не хочу, чтобы они меня видели. Я не буду засовывать его в шляпу.

- Тогда продолжай и расскажи нам, что ты собираешься делать.

«Я собираюсь взять с собой листок бумаги и карандаш и войти в устье ручья, из которого мы вышли. Я буду отмечать на бумаге угол каждого поворота, пока не найду работающих бобров, и таким образом получу представление о том, в каком направлении они движутся. Если окажется, что они движутся почти параллельно ручью, я буду знать, что они работают в направлении королевского дома».

«А что, если тебе это удастся? Насколько мудрее ты станешь после этого?»
 «Подожди минутку, мама, дорогая. Я же говорил тебе, что, когда я наткнулся на королевскую семью в пещере, они говорили о своём принце — Губошлёпе, они...»
Он назвал его женихом солнечной женщины — это значит, что он женится на одной из нас — на той, у кого пальцы на ногах заканчиваются подушечками. В той речи, которую один из них произнёс той ночью на их большом собрании, из которой я услышал только часть, он сказал, что мир будет обеспечен по крайней мере на одно поколение благодаря залогу, который принц внесёт за хорошее поведение _её_ родственников: вот что он сказал, и он, должно быть, имел в виду солнечную женщину, на которой принц должен был жениться. Я совершенно уверен, что
король слишком горд, чтобы желать своему сыну в жёны кого-то, кроме принцессы,
и слишком мудр, чтобы воображать, будто его сын женится на крестьянке
это принесло бы им какую-либо материальную выгоду".

"Я понимаю, к чему ты сейчас клонишь", - сказала его мать.

"Но, - сказал его отец, - король скорее сровнял бы гору с землей
, чем взял бы свою принцессу в жены кобу, будь он хоть десять
раз принцем".

"Да; но это они так думают много о себе!" говорит его мать. "Маленький
существа всегда. Карликовый петух — самый гордый петух на моём маленьком дворике.
 «И я думаю, — сказал Карди, — что если они когда-нибудь её получат, то скажут королю, что убьют её, если он не согласится на этот брак».

"Они могли бы так сказать, - сказал его отец, - но они не убили бы ее; они
сохранили бы ей жизнь ради той власти, которую это дало им над нашим
королем. Что бы он ни сделал с ними, они угрожают сделать то же самое с
принцесса".

"И они достаточно плохо, чтобы мучить ее просто для собственного развлечения-я
знаю, что", - сказала мать.

«В любом случае я буду следить за ними и узнавать, что они задумали», — сказал Карди. «Об этом даже думать страшно. Я не позволю себе этого сделать. Но она им не достанется — по крайней мере, если я смогу этому помешать. Так что, дорогая мама, мой
с подсказкой все в порядке - не могли бы вы принести мне лист бумаги, карандаш и
кусок горохового пудинга, и я немедленно отправлюсь в путь. Я видела место, где я
могу довольно легко перелезть через стену сада.

"Ты должен быть осторожен и держаться подальше от людей на страже", - сказала
его мать.

- Что я и сделаю. Я не хочу, чтобы они что-нибудь знали об этом. Они бы всё испортили. Початки придумали бы какой-нибудь другой план — они такие упрямые! Я буду осторожна, мама. Они не убьют и не съедят меня, если наткнутся. Так что тебе не о чем беспокоиться.

Мать дала ему то, о чём он просил, и Кёрди отправился в путь. Рядом с дверью, через которую принцесса выходила из сада в горы, стояла огромная скала, и, взобравшись на неё, Кёрди перелез через стену. Он привязал свою подсказку к камню прямо в русле ручья и взял с собой кирку. Не успел он отойти далеко, как столкнулся с ужасным существом, направлявшимся к выходу. Проход был слишком узким для двоих, независимо от их роста и телосложения, и, кроме того, Кёрди не хотел пропускать это существо. Однако, не имея возможности воспользоваться киркой, он
он вступил с ним в жестокую борьбу, и только после множества укусов,
некоторые из которых были серьезными, ему удалось убить его своим карманным
ножом. Притащив его, он поспешил к вам снова, прежде чем
еще надо прекратить этот путь.

Мне не нужно следовать за ним дальше в приключения этой ночи. Он вернулся к своему завтраку, довольный тем, что гоблины добывают руду в направлении дворца — на такой глубине, что, по его мнению, они, должно быть, намереваются прорыть туннель под стенами королевского дома и подняться по нему — чтобы, как он был уверен, добраться до маленькой принцессы.
и увезти её в жёны к своему ужасному Харелупу.




 ГЛАВА XXIV

 ИРИНА ВЕДЁТ СЕБЯ КАК ПРИНЦЕССА

 КОГДА принцесса очнулась от самого сладкого сна, она увидела, что над ней склонилась её няня, а из-за плеча няни выглядывает экономка, а из-за плеча экономки — прачка. Комната была полна служанок, а рыцари с длинной вереницей слуг за спиной заглядывали или пытались заглянуть в дверь детской.

 «Эти ужасные существа ушли?» — спросила принцесса, вспомнив, что напугало её утром.

«Ах ты, непослушная маленькая принцесса!» — воскликнула Лути.

 Её лицо было очень бледным, с красными прожилками, и казалось, что она вот-вот встряхнёт её. Но Айрин ничего не сказала — она просто ждала, что будет дальше.

"Как ты могла так спрятаться под одеждой и заставить нас всех думать, что ты потерялась! И продержаться так весь день! Ты самое упрямое дитя на свете!" Могу тебе сказать, что для нас это совсем не весело!
Это был единственный способ, которым медсестра могла объяснить её исчезновение.

"Я этого не делала, Лути," — очень тихо сказала Айрин.

"Не рассказывай сказки!" — довольно грубо воскликнула медсестра.

"Я вообще ничего вам не скажу", - сказала Ирэн.

"Это так же плохо", - сказала медсестра.

"Совсем ничего не говорить так же плохо, как рассказывать истории!" - воскликнула принцесса.
 "Я спрошу об этом у моего папы. Он этого не скажет. И я не
думаю, он понравится вам так говорить".

«Скажи мне прямо, что ты имеешь в виду!» — закричала няня, вне себя от гнева на принцессу и страха перед возможными последствиями для себя.


 «Когда я говорю тебе правду, Лути, — сказала принцесса, которая почему-то совсем не злилась, — ты отвечаешь мне: «Не рассказывай небылиц». Это было бы
похоже, мне придется рассказывать истории, прежде чем вы мне поверите".

"Вы очень грубы, моя дорогая принцесса", - сказала няня.

"Ты такая грубая, Лути, что я больше не буду с тобой разговаривать, пока ты
не извинишься. Зачем мне это, когда я знаю, что ты мне не поверишь?" - ответила
принцесса.

Потому что она прекрасно понимала, что если она расскажет Лути о том, чем она
занималась, то чем больше она будет рассказывать, тем меньше та ей
поверит.

"Вы являетесь самым провоцируя ребенка!" - крикнула ее сестра. "Вы достойны того, чтобы быть
хорошо наказан за свое недостойное поведение".

«Пожалуйста, миссис экономка, — сказала принцесса, — не могли бы вы отвести меня в свою комнату и присмотреть за мной, пока не придёт мой король-папа? Я попрошу его прийти как можно скорее».
Все уставились на неё. До этого момента все они считали её почти ребёнком.

Но экономка боялась няни и попыталась сгладить ситуацию, сказав:

«Я уверена, принцесса, что няня не хотела грубить вам».
 «Не думаю, что мой папа хотел бы, чтобы у меня была няня, которая разговаривает со мной так, как Лути.  Если она считает, что я лгу, ей лучше сказать об этом
«Мой папа, или уходи. Сэр Уолтер, вы возьмёте меня под свою опеку?»
 «С величайшим удовольствием, принцесса», — ответил капитан стражи, широким шагом входя в комнату. Толпа слуг расступилась перед ним, и он низко поклонился кровати маленькой принцессы. «Я немедленно отправлю своего слугу на самом быстром коне из конюшни, чтобы он передал твоему королю-отцу, что твоё королевское высочество желает его видеть. Когда ты выберешь одного из этих слуг, чтобы он прислуживал тебе, я прикажу очистить комнату».

«Большое вам спасибо, сэр Уолтер», — сказала принцесса и скосила глаза в сторону розовощёкой девушки, которая недавно пришла в дом в качестве посудомойки.

Но когда Лути увидела, что её дорогая принцесса смотрит на другую, а не на неё, она упала на колени у кровати и громко закричала от горя.

«Думаю, сэр Уолтер, — сказала принцесса, — я оставлю себе Лути. Но я вверяю себя вашей заботе, и вам не нужно беспокоить моего папу-короля, пока я не поговорю с вами снова. Не могли бы вы все уйти? Я в полной безопасности и
Что ж, и я не прятался ни для того, чтобы развлечься, ни для того, чтобы побеспокоить своих людей. Лути, не могла бы ты меня одеть?



 ГЛАВА XXV

 КЕРДИ ПРИХОДИТ В ГОРЕ


 НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ на поверхности земли всё было спокойно. Король всё ещё находился в отдалённой части своих владений. Стражники продолжали охранять дом. Они были немало удивлены, обнаружив у подножия скалы в саду отвратительное тело гоблина, убитого Керди.
Но они пришли к выводу, что он был убит
в шахтах и выползали оттуда, чтобы умереть; и, кроме случайного
взгляда на живого гоблина, они не видели ничего, что могло бы их встревожить. Керди продолжал наблюдать за горой, а гоблины продолжали зарываться всё глубже в землю. Керди решил, что пока они зарываются всё глубже, непосредственной опасности нет.

Для Айрин лето было таким же радостным, как и всегда, и долгое время она не видела свою бабушку, хотя часто думала о ней днём и часто видела её во сне по ночам.  Дети и цветы по-прежнему радовали её, и она по-прежнему много работала.
Она подружилась с детьми шахтёров, которых встретила в горах, насколько это позволяла Лути.
Но у Лути были очень глупые представления о достоинстве принцессы.
Она не понимала, что самая настоящая принцесса — это та, кто больше всех любит своих братьев и сестёр и кто может принести им больше всего пользы, проявляя к ним смирение. В то же время её отношение к принцессе значительно улучшилось.
Она не могла не заметить, что та уже не ребёнок, а гораздо мудрее, чем можно было бы предположить, учитывая её возраст. Она продолжала глупо шептать:
Однако слуги поговаривали, что принцесса не в своём уме,
что она слишком хороша, чтобы жить, и прочую чепуху в том же духе.


Всё это время Кёрди приходилось сожалеть о том, что он вёл себя так недоброжелательно по отношению к принцессе, но у него не было возможности признаться в этом. Возможно, это заставляло его усерднее стараться угодить ей. Они с матерью часто говорили на эту тему, и она утешала его, говоря, что уверена в том, что однажды у него появится возможность, о которой он так мечтает.

 Здесь я хотел бы отметить, что ради принцев и принцесс в
В общем, это низко и постыдно — отказываться признать свою вину или даже ошибку. Если настоящая принцесса поступила неправильно, она всегда будет чувствовать себя неловко, пока у неё не появится возможность избавиться от этого чувства, сказав: «Я сделала это, и я жалею, что сделала это, и мне жаль, что я это сделала». Так что, как видите, есть основания полагать, что Карди был не только шахтёром, но и принцем. В мировой истории известно множество подобных случаев.

Однако в конце концов он начал замечать признаки перемен в происходящем
о гоблинских экскаваторах: они не углублялись, а шли по прямой; поэтому он следил за ними как никогда пристально. Однажды ночью, подойдя к склону из очень твёрдой породы, они начали подниматься по наклонной плоскости. Достигнув вершины, они ещё одну-две ночи шли по прямой, после чего снова начали подниматься и продолжали подниматься под довольно крутым углом. В конце концов Карди решил, что пора перенести свои наблюдения в другое место.
На следующую ночь он вообще не пошёл на шахту, но...
Оставив дома кирку и ключ и взяв с собой только свой обычный кусок хлеба и гороховый пудинг, он спустился с горы к королевскому дому.
Он перелез через стену и всю ночь просидел в саду,
ползая на четвереньках от одного места к другому и лежа во весь рост, прижавшись ухом к земле и прислушиваясь. Но он не слышал ничего, кроме шагов стражников, которые маршировали вокруг.
Поскольку ночь была пасмурной и луны не было, ему не составило труда избежать их внимания.  В течение нескольких следующих ночей он
Он продолжал бродить по саду и прислушиваться, но безуспешно.

 Наконец, однажды ранним вечером, то ли потому, что он перестал заботиться о собственной безопасности, то ли потому, что растущая луна стала достаточно яркой, чтобы его выдать, его наблюдения внезапно прекратились. Он выползал из-за скалы, где заканчивался ручей, потому что прислушивался к нему со всех сторон в надежде, что оно подскажет ему, где находятся гоблины-шахтёры.
Как только он вышел на залитую лунным светом лужайку, что-то просвистело у него над ухом и ударило по ноге
Это его напугало. Он тут же присел на корточки в надежде, что его не заметят. Но когда он услышал топот бегущих ног, он вскочил, чтобы попытаться сбежать. Однако он упал, почувствовав острую боль, потому что арбалетный болт ранил его в ногу, и из раны потекла кровь. Двое или трое стражников тут же схватили его. Сопротивляться было бесполезно, и он молча подчинился.

"Это мальчик!" - воскликнули несколько человек в один голос с изумлением. "Я
думал, это один из тех демонов".

"Что ты здесь делаешь?"

"По-видимому, придется немного попотеть", - смеясь, сказал Керди.
когда мужчины встряхнули его.

"Дерзость не доведет тебя до добра. Тебе нечего делать здесь, на территории короля.
и если ты не дашь правдивого отчета о себе, тебя
примут за вора".

"А кем еще он может быть?" - спросил один.

«Может, он искал потерявшегося ребёнка, знаешь ли», — предположил другой.

"Я не вижу смысла пытаться его оправдать. Ему здесь вообще не место."

"Тогда отпустите меня, пожалуйста," — сказал Кёрди.

"Но мы не отпускаем — разве что ты хорошо о себе расскажешь."

«Я не совсем уверен, что могу вам доверять», — сказал Кёрди.

 «Мы — королевские воины», — учтиво ответил капитан, потому что был впечатлён внешностью и храбростью Кёрди.

 «Что ж, я расскажу вам всё, если вы пообещаете выслушать меня и не делать ничего опрометчивого».

«Я называю это круто!» — смеясь, сказал один из гостей. «Он расскажет нам, что за шалости он вытворял, если мы пообещаем делать то, что ему нравится».
 «Я не вытворял никаких шалостей», — сказал Кёрди.

 Но прежде чем он успел сказать что-то ещё, он потерял сознание и упал без чувств на
трава. Затем они обнаружили, что болт, которым они выстрелили, приняв его за одного из гоблинов, ранил его.

Они внесли его в дом и положили в холле.
Поползли слухи, что они поймали грабителя, и слуги толпой
собрались, чтобы посмотреть на негодяя. Среди прочих пришла и няня.
Увидев его, она возмущённо воскликнула:

«Я заявляю, что это тот самый молодой шахтёр, который вёл себя грубо со мной и принцессой на горе. Он действительно хотел поцеловать принцессу.
_Я_ хорошенько позаботился об этом — негодяй! И _он_ рыскал повсюду — был
он? Прямо как его наглость!"
Поскольку принцесса крепко спала, а Керди был без сознания, она могла
выдавать желаемое за действительное.

Услышав это, капитан, хотя и сильно сомневался в правдивости этой истории, решил держать Керди под стражей, пока они не разберутся в этом деле. Итак, приведя его в чувство и обработав рану, которая была довольно серьёзной, они уложили его, всё ещё обессиленного от потери крови, на матрас в заброшенной комнате — одной из тех, о которых уже так часто упоминалось, — заперли дверь и оставили его.
Он провёл беспокойную ночь, а утром его нашли в беспамятстве.  Вечером он пришёл в себя, но чувствовал себя очень слабым, а нога сильно болела.  Не понимая, где он находится, и увидев в комнате одного из стражников, он начал расспрашивать его и вскоре вспомнил события прошлой ночи. Поскольку сам он больше не мог бодрствовать, он рассказал солдату всё, что знал о гоблинах, и попросил его передать это своим товарищам и побудить их бодрствовать в десять раз усерднее.
Но то ли он говорил не совсем связно, то ли
Всё это казалось невероятным, и мужчина, конечно же, решил, что Кёрди просто бредит, и попытался уговорить его держать язык за зубами. Это, конечно же, ужасно разозлило Кёрди, который теперь почувствовал, каково это — когда тебе не верят. В результате у него снова началась лихорадка, и к тому времени, когда по его настойчивым просьбам вызвали капитана, уже не оставалось сомнений в том, что он бредит. Они
сделали для него всё, что могли, и пообещали всё, чего он хотел, но не собирались выполнять свои обещания. Наконец он уснул, и когда он наконец
Когда его сон стал глубоким и спокойным, они оставили его, снова заперли дверь и ушли, намереваясь вернуться к нему рано утром.




 ГЛАВА XXVI

 Гоблины-шахтёры

 В ту же ночь несколько слуг болтали друг с другом перед тем, как лечь спать.

"Что это за шум?" — спросила одна из горничных, которая уже пару минут прислушивалась.

"Я слышал это последние две ночи", - сказал повар. "Если бы они были здесь".
Я бы принял это за крыс, но мой Том держит их достаточно далеко.
"

"Однако я слышала, - сказала судомойка, - что крысы бродят по
Иногда они собираются большими компаниями. Возможно, они вторгнутся к нам целой армией. Я слышал шум вчера и сегодня тоже.
"Тогда это будет грандиозное веселье для моего Тома и миссис Боб, экономки," — сказал повар. "Хоть раз в жизни они подружатся и будут сражаться на одной стороне. Я возьму с собой Тома и Боба, и мы вместе прогоним любое количество крыс.
 «Мне кажется, — сказала медсестра, — что эти звуки слишком громкие для
этого. Я слышала их весь день, и моя принцесса несколько раз спрашивала меня, что это может быть. Иногда они похожи на отдалённый гром, а иногда на
иногда это похоже на звуки, которые ты слышишь в горах от этих ужасных шахтёров, работающих внизу.
"Я не удивлюсь, — сказал повар, — если это всё-таки были шахтёры.
Они могли наткнуться на какую-нибудь дыру в горе, через которую до нас доносится шум.
Они постоянно бурят, взрывают и ломают, ты же знаешь."

Пока он говорил, снизу донёсся громкий раскатистый грохот, и дом задрожал. Все они в испуге вскочили и бросились в зал.
Там они увидели, что оруженосцы тоже в ужасе. Они послали разбудить своего капитана, который по их описанию понял, что это, должно быть,
Землетрясение, хоть и очень редкое для этой страны, произошло почти сто лет назад.
Затем он снова лёг в постель и, как ни странно, крепко заснул, ни разу не вспомнив о Карди и не связав услышанные ими звуки с тем, что он им рассказал. Он не поверил Карди. Если бы он поверил, то сразу бы вспомнил о том, что тот сказал, и принял бы меры предосторожности. Поскольку они больше ничего не слышали,
они пришли к выводу, что сэр Уолтер был прав и что опасность миновала
возможно, ещё на сто лет. Как выяснилось позже,
Дело в том, что гоблины, обрабатывая второй наклонный каменный склон,
добрались до огромной глыбы, которая лежала под подвалами дома,
в пределах фундамента. Она была такой круглой, что, когда
после тяжёлой работы им удалось сдвинуть её с места без взрывчатки,
она с грохотом покатилась вниз по склону, подпрыгивая и трясясь,
так что задрожал даже фундамент дома. Гоблины и сами испугались шума.
Они знали, что, тщательно шпионя и измеряя расстояние, должны были оказаться совсем рядом с королевским домом, если не под ним, и боялись выдать себя.
сигнал тревоги. Поэтому они некоторое время молчали, а когда
снова принялись за работу, то, без сомнения, сочли, что им очень повезло, поскольку
наткнулись на песчаную жилу, заполнявшую извилистую трещину в скале
на котором был построен дом. Убрав это, они вскоре вышли наружу.
в королевском винном погребе.

Не успели они это сделать и оказаться там, где были, как тут же бросились обратно,
как крысы в свои норы, и со всех ног помчались к дворцу гоблинов,
с триумфальными криками возвещая королю и королеве о своей победе.
Через мгновение королевская семья гоблинов и весь народ гоблинов
Они спешили к королевскому дому, каждый из них жаждал разделить с другими славу похищения принцессы Ирен в ту же ночь.

 Королева ковыляла в одном башмаке из камня, а в другом из кожи.
Это не могло быть приятно, и мои читатели могут удивиться, что при таких искусных мастерах она до сих пор не заменила башмак, который унёс Керди. Поскольку у короля было несколько причин для недовольства её каменными туфлями, он, без сомнения, воспользовался тем, что она показала ему свои пальцы, и пригрозил раскрыть её уродство, если она закажет ещё одну пару. Я
Полагаю, он настаивал на том, чтобы она довольствовалась кожаными башмаками, и позволил ей надеть оставшийся гранитный башмак только в этот раз, потому что она собиралась на войну.

 Вскоре они добрались до королевского винного погреба и, не обращая внимания на огромные сосуды, назначение которых было им неизвестно, начали как можно тише взламывать дверь, ведущую наверх.




 ГЛАВА XXVII

ГОБЛИНЫ В КОРОЛЕВСКОМ ДОМЕ

Когда Кёрди заснул, ему сразу же начали сниться сны. Ему казалось, что он поднимается по склону горы от входа в шахту, насвистывая и
Он пел «_Ринг, дод, банг!_», когда наткнулся на заблудившихся женщину и ребёнка.
И с этого момента ему стали сниться все события, произошедшие с тех пор, как он встретил принцессу и Лути: как он следил за гоблинами и как они его схватили, как его спасла принцесса;
всё, вплоть до того, как он был ранен и заключён в тюрьму стражниками. И теперь он лежал без сна там, где его положили, и вдруг услышал оглушительный грохот.

 «Початки приближаются!» — сказал он.  «Они не Они не поверили ни единому моему слову!
Початки унесут принцессу прямо у них из-под глупых носов!
Но они этого не сделают! не сделают!
Он вскочил, как и собирался, и начал одеваться, но, к своему ужасу, обнаружил, что всё ещё лежит в постели.

"Ну, тогда я так и сделаю!" — сказал он. «Ну, с богом! Я уже встал!»
Но он снова оказался в уютной постели. Двадцать раз он пытался встать и двадцать раз терпел неудачу, потому что на самом деле он не просыпался, а только притворялся, что не спит. Наконец, в отчаянии, решив, что слышит, как гоблины бродят по всему дому, он громко закричал. И тут, как он и думал,
Он положил руку на дверной замок. Дверь открылась, и, подняв глаза, он увидел
даму с седыми волосами, которая вошла в комнату с серебряной шкатулкой в руке. Она подошла к его кровати, погладила его по голове и лицу прохладными нежными руками, сняла повязку с его ноги, натерла её чем-то, пахнущим розами, а затем трижды провела над ним руками. Когда она в последний раз взмахнула руками, всё исчезло, и он почувствовал, как погружается в глубочайший сон, и больше ничего не помнил, пока не проснулся по-настоящему.

 Заходящее солнце слабо освещало комнату через окно, и
В доме стоял грохот. Слышались приглушённые тяжёлые шаги множества людей, лязг и звон оружия, голоса мужчин и крики женщин, смешанные с отвратительным рёвом, который звучал победоносно. В доме были початки! Он вскочил с кровати, поспешно натянул кое-что из своей одежды, не забыв про башмаки, подбитые гвоздями.
Затем, заметив на стене старый охотничий нож или короткий меч, он схватил его и бросился вниз по лестнице, ориентируясь на звуки борьбы, которые становились всё громче и громче.

 Спустившись на первый этаж, он увидел, что там полно народу. Все
Казалось, что все горные гоблины собрались там. Он ворвался в их ряды, крича:


 «Раз, два,
 бей и руби!
 Три, четыре,
 пали и неси!»

 и с каждым стихом он с силой опускался на ногу, одновременно нанося удары по их лицам — в общем, исполняя самый дикий танец с мечом. Гоблины разбежались во все стороны — в чуланы, наверх, в дымоходы, на стропила и в подвалы. Керди продолжал топать, рубить и петь, но не видел никого из обитателей дома, пока не добрался до большой
В зале, куда он вошёл, раздался громкий гоблинский рёв.
 Последний из латников, сам капитан, лежал на полу, погребённый под толпой гоблинов. Ибо, пока каждый рыцарь
был занят тем, что защищался, как мог, нанося удары по толстым телам гоблинов, ибо он вскоре обнаружил, что их головы практически неуязвимы,
королева атаковала его ноги и ступни своим ужасным гранитным башмаком,
и вскоре он оказался на земле; но капитан прислонился спиной к стене и продержался дольше. Гоблины разорвали бы их всех на куски, но
Король приказал увести их живыми, и над каждым из них, в двенадцати группах, стоял отряд гоблинов, а столько, сколько могло поместиться, сидели на их распростёртых телах.

 Карди пустился в пляс, извиваясь, притопывая и напевая, как маленький воплощённый вихрь.
 «Где же дыра, сэр?
Дыр не может быть:
 Зачем им подошвы, сэр?»
 Когда у них не будет души?

 «Но у неё на ноге, сэр,
 Гранитный башмак:
 Самый прочный кожаный сапог, сэр,
 С шестым скоро будет покончено.
Королева взвыла от ярости и отчаяния; и прежде чем она пришла в себя, Карди, начав с ближайшей к нему группы, поставил на ноги одиннадцать рыцарей.

«Топчите их!» — крикнул он, и все вскочили на ноги. Через несколько минут зал был почти пуст: гоблины бежали оттуда так быстро, как только могли, вопя, визжа, прихрамывая и то и дело съёживаясь, чтобы прижать свои раненые ноги к груди или защитить их от ужасных топочущих шагов вооружённых людей.

И вот Кёрди приблизился к группе, которая, полагаясь на королеву и её туфлю, охраняла распростёртого на земле капитана. Король сидел на голове капитана, но королева стояла перед ним, как разъярённая кошка, с горящими зелёным огнём глазами и торчащими во все стороны волосами. Однако сердце её трепетало, и она нервно переступала с ноги на ногу. Когда Кёрди
оказался в нескольких шагах от неё, она бросилась на него, с силой ударив его по опорной ноге, которую он, к счастью, вовремя убрал, и схватила его
Она обхватила его за талию, чтобы швырнуть на мраморный пол. Но как только она его поймала, он всем весом своего подкованного железом башмака опустился на её босую ногу.
С ужасным воплем она выпустила его, присела на корточки и схватила свою ногу обеими руками. Тем временем остальные бросились на короля, но телохранитель отбросил их и поднял лежащего без сознания капитана, которого чуть не раздавили. Прошло несколько мгновений, прежде чем он отдышался и пришёл в себя.

«Где принцесса?» — снова и снова восклицал Карди.

Никто не знал, и все бросились на её поиски.

Они обошли все комнаты в доме, но нигде её не нашли. Никого из слуг тоже не было видно. Но Карди, который оставался в нижней части дома, где теперь было довольно тихо, начал слышать какой-то смутный шум, похожий на отдалённый гул, и отправился на его поиски. Шум становился всё громче, и его острый слух привёл его к лестнице, ведущей в винный погреб. Там было полно гоблинов, которых дворецкий
снабжал вином так быстро, как только мог его наливать.

 Пока королева и её свита сражались с солдатами, Харелип
с другим отрядом отправились обыскивать дом. Они хватали всех, кто попадался им на пути, а когда больше никого не нашли, поспешили увести пленников в безопасные пещеры внизу. Но когда дворецкий, который был среди них, обнаружил, что их путь лежит через винный погреб, он решил уговорить их попробовать вино, и, как он и надеялся, они не успели сделать глоток, как захотели ещё. Разгромленные гоблины,
спускавшиеся вниз, присоединились к ним, и когда Керди вошёл, все они стояли с распростёртыми руками, в которых были сосуды всех видов.
от кастрюли к серебряному кубку, обходя дворецкого, который сидел у крана на огромной бочке и наполнял и наполнял её. Карди бросил взгляд по сторонам, прежде чем начать свою атаку, и увидел в дальнем углу перепуганную группу слуг, за которыми никто не следил, но которые не осмеливались даже попытаться сбежать. Среди них было и искажённое от ужаса лицо Лути; но принцессы нигде не было видно. Охваченный ужасным предчувствием, что Харелик уже унёс её, он бросился на них.
От гнева он больше не мог петь, но топал и рубил с ещё большей яростью, чем всегда.

«Топайте ногами, топайте ногами!» — закричал он, и через мгновение гоблины, словно крысы и мыши, исчезли в дыре в полу.


Однако они не могли исчезнуть так быстро, и многим гоблинам пришлось, хромая, возвращаться по подземным ходам горы в то утро.


Но вскоре они получили подкрепление в лице короля и его свиты во главе с грозной королевой. Снова увидев Кёрди
среди своих несчастных подданных, она в отчаянии бросилась на него и на этот раз сильно ударила его по ноге.
Затем между ними завязалась настоящая потасовка. Керди удерживал её за плечи охотничьим ножом, не давая сомкнуть на нём свои могучие руки.
Он наблюдал за возможностью ещё раз хорошенько пнуть её по обтянутой кожей ноге. Но королева была не только проворнее, но и осторожнее, чем раньше.

 Тем временем остальные, поняв, что их противник на данный момент не так уж силён, приостановили свою стремительную атаку и повернулись к дрожащей группе женщин в углу. Как будто он был полон решимости последовать примеру своего отца и взять в жёны какую-нибудь солнечную женщину, чтобы разделить с ней свой будущий трон. Харелеп бросился на
Он догнал Лути и помчался с ней к норе. Она громко закричала, и Кёрди услышал её и увидел, в каком она положении. Собравшись с силами, он нанёс королеве резкий удар мечом по лицу, а когда она отшатнулась, перенёс весь свой вес на здоровую ногу и бросился на помощь Лути. У принца было две беззащитные ноги, и Карди наступил на обе, как только тот добрался до ямы. Он выронил свою ношу и с криком покатился по земле.
 Карди сделал ещё один выпад в его сторону, когда тот исчез, и схватил
потерявшую сознание добычу, и оттащив ее обратно в угол, там
установили над ней охрану, готовясь еще раз встретиться с королевой. Ее
По лицу текла кровь, а глаза метали зеленые молнии сквозь
это, она шла с открытым ртом и оскаленными зубами, как
тигрица, за которой следуют король и ее телохранители из самых толстых гоблинов.
Но в тот же миг ворвались капитан и его люди и бросились на них.
яростно топая. Они не осмелились противостоять такому натиску. Они
сбежали, королева впереди всех. Конечно, правильным решением было бы
Они собирались взять короля и королеву в плен и держать их в заложниках ради принцессы, но так спешили её найти, что никому и в голову не пришло их задержать, пока не стало слишком поздно.


Таким образом, освободив слуг, они снова принялись обыскивать дом. Никто из них не мог сообщить ничего нового о принцессе.
Лути была почти без ума от страха и, хотя едва могла ходить, ни на секунду не отходила от Карди. Он снова позволил остальным обыскать дом, где, кроме перепуганных гоблинов, прячущихся тут и там, никого не было.
Он попросил Лути отвести его в комнату принцессы. Она была так же покорна и послушна, как если бы он был королём. Он увидел, что постельное бельё разбросано, большая его часть валяется на полу, а одежда принцессы валяется по всей комнате в полном беспорядке. Было совершенно очевидно, что гоблины побывали здесь.
Карди больше не сомневался, что её похитили в самом начале нападения.
 С отчаянием он осознал, как сильно они ошибались, не позаботившись о безопасности короля, королевы и принца; но он
он был полон решимости найти и спасти принцессу, как она нашла и спасла его, или же встретить самую страшную участь, на которую могли обречь его гоблины.




 ГЛАВА XXVIII

ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО КУРДИ


[Иллюстрация: у огня сидела его мать, а на её руках крепко спала принцесса.]

Едва он успел утешиться этой мыслью и уже поворачивался к подвалу, чтобы последовать за гоблинами в их нору, как что-то коснулось его руки. Это было едва ощутимое прикосновение, и, когда он посмотрел, то ничего не увидел. Он ощупывал и вглядывался в полумрак
На рассвете его пальцы нащупали тонкую нить. Он снова посмотрел, но так и не увидел ничего. Ему пришло в голову, что это, должно быть, нить принцессы. Не говоря ни слова, потому что он знал, что никто не поверит ему так же, как он не поверил принцессе, он
последовал за нитью, предусмотрительно ускользнув от Лути, и вскоре был уже за пределами дома, на склоне горы.
Он был удивлён тем, что, если нить действительно была посланницей её бабушки, она должна была привести принцессу, как он и предполагал, в горы, где она
Он наверняка встретит гоблинов, которые в ярости вернутся после своего поражения. Но он поспешил дальше в надежде догнать её первым. Однако, когда он добрался до места, где тропа сворачивала к шахте, он обнаружил, что нить не сворачивает вместе с ней, а идёт прямо вверх по горе. Может ли быть так, что нить ведёт его домой, в дом его матери? Может ли принцесса быть там? Он взбежал на гору, как одна из её коз, и ещё до восхода солнца нить привела его к двери его матери. Там она исчезла
Он выпустил его из пальцев и не мог найти, как ни искал.

 Дверь была не заперта, и он вошёл. У камина сидела его мать, а на её руках крепко спала принцесса.

"Тише, Карди!" — сказала его мать. "Не буди её. Я так рада, что ты пришёл! Я думала, что тебя снова схватили кобылы!"

С восторгом в сердце Карди сел в углу у очага, на табурет напротив кресла матери, и стал смотреть на принцессу, которая спала так мирно, словно находилась в своей собственной постели. Внезапно она открыла глаза и посмотрела на него.

«О, Карди! Ты пришёл!» — тихо сказала она. «Я так и думала!»

Карди встал и предстал перед ней с опущенными глазами.

"Айрин, — сказал он, — мне очень жаль, что я тебе не поверил."

«О, не обращай внимания, Карди!» — ответила принцесса. «Ты не могла, ты же знаешь. Теперь ты мне веришь, не так ли?»

 «Я ничего не могу с этим поделать. Нужно было помочь раньше».

 «Почему ты ничего не можешь с этим поделать сейчас?»

 «Потому что, когда я шёл в горы на твои поиски, я ухватился за твою нить, и она привела меня сюда».

«Значит, ты пришёл из моего дома, да?»

 «Да, пришёл».

 «Я не знал, что ты там».

«Кажется, я пробыл там два или три дня».
«И я об этом даже не подозревал! — Тогда, может быть, вы скажете мне, зачем бабушка привезла меня сюда? Я не могу понять. Что-то разбудило меня — я не знал, что именно, но я испугался и нащупал нить, и вот она!
Я испугался ещё больше, когда она вывела меня на гору, потому что
Я думал, что он снова затащит меня туда, а мне больше нравится то, что снаружи. Я подумал, что у тебя снова проблемы и мне нужно тебя вытащить, но вместо этого он привёл меня сюда; и, о, Кёрди! твоя мать была так добра ко мне — совсем как моя бабушка!

Тут мать Кёрди обняла принцессу, а принцесса повернулась к ней, мило улыбнулась и подставила щёку для поцелуя.

"Значит, ты не видела початки?" — спросил Кёрди.

"Нет, я не заходила в горы, я же тебе говорила, Кёрди."

«Но початки забрались в твой дом — повсюду — и в твою спальню, подняв такой шум!»
 «Чего они там хотели? Это было очень грубо с их стороны».

 «Они хотели забрать тебя с собой в горы, чтобы ты стала женой их принца Безгубого».

 «О, как ужасно!» — воскликнула принцесса, содрогнувшись.

"Но тебе не нужно бояться, ты знаешь. Твоя бабушка заботится о
тебе".

"Ах! значит, ты веришь в мою бабушку? Я так рада! Она заставила меня
думать, что когда-нибудь ты это сделаешь.

Внезапно Керди вспомнил свой сон и замолчал, размышляя.

«Но как ты оказался в моём доме, а я об этом не знала?» — спросила принцесса.


Тогда Карди пришлось всё объяснить: как он следил за ней ради неё самой,
как его ранили и заперли солдаты, как он услышал шум и не смог встать,
как к нему пришла прекрасная пожилая дама и всё остальное.

«Бедный Керди! Лежать там, раненый и больной, а я даже не буду об этом знать!
 — воскликнула принцесса, поглаживая его грубую руку. — Я бы без колебаний пришла и стала тебя выхаживать, если бы мне сказали».
 — Я не заметил, что ты хромаешь, — сказал его отец.

  — Правда, мама? О... да... наверное, так и должно быть. Клянусь, я ни разу не думал об этом с тех пор, как встал, чтобы спуститься к кукурузным початкам!
«Дай мне посмотреть на рану», — сказала его мать.

Он спустил чулок — и что же, кроме большого шрама, нога была совершенно здорова!

Карди и его мать смотрели друг другу в глаза, полные удивления, но Ирен воскликнула:

— Я так и думала, Карди! Я была уверена, что это не сон. Я была уверена, что моя бабушка приходила к тебе. Разве ты не чувствуешь аромат роз? Это моя бабушка вылечила твою ногу и послала тебя помочь мне.
— Нет, принцесса Айрин, — сказал Карди. — Я был недостаточно хорош, чтобы мне позволили помогать тебе: я тебе не верил. Твоя бабушка заботилась о тебе
без меня».

«Она всё равно отправила тебя помогать моему народу. Я бы хотел, чтобы мой папа-король приехал.
Я так хочу рассказать ему, какой ты хороший!»

«Но, — сказала мать, — мы забываем, как напуган твой народ
Должно быть, так и есть. Ты должен немедленно отвести принцессу домой, Карди, или, по крайней мере, пойти и сказать им, где она.
"Да, мама. Только я ужасно голоден. Дай мне сначала позавтракать.
Они должны были меня послушать, и тогда их бы не застали врасплох, как это случилось."

"Это правда, Карди, но не тебе их винить. Ты
помнишь?
"Да, мама, помню. Только мне бы очень хотелось что-нибудь съесть."

"Ты получишь это, мой мальчик, как только я всё приготовлю," — сказала его мать, вставая и усаживая принцессу на стул.

Но прежде чем завтрак был готов, Карди вскочил так внезапно, что напугал обоих своих спутников.


"Мама, мама!" — закричал он. "Я совсем забыл. Ты должна сама отвести принцессу домой. Я должен пойти и разбудить отца."
Не объясняя ничего, он бросился туда, где спал его отец. Хорошенько разбудив его и рассказав ему обо всём, он выбежал из дома.




Глава XXIX

МАСТЕРА МАСОНСКОЙ АРЕНДЫ

Он вдруг вспомнил о решении гоблинов осуществить второй план в случае провала первого. Несомненно, они были
все были заняты, и поэтому шахте грозило затопление и выход из строя — не говоря уже о жизнях шахтёров.

 Когда он добрался до входа в шахту, разбудив всех шахтёров, до которых смог дотянуться, он увидел, что его отец и ещё много других шахтёров только что вошли.
 Все они поспешили к выходу, через который он попал в страну гоблинов. Там предусмотрительный Питер уже собрал множество каменных блоков с цементом, готовых для укрепления слабого места, о котором гоблины были хорошо осведомлены. Хотя места хватило бы не больше чем
Поскольку одновременно строить могли только двое, они справились, заставив всех остальных готовить цемент и подавать камни.
В течение дня они возвели огромную опору, которая заняла всю бригаду и была
повсюду укреплена цельной породой. К тому времени, когда они обычно
прекращали работу, они уже были уверены, что шахта в безопасности.

 Они всё время слышали стук молотков и кирок гоблинов и в конце концов им показалось, что они слышат звуки воды, которых никогда раньше не слышали.
Но это было объяснено иначе, когда они покинули шахту, потому что они
Он вышел под проливной дождь, который бушевал по всей горе. Гремел гром, и молнии сверкали в огромном чёрном облаке, которое нависло над горой и окутало её края густым туманом. Молнии били и в гору, и вспыхивали в облаке. По состоянию ручьёв, которые теперь превратились в бурные потоки, было видно, что гроза бушевала весь день.

Ветер дул так, словно хотел сдуть его с горы, но, беспокоясь о матери и принцессе, Керди бросился вверх по склону.
в разгар бури. Даже если бы они не отправились в путь до того, как разразилась буря, он не считал бы их в безопасности, потому что в такую бурю даже их бедный маленький дом был в опасности. И действительно, вскоре он обнаружил, что, если бы не огромная скала, у которой он был построен и которая защищала его как от ветра, так и от воды, его бы смыло, если не унесло бы прочь.
Два потока, на которые эта скала разделяла стремительный поток воды,
снова сливались перед хижиной — два ревущих и опасных ручья, которые его мать и принцесса никак не могли
прошло. Он с большим трудом продираясь через
один из них, и подошел к двери.

В тот момент, когда его рука легла на щеколду, сквозь шум ветра
и воды донесся радостный крик принцессы:--

"Вот и Курди! Курди! Курди!"

Она сидела на кровати, закутавшись в одеяла, а его мать в сотый раз пыталась разжечь огонь, который погас из-за дождя, стекавшего по дымоходу. Глиняный пол превратился в сплошную грязь, и всё вокруг выглядело убого. Но лица матери и дочери были прекрасны.
Принцесса сияла, как будто все их беды только прибавляли им веселья. Керди рассмеялся, увидев их.


"Мне никогда не было так весело!" — сказала принцесса, и её глаза заблестели, а красивые зубы засияли.
"Как, должно быть, здорово жить в коттедже на горе!"
"Всё зависит от того, какой у вас дом внутри," — сказала мать.

«Я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала Айрин. — Моя бабушка тоже так говорит».
 К тому времени, как Питер вернулся, буря почти утихла, но реки были такими бурными и полноводными, что о переправе не могло быть и речи
Принцессе было опасно спускаться с горы, но ещё опаснее было Питеру и Керди предпринимать попытку в сгущающихся сумерках.

"Они будут ужасно волноваться за тебя, — сказал Питер принцессе, — но мы ничего не можем поделать. Нам придётся подождать до утра."

С помощью Кёрди наконец удалось разжечь огонь, и мать принялась готовить ужин.
После ужина они все рассказывали принцессе сказки, пока она не начала клевать носом. Тогда мать Кёрди уложила её в кровать Кёрди, которая стояла в крошечной мансарде. Как только она легла в постель,
Сквозь маленькое окошко в крыше она увидела лампу своей бабушки, которая горела далеко внизу, и смотрела на этот прекрасный серебристый шар, пока не заснула крепким сном.




Глава XXX

КОРОЛЬ И ПОЦЕЛУЙ


На следующее утро солнце взошло таким ярким, что Айрин сказала, будто дождь умыл его и позволил свету засиять во всей красе. Потоки воды по-прежнему
с грохотом неслись вниз по склону горы, но они были намного меньше,
чем днём, и не представляли опасности. После раннего завтрака Питер
отправился на работу, а Кёрди с матерью пошли провожать принцессу
домой. Им с трудом удалось перетащить её через ручьи, и
Карди снова и снова приходилось нести её на руках, но в конце концов они благополучно добрались до более широкой части дороги и неспешно пошли в сторону королевского дома. И что же они увидели, завернув за последний поворот, как не последних из королевского отряда, въезжающих в ворота!

«О, Карди! — воскликнула Айрин, радостно хлопая в ладоши. — Мой
король-папа приехал».
Услышав это, Карди подхватил её на руки и помчался со всех ног, крича:

«Пойдём, матушка! Король может разбить себе сердце, прежде чем узнает, что...»
она в безопасности».
Ирен обхватила его за шею, и он побежал с ней, как олень. Когда он
вошёл в ворота и оказался во дворе, там на коне сидел король, а вокруг него стояли все домочадцы, плача и склонив головы.
Король не плакал, но его лицо было белым, как у мертвеца, и казалось, что жизнь покинула его. Воины, которых он привёл с собой, сидели с ужасом на лицах, но глаза их сверкали от ярости. Они ждали лишь слова короля, чтобы что-то сделать — они не знали, что именно, и никто не знал.

Накануне слуги, прислуживавшие в доме, как только убедились, что принцессу унесли, бросились за гоблинами в нору, но обнаружили, что те уже так искусно заблокировали самую узкую часть, расположенную всего в нескольких футах под подвалом, что без помощи шахтёров и их инструментов они ничего не смогли бы сделать. Никто из них не знал, где находится вход в шахту, а некоторые из тех, кто отправился на её поиски, попали в шторм и до сих пор не вернулись. Бедному сэру Уолтеру было особенно стыдно, и он чуть не
он лелеял надежду, что король прикажет обезглавить его,
потому что сама мысль о том, что это милое личико окажется среди гоблинов, была невыносима.

 Когда Кёрди вбежал в ворота с принцессой на руках, все были так поглощены собственными страданиями и благоговели перед присутствием короля и его горем, что никто не заметил его появления. Он направился прямо к королю, который сидел на коне.

"Папа! папа! - воскликнула принцесса, протягивая к нему руки. - Вот и я!
Король вздрогнул.

Краска бросилась ему в лицо. Он издал нечленораздельный возглас. - Папа! - воскликнула принцесса. - Я здесь! Я здесь!
Кёрди поднял принцессу, а король наклонился и взял её на руки. Когда он прижал её к груди, по его щекам и бороде потекли крупные слёзы. Все присутствующие так громко закричали, что испуганные лошади заплясали и загарцевали, доспехи зазвенели и загремели, а скалы на горе отозвались эхом. Принцесса поприветствовала всех, уютно устроившись на груди у отца.
Король не спускал её с рук, пока она не рассказала им всю историю.
Но она больше рассказывала о Кёрди, чем о себе, и
То, что она рассказала о себе, не понял никто, кроме короля и Карди, который стоял у ног короля и гладил шею огромного белого коня.  И всё же, когда она рассказала о том, что сделал Карди, сэр  Уолтер и другие дополнили её рассказ, и даже Лути присоединился к восхвалению его храбрости и энергии.

 Карди хранил молчание, спокойно глядя в лицо королю. А его
мать стояла на краю толпы и с восторгом слушала, потому что
поступки её сына были приятны её слуху, пока принцесса не заметила её.

«А вот и его мама, король-папа!» — сказала она. «Смотри — вон там. Она такая милая мама и так добра ко мне!»
Все расступились, когда король подал ей знак подойти.
 Она подчинилась, и он подал ей руку, но не смог ничего сказать.

— А теперь, папочка-король, — продолжила принцесса, — я должна рассказать тебе ещё кое-что. Однажды ночью Кёрди прогнал гоблинов и привёл  нас с Лути в целости и сохранности с горы. Я пообещала ему поцелуй, когда мы вернёмся домой, но Лути не позволила мне его поцеловать. Я бы не хотела, чтобы ты ругал Лути, но я хочу, чтобы ты объяснил ей, что принцесса
_должна_ сделать то, что обещала.
"Конечно, должна, дитя моё, — если только это не будет неправильно, — сказал король. "Ну же,
поцелуй Карди."

И, говоря это, он притянул её к себе.

Принцесса наклонилась, обняла Карди за шею и
поцеловала его в губы, сказав:

"Ну же, Карди!" Вот тот поцелуй, который я тебе обещал!
Затем они все вошли в дом, и повар поспешил на кухню, а слуги — за свою работу. Лути одела Айрин в её самое красивое платье, а король снял доспехи и облачился в пурпур и золото; и
был послан гонец за Питером и всеми шахтерами, и был устроен большой
и грандиозный пир, который продолжался еще долго после того, как принцессу уложили в
постель.




ГЛАВА XXXI

ПОДЗЕМНЫЕ ВОДЫ


Королевский арфист, который всегда сопровождал его, напевал балладу, сочиняя её на ходу и играя на своём инструменте.
Баллада была о принцессе, гоблинах и доблести Карди.
Внезапно арфист замолчал, устремив взгляд на одну из дверей зала. Тогда и король, и его гости тоже посмотрели туда.
В этот момент в открытую дверь вошла принцесса Ирен. Она подошла прямо к отцу, слегка вытянув правую руку в сторону, и её указательный палец, как поняли отец и Кёрди, нащупывал невидимую нить. Король посадил её к себе на колени, и она сказала ему на ухо:

"Папа-король, ты слышишь этот шум?"
"Я ничего не слышу," — ответил король.

«Послушайте», — сказала она, подняв указательный палец.

 Король прислушался, и в зале воцарилась тишина. Каждый, видя, что король слушает, тоже прислушался, и арфист сел
с арфой в руках, беззвучно перебирая струны.

"Я слышу шум," — сказал наконец король, — "шум, похожий на отдаленный гром. Он становится все ближе и ближе. Что бы это могло быть?"
Теперь они все слышали его, и каждый, казалось, был готов вскочить на ноги, прислушиваясь. Но все сидели неподвижно. Шум становился все громче.

«Что это может быть?» — снова спросил король.

 «Думаю, это очередная буря, надвигающаяся на горы», — сказал сэр  Уолтер.

 Тогда Карди, который при первых словах короля выскользнул из его
Он опустился на колени, приложил ухо к земле, быстро поднялся и, подойдя к королю, заговорил очень быстро:

"Ваше Величество, мне кажется, я знаю, в чём дело. У меня нет времени на объяснения, потому что для некоторых из нас может быть уже слишком поздно. Не прикажет ли Ваше
Величество, чтобы все как можно скорее покинули дом и поднялись на гору?"

Король, который был самым мудрым человеком в королевстве, прекрасно знал, что есть время, когда нужно действовать, а вопросы оставить на потом. Он верил Карди и тут же поднялся, держа на руках Ирен.

«Все мужчины и женщины, следуйте за мной», — сказал он и зашагал в темноту.


Не успел он дойти до ворот, как шум превратился в оглушительный рёв, земля задрожала под их ногами, и не успели они пересечь двор, как из больших дверей зала хлынула огромная волна мутной воды и едва не смыла их.
Но они благополучно выбрались из ворот и поднялись на гору, в то время как поток с рёвом устремился вниз по дороге в долину.

Карди оставил короля и принцессу присматривать за его матерью, которую
Он и его отец, по одному с каждой стороны, подхватили его, когда поток настиг их, и вынесли на сушу целыми и невредимыми.

 Когда король выбрался из потока, немного поднявшись на гору, он стоял с принцессой на руках и с изумлением смотрел на уходящий поток, который яростно бурлил и пенился в ночи. Там к ним присоединился Керди.

"Керди," — сказал король, — "что это значит! Это то, чего вы
ожидали?
 «Да, ваше величество», — ответил Карди и рассказал ему о втором плане гоблинов, которые, рассчитывая на то, что шахтёры принесут им больше
Те, кто был важнее для высшего общества, чем они, решили, что, если им не удастся похитить королевскую дочь, они затопят шахту и утопят шахтёров. Затем он объяснил, что сделали шахтёры, чтобы предотвратить это. Гоблины, следуя своему замыслу, выпустили на волю все подземные резервуары и ручьи, ожидая, что вода стечёт в шахту, которая находилась ниже их части горы, поскольку они, как они полагали, не зная о сплошной стене позади них, пробили в ней проход. Но вода нашла самый простой выход
Оказалось, что это был туннель, который они прорыли к королевскому дому.
Возможность такой катастрофы не приходила в голову молодому шахтёру, пока он не приложил ухо к полу в зале.

Что же теперь делать? Казалось, что дом вот-вот рухнет, и с каждой минутой поток становился всё сильнее.

"Мы должны немедленно отправиться в путь," — сказал король. "Но как попасть в
лошадей!"

"Я должен увидеть, если мы можем управлять?", - заявил Curdie.

"Ничего," сказал король.

Керди собрал латников, перевел их через садовую ограду и
Итак, они направились в конюшни. Лошади были в ужасе; вода вокруг них быстро поднималась, и им давно пора было выбираться. Но
вывести их можно было только верхом, преодолев поток, который теперь лился из нижних окон и двери. Поскольку одному человеку было вполне под силу справиться с таким потоком, Кёрди сел на белого коня короля и, прокладывая путь, вывел всех в целости и сохранности на возвышенность.

 «Смотри, смотри, Карди!» — воскликнула Айрин, как только он спешился и подвёл лошадь к королю.

Карди посмотрел и увидел высоко в небе, где-то над крышей королевского дома, огромный светящийся шар, сияющий, как чистейшее серебро.

 «О! — воскликнул он в некотором смятении, — это лампа твоей бабушки!
 Мы _должны_ её вытащить.  Я пойду и найду её.  Знаешь, дом может рухнуть».

«Моей бабушке ничего не угрожает», — сказала Айрин с улыбкой.

 «Вот, Карди, возьми принцессу, пока я сажусь на коня», — сказал король.

 Карди снова взял принцессу на руки, и они оба повернулись к светящемуся шару.  В ту же секунду из него вылетела белая птица, которая
опустившись на распростертых крыльях, он сделал один круг над королем,
Керди и принцессой, а затем снова взмыл ввысь. Свет и голубь
исчезли вместе.

- Ну, Курдик, - сказала принцесса, когда он поднял ее на руки отца.
- видишь, моя бабушка все знает и не боится. Я думаю, она могла бы пройти по этой воде, и она бы её даже не намочила.
 «Но, дитя моё, — сказал король, — ты замёрзнешь, если на тебе не будет чего-нибудь ещё.  Беги, Кёрди, мой мальчик, и принеси всё, что попадётся тебе под руку, чтобы согреть принцессу.  Нам предстоит долгая дорога».

Карди исчез на мгновение и вскоре вернулся с большим меховым воротником.
Он сообщил, что мёртвых гоблинов уносит течением через дом.
Они попались в собственную ловушку: вместо шахты они затопили собственную страну, и теперь их уносило течением.
Ирэн вздрогнула, но король прижал её к груди.  Затем он повернулся к сэру Уолтеру и сказал:

«Приведите сюда отца и мать Карди».
 «Я хочу, — сказал король, когда они предстали перед ним, — взять вашего сына с собой. Он сразу же станет моим телохранителем и будет ждать повышения.»

Питер и его жена, потрясенные, только пробормотали почти неслышную благодарность. Но
Курд заговорил вслух.

"Прошу вас, ваше величество, - сказал он, - я не могу оставить своих отца и мать".

"Правильно, Курдик!" - воскликнула принцесса. "Я бы на твоем месте этого не делала".

Король взглянул на принцессу, а потом на Curdie сиянием
удовлетворение на его лице.

"Я тоже думаю, что вы правы, Curdie, - сказал он, - а я тебя спрашивать не буду
снова. Но когда-нибудь у меня будет шанс что-нибудь для вас сделать.

"Ваше величество уже разрешили мне служить вам", - сказал Курд.

"Но, Курд, - сказала его мать, - почему бы тебе не поехать с королем? Мы
прекрасно справимся и без тебя".

"Но я не могу обойтись без тебя", - сказал Курд. "Король
очень добр, но я не смог бы принести ему и половины той пользы, которую я приношу тебе.
Пожалуйста, ваше величество, не могли бы вы подарить моей матери красную нижнюю юбку? Я бы давно ей её купила, если бы не гоблины.
"Как только мы вернёмся домой, — сказал король, — мы с Ирен найдём самую тёплую из всех, что есть, и отправим её с одним из джентльменов."

"Да, так мы и сделаем, Карди! — сказала принцесса.

"А следующим летом мы вернемся и посмотрим, как ты это наденешь, мама Керди",
добавила она. "Ну что, король-папа?"

"Да, любовь моя, я надеюсь на это", - сказал король.

Затем, повернувшись к рудокопам, он сказал----

"Сделаете ли вы сегодня вечером все, что в ваших силах, для моих слуг?" Я надеюсь, что они смогут вернуться домой завтра.
Шахтёры в один голос пообещали оказать им гостеприимство.

Затем король приказал своим слугам слушаться всего, что скажет им Карди, и, пожав руки ему, его отцу и матери, король, принцесса и вся их свита отправились вниз по склону.
новый поток, который уже поглотил половину дороги, в звездную ночь
.




ГЛАВА XXXII

ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА


ВСЕ остальные поднялись на гору и разделились на группы по домам
шахтеров. Curdie и его отец и мать взяла Лути с ними.
И всю дорогу, легкий, из которых все, кроме Лути понял
происхождения, освещало их путь. Но когда они огляделись по сторонам, то не увидели ничего, кроме серебристого шара.


Целыми днями вода продолжала литься из дверей и окон королевского дома, и несколько тел гоблинов были выброшены на дорогу.

Керди понял, что нужно что-то делать. Он поговорил с отцом и остальными шахтёрами, и они сразу же принялись прокладывать ещё один отвод для воды. Приложив все усилия, прорывая туннели здесь и возводя стены там, они вскоре добились успеха. Проложив небольшой туннель для отвода воды из-под королевского дома, они вскоре смогли попасть в винный погреб, где обнаружили множество мёртвых гоблинов, в том числе королеву без кожаной обуви и с привязанным к лодыжке каменным башмаком, потому что вода смыла баррикаду
Это помешало воинам последовать за гоблинами и значительно расширило проход. Они надёжно укрепили его, а затем вернулись к своим работам в шахте.

 Многие гоблины со своими созданиями спаслись от затопления на горе. Но большинство из них вскоре покинули эту часть страны, а те, кто остался, стали более миролюбивыми и действительно очень походили на шотландских брауни. Их черепа
стали такими же мягкими, как и их сердца, а ноги окрепли, и
постепенно они подружились с обитателями гор и
даже с шахтерами. Но последние были безжалостны к любому из _кобов_
созданий_, которые попадались им на пути, пока, наконец, они все почти
не исчезли. Тем не менее--

"_ Но, мистер Автор, мы бы предпочли побольше услышать о принцессе и
Керди. Нас не волнуют гоблины и их мерзкие создания. Они
скорее пугают нас._"

"_ Но ты же знаешь, что если однажды избавишься от гоблинов, то можешь не бояться
принцессы или Керди._

"_ Но мы хотим узнать о них побольше._"

- Возможно, когда-нибудь я расскажу вам дальнейшую историю их обоих;
как Кёрди приехал навестить бабушку Айрин и что она для него сделала;
и как принцесса и он встретились снова, когда стали старше... и как...
Но хватит! Я не собираюсь продолжать.

_Тогда вы оставляете историю незавершённой, мистер Автор!_

_Надеюсь, не более незавершённой, чем должна быть история. Если вы когда-нибудь думали, что история закончилась, то я могу сказать только одно: я никогда так не думал. Почему-то истории не заканчиваются. Думаю, я знаю почему, но сейчас я этого не скажу._"


КОНЕЦ

 * * * * *