Жорж Бресс. Краткая история вальденсов

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ВАЛЬДЕНСОВ
Жорж Бресс (1794)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ГЛАВА I. ОПИСАНИЕ ВОДУАЗСКИХ ДОЛИН
ГЛАВА II. НАЗВАНИЕ ВОДУА
ГЛАВА III. ДРЕВНОСТЬ ВОДУАЗСКОЙ ВЕРЫ
ГЛАВА IV. ДРЕВНОСТЬ И ЧИСТОТА ВОДУАЗСКОЙ ДОКТРИНЫ
ГЛАВА V. МАНЕРЫ ВОДУА
ГЛАВА VI. О ДИСЦИПЛИНЕ В ЦЕРКВИ.
ГЛАВА VII. О БАРБЕСАХ, ИЛИ ПАСТОРАХ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
Введение.
ГЛАВА I. ВОДУА ВЫБРАЛИСЬ ИЗ ДОЛИН В XIV СТОЛЕТИИ
ГЛАВА II. РЕФОРМАЦИЯ.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава I.  ОПИСАНИЕ ВОДУАЗСКИХ ДОЛИН

Долины, прославившиеся благодаря Водуа, расположены к западу от Пьемонта, между провинциями Пиньероль и Бриансон, и примыкают с другой стороны к древнему маркизату Суза и Саличе. Столица маркизата, Ла-Тур, находится примерно в 36 милях от Турина и в 14 милях от Пиньероля. Протяженность долин составляет около 12 итальянских миль, то есть примерно 24 французские лиги. Долин три: Люцернская, Перузинская и Сен-Мартенская. Первая (в которой главный город теперь католический) - самая красивая и обширная. В ней находятся пять приходов: Рора, Сен-Жан, Ла-Тур, Виллар и Бобби. Через три последних протекает бурная река Пеличе, которая берёт начало у горы Пра-Альп и впадает в реку По.
Долина Перузы имеет протяжённость около 12 миль и в основном гористая. Её пересекает река Клюзон, и деревни* на итальянском берегу этой реки (Пинаш, Ривуар, Большой и Малый Дублон и Виллар, все они некогда были вальденсийскими), а также главный город Перуза полностью населены католиками. В настоящее время водуа принадлежат только Прамоль, Помаре и Сен-Жермен. Между долинами Люцерн и Перуз расположен приход Прарюстен, в состав которого входят Рош-Платт и Сен-Бартелеми, не принадлежащие ни к одной из них.
Долина Сен-Мартен едва ли шире русла реки Жерманок, которая протекает через неё и тянется от долины Перуз до долины Кейрас в Дофине. В ней находятся приходы Праль, Маней и Виль-Сеш, причём первый из них расположен так высоко, что девять месяцев в году покрыт снегом. В других приходах есть несколько небольших деревень, а в Перье, который является столицей всей долины, сейчас живут только католики. Эта долина, где героически сражался отряд Арно, окружена высокими горами и скалистыми утёсами, образующими самую неприступную естественную преграду. Единственный проход для повозок находится у моста недалеко от Перуза, и этот проход настолько узок, что несколько человек могли бы защитить его от большого войска.
Авторы поэм и романов, описывая чарующую пасторальную жизнь, вызывают у чувствительных натур глубокое сожаление о том, что оригиналов их картин нигде не найти. Но я могу утешить этих друзей добродетели, показав им, где они могут найти то, что тщетно искали в других уголках мира. И это счастливое пристанище невинности - не что иное, как долина Св.Мартина. Я знал пастушек во всех смыслах этого слова, таких же милых и интересных, как героини этих романов. И если бы восхитительный автор «Эстеллы и Галатеи» жил среди них, как жил я, он мог бы добавить много живых штрихов к своим портретам, которые были бы тем более очаровательными, что были бы списаны с натуры. Но пусть не думают, что мои пастушки похожи на умных жён и дочерей наших горожан, иначе они не представляли бы для меня интереса. Представьте себе добродетель без претензий и тщеславия, изящество без легкомыслия и дружелюбие без кокетства, а также истинную скромность, которую внушают их простые привычки, - и вы получите точное представление о моих героинях из долин водуа. Если бы я родился поэтом, они стали бы темой моих песен.
Церквей в долине Святого Мартина, как и в других долинах, раньше было гораздо больше. Сейчас у нас всего 13 приходских церквей, хотя в древних записях, изученных Леже, упоминаются ещё 10 приходов, к которым были приписаны пасторы. Сейчас они присоединены к имеющимся. В долине Клюзон, или Пражела, которая граничит с долинами Сен-Мартен и Перуз, вплоть до 1727 года, когда в результате обмена территориями между Францией и Савойским домом все, кто оставался верен своей религии, были вынуждены покинуть страну и отправиться в Голландию, насчитывалось не менее шести процветающих церквей вальденсов.  Водуа также были широко распространены в долинах Кейрас, Матиас и Мин, пока в 1603 году герцог Карл Эммануил полностью не истребил их там. Так же было и в маркизате Салюс в 1633 году, где у них было много церквей. Пять деревень и город Люцерн, ранее относившиеся к приходской церкви Св. Иоанна, также были отобраны у них в долине Люцерна. Известно, что в 1560 году у Водуа были церкви в Турине, Пиньероле и Кьерсе.
Несмотря на то, что в некоторых местах, о которых я упоминал выше, жители Водуа обосновались с незапамятных времён и владели обширными землями, сейчас они полностью ограничены тремя долинами, упомянутыми в начале этой главы, и существует указ, запрещающий им приобретать земли за пределами этих границ. Следует надеяться, что их верность и преданность своему государю будут вознаграждены восстановлением прав, которыми пользуются другие его подданные, и что милосердие правящего монарха заставит его счесть своим долгом восстановить их в правах, как только позволят обстоятельства, и вернуть им все привилегии, которых так настойчиво требуют природа и общество.
Население трех долин может составлять 16 000 или 17 000 душ  (в 1794 г. - Пер.), что дает около 3000 человек для числа, способного носить оружие; однако не похоже, чтобы во время различных преследований у наших предков когда-либо было более 1500 человек на поле боя, остальные были необходимы для защиты их собственной территории. С помощью этих слабых средств Бог воинств совершил чудесные события, о которых я собираюсь рассказать. Они настолько необычны, что могли бы показаться невероятными, если бы не существовали самые достоверные доказательства.

Глава  II. НАЗВАНИЕ "ВОДУА"

Что касается названия «водуа», то, возможно, будет достаточно сослаться на авторитетного критика Теодора де Беза и Кугнара (Portraites des hommes illustres, P.,1668. P.985; Traite touchant la Papesse Jeanne, p. 8), адвоката парламента Нормандии. Водуа получили своё название от долин, в которых они живут. Таким образом, названия Вальденсы на итальянском языке и Вальденсис на латыни происходят от одного и того же корня - vale, valle и vallis, что означает «долина», а слово Vaudois происходит от vaux, что на их древнем диалекте означает «долина». Точно так же жителей равнины реки По называют пьемонтцами или пьемонтскими, педемонтанскими, а жителей гор - в основном горцами.  (Язык водуа кажется таким же древним, как провансальский, и очень похожим на него: было бы интересно проследить их происхождение и различия по работам французских исследователей о провансальских поэтах и трубадурах, а также о диалектах на юге Европы).
Это слово «водуа», которое они впервые услышали в связи со своим географическим положением, они сохранили как символ своей религии во всех странах, например, водуа в Провансе и Богемии, а также в Нидерландах. Со времён Реформации названия «лютеранин», «кальвинист» и «реформат» использовались для обозначения всех тех, кто отвергал папские доктрины. Жители наших долин - единственный народ, на который никогда не влияли эти взгляды (? - Пер.), - сохранили своё исконное название «водуа». Однако я должен отметить, что они получили его против своей воли: имя «христианин» было для них слишком ценным, чтобы добровольно променять его на какое-либо другое. Как мы видим из письма, адресованного им Оладуину, королю Богемии, они называют себя «маленькой христианской общиной, которую ошибочно называют вальденсами»." Было сделано вид, и даже теми, кто писал нашу историю, такими как Перрен и Жиль, что имя происходит от Пьера Вальдо, чего ни в коем случае не может быть, поскольку все признают, что этот знаменитый лионский реформатор не был известен до 1175 года, в то время как у нас есть древние рукописи на языке водуа, датированные 1120 и 1100 годами, в первом из которых указаны различия между их церковью и церковью Рима, а во втором слово Vaudois используется как синоним слова "добродетельный христианин".
В рукописи, датированной 1100 годом и озаглавленной La Noble Lei;on (существует два оригинальных экземпляра, написанных старинным готическим шрифтом, один из которых хранится в Кембридже, а другой - в Женеве), есть следующий отрывок. Que sel se troba alcun bon que vollia amar  Dio et temar Jesu Krist  Que non vollia maudire, ni jura, ni mentir,  Ni avoutrar, ni ancire, ni peure de l'autry  Ni venjarse de li sio ennemie  Illi dison quel es Vaudes e degne de morir  (Всякий, кто есть добрый человек и желает любить Бога и страшиться Иисуса Христа, кто не будет злословить о своём ближнем, клясться или лгать; кто не будет прелюбодействовать, убивать, воровать или мстить своему врагу; о таком говорят, что он водуа и достоин смерти (казни).
Мнение Теодора Безf изложено в следующих словах: Некоторые считают, что основателем (этой секты) был торговец из Лиона по имени Жан, прозванный Вальдо, но они ошибаются, поскольку этот Жан получил такое прозвище, потому что был одним из первых среди вальденсов.
Но чтобы не придавать этим вещам большего значения, чем они того заслуживают, следует отметить, что жители долин Водуа гордятся не своим названием. Мы, как и наши предки, считаем себя счастливыми и благодарим Бога за то, что Он сохранил в наших долинах евангельское учение во всей его чистоте, без примеси человеческих суждений. Мы радуемся тому, что Всевышний соизволил избрать нашу страну, чтобы сохранить в ней факел истины, и тому, что она стала маяком, к которому другие народы пришли в поисках света, озарившего их самих. Мы гордимся тем, что никогда не подвергались реформам, но тем, что именно в нашей школе обучались реформаторы, как они сами признают. Наконец, мы радуемся тому, что наши долины являются материнской церковью для всех реформатских и протестантских церквей. Это наши титулы, это наши свидетельства. Всем известно, что Лютер и Кальвин начали свою деятельность в 1517 и 1536 годах соответственно, в то время как у нас есть исповедание веры, датированное 1120 годом.
Почти нет необходимости приводить свидетельства наших врагов, в частности Папы Пия II. известного до своего избрания под именем Эней Сильвиус и как автор "Истории Богемии", напечатанной Энтони Бонсом, в которой он говорит, что они (богемские еретики) приняли нечестивое учение водуа, той чумной фракции, давно осужденной, доктрины которой состоят в том, что епископ Рима не выше других; что чистилища не существует; что молитвы за умерших бесполезны; что не следует поклоняться изображениям Бога и святым и т.д. и т.п. К этому свидетельству я должен добавить свидетельство Клода де Сесселя, епископа Марсельского, а затем Туринского, прославленного во времена правления Людовика XI, Карла VIII, Людовика XII и Франциска I. В его правление считалось, что никто не сможет так успешно вернуть вальденсов в лоно Римско-католической церкви, и в результате он был назначен епископом Туринским. Далее следует отрывок из написанной им книги, направленной против вальденсов, в котором он перечисляет все, что вызывало у него недовольство в их учении. Они (говорит он о водуа) примут только то, что написано в Ветхом и Новом Заветах; более того, они говорят, что римские понтифики и другие епископы осквернили священный текст своей доктриной и ложными комментариями; они отрицают силу отпущения грехов, не отмечают дней святых и притворяются, что только они обладают истинным евангельским и апостольским учением; они презирают индульгенции церкви, ненавидят изображения, учат словам евангелистов и апостолов на вульгарном языке и утверждают, что нет силы, которая могла бы запретить это, как и. право заключать браки и говорить, что месса не служилась во времена апостолов и т. д.

Глава III. ДРЕВНОСТЬ ВОДУАЗСКОЙ ВЕРЫ

В послании апостола Павла к Римлянам, написанном в Коринфе (15. 24), говорится, что апостол намеревался отправиться в Испанию и по пути пройти через Италию. Если впоследствии апостол Павел совершил это путешествие, то он обязательно должен был пройти через долины, поскольку в то время они лежали на его пути в Испанию, и он проповедовал в них Евангелие, как и везде, где бывал. Исходя из этого, можно предположить, что вальденсы получили своё учение от самого св. Павла. И если это утверждение покажется вам слишком смелым, у нас есть основания полагать, что его учение могло дойти до них ещё при его жизни, поскольку, судя по всему, оно распространялось его последователями по всей Италии до того, как он покинул Рим. В конце своего послания к евреям из Рима он говорит: «Приветствуют вас все начальствующие и все святые, и народ Италии».«Он не говорит, что они были из Рима, поскольку число христиан в столице быстро росло и почти все они были рассеяны в результате гонений при Нероне и Домициане. Чрезвычайно вероятно, что некоторые из этих беглецов нашли убежище в наших горах во времена непосредственных преемников апостолов. »
Но чтобы перейти к периоду большей достоверности, все допускают, что вся Италия приняла христианство во времена Константина, и поэтому доктрины Водуа можно считать такими же, как доктрины Вселенской Церкви, у которой мы не находим никаких суеверных обрядов или обычаев, принятых до VI века; также опасные и отвратительные догмы римского двора и его отвратительные обычаи не прослеживаются до конца VIII века. Всё, что относится к доктрине и практике современного Римского католицизма, до того времени было неизвестно, что ясно подтверждается свидетельствами Жюэля Дайтле, Дюмулена и других, а также косвенно сторонниками Рима - Баронием, Энуфием, Платиной и другими. Эти нововведения, и в особенности поклонение иконам, были решительно осуждены церквями Англии, Франции, Германии и Востока. Следует отметить, что водуа признают ортодоксальными решения четырёх первых великих церковных соборов: Никейского, Константинопольского, Эфесского и Халкидонского, последний из которых состоялся в 451 году, и что они рекомендовали читать отцов церкви первых пяти веков.
Это осуждение было подтверждено собором, созванным Карлом Великим во Франкфурте-на-Майне в 794 году. Итальянские епископы также выразили своё недовольство в письме, которое они направили через Фотия патриархам греческих церквей. Бароний, который приводит это письмо, добавляет следующий ответ патриархов.«Мы получили синодальное послание из Италии, в котором жители обвиняют своего епископа в бесконечных преступлениях и злодеяниях; среди прочего, они жалуются на тиранию, которую он хочет установить над ними, и со слезами на глазах призывают нас встать на защиту церкви». Здесь снова следует отметить, что до тех пор, пока верховная церковь сохраняла свою чистоту, вальденсы не отделялись от неё. Именно римский двор начал вводить новшества, а не они. У меня столько доказательств этого, что я даже не знаю, какое из них выбрать.
 В конце VIII или начале IX века жил Клавдий, епископ Турина, чья епархия охватывала не только наши долины, но и Дофине и Прованс. (Пьемонт, в то время входивший в состав Франции, не попадал под власть Савойского дома вплоть до XII века). Он так яростно выступал против нововведений римского двора, что его враги впоследствии стали называть его учение кальвинизмом ( Хроника Жана де Женевра, LIV. 3).Иллирик упоминает его в своём «Каталоге». Veritatis, lib. 9. «Клавдий, епископ Туринский, жил во времена Карла Великого и Людовика Благочестивого, с которыми он был в хороших отношениях ещё до того, как стал епископом. Он яростно выступал (как в проповедях, так и в письмах) против поклонения изображениям, мощам и кресту, молитв святым, паломничества, главенства папы и т. д.». Он очень сурово отзывался о самом Папе Римском, открыто осуждая наживу, которую тот извлекал из бедных суеверных людей, привозимых в Рим для паломничества.
В сохранившихся фрагментах трудов этого отважного епископа, которые цитирует Леже, часть I, стр. 137, он с большой энергией борется с вышеупомянутыми злоупотреблениями и доказывает, что его целью было не создание новой секты, а сохранение апостольских учений в их первозданной чистоте. Поэтому мы не можем сомневаться в том, что он прилагал все усилия в своей епархии, частью которой были наши долины. (Название труда епископа, фрагменты которого приводит Леже, - pologeticum rescriptum Claudii Episcopi  adversus Theodemirum Abbatem. И после тщательного изучения этих фрагментов и некоторых рукописей Водуа я склонен думать, что последние являются не более чем развитием первых, поскольку в них прослеживается та же связь идей, а аргументы расположены в том же порядке. Таким образом, труды Клавдия, по-видимому, были тем текстом, который дополняли авторы из числа Водуа, что вполне естественно, поскольку епископ обращался к образованным и учёным людям и не имел необходимости использовать столько аргументов и объяснений, как авторы из Водуа, которые писали для неграмотных и толпы - Примечание Пейрана)..
Действительно, у нас есть исчерпывающие доказательства того, что в IX и X веках вальденсы сохраняли чистоту своей веры. Чтобы доказать этот факт, будет достаточно привести единственную цитату из миссионера Марко Аурелио Ронченцо, великого приора Св.о Роха в Турине, чья работа озаглавлена "Повествование о введении в ересь долины Пьемонта" (Турин, 1632); он также. написал «Исторические воспоминания», (Турин, 1645). Говоря об учении Клавдия, которое автору угодно назвать ересью, он говорит: "Это учение продолжалось в долинах все IX и Х столетия"; и еще: "в течение Х века не произошло никаких изменений, но старые ереси были продолжены"." Чтобы ощутить всю силу приведенной выше цитаты, мы должны вспомнить, что Ронченцо  в течение десяти лет был миссионером, непосредственно посланным к водуа с приказом выяснить происхождение их доктрины; и что, написав с одобрения туринского духовенства, он вряд ли благоволил к водуа. В другом месте он говорит, что "невозможно с уверенностью сказать, в какой период эта секта укоренилась в долинах".
В XI веке Ламберт, католик и друг Григория VII. пишет: «Римский двор настолько подавил в себе всякое милосердие и христианскую простоту, что почти все добрые и справедливые люди верят, что правление Антихриста, о котором говорит св. Иоанн, уже началось». Современники называли Иоанна V, правившего до этого периода, самым нечестивым человеком. В те несчастливые времена вальденсы не осмеливались проповедовать нигде, кроме лесов и высоких гор, разве что в самых отдалённых деревнях, таких как Масель и Праль и т. д.
В XI веке Беренгар, столь прославленный своими знаниями и добродетелями, был осуждён двумя соборами, созванными папой Львом IX, и вынужден был отречься от того, что он написал против пресуществления и т. д. по приказу папы Николая. Однако он не стал медлить с протестом против этого вынужденного отречения и оставался верен своим убеждениям до самой смерти в 1091 году. Итак, вера Беренгера (говорит древний автор), та же, что и у водуа, была так хорошо сохранена в долинах, что назвать человека беренгаристом было то же самое, что назвать его водуа.
Пётр де Брюй , священник из Тулона, придерживавшийся точно таких же взглядов, сменил Беренгера и проповедовал в Лангедоке, Провансе и Дофине, в частности в Гапе и Эмбруне, всего в нескольких часах пути от долин Водуа. Его последователей называли петробрусианцами. Он принял мученическую смерть в Сен-Жиле в 1124 году. После его смерти ученики выпустили книгу, в которой излагались причины, по которым он выступал против Римско-католической  церкви. Копия этой книги, написанная древними готическими буквами, хранится в библиотеке Кембриджа.
Анри де Брюй и Арно де Бресс взялись за дело и распространили учение вальденсов в Ломбардии. О последователях первого из них св. Бернар, писавший в 1120 году, свидетельствует так: «Они гордились тем, что являются истинными преемниками апостолов и хранителями их учения». Арно де Бресс стал жертвой жестокости римского духовенства в 1155 году: его сначала распяли, а затем сожгли. Его дело продолжил его ревностный ученик Эсперон. Ронченцо в вышеупомянутой работе говорит, что под названиями «водуа», «эсперониты», «генрицианцы», «петробрусианцы», «арнаудиты» и «апостолики» следует понимать одну и ту же секту, что является достаточным доказательством идентичности учения водуа и учения этих ревностных проповедников.
Знаменитый Пьер Вальдо, богатый житель Лиона, открыто исповедовал учение водуа в 1175 году. Он отказался от всего своего имущества, полностью посвятил себя проповедованию Евангелия, перевёл Библию на народный язык и публично обучал людей на улицах, начиная с тезиса о том, что мы должны повиноваться Богу, а не человеку. Он отказался подчиняться Папе и его епископам, разоблачал скандальный образ жизни монахов и опровергал учение о мессе, чистилище, поклонении иконам и молитвах за умерших. По приказу Папы Александра III Вальдо был изгнан из Лиона вместе с большинством своих учеников. Большая часть их отправилась либо в Ломбардию, либо (как отмечает один древний автор) в Цизальпийскую Галлию и в Альпы, где они нашли вполне безопасное убежище (tutissimum refugium). Это происходило в долинах Прагела, Мин, Салюс и т. д., и мы должны обратить особое внимание на это выражение, поскольку вполне естественно, что эти долины стали для них самым надёжным убежищем, ведь они уже были населены вальденсами, которые исповедовали те же доктрины. Другие последователи Вальдо ушли в Пикардию, Германию, Богемию и Нидерланды.
 Здесь я должен заметить, что даже те, кто в противоречии с приведенной выше цепочкой доказательств утверждают, что водуа ведут свое имя и учение от Пьера Вальдо, должны допустить, что они обосновались в долинах по крайней мере за 50 лет до того, как древние графы Савойи получили суверенитет над своей страной; ибо в истории Савойского дома говорится, что первым, кто начал совершать завоевания в нашей стране, был Томас, сын Гумберта, который ранее сопровождал Людовика, сына Филиппа Августа, короля Франции, в его экспедиции против водуа и альбигойцев. из Прованса. Следовательно, у нас есть все возможные права на владение нашей страной, в которой мы жили ещё до прихода наших правителей.

Глава IV. ДРЕВНОСТЬ И ЧИСТОТА ВОДУАЗСКОЙ ДОКТРИНЫ, ПОДТВЕРЖДЕННЫЕ ИХ СОБСТВЕННЫМИ ТРУДАМИ

Поскольку водуа обвинялись в том, что они манихеи, ариане и католики, мы лишь отдадим должное нашим предкам, обратившись к их собственным писаниям. В предисловии к французской Библии, которое они напечатали в Невшателе в 1535 году, водуа благодарят Бога за то, что, получив сокровище Евангелия от апостолов или их непосредственных преемников, они навсегда сохранили для себя возможность пользоваться этим благословением. В доказательство этого в благородном документе под названием «Лейсон», датированном 1100 годом, говорится, что они отвергали и продолжают отвергать все традиции и никогда не принимали никаких учений, кроме тех, что содержатся в Священном Писании. Трактат об Антихристе, датированный 1120 годом, подтверждает это, как и трактат против призывания святых, который, должно быть, был написан в VI веке, поскольку в нём эта ересь названа учением, которое тогда только зарождалось, а мы знаем, что оно возникло именно в тот период.
Таким образом, во всех исповеданиях веры, составленных в разное время, вальденсы утверждают, что передавали свои догматы от отца к сыну со времён апостолов. Сам Ронченцо сохранил одно из их прошений, адресованных герцогу Савойскому, датированное 1599 годом, в котором они пишут, что познали истину много веков назад и что никто не может отрицать, что они проповедовали одни и те же принципы в течение 500 или 600 лет, то есть когда они открыто выступали против злоупотреблений Рима при их епископе Клавдии. Водуа из долин Матиас и Мин (жители этих долин объединились с водуа из Люцерна, Перуза и Сен-Мартена) сделали такое же заявление (почти теми же словами), когда в 1603 году были вынуждены покинуть свою страну из-за отказа подчиниться приказу Карла Эммануила и отречься от своей веры. Наконец, во всех своих меморандумах, петициях и письмах они неизменно повторяли одно и то же, молясь о том, чтобы им было позволено исповедовать ту религию, которую они исповедовали с незапамятных времён, ещё до того, как герцоги Савойские стали правителями Пьемонта. Подлинность этих петиций и т. д. не вызывает сомнений, поскольку они были напечатаны в 1678 году вместе с ответами на них по распоряжению Туринского суда, и их насчитывается более 100.

1. Свидетельства протестантских авторов

К внутренним свидетельствам, содержащимся в трудах самих водуа, мы должны добавить то, что можно найти в работах протестантских авторов, и в первую очередь у знаменитого Теодора де Беза, который так отзывается о них: «Это люди, которые всегда сохраняли истинную религию, не поддаваясь никаким искушениям». «Водуа, - пишет он в другом месте, - получили своё название из-за того, что жили в долинах и крепостях Альп, и их вполне можно считать остатками чистейшей первобытной христианской Церкви. Их так и не удалось привлечь в лоно Римской церкви, несмотря на ужасные гонения, которым они подвергались. В настоящее время у них процветают церкви как в плане доктрины, так и в плане примеров поистине невинной жизни». Я говорю, в частности, о жителях альпийских долин, из которых одни являются подданными короля Франции, а другие - герцога Савойского.
Илейданус в "Истории императора Карла V" (Книга XVI, p.634). утверждает, что «с древнейших времён они противостояли римскому понтифику и всегда придерживались чистейшей доктрины». Эрон Рудигер утверждает, что водуа существовали по меньшей мере за 240 лет до Яна Гуса, что почти совпадает с мнением епископа Клавдия. «Церковная история реформатских церквей Франции», изданная в 1558 году, подтверждает вышеизложенные утверждения. Амиро, Дрелинкур, Баснь, Руша, Жюрье, Веренфельс и многие другие авторы, писавшие о реформированной Церкви, придерживаются того же мнения.

2. Свидетельства католических авторов

Среди основных свидетельств в пользу водуа я должен упомянуть большой сборник эдиктов, изданных Туринским судом. Нет необходимости перечислять их даты. Монах Бельведер, глава миссии, посланной для обращения водуа в 1630 году, в своем ответе Коллегии проповеди веры (Relatione al consiglio de Propaganda Fidei Турин, 1636).извиняется за то, что не обратил ни одного человека, потому что "долины Ангроньи всегда и во все времена были населены еретиками". Опять же, Рейнерус Сакко, специально назначенный римским судом инквизитором против водуа, идет еще дальше Бельведера; и в книге, которую он опубликовал против них, называет их леонистами, по словам одного из их служителей по имени Леон, жившего в III веке; он утверждает, что ни одна секта не была столь пагубной для церкви, как леонисты; и это по трем причинам: 1. Потому что она была самой древней из всех. Некоторые считают, что она появилась во времена Папы Сильвестра (IV век), а другие - что она была создана при апостолах. Во-вторых, потому что она была самой многочисленной, и едва ли существовала страна, в которую она не проникла бы; и, в-третьих, потому что, в отличие от других сект, внушавших ужас своими чудовищными богохульствами, она производила впечатление благочестивой, поскольку её члены «жили праведно перед людьми, верно верили в Бога и приняли Апостольский Символ веры, но богохульствовали против Римской церкви и духовенства».
Самые упорные противники древности водуа должны уступить авторитету Клода де Сейсселя, архиепископа Туринского, у которого в книге "Против нас", напечатанной по привилегии Франциска Первого Французского, есть такой отрывок: "Секта водуа, - говорит он, - берет свое начало от некоего Леона, истинно религиозного человека, который во времена Константина Великого, ненавидя крайнюю скупость папы Сильвестра и расточительность Константина, предпочел жизнь в бедности с простотой веры и упреками в тайном принятии монашества. богатым бенефисам с Сильвестром. К этому Леону присоединились все, кто верно понимал их вероучение». Тот же автор, проведя бесполезные исследования, посвящённые зарождению секты Водуа, заключает следующими примечательными словами: «Должно быть, существовала какая-то важная и действенная причина, по которой секта Водуа просуществовала столько веков. Кроме того, в разное время предпринимались всевозможные попытки искоренить их, но они всегда оставались непобедимыми, вопреки ожиданиям всех». Читатель заметит, что выражение «на протяжении стольких веков» было написано Сесселем в 1500 году.
Я уже цитировал Ронченцо, одного из самых ревностных миссионеров, посланных против водуа. Его семья до сих пор живёт в долинах. Один из его потомков, носивший титул графа де Ла Тур, в своих «Исторических воспоминаниях», адресованных герцогу Виктору Амадею, допускает, что учение водуа не было чем-то новым во времена Клавдия, ведь многие люди и до него выступали против Римского престола. Он также утверждает, что их учение оставалось неизменным в XI и XII веках. Ронченцо, однако, не утверждает, что это учение было передано апостолами, но признаёт (что почти то же самое), что невозможно установить, когда оно впервые появилось в долинах.
В конце концов, Самуэль Казини, монах-францисканец, в своей работе под названием «Victoria Triomphale», напечатанной в Кони в 1510 году, прямо заявляет, что «ошибки вальденсов заключались в том, что они не признавали Римскую церковь священной матерью-церковью и не подчинялись её традициям, хотя он и не мог отрицать, что они признавали христианскую Церковь и всегда были её членами и остаются ими».
Теперь, после этих доказательств, мне кажется маловероятным, что кто-то осмелится отрицать истинную апостольскую преемственность церкви Водуа. Но поскольку некоторые люди предполагают, что Водуа, приняв точку зрения римского двора, впоследствии реформировались, как и все те, кого называют протестантами, пусть они скажут, когда и где произошла реформа Водуа, а также объяснят, почему все историки молчат об этом событии! Но пока существуют процитированные выше свидетельства католиков, протестантов, водуа, а также сами указы их правителей, их собственные прошения и ответы на них, я буду считать доказанным тот факт, что церковь водуа, принявшая Евангелие в первые дни христианства, является прародительницей всех реформированных церквей и сама никогда не подвергалась реформированию. (НЕВЕРНО.- Пер.).
Поскольку эти истины подтверждены столь неопровержимыми доказательствами, нам остаётся лишь вкратце описать нравы водуа и церковную дисциплину в их общинах, прежде чем мы перейдём к исторической части моего труда.
В религии теория без практики - ничто, и из всех видов знаний ни одно не требует столько размышлений, как знание Евангелия. Его Божественный Автор заявил, что религия, которую он пришёл возвестить нам, состоит не из слов, а из добродетелей. Это важное заявление сразу же определяет дух христианства, ставя любовь даже выше веры. Как бы ни была забыта эта великая истина многими современными христианами или ни была бы она сведена на нет притязаниями их учителей, она тем не менее неоспорима с точки зрения разума и откровения. Будем же надеяться на благо человечества, что она вскоре восторжествует над тщетными призраками, которые пришли ей на смену в большей части Европы. Да, действительно! Мне приятно верить, что продвижение знаний является гарантией этого, и что мы приближаемся к тому счастливому времени, когда от человека не потребуется доказывать, что он христианин, просто повторяя, как попугай, догматы веры, которые были составлены главами секты, к которой он принадлежит, когда недостаточно будет просто хладнокровно признать некоторые евангельские истины, но когда те, кто называет себя христианами, признают, что "чистая религия заключается в том, чтобы посещать сирот и вдов в их скорби и сохранять себя незапятнанными от мира" (Иак 5.22).. Невозможно слишком часто повторять, что это и есть настоящее христианство.
Таковы всегда были чувства вальденсов, они никогда не тратили впустую в пагубных спорах или бесполезных дискуссиях то время, которое можно было бы посвятить добрым делам; и таким образом, по естественному стечению обстоятельств, они сформировали христианское общество, отличающееся добродетельным поведением и безупречной моралью. (Здесь автор безусловно следует иллюзиям эпохи Просвещения, принижавшим вероучение перед моралью, полагая, что от этого не будет вреда. - Пер.).

Глава V. МАНЕРЫ ВОДУА
 
Выше мы процитировали примечательный отрывок из труда инквизитора Рейнеруса Сакко», в котором он выступает в защиту наших предков. Мы добавим свидетельство Клода де Сейсселя, который утверждает, что "за свою жизнь и моральное поведение водуа непорочны перед людьми и они прилагают все усилия, чтобы соблюдать заповеди Божьи". Уважаемый французский историк Де Ту говорит, что "водуа соблюдают заповеди Десятисловия и не допускают среди себя зла, ненавидя лжесвидетельства и проклятия, ссоры, подстрекательства ко всякому разврату, ростовщичеству и т.д. и т.п.". Кардинал Бароний свидетельствует об их целомудрии, а Туан (тоже католический историк) добавляет: «Они так тщательно соблюдают честь и целомудрие, что их соседи, хоть и другой веры, доверяют им своих жён и дочерей, чтобы уберечь их от бесчинств солдат».
Это произошло в 1560 году, когда войска графа де ла Трините были расквартированы в Ла-Туре, а водуа ушли в горы. Тогда же молодая девушка, спасаясь от преследования солдата, предпочла честь самой жизни и бросилась с вершины скалы. Английский монах, которого цитирует Бокхорниус, также приводит пример чистоты нравов в Водуазе в ответе одной сестры на ухаживания своего возлюбленного: «Боже упаси, о юноша, чтобы я любила тебя так сильно, что стала бы вечно несчастной ради исполнения твоих желаний».
Эта восхитительная чистота до сих пор почитается в долинах, и, несмотря на разложение общества, нам придётся просмотреть множество лет, чтобы найти одну или двух женщин, которые не соблюдали её. Те, кто оступился, становятся объектами всеобщего презрения. На них показывают пальцем даже дети, и целой жизни, прожитой в добродетели, едва ли достаточно, чтобы загладить их вину. Сравните это с нравами других христианских народов.
Давайте теперь обратимся к Виньо, который хорошо разбирался в нравах водуа, проработав среди них сорок лет пастором и составив большое собрание их древних сочинений, которые он перевел. Из его работы "О жизни, морали и религии водуа" я извлекаю следующее: "Это народ, верный своим обещаниям, безупречной жизни и ярые враги порока"; и о своем времени он добавляет: "Мы в этих долинах Пьемонта живем в мире и согласии с другими, но мы не можем жить с пороками". Потому они не связывают себя браком с католиками. Что касается остального, то они настолько одобряют наши манеры и нравы, что предпочитают брать себе в услужение наших людей.  А некоторые приезжают издалека, чтобы выбрать няню для своих детей, считая их более преданными, чем их собственные.
Приказ французского правительства, отданный в 1592 году г-ну де Бирагу, губернатору Салюса, истребить водуа, вызвал следующее свидетельство одного из членов городского совета: "Что Его Величество, несомненно, был введен в заблуждение относительно этих бедных людей, которые были хорошими людьми и оказывали ему почетную и верную службу, мирно живя со своими соседями; в отношении которых действительно нельзя было найти никаких недостатков, кроме их религии". Ко всем этим свидетельствам следует добавить еще одно, имеющее еще больший вес, а именно, что из всех эдиктов, которые были последовательно изданы туринским судом против водуа; ни в одном нельзя найти ни малейшего упрека в отношении честности, добросовестности или морали. Это молчание становится бесценным признанием со стороны тех, кто с готовностью искал повод для оправдания ужасных преследований, которые они санкционировали.
Разве после этого не удивительно, что Альберт де Капитаксис, Руби и другие клевещут на водуа, как язычники клеветали на первых христиан? Однако в ответ можно привести Парадина (в его "Анналах Бургундии", Лион,1566) и Жирара. Они утверждают, что водуа не были виновны ни в одном из ужасных преступлений, в которых их обвиняли, а лишь в том, что открыто выступали против коррупции и пороков священников и монахов и тем самым вызывали их смертельную ненависть.
Но мы можем с полным правом презирать эту клевету и задуматься о том, что стало причиной подлинной чистоты их нравов. Причиной можно назвать церковную дисциплину, которая всегда была очень строгой и побуждала к постоянному изучению Священных Писаний и размышлениям над ними. И здесь я должен попросить прощения за ещё один отрывок из древнего автора. «Все люди, - говорит он, - независимо от пола и возраста, не перестают учиться и учить. Рабочий, выполняя свою повседневную работу, либо учит своего товарища, либо учится у него, и вечер проходит в тех же наставлениях, даже без книг». Тот, кто учился неделю, учит других всю следующую неделю, и если кто-то оправдывается тем, что у него плохая память, ему говорят, что даже одно слово в день в конце года превратится в множество предложений, которые за много лет составят кладезь знаний. «Я своими ушами слышал, - пишет этот автор, - как один из этих бедных крестьян без запинки повторял наизусть всю Книгу Иова, а у других на кончиках пальцев был весь Новый Завет». Кто-нибудь из них ведёт порочный образ жизни? их резко упрекают за нарушение дисциплины и говорят, что апостолы так не поступали, и мы не должны им подражать». Рейнерус Сакко снова подтверждает это, говоря: «Водуа знают наизусть весь Новый Завет и многое из Ветхого (на своём родном языке), и они не хотят слышать ничего другого», - и добавляет: «Все проповеди, которые не подтверждаются Писанием, недостойны доверия».
Такова была основа нравственности водуа. Они не знали другого правила веры, кроме Евангелия, и, насколько это было возможно, согласовывали с ним свои чувства и поведение. Священный долг историка заставляет меня признать, что среди них иногда проявлялись последствия человеческой слабости. Леже, писавший более века назад, также допускает, что «его современники, вальденсы, уже не обладали той великой святостью и отрешённостью от мира, которые отличали их предков». Но я должен добавить, - продолжает он, - что по сравнению с другими реформированными народами ни один не превосходит их в усердии к слову Божьему и в верности своей вере, даже ценой жизни и состояния, а также в простоте, невинности, трезвости и трудолюбии. Ибо они воздерживаются от карт, костей, азартных игр и сквернословия и испытывают отвращение к пьянству и даже к танцам. Так что, если кто-то ведёт порочную жизнь, он считается бесчестным. Судебные тяжбы были им неведомы с незапамятных времён; но, по словам Туана, первая из них произошла в XVI веке из-за склонности к сутяжничеству одного молодого человека, который немного изучил право в Туринском университете и подал в суд на своего соседа за то, что тот позволил козам пастись среди его капусты.
Чего бы мне это ни стоило, я должен признать, что со времен Леже жители Водуа деградировали; судебные тяжбы становятся для них обычным делом, а роскошь и игра в карты незаметно проникают в их жизнь; более того, есть даже семьи, которые живут не работая, что раньше было немыслимо.  В приходах, граничащих с Пьемонтом, также ослабло религиозное рвение. Но эти пятна на репутации моих соотечественников, возможно, неизбежны из-за человеческой слабости, которая не позволяет нам приблизиться к совершенству. Возможно также, что мы поддаёмся всеобщему заблуждению, считая, что наши предки были лучше нас. Я говорю это и о Леже, и о себе.
Мы можем с уверенностью заявить, что во всей Европе не найдётся народа, столь же добросовестного, простого, искреннего и добросердечного, как современные водуа. Они сохраняют уважение к религии, любовь к своим обязанностям, чистоту взглядов и нравов, которых тщетно искать у других народов, называемых христианскими. И эти добродетели сочетаются с такой скромностью, что кажутся совершенно естественными и никогда не выставляются напоказ. Какое трогательное и возвышенное зрелище представляют эти люди для каждого доброго сердца и ясного ума, которые на них смотрят! Они хорошие мужья, хорошие отцы, добрые друзья и хорошие граждане, и даже в разгар гонений они всегда проявляли величайшую верность своим правителям. Более того, всего через несколько дней они обратились против тех, кто их преследовал, и взяли в руки оружие, чтобы защитить свою жизнь и религию.
Несмотря на долгие годы преследований, несмотря на вероломство, с которым с ними обращались, и ужасные пытки, которым они подвергались, они никогда не поддавались жажде мести и довольствовались тем, что давали отпор силой. Так что в их истории не найдётся ни одного случая, когда они жестоко обошлись бы с беззащитным врагом или нарушили бы свои обещания, даже несмотря на систематическое вероломство. Они также никогда не проливали кровь, за исключением тех случаев, когда это было необходимо для их безопасности. Если столькие добродетели, столькие хорошие качества иногда сочетаются со слабостями, мы должны объяснять это несовершенством человеческой природы, учитывая, что лишь некоторые люди достойны порицания, а основная масса общества (с человеческой точки зрения) безупречна. Возможно, эти едва заметные пятна удалось бы вывести, если бы вновь была введена древняя церковная дисциплина. Именно для достижения этой цели мы посвятили следующую главу её описанию. Я буду счастлив, трижды счастлив, если это или какая-либо другая часть моей работы поможет кому-то из моих соотечественников (даже большему количеству, чем сейчас) встать на путь истины, если весь этот народ, с каждым днём приближаясь к Вечному, когда-нибудь станет достоин того, чтобы о нём сказали: «Таково терпение верных, соблюдающих заповеди Божьи и веру Иисуса».
Примечание.  Узнав мнение моих друзей, уполномоченных Валлонского синода, о моей рукописи и о том, что один из этих джентльменов, никогда не бывавший в долинах, счёл мой рассказ о нравах водуа слишком ярким, я ответил одному из них: «Я не удивлён, что мой рассказ о нравах моих соотечественников показался вам слишком красочным». Но если бы вы прожили несколько лет среди этих прекрасных людей, как это сделал я, а затем в стране, где нравы так же испорчены, как здесь, и в городах Швейцарии, вы бы так не думали. Хотя мы, возможно, и утратили чистоту наших предков, я утверждаю, что только те приходы, которые непосредственно граничат с Пьемонтом, заслужили это обвинение. В остальном же их добросердечие, искренность, доброжелательность и рвение к религии очаруют вас. Я не раз бывал во всех приходах и жил в большинстве из них, будучи знакомым со многими их жителями. И весь этот опыт укрепил меня в убеждении, что в наши дни не существует народа с более чистой моралью, более безупречной жизнью и более образцовым благочестием, чем водуа.

Глава VI. О ДИСЦИПЛИНЕ В ВОДУАЗСКОЙ ЦЕРКВИ

То, что водуа сохранили до времён Реформации учение изначальной Церкви, описанное в посланиях апостолов, было признано Лютером, Меланхтоном, Бусером и Эколампадием в различных письмах, адресованных нашим предкам. Именно по их совету последние несколько ослабили древнюю строгость церковного управления, опасаясь, что это может оттолкнуть людей, желающих принять их веру. А те, кто впал в заблуждение, предпочли отречься от своей веры, чтобы избежать позора публичного наказания. Однако я не могу согласиться с тем, что эти изменения пошли на пользу, и сам Меланхтон признаёт, что не может осуждать прежнюю строгость и хотел бы, чтобы она была принята в протестантских церквях. Несомненно, полная отмена всякой дисциплины в протестантских церквях пагубно сказалась на нравственности. Давайте рассмотрим методы, которые использовали водуа для сохранения нравственности в первозданном виде.
Публичное богослужение всегда совершалось на языке водуа до 1630 года, когда эпидемия охватила все сообщество барбес (пасторов), насчитывавший тогда 15 человек, за исключением двух, которые были немощны по возрасту.В результате из Франции и Женевы были приглашены пасторы; поскольку они не знали ни водуазского, ни итальянского, они проповедовали на французском, и этот обычай сохраняется до сих пор (хотя в церквях уже давно служат на водуазском), но, хотя немногие семьи говорят по-французски, нет ни одного человека, который бы его не понимал, поскольку все книги написаны на французском, и, следовательно, дети всегда получают образование на этом языке. Они используют швейцарскую литургию, поскольку не в их власти напечатать свою собственную. До 1630 года хлеб в святых таинствах преломлялся на три части, а вода при крещении трижды окроплялась в память о Троице.
Все без исключения прихожане собирались в доме своего старосты для причастия, которое совершалось четыре раза в год. Перед Пасхой, а иногда и перед Рождеством пастор требовал от каждого прихожанина изложить причины своей веры, и если кто-то уклонялся, это считалось оскорблением. О добродетельный народ! Почему ты не сохранил этот похвальный обычай, который так хорошо способствовал сохранению твоего счастья и религиозного рвения? До упомянутой выше эпидемии чумы пасторы ежегодно подвергались визиту со стороны модератора и двух членов синода, которые после тщательного расследования представляли свой отчёт синоду. Иностранное духовенство не подчинялось этому правилу, и, хотя впоследствии оно было восстановлено, проверки проводились не так строго.
Древние пастыри также имели обыкновение раз в год приглашать консисторию для вынесения порицания в случае, если что-то вызывало их неодобрение. После общего обсуждения первый из старейшин открыто высказывал своё мнение о поведении пастора. Церковные наказания также были суровыми: убийца, прелюбодей или развратник могли быть примирены с церковью только после того, как они недвусмысленно доказывали своё раскаяние и долгое время не могли причащаться. Такие люди также были обязаны публично появляться в церкви (количество раз зависело от степени вины) и, сев отдельно от других, вставать в конце службы, когда пастор объявлял, что человеку разрешено публично искупить свою вину. Затем кающийся громко молился о прощении у Бога и у своих братьев за то, что подал им такой дурной пример, и обещал исправиться. После этого священник объявлял ему об отпущении греха от имени Всемогущего и в его честь и обращался к собравшимся с увещеванием. Этот обычай разрешён и даже предписан Евангелием как весьма полезный. Однако я должен повторить, что подобные грехи в долинах всё ещё крайне редки. Азартные игры никогда не были разрешены, а танцы были под таким строгим запретом, что жена пастора подверглась публичному осуждению за то, что присутствовала на майских танцах в Люцерне, хотя сами в них не участвовали. «Есть также, - говорит Леже, - постановления против богохульства и сквернословия, но за 23 года, что я служу священником, и за 12 лет, что я являюсь модератором, ни разу не было зафиксировано ни одного подобного случая. И я убеждён, что за целое столетие здесь ни разу не прозвучало имя Бога всуе».
Консистории в каждом приходе состоят из пастора, старейшин и диакона.  Никто не может быть избран старейшиной без тщательной проверки. Этот сан пожизненный, за исключением случаев недостойного поведения. В важных случаях на помощь консистории призываются главы семейств, которые принимают решение большинством голосов. Кроме того, существовали другие советы, называвшиеся коллоками, в состав которых входили пасторы и один или два старейшины от каждой церкви. Они собирались раз в месяц в каждой долине, чтобы рассмотреть разногласия, которые не были окончательно урегулированы на консисториях. В коллок можно было подать апелляцию в синоды, но иногда споры разрешались путём выбора арбитров и получения обещания подчиниться их решению. Таким образом разрешались все споры, поскольку обращаться в суд под любым предлогом было категорически запрещено. Насколько эти правила соответствовали духу раннего христианства, можно понять, обратившись к шестой главе Первого послания апостола Павла к Коринфянам.
Синоды были самыми торжественными и общими собраниями водуа и раньше проводились каждый год (а теперь - раз в два года) в каждом приходе по очереди, за исключением четырёх самых отдалённых. В древней рукописи Водуа, датированной 1587 годом, утверждается, что 140 барбетов однажды присутствовали на синоде в долине Лаус в Прагеласе.  В их состав входили пастор и два старейшины из каждого прихода, а также представитель правителя, которому, однако, не разрешалось участвовать в обсуждениях. Это собрание является высшей инстанцией для всех остальных, оно назначает пасторов и школьных учителей, а также избирает модератора, его заместителя и секретаря, которые под названием La Table образуют комитет по управлению делами до следующего заседания синода. Но синоды не претендуют на право вмешиваться в вопросы веры. Эта совершенная свобода совести является естественным следствием ранее изложенных принципов Водуа и доказывает, что они в равной степени лишены суеверий и фанатизма.
 Действительно, я обнаружил, что все статьи о вере и декларации о вере, составленные нашими предками, были приняты на специальных общих собраниях, в которых участвовали не только пасторы и старейшины, но и главы семейств, которые могли присутствовать. Например, в 1571 году были приняты статьи об объединении долин. На открытии своих синодов пасторы по очереди произносят проповеди, и только после этого  разрешают членам своей церкви посещать такие проповеди, что те и делают в большом количестве. (см. рассказ о старшем Мудоне из Сен-Жана).

Глава VII. О БАРБЕСАХ, ИЛИ ПАСТОРАХ
 
Это имя, которое изначально означало "дядя", обычно давали людям, к которым относились с особым почтением и уважением, и оно использовалось для обозначения пасторов вплоть до упомянутого выше бедствия 1630 года Католики используют слово «барбет» как упрек в адрес водуа..Но "эти барбэ* были, - говорит Леже, - образцами всякой добродетели, благочестивыми, скромными, невинными, кроткими и миролюбивыми; а также прилежными, трудолюбивыми и бдительными на своем посту; верными тружениками в винограднике Господнем; они посвящали все свое время и таланты заботе о душах; подвергая себя поношениям и преследованиям, более того, даже самой смерти в защиту истины; презирая суету, роскошь и почести, которые предлагал им мир. Одним словом, они в полной мере исполняли все свои обязанности перед природой и обществом. Многие из них были женаты, другие оставались холостыми из-за переездов, которые часто требовались для поддержания связи с далёкими странами, особенно (с XII века) с Богемией, Германией, Гасконью, Провансом, Дофине, Лангедоком, Англией, Калабрией и Апулией. Наши барбес по очереди посещали каждую из этих стран, проповедуя и воодушевляя своих собратьев. Деньги, необходимые для их путешествий и содержания во время отсутствия, им давали жители долин.
Помимо проповедей, они занимались переписыванием Священного Писания для своих прихожан; многие из них изучали медицину и хирургию, что было тем более похвально, что в долинах всегда было очень мало врачей. Даже сейчас в долине Св. Мартина живёт только один врач, а в Люцерне нет ни одного, за исключением аптекаря из одноимённого католического города. Это правда, что скромный образ жизни, который ведут водуа, делает их помощь мало необходимой. Наши древние барбес были хорошо знакомы с лекарственными растениями, которыми изобилует наша страна, и находили среди них почти все необходимые средства.
Некоторые из этих почтенных мужей, подобно апостолам, занимались механическими ремеслами, но главным предметом их заботы было обучение молодежи, особенно тех, кто готовился стать служителем церкви. В самые древние времена обучение последних сводилось к заучиванию наизусть Евангелий от Матфея и Иоанна, а также апостольских посланий и значительной части сочинений Соломона, Давида и пророков. После этого, при наличии хороших рекомендаций, их принимали в церковный сан, возлагая на них руки.
Не только жители долин, но и молодёжь из отдалённых стран приходила учиться у наших барбов. Иллирик, автор-папист, которого мы цитировали, утверждает: «Я нахожу, что для богемцев было обычным, даже привычным делом отправляться из своей страны к своим наставникам-вальденсам в Ломбардию, как будто в какую-то школу или колледж для изучения богословия». В «Истории Эльзаса» (книга I) содержится аналогичное утверждение о том, что эльзасцы готовились принять духовный сан.
Пещера, служившая академией для наших почтенных барбе, где они сеяли и взращивали семена своей чистой и непорочной религии и откуда они распространяли их по всему миру, существует до сих пор. Это пещера знаменитого Пре дю Тура в приходе Ангроньа. Помимо этого священного колледжа, в каждом приходе была и до сих пор есть одна или несколько школ, где детей обоих полов обучают письму, чтению, арифметике и духовной музыке, а также основам религии. Есть также две латинские школы, где те, кто собирается изучать богословие, изучают латынь и немного греческий, прежде чем отправиться в Лозанну или Женеву.
Примечание.  Насколько это наставление отличается от того, что практикуется в наши дни! Тогда было достаточно изучить христианскую религию по Евангелию. Но теперь служитель Евангелия должен потратить лучшие годы своей юности на изучение наук, которые, конечно, не сделают его более ревностным и добродетельным христианином, чем он был бы, если бы учился только в школе Иисуса. Итак, в течение четырёх или пяти лет он будет корпеть над изучением языков (латынь, иврит, греческий, французский и итальянский). Затем он приступит к изучению изящной словесности, а потом и философии, которая на самом деле бесполезна для него и даже вредна, поскольку преподаётся в некоторых университетах. Десять лет труда и расходов! И ради чего? Чтобы получить знания о предметах, не имеющих никакого отношения к науке о вечном счастье. Десять лет, в течение которых юноша, посвятивший себя проповедованию Евангелия, почти не слышал о нём, а если и слышал, то только как о необходимой части своего обучения, в то время как оно должно было стать его главной целью. После этого следует теология, которая, безусловно, должна состоять из простого, но фундаментального и глубокого знания о Божественном откровении, о доказательствах, подтверждающих его истинность, и, прежде всего, о заповедях, которые оно предписывает. Таков ли метод обучения в колледжах? Вовсе нет. Они учат не Евангелию, а различным мнениям комментаторов и главарей сект по поводу разных отрывков из Священных Писаний. Соответствует ли это духу религии? Не лучше ли, наоборот, не посвящать себя этой мнимой мудрости, этой бесполезной науке, которую она так осуждает?
 Позвольте мне свободно заявить, что я считаю способ, которым в наши дни преподают христианскую религию, главным препятствием на пути её развития. Евангелию не нужны все эти атрибуты науки, чтобы воздействовать на чувства или разум. Она содержит в себе всё необходимое для достижения этих благих результатов. Мне достаточно вспомнить наших добрых предков, когда наши отцы изучали только Библию, чтобы утвердиться в своём мнении. Есть ли сейчас среди народов, считающихся наиболее просвещенными, пример общества, достигшего такого уровня совершенства? Конечно, если ответ будет отрицательным, мы не должны отрицать превосходство древних водуа над другими народами и даже над современными водуа. Действительно, обучение наших молодых богословов не всегда было таким простым. К нему добавились логика, итальянский, французский и латынь, но всё же не было ничего похожего на нынешнюю программу обучения. Я не отрицаю, что все эти науки (которыми хотят украсить богословов) могут быть очень полезны в странах, где им обучают; таких как Франция, Германия, Англия, Швейцария и Соединенные Провинции; но я считаю, что весь этот учебный аппарат совершенно бесполезен в наших долинах, и что, следовательно, напрасно обрекать так много молодых людей, предназначенных к священству, на такие большие расходы ;40. по крайней мере, на год и пустую трату времени;  и каждый просвещенный человек осознает жестокость пробуждения этих молодых людей к радостям обучения и наукообразия, когда по возвращении в свои дома они обнаружат, что они должны избавить их от бедности, нехватки времени и их изолированного положения. Ибо кому они могут передать свои знания? Водуа? Они понимают только Евангелие, а до остального им нет дела..
Следует отметить, что эта заметка касается только Водуа и что она была добавлена с целью привлечь их внимание к созданию колледжа, план которого автор составил и который будет добавлен в конце этой истории. Принимая во внимание, какие важные цели могут быть достигнуты при сравнительно небольших денежных затратах, мы надеемся, что благотворители из Водуа обратят на это внимание и что британское правительство сможет оказать некоторое влияние на получение необходимого разрешения при дворе Турина.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ВВЕДЕНИЕ
.
Те, кто не знает, что наши анналы полны крови и страданий, будут удивлены, узнав, что история этих добродетельных и простых водуа, достойных восхищения всего человечества, - не что иное, как череда бедствий. Они также не смогут примирить варварство и жестокость, с которыми их преследовали, с искренностью и невинностью этих жертв. Одного слова достаточно, чтобы объяснить эту ужасную загадку: слепая вера не ведает ни религии, ни природы. Можем ли мы назвать разумными существами тех, кто, заявляя о своих правах как представителя человеческого рода, совершенно забывает о человечности и хладнокровно убивает тысячи своих собратьев? Почему земные властители взяли на себя роль судей в деле, которое касается только Бога? Или кто дал им право считать еретиками тех, кто мыслит иначе, чем они, или проливать их кровь перед алтарями Божьими?
Всё это началось в конце XV века, потому что до этого, несмотря на то, что они были жертвами тайных интриг, вальденсы не подвергались открытым преследованиям. Их гибель была делом рук инквизиции. Испанский священник по имени Доминик приехал во Францию, чтобы проповедовать против вальденсов из Альби, или альбигойцев, и добился такого успеха, что его орден получил название «проповедники». Он обосновался в Тулузе и оттуда рассылал своих шпионов во все стороны, чтобы проводить расследования в отношении тех, кого подозревали в ереси, и наказывать их. 
Григорий IX, в то время Папа Римский, вскоре понял, какую выгоду он может извлечь из деятельности таких миссионеров, и разрешил доминиканцам во Франции и Испании и францисканцам в Италии проводить инквизицию (inquirere) в отношении еретиков, а также судить, признавать виновными и наказывать их. Так зародилась инквизиция - трибунал, настолько отвратительный, что он грозил утопить человечество в крови. Его штаб-квартира находилась в Риме, и по его образцу в Турине был учреждён знаменитый собор De Propaganda fide et extirpendis hereticis, который мы впредь будем называть Пропагандой. Этот совет начал с того, что объявил вальденсов недостойными общения с другими христианами, приказал конфисковать их имущество, снести их дома и даже вырубить их деревья. Он обратился ко всем князьям и правителям с требованием найти и выдать таких еретиков инквизиции. Он наложил суровые наказания на тех, кто их укрывал, и отдал треть их имущества доносчикам, которые указывали на их убежища. Но эти меры были слишком слабыми; римский двор стремился к полному уничтожению этого несчастного народа и наделил своих служителей властью передавать светским властям, то есть безжалостно предавать смерти, всех, кого они считали еретиками. Более того, эти жестокие миссионеры выносили приговоры трупам, которые были похоронены 20 или 30 лет назад; их вытаскивали из могил и бросали в костры, а также конфисковывали имущество семей, к которым они принадлежали.
Отец был вынужден давать показания против сына, сестра - против брата, жена - против мужа. Узы природы, кровные узы и дружба ничего не значили для целей инквизиции. Даже те, кого подозревали в ереси, подвергались суровому наказанию, если не могли найти свидетелей, готовых поклясться в их невиновности. Обвиняемый не знал имени своего обвинителя и не имел права на адвоката, кроме тех, кого назначала инквизиция. Одного свидетеля было достаточно, чтобы приговорить человека к пыткам. Даже если преступление не удавалось доказать, жертва никогда не оправдывалась, а её имя покрывалось позором и оставалось в списках этого безжалостного трибунала.
Я ограничусь тем, что отошлю своих читателей к «Истории реформатских Церквей» Баснажа, 1725 г., ин-кварто, где они найдут множество доказательств того, что вышесказанное утверждение не является преувеличением, а также выдержки из актов Тулузской инквизиции, направленных против вальденсов и альбигойцев. Однако я не могу удержаться от того, чтобы не привести некоторые из статей, которые служили руководством для инквизиторов при преследовании наших предков.
Вот некоторые из правил, которых придерживались инквизиторы в ходе расследования дела Водуа:
Никто не может быть принят в число кающихся или получить отпущение грехов, если он прямо или косвенно виновен в сокрытии еретика.
Никому из тех, кто был передан светской власти, не должно быть позволено оправдываться перед народом, чтобы из-за его объяснений у простых людей не сложилось впечатление, что с ним обошлись несправедливо. А если он избежит наказания, это нанесёт ущерб католической религии.
Никто из осуждённых перед народом не будет помилован, даже если он отречётся от своих убеждений и пообещает обратиться в истинную веру. Ибо невозможно сжечь достаточное количество этих еретиков, если им будет позволено избежать казни под такими предлогами. Ведь эти обещания, вырванные у них страхом перед пытками, не будут соблюдаться, и если они пообещают обратиться в истинную веру перед народом, а затем будут казнены, народ может подумать, что с ними обошлись несправедливо. Поэтому лучше никогда не позволять им выступать перед народом.
Во время допросов инквизитор всегда должен держать перед собой раскрытую книгу, в которой, как ему кажется, записаны показания и даже вся жизнь еретика.
Если он откажется признать свою ересь и отречься от неё, ему должна быть показана неизбежная смерть. Если он ответит: «Если мне суждено умереть, то я предпочитаю умереть в своей вере», — его казнь должна быть проведена как можно скорее, и ему не должно быть оказано милосердие.
Не следует пытаться переубедить еретиков с помощью Священного Писания, поскольку они искажают его с такой ловкостью, что часто ставят в тупик самых образованных людей, пытающихся им ответить, и тем самым становятся ещё более непреклонными.
Еретику никогда нельзя отвечать категорично. В ходе допроса следует задавать несколько вопросов одновременно, чтобы, как бы он ни ответил, можно было ответить ему, к его замешательству.
Если кто-то будет утверждать, что никогда не был виновен в ереси водуа, его следует предупредить, что у нас достаточно доказательств, чтобы осудить его. Двусмысленно пообещайте ему, что он может надеяться на помилование при условии добровольного признания. Тогда многие признаются в надежде спасти свою жизнь.
Таковы были правила инквизиции в конце XI века.

Глава I. ВОДУА ВЫБРАЛИСЬ ИЗ ДОЛИН В XIV СТОЛЕТИИ
.
Мы уже упоминали, что, когда Вальдо и его ученики были изгнаны из Лиона в конце XII века, многие из них поселились в наших долинах. В результате примерно 150 лет спустя, когда население стало слишком многочисленным, многие семьи переехали в Прованс, где основали Кабриер, Мериндоль, Лормарин и другие деревни. Другие отправились в Пайсанн, Биолет и другие деревни маркизата Салюче, а некоторые поселились в Мине и Матиасе, недалеко от Сузы. Но самые крупные колонии, сформировавшиеся в то время, искали убежища в Калабрии и Апулии, где они сначала построили город под названием Борго-д’Ольтрамонтани недалеко от Монтальто, а полвека спустя (по мере увеличения числа новых поселенцев) Сан-Систо, Вакариссо, Аргентино и Сент-Винсент. Маркиз Спинелло также разрешил им построить на его землях у моря укреплённый город Гуардия, который вскоре стал процветающим местом.
Примерно в 1400 году в Провансе начались гонения, и многие вальденсы вернулись в долины, а оттуда в сопровождении других своих собратьев направились в Неаполь, где основали небольшие города Мулионе, Монтавато, Ла-Челия и Ла-Мотта.
Примерно через 100 лет после этого события некоторые жители Водуа из Фрассиньера (которые тогда составляли одно целое с жителями долин) переселились в город Вольтурара, расположенный неподалёку от вышеупомянутых мест. Это была последняя крупная эмиграция того периода.
Все эти небольшие колонии регулярно получали наставления от пасторов, которые с этой целью переезжали из города в город. У наших барбес даже были дома во Флоренции, Генуе и Венеции, где проживало 6000 вальденсов (барб Жиль, который навещал их, подтверждает это). В самом Риме тоже было немало тех, кто жил втайне.
Хотя в 1380 году вальденсы из Валь-Лузы и двух других мест в Дофине подверглись гонениям при папе Клименте VII, это бедствие не затронуло Пьемонт вплоть до 1400 года, когда все жители Прагелы были вынуждены бежать в самые высокие горы, где около 80 женщин и детей умерли от холода. После резни, устроенной над всеми, кто попался им в руки, преследователи разграбили их дома и унесли добычу в Сузу.
Эти гонения были гораздо более жестокими, чем те, что происходили в 1476 году в долине Люцерна по инициативе монашеских миссионеров. Эти люди, несмотря на четыре указа, подтверждавших привилегии Водуа, изданных герцогами Людовиком и Амадеем и герцогиней Иолантой в период с 1448 по 1473 год, добились от инквизитора Аквапенденте и Кампезио, епископа Турина, в 1475 году издания очень суровых булл против них. Многие водуа в результате пали от рук палачей, и среди них был священник Иордан Терциан, сожжённый в Сузах; Рузье, Кьямп, Амбруаз и Иан также приняли мученическую смерть в других местах.
Чтобы придать больше веса вышеупомянутому указу, герцогиня Иоланта в 1476 году издала свой эдикт на латыни (который сохранился до наших дней), предписывающий магистратам Люцерна, Кавура и Пиньероля использовать все средства, чтобы обратить водуа в католическую веру, а в случае сопротивления применять против них инквизиционные указы. В этом указе сама герцогиня свидетельствует о нашей древности; я чуть было не сказал «апостольской преемственности», поскольку там говорится: «чтобы они вошли (venire) в лоно Римской церкви», а не вернулись в него.
Климента VII можно считать основателем самой чудовищной из когда-либо существовавших империй, разжигавшей пламя гонений на всех, кто отказывался признавать его верховным главой церкви. Иннокентий VIII придерживался того же плана: пользуясь жестоким невежеством того времени, он стремился подчинить себе весь мир и диктовать верховные законы народам и их правителям. Булла последнего понтифика (Рим,1477 год), адресованная Альберу де Капитанису, папскому нунцию при дворе Карла, герцога Савойского, слишком важна, чтобы оставить её без внимания. Папа жалуется, что «последователи этой пагубной и отвратительной секты злодеев, называемых лионскими бедняками, или водуа, говорят и совершают многое, противоречащее ортодоксальной вере, оскорбительное в глазах Бога и пагубное для их собственных душ». Вследствие чего (и считая себя обязанным по долгу службы полностью искоренить эту проклятую секту и всех, кто ею заражен) Иннокентий, используя всю свою власть, приказывает "всем епископам, архиепископам, викариям и другим лицам, занимающим церковные должности, повиноваться своему инквизитору и вместе с ним взяться за оружие против упомянутых водуа, чтобы растоптать их ногами, как ядовитых змей, и таким образом укрепить вверенных им людей в исповедании истинной веры". Затем он рекомендует всем "ничем не пренебрегать и приложить все усилия для такого святого и необходимого истребления упомянутых еретиков". И призывает всех государей и князей "взять щит правой веры и оказать ему и всем епископам и т.д. и т.п. свою помощь, чтобы они могли истребить и полностью уничтожить всех этих отвратительных еретиков".
Римский понтифик продолжает: «Приказываю всем проповедникам проповедовать этот крестовый поход, побуждать и воспламенять верующих к уничтожению этой чумы силой и оружием; освобождаю всех крестоносцев, участвующих в этом священном истреблении силой оружия или иным образом, от всех церковных наказаний и приговоров". Он дарует всем крестоносцам прощение за все преступления. Он рекомендует всем инквизиторам прийти к соглашению со всеми, у кого есть незаконно нажитое имущество, при условии, что они будут использовать его для уничтожения еретиков. Он дарует всем, кто борется с еретиками, полное отпущение грехов и прощение всех совершённых ими грехов, и это прощение будет действовать даже после их смерти. Он также дарует крестоносцам «право завладевать всем движимым и недвижимым имуществом еретиков». Миссионеры должны приказать всем, кто служит этим еретикам, покинуть их и подчиниться нашим апостольским приказам под страхом отлучения от церкви. Все, у кого есть какие-либо долговые обязательства перед этими водуа, должны считать себя свободными от них и прекратить всякое сотрудничество с ними. Все, кто не подчинится этим приказам, будут лишены всех своих званий, рангов и почестей, какими бы они ни были; священнослужители лишатся своих бенефиций, миряне - почестей, титулов, феодальных владений и привилегий, станут бесчестными и впредь не смогут занимать никаких должностей или выполнять какую-либо работу.
Такова эта череда ужасных принципов, подрывающих основы справедливости, человечности и религии. Рукопись этого указа хранится в библиотеке Кембриджа.
Эта булла, за которым последовал почти такой же по длине апостиль от легата, подписанный двумя нотариусами из Пиньероля, уполномоченными герцогом Савойским, для публикации на всех его территориях, стала причиной до 800 000 казней и убийств вальденсов в разных частях Европы. Леже подтверждает этот факт. Могут ли какие-либо меры быть достаточно суровыми для наказания этого чудовища Иннокентия VIII?
Чтобы вернуться, нунций Капитанеис, снабжённый папской буллой, заручился поддержкой герцога Савойского, короля Франции и других соседних правителей, которые предоставили войска для истребления жителей долин. Было собрано около 18 000 человек, не считая 5000–6000 пьемонтских добровольцев, которые стремились не только разграбить долины, но и получить полное отпущение грехов.
Чтобы обеспечить себе успех, эта армия была разделена на несколько корпусов и одновременно атаковала Ангронью, Люцерн, Перузу и Сен-Мартен, а также Прагелу, где после многочисленных зверств банды были отбиты местными жителями. Главная атака была предпринята в долине Ангронья, у Рокаль-Магноля, где водуа были готовы отразить ее; некоторые из авангарда вооружились чем-то вроде длинных деревянных кирас, которые защищали людей и от которых отскакивали стрелы; и под этим живым валом вторая шеренга хорошо пользовалась своими длинными арбалетами, но была готова уступить превосходящему численному составу, когда некто Ревель, возмущенный оскорбительными криками и проклятиями Ленуа, командовавшего врагами, выстрелил в него из лука стрелой, от которой его войска впали в панику и обратились в бегство. Французы и савойцы, раздражённые этим поражением, предприняли ещё одну атаку со стороны Ангрогны, но, хотя поначалу им сопутствовал успех, впоследствии они были отброшены. Один из их капитанов, Саке, упал со скалы в реку Ангронью, и более ста лет спустя это место стали называть его именем.
Из 700 человек, атаковавших Прагелу и вступивших в бой с Водуа близ Поммиера, в живых остался только один прапорщик, которого водуа помиловали, чтобы он мог сообщить об этом поражении остальной армии. Атаки в других местах не увенчались успехом, и все открытые военные действия прекратились, хотя в течение следующего года в долины совершались беспорядочные набеги, которые причиняли большой вред, поддерживая тревогу и препятствуя возделыванию земли.
Филипп VII, герцог Савойский, наконец решил положить конец войне и отправил епископа на переговоры с водуа в Пра-Эс-Сют. Единственным условием было то, что они должны были явиться в Пиньероль, где находился его двор, и просить прощения. Это было согласовано, и герцог даровал всеобщее помилование, получив денежную сумму. Он признал, что был плохо осведомлён, подтвердил их прежние привилегии и заявил, что у него нет таких добрых, верных и послушных подданных, как водуа.
Именно в этот момент Филипп VII. захотел увидеть детей, поскольку в народе ходили слухи, что дети водуа рождаются с одним глазом посреди лба и четырьмя рядами чёрных зубов. Это яркий пример невежества, в котором в то время погряз Пьемонт.
Однако благосклонность их князя не защитила водуа от преследований инквизиторов, которые из монастыря близ Пиньероля силой или хитростью захватывали множество пленников и редко оставляли им шанс избежать смерти. Своими интригами они убедили Маргариту де Фуа, вдову маркиза де Салюса, изгнать всех водуа с её территории в 1500 году. Эти бедные изгнанники, укрывшиеся на пять лет в долине Люцерна и непрестанно молившие о разрешении вернуться, в конце концов внезапно напали на своих врагов с мечом в руках и завладели своими домами, где и оставались в безопасности на протяжении большей части XVI века.
.
Глава II. РЕФОРМАЦИЯ

Всем известно, что начало XVI века ознаменовалось изменением религиозных взглядов по всей Европе, которое привело к Реформации. Мне нет нужды перечислять здесь имена реформаторов или их труды в разных странах, начиная с публичных выступлений Лютера в 1516 году и заканчивая собранием, созванным Кранмером в Англии, мученической смертью Бусера, Фагиуса и других примерно в середине века.
В 1526 году наши барбес отправили барба Мартина и других на переговоры с реформаторами Цвингли, Эколампадием и Бусером и вернулись с их хвалебными отзывами о постоянстве и простоте водуа. Лютер, поначалу не питавший дружеских чувств к вальденсам, после получения более полной информации о них признал, что их совершенно несправедливо называют еретиками, и выразил своё восхищение смелостью, с которой они отказались от всех человеческих систем, чтобы руководствоваться исключительно светом откровения. Кальвин также живо интересовался ими и высоко ценил их учение. Однако к восхвалениям реформаторов добавились упрёки в том, что они считали ошибками в церковной дисциплине, и некоторые немецкие священники ответили колкостями, предложив свои поправки. Строгость реформаторов основывалась на доктринальных положениях, не упомянутых в наших исторических источниках; на слишком мягком отношении к немощным людям, которые посещали мессу из страха перед гонениями; и, наконец, главным образом на том, что «в течение нескольких лет вальденсы не проводили свои богослужения достаточно открыто».
Позвольте мне сказать, что даже эти упрёки кажутся мне необоснованными. Наши предки действительно заслуживали бы порицания, если бы скрывали свою веру; но, напротив, они защищали её ценой своей собственности и жизни. Можно лишь сказать, что их внешнее богослужение не было таким регулярным, как в наши дни, потому что в целях безопасности они часто поклонялись Богу только в пещерах, лесах и своих домах.
Когда наши барбес сообщили своим собратьям о наблюдениях реформаторов, 12 сентября 1532 года в Ангронье было созвано собрание для их обсуждения. На собрание съехались люди со всех концов долины. Результатом стало новое исповедание веры, хотя, судя по всему, собрание не было полностью единодушным: два пастора и некоторые другие придерживались мнения (и не без оснований), что лучше придерживаться старых исповеданий, в частности исповедания 1100 года. Я бы пошёл дальше и сказал, что исповедания веры, столь частые со времён Реформации, были вредными. Разве не глупо и не тщеславно пытаться сформулировать исповедание веры, отличное от апостольского символа веры? Поэтому я без колебаний обвиняю наших водуа в том, что они отошли от мудрых принципов своих предков. (Здесь автор в лучшем случае несерьезен, ибо именно такой подход привел к разложению части общины. - Пер.)
Дух этого документа и та публичность, с которой водуа решили в будущем проводить богослужения, сильно удивили их врагов. Монахи, которых отправили в долины собирать доходы своих кюре и обращать жителей в христианство, отчаялись в своих попытках и вернулись в плохом настроении. Но их ненависть к водуа была слишком непримиримой, чтобы они могли бездействовать. Прибегнув ко всем возможным уловкам, они в конце концов добились того, что герцог Карл начал новое преследование.

Глава III

Многие водуа, спасаясь от последних преследований, уехали из своей страны в Мериндол, Кабриер и Лормарин в Провансе, где они жили спокойно до 1534 года; когда епископы этой страны, разыскивая еретиков, схватили этих несчастных людей и, обнаружив, что они пьемонтцы, написали инквизитору и архиепископу Турина, по наущению которых герцог согласился назначить Панталеона Брессура, сеньора Рошплатта, руководителем войны против водуа. Брессур, получив патент на право ведения дел, отправился в Прованс, чтобы допросить пленных вадуа. От них он узнал не только имена барбес, которые приходили из долин, чтобы обучать их, но и имена почти всех местных семейств. На основе этих сведений он составил два списка, а именно: одного из признанных, другого из подозреваемых в ереси он представил инквизиторам; вскоре он получил новые полномочия в соответствии с Кьерским эдиктом (от августа 1535 года), который позволял ему арестовывать всех, кого он считал гугенотами, и заставлять их принимать католическую веру или подвергаться заслуженным наказаниям. Гражданским и военным чиновникам, а также всем остальным подданным было предписано под страхом сурового наказания выполнить требование Брессура о предоставлении помощи.
Выбрав 500 человек из всей армии герцога, этот предводитель напал на водуа, которые не подозревали о нарушении мира, и устроил резню, не делая различий по возрасту и полу, сея ужас по всем долинам. На следующий день, когда наемники вошли в Валь-де-Люцерн, намереваясь продолжить резню, наши водуа внезапно атаковали их с фронта, тыла и флангов и уничтожили большую часть этих убийц. Остальные обратились в бегство, бросив пленных и добычу. Историк Перрен приписывает эту победу в значительной степени пращам, которыми водуа в то время владели в совершенстве и которые были их основным оружием. Бланш, графиня Люцернская и Ангронская, тщетно жаловалась на это вероломное вторжение: через два дня появились письма от герцога, в которых жителям долин под страхом штрафа в сто серебряных марок запрещалось собираться с оружием. Однако Брессур ограничился тем, что арестовал тех водуа, которые смешались с католиками в Нижнем Пьемонте, и вскоре его замок, тюрьмы и монастыри в Пиньероле, а также инквизиция в Турине были заполнены заключёнными. После того как их судили инквизиторы, викарий и присяжные, часть из них была приговорена к сожжению, а остальные - к тюремному заключению сроком на много лет. О судьбе некоторых из них так и не стало известно.
Герцог, видя, что эти преследования ни к чему не приводят, и заметив, что в открытой войне «шкура одного вальденса всегда стоит двадцати его лучших католиков», своими письмами запретил впредь преследовать их под любым предлогом. Мои читатели увидят, что им двигал политический мотив. Франциск I, король Франции, потребовал, чтобы ему предоставили проход для его армии, предназначенной для отвоевания Милана. Герцог счёл нужным отказать ему и, следовательно, направить все свои силы на защиту границ. Поэтому было необходимо привлечь на свою сторону водуа для защиты их перевалов, через которые французы могли бы проникнуть в страну. Однако, несмотря на все усилия сопротивления, враг вскоре прорвался через Савойю в Пьемонт, и, вынеся на своих плечах тяготы войны, Водуа оставались под властью французов в течение 23 лет.
В то время их вера не вызывала особых опасений, хотя некоторые люди время от времени становились жертвами фанатизма инквизиции. Кателан Жирарде из Сен-Жана был сожжён в Ревейе в 1535 году. Когда его вели на казнь, он взял два камешка и, потирая их друг о друга, обратился к своим гонителям: «Вы надеетесь своими гонениями уничтожить наши церкви. Вы добьётесь этого не больше, чем я могу разрушить эти два камня в своих руках». После этого он с удивительным смирением принял свою судьбу. В 1536 году Мартин Гонин, монах из Ангроньи, известный как своими познаниями, так и благочестием, был схвачен в Гренобле по возвращении из Женевы и брошен в реку Изер за свою непоколебимую веру.
В то время жители Во решили издать Библию, в которой был только Новый Завет и несколько книг Ветхого Завета, разбросанных по разным местам. Они потратили на это 1500 золотых крон, которые заплатили печатнику из Невшателя, взявшемуся за эту работу. Перевод был сделан барбом Робертом Оливетаном при содействии его родственника, знаменитого друга Кальвина. Хотя некоторые утверждают, что образцом для них послужила версия Лефевра д’Этапля, подготовленная несколькими годами ранее, несомненно, что этот перевод Оливетана был взят за основу почти для всех последующих публикаций. Он был отредактирован и переиздан Женевской академией в 1588 году.
Мы уже упоминали о начале гонений на гугенотов в Провансе в 1534 году. Они возобновились в 1540 году, когда парламент Экса призвал жителей Мериндола явиться к ним. Когда они отказались это сделать из-за опасности, которой они могли подвергнуться, их приговорили к лишению жизни и имущества. Приведение в исполнение этого варварского приговора было отложено до 1545 года, когда кардинал Турнон получил разрешение действовать силой. Минье, председатель парламента и наместник короля, был главным палачом. Выступив из Экса 16 апреля, он начал с того, что сжёг деревни Пепин, Ла-Мотт и Сен-Мартен и перебил всех жителей, не щадя ни стариков, ни женщин. 17-го числа он разорил и сжёг Лормарин, Виль-Лор, Трейземен и Генсон. 18-го числа он поджёг Мериндоль, где убил ребёнка, единственного оставшегося в живых из его жителей. И, наконец, 19-го числа это чудовище разрушило город Кабриер, где 800 жертв едва утолили его жажду крови. Убийцы под командованием Минье проявляли жестокость даже по отношению к ещё не родившимся младенцам, и это слишком шокирует, чтобы об этом рассказывать.Те, кому удалось спастись от этой ужасной бойни, бежали в долины и в Женеву, но через несколько лет вернулись, чтобы завладеть своим имуществом.
Пока на юге Франции разворачивались эти события, папа Павел III. подстрекал парламент Турина к подобным действиям в долинах, находившихся тогда под властью Франции. В ответ на прошение о помиловании Франциск I заявил, что, если они не подчинятся законам Римской церкви, он накажет их как упорствующих еретиков, поскольку во Франции он не сжигает таких людей, а терпит их в Альпах. Им было приказано отказаться от своих париков и принять римско-католических священников для проведения мессы.
Водуа смело ответили, что не могут подчиняться таким приказам; что они всегда готовы отдать кесарю то, что принадлежит кесарю, но они отдадут Богу то, что принадлежит Богу, чего бы им ни стоило такое послушание. Несомненно, в другое время это вызвало бы всеобщее преследование, но у Франциска было слишком много дел, чтобы тратить силы на борьбу. Поэтому парламент ограничился преследованием отдельных лиц и приказал всем судьям и магистратам активно содействовать инквизиции и предавать огню всех вальденсов, которые попадутся им в руки. В результате пострадали многие, в том числе книготорговец Гектор, которого сожгли в 1555 году на площади перед замком в Турине. Он проявил настоящий героизм.
До этого времени дома барбе служили церквями для их пастбищ, но теперь они показались слишком маленькими, и было решено построить храмы (слово «храм» всегда использовалось водуа для обозначения церкви). Первым был возведён храм Святого Лаврентия в Ангронье, но в том же 1556 году были построены и другие храмы в долинах Люцерн и Святого Мартина. Примерно в это же время они начали отправлять студентов на учёбу в зарубежные университеты, что разгрузило барбес, у которых теперь было много работы, но в то же время сократило число молодых богословов, поскольку лишь немногие могли позволить себе такие расходы. Поскольку число пасторов значительно сократилось, для заполнения вакансий пришлось прибегнуть к помощи Швейцарии.
В этом году король отправил двух уполномоченных, чтобы те приказали всем идти на мессу. Но после поездки по долинам они убедились, что их угрозы и обещания одинаково неэффективны, и вернулись с сообщением, что водуа полны решимости сопротивляться до последнего. Эта информация была передана парламентом Франциску, ответ которого был получен годом позже, в 1557 году. Он состоял из категорического приказа всем водуа принять католичество под страхом конфискации имущества и смертной казни, а также немедленной отправки 12 главных жителей и всех пасторов в тюрьмы Турина для вынесения заслуженного приговора. Водуа ответили на это так же решительно, как и прежде. И хотя парламент Турина вызвал многих из них поимённо, никто не явился.
В этом году от рук палача погибли два барба - Сарторис, которого схватили и сожгли в Аосте, и Варай, которого постигла та же ужасная участь в Турине. Он был сыном Варай, командовавшего войсками против водуа в 1488 году, и был монахом и миссионером; но аргументы, использованные его противниками во время его бесед с ними, в конце концов произвели сильное впечатление на него, он отрекся от католической веры, хотя и состоял в свите нунция во Франции, удалился в Женеву для завершения учебы, а затем служил пастором церкви Сен-Жан, пока, уступив приглашению навестить братьев в Буске, по возвращении не был схвачен.
Благодаря заступничеству протестантских князей Германии водуа получили передышку до 1559 года, когда был подписан мирный договор и герцог Эмануил Филиберт вернул себе большую часть своих территорий и заключил брак с Маргаритой Французской, сестрой короля Генриха. Поначалу казалось, что они благосклонно относятся к водуа, которые теперь снова оказались под властью Пьемонта. Но на герцога так сильно давили папский нунций, король Испании и некоторые итальянские князья и прелаты, что он издал новый указ против наших предков.

Глава IV
.
Этот указ, датированный Ниццей 1560 годом, должен был быть приведён в исполнение генеральным инквизитором Раконисом, генеральным прокурором Томасом Жакомелем и генеральным прокурором юстиции под руководством Филиппа Савойского, лорда Ракониса, и Жоржа Коста, графа де ла Трините.
Эти делегаты приступили к выполнению своих обязанностей в Кариньяне, где они сожгли заживо мужчину и его жену за отказ от мессы. Но другие водуа, решив остаться верными своей религии, ушли на французскую территорию. Делегаты, по пути совершив несколько злодеяний, напали на приходы Матиас и Мин, жестоко разорили их и даже сожгли пастора на медленном огне.
Водуа, которых поддерживали некоторые дворяне, снова обратились к герцогине с просьбой сжалиться над ними. Эту просьбу двор направил Папе Римскому. Ответ был следующим: «Понтифик ни в коем случае не согласится на обсуждение догматов веры; каждый человек должен слепо подчиняться всем постановлениям Папского престола; поскольку мягкие меры оказались бесполезными, теперь необходимо прибегнуть к решительным действиям и, если потребуется, к силе оружия».
Тем временем велись беспорядочные военные действия, в ходе которых были совершены нападения на Виллар и Пинаш, а также отчаянная атака на Сен-Жермен отряда из 300 разбойников, нанятых монахами из Пиньероля.
После ответа понтифика Антоний Пуссерин, командор ордена св. Антонио ди Фоссано, совершил поездку по долинам, проповедуя водуа и призывая их принять мессу и отпустить барбов. Петиции снова были отправлены, но безрезультатно. Поняв, что надежды на мир нет, жители Во, созвав генеральный совет глав семейств, объявили всеобщий пост и перевезли слабых и старых, а также большую часть своего имущества в дома, расположенные на возвышенностях. В конце концов в ноябре 1561 года появилась армия под командованием графа де ла Трините. Именно в это время жители Ла-Тура, исповедовавшие католицизм, отправили своих жён и дочерей на защиту к водуа в горы, как уже упоминалось, с просьбой позаботиться о них, пока армия находится в Ла-Туре.
Граф, разместивший гарнизоны в главных городах долин и предпринявший ряд атак в разных местах перевалов, которые оказались безуспешными, сделал вид, что страстно желает заключить мир. С этой целью в Ангронье было решено отправить к герцогу делегатов и заключить временное перемирие. Граф, однако, самым бессовестным образом утверждал, что недавние атаки были совершены без его ведома. Едва депутаты удалились, как граф потребовал от жителей двух деревень сдать оружие. Застигнутые врасплох, они подчинились и отступили в Ангронью. Старец в возрасте 103 лет был убит, когда его нашли в укрытии; а его внучка, чтобы избежать оскорблений со стороны солдат, бросилась в пропасть. Разграбив Валь-де-Люцерн, граф пообещал вывести свои войска в обмен на 8000 крон. Однако он без колебаний остался после того, как ему выплатили эту сумму. Совершив несколько набегов и проявив невероятную жестокость, армия получила приказ спуститься в долины.
Примерно в это же время вернулись депутаты с эдиктом герцога от 10 января, в котором он заявляет, что, рассмотрев все привилегии и иммунитеты водуа, настоящим эдиктом он их подтверждает и приказывает всем должностным лицам, гражданским и военным, неукоснительно соблюдать их.
Казалось, что самые заветные желания водуа исполнились; но, тем не менее, 7 февраля армия вновь вошла в долину Люцерна и после отражения общей атаки на Ангронью сожгла сотни домов и амбаров, забрав всё, что могла унести. Этой ночью водуа захватили опорный пункт Пре-дю-Тур, оставив свои позиции в Ангронье, которую через несколько дней захватил граф. С этой позиции, а также со стороны долины Перуз и долины Сен-Мартин. все три одновременные атаки провалились, и противник понёс большие потери. Водуа, у которых было всего двое убитых и столько же раненых, завершили день благодарением Богу, Который спас их от полного уничтожения.
После того как деревня Рора была полностью разрушена, граф отступил, чтобы пополнить свою армию, но в середине марта снова захватил Ангронью силами 6-7 тысяч человек. Затем граф де ла Трините призвал жителей Тайяре сложить оружие, пообещав, что не будет их преследовать. Они поддались на уговоры, и уже на следующую ночь большая часть вражеского войска вырезала всех, кого смогла найти в деревне, и заняла позицию для третьей атаки на Пре-дю-Тур при поддержке сильного отряда, который одновременно атаковал со стороны Ангроньи.
Когда те, кто прошёл через Тайяре, добрались до узкого перевала возле Пре-дю-Тур, их на какое-то время задержали всего шесть водуа, трое из которых заняли перевал, а остальные сбрасывали сверху камни и булыжники, пока не подоспело подкрепление и не вынудило врага отступить. Попытка пройти через Ангронью также не увенчалась успехом, и врага даже преследовали до замка Ла-Тур. Было бы легко убить гораздо больше беглецов, если бы барбы, с пылкой доброжелательностью истинных христиан, не получили строгий приказ действовать только оборонительно и при любых обстоятельствах беречь пролитую кровь.
В этом памятном сражении у водуа было всего четверо убитых и раненых, что противник никогда не оспаривал, хотя поведение защитников Пре-дю-Тура произвело на них сильное впечатление. Один офицер заявил, что ни на одной войне он не видел солдат в таком смятении, как когда их повели против водуа. А другой, приведя остатки своего отряда к графу, наотрез отказался участвовать в подобных экспедициях. Следует отметить, что в состав подкрепления графа входили десять пехотных рот и другие войска, состоявшие из отборных солдат, которых король Франции направил по просьбе герцога.
Эти успехи в сочетании с болезнью графа де ла Трините и заступничеством герцогини Маргариты побудили герцога снова предложить мир и потребовать прислать депутатов от Водуа, чья благородная стойкость описана французским историком Добиньи. Шассенкур, которому было поручено встретиться с ними, грубо спросил: «Как смеют такие негодяи, как вы, вести переговоры с принцем, против которого вы объявили войну?» или как могут такие бедные невежественные пастухи, заслуживающие виселицы за свою глупость, осмеливаться спорить о религиозных вопросах с великим князем, которого консультируют учёные люди и в чьих убеждениях уверен весь мир?
«Сир, - ответил самый старший из депутатов, - наш Князь призвал нас, и это вселяет в нас уверенность, что мы предстанем перед Ним. Наше сопротивление было справедливым, поскольку оно было вынужденным, и Бог одобрил его, оказав нам чудесную помощь. Мы сражались не ради мирских благ, а исключительно из соображений совести. И это когда мы увидели, что наш государь пытается положить конец истинному служению Богу и действует не по своей воле (как мы милосердно полагаем), а по воле других, с сожалением выполняя приказы Папы. Что касается простоты, которой вы нас порицаете, то Бог благословил её, ибо самые скромные орудия часто оказываются наиболее угодными Ему, и Он может возвысить самых ничтожных ради Своих благих целей. Советы Духа достаточно мудры, сердца, которые Он воспламеняет, достаточно отважны, а руки, которые Он укрепляет, достаточно сильны. Мы невежественны и не претендуем ни на какое другое красноречие, кроме веры в молитву. Что касается смерти, которой вы нам угрожаете, то слово нашего Царя для нас дороже жизни; во всяком случае, тот, в чьем сердце живет страх Божий, не боится смерти.
Говорят, что Шассенкур был настолько поражён этим ответом, что сменил веру, и многие последовали его примеру, присоединившись к водуа. В результате им был дарован мирный договор, подписанный в Кавуре в июне 1565 года, в котором подтверждались их привилегии и т. д. Им было разрешено не только свободно исповедовать свою религию, но и поддерживать связи и торговать с владениями его величества. В результате водуа снова завладели своими деревнями, домами и землями, во многом благодаря Филиппу Савойскому, сеньору Ракони.
Однако многие семьи были полностью разорены, а другие оказались в крайне бедственном положении. Пасторы Женевы великодушно взялись за сбор пожертвований для них среди реформатских церквей, а знаменитый Кальвин отличился своим рвением и милосердием. Благодаря этому они получили значительную помощь от Пфальца, Вюртемберга, Бадена, Страсбурга, а также от швейцарских и провансальских протестантов.

Глава V
.
Несмотря на вышеупомянутый официальный договор в Кавуре, подписанный со стороны герцога Эмануила Филиберта его кузеном Филиппом Савойским и представителями долин со стороны водуа; несмотря на многочисленные торжественные обещания (так часто повторяемые), что их больше не будут беспокоить, появился ещё один указ, датированный Турином 10 июня 1565 года (всего через пять дней), который санкционировал седьмое преследование.
Оно заслуживает внимания из-за ложных принципов и фанатизма, которые оно демонстрирует, не говоря уже о безрассудном вероломстве, которому оно обязано своим существованием. После короткой преамбулы текст звучит следующим образом: «И видя, что поддержка такой секты вызовет гнев Божий против нас и что в стране, где существуют два вида религии, не может быть общественного спокойствия и умиротворения, и будучи преисполненными решимости поддерживать древнюю католическую веру и т. д.». Тем не менее, не желая прибегать к суровым мерам в отношении наших подданных, а желая проявить милосердие и гуманность, мы, по совету наших добрых советников, публикуем этот наш бесповоротный указ.  Всем тем, кто не желает жить в соответствии с упомянутой святой католической верой, надлежит покинуть наши владения в течение двух месяцев с момента публикации указа. В этом случае мы разрешаем им распорядиться своим имуществом и товарами. Но все, кто не подчинится этому приказу, продолжит исповедовать эту религию или продавать запрещённые книги этой секты, будут приговорены к смертной казни и конфискации всего имущества».
Всякому добродетельному и благородному человеку, размышляющему об этом указе, он должен показаться противоречащим всем законам природы, религии и политики, даже без учёта его вероломства. Эта ужасающая тирания уходит корнями в эпоху инквизиции, одно упоминание о которой заставляет меня содрогаться от ужаса.
Себастьян Грацио, полковник ополчения, с помощью интриг получил должность губернатора долин и стремился удовлетворить свою ненависть к водуа, вызванную тем, что он был их пленником, хотя с ним и хорошо обращались. Его первым актом возмездия стало преследование Жиля де Жиля (он написал «Историю Водуа»), Гумберта и Лентула, всех троих - барбес, из которых последнего вынудили отправиться в изгнание, а первого увезли в Турин, где его тщетно пытались склонить к отречению от веры.
Гонения распространились и на Нижний Пьемонт, где их проводил генеральный прокурор Барбери. Первым пострадал город Кони, где водуа уже многое пережили за семь лет, прошедших с момента заключения мира в 1559 году, поскольку во время войны они сражались против французов. Все, кто остался верен своей религии, были либо изгнаны, либо заключены в тюрьму. Только те, кто продолжал посещать мессу, сохранили свои владения. С деревней Карвиль, где проживало множество водуа, поступили так же. Все, кто оказывал сопротивление, были приговорены к каторжным работам на галерах. Тюремные заключения и бесчисленные жестокие расправы происходили и в других районах, где можно было встретить вальденсов. Как только в Германии стало известно об этих гонениях, курфюрсты Саксонии и Пфальца объединились, чтобы пожаловаться герцогу Савойскому на его поведение. В результате их посланник получил самые торжественные заверения в том, что вальденсов больше не будут притеснять. Но не успел он уйти, как Кастрокаро возобновил свои притеснения и, среди прочего, приказал всем жителям долины Люцерн, не являющимся местными, покинуть её в течение 24 часов под страхом смерти. Таков был фанатизм того времени, что никто не стеснялся нарушать клятвы, данные тем, кого они называли еретиками. Курфюрст Пфальцский, возмущённый таким поведением, в 1566 году снова написал герцогу Савойскому очень энергичное письмо, в котором выражал своё негодование и оправдывал водуа от клеветы, распространяемой против них (копию этого. письма можно найти у Леже). Требования великодушного Фридриха в сочетании с требованиями самой герцогини в конце концов обеспечили им покой до 1571 года.

Глава VI

В 1570 году был издан ещё один указ, запрещавший жителям Во собираться вместе под угрозой штрафа в размере ста крон. Их отказ подчиниться этому приказу, который явно нарушал их привилегии, сильно разозлил Кастрокаро, который был особенно взбешён недавним строительством форта Мирабук, от которого зависел единственный выход из долины Люцерн в сторону Франции. Если бы ему позволили, он, несомненно, пошёл бы на крайние меры против жителей Во. После этого у некоторых водуа, которых обвиняли в том, что они помогали протестантам во Франции, были проведены тщательные обыски, пока Карл IX не попросил герцога Савойского простить их, как он уже простил своих подданных-протестантов.
В 1571 году на общем собрании глав семейств были составлены шесть статей, получивших название «Статьи о союзе долин». Их целью было связать себя ещё более крепкими узами, чтобы сохранить свою религиозную веру и подчиняться своему правителю, если его приказы не противоречат их совести. Известие о Варфоломеевской ночи, произошедшей в том же году, вызвало у них крайнее беспокойство, тем более что Кастрокаро заявил о своём намерении подвергнуть такому же наказанию всех французских беженцев, которых он сможет найти, пока не получил приказ герцога прекратить это. Примерно в это же время по приказу парламента Пиньероля Шарль де Бираг, офицер французской службы, совершил внезапное нападение на Сен-Жермен в долине Перуз, но был отброшен после того, как взял в плен пятерых водуа, которых паписты повесили.
Вскоре был заключён мир, и в связи с тем, что Генрих III проезжал через Турин по пути из Польши, чтобы вступить во владение французской короной, город Пиньероль и долина Пере были возвращены герцогу Савойскому, от территории которого они были отделены Франциском I.

Глава VII

Прежде чем мы продолжим, необходимо рассказать о водуа из маркизата Салюче (Салюс), которые в основном проживают в долине реки По, в самой северной части маркизата, отделённой от долины Люцерна горой Визо, у подножия которой берёт начало эта благородная река. Мы уже упоминали о колониях, основанных здесь в начале XIV века выходцами из долин. Со временем они разрослись и превратились в многочисленные процветающие церкви, среди которых в 1561 году главными были церкви в Правильельме, Биоле, Битоне и Дрониере.
В этих и других городах насчитывалось не менее девяти барбес. Они подвергались лишь частичным гонениям вплоть до 1572 года, когда (находясь тогда под властью французского правительства) после ужасного дня св. Варфоломея господин Бираг, губернатор маркизата, получил приказ казнить главных водуа, особенно тех, чьи имена были указаны в сопроводительном списке. После долгих обсуждений архидиакон, ссылаясь на совет, заметил, что только ложные донесения могли изменить мнение короля, который ранее распорядился, чтобы к его подданным-протестантам относились снисходительно. Он посоветовал отправить обратно донесение об их хорошем поведении с просьбой о дальнейших указаниях. Курьер, которому было поручено доставить это донесение, встретил другого курьера, который вез указ об отмене предыдущего указа и требовал лишь, чтобы водуа не разрешалось публично исповедовать свою религию. В результате многие беженцы вернулись и получили обратно свои владения.
Все преследования были приостановлены до 1588 года, когда герцог Савойский вступил во владение их страной, а в 1597 году призвал водуа принимать причастие всеми доступными ему способами. Они ответили твёрдо, но послушно, как мирные подданные, и угроза преследований была приостановлена до 1601 года. Когда Карл Эммануил стал абсолютным правителем маркизата в обмен на Брессе, он издал указ, согласно которому каждый водуа, не заявивший о своём намерении принять католичество в течение двух недель, должен был покинуть страну в течение двух месяцев и никогда не возвращаться под страхом конфискации имущества и смертной казни. Пусть сострадательные люди представят себе, в каком отчаянии были эти несчастные жители Во, когда они поняли, что ничто не может смягчить суровость этого указа. Они были вынуждены бросить всё своё имущество и уехать: кто-то во Францию, а кто-то в Женеву и долины. Только прихожане церкви Правгельма тешили себя надеждой на исключение, но и им пришлось внезапно бежать, бросив своих жён и детей. Однако некоторое время спустя, после угрозы возмездия в случае, если с ними что-нибудь случится, им разрешили вернуться. Они оставались там до 1633 года, время от времени принимая у себя пастора из долины, в строжайшей тайне. Когда они получили приказ (от герцога Виктора Амадея, аналогичный тому, что был издан Эммануилом Филибером в 1565 году), их тоже отправили в вечное изгнание, и таким образом исчезли последние следы церкви водуа в маркизате Салюс, где она процветала на протяжении трёх столетий.

Глава VIII

Шарль Эмануэль, сменивший своего отца Эмануэля Филиберта, Кастрокаро, губернатора долин, был за свои многочисленные злодеяния пожизненно заключен в тюрьму; и в 1582 году молодой принц издал эдикт, подтверждающий древние привилегии и обычаи водуа; их список включен в этот документ с указанием дат этих прежних эдиктов, поскольку они были в 1448, 1452, 1466, 1473, 1499, 1509 годах, все это, как было показано, предшествовало Реформации. Несколько лет водуа наслаждались относительным спокойствием, но в 1592 году, когда Карл Эммануил был занят войной в Провансе, французская армия под командованием Ле-Декьера вошла в долины и после непродолжительного сопротивления захватила город Перуз и замки Ла-Тур, Мирабук, Кавур и другие. В это время жители Во, взявшись за оружие, отправили ко двору делегацию, чтобы узнать, что им делать. Им рекомендовали сдаться врагу, поскольку у них не было достаточно сил, чтобы эффективно противостоять ему. Кампания завершилась после возвращения герцога, и после сражения при Салабертране каждая армия вернулась в свою страну. В 1593 году Карл Эммануил отвоевал несколько фортов и занял позицию возле Люцерна, на южном берегу реки Пелисе, в то время как противник находился на противоположном берегу. Затем было заключено перемирие до 1594 года, когда герцог захватил Брикейрас, а в 1595 году - Кавур и Мирабук, единственные оставшиеся в руках французов форты. По этому случаю жители долин собрались в Вильяре, чтобы поздравить герцога с победами, и получили самые лестные заверения в его покровительстве. Действительно, годом ранее был издан указ о полном помиловании тех, кто сдался французам. Однако это не помешало римско-католическому духовенству преследовать всех, кто попадал к ним в руки. Один из старейшин, Купен, был схвачен в Асте и умер в тюрьме, а его тело было публично сожжено.
Такие действия не устраивали врагов водуа, и в 1602 году им удалось добиться от герцога публичной отмены прежних привилегий. Основными пунктами этого указа были: что водуа не должны совершать никаких религиозных обрядов за пределами долин Люцерн, Перуз и Сен-Мартен под страхом смерти; что они не должны содержать там ни государственных, ни частных школ; что не должны заключаться браки между представителями разных конфессий; что ни один католик не должен помогать в богослужении водуа; что ни один водуа не должен отговаривать других от посещения мессы или отвечать миссионерам, посланным для их обращения; что все водуа должны быть лишены права занимать какую-либо государственную должность.:  что ни один католик под страхом конфискации не должен продавать или сдавать в наем водуа ни товары, ни земли.
Следует отметить, что этот указ, якобы направленный на предотвращение распространения ереси, на самом деле стал причиной жестоких гонений на жителей маркизата Салюс, а также Брикейраса, Фениля, Кампильона, Бубианы и города Люцерн.

Глава IX

Вследствие этого указа граф Карл, сеньор Люцернский, губернатор Турина и архиепископ Брольи прибыли в Люцерн в качестве уполномоченных для его исполнения в сопровождении множества монахов и иезуитов. Вызвав к себе глав семейств, они приказали всем, кто не желает посещать мессу, покинуть город. Лишь немногие оказались настолько слабы, что выполнили это требование. В Бубиане, Кампильоне и Фениле, куда они направились дальше, они больше не обращали никого в свою веру и приказали всем водуа покинуть эти места в течение пяти дней под страхом конфискации имущества и смертной казни. Из этих городов некоторых влиятельных людей отправили в Турин, где Вальне Буле был представлен принцу, который настаивал на том, чтобы он принял католичество, но после отказа был милостиво отпущен. Остальные пообещали сделать всё, что от них требовалось, и вскоре пожалели об этом. В Перузе архиепископ добился не большего успеха, чем в других местах, а когда губернатор Турина впал в немилость, графу Люцерну пришлось использовать своё влияние в пользу водуа. Благодаря его усилиям в 1603 году от герцога был получен Ницкий эдикт , согласно которому в долинах свободно исповедовалась религия водуа, а также разрешалась торговля с католиками и  государственная служба.
Ничего важного не происходило до 1613 года, когда из-за войны в Монферрате все подданные герцога, и в особенности водуа, были призваны на защиту границ. В следующем году произошло то же самое (была объявлена война королю Испании), и пост в Верселе был передан в охрану водуа. Они так хорошо справлялись со своими обязанностями, что заслужили явное одобрение князя и его заверения в том, что он не забудет их заслуг. Бедные невежественные католики, среди которых они воевали, были настолько предвзяты в отношении них, что разбегались при их приближении, считая их язычниками, у которых один глаз во лбу и четыре ряда чёрных зубов, которыми они пожирают собственных детей, и т. д. и т. п.  Те, у кого хватало смелости оставаться в своих домах, дрожали при одном виде водуа.
В 1622 году был издан указ, согласно которому жителям Сен-Жана предписывалось закрыть церковь, построенную несколькими годами ранее, а с трёх долин взималась плата в размере 6000 дукатов. В то же время папа Григорий XV. пожаловал герцогу десятую часть всех церковных доходов. В благодарность за эту щедрость против бедных водуа были приняты более жёсткие меры. Жители Правильельма были изгнаны префектом Салюче; а многие жители долины Барсело, находившейся в зависимости от кардинала Савойского, были изгнаны оттуда в 1625 году и бежали на юг Франции или в долины Пьемонта. Хотя в указе упоминалась только церковь Сен-Жан, пехотный полк в долине Перуз заставил местных жителей снести шесть церквей, а затем вероломно напал на Сен-Жермен.
Известие об этом обращении распространилось по другим странам, и в 1627 году в Турин прибыл чрезвычайный посол из Великобритании, чтобы заступиться за вальденсов. Он получил обещание, что их больше не будут преследовать, и вернулся в октябре, порекомендовав их покровительству некоторых представителей знати. В следующем году французская армия продемонстрировала готовность атаковать границы, и перевалы были переданы под защиту водуа, которые так хорошо их обороняли, что ни один враг не проник в Пьемонт. В этом году в Люцерне двумя представителями знатного рода Ронченцо, владевшими этим местом и Ла-Туром, был основан монастырь монахов-капуцинов, который с тех пор играет важную роль в нашей истории.
В 1629 году из Англии прибыл ещё один посол по имени Карлайл, который горячо заступался за вальденсов и добился самых почётных свидетельств в их пользу. Но хотя двор был благосклонен к ним, неумолимое духовенство всегда находило способ помешать его благим намерениям. Одним из их уловок было расселение большого количества монахов по долинам, но по просьбе двора их отозвали.
В этом году водуа снова призвали на защиту границ от угрозы нападения со стороны французов. Но после заключения перемирия только в 1630 году враг действительно двинулся на Сузу и захватил Пиньероль. Жители долин после некоторых колебаний согласились подчиниться, когда маршал Шомберг призвал их к этому. Но они поставили условие, что никто не будет принуждаться к вооружённому противостоянию герцогу. В этом году свирепствовала чума, и большинство пастырей стали её жертвами. Примерно в то же время умер Карл Эммануил, и после восшествия на престол Виктора Амадея I между Пьемонтом, Испанией и Францией был подписан мирный договор, по условиям которого город Пиньероль и долина Сен-Мартен оставались за Францией.
С этого времени и до смерти Виктора Амадея I в 1637 году спокойствие почти не нарушалось, если не считать яростных нападок Ронченцо и монаха Бельведера, которые впоследствии были опровергнуты Жилем, пастором Ла-Тура и автором истории Водуа (напечатано в Женеве в 1644 году).

Глава Х

Прежде чем мы перейдём к описанию ужасной трагедии, произошедшей в долинах во время регентства герцогини Кристины, сестры короля Франции (которая сменила на престоле Виктора Амадея), необходимо обратить внимание читателя на состояние долин в тот период. Годами непрекращающиеся частичные и индивидуальные гонения держали их в постоянном напряжении, даже в мирное время, а теперь они ещё больше страдали от эпидемий и были доведены до нужды и бедности из-за последовавшего за ними острого дефицита продовольствия. После 13 лет затишья, во время регентства, каково же было их изумление, когда они узнали, что во всех католических странах по образцу Римского собора были учреждены советы для распространения веры и искоренения ереси, а в 1650 году такой совет был создан и в Турине.
Это учреждение состояло из двух групп сторонников: архиепископ возглавлял мужскую группу, а маркиза ди Пьянецца - женскую. Едва ли можно представить себе рвение, с которым дамы участвовали в этом благочестивом предприятии. Они засылали шпионов, чтобы сеять раздор в частных семьях, предлагали деньги новообращённым и даже проникали в тюрьмы, чтобы обращать в свою веру заключённых. Чтобы покрыть свои расходы, они ходили по магазинам и тавернам и собирали пожертвования. Светская власть при необходимости помогала им в их трудах, чтобы заслужить полное отпущение грехов, дарованное им римским двором.
Совет мужчин вынашивал ещё более грандиозные планы, в осуществлении которых они были неутомимы. Они отправляли в долины шпионов и миссионеров, которые всегда были готовы разжечь ссоры, поднять восстание против церковной дисциплины и даже похитить женщин и детей у водуа и напасть на пасторов. Они вызывали главных лиц на суд в Турин, откуда те едва ли возвращались, не побывав в тюрьме, не подвергшись жестокому обращению или не оказавшись на грани разорения; более того, их часто приговаривали к конфискации имущества и изгнанию. Такими средствами пользовалась Пропаганда, чтобы досаждать вальденсам. В 1603 году произошёл несчастный случай, который дал им ещё больше возможностей для причинения вреда. Монашеская община в Вильяре существовала уже несколько лет, когда бесчестный предатель, которого они взяли к себе на службу, решил подстрекнуть водуа к изгнанию этих миссионеров. Он убедил жену пастора Манже поддержать этот план, и она оказала достаточно влияния, чтобы побудить своего мужа и ещё двоих по фамилии Пеллен созвать собрание, на котором этот вопрос был обсуждён, а план Манже подвергся резкой критике и осуждению. Жена Манже сообщила двум молодым Пелленам ложную информацию о решении, и в тот же вечер им удалось выгнать монахов и поджечь монастырь. Можно предположить, что инквизиторы не упустили столь благоприятную возможность. Герцогиня-регентша была представлена в самом чёрном свете, и инквизиторы получили 5-6 тысяч человек под командованием графа Тедеско, которые немедленно выступили в поход с приказом захватить и сжечь город Вильяр.
Тем временем Леже, в то время настоятель долин, вместе с главными прихожанами своей и соседних церквей отправился к главному судье в Люцерн и, заявив о невиновности собрания и даже прихода Виллар, предложил привлечь нарушителей к ответственности. Граф Тедеско тем не менее двинулся на Виллар и атаковал его, но из-за ливня мушкеты его солдат не выстрелили, а когда водуа подняли тревогу, наступление темноты вынудило его вернуться в Люцерн, так и не осуществив задуманное.
Потерпев поражение в пропагандистской войне, в 1654 году они прибегли к ещё более кровавому плану по уничтожению водуа с помощью французской армии под командованием маршала Грансе. Савойский двор предложил разместить эту армию на зимних квартирах в наших долинах за гораздо меньшую сумму, чем та, которую запрашивали в других местах. В результате войска появились в Пиньероле и потребовали предоставить им квартиры. Тем временем монахи и другие агенты Пропаганды искусно убедили вальденсов в том, что эти войска вторглись в их земли вопреки намерениям герцогини, и побудили их взяться за оружие. Основные силы этих войск уже стояли перед фортом Ла-Тур, и все жители Люцернской долины собрались, чтобы дать им отпор, когда Леже, модератор, бросился к ногам маршала, объяснил, что его обманули, и попросил приостановить военные действия до тех пор, пока не поступит письменный приказ от герцогини-регентши о расквартировании войск. Это было согласовано, и на следующий день, после получения приказа, армия спокойно заняла свои позиции. Впоследствии этот заговор был более полно доказан двумя офицерами армии Де Грансе (одного из них звали Де Пти Бур), и его детали были переданы Леже вместе с другими рукописями в Кембриджскую библиотеку.
Не прошло и года, как к усердной пропаганде добавился ещё один мотив - желание поселить в долинах тех ирландцев, которых Кромвель изгнал за массовые убийства, совершённые ими среди своих соотечественников-протестантов.
Это страстное желание завладеть долинами и всем, что в них принадлежало водуа, породило череду интриг, которые завершились приказом Гастальдо, аудитору Люцерна, предписать жителям Брикеира, Сен-Сера, Бубианы, Фениля, Кампильона, Люцерна, Сен-Жана и Ла-Тура в течение трёх дней покинуть эти места или принять католичество под страхом смерти и конфискации имущества.
Этот шаг стал ещё более жестоким и несправедливым, если такое вообще возможно, из-за того, что он был совершён зимой 1654 года, когда Карл Эммануил II. указом от 3 декабря только что подтвердил все  привилегии водуа.  В этом указе, как и в указе предыдущего года, они упоминаются как верные и послушные подданные. Более того, как раз в то время, когда юристы занимались проверкой оригинальных хартий, последний указ должен был вступить в силу, а сумма, взимаемая в таких случаях, уже давно была выплачена.
Нетрудно представить, что не было потеряно ни минуты в попытках отправить депутатов в Турин и добиться смягчения этого ужасного приговора. Этих депутатов забавляло нарочитое обсуждение их петиции, и их то перенаправляли от герцога к его матери, то от герцогини к маркизу ди Пьянецца, а от него - в Пропаганду, пока 16 апреля они не получили известие (хотя им обещали последнюю аудиенцию 17-го), что маркиз уже в Люцерне со своими войсками и что им лучше позаботиться о собственной безопасности.
Таким образом, череда подлых предательств, двуличия и жестокости подготовила почву для тех ужасных массовых убийств, которые так сильно запятнали правление Карла Эммануила II.

Глава XI

17 апреля 1655 года маркиз ди Пьянецца вошёл в долину с 15-тысячной армией, состоявшей из войск герцога, четырёх французских полков, одного немецкого корпуса и 1200 ирландцев. 18-го числа эта армия разорила приходы Сен-Жан и Ла-Тур. 19-го числа они даже напали на кварталы, на которые не распространялся приказ Гастальдо (о выводе войск из владений); враг был отброшен, несмотря на огромное численное превосходство, а 20-го числа он тщетно пытался сжечь церковь Сен-Жан.
В результате этого решительного сопротивления Пьянецца прибегнул к самому бесчестному предательству. Послав гонца с требованием о встрече, он заявил депутатам, что его единственной целью было обеспечить выполнение приказа Гастальдо и что приходы, не подпадающие под его действие, могут быть спокойны, если в знак своего послушания они позволят расквартировать на своей территории пехотный полк и два кавалерийских отряда на два или три дня. Депутаты, не заподозрившие маркиза в измене, вынесли ему приговор, хотя М. Ж. Леже и некоторые другие пасторы сильно сомневались в целесообразности этой меры.
Упомянутые выше войска, едва вступив в бой, захватили опорные пункты вокруг каждой деревни и (несмотря на просьбы остаться в низинных деревнях) двинулись к возвышенностям. Тем временем за ними последовала вся армия, разделенная на отряды, которые двинулись в разных направлениях против Ангроньи, Вильяра и Бобби, а также против последнего оплота обороны - Пре-дю-Тура. Этот последний отряд опустошил страну, через которую они прошли, огнем и мечом, и, как следствие, когда ошибка была обнаружена, большинство жителей правого берега Валь-де-Люцерн ночью перебрались через горы и укрылись в Валь-де-Перуз. Почти все жители другой стороны долины были вынуждены остаться, так как у них не было возможности отступить (позади гор была католическая страна), а проход был полностью закрыт для них. Завладев долинами, враг сделал вид, что не собирается оставаться там дольше, чем на несколько дней, и призвал водуа вернуть своих бежавших братьев, что некоторые и сделали, поверив заверениям в том, что им не причинят вреда. Таково было положение дел, когда 24 апреля с холма Кастеллас близ Ла-Тура был подан сигнал к всеобщей резне, которая охватила всю долину и началась в одно и то же мгновение. Не щадили ни возраста, ни пола; на практике применялись все изощрённые виды жестокости, которые только могла изобрести демоническая злоба.
Одно лишь упоминание об этих ужасах вызывает такое отвращение, что я не могу вдаваться в подробности. Изнасилования, увечья и сажание на кол были обычными зверствами; многих поджаривали на медленном огне; других разрубали на куски заживо или тащили на мулах, пропустив верёвки через их раны; некоторых взрывали с помощью пороха, заложенного в уши и рот; многих сбрасывали со скал, связав им руки между ног, в пропасти, где они умирали мучительной смертью; детей носили на пиках, а женщин... Но не будем больше говорить об этих адских зверствах. Подробности описаны в книге Леже (IX, 2 часть), там же приведены имена многих пострадавших и свидетельства очевидцев. Число погибших только в долине Люцерна составило 250 человек, не считая детей и других лиц, чьи имена не были записаны, а также мужчин, павших с мечом в руке. Почти все жертвы этих зверств были женщинами, детьми и стариками. Но простого перечисления уничтоженных людей недостаточно, чтобы дать представление о перенесённых страданиях. Мы должны добавить ужасы, с которыми столкнулись выжившие, скитавшиеся в полной нищете по горам, в страхе и нужде, после того как стали свидетелями убийств и жестокого обращения с их самыми близкими родственниками и друзьями.
Можно ли поверить, что маркиз ди Пьянецца вскоре после этого опубликовал от имени правительства манифест, в котором оправдывал эти варварские действия и даже заявлял, что водуа заслуживали более сурового наказания. Кроме того, появился указ от имени Карла Эммануила II, датированный 23 мая 1655 года, через месяц после резни, в котором он приговаривал к изгнанию всех главных вождей водуа, назначая награду за их головы, «потому что они восстали против его верховной власти и выступили против сил маркиза ди Пьянецца».
Такова в целом слепота тех, кто не понимает истинного духа Евангелия: нарушив его самые ясные заповеди, они прибегают к любым уловкам, чтобы оправдать свои преступления.

 Глава XII

В тот самый день, когда была совершена эта резня в различных частях Валь-де-Люцерн, граф Кристоф, сеньор де Рора, участник Пропаганды, послал 400 или 500 человек, чтобы застать Рору врасплох и предать мечу всех водуа, которых они там найдут; хотя они были включены в обещание Пьянеццы, "что им не причинят вреда". Эта банда убийц достигла вершины Мон-Раммер, откуда они собирались броситься на Рору, когда их заметил Джошуа Джанавель, который укрылся там в поисках убежища. С семью другими солдатами он занял выгодную позицию и, с большим воодушевлением бросившись на врага, вынудил его отступить, убив в преследовании не менее 50 человек. Узнав об этом поражении, маркиз послал сказать, что эти войска действовали не по его приказу, а были разбойниками, о разгроме которых он был рад услышать. Однако уже на следующий день Пьянецца отправил 600 человек в новую атаку на холм Кассулет. Джанавелу снова посчастливилось обнаружить их издалека, и он собрал 12  человек, вооружённых пистолетами и саблями, мушкетами или пращами. Он разделил это небольшое войско и, устроив засады в трёх местах, снова дал отпор врагу, который отступил, потеряв около 60 человек.
После этого маркиз ди Пьянецца снова имел наглость отправить через графа Кристофа послание своим вассалам, в котором он уверял их, что недавнее нападение было совершено по ошибке и из-за ложных сведений. А на следующий день был выделен третий отряд из 900 человек для уничтожения Роры. Бесстрашный Жанавель напал на них в Дамассере и оттеснил к Бьянце, где, благодаря прекрасному знанию гор, водуа атаковали их во время перехода и обратили их отступление в постыдное бегство, в ходе которого многие погибли, главным образом из-за скота и другой добычи, которую они пытались унести с собой. Маркиз пришёл в ярость и, собрав все войска в округе, приказал выделить не менее 8000 человек для уничтожения деревни, в которой проживало всего 25 семей. Были сформированы три отряда, и назначено место встречи, куда они прибыли с опозданием на два часа, за исключением отряда капитана Марио, который, посчитав свои силы достаточными, разделил людей на два отряда и атаковал водуа у Раммера. Этим храбрым людям посчастливилось занять позицию, с которой их фланги и тыл были хорошо прикрыты. Они оказали настолько ожесточённое сопротивление, что противник снова отступил, оставив на поле боя 60 человек, не считая тех, кто погиб во время бегства. Сам Марио упал в пропасть, откуда его с большим трудом вытащили. Когда он лежал в Люцерне, мучаясь от тяжёлой болезни, он заявил, что уже чувствует внутри себя адское пламя из-за людей, домов и церквей, которые он приказал сжечь. Он умер в муках от боли и раскаяния.
Возвращаясь к героическому отряду Янавеля, состоявшему всего из семнадцати человек, отметим, что вскоре они обнаружили ещё одно подразделение противника на стороне Вильяра, которое поднималось в горы, чтобы атаковать их с тыла, и сразу же заняли выгодную позицию. Передовой отряд, отправленный на разведку, принял их за своих и подошёл так близко, что, открыв огонь, каждый из вадуа сразил по человеку. Это навело такой ужас на выживших, что они бежали к основным силам и посеяли среди них такую панику, что вся армия начала отступать. Вадуа снова последовали за ними и убили многих. После этого они собрались, чтобы возблагодарить Бога за чудесное спасение, которое он им даровал.
Через три дня после этого события маркиз ди Пьянецца, устыдившись такого провала, отправил в Рору ещё одно послание, в котором приказывал всем явиться на мессу в течение 24 часов, если они хотят избежать немедленного смертного приговора и не допустить, чтобы их земли были опустошены, а дома снесены до основания. «Лучше смерть, чем рабство» - таков был единогласный ответ жителей.
Нетрудно догадаться, что маркиза это не удовлетворило. Теперь он приказал 10 000 человек выступить на осаду Роры и разделил их на три корпуса, один из которых двинулся по дороге из Люцерна, а остальные - через Баньоль и Виллар. Ханавел не решился напасть на последний из этих отрядов и сумел убить многих из них, но, когда ему сообщили, что другие отряды захватили позицию, где укрывались 25 семей из Роры, и он понял, что силы неравны, он бежал со своими храбрыми товарищами в Валь-Кейрас, взяв с собой сына, которому было всего семь лет.
Нет нужды терзать чувства моих читателей подробностями ужасной судьбы Роры. Достаточно сказать, что здесь не было забыто ни одно из чудовищных мучений, которым были подвергнуты их соотечественники 24 апреля. Почти все жертвы были стариками или немощными, женщинами и детьми. А чтобы никто из отставших не смог вернуться в свой некогда прекрасный дом, все дома были сожжены, и вокруг них не осталось и следа возделанной земли.
Но даже этого было недостаточно, чтобы утолить жажду мести Пьянезы. Джанавель сбежал, и маркиз без колебаний использовал самые недостойные средства, чтобы заполучить его. Он написал Джанавелю, убеждая его отречься от ереси, поскольку только так он мог заслужить помилование для себя, своей жены и дочерей, которые были взяты в плен. В случае неповиновения ему пригрозили, что их предадут огню, а за его голову назначат такую высокую цену, что он не сможет сбежать. В случае его поимки не пожалеют никаких пыток, чтобы наказать его за бунт. Джанавель просто ответил, что «никакие пытки не будут достаточно ужасными, чтобы заставить его отречься от своей веры, которую только укрепили угрозы маркиза. А что касается моей жены и дочерей, - добавляет он, - провидение не оставит их. Если вам будет позволено предать их смерти, пламя уничтожит лишь их тела, а их чистые души вскоре обвинят вас перед престолом Бога Вселенной».

Глава XIII
.
После недолгого пребывания в Дофине Янавель вернулся и собрал вокруг себя водуа, которые также нашли убежище в этой провинции. Он предпринял ещё одну атаку в надежде взять пленных, которых можно было бы обменять на его жену и дочерей, но, потерпев неудачу, он присоединился к капитану Жаеру, который возглавил тех, кто избежал резни. Вскоре после этого они взяли штурмом город Сент-Секонд и предали мечу ирландский гарнизон из 800 человек в наказание за варварство, проявленное ими 24 апреля. По их собственным признаниям, в этом сражении пьемонтцы потеряли от 500 до 600 человек, в то время как у водуа было всего семь убитых и шесть раненых. Дома и церкви были сожжены, а часть добычи отобрана, но женщины, дети и старики не подверглись насилию.
После нескольких других успешных операций, в ходе которых было уничтожено большое количество врагов, и множества ожесточённых боёв Янавель оказался в Ангронье с отрядом в 300 человек, в то время как остальные его войска участвовали в экспедиции в Валь-Прагелу. Здесь на него напали 3000 вражеских солдат, но он оборонялся, заняв выгодную позицию, с утра до двух часов дня, когда они отступили, потеряв при отступлении 500 человек. Когда подошёл Джайе, погоня продолжилась, к несчастью, потому что Джанавел был тяжело ранен, а Джайе, введённый в заблуждение предательством, был окружён и погиб вместе со 150 храбрецами. Спасся только один, который ночью вернулся с печальной вестью.
Несмотря на ужас, который вызвала эта катастрофа, водуа под командованием Жака Жаера и Лорена, численность которых теперь составляла всего 550 человек, храбро выступили из Ла-Вашера навстречу врагу, атаковавшему их силами 6000 человек. Однако они дали отпор, потеряв более 200 человек, а из водуа  были убиты только двое, одним из которых был капитан Бертен.
Начало июля ознаменовалось прибытием модератора Ж. Леже, который проделал долгий путь в надежде заинтересовать французов и других протестантов делом своих соотечественников. К ним также присоединился полковник Андрион из Женевы с одним из своих капитанов и солдатом. Он уже с честью служил во Франции и Швеции, а теперь приехал, чтобы помочь несчастным водуа.
Обнаружив некоторую небрежность в их расположении лагерем и выставив пикеты, этот офицер получил сведения о готовящейся атаке, которая, если бы она была внезапной, могла бы уничтожить немногочисленный отряд водуа. После десятичасового ожесточённого боя, когда единственным местом, где они могли противостоять врагу, была Ле-Баррикад, они наконец одержали победу, в значительной степени благодаря тому, что, когда у них закончились боеприпасы, они стали сбрасывать на врага обломки скал.
Противник потерял около 400 человек убитыми и ранеными. Вдобавок к радости, вызванной этим успехом, 17 июля прибыл месье Декомбье, французский офицер, отличившийся в бою, а также несколько других французских протестантов. Он был немедленно избран главнокомандующим, и был сформирован корпус из 60–80 французских джентльменов под командованием месье Фотье.
Эти обстоятельства вселили в водуа самую живую надежду, и они решили напасть на Ла-Тур. 19-го числа они двинулись туда при свете дня и наверняка захватили бы город, если бы месье Декомбье не отговорил их от штурма с помощью французских солдат, которых он отправил на разведку. Получив донесение о силе противника, он отдал приказ об отступлении, но капитаны Белен и Пейронель решили продолжать наступление и, предприняв энергичную атаку, пробили стену и вошли в город, после чего цитадель немедленно предложила капитулировать. В этот момент с тыла подошли войска из Люцерна, и капитан Жанавель (впервые вышедший на поле боя после ранения) отдал приказ об отступлении и вывел отряд, потеряв всего одного человека.
Помимо вышеупомянутых сражений, было много других, в которых водуа одерживали победу. Они сражались с таким героизмом, что господин Декомбье заявил, что они дрались как львы.
Вскоре после нападения на Ла-Тур Туринский двор объявил о перемирии, которое не прерывалось вплоть до заключения мира. Мы продолжим рассказ о переговорах после нескольких замечаний, которые кажутся необходимыми на данном этапе нашей истории.

Глава XIV утрачена

Глава XV

Известие о жестоком обращении с водуа распространилось по всей Европе и вызвало сочувствие всех протестантских держав. Мы уже упоминали о чрезвычайных послах Великобритании, и здесь следует добавить, что после публикации прокламации Гастальдо в 1655 году швейцарские кантоны вмешались аналогичным образом. Единственным ответом на заявление о верности водуа, была бумага, представляющая собой жалобу на их якобы крайнюю дерзость, особенно проявившуюся в Рождество 1654 года; таким образом, их поведение было обусловлено нелепым маскарадом, который состоялся в тот день и который, как впоследствии признал сам Гастальдо, был устроен католиками. Вот вам и причины, по которым водуа были изгнаны из своих древних владений за пределами трёх долин. Дальнейшие приказы о массовых убийствах были (как мы помним) оправданы тем, что они защищались от нападения, даже находясь в пределах своих владений.
Узнав о массовых убийствах, швейцарские кантоны объявили торжественный пост, написали самые проникновенные и настойчивые письма другим державам и организовали сбор средств для своих несчастных собратьев. В то же время они поручили полковнику де Витсу ходатайствовать за них перед туринским двором. Двор направил этого посланника к маркизу де Пьянецца, и после того, как он решительно заявил о несправедливости двора по отношению к водуа, он вернулся, так и не добившись своего. Тем не менее кантоны решили отправить ещё одно торжественное посольство и написали настоятельные письма в Соединённые. Провинции и протектору Англии (копии есть  у Леже) в которых просили эти власти помочь им в защите их невинных и совершенно незаслуженно преследуемых братьев.
Месье де Витс прибыл в Турин во второй раз в начале июля (в период упомянутых выше успехов), и вскоре за ним последовали ещё четыре швейцарских посланника. Двор уклонился от обсуждения его предложения, и в ответ было сказано, что, поскольку король Франции предложил свои услуги в качестве посредника для этих мятежников, дело не может быть выведено из-под его контроля. Четверо других посланников прибыли 24-го числа и были любезно приняты. Они представили меморандум, в котором оправдывали водуа и горько жаловались на жестокое обращение с ними. Они даже использовали выражение «так жестоко угнетённые». После многочисленных настойчивых просьб о разрешении разногласий некий месье Грези, государственный советник, был направлен к послам с документами, в которых содержалась клевета на вальденсов и оправдывались их гонители. Послам было позволено (несмотря на их связи с королём Франции) отправиться в долины, чтобы оценить их нынешнее состояние. На следующий день они отправились в Пиньероль, который тогда находился в руках французов, и вскоре их встретил французский посол. Слуга, граф Тручи, сенатор Перракин, префект Рессо, приор М. А. Ронренко и некоторые другие агенты герцога, а также депутаты из долин, во главе которых стоял М. Ж. Леже, председательствующий. Впоследствии, находясь в изгнании, он написал свою ценную  «Историю».
Под эгидой этих джентльменов 3 августа 1655 года начались мирные переговоры.

Глава XVI

18 августа мирные статьи были наконец подписаны. За это время месье де Витс получил письма от чрезвычайного посланника Англии Морленда, в которых тот просил его отложить подписание договора в надежде, что он сам успеет прибыть и принять участие в переговорах.
Подробности переговоров вряд ли могут в настоящее время вызывать большой интерес; агенты герцога были весьма властны в своих требованиях, предпочитая всегда обращаться с водуа как со строптивыми мятежниками, и, несмотря на протесты этих угнетенных людей, договор был озаглавлен "patente de grace", а в преамбуле они были представлены как "виновные в том, что взялись за оружие", и говорилось, что они были помилованы "суверенным милосердием" их князя.
Согласно второй статье, водуа должны были отказаться от владения и права на проживание в деревнях за рекой Пелисе, то есть в Люцерне, Люцернетте, Фениле, Кампильоне, Бубиане, Брикеире и т. д. (Следует помнить, что они обосновались во всех этих местах задолго до того, как Савойский дом получил какую-либо власть в Пьемонте.) Был согласован обмен пленными, но многие из них так и не вернулись домой, а многие дети были задержаны. 15-я статья является исключительной, поскольку отражает дух справедливости по отношению к ним, когда ненарушение прав считается благом. «Ни один человек, исповедующий реформированную религию, не должен быть принужден к принятию римско-католической апостольской веры. Дети не должны быть отобраны у родителей в период их несовершеннолетия, то есть мальчики - до достижения 12 лет, а девочки - до достижения 10-летнего возраста». Суд проигнорировал секретный пункт о сносе форта Ла-Тур.

Глава XVII

Из всех правителей, которые проявляли интерес к Водуа, Оливер Кромвель проявил наибольшее рвение. Известно, что он сказал, что ничто не могло так потрясти его, как известие о резне 24 апреля, и что он заявил герцогу Савойскому, «что, если тот не прекратит преследования, он отправит флот через Альпы, чтобы защитить Водуа».
Несомненно, как только он узнал об ужасах, произошедших в апреле и мае 1655 года, он распорядился объявить всеобщую голодовку и сбор средств для вальденсов по всей Англии, Ирландии и Шотландии. Он лично пожертвовал 2000 фунтов стерлингов. Он также писал многим правителям в их поддержку, в частности королям Дании и Швеции, а также Генеральным штатам Соединённых провинций, и отправил Морланда в качестве своего чрезвычайного посланника ко двору в Турин, поручив ему также передать письмо королю Франции по тому же вопросу. В ответ на это Кромвеля заверили, что французские войска были задействованы без приказа их правительства, которое крайне неодобрительно отнеслось к их вмешательству и было вполне довольно верностью французских протестантов.
Морланд, представ перед судом в Турине, обратился к герцогу с красноречивым и пылким призывом, смело заявив о совершённых ужасных преступлениях и невиновности пострадавших. Он был хорошо осведомлён обо всех фактах благодаря М. Дж. Леже, с которым он познакомился в Лайонсе. Тем не менее в ответ на письмо Кромвеля суд осмелился выразить своё удивление тем, «что людская злоба осмелилась так исказить мягкое и отеческое наказание мятежников», вызвав тем самым осуждение других европейских судов.
Помимо Морланда, из Англии для участия в переговорах были направлены мистер Даунинг и мистер Пелл. Но, узнав, что договор уже заключён, пока они вели переговоры со швейцарскими протестантами, они вернулись в Англию, а сэр Сэмюэл Морланд  в Женеву. Именно из-за отсутствия этих господ, а также голландского посла условия, предложенные Водуа, были такими невыгодными.
Морланд, будучи проинформирован о вопиющей бедности, в которой оказались почти все водуа, о нехватке провизии и, в частности, о неспособности пасторов прокормить себя или получать жалованье, сделал такие заявления, которые побудили Кромвеля издать распоряжение в совете, датированное Уайтхоллом 18 мая 1658 г., в котором говорилось: "Этот отчет был представлен нам нашим комиссаром и комитетом по делам бедных церквей Водуа на основе информации о состоянии упомянутых долин, предоставленной им сэром С. Морландом, и т.д. и т.п. приказано что деньги, оставшиеся от собранного для них сбора, будут использоваться в качестве ежегодной стипендии, как указано в:  М. Дж. Леже,  который всегда поддерживал интересы долин, 100 фунтов стерлингов  Восьми министрам на территории Савойи, 320 фунтов стерлингов  Трем то же самое на территории Франции, 30 фунтов стерлингов  Одному директору школы 20 фунтов стерлингов. Тринадцати другим школьным учителям 69 фунтов стерлингов.  Четырем студентам богословия и медицины 40 фунтов стерлингов.  Врачу и хирургу 35 фунтов стерлингов.  Годовая сумма в фунтах стерлингов 614 фунтов стерлингов"
Эти ежегодные выплаты, получаемые из остатка средств, оставшихся в Англии, которые составляли более 12 000 фунтов стерлингов**, выплачивались регулярно вплоть до реставрации Карла II. Когда этот принц заявил, что не имеет ничего общего с приказами узурпатора или с выплатой его долгов, долины были полностью лишены этих выплат. Нет нужды что-либо говорить об этой несправедливости - несправедливости не только по отношению к водам, но и по отношению к британскому народу, чья человеческая щедрость не была оценена по достоинству, а пожертвования были конфискованы без малейших на то оснований.

Глава  XVIII

Теперь перед нами стоит приятная задача - описать щедрость Соединённых провинций, которые всегда славились своей благотворительностью. Как только они узнали о бедствии в долинах, они написали в суды Англии, Франции и Турина, а также в швейцарские кантоны и направили господина Ван Оммерена, депутата Генеральных штатов, для переговоров со швейцарскими кантонами и передачи их совместных жалоб герцогу Савойскому. Тем временем всеобщий пост и распоряжение о сборе пожертвований в каждом городе и деревне поддержали рвение правительства, и Амстердам отличился своими щедрыми пожертвованиями, которые помогли нашим предкам восстановить дома и церкви, а также возделывать землю.
Из швейцарских кантонов г-н Ван Оммерен отправился в Женеву, чтобы провести переговоры с британскими посланниками Морландом, Пеллом и Даунингом, а оттуда - в Париж, где он убеждал короля принять во внимание жалобы Водуа на только что заключённый договор в Пиньероле, в котором он выступил в качестве посредника через своего министра г-на Сервьента. В результате для выяснения обстоятельств был направлен доверенный человек (г-н де Бей, маршал де Камп). На собрании главных водуа в Ла-Туре в марте 1656 года он добился оправдательного изложения жалоб жителей долин, письма королю Франции и другого г-ну Ле Сердиджансу, губернатору Дофине, с помощью которого он добивался возмещения ущерба при туринском дворе; но его цель была нарушена агентами Пропаганды, которые так ухитрились скрыть правду, что он, казалось, внезапно утратил все то понимание дел водуа, которого он добился во время своего визита в долины. Однако король Франции был настолько тронут письмом Водуа , что уже готов был снова вмешаться, когда интриги тех же самых агентов убедили его в том, что заявления Водуа были безосновательными.

Глава XIX

Карл Густав, король Швеции, с большим воодушевлением ответил на письмо Кромвеля, в котором тот высказывался в поддержку гугенотов. Король свидетельствовал о том, что его ужасают подобные жестокости, и о своём желании поддерживать дело Евангелия с той же энергией, что и Протектор.
Этот король также написал в Туринский двор письмо, в котором горячо просил не посягать на владения и привилегии водуа. Вскоре после этого он попросил прислать к нему господина Жана Леже, чтобы получить от него все необходимые сведения и принять действенные меры для восстановления водуа. К сожалению, его благие намерения прервала преждевременная смерть.
Курфюрст Пфальцский поступил аналогичным образом, написав в Турин. Фридрих Вильгельм, курфюрст Бранденбургский, живо заинтересовался этим вопросом, вступил в переписку с другими протестантскими дворами на эту тему и предложил провести общий сбор средств. Ландграф Вильгельм Гессен-Кассельский проявлял такую же щедрость и действовал с не меньшей энергией. Женевская республика проявила большой интерес к этому делу, и действительно, все реформатские церкви Европы написали самые трогательные письма, в которых выражали свою заинтересованность и сочувствие братьям из долин.
Такого количества свидетельств доброты и уважения, проявленных к нашим предкам самыми мудрыми и просвещенными правительствами, было бы достаточно, чтобы восхвалять этот несчастный народ, если бы не подробности их собственного поведения, которые выставляют их в истинном свете. Даже безудержная злоба, которой они подвергались, не может помешать им вызывать восхищение и уважение всех порядочных людей.
Едва водуа начали наслаждаться дарованным им покоем, как их непримиримые враги снова прибегли к той же системе интриг, к которой они так часто прибегали в борьбе с ними. Но пока мы не будем следовать за ними дальше, чтобы не утомлять умы моих читателей этой историей о страданиях. Им нужно немного отдохнуть от созерцания этих мрачных заговоров, порождённых злобой и фанатизмом, прежде чем они вернутся к сценам, которые нам ещё предстоит им показать.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn