Бен Ааронович Распавшиеся семьи 17

17

Военнопленные

Организаторы собачьих боёв вовсе не считают себя преступниками. Они – продолжатели прекрасных сельских традиций, уходящих корнями вглубь веков, и были несправедливо ущемлены ханжескими горожанами. Они выставляют своих собак на поединки не ради денег – хотя ставки могут быть высокими, а плата за разведение весьма прибыльна, они дерутся за честь, за самолюбие и просто ради острых ощущений от боя.

Правила проведения настоящих собачьих боёв были узаконены в 1830-х годах. Ринг всегда представляет собой квадрат со сторонами двенадцать футов в длину и два фута шесть дюймов в высоту, а на дно обычно кладут старый ковёр, чтобы впитывать кровь. Это действительно очень оригинально, и их легко узнать, особенно когда вы стоите на коленях посреди одного из них, положив руки за голову.

Ринг находился в старом сарае, он содержался гораздо лучше, чем новый, бетонный. Вдоль каждой стены стояли стойки с пустыми клетками для собак. Это объясняло, почему он был так надёжно заперт.

Они поставили меня и Лесли лицом к двери сарая, а позади нас стояли по меньшей мере двое в военной форме – оба вооружённые дробовиками. Варвара Сидоровна знала наши возможности и не хотела рисковать. Мы пробыли там достаточно долго, чтобы у меня начали подкашиваться колени, а наши охранники забыли, что мы их слышим.

– Это чертовски глупо, – говорил Макс, повторяя фразу через равные промежутки времени с тех пор, как мы оказались здесь. Методом исключения я решил, что это круглолицый розоволикый парень и его звали Макс – напарник велел Максу заткнуться на хрен. Аналогично я считал что Барри – Косоглазый.

– Заткнись, – сказал Барри.

– Так ведь это же чертовски глупо, – стоял на своём Макс. – Мы должны быть далеко отсюда.

– Нет, пока товарищ майор не скажет, что пора уходить.

– Да пошла она на хрен, товарищ майор, – пробормотал Макс.

– И не пытайся, – сказал Барри. – Она тебе яйца отморозит.

– О да. Совершенно фригидна.

– Послушайте, – не выдержала Лесли. – И так плохо, что держите нас в плену, но можно хотя бы без этого грёбаного сексизма?

– А ты болтливая сучка, не так ли? – сказал Барри.

– Я всего лишь офицер полиции, – сказала Лесли. – И если со мной или моим напарником что-нибудь случится, я лично гарантирую, что вы не переживёте скорого ареста.

– Что? – спросил Барри.

– Навредишь нам, – пояснил я. – И наши друзья тебя изувечат.

– Заткнись, – Максу надоел наш содержательный разговор.

– Да, заткнись на хрен, – Барри был того же мнения.

– Не только они, придурок, – решил уточнить Макс. – И ты, на хрен, тоже заткнись.

У меня скрутило живот. Окочуриться на ринге для собачьих боёв не входило в мои планы. Да ещё в Эссексе. И что бы сказал отец? Мама была бы так зла на меня. Эта история со смертью была не ко времени.

– Знаешь, после сегодняшнего дня вы оба станете расходными материалами, – сказала Лесли.

– Она права, – подтвердил я. – Мы проследили за тобой по фургону, и информация уже передана.

– Она заставила вас опередить нас, – сказала Лесли. – А потом оставила общаться с полицией.

У меня пересохло в горле, пришлось откашляться, прежде чем я сказал: "Это слишком рискованно. Скорее всего, она убьёт их, а затем сожжёт это место вместе с ними".

– Люди всегда поджигают себя, совершая поджоги, – добавила Лесли. – Полиция подумает, что вы убили нас, а потом случайно покончили с собой. Дело закрыто, и товарищ майор вышла сухой из воды.

Последовала долгая пауза, затем Макс сказал: "Мы вас не слушаем, вы же знаете".

Но я подумал, что слушают.

Думаю, после этого мы пробыли там ещё час. Барри жаловался, что ему хочется в туалет, у меня подкашивались колени, и я чувствовал стреляющую боль в плечах из-за того, что держал руки за головой. Но Макс и Барри  тоже долго находились там, невольно возник вопрос: действительно ли они такие невосприимчивые?

В поле моего зрения не было ничего, за что я мог бы ухватиться с помощью импелло, а чёртова товарищ майор Варвара Сидоровна приказала Максу и Барри наугад передвигаться за моей спиной и держаться на расстоянии, чтобы я не мог вслепую сбить их с ног. Я ничего не мог сделать быстрее, чем их пальцы на спусковом крючке, какими бы напряжёнными они ни были.

Тем не менее, когда передо мной открылись двери амбара-сарая, я постарался очистить свой разум и быть готовым к любой возможности.

Варвара Сидоровна несла две пластиковые канистры. Судя по тому, как они давили ей на плечи, они были почти полны, и я не думал, что это была вода. Она быстро исчезла из поля нашего зрения.

– Итак, – сказала она у нас за спинами. – Я хочу, чтобы вы через пару минут выстрелили этим двоим в голову и облили всё бензином. Она говорила по-английски с нарочитым акцентом ведущей Би-Би-Си.

Когда тебя держат под прицелом, это ночной кошмар для полиции. Ты всегда говорил себе: если дело дойдёт до драки и какой-нибудь мерзкий ублюдок хочет тебя пристрелить, ты, по крайней мере, будешь действовать. Хватайся за оружие, пригибайся, нападай на ублюдка голыми руками. Я имею в виду, в конце концов, что терять-то будет нечего. Но сейчас я понял, что не могу заставить себя сдвинуться с места, ни на йоту. Было стыдно. Я нашёл верхний предел своего мужества.

К счастью для меня, не существует нижнего предела человеческой глупости.

– Это полиция, – сказал Барри, как раз когда Варвара Сидоровна снова появилась в поле зрения и направилась к дверям сарая. – Не думаю, что это хорошая идея.

Варвара Сидоровна обернулась, и её лицо превратилось в картинку "У меня плохой день". Она задумалась!

– Послушай, Варвара, – сказала Лесли. – Тебе действительно стоит поговорить со своим боссом, прежде чем делать что-то необдуманное.

Я всё ещё пытался заставить себя двигаться и практически дрожал от разочарования. Раньше я не очень был склонен к глупым поступкам. Почему мне так тяжело сейчас?

– Варвара, позвони своему боссу, – сказала Лесли напряжённым голосом.

– Откуда нам знать, что ты не избавишься от нас, как только мы выполним за тебя грязную работу? – спросил Барри.

– Мне всё равно нужно, чтобы ты нёс вещи, когда мы вернёмся в Лондон, – сказала Варвара Сидоровна.

– Да, – вмешался Макс. – Но...

– Не заставляй меня возвращаться и делать это самой.

– Ладно, – сказал Макс. – Но я не думаю...

Варвара Сидоровна подняла руку, призывая Макса к молчанию, и склонила голову набок, прислушиваясь. И тут я тоже услышал это. Звук приближающегося автомобильного двигателя, хруст шин по гравию на краю двора фермы. Двигатель заглох, и послышался скрип ручного тормоза.

Я почувствовал, как Лесли напряглась рядом со мной – ни один современный ручной тормоз не издаёт такого звука.

Послышался звук открывающейся и затем захлопывающейся дверцы машины.

Варвара Сидоровна сделала резкий жест, чтобы привлечь внимание Макса и Барри, указала двумя пальцами на свои глаза, а потом на нас с Лесли. Затем она сделала пару бесшумных, как у кошки, шагов в сторону дверей амбара, и я увидел, как она медленно вдохнула и плавно выдохнула. Её лицо стало спокойным, всё ещё выжидающим.

Наступила долгая тишина, я слышал, как Макс и Барри дышат через рот и переминаются с ноги на ногу, и какое-то маленькое, когтистое тик-так пробирается вдоль ряда клеток – мышь? Затем внезапно раздался страшный треск, словно великан наступил на гигантскую тарелку, и дневной свет хлынул через внезапно образовавшуюся дыру в передней стене сарая – как раз над двойными дверями. Пыль взметнулась в воздух и повисла клубящимся облаком, сверкая на солнце. Затем передняя часть сарая буквально распахнулась — кирпичи двумя расходящимися потоками полетели вверх и в стороны, а двери внезапно сорвались с петель и, вращаясь, полетели по воздуху, как при катастрофической декомпрессии.

Внезапно я увидел двор фермы снаружи, ярко освещённый послеполуденным солнцем, кирпичи, падающие с ясного голубого неба, как дождь, и поднимающуюся пыль, когда они с глухим стуком приземлялись на дорожку.

Убедившись, что всё внимание на входной двери, Найтингейл вошёл через заднюю дверь.

Перед этим Макс и Барри влетели головой вперёд на арену для собачьих боёв и приземлились прямо рядом с нами. Я мельком увидел, как их дробовики рассекли воздух на высоте моей головы, целясь прямо в то место, где стояла бы Варвара Сидоровна, не подпрыгни она и не откатись влево.

Макс повернулся посмотреть на меня, и я почувствовал ужасную боль в плече, когда замахнулся кулаком, целясь в его лицо. Боль заставила меня закричать, но оно того стоило. Он шлёпнулся обратно на грязный ковёр и остался лежать, потому что находиться выше пояса внезапно стало чрезвычайно опасно. Поверх дрожащего тела Макса я увидел, что Лесли держит Барри за голову – его лицо покраснело, рот был открыт, и он задыхался.

Я ожидал, что снова будет лёд. Но Варвара Сидоровна запустила через весь сарай пару огненных шаров, которые взорвались внутри ряда собачьих клеток. Осколки с громким стуком ударились о деревянную стенку ринга.

Лесли выкрикнула моё имя и мотнула головой в сторону зияющей дыры в передней части сарая. Только позже я понял, что Найтингейл сделал это намеренно, чтобы очистить нам с Лесли территорию.

Я сердито посмотрел на Макса. “Все выходим через главный вход, – прошипел я. – Если будешь агрессивен, я просто оставлю тебя здесь. Понял?”

Макс кивнул, его глаза расширились от страха. Меня так и подмывало снова врезать ему в рожу, но здравый смысл возобладал.

– Раз, – позвала Лесли. – Два...

Огненный шар размером с мой кулак рассёк воздух над моей головой и, изменив траекторию, взорвался, врезавшись в потолок.

– Чёрт возьми! – завопила Лесли. – Давай, давай, давай!

И мы пошли, пошли. Я не сводил глаз с залитого солнцем двора фермы и, таща Макса за собой, вскочил на ноги и побежал. Снаружи солнечный свет ослепил меня, но я продолжал бежать, пока не ударился болезненно о "Рейнджровер". Я обернулся – Лесли, толкая перед собой Барри, догоняла нас.

С верха сарая сорвало крышу. Она не разлетелась, а почти целая поднялась метров на десять в воздух, прежде чем рухнуть обратно и развалиться. Серые сланцевые плитки каскадом падали со склонов и с треском ударялись о землю.

Мы оттащили Макса и Барри за "Рейндж ровер" и толкнули лицом в землю. Наручников не было, поэтому мы заставили их сложить руки на головы, надеясь, что у них хватит ума не шевелиться. Присев на корточки, я осторожно выглянул из-за капота, застав разрушение крыши сарая. По двору фермы прошла волна коричневой кирпичной пыли, начавшая оседать у "Рейндж ровера". Одинокий кирпич, летевший неизвестно откуда, с запозданием ударился о землю.

Я услышал, как снова запели птицы, и ветер зашелестел в верхушках живой изгороди. “Как думаешь, нам следует?” – я кивнул в сторону сарая.

– Питер, – устало ответила Лесли. – Как оперативник, считаю, что это чертовски плохая идея.

Тут я заметил, что нигде не видно "Ягуара" Найтингейла, подъехавшего, могу поклясться, к сараю. Одновременно почувствовал дрожь в подошвах своих ботинок.

Раздался треск. А затем звук бьющегося листового стекла, который ни с чем не спутаешь, заставил меня вытянуть шею, чтобы разглядеть бунгало. Слева от задней двери, где, кажется, находилась кухня, разлетелось вдребезги панорамное окно. Осколки стекла посыпались во двор. Прямо на моих глазах по пустой раме расползались завитки инея, окружающая каменная крошка трескалась, отслаивалась и отваливалась, обнажая красный кирпич под ней. Вероятно, вырастет стоимость дома, подумал я.

Хныканье заставило меня проверить, как там наши пленники. Наконец я понял, что не хватает парня, которому я сломал нос прикладом его ружья. Сказал об этом Лесли. Она не удивилась, брякнула: “Знаю”.

– Думаешь, стоит поискать его?

Из бунгало донеслась серия глухих ударов, затем раздался грохот – от вылетевшей через окно и покатившейся по двору старомодной газовой плиты, покрытой белой эмалью.

– Не сейчас, – с задержкой ответила Лесли.

Голубой 15-килограммовый баллон с газом Calor упал с неба, отскочил от земли перед бунгало и снова упал с громким звуком рухнувшего "боинга". Мы с Лесли присели на корточки, надеясь, что "Рейндж Ровер" закроет нас от баллона с газом.

У меня только мелькнула мысль, что он, возможно, пуст, как он взорвался. Как клянётся Фрэнк Кэффри, такое не должно происходить спонтанно ни при каких обстоятельствах.

От неожиданности я умудрился стукнуться головой о колёсную арку, стёкла "Рейндж ровера" треснули, и кусок синего металлического корпуса просвистел у меня над головой, пролетел над забором, двором и скрылся в поле за ним.

Я слышал, как закричала женщина от ярости и разочарования, а затем застонала, как теннисистка. Земля снова задрожала, осколки от окон “Рейндж Ровера” вылетели и осыпали нас. А я всегда думал, что с защитными стёклами такого случиться не может.

Последовала серия быстрых и сильных ударов, как если бы боксёр вымещал свое раздражение на боксёрской груше. Затем наступила тишина, а ещё чуть позже Варвара Сидоровна сказала: “Хватит, хватит, я сдаюсь”.

Я рискнул взглянуть. Она сидела на корточках посреди фермерского двора, опустив лицо и подняв руки ладонями вперёд. У её нарядного костюма оторвался рукав, а бледно-розовая блузка под ним была разорвана и залита кровью.

Мы встали, чтобы лучше рассмотреть, и увидели, что бунгало разрезано надвое, будто его переехал товарный поезд. Найтингейл двинулся к Варваре Сидоровне из-за его остатков.

Я заметил, что на нём был угольно-серый костюм из лёгкой шерсти классического покроя в стиле шестидесятых, который он приобрёл примерно в то же время, когда купил "Ягуар". Я привередливо подумал, что мой отец с удовольствием надел бы такой костюм. Всё выглядело совершенно нетронутым, приблизившись, он расстегнул манжеты и проверил запонки – совершенно неосознанный жест.

– Варвара Сидоровна Тамонина, – сказал он. – Я арестовываю вас за убийство, покушение на убийство, заговор с целью убийства, пособничество и подстрекательство к совершению преступления до, во время и после совершения преступления и, без сомнения, за множество других преступлений. Он заколебался, и я понял, что он не помнит современных предупреждений.

– Вы не обязаны ничего говорить, – Лесли почти кричала. – Но это может навредить вашей защите, если вы не скажете сейчас то, на что позже будете опираться в суде. Всё, что скажете, может быть использовано в качестве доказательства.

Я осторожно пробирался сквозь мусор, разбросанный по двору. Найтингейл вытащил пару современных наручников и бросил их мне. Я помог Варваре Сидоровне подняться на ноги, попросил её завести руки за спину и надел наручники.

– Для вас, майор, – сказал я. – Война окончена.

Тамонина бросила на меня раздражённый взгляд и вздохнула: "Если бы только это было правдой".

В этот момент прибыла полиция Эссекса, а сразу за ней пожарники, и попыталась арестовать нас всех, руководствуясь здравым полицейским принципом: задержать каждого и разобраться в участке. Начались размахивания удостоверениями, звонки начальству, завуалированные угрозы и запугивания, типа: происшедшее с хозяйственными постройками может легко повториться, если их не начнут воспринимать всерьез. Большое вам спасибо.

Они всё-таки забрали у нас Макса и Барри, а пару часов спустя в пяти километрах отсюда нашли нашего третьего подозреваемого. Как оказалось, его звали Дэнни Бейтс, он убежал, едва начали летать огненные шары. Возможно, он был самым сообразительным из них.

Неудивительно, что все мы оказались в Челмсфордском полицейском участке – там не только имелось абсолютно новое помещение для содержания под стражей, но и в нескольких минутах ходьбы находилось главное управление полиции Эссекса. Это позволило местной Группе реагирования быстро довести проблемы до уровня ACPO, а затем вернуться в Эппинг.

Сотрудники полиции Эссекса, возможно, восхищённые безукоризненным костюмом Найтингейла или, что более вероятно, желая вернуть всё это дело в полицию, разрешили нам провести допросы на наших собственных условиях, как только все аресты будут оформлены должным образом. Для работы нам выделили кабинет без окон, где мы с Лесли быстро заснули. Найтингейл разбудил нас, предложив кофе, фруктовое ассорти, бутерброды с сыром и стратегию проведения собеседования.

Мы собирались начать с Варвары, прежде чем она успеет прийти в себя. И мы с Лесли сделаем это, а при необходимости обратимся за помощью к шефу.

Найтингейл посмотрел на наши лица, не горящие энтузиазмом. “Я прослежу, чтобы приготовили ещё кофе”.

– Мне бы электрошокер? – попросила Лесли, но Найтингейл сказал: “Нет”.

Варвара Сидоровна в дешёвой белой футболке и серых спортивных штанах сидела по другую сторону стола для допросов. Эта позорная форма одежды появилась с тех пор, как запретили одевать подозреваемых в бумажные костюмы. В двухкассетном магнитофоне не было кассет, и даже если полиция Эссекса записывала данные с камеры видеонаблюдения, установленной в красном плексигласовом колпаке над нашими головами, беседа имела статус неофициального интервью. Это позволяло нам и собеседнице обсудить вопросы, не предназначенные огласке.

– Ваше полное имя, пожалуйста? – попросила Лесли.

– Варвара Сидоровна Тамонина.

– Дата рождения?

– Двадцать первого ноября 1921 года.

В Крюково, Россия – как выяснил я позже, когда искал информацию. Теперь это часть обширного московского пригорода Зеленоград, и, кстати, здесь немцы ближе всего подошли к столице во время Второй мировой войны.

– Вы служили в Советской Армии во время войны? – спросил я.

– 365-й полк специального назначения. Я была лейтенантом, а не майором. Собирается ли Найтингейл когда-нибудь показать своё лицо?

– Он где-то рядом, – сказала Лесли.

– До меня доходили слухи о нём, но я всегда думала, что они преувеличены. Боже, он что-то собой представляет? – Варвара Сидоровна улыбнулась и внезапно стала выглядеть на восемнадцать, словно только что с пшеничных полей. – Я никогда раньше не встречала человека, такого быстрого и так хорошо владеющего собой. Неудивительно, что фашисты назначили награду за его голову.

При допросе подозреваемого важно сосредоточиться на том, что в целом имеет отношение к расследованию, но даже в этом случае потребовалось большое самообладание, чтобы не спросить о подробностях. Я подозревал, что, если нам удастся засадить её в тюрьму Холлоуэй, то профессор Постмартин станет частым гостем лейтенанта Тамониной. И он-то, без сомнения, запросит более подробную информацию о её подготовке, боевых действиях и пленении под Брянском в январе 1943 года.

– Я не сказала им, кто я такая, – продолжала Варвара. – У фашистов был приказ расстреливать таких, как, я на месте, поэтому я притворилась медиком.

Она с трудом пережила первоначальные издевательства со стороны своих мучителей, но мы не спрашивали подробностей, а сама она ничего не рассказывала. Тамонина не осмелилась воспользоваться магией, чтобы сбежать, потому что к тому времени немцы начали привлекать своих собственных магических практиков для борьбы с Ночными ведьмами.

– У них были люди, которых они называли оборотнями. Говорили, они способны вынюхать любого, кто пользуется этим ремеслом.

– Они действительно были оборотнями? – спросил я. – Меняли форму?

– Кто знает. Наши разведданные подтверждали их способности. Но я никогда не сталкивалась ни с одним из них, поэтому не видела, действительно ли они оборачивались в волков, или нет.

Она была привлечена к рабскому труду в рамках организации Тодт и, к своему большому удивлению, оказалась на Нормандских островах. “Они говорили, что мы на британской земле, и первые несколько дней я думала, что немцы вторглись в Британию, но один из заключенных объяснил, что это британские острова,  они ближе к Франции, чем к Англии”.

На острове Олдерни, где находились концентрационные лагеря, водилась пара оборотней, но на Гернси, куда её перевезли работать до смерти на строительстве огневых точек, их не было ни одного. Но как только они вышли из гавани, она сбила с ног одного из охранников в конце марширующей колонны и в суматохе сбежала.

– Это не было похоже на "Великий побег" (массовый побег союзных лётчиков из лагеря для военнопленных Stalag Luft III в марте 1944-го) или "Кольдиц" (массовый побег из замка Кольдиц недалеко от Дрездена – эти сведения я почерпнул из интернета). Нельзя было слоняться без дела, создавая комитеты по эвакуации или что-то в этом роде. В любой момент какой-нибудь охранник с лицом свиньи мог просто выстрелить вам в голову, радуясь жизни. Повезло, что использовала выпавшую возможность.

Улыбаясь, Варвара Сидоровна призналась, что была абсолютно готова убить кого-нибудь из местных жителей, чтобы бежать, но её заметила пожилая дама и направила в ряды Сопротивления.

– Они звали меня Вивьен, в честь актрисы, и снабдили фальшивыми документами. Научили говорить по-английски с правильным английским акцентом.

После освобождения в 1945 году она приехала в Лондон уже с новым английским именем и удостоверением личности. В общей послевоенной неразберихе использовала это для оформления официальных документов. Сказала, что вышла замуж в 1952 году, но отказалась сообщить какие-либо подробности о своём муже, кроме того, что умер он в 1963 году. А жили они в полуподвале на Хай-стрит в Уимблдоне. Детей не завели.

– Для женщины за девяносто вы очень хорошо сохранились, – усмехнулась Лесли.

– Вы заметили, – сказала Варвара Сидоровна, медленно поворачивая голову и принимая выигрышную позу.

– В чём причина этого? – спросила Лесли.

Тамонина наклонилась вперед. “Я открыла эликсир молодости. В магазине Оксфам в Туикенхеме”.

– Вы уверены, что это была не организация “Помощь пожилым людям”? – спросил я, опередив Лесли на миллисекунду. В отместку она пнула меня под столом.

Варвара Сидоровна терпеливо ждала, когда мы начнём вести себя прилично.

– Вы что-то с собой делали? – спросила Лесли.

– О боже. Нет, конечно. Однажды я постарела, а на другой день восстановилась.

Значит, Найтингейл был не единственным, подумал я и спросил: “Вы не помните, когда это произошло?”

– Банковские каникулы в августе 1966 года.

– Какая точная дата, – удивилась Лесли.

– Я очень хорошо помню, как это произошло. Тогда ещё жила в своём доме в Уимблдоне и развешивала бельё в саду за домом, – она замолчала на несколько секунд. – Как будто кто-то открыл дверь в лето. Я вдруг почувствовала, что меня переполняют мёд, солнечный свет, цветы, – она неопределённо взмахнула руками. – Когда я легла спать, мне впервые за много лет приснился сон на русском языке. Хотелось пойти потанцевать и очень, очень сильно захотелось потрахаться. На следующий день разразилась гроза.

– И вы поняли, что стали моложе? – спросила Лесли.

Варвара Сидоровна рассмеялась. “Нет, дорогая. Я думала, у меня менопауза. А когда стало очевидно, что это не так, то решила воспользоваться ситуацией. Пошла танцевать, с кем-то переспала и очень, очень напилась. А потом переехала в Ноттинг-Хилл, экспериментировала с ЛСД и слушала слишком много прогрессивного рока, что не пошло на пользу, – она пристально посмотрела на Лесли. – Послушай моего совета и никогда не пытайся творить заклинания, слушая Hawkwind. Или когда ты под кайфом".

– Как вы зарабатывали на жизнь? – спросила Лесли.

– В те дни можно было плыть по течению, время сквотов, коммун и крутых друзей. Люди всегда создавали кооперативы, музыкальные группы и экспериментальные театральные коллективы. Я работала в журнале Time Out, хотя, возможно, это было позже – потеряла счёт нескольким годам, особенно выпал 1975-й.

– Когда вы познакомились с Альбертом Вудвиллом-Джентлом? – я спросил, имея в виду, что первый Безликий исчез из виду в начале 1970-х, вполне возможно, что они встречались тогда.

– Гораздо позже. Это было в 2003 году.

К тому времени Варвара Сидоровна уже прочно вернулась в полусвет.

– Вы оба наверняка уже знаете, каково это, – продолжила она. – Как только вы узнаёте, что магия существует, вы всегда будете видеть краем глаза её проявления. Кроме того, я захотела узнать, можно ли вернуться домой, в Россию.

Она знала, что большинство её старых боевых товарищей мертвы. Уцелевшие после немцев, скорее всего, ликвидированы Сталиным. Она была немного удивлена, узнав, что Научно-исследовательский институт необычных явлений был возрождён и что у них даже есть агенты, действующие на Западе.

Мы с Лесли глубокомысленно кивнули, как будто знали всё это, я представил, как Найтингейл добавляет этот факт к своему довольно длинному списку вещей, о которых он должен был, но не знал.

Но активность SRIUP в Советском Союзе могла означать только то, что практикующих магов всё ещё отслеживали, а Варвара Сидоровна не собиралась больше попадать под чей-либо контроль, даже со стороны родины. Поэтому она провела 1980-е и 90-е годы, заново открывая свои навыки и приобретая новые. "То тут, то там, – сказала она. – Вы были бы поражены".

– А как вы познакомились с Вудвилл-Джентл? – спросил я, потому что начал думать, что Варвара Сидоровна морочит нам голову.

– Это была работа, – ответила она. – Не так уж сильно отличающаяся от тех, которыми я занималась с конца 1970-х годов. Такие люди, как мы с вами, находятся на грани обыденности и полусвета. Из нас получаются отличные посредники. – Она отказалась вдаваться в подробности, добавив: – Конфиденциальность клиента. Вы понимаете.

Очевидно, она больше не рассматривала Безликого номер 2 как клиента, потому что – она объясняла с удовольствием – он начал нанимать её на разные работы, чаще скучные. “Находить людей и предметы в полусвете”, – сказала она, и мы сделали пометку, чтобы позже вернуться к ним и получить список. Она была непреклонна в том, что никогда не встречалась с Безликим лично. Всё согласовывали по телефону.

– Это я нашла для него старину Альберта, – с гордостью сказала она. – У меня ушло шесть месяцев на то, чтобы поместить его в частный дом престарелых за пределами Оксфорда.

Квартиру в Шекспировской башне предоставил Безликий. Варвара Сидоровна пользовалась его расположением, чтобы проводить больше времени в театре.

– И вы занимались этим, наверное, девять лет? – спросила Лесли.

– Не полный рабочий день. У меня была пара квалифицированных сиделок, которые большую часть времени присматривали за беднягой, и первые пару лет он почти весь день проводил вне дома.

– Где?

– Понятия не имею. Одна очень тихая молодая женщина обычно забирала его утром и возвращала после обеда.

– Вы знаете, куда она его отвезла? – пока Лесли спрашивала, я написал: "Бледная леди" = "без водителя" = "ЧМ возле БАРБИКАНА"? Написал в своём блокноте, чтобы она могла видеть.

– Мне специально платили за то, чтобы я не задавала вопросов, – ответила Варвара Сидоровна.

Она не знала о ловушке для демонов, установленной в квартире, но не удивилась ей. Варвара вывезла Альберта из дома, как только мы ушли, и подозревала, что устройство было там не только, чтобы контролировать Альберта, но и чтобы поймать кого-то вроде Найтингейла или нас.

Мы спросили её о Роберте Вейле и его деятельности по захоронению тел, но она не знала. На вопрос: “Почему Безликий мог выстрелить женщине в лицо из дробовика?” она сказала:

– Возможно, он хотел задержать опознание. Или чтобы скрыть то, что он делал с её лицом.

Лесли сидела рядом со мной, и я почувствовал, как напряглась она и тут же поинтересовалась: “Что это за работа?”

– Вы уже встречались с кем-нибудь из его зверинца. Возможно, он хочет создать новые существа.

Каким бы ни был статус этого интервью, Варвара Сидоровна не собиралась раскрывать себя сверх того, что, по её мнению, мы уже знали. Она заявила, что ничего не знает о "Каунти Гард", и громко рассмеялась над размышлением о том, что могла бы прикончить Ричарда Дьюсбери, наркоторговца, спровоцировав у него сердечный приступ за завтраком. "Это не в моём стиле, дорогой", – сказала она.

Она также не стала распространяться о том, что именно они делали со своими собаками на ферме в Эссексе. На вопрос, что она там делала, ответила: "Связывала концы с концами. Представьте моё удивление, когда я обнаружила там вас двоих, сующих свои носы не в своё дело”.

Я взглянул на Лесли, и она пожала плечами. Не вмешайся мы, то запутывание концов, вероятно, оказалось бы фатальным для Барри, Макса и Дэнни. Мы спросили её об этом, и она ответила вопросом: действительно ли мир стал бы хуже без них?

– Вы знали о лесной нимфе? – спросил я.

– Что за лесная нимфа?

– Та, что жила у подножия башни Скайгарден.

– Я очень много всего знаю. Ты бы...

– Вы знали о Скай?

Я почувствовал ладонь Лесли на своей руке и понял, что привстал со стула. Белая пластиковая чашка для кофе покатилась по столу между нами – к счастью, пустая. Варвара Сидоровна отшатнулась и настороженно посмотрела на меня.

– Нет, я ничего об этом не знаю.

Я перевёл дух и сел, потом медленно сказал: “Я это проверю. Если вы действительно знаете, то лучше скажите сейчас.

Варвара Сидоровна глянула на Лесли, которая бесстрастно смотрела в ответ. “Что-то я в этом сомневаюсь, – сказала она, а затем подняла руку. – Клянусь, я не знала. Но это объясняет болтовню Макса и Барри, когда я заехала за ними сегодня утром”.

– Вы выглядите очень расслабленной, – сказала Лесли. – Учитывая тяжесть предъявленных вам обвинений.

– У меня более широкий взгляд на жизнь, чем у вас, – последовало в ответ. – Я была в плену у СС – вы действительно думаете, что меня пугает столичная полиция? Или даже Isaacs? Кстати, мне нравится это прозвище. “Айзексы”. Это очень необычно. Вы должны знать, что ни в одной обычной тюрьме меня не удержат, если я решу сбежать. Вы не собираетесь казнить меня без суда и следствия. И охранять меня – пустая трата вашего времени. Нет, рано или поздно мы придём к соглашению. И в любом случае, я ещё могу оказаться полезной.

– Но вы собирались убить нас, – возразила Лесли. – Помните?

– Боишься волков – в лес не ходи.