1929 часть 6

Когда милой Надюше исполнилось полтора года, Натали всерьез стала подумывать о возвращении на работу. Скромной пенсии и скромного же пособия на ребенка стало катастрофически не хватать на жизнь. Хорошо еще, что бывший муж, Сережа, вошел в ее трудное положение и по мере сил оказывал посильную помощь. Но для того чтобы выйти на работу, нужно было устроить дорогую дочурку в ясли. Снабдив Сережу всевозможными подробными инструкциями на случай любых непредвиденных обстоятельств, она отправилась в Москву решать этот насущный вопрос, пообещав, что вернется через пару дней.

Майская Москва встретила ее пышным, ликующим цветением. Воздух был густым и сладким от аромата цветущих яблонь и сирени, а молодые листья на деревьях шумели под теплым, почти летним ветерком.

С яслями проблем, к ее огромному облегчению, не возникло. Она обратилась в те самые, уютные и знакомые, что были рядом с домом и куда она несколько лет назад водила младшего сына. Это в детский сад была огромная, многолетняя очередь, а в ясли мест хватало — мало кто из современных родителей решался отдавать такое крошечное, нежное создание на попечение чужих, посторонних людей. Но у Натали, увы, не было другого выбора.

С работой было ощутимо сложнее. Она мечтала найти вакансию с занятостью только на полдня, даже за скромную, небольшую зарплату. Главное было быть рядом с дочкой. И здесь, можно сказать, ей просто невероятно повезло. Уже при втором звонке в одно научное учреждение ее любезно пригласили на собеседование. Она не стала «капризничать» и раздумывать и с легкой душой согласилась на то, что само пришло в руки, восприняв это как подарок судьбы.

Вечер в пустой московской квартире оказался неожиданно свободным и тихим. За окном в багряном закате тонули макушки вековых лип, и слышался неумолчный гомон вернувшихся с юга птиц. Было непривычно и даже немного тоскливо оказаться одной без своего вечного источника энергии — без шаловливой Надюши. Узнав по телефону у Сережи, что дома все в полном порядке, Натали, освежив комнату при помощи пылесоса и влажной швабры, засела за компьютер. Рассеянно листая ленту YouTube, она совершенно случайно наткнулась на канал эзотериков, которые когда-то помогли ей  переместиться в 1929 год. На этот раз ее живое внимание привлек их новый ролик — о таинственном выборе душой ребенка своих будущих родителей.

Искреннее недоумение и глубочайшее удивление охватили ее от той удивительной информации, которую они рассказывали. Ведь если верить их словам, выходило, что Сергей был совсем не виноват в том своем роковом поступке! Оказывалось, когда душа ребенка дает согласие на воплощение на Земле, ее незримые наставники или мудрые учителя подыскивают ей родителей в строгом соответствии с ее намечаемой кармической задачей на это воплощение. Помимо родителей, тщательнейшим образом выбирается место и точное время рождения, а также выделяется необходимая для всего этого энергия. Обладая безграничными возможностями, наставники помогают юной душе вовремя «заполучить» ее будущих родителей для нужного зачатия — либо мягко внушая им нужные мысли и желания, либо тонко усиливая выброс определенных гормонов.

Приняв во внимание эту ошеломляющую информацию, озвученную через эзотериков, Натали с внезапной ясностью осознала себя настоящей дурочкой, что так жестоко и опрометчиво поступила с Сергеем.

Старая обида и едкая злость на него давно уже растворились в воздухе с рождением любимой дочки. И по-хорошему, она была бесконечно благодарна ему за то маленькое, курчавое чудо, вылитую ее копию, озорную и нежную Надюшу. Она тут же, сию минуту, захотела ему позвонить, чтобы поделиться этим открытием… но тогда, в слепом порыве праведного гнева, она безвозвратно удалила все его телефоны.

Порывшись в интернете, она с трудом нашла лишь скупую информацию о нем: полгода назад его и его институт поздравляли с какой-то серьезной научной работой и очередной, кажется, победой на международной конференции.

И в ее сердце с новой, пронзительной силой проснулась знакомая тоска по ее профессору. Ночью ей приснился удивительно яркий и добрый сон, в котором Сергей снова появился в ее жизни, таким же ласковым и любящим, как прежде. Проснувшись утром, наполненная сладкими и щемящими воспоминаниями о прошедшем сне, она с горечью подумала: «И вот к чему все это привело: у дочки нет отца, а у меня — мужа. Как же теперь все исправить?»

Через несколько дней Сережа  помог ей с нелегким переездом в Москву. Теперь новая жизнь начиналась для них всех. Натали, отведя  дорогую дочурку в ясли, с воодушевлением и легкой тревогой стала осваиваться на новом месте работы, с надеждой и страхом думая о том, как же найти дорогу назад к нему, к их общему счастью.


Прошло три года с тех пор, как Сергей Львович в последний раз видел Наташу. Кое-что забылось, что-то стерлось из памяти. Главное – он многое пересмотрел, переосмыслил. Боль утраты, так непростительно нелепо возникшей, никак не думала затихать. Он понимал, что он сам и только он явился причиной этого чудовищного разрыва. Это было так не похоже на него, всегда такого уравновешенного и рассудительного, что порой хотелось найти кого-то, кто подтолкнул его на тот поступок. Но никого не находилось. Слабо верилось, что лишь алкогольное опьянение и ожидание беспрекословного подчинения стали всему причиной. Во всяком случае, он исключил алкоголь из своей жизни навсегда. Погрузился с головой в работу, как в спасение от одиночества и грызущей вины. Это дало свои плоды – его труд выдвинули на соискание главной  премии. Но он ясно осознавал: все, что он делает, он делает только для и ради Наташи. И сегодня в День своего рождения он решил сделать себе подарок — повидать Натали.  И вот он опять у двери ее московской квартиры. На звонок никто не ответил. Он сел на ступеньку лестницы, намереваясь ждать до конца, не взирая на время.

На каждое открывание дверей лифта он трепетно вздрагивал. Не она, не она и опять не она. Лифт привозил кого угодно, только не ее. Уже привыкнув к тщетному ожиданию, он механически скользнул взглядом по маленькой девочке с воздушными шариками в руке, вышедшей из лифта. Яркие шары полностью скрывали лицо женщины, идущей позади ребенка. Они же скрывали от женщины и Сергея, сидящего на ступеньке лестницы. "Мама, а можно мне после обеда мороженое?" – звонко спросила девочка."Можно, дорогая, можно", – прозвучал ответ. Но голос... Этот голос, прозвучавший из уст этой женщины, Сергей узнал мгновенно, как удар тока. Он резко встал и уставился на Наташу и на эту маленькую девочку, называющую ее мамой. Наташа тоже узнала его и от неожиданности замерла, широко раскрыв глаза. "Наташа..." – выдохнул он, и букет желтых хризантем инстинктивно скрыл его лицо, чтобы спрятать непрошеную слезу. Он сразу все понял: "Это... моя дочь?!"Наташа ничего не ответила, лишь молча отпирала дверь, шире распахнула ее, молчаливо позволяя войти. Потом механически приняла цветы. Все заготовленные фразы для его любимой женщины растаяли, испарились, и осталась только одна, сорвавшаяся с губ шепотом: "Я люблю тебя, Наташа". Ему отчаянно хотелось, чтобы и она сейчас же подтвердила свою любовь к нему, как всегда это делала раньше. Но Наташа не промолчала, а тихо, с горькой усмешкой, процитировала его же строчки: "Зачем произносить слова высокие, большие всуе?...""Родная, ты все понимаешь... Помоги мне... Нам! Нам не жить друг без друга!" – умоляюще проговорил Сергей, чувствуя себя совершенно как побитая собака. Он видел боль в ее глазах, ту самую боль, которую причинил. Стена непонимания и обиды нависшая  между ними, казалось, непроходимой.

Положение неожиданно спасла девочка. Она внимательно разглядывала незнакомца, прячась за мамину юбку, но любопытство пересилило. Шарики весело подпрыгнули, когда она сделала шаг вперед."Мама, а кто это? – смело спросила она, указывая пальчиком на Сергея. – Почему у него глаза мокрые? Он плачет?"Наташа растерянно взглянула на дочь, потом на Сергея. Сердце ее сжалось."Это... это Сергей, солнышко," – с трудом выдавила она."Сергей?" – повторила девочка, нахмурив лобик в попытке что-то вспомнить. – А... а он  кто ?  Мой папа? У Вероники есть папа. А у меня?"Тишина в подъезде стала звенящей. Сергей замер, боясь пошевелиться, боясь спугнуть этот хрупкий момент. Натали смотрела на дочь, на ее большие, доверчивые глаза, полные вопроса, на которого у нее не было простого ответа. Боль в ее взгляде смешалась с растерянностью и чем-то еще – может быть, проблеском старой нежности?"Ты... ты хочешь узнать, кто твой папа?" – очень тихо спросила Наташа у дочери, гладя ее по голове.Девочка энергично кивнула: "Да! Где он? Почему он не с нами?"Натали глубоко вздохнула. Ее взгляд медленно поднялся и встретился со взглядом Сергея. В нем уже не было ледяной стены, а была мучительная нерешительность, борьба и... вопрос. Она снова посмотрела на дочь, державшую ее за руку. Этот маленький человечек, их общая кровь, их живое прошлое и настоящее, стала мостиком через пропасть."Вот он, Надюша, " – произнесла Натали  наконец, голос ее дрогнул, но был тверд. Она мягко подтолкнула дочь слегка вперед, в сторону Сергея. – Это твой папа. Сергей. Он... он вернулся."Надюша широко раскрыла глаза. Она неуверенно шагнула к Сергею, не сводя с него любопытного взгляда. Сергей медленно опустился на одно колено, чтобы быть с ней на одном уровне, все еще сжимая в руке хризантемы. Слезы текли по его щекам уже свободно, но теперь это были слезы не только боли, но и невероятной, щемящей надежды."Папа?" – прошептала она, осторожно протягивая к нему руку с одним шариком. – Это правда? А почему ты плачешь? Ты не рад?"Рад... – срывающимся от волнения голосом прошептал Сергей, откладывая цветы в сторону и бережно, как самое драгоценное сокровище, беря ее маленькую ручку в свою. – Очень рад, доченька моя. Я плачу... потому что очень тебя ждал. И маму."Он поднял взгляд на Наташу. Она стояла, прислонившись к косяку двери, и смотрела на них. На ее глазах тоже блестели слезы. Страх, обида, недоверие – все еще боролись в ней, но вид родного человека, их дочери, тянущейся к отцу, который плачет от счастья и раскаяния, тронул что-то глубинное, давно запрятанное. Надюша  вдруг улыбнулась своей беззаботной детской улыбкой. "Не плачь, папа! – весело сказала она. – Давай зайдем? Мама, можно папе мороженое? И шарик ему дать?"Эта наивная детская попытка все исправить, накормить мороженым и поделиться шариком, стала тем самым волшебным ключиком. Наташа не выдержала, слабая улыбка тронула ее губы, смахивая слезу."Конечно, можно, милая, " – тихо сказала она, и в ее голосе впервые за эти три минуты прозвучала нежность, обращенная не только к дочери. Она отступила вглубь прихожей, открывая путь. – Заходите... оба."

Сергей поднялся, не отпуская маленькой теплой ручки дочери. Он взял цветы и, глядя в глаза Наташе, полные слез, но уже без прежней неприступности, шагнул через порог. Дверь медленно закрылась за ними. Путь назад был отрезан. Впереди был трудный разговор, море невысказанного, но первый, самый страшный шаг – шаг встречи и признания – был сделан. И сделала его маленькая девочка с воздушными шариками, которая просто захотела мороженого и узнала папу.


Неожиданная встреча с Сергеем Львовичем растрогала Натали и вывела ее из казавшегося равновесия. Она долго не могла заснуть. Потом пересмотрела сцену насилия в фильме "Прогулка по эшафоту", где молодожены в исполнении Певцова и Дроздовой разыграли эту сцену. Героиня после подобного не сбежала, как когда-то сделала Натали, а только плакала с вопросом "За что?". Но это кино. Для Натали всё это было тогда ужасно невыносимо.
И тут ее осенило: ведь она сама, в том самом перемещении в 1929 год, вынужденно выдавая себя за дочь профессора, открыв правду , ночью  сама пришла к нему в кабинет. И тогда она, применив не физическую силу, как он когда-то, а чисто женскую хитрость и обаяние, фактически принудила его к близости. «Тогда, пожалуй, мы квиты, — пронеслось у нее в голове. — Так отчего же я так взбрыкнула? Из-за гордыни? Из-за обиды?»

Он хорошо выглядел, — отметила для себя Натали, — вот только похудел, но из-за этого смотрелся стройнее, и появились лишние морщинки, но... всё равно такой желанный. Говорят, что бывших наркоманов не бывает, — так вот Натали и чувствовала себя этим наркоманом. Правда, рождение Надюши отвлекло ее от дум о Сергее, но, глядя на дочь, она чувствовала его присутствие. И, возможно, именно это придавало ей силы и смысл существования. И как сразу дочка приняла его! Обычно она сторонится чужих. Как же принять верное решение? Она даже, разделив листок пополам, попыталась записать плюсы и минусы создавшейся ситуации. Плюсов оказалось намного больше. Но она все равно колебалась.

Утром перед работой, ведя Надюшу в детский сад, Натали встретилась с Ниной, у которой дочка тоже ходила в эту же группу. И Надюша сразу же похвасталась Веронике, дочке Нины: "А у меня теперь тоже есть папа. И мы с ним пойдем в зоопарк!" Вероника не разделила восторга Надюши: "Подумаешь! Мы с папой много раз были в зоопарке". А вот Нина сразу заинтересовалась: "Натали, что за папа? Откуда он взялся?" На что Натали ответила: "Да вот вдруг появился... Но не знаю, как поступить после его гадкого поведения в прошлом. Вдруг это может опять повториться?""Чего же проще? Проверь его! Создай соответствующую ситуацию и увидишь его реакцию. А там уж смотри — устраивает тебя это или нет. Нам теперь надо головой думать, а не сердцем".

Слова Нины засели в голове. Но что за ситуация? И как ее создать? И снова Нина пришла на помощь, придумав коварный план. В день, когда должен прийти Сергей, они с дочкой должны отсутствовать, а телефон оставить дома. Если он будет звонить, то услышит звонки через дверь. На вопрос, где они смогут провести всю ночь, Нина предложила переночевать у нее. Да и девочкам будет веселее вдвоем. А ему скажешь, что должна была помочь подруге, которая попала в тяжелую ситуацию. А телефон забыла, поэтому не смогла позвонить.

"Опять врать? Сколько раз она врала ему — и это всегда плачевно заканчивалось!" — но больше ничего стоящего в голову не приходило, а оставить все как есть она тоже не могла.

Весь вечер и всю ночь, пока они были у Нины, Натали была как на иголках. В субботу к обеду она с дочкой решила вернуться домой. Сергей сидел все на той же ступеньке лестницы, как и в прошлый раз, обставленный сумками. Надюша, как только увидела отца, с радостным возгласом: "Папа, папа!" — бросилась к нему: "Мы пойдем в зоопарк?""Пойдем, родная, пойдем. Я тут тебе подарки принес". И уже обращаясь к Натали: "У вас все в порядке? Чего я только не напридумывал!" Натали внимательно посмотрела на Сергея — ни капли агрессии или недовольства, только усталость от пережитого волнения. Ей стало стыдно. Ничего, зато теперь мы квиты. Оба успокоившись, пошли распаковывать подарки. Надюша прыгала рядом.

Оглядев небольшую, но уютную квартиру, Сергей в нерешительности остановился, растерянно сжимая ручки пакетов. Слова застревали в горле, движения казались неуклюжими. И опять Надюша, его солнечная девочка, пришла на помощь: "Папа, ну показывай подарки!" Ее звонкий голосок разбил лед неловкости. Он с готовностью, почти с облегчением, опустился на колени и стал освобождать пакеты, бережно разворачивая яркую упаковку игрушек. Пластмассовые машинки, мягкий медвежонок, цветные карандаши... Но самой значимой была кукла. Большая, роскошная, с длинными, шелковистыми, настоящими расчесывающимися волосами цвета спелой пшеницы, в нарядном платье.

Натали узнала ее. Очень похожая – нет, почти точная копия той, что она когда-то, кажется, в прошлой жизни, привозила маленькой Лизоньке. Сердце сжалось от щемящей нежности и понимания. Она с глубокой благодарностью посмотрела на Сергея, ее пальцы невольно потянулись к кукле, и она осторожно провела по ее мягким волосам. Этот жест говорил громче слов: "Я помню. Я понимаю, что ты хочешь сказать этим подарком. Ты помнишь Лизу. Ты помнишь нас..." И он понял, что она поняла. При этом они лишь многозначительно обменялись взглядами – целая вселенная прошедших лет, боли, надежды и этого хрупкого нового начала промелькнула в этом молчаливом диалоге.

Но общий разговор все равно не клеился. Натянутые паузы повисали в воздухе. В основном щебетала только Надюша, радуясь каждому подарку, беззаботно заполняя пространство своей детской радостью. Потом, насытившись новинками, она вдруг вспомнила про обещанный зоопарк. Натали, мгновенно представившая изможденное лицо Сергея, его ночь на холодной лестничной клетке, мягко, но твердо отговорила дочь: "Завтра, солнышко, обязательно завтра. Папа очень устал, ему нужно отдохнуть." "Ой, так ты же голодный!" – воскликнула Натали, и опять волна острого стыда перед Сергеем накрыла ее, сжимая горло. – "Сейчас-сейчас я накормлю тебя, а ты пока приляг на диван, отдохни". И она быстро скрылась на кухне, пытаясь заглушить вину суетой.

После завтрака, затянувшегося в тихое, почти домашнее утро, Сергей, отодвинув тарелку, оглядел комнату теплым, обживающим взглядом: "Хорошо у тебя тут. Уютно. Мы же теперь здесь втроем будем жить?! Или..." он запнулся, "вы переедите ко мне? Квартира больше..." Натали, медленно вытирая руки полотенцем, помедлила, ее взгляд стал серьезным, почти строгим. "Сереж... Может, не стоит торопиться? Мы... мы изменились. За эти годы. И нам надо все... все по-новой строить. Кирпичик за кирпичиком. Давай попозже? Надо привыкнуть друг к другу. По-настоящему привыкнуть."

"Да ты что!" – в голосе Сергея прозвучала почти паника. – "Я не хочу больше ни минуты находиться без тебя... без вас. Ни одной!" Он схватил ее руку, но Натали не отдернула ее, лишь смотрела на него с такой печалью, что ему стало не по себе. "Сергей, я бы радоваться должна этому, а мне... мне при взгляде на тебя плакать хочется," – прошептала она, и ее глаза, эти знакомые до боли глаза, мгновенно наполнились крупными слезами, повисшими на ресницах. Сергей смотрел на нее с недоумением, но его голос звучал твердо: "Милая моя, Наташенька, клянусь, я больше не допущу, чтобы хоть одна слезинка твоя пролилась по моей вине. Никогда." "Это... это происходит помимо моей воли," – смущенно пояснила она, отводя взгляд. Сергей, пытаясь понять, осторожно предположил: "Может... может тебе к психологу сходить? Разобраться... в себе?" "Была. И не однократно," – ответила Натали с горьковатой улыбкой. "Немного помогло. А теперь вот мой лучший психолог," – она указала на дочь, которая увлеченно расчесывала кукле волосы в углу. "Тебе надо выговориться," – тихо, но настойчиво сказал Сергей. "Можешь кричать, можешь ругать меня последними словами, только... не прогоняй, и... не исчезай, как вчера. Пожалуйста." В его словах звучала неподдельная печаль и страх новой потери.

Немного погодя, когда Надюша увлеклась рисованием, Сергей, осторожно подбирая слова, предложил Натали оставить работу. "Послушай... Ты так устаешь. Оставь эту гонку. Займись только ребенком и... нами. Я достаточно зарабатываю. Профессорская ставка, гонорары за статьи, консультации... Я в состоянии обеспечить нам всем достойную, спокойную жизнь. К тому же," – он чуть смутился, – "появились и накопления. От всевозможных премий, грантов... Открою тебе секрет," – голос его стал тише, задушевнее, – "что в глубине души, даже в самые черные дни, я верил. Верил, что мы опять будем вместе. И знаешь? Все мои научные труды, все эти открытия... они появлялись только благодаря тебе. Ты была моим незримым вдохновением. Моим маяком." В этот момент Сергей вдруг встал, взял в руки мобильник и нашел нужную мелодию . Из динамиков полился бархатный, могучий голос Муслима Магомаева: "Ленточка моя финишная... Все пройдет, и ты примешь меня. Примешь ты меня нынешнего. Нам не жить друг без друга..."

Натали замерла. Потом на ее лице медленно расплылась теплая, узнающая улыбка. Она вспомнила, как сама, будучи студенткой,  пела на студенческих вечерах  или в ресторане  песни, пытаясь донести то, что не решалась сказать словами, до своего строгого, погруженного в науку профессора. Музыка снова стала их языком. "Хорошо," – тихо согласилась она, глядя на дочь. – "Я останусь с Надей. Не буду водить ее в сад. Уволюсь с работы. " Но на немедленный переезд Сергея к ним она снова не согласилась, хотя сопротивление ее ослабевало. "Позволь мне только быть рядом с вами," – горячо уговаривал он, глядя ей прямо в глаза. "Каждый день. Я не стану торопить тебя, клянусь. Просто... позволь быть рядом." Под его тихим, но неотступным напором, видя, как Надюша то и дело подбегает к отцу, обнимает его за шею, доверчиво кладет голову на плечо, Натали сдалась. Ее "да" было почти неслышным, но Сергея оно осветило изнутри.

Пока Сергей, сияя, как мальчишка, отправился на первую совместную прогулку с дочерью, а заодно – "по очень важному делу" – за изготовлением ключей от их квартиры, Натали осталась одна. Тишина, внезапно опустившаяся в комнате, была непривычной. Она прибрала со стола, машинально вытерла пыль, но мысли не отпускали. Правильно ли? Не слишком ли поспешно? Раньше она никогда не задумывалась – ее сердце, стремительное и страстное, безоглядно вело ее туда, куда звало, и оно всегда, неизменно тянулось к Сергею. Так почему же теперь, когда он здесь, когда он хочет вернуть все, ее охватывают эти сомнения? Почему нужны паузы, осторожность? Может, боль разлуки и годы одиночества научили ее не бросаться с обрыва, а искать тропинку? Может, именно в этой осторожности, в этом взвешивании чувств и поступков и рождается та самая мудрость, о которой так много говорят? Мудрость, оплаченная слезами.

Вечером Сергей уехал за вещами, намереваясь вернуться утром. Его "До завтра!" прозвучало как клятва. И только когда дверь закрылась за ним, и квартира погрузилась в тишину, нарушаемую лишь ровным дыханием спящей Надюши, в голову Натали вползла холодная, цепкая мысль: "А вдруг? А вдруг он передумает? Проснется утром и поймет, что не готов? Или... или появятся какие-нибудь обстоятельства непреодолимой силы? Что-то случится?" И сразу, остро и физически, она почувствовала, как заныло сердце. Оно сжалось от страха и... тоски. Оно, это предательское сердце, не хотело сомневаться, оно уже выбрало. Оно хотело быть с ним. Как ты можешь колебаться? – будто упрекало оно ее из глубины груди. Разве ты не видишь, как он смотрит? Разве не слышишь, как он говорит? Страх был силен, но еще сильнее была эта внезапная, пронзительная боль возможной потери. Она подошла к окну, всматриваясь в темную улицу, туда, где скрылись задние огоньки его машины. Завтра. Оно должно наступить. Оно обязано наступить.

Неужели, неужели мы опять будем вместе?» — радостно размышляла Натали. Безо всякого сомнения, она летала как на крыльях: целовала дочь, машинально делала домашние дела, а в голове крутилась одна мысль — Сергей вернулся.

«А мы гулять сегодня пойдем?» — вернула ее к действительности Надюша.

«Конечно, мое солнышко!» — ответила Натали, уже решив встретить Сергея на улице.

Лепя очередной куличик из песка, Надюша первой заметила подъехавшую машину.

«Папа, папа приехал!» — закричала она, пытаясь подбежать к нему.

Натали едва успела схватить ее за руку, оберегая от машин, мчавшихся по бульвару. Сергей, улыбаясь во весь рот, потряс баулами с вещами, словно демонстрируя: «Я здесь надолго».

«Да, прихожая маловата… Троим тут тесновато», — констатировал он, оглядываясь.

«Ничего не поделаешь, раньше так строили. Не расширять же ее за счет соседей», — вздохнула Натали.

Сергей задумался.

«А почему бы и нет? Кто живет в смежной квартире?»

«Квартиранты. Все время меняются. На одних даже пришлось жаловаться — шумели. А сейчас, кажется, таджики — тихие».

«Можешь дать мне телефон хозяина?»

«Да… Но зачем? Эти жильцы не мешают», — насторожилась Натали.

«Позже узнаешь», — загадочно улыбнулся он.

Вещей было немного — Сергей привез лишь самое необходимое, — но разместить их оказалось сложно.

«Все-таки тесновато втроем в одной комнате», — пробормотал он. «А у соседей такая же планировка?»

«Нет, у них двухкомнатная, но ненамного больше», — пояснила Натали. **«Будем жить по поговорке: “В тесноте, да не в обиде” — привыкнешь».

Через неделю Натали неожиданно разрешили уволиться без отработки, и Надюша была счастлива: теперь не нужно было рано вставать в садик. По вечерам они встречали Сергея с работы.

Установившаяся семейная идиллия казалась Натали почти нереальной. Где-то в глубине души она боялась, что это счастье вдруг исчезнет. Но дни шли, и ничего не нарушало их покой.

А через две недели Сергей вручил ей документы на собственность соседней квартиры.

«Как ты это сделал?!» — Натали была в шоке. «Теперь можно объединить квартиры! Но есть одно “но” — нужно согласие бывшего мужа, он ведь ответственный квартиросъемщик…»

Сергей остолбенел.

«Постой… “Бывшего”? Ты развелась? Когда?»

«Давно. Я как раз приезжала сказать тебе в тот день, когда ты…»

Голос ее дрогнул, слезы навернулись на глаза — воспоминания о том дне все еще ранили.

«Значит, ты свободна?.. Какой же я болван!»

Он резко встал.

«Я скоро вернусь!»

Через полтора часа Сергей появился на пороге с огромным букетом и маленькой красной коробочкой в руках.

«Нам давно пора оформить наши отношения! Завтра же идем в ЗАГС!»

Натали обняла его, осыпала поцелуями и шепнула:

«А еще… Неплохо бы тебе удочерить Надюшу».

«Конечно! Вот ведь я в мировой экономике разбираюсь, а в своей семье без тебя — никуда», — сокрушался он.

«Продолжай разбираться в экономике — тебе за это хорошо платят. А я займусь ремонтом — буду тратить тобой заработанное», — лукаво улыбнулась Натали.
Сергей не был против.

Вскоре квартиры объединили, и Натали с гордостью демонстрировала результат:
Смотри, какая славная комнатка для Надюши получилась!» — хвасталась Натали, распахивая дверь в новую детскую. Комната была похожа на сказочный мирок: нежные, персиковые стены, белоснежная мебель с резными фасадами, у окна стоял уютный игровой домик-палатка. Над аккуратной кроваткой с ажурными бортиками висела гирлянда из крошечных бумажных бабочек. Повсюду лежали мягкие плюшевые коврики, а на полках выстроились в ряд веселые игрушки. «И у тебя теперь будет свой кабинет!» — вела она Сергея дальше. Его рабочее пространство выглядело совершенно иначе: здесь царила атмосфера солидной, деловой строгости. Стены были окрашены в глубокий, благородный цвет темного шоколада, на полу лежал добротный кожаный ковер. Массивный деревянный стол, заставленный бумагами, строгий книжный шкаф, наполненный фолиантами, и комфортное кожаное кресло создавали идеальную обстановку для работы и размышлений. «Какой же ты у меня молодец! Так ловко все придумал с этой квартирой!»
Правда, Надюша, привыкшая спать рядом с мамой, не сразу оценила отдельную комнату. Пришлось постепенно приучать.

На новоселье и скромную свадьбу пригласили Егора — единственного близкого человека. У него были съемки, и он, как всегда, спешил, но все же заглянул.
Увидев Надюшу, он удивился:
«Ого, какая взрослая сестренка!»
Тактично не стал расспрашивать — просто обнял их всех и пожелал счастья.


Уже неделю они существовали под одной крышей, двигаясь друг вокруг друга с осторожностью диких лесных зверей — каждый неверный шаг, любое необдуманное слово могли больно ранить. Это тягучее, изматывающее напряжение висело в воздухе густым медом, и Натали, казалось, вот-вот задохнется. А сегодня, в это туманное субботнее утро, она с досадой поняла, что с перепугу пересолила салат к завтраку. Сергей, молчаливый и непроницаемый, проглотил свою порцию, лишь чуть заметно дрогнул его волевой подбородок, но он не проронил ни звука. «Ну, это уже переходит все границы, — с горькой иронией подумала Натали, чувствуя, как по щекам разливается предательский румянец. — Он просто терпит. Как обузу». И, не в силах выдержать это молчаливое осуждение, она тихо, почти выдохнула, уставившись в узор на скатерти: «Сережа, прости меня, пожалуйста».

Он отложил вилку, и уголки его глаз тронулись лучиками крошечных морщинок. Он улыбнулся своей сдержанной, чуть усталой улыбкой, указывая взглядом на злополучное блюдо. «И за это тоже. Но в основном за то, что это я, и только я, заварила всю эту бесконечную "кашу". Мне до боли хотелось хоть как-то, хотя бы вот такой неуклюжей благодарностью, отплатить вам всем за то, что вы не отвернулись от меня тогда, когда я так неожиданно и грубо ворвалась в вашу размеренную жизнь. Перевернула все с ног на голову, заставив страдать. Хотя, кого я пытаюсь обмануть… — голос ее дрогнул и сорвался на шепот. — Мне отчаянно хотелось еще раз хотя бы мельком увидеть тебя, услышать твой спокойный, низкий голос».

Сергей молча встал, его высокая фигура заслонила от нее свет от окна. Он подошел и обнял ее за плечи, прижавшись шершавой щекой к ее шелковистым волосам, пахнущим полевыми цветами и чем-то неуловимо родным. За стеклом, в саду, раннее сентябрьское солнце золотило пожухлую листву старого, раскидистого клена, и каждый листок казался отлитым из чистого золота. «Перестань, не кори себя. Я ни на секунду не считаю себя пострадавшей стороной. Совсем наоборот,  я должен благодарить тебя. Ты выдернула меня из того кокона, из того футляра, в котором я добровольно просуществовал годы. Удобного? — несомненно. Безопасного? — конечно. Но это была клетка. Ты буквально открыла мне глаза. Ты открыла для меня, не побоюсь этого высокопарного слова, целый вселенский мир».

Их разговор сам собой повернул в прошлое, и они предались теплым, горьковато-сладким воспоминаниям о тех сумасшедших временах.
«Что же самого яркого, самого хорошего и, наоборот, самого отвратительного запомнилось тебе во время всех этих бесконечных перемещений?» — поинтересовался Сергей, разглядывая, как солнечные зайчики пляшут в ее каштановых прядях и отражаются в широких, светлых глазах.
«Хорошего… — она задумалась, ее пальцы бессознательно обвили теплую чашку с чаем. — Его было много. Не долговременного, а короткого, ослепительного, как вспышка молнии . Но такого важного. Например, как я обнаружила в своем ноутбуке твою записку, торопливо начертанную карандашом: "Дождись меня!". Помнишь? Это когда я примчалась с теми дурацкими подарками для всех и тряслась от страха, не зная, как ты отреагируешь на мое вторжение. Тогда мое жалкое трехмесячное отсутствие обернулось здесь целой вечностью, больше года. И я боялась, что ты за этот немыслимый срок стер меня из памяти. А эти два слова… они стали для меня спасательным кругом. Я расценила их как знак. Или как мы ехали в том дребезжащем трамвае в ресторан, и ты молча, почти судорожно сжимал в своей большой, теплой ладони мою похолодевшую руку. Казалось, он никогда не отпустит. И много таких мимолетных, ничего не значащих для других, но таких ценных для меня мгновений.

А плохого… — она вздохнула, и тень пробежала по ее лицу. — Его тоже было с избытком. Например, тот проклятый раз, когда я попала сюда не через портал, а благодаря эзотерикам. Я тогда превратилась в девочку лет семнадцати, испуганную и потерянную, и все мои продуманные легенды рассыпались в прах. Пришлось в отчаянии выдать себя за твою потерянную дочь. Ты тогда смотрел на меня с таким леденящим душу недоверием, но, по каким-то своим, только тебе ведомым соображениям, позволил остаться. Это было невыносимо. Быть рядом, дышать одним воздухом, но носить на лице маску, в то время как все внутри изнывало и рвалось к тебе. Это было настоящее, изощренное чистилище. А теперь твоя очередь. Расскажи».

«А что я? — Сергей откинулся на спинку стула, его взгляд ушел вдаль, сквозь стены, в прошлое. — Когда ты только появилась, вся такая колючая, не похожая ни на кого, своевольная и дерзкая, ты не то чтобы раздражала меня… ты выводила из себя. Бесила своей непокорностью, тем, что начисто игнорировала все мои правила и установки. Мне казалось, что ты специально, с наслаждением издеваешься надо мной, над моим укладом. Поэтому я старался держаться от тебя подальше, но, как оказалось, — он усмехнулся, — это было сильнее меня. Сильнее всех моих принципов и железной логики».

Тут в дверях, потирая кулачками заспанные глазки, появилась Надюша, вся такая мягкая, румяная и трогательная в своей длинной ночнушке. Она прервала их беседу, как ласковый ветерок разгоняет утренний туман. На вопрос Натали: «Солнышко, ты сама умоешься или тебя надо сопроводить?» — Надюша капризно потянулась к отцу: «Только папа!»

Сергей с тихим смешком подхватил эту теплую, сонную ношу на руки. «Боже мой, — не уставал он умиляться, — ну вылитая ты! И эти лучистые глаза-озера, и эти упрямые, дугой, губки».

«Да, внешне — моя копия, спору нет, — с легкой улыбкой парировала Натали, глядя, как он, такой серьезный и большой, бережно несет их смеющуюся дочь в ванную. — Но этот своенравный, властный характер, не терпящий ни малейших возражений — это целиком и полностью твое наследие». И сердце ее сжалось от щемящего, почти болезненного счастья, такого хрупкого и такого долгожданного. За окном шумел свежий ветер, гоняя по небу перышка облаков и предвещая ясный, по-осеннему прохладный день — их первый по-настоящему общий день без тени неловкости.

Дождя, кажется, и в помине нет — можно смело отправляться на долгожданную прогулку», — облегченно произнесла Натали, выглянув в широкое, запотевшее от домашнего тепла окно.
«А папочка с нами пойдет?» — с надеждой в больших, сияющих глазах поинтересовалась Надюша.«А ты спроси сама у него, солнышко», — ласково предложила мать.«Папа! Папа! Ты составишь нам компанию на прогулке?» — звонко спросила девочка, подбегая к Сергею.«А ты, моя радость, в каком направлении мыслишь?» — с легкой, отеческой улыбкой полюбопытствовал он, откладывая в сторону газету.«Я хочу на ту самую огромную, новую детскую площадку, где можно качаться на качелях… ну, знаешь, лежа!» — с восторгом пояснила дочь.«Лежа? — искренне удивился Сергей. — Это весьма интригующе. Ну что ж, пойдем, обязательно посмотрим на эти чудо-качели!»

Вскоре они втроем вышли на улицу. Резкий, порывистый ноябрьский ветер срывал последние пожухлые листья с оголенных ветвей старых кленов, кружа их в прощальном, пестром танце. Однако под ногами было сухо, а сквозь рваные, бегущие облака робко пробивалось бледное, но все еще ласковое осеннее солнце — редкая удача для начала хмурого ноября.

Присев на холодную деревянную скамейку, пока Сергей раскачивал смеющуюся Надюшу на высоких, ярких качелях, Натали с головой уткнулась в экран своего телефона. Это уединенное занятие внезапно прервал знакомый, немного резкий голос Нины, которая тоже привела на площадку свою непоседливую дочь Вику: «Натали! А ты чего одна-одинешенька? Где же Наденька?»«Да вон, с отцом возится на качелях», — лениво, не отрывая взгляда от экрана, прояснила Натали.«Ой, а вы все вместе? Значит, твой избранник благополучно прошел все тщательные «проверки»? — с нескрываемым любопытством уточнила приятельница, присаживаясь рядом.«Да, в общем, все складывается прекрасно», — сдержанно и с легким оттенком удовлетворения в голосе ответила Натали.«Ну, и как он? — не унималась назойливая Нина, жадно вглядываясь в лицо подруги. — Довольна?»«Да говорю же тебе, все абсолютно нормально, — Натали явно не горела желанием посвящать кого-либо в тонкости своей личной жизни. — Все хорошо».«Наверное, тесновато вам теперь втроем в вашей малометражной однушке?» — с фальшивым участием посочувствовала Нина.«Вовсе нет, — с легкой гордостью ответила Натали. — Сергей выкупил соседнюю двушку, и теперь мы объединили две квартиры в одну просторную».«Ну, что ж, просто замечательно! Надо же, какой он у тебя пробивной и предприимчивый! — в голосе Нины зазвучала неприкрытая зависть. — Может, и новенькую машину тебе уже присмотрел?»«Предлагал, конечно, но я отказалась. Зачем мне личный автомобиль?» — спокойно отнекивалась Натали.«Ты меня не перестаешь поражать! — Нина уставилась на подругу с искренним недоумением. — Знаешь, такого состоятельного и щедрого мужчину нужно было бы без лишних раздумий скорее в ЗАГС тащить, а ты тут какие-то проверки ему устраиваешь!»«И с этим вопросом у нас полный порядок — мы уже официально расписались», — окончательно поставила точку в этом допросе Натали.Нина, оглядевшись по сторонам, наконец заметила на качелях Надюшу в компании высокого, импозантного мужчины. «Так вот он, твой загадочный избранник? — снова принялась она выспрашивать. — Смотри-ка, какой видный, представительный мужчина! Очень даже ничего!» — оценивающе, с прищуром произнесла она.
В этот момент Вика изрядно заныла и потянула мать к каруселям, и они наконец отстали, оставив Натали в долгожданном одиночестве. Та снова погрузилась в телефон, но вскоре ее взгляд невольно скользнул в сторону мужа. И что же? Сергей о чем-то оживленно и, как показалось Натали, очень уж непринужденно беседовал с Ниной. «Вот же бесстыжая! — недовольно пронеслось в голове у Натали, и она решительно направилась к ним, чувствуя, как внутри закипает ревность. — Решила пофлиртовать с чужим мужем?»
Резко прервав их беседу, она тихо, но с ледяной яростью в голосе, так, чтобы не слышал Сергей, бросила Нине: «Ты что это на моего мужа глаз решила положить? Вот только попробуй сунуться — живьем закопаю!» — и это прозвучало то ли как шутка, то ли как самая что ни на есть серьезная угроза. Взяв под руку немного озадаченного Сергея и подозвав Надюшу, Натали повела своих родных прочь, предлагая зайти в ближайшее кафе выпить согревающего кофе.Нина, опешив на секунду, попыталась отшутиться: «Да ну, о чем ты! У меня и собственный-то муж имеется». А потом, сделав беззаботное лицо, добавила: «Кстати, у меня к тебе небольшая просьба. Не могла бы ты завтра посидеть с моей Викой с утра? Мне нужно в одно место съездить по делам, а с ребенком это крайне неудобно, муж в это время будет на работе».«Что ж, видимо, долг платежом красен, — вздохнула Натали. — Приводи, посижу, но только строго до обеда. Успеешь?»Нина с готовностью заверила, что обязательно успеет, и на этом они расстались.
Рано утром следующего дня, когда Надюша еще сладко посапывала в своей кроватке, на пороге уже стояла Нина с шумной и непоседливой Викой. Громкая девочка мигом разбудила Надю, и та, протерев глазки, с радостью позвала новую подругу играть. Счастливая Надюша с настоящим наслаждением демонстрировала гостям все свои сокровища — кукол, книжки и конструкторы. Время до обеда пролетело практически незаметно в веселой суматохе.

Когда Нина вернулась за дочерью, она, едва переступив порог просторной прихожей, тут же спросила с панибратской улыбкой: «Ну что, как моя проказница? Ой, а где же Сережа?»Натали мгновенно нахмурилась, и ее взгляд стал холодным. Она немедленно пресекла такое фамильярное обращение: «Сережа — это только для самых близких. Для всех остальных он — Сергей Львович! Он сейчас в своем кабинете, работает. И, Нина, помни насчет моего обещания — «закопаю», если что», — добавила она с убийственной мягкостью.Нина с досадой махнула рукой: «Да полно тебе, Наташ! Ничего такого я даже и не думала, честное слово!»«Очень на это надеюсь. Это крайне правильные мысли», — с подчеркнутым, но весьма сомнительным спокойствием ответила Натали.

Едва за Ниной закрылась входная дверь, как из кабинета вышел Сергей. По его внимательному и чуть насмешливому взгляду было ясно, что он отлично слышал весь этот последний разговор женщин.«Моя дорогая, а не объяснишь ли ты мне, что означает этот мрачноватый термин — «закопаю»? — спросил он, обнимая ее за плечи.Натали тут же огрызнулась, вырываясь из объятий: «А нечего с чужими мужьями так вольно кокетничать! Похоже, тебе, кстати, это очень даже нравилось?»«Похоже, моя ревнивая кошечка, ты меня ревнуешь!» — рассмеялся он, и его глаза весело заблестели.«А чему тут, скажи на милость, радоваться? Мне это откровенно неприятно, а ты тут сияешь, как будто тебе комплимент сказали!» — возмущенно вспыхнула она.
Почувствовав, что атмосфера в комнате накаляется до предела и вот-вот грянет настоящая гроза, Сергей мгновенно сменил тактику. Его лицо стало серьезным, и он принялся мягко и убедительно успокаивать Натали, говоря, что на всем белом свете есть лишь одна-единственная женщина, которая по-настоящему волнует его ум и сердце, и что это именно она. Что ей совершенно не из-за чего беспокоиться и что для него самое главное в отношениях — это абсолютное доверие.
Они уже были готовы сорваться в небольшой, но принципиальный спор на этой почве, как вдруг Натали, поймав его взгляд, внезапно рассмеялась и включила на колонке свой любимый старый романс в исполнении Тамары Миансаровой — «Давай никогда не ссориться». Теплые, проникновенные звуки заполнили комнату, растворяя в себе все недоразумения. Ссора мгновенно испарилась, и в доме снова воцарился мир, полный нежных объятий и безмолвных обещаний больше не омрачать свое счастье пустыми подозрениями.

Это был уже двенадцатый день рождения Надюши. Девочка настаивала, что она не «маленькая девочка», а почти подросток, и праздник должен быть соответствующим — без клоунов и хороводов, но с самым вкусным тортом и лучшими друзьями. Она пригласила на него лучшую подружку Вику, с которой была не разлей вода с детского сада, и новую подругу Соню. Соня появилась в их классе в прошлом году, скромная девочка с умными глазами, и они с Надюшей как-то сразу нашли друг друга и очень подружились. Было еще три мальчика из соседних дворов, с которыми Надюша гоняла в футбол и строил шалаши. Больше именинница не захотела никого звать, только самых близких, как она сама выразилась.

Гостиная превратилась в импровизированный подростковый клуб. На столе, рядом с традиционными салатами и закусками, стояли миски с чипсами, попкорном и яркие банки с газировкой. Главным событием стал огромный шоколадный торт в два яруса, который Натали пекла весь вечер накануне, украшенный двенадцатью свечами и сахарными фиалками. Дети смеялись, включили музыку, устроили танцевальный баттл, а потом, захлебываясь от восторга, смотрели на большом экране новый комедийный фильм. Воздух был наполнен смехом, запахом жареной пиццы и шоколада.

Натали с Сергеем недолго побыли за праздничным столом, подняли тост за именинницу, угостились кусочком торта и, почувствовав, что их присутствие начинает сковывать молодую компанию, тактично удалились в другую комнату , чтобы не мешать развлекаться.

Еще за неделю до этого торжества Натали заметила, что Сергей стал каким-то задумчивым, отрешенным, а в этот день, глядя на повзрослевшую дочь, вообще погрустнел. Его улыбка была натянутой, а взгляд часто ускользал куда-то в прошлое. Здесь Натали уже не выдержала и спросила, что называется, в лоб: «Что произошло? Что так тебя расстраивает в такой праздник?»

Сергей, стоя у окна и глядя на освещенные окна противоположного дома, хотел было отмолчаться или отшутиться, но, услышав мягкую, но непререкаемую категоричность в вопросе жены, решил сдаться под ее напором: «Я думаю о Лизоньке… — он выдохнул, и имя прозвучало как стон. — Ведь именно в этом возрасте, в двенадцать лет, я видел ее в последний раз. И все последующие годы ее взросления — первые сережки, выпускной , замужество — прошли без меня. Я не то чтобы скучаю по ней, это слишком мелкое слово… Я чувствую огромную, невосполнимую ответственность за нее, и это чувство меня гложет частенько».

«В таких случаях говорят, что "так сложилась жизнь", — осторожно ответила Натали, кладя руку ему на плечо. — И это лучше принять как данность, не посыпать голову пеплом. Ни к чему хорошему это не приведет, ты же не можешь это исправить».

«А если бы мог?» — не унимался Сергей, поворачиваясь к ней. В его глазах горел странный огонек.

«Как это — "мог"?» — удивилась Натали, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

И муж рассказал, что на днях совсем случайно, объезжая пробки, он проезжал недалеко от того самого старого здания с порталом. У него вдруг мелькнула мысль — а что, если? Проверить, осталось ли что-то. «Каково же было мое удивление, когда я подошел ближе и понял, что портал… работает! Тот самый, едва заметный гул, мерцание воздуха… Все точно так же, как тогда», — продолжал Сергей, его голос дрожал от волнения.

Теперь пришла очередь удивиться Натали. Она отшатнулась, будто от внезапного толчка: «Да, странно… Невероятно. Ты думаешь, что это должно что-то означать?»

«Не знаю, — честно признался он. — Только с тех пор мне не дает покоя одна мысль. Мне страстно захотелось побывать там, в 1929-м. Ведь я тогда так и не смог нормально проститься с семьей — портал был закрыт, а сейчас он вдруг опять заработал. Это же знак?» — почти умоляюще, печально произнес Сергей.

Натали в недоумении посмотрела на мужа, и в ее глазах мелькнула тень боли: «Я всегда думала, что мы с Надюшей — твоя семья. Что прошлое осталось там, за гранью».

Сергей поспешил заверить ее, обняв: «Ты и Надюша — это мое все, мое настоящее и будущее. Я безмерно счастлив с вами. Но там… там осталась часть моей души. Ты же все понимаешь…»

«Понимаю, дорогой, — тихо произнесла Натали, прижимаясь к нему, но в сердце ее защемило от тревоги. — Понимаю».

Потом, совсем глухо, почти шепотом, Сергей еле выговорил: «Я… я хочу попробовать. Хочу побывать там сейчас. Раз уж портал опять заработал, почему бы не воспользоваться этим шансом? Хотя бы на мгновение».

Натали в ужасе округлила глаза. Ее мир, такой надежный и стабильный , дал трещину. «Как побывать? Зачем? Это безумие! Разве мы с тобой плохо живем? Почему ты хочешь сбежать от нас?» — вырвалось у нее, и она тут же пожалела о последней фразе.

«Да не сбежать, ради Бога! — воскликнул Сергей, и в его голосе впервые прозвучала раздражение. — Я просто навещу их. Узнаю, живы ли, здоровы ли. Увижу  Лизу. И сразу вернусь, я клянусь тебе!»

Я должен узнать! — его голос зазвучал жестко и отчужденно. Он уже отстранился, его упрямый подбородок был напряжен. Это был не муж, не отец ее ребенка. Это был призрак из прошлого, одержимый одной идеей. — Это мой долг. Я не могу дышать, не зная. Не попробовав».

Он говорил о долге перед мертвыми, а она думала о долге перед живыми. Перед ней. Перед их дочерью, что задувала свечи всего в десяти шагах отсюда, даже не подозревая, что ее отец готов шагнуть в пропасть.

Он мечтал увидеть глаза другой дочери, а она видела лишь его спину, удаляющуюся в мерцающую дымку портала. Он искал прощения в прошлом, не понимая, что совершает непростительное в настоящем. И самое страшное было в том, что Натали понимала его. Понимала эту боль, эту вину, эту невозможность забыть. И от этого понимания становилось еще больнее, еще безнадежнее.

Они стояли друг против друга в наступающих сумерках, разделенные не просто непониманием, а целой бездной времени. Он — заложник прошлого, которое вдруг ожило. Она — заложница его тоски, которую не в силах была утолить. И хрупкое стекло их общего счастья треснуло с тихим, страшным звоном, грозя рассыпаться на тысячи острых осколков.

У Натали перехватило дыхание. Она наконец-то  осознала серьезность намерений мужа. Это была не просто меланхолия, это был план. «Но ведь это опасно! Ты даже не знаешь, какое там сейчас время, что происходит! Ты можешь попасть в самый эпицентр… — она не договорила, боясь назвать вслух ужасы той эпохи. — Ты можешь не вернуться!»

«Вот и узнаю, — начал сердиться Сергей, отстраняясь от нее. Его упрямый подбородок был напряжен. — Это мой долг. Я не могу больше так жить, не проверив».

За стеной громко захохотали дети. Слышно было, как Надюша задувала свечи под дружные крики: «С днем рождения!» А на кухне, в сизой дымке вечерних сумерек, рушилось хрупкое семейное счастье, и дверь в прошлое, казалось, была уже приоткрыта.

Когда ты хочешь отправиться туда?» — обреченно, почти шепотом, спросила Натали, её взгляд был полон безмолвной тревоги.

«Завтра же! Надо поспешить — вдруг портал закроется навсегда,» — обрадовавшись полученному молчаливому разрешению, затараторил Сергей, его глаза загорелись азартом исследователя. — «Я с утра съезжу на работу, оформлю срочный отпуск за свой счет. И ещё… надо будет оформить на тебя завещание на всё, что принадлежит мне. Не бойся, милая, это просто на всякий непредвиденный случай,» — поспешил добавить он, увидев, как болезненно сжались пальцы жены и как тень испуга легла на её прекрасное лицо.

«Тогда я предлагаю написать тебе письмо Надюше, опять же, на тот самый случай,» — мягко предложила Натали, пытаясь взять себя в руки. Она сделала глубокий вдох и продолжила: «И хорошо бы написать тебе письмо-памятку… для самого себя.»«А это зачем?» — не понял Сергей, смотря на нее с искренним недоумением.«Помнишь, мы смотрели тот старый фантастический фильм «Вспомнить всё»? Там главный герой, написав такое письмо, точно знал, что ему нужно делать. Это будет твоей личной инструкцией, если портал… если он сотрёт тебе память или сознание спутается,» — объяснила она, голос её дрогнул на последних словах.

Поздним тёмным вечером Натали вместе с сонной Надюшей провожали Сергея. Они расстались у таинственно мерцающего портала, похожего на гигантскую слезу в ткани реальности, объяснив дочери, что папа уезжает в очень важную и срочную командировку.

Натали изо всех сил запретила себе думать о плохом, отгоняя мрачные мысли, как назойливых мух: «Он вернется, он обязательно вернется!» — как заклинание, прокручивала она единственную спасительную фразу в своем измученном мозгу.

Прошла всего одна неделя, но она показалась целой вечностью — каждый бесконечный день, каждый тягучий час был наполнен до краев леденящим душу напряжением и тягостным ожиданием. Натали почти не спала, лишь тихо молилась о его благополучном возвращении.И он вернулся. Но не один.«Ты же не будешь против?..» — радостно, с лёгкой неуверенностью в голосе, спросил Сергей, глазами указывая на пришедших с ним людей.Натали от изумления всплеснула руками: «У тебя получилось! Конечно же, не буду!» — воскликнула она и бросилась обнимать всех по очереди: и хрупкую Алину, и суровую Варю, и статного Егора, и сияющую Лизу.Но как они непохожи были на тех людей, которых она оставила когда-то! Лиза превратилась в очаровательную двадцатилетнюю белокурую девушку с бездонными голубыми глазами. Егор стал высоким, статным мужчиной с волевым подбородком, удивительно похожим на своего отца в молодости. Алина же, их мать, казалось, постарела на десяток лет, а её глаза хранили бездну тихого горя. А Варя… Варя была холодно-сдержанна, её красивое лицо казалось высеченным из мрамора, а взгляд выражал молчаливое недовольство происходящим.

«Я попал прямиком в март 1941 года. Представляешь, я успел! Правда, мне пришлось потратить целых три долгих дня, чтобы уговорить Алину решиться на перемещение сюда. Она никак не могла поверить, что всего через три коротких месяца начнется эта ужасная война…» — кратко, устало объяснил Сергей. — «А Варе… Варе пришлось оставить там своего мужа.»«Да, я ненадолго, — холодно констатировала Варя, окидывая взглядом современную кухню. — Только ознакомлюсь с вашим удивительным будущим и сразу вернусь назад.»«Это там ещё посмотрим,» — невольно резюмировала про себя Натали.

Надюша с изумлением разглядывала нежданных гостей, появившихся словно из волшебной сказки.«А это ваша младшая сестра, Надюша,» — с гордостью представил её Сергей.Лиза сразу же, с искренней непосредственностью, пошла на контакт с новоиспеченной младшей сестрой, засыпав её вопросами. Варя лишь слегка, сухо кивнула, соблюдая формальности. Егор повёл себя как истинный джентльмен, с почтительной галантностью поцеловав руку Натали. Алина старалась быть дружелюбной, но было ясно видно, что её буквально вырвали из привычной, пусть и суровой среды, и теперь мучительная адаптация давалась ей невероятно трудно.

«Думаю, они побудут у нас несколько дней, немного адаптируются, придут в себя, а потом я их перевезу в свою ту самую пустующую квартиру,» — предложил Сергей, обращаясь к жене.«Как скажешь, дорогой,» — покорно отреагировала на это Натали, хотя в душе её всё сжалось от лёгкой тревоги. — «Вот только как быть с документами для них? У тебя уже есть какие-нибудь предположения на этот счёт?»«Пока нет. Надо будет что-то срочно придумать. Но это всё потом,» — отмахнулся он, чувствуя смертельную усталость.

«Как же я безумно рада, что ты вернулся целым и невредимым,» — тихо прошептала Натали, крепко обнимая мужа, и пошла размещать необычных гостей на ночлег в своей тихой, мирной квартире, пахнущей кофе и свежей выпечкой.




Наутро после завтрака Сергей повез Егора , Варю и Лизу  на " экскурсию" по новой для них Москве. Надюша тоже напросилась с ними. Алина решила остаться дома , и мы с ней , сначала  робко с обеих сторон , потом все откровенней стали разговаривать, конечно об Сергее. "Как ему здесь?— задала волнующий ее вопрос Алина. "Я думаю, он доволен. Особенно в плане работы. Его талант ученого нашел здесь и призвание и применение.  У нас с ним тоже все хорошо, но не сразу, пришлось преодолеть зону непонимания. Вот только о вас он  не  то чтобы скучал, он чувствовал невыполненные обязательства , и это его гложило. Ведь он не смог тогда все объяснить вам — портал закрылся , как только он очутился здесь. И вот теперь, спустя столько лет , он обнаружил, что портал открыт. И он не захотел упускать возможность воспользоваться этим. Не скрою, я была против этого, я опасалась , что он не сможет вернуться к нам, — как можно доверительней объясняла Натали. И добавила обнимая Алину:" Ты прости меня, но я не могла поступить иначе. Сейчас я готова многое сделать для тебя, но не жди, что я отдам тебе... мужа. " Натали особенно выделила слово "муж". "Если пожелаешь, ты сможешь остаться в этом времени. У Сергея есть квартира в Подмосковье, всего 40 минут езды на машине, и сейчас там никто не живет. Ты сможешь поселиться там с детьми. Единственная трудность — это документы. Но , наверно, можно будет что-нибудь придумать, "— продолжала Натали. Алина немного подумав, произнесла:" Я уже свыклась с тем, что живу без Сергея. У меня нет намерения ... отнимать кого-либо у тебя. Можешь быть спокойна на этот счет. Я даже благодарна тебе, что у Сергея все сложилось удачно , лучше чем могло быть там ... со мной. А вот по поводу остаться здесь-- то вряд ли. Здесь для меня все чужое. Я узнала, что с Сергеем все в порядке и этого достаточно. Думаю, что дня через два , можно будет вернуться. "  Натали запротестовала : " Два дня - это очень мало. Останься хотя бы на большее время , до окончания ВОВ. Ведьтебе Сергей рассказал о предполагаемых событиях , и что может случиться с тобой? " "Да, я в курсе, "— печально произнесла Алина .

Выяснив основное , Натали перевела разговор на более приятные темы . А потом предложила сходить за продуктами в ее любимый магазин , предоставив Алине выбрать , что душа пожелает, объясняя, что Сергей достаточно зарабатывает. На что Алина ответила :" Он всегда достаточно зарабатывал , мы ни в чем не нуждались". Накупив всякой всячины , приготовили обед и стали смотреть фильм в ожидании детей. Алина , конечно,  поразилась размером экрана для просмотра фильма , припомнив как Натали баловала их фильмами , когда жила у них.

Вернувшись с прогулки, голодные, но с горящими глазами , дети обменивались впечатлениями от увиденного. Особенно был в восторге Егор. Он уже решил остаться здесь. Да и Лиза была не против. Варя по- прежнему не соглашалась. Тихо, чтобы не привлекать внимания Натали предложила Сергею пригласить Егора старшего. Но Сергею не удалось дозвониться до того. Вечером решено было сходить в кинотеатр , показать современный зал для просмотра фильмов , с необычными шумовыми эффектами.

Утром Сергей опять предпринял попытку дозвониться до Егора и опять тщетно. Тогда он позвонил в театр , узнать когда тот играет. Там он узнал печальную новость — Егор в больнице. Натали предложила навестить его , пока держав это в тайне. Сергей предложил Варе пойти с ними. Предварительно Сергей связался с его подопечным Никитой с просьбой показать Москву его родственникам, приехавшим издалека. Лиза с Егором в сопровождении Никиты отправились опять на прогулку. К Надюше пришл ее подруги , и они тоже ушли гулять. Алина сказала, что хотела бы  остаться дома и может  заняться обедом.

Егор лежал в отдельной палате. Увидев Варю — жива-- он расчувствовался. Варя же была поражена видом Егора , не понимая такой метаморфозы. Он попытался ей объяснить :" Варя, я здесь живу очень давно ,  с 1944 года , конечно, я постарел . А ты из какого года сюда переместилась? "  Когда он узнал , что из марта 1941 , весьма расстроился — у вас весь кошмар еще впереди.  Сергей рассказал и об остальных , но пока мы не стали им говорить, что ты болен. Когда Егор с удивлением узнал , что и он в молодом обличии тоже здесь, захотел для него что- то сделать. Сергей   пояснил , что хорошо бы снабдить документами его и остальных. Егор пообещал обратиться к приятелю, который может помочь в этом. Не откладывая дело в долгий ящик , сразу позвонил тому. Оказалось , что документы на молодого Егора не составит труда достать, изменив ему имя . А вот с остальными пока не представляется возможным.  Мы пообещали придти к нему  в больницу через день.

Но не получилось. Предварительно позвонив, Егор попросил придти отца одного. Сергей вернувшись , положил на стол  перед Натали какие-то документы со словами :" Вот , что осталось от Егора! "  Натали бросила недоуменный взгляд, мол поясни. Оказалось , когда Сергей приехал в больницу, Егора уже не стало , а эти документы - паспорт и завещание на квартиру и машину - ему передал врач.  Натали не понимала как себя вести - то ли горевать по поводу кончины старого Егора, то ли радоваться по поводу молодого, что у того все впереди, и даже документы появились.  Пришли к соглашению с Сергеем , что не надо об этом рассказывать никому. И Варю попросили о том же. Тем более, что Варя твердо решила завтра же вернуться домой к мужу.

 Сергей тихонько обдумывал , не явилась ли смерть старого Егора следствием, что здесь появился молодой Егор.  Натали запретила ему так думать, чтобы тот не винил себя . Его сын Егор, молодой и здоровый рядом с ним.



После отъезда Вари , Егор обрадованный такому щедрому подарку - документам и собственной квартиры - изъявил желание начать собственнуюжизнь.

Глупо было ему перечить со стороны отца или матери , и те проводили его на новое местожительство, взяв обещание звонить чуть ли не ежедневно. Но вскоре , конечно, ежедневные звонки  от него стали раздаваться все реже и реже.

Алину и Лизу Сергей отвез в подмосковную квартиру. Но Лизе там не очень- то понравилось. Никита познакомил ее со своим приятелем  Антоном , и у них завязался роман. Сергей очень ревностно отнесся к этому , кроме того ему не понравился Антон , и он всячески пытался донести до Лизы несостоятельность этих отношений. По этому поводу Лиза часто возмущалась , даже однажды позволила себе высказать , что десять лет прожила без отцовской заботы , а теперь она не нужна ей. Сергей очень расстроился по этому поводу , но возразить ему было нечем , и он больше не стал вмешиваться в отношения уже взрослой дочери и ее парня Антона.  Алина, оставшись одна  без детей, заскучала. Сергей стал частенько навещать ее , но по возвращению домой жаловался Натали:"Хотелось как лучше , но получилось как всегда. Надо как-то достать документы для Алины — она тогда сможет  пойти на работу , и это ее может отвлечь от мрачных мыслей.  Ей сложно  принять новшества этого времени."  Алина скучала по своему дому , и только начавшаяся война задержала ее тут на неопределенный срок.   Сергей даже приобрел ей синтезатор , но она не смогла его осилить , а пианино просто не помещалось в той маленькой квартирке.

Натали предложила пойти официальным путем, сославшись на амнезию в столь уже пожилом возрасте Алины. Сергей долго не соглашался на подобный шаг , но в конце концов Алина сама настояла на этом. Получив и усвоив нужные инструкции ,  Алина в сопровождении Натали отправились в соответствующую больницу. По официальной версии было принято говорить, что Натали  случайно встретила эту женщину на улице и решила ей помочь. Несколько дней бедная женщина, потерявшая память прожила в доме Натали ,  в надежде, что та вспомнит кто она и откуда, но увы. Поэтому Натали и привела ее в больницу. Оставив ее на попечение доктору, который заверил сообщать о любых изменениях с пациенткой , пообещала навещать ее.

Сергей  растерялся ото всей этой ситуации , а иногда просто паниковал и уже не то , чтобы жалел о содеянном, просто искал выход, при котором все остались бы довольны. " Как же примерить волка, козу и капусту?— печально шутил он. Казалось, в выигрыши остался только Егор. Он познакомился с женщиной,( а с его внешними данными  и его обаятельности было не трудно)  которая принялась опекать его, когда он переехал в свою квартиру.

Старый доктор  Алексей Николаевич проникся доброжелательностью к Алине и всячески стал помогать в восстановлении памяти, а впоследствии в оформлении  документов  .
Алина с удивлением рассматривала этого «кругленького» доктора. Особенно ее поражала его неподдельная заинтересованность. Сначала она думала, что он проявляет к ней столько внимания исключительно из профессионального интереса. Но когда Алексей Николаевич перестал скрывать своё отношение, начав посылать не только комплименты, но и небольшие, подобранные с трогательной тщательностью букетики, Алина с удовольствием приняла его ненавязчивые ухаживания. Для неё это было в диковинку.

Её бывший муж, Сергей, никогда не баловал её таким вниманием. Было как раз напротив — это она ухаживала за ним, считая, что именно так должна вести себя настоящая жена, растворяясь в заботах о муже. Его редкие одобрения были для неё высшей наградой. И когда она выписалась из больницы, Алексей Николаевич, немного смущаясь, напросился к ней в гости. Сначала под предлогом, что хочет удостовериться: его пациентка хорошо ориентируется и больше не заблудится в собственном районе.

Алина не показывала своей догадливости, предоставляя ему самому проявлять инициативу и те самые «лидерские качества», но всегда доброжелательно и с искренним, почти детским востогом реагировала на них. Было заметно, как доктору нравилась её ответная реакция на его пока ещё робкие шаги. За чашкой ароматного чая он, опять же словно обеспокоенный состоянием её здоровья, попросил разрешения навещать её время от времени. Она, конечно, позволила, мягко улыбнувшись и сказав, что будет этому очень рада.

Алексей Николаевич, выждав всего один день, появился на пороге её квартиры с огромным, на этот раз, букетом роз. Алина проявила удивление и радость от его визита, впуская его в свой дом и свою жизнь. В этот раз он был немногословен, но твёрдо и прямо признался ей в своих чувствах. Алина, не избалованная мужским вниманием, теперь буквально «купалась» в его тёплых словах и заботе. Про себя она так и продолжала называть его — «кругленький доктор». Он был так не похож на Сергея, того статного, немногословного и требовательного мужчину, который когда-то занял всё её сердце.

И, оглядываясь назад, она понимала, что и Сергей, и Натали в глубине души были искренне рады, что Алина нашла своё простое человеческое счастье и избавилась от одиночества здесь, в их мире. Теперь, когда её жизнь обрела новый смысл и наполнилась теплом, призраки прошлого потеряли свою власть над ней. Они с облегчением наблюдали со стороны, как она устраивает свой быт, как в её глазах снова появляется огонёк, и больше всего на свете боялись, что однажды она всё же вспомнит о своей тайной тоске по далёкой эпохе, из которой пришла, и затоскует о возвращении. Но Алина, кажется, и правда больше не помышляла о возвращении, найдя в лице «кругленького доктора» тот самый якорь, что навсегда привязал её к настоящему.

«Кругленький доктор» часто шутил, без умолку болтал о чём-то приятном и совсем не требовал от неё ни идеального порядка, ни кулинарных подвигов. Казалось, его либо всё устраивало, либо бытовые мелочи попросту не интересовали: какой суп приготовить на ужин, какую рубашку погладить и прочие житейские заботы, которые с Сергеем превращались в строгий регламент. С Алексеем Николаевичем было легко и комфортно в его заботе, которой он окружил её, словно тёплым пледом.

Поэтому она, недолго думая, позволила Алексею Николаевичу перебраться к ней на постоянное место жительство. Это случилось после того, как он с искренним огорчением в голосе рассказал о серьёзной ссоре с невесткой, а потом и с сыном, в доме которых он жил. Алина не стала досконально разбираться, реальна ли эта история или он её придумал, чтобы получить повод быть рядом с ней. Хотя смутная догадка о его маленькой хитрости у неё всё-таки мелькнула.

И вновь она невольно сравнила его с Сергеем, который был чистоплотен во всех вопросах и всегда говорил только правду. Вот только с Натали... Но и тогда он, пойманный, не стал юлить и оправдываться, с холодным достоинством признавшись в связи. Алина с силой отогнала от себя эти воспоминания. Не хотелось бередить едва зажившую рану, тем более что сейчас в её жизни появился такой лучик света — этот добрый, несуетливый человек, который видел в ней не просто хозяйку, а женщину.

Алина позвонила Сергею и, не вдаваясь в подробности, загадочно объявила: «Есть повод, приезжайте с Натали». Это приглашение заставило супругов теряться в догадках всю дорогу до её дома.

Когда же Алексей Николаевич, обняв за плечи сияющую Алину, торжественно объявил, что теперь они будут жить вместе, Натали и Сергей обрадовались. Они стали горячо поздравлять пару с таким важным решением. Особенно искренне была довольна Натали, всегда тепло относившаяся к Алине. Сергей же отреагировал на новость достаточно скупо и сдержанно, ограничившись формальными пожеланиями счастья.

Вечер продолжился застольем. Позже, когда по телевизору начали показывать фильм «Покровские ворота», Натали и Алексей Николаевич, уже видевшие эту картину не раз, вызвались помыть посуду на кухне. Алина и Сергей остались в гостиной и погрузились в просмотр любимой комедии.

Когда фильм закончился, Алина, задумчиво глядя на экран, произнесла: «А я всё равно на стороне Маргариты Павловны. Она продолжала заботиться о дорогом ей человеке, и её новый муж оценил это. Это очень по-женски».«А я озвучиваю солидарность с Костиком», — парировал Сергей.Между ними завязался оживлённый, но дружеский диспут о любви, долге и свободе. Несмотря на разницу во взглядах, вечер завершился тепло, и, прощаясь, супруги пригласили Алину и Алексея Николаевича с ответным визитом.

Натали, заметив прохладную реакцию мужа, поинтересовалась у него на обратном пути домой: «Ты что, не рад за Алину?»«Она достойна лучшего», — мрачно прокомментировал Сергей, и в его голосе прозвучала неприкрытая настороженность.Натали попыталась разрядить обстановку и с улыбкой заметила: «Конечно, тебя трудно кому-либо затмить. Но она, как взрослый человек, сама может выбирать себе спутника. Или ты ревнуешь?»«Не говори глупости», — резко оборвал её Сергей, и дальнейший путь они молчали, каждый погруженный в свои мысли.

Однако ночь принесла Натали странное и тревожное сновидение. Во сне Сергей с непривычной жестокостью высказывался о решении Алины. На вопрос Натали «почему?» он ответил: «Он не достоин её».«А кто достоин?» — в отчаянии спрашивала Натали.«Никто. Такую женщину, как Алина, достоин только я, — утверждал муж с ледяным спокойствием. — И пока она не встретит достойного человека, я буду опекать её».«Ты что, собираешься жить на две семьи?» — с ужасом прошептала она.«Зачем на две? Мы будем жить одной дружной семьёй, — категорично заявил Сергей. — Тебя ведь Алина приняла тогда, теперь настала твоя очередь. Или ты можешь быть против? Долг платежом красен. Она терпела твое присутствие, теперь ты терпи. И не вздумай ревновать».

«Я не смогу, я не хочу! Нет-нет-нет!» — кричала Натали, отбиваясь от навязчивой идеи, которая казалась ей кошмаром.И вдруг она почувствовала, как Сергей бережно трясет её за плечо: «Наташа, проснись. Ты кричала во сне. Тебе кошмар приснился?»«Ещё какой…» — проговорила она, приходя в себя и пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Она смотрела в знакомые черты мужа, ища в них подтверждение или опровержение своему сну. «Скажи честно, ты действительно не против Алексея Николаевича?» — внимательно глядя на него, спросила она.

Сергей вздохнул и ответил с неожиданным облегчением: «Конечно, нет. Теперь я, наконец, могу снять с себя ответственность за Алину. Пусть теперь он несёт за неё ответственность».

Натали облегчённо вздохнула, и тяжёлый камень, сдавивший грудь, будто растаял. Она прижалась к плечу мужа, чувствуя, как реальность постепенно вытесняет призрачный ужас сновидения.

Вот только за Лизу Сергей волновался. И как оказалось , не напрасно. Как- то поздно вечером Лиза появилась у них дома с просьбой переночевать.

"Поссорилась с Антоном? Ночуй, конечно!"- гостеприимно разрешила Натали. Наутро , когда Сергей ушел на работу , Лиза доверительно поведала Натали , что она не только поссорилась с Антоном, она решила с ним расстаться, так как ей понравился другой парень. Но он иностранец. И позови он ее, она на край земли побежит за ним , по ее выражению.  И опять встал вопрос об документах.

Лиза уже больше недели жила у отца. Особенно была довольна Надюша. Ей нравилась её весёлая, жизнерадостная сестра, появившаяся словно из ниоткуда и привнёсшая в дом дух приключений. Она даже стала доверять ей свои девчачьи секреты, тайно надеясь, что когда-нибудь и её жизнь станет такой же яркой.

Натали же постоянно волновалась о приобретении документов для Лизы. Как-то вечером они с Сергеем, устроившись на кухне за чашкой чая, перебирали всевозможные и невозможные варианты их приобретения. После долгих раздумий решили остановиться на самом рискованном — изготовлении фальшивого паспорта. Сергей, понизив голос, рассказал, что осторожно наводил справки у своих «не самых официальных» знакомых и вроде бы нашёл «специалиста». Однако самому ему, человеку с положением и репутацией, не к лицу было заниматься таким тёмным делом. Поэтому он предложил Натали выступить связующим звеном.

В самый разгар их тревожного разговора с прогулки вернулась Лиза, её щёки порозовели от морозного воздуха, а глаза сияли беззаботностью. Сергей, сделав глубокий вдох, рассказал ей о принятом решении. Лиза, понимая всю серьёзность ситуации, сразу же дала своё согласие. А затем, в свою очередь, выпалила новость, которая ошеломила отца: она намерена выйти замуж за своего иностранца, Арнэ, и уехать с ним в Норвегию.

Сергей был буквально потрясён. Его возмутило не столько решение дочери, сколько то, что она скрывала от него самого факт существования этого молодого человека. Часть гнева досталось и Натали — мол, знала и покрывала. Двум женщинам пришлось применить все разумные и неразумные доводы, чтобы успокоить разбушевавшегося Сергея. Они говорили о любви, о судьбе, о новом счастье за границей. Обессиленный этой эмоциональной бурей, мужчина наконец махнул рукой: «Ладно, делайте что хотите — женитесь, разводитесь, иммигрируйте… Я, видно, уже слишком стар, чтобы понимать вашу стремительную жизнь».

«Папа, ведь всё складывается очень хорошо, — мягко сказала Лиза, подходя к нему. — В Норвегии Арнэ — так зовут моего жениха — поможет мне получить новый, уже настоящий паспорт, взамен этому временному. Всё будет легально».

«А знакомить ты нас с ним собираешься?» — уже сдавшись, спросил отец.
«Конечно! Хоть завтра!» — обрадовалась Лиза.
«Нет, завтра не надо, — вздохнул Сергей, переходя в режим организации. — Надо будет Натали завтра за матерью съездить и привезти её сюда. Пусть тоже участвует в семейных советах. Приходите с вашим… Эйнаром послезавтра к вечеру. А по-русски он разговаривает?» — с практической заинтересованностью поинтересовался он.
«Да, и довольно хорошо. Я же, в свою очередь, уже стала изучать норвежский», — похвасталась Лиза.

Алина, как и ожидалось, с нескрываемым волнением приняла новость об отъезде дочери в другую страну. Она видела в этом и возможность для счастья Лизы, и огромную потерю для себя. Натали же, пытаясь всех успокоить, шепнула Сергею: «Помнишь, Егор в своё время нам рассказывал, что Лиза живет в Норвегии? Видно, это судьба. Никуда от неё не денешься».

Молодой человек, который пришёл в назначенный день, очень отличался от местных парней. Арнэ был высоким и широкоплечим, типичным скандинавом. Его светлые, почти льняные волосы были собраны в короткий хвост, а скулы обветрены норвежскими морскими ветрами. Но больше всего запоминались его глаза — ярко-голубые, цвета зимнего неба, и открытая, добрая улыбка, которая появлялась на его лице всякий раз, когда он смотрел на Лизу. Он был одет скромно, но качественно: тёлый свитер грубой вязки и практичная ветровка. В его манерах не было ни намёка на заносчивость, лишь спокойная уверенность и искреннее уважение к родителям невесты. Он старательно, хоть и с заметным акцентом, подбирал русские слова, и это его старание тронуло даже скептически настроенного Сергея.

Как только Натали принесла долгожданный «документ», Лиза поторопилась с замужеством. Решено было не тянуть и не устраивать пышных торжеств.

Свадьба была очень скромной, по-домашнему тёплой. Собрались только самые близкие: Сергей, заметно волнующийся и надевший по такому случаю строгий пиджак; Алина, не скрывавшая слёз, но это были слёзы и грусти, и счастья одновременно; Натали, взявшая на себя хлопоты по столу; Егор и восторженная Надюша, смотревшая на жениха-иностранца как на персонажа из сказки. Церемония в загсе была короткой. Позже, дома, стол ломился от угощений, которые Натали и Алина готовили весь предыдущий день. Поднимали тосты за будущее молодых, за новую жизнь в Норвегии, за здоровье родителей. Арнэ, краснея, на ломаном русском произнёс трогательную речь, благодаря семью Лизы за доверие и обещая заботиться о ней. Он рассказал несколько забавных историй о своих первых провалах в изучении русского языка, чем вызвал всеобщий смех и растопил последние льдинки недоверия.

Лизе не терпелось начать новую жизнь, уехать в далекую страну, о которой так заманчиво рассказывал Арнэ — с её фьордами, северным сиянием и совсем другим укладом. Прощание на вокзале было горьким, но полным надежд. Она обнимала всех крепко-крепко, обещая писать и звонить, а потом взяла за руку своего норвежца и шагнула в вагон, навстречу своей судьбе.

Натали вязала, уютно усевшись в глубоком кресле, а Сергей, надев очки, просматривал новый журнал. Из комнаты доносился приглушенный смех Надюши — она общалась с подружкой по электронной связи. Тишина и умиротворение, словно теплое одеяло, наполняли гостиную. Натали, взглянув на Сергея поверх спиц, спросила: «Ну, как теперь твоя душенька спокойна? Всех пристроил?» Сергей, ласково взглянув на нее поверх очков, произнес, усмехаясь: «Довольна!» И немного погодя поинтересовался: «А как твоя душенька поживает? Ей что-либо хочется?»

Натали задумалась, отложила вязание, подошла и подсела на диван к мужу.— Знаешь, — мечтательно начала она, — однажды, когда мой сын был еще маленьким, я купила ему книжку. Уже не помню, как она называлась, но сюжет был таким... Однажды мальчику попалась яблонька, и он из ее ветки сделал себе рогатку. Потом, уже повзрослев и гуляя с девушкой, ему пришлось укрыться от весеннего дождя под ее ветвями. В следующий раз, при встрече с той яблонькой, он оборвал все ее плоды и, продав их, разбогател. Потом, когда тому мужчине взгрустнулось, он опять пришел к яблоньке. И на ее вопрос — отчего ты грустишь? — ответил, что ему надоело сидеть на одном месте, и он хотел бы повидать мир. На что яблонька предложила срубить ее ствол и сделать из него лодку, на которой он сможет уплыть и повидать дальние страны. Мужчина так и сделал.

Она сделала паузу. — Мужчина долго-долго не приходил. А когда вернулся, то был уже старым и дряхлым стариком. Яблонька обрадовалась ему и одновременно опечалилась, что больше не может ему дать ни яблок, ни веток. Ничего у нее не осталось, вот только пенек. На что старик удовлетворенно произнес: «Это как раз то, что мне сейчас надо — посидеть на твоем пеньке и отдохнуть».

Сергей задумался, слушая этот рассказ. В его глазах стояла легкая грусть и безмерная нежность.— И кто же в этой истории я? — тихо спросил он, глядя на Натали. — Тот, кто всю жизнь брал? Кто обрывал плоды и рубил ствол? Или тот, кто, как эта яблонька, готов был отдать тебе все, лишь бы ты была счастлива?Натали посмотрела на него — на его седины, на морщинки у глаз, на родные, сильные руки, которые столько лет были ее опорой.— Нет, мой дорогой, — прошептала она. — В этой истории мы оба — та яблонька. И мы оба — тот путник. Мы отдавали друг другу все, что могли, все эти годы. А теперь... — она прижалась к его плечу, — теперь мы наконец-то добрались до того самого пенька. И можем сидеть на нем вместе. Это и есть счастье.Они замолкли, и тишина комнаты, наполненная смыслом прожитых лет, стала самым полным ответом на все вопросы.


Осознание пришло к ней не как удар, а как медленное прояснение, подобно тому, как солнечный луч постепенно высвечивает пылинки в воздухе. Они с Сергеем готовили ужин на кухне — он чистил картошку, рассказывая о новом исследовательском гранте. Натали смотрела на его умелые, привычные движения, слушала его ровный, спокойный голос и вдруг поняла, что слышит не мужа, а очень дорогого, старого друга. Того, с кем когда-то многое прошли, но чьи дороги… просто разошлись.

Она не могла упрекнуть его ни в чём. Он был по-прежнему внимателен, корректен, надёжен. Но её сердце больше не отзывалось на эту надёжность трепетом. Их брак стал очень комфортным, очень правильным и до безболезненности спокойным. И в этой безмятежности тихо угасла та искра, что когда-то заставляла её мир кружиться от одного его взгляда.

Она наблюдала за Алиной и Алексеем Николаевичем во время их  визитов. Видела, как они обмениваются быстрыми, тёплыми взглядами, как их пальцы ненадолго переплетаются, когда они передают друг другу чашку. В их общении была лёгкость, чуть смешная влюблённость, даже некоторая неуклюжесть. И Натали с щемящей ясностью осознала, что между ней и Сергеем этого уже нет. Их отношения отшлифовались до блеска, как гладкий морской камень, и стали совершенными, холодными и неживыми.

Она поняла, что перестала быть женой и стала… идеальной спутницей. Частью хорошо отлаженного механизма его жизни.

После того как выросшая Надюша захотела повидать мир и уехала учиться за границу , дом опустел. Сергей проводил все свое время за своими "научными трудами" , но у него что- то не клеилось , и он часто ходил или задумчивым или хмурым.

Осознание, пришедшее к Натали, было не оглушительным, а тихим, как осенний лист, падающий на землю. Она больше не  чувствовала любви к  Сергею. Но, переведя взгляд на его знакомый профиль, освещённый лампой, на его руки, листающие журнал, она не почувствовала ни боли, ни гнева. Лишь легкую, почти философскую грусть.

Мысли о том, чтобы сказать ему это, показались ей внезапно жестокими и… бессмысленными. Зачем? Чтобы что? Устроить болезненный разрыв в их возрасте? Сносить привычный уклад жизни, затевать переезд, делить книги, объясняться с друзьями? Чтобы в итоге оказаться в одиночестве, которое ей, по большому счёту, и не нужно?

Она посмотрела на него и увидела не мужа, но и не чужака. Она увидела Сергея. Человека, с которым прошла огромный кусок жизни. С которым их биографии переплелись так тесно, что уже невозможно было отделить «его» от «её» в общих воспоминаниях, привычках, даже в складе мышления. Он был частью её ландшафта. И ломать этот ландшафт ей не хотелось.

Они были уже не молоды. Пылкая, требовательная страсть ли покой, понимание, предсказуемость. И разве то, что она испытывала к нему сейчас — глубокая привязанность, уважение, теплота, — разве это не ценно само по себе? Это была не любовь-пламя, но это было тепло очага, который они вместе сложили и поддерживали годами.

Натали выбрала молчание. Не из страха, а из мудрости. Она решила не ломать их общий дом, а просто переставить в нём мебель. Из спальни любовников их отношения медленно и естественно перетекли в гостиную старых, самых близких друзей.

Они по-прежнему жили вместе. Делили новости за завтраком, вместе смотрели вечерние фильмы, советовались по бытовым мелочам. Но в их общении исчезла та фальшивая нота, которую Натали старалась издать, изображая несуществующие чувства. Теперь всё стало честным. Она могла спокойно уйти в свою комнату почитать, не опасаясь, что он воспримет это как обиду. Они могли молчать, и это молчание было не тягостным, а comfortable.

Иногда, глядя на него, она чувствовала ту самую, щемящую грусть. Но это была грусть по прошлому, а не боль от настоящего. Она не говорила ему «я тебя не люблю», потому что в новом, переосмысленном ими формате их отношений эти слова потеряли свой смысл. Их связь перешла в иную, возможно, более глубокую стадию — осознанного, добровольного и очень тёплого партнерства .

Они нашли новый способ быть вместе. Без страсти, но с безмерным доверием. Без влюблённости, но с благодарностью за всё пережитое. И в этой новой тишине, честной и принятой обоими, Натали обрела то, что, возможно, искала всё это время, — не новую любовь, а настоящий, прочный мир внутри себя и в стенах своего дома. Это был не отказ от счастья, а его переопределение.




Опустевшая комната дочери стала молчаливым упреком Натали, символом прошедшей жизни. Пыль, которую она стирала с поверхности мебели, казалось, лежала и на их с Сергеем отношениях. Идея переселиться сюда зрела постепенно, как побег. Предлог с храпом был гениален в своей простоте — он был неопровержим и безличен. И когда Сергей, хмурясь, согласился, Натали почувствовала не вину, а облегчение, словно сбросила тяжелый груз. Стена молчания между ними выросла еще выше, но теперь ей было за ней комфортно.

Кризис мужа, его увольнение и последующие дни неприкаянного блуждания по дому и московским переулкам, она наблюдала словно со стороны. Это был не ее муж, а тень, с которой когда-то свела судьба. Помогать ей не хотелось; где-то в глубине души шевелилось холодное убеждение, что каждый должен нести свой крест сам.

Новая работа в университете  вдохнула в Сергея жизнь, и Натали была искренне рада — рада так, как радуются за старого знакомого, чья судьба уже не связана с твоей напрямую. Но тот самый визит студентки с дешевыми духами и мольбами в прихожей поставить зачет  стал тревожным звонком. А последующая перемена в Сергее — его задумчивость, потерянный взгляд, неуместная улыбка — говорила о том, что звонок этот был не просто тревожным, а похоронным для их общего прошлого.

Отчет частного детектива не вызвал у нее ни гнева, ни ревности, лишь горькую усмешку. «Ансамбль», как мысленно назвала она окружение молодой особы, был слишком пестр и красноречив. Сергей был в нем не любовником, а экспонатом, доказательством ее побед. И Натали поняла: она не позволит ему быть униженным. Не из любви, нет. Из чувства собственности, из долголетней привычки, из жалости, наконец. Она должна была вернуть его в реальность, спасти от него же самого. Решение поговорить на природе, вдали от давящих стен квартиры, где каждый угол напоминал об обмане, было стратегическим. Это должна была быть не ссора, а хирургическая операция по вскрытию иллюзий.

Они сидели на стареньком пледе на опушке леса. Воздух был густым и свежим, пахло хвоей и влажной землей. Сергей молча смотрел вдаль, на его лице застыло отрешенное, почти блаженное выражение. Натали, отломив кусок хлеба от бутерброда, начала мягко, без какого-либо вызова.

Натали: «Знаешь, Сергей, я все думаю о том, как странно устроена жизнь. Мы с тобой прожили столько лет, построили дом, вырастили дочь... Казалось бы, знаем друг о друге все. А потом оказывается, что самый близкий человек может стать загадкой. Или открыться с новой, совершенно неожиданной стороны».

Сергей насторожился, его взгляд стал более собранным.Сергей: «К чему это ты?»

Натали , вздыхая, «Не сердись. Я просто хочу поговорить. Как друг. Я вижу, что в последнее время ты... помолодел. Словно нашел новый источник энергии. Это прекрасно, правда. В нашем возрасте так легко погрузиться в рутину и забыть, что такое... азарт».

Сергей , слегка краснея, отводя взгляд промолвил:«Не понимаю, о чем ты. Работа просто нравится, студенты вдохновляют».

Натали: «Да, студенты... Они такие... разные. Особенно некоторые. Вот, к примеру, та милая девушка, что приходила к нам домой, умолять о зачете... Катя, кажется?»

Она увидела, как он внутренне сжался. Воздух стал напряженным.

Сергей: «Натали, не надо...»

Натали , спокойно, почти терапевтическим тоном,   продолжала: «Я не собираюсь тебя упрекать, Сергей. Честно. Мне просто... жаль. Жаль тебя».

Сергей взрываясь :«Жаль?! Меня? Да у меня в жизни не было такого подъема! Я чувствую себя живым!»

Натали: «Я верю. Очарование молодостью — сильный наркотик. Он создает иллюзию, что и ты сам становишься моложе. Но я хочу, чтобы ты взглянул на эту ситуацию трезво. Ты умный человек, профессор. Ты действительно думаешь, что твоя седина и мудрость — это то, что привлекло двадцатилетнюю девушку?»

Она сделала паузу, давая словам просочиться.

Натали: «Я знаю о Кате немного больше, чем ты. У нее, скажем так, довольно насыщенная социальная жизнь. В нее входят еще два преподавателя из твоего же вуза, причем оба имеют влияние на стипендии и распределение. И один молодой курьер, который, я подозреваю, для души. А ты в этой компании, мой дорогой, самый старший и, вероятно, самый... щедрый. Ты для нее — трофей. Доказательство ее собственной значимости».

Сергей побледнел. Он хотел что-то сказать, но Натали мягко подняла руку.

Натали: «Я не следила за тобой. Я решила узнать о ней, чтобы понять, с кем имеет дело мой муж. Потому что я все еще о тебе забочусь. Представь, что будет дальше? Следующий зачет? Помощь с дипломом? А потом, когда ты устанешь или не сможшь дать больше, могут последовать слезы, шантаж, угроза пожаловаться в ректорат на «аморалку». Твоя карьера, твое имя, все, что ты строил, — все это может рассыпаться в прах из-за мимолетного увлечения. Я не хочу этого для тебя. Ты заслуживаешь большего, чем быть одним из пунктов в чьем-то прагматичном списке».

Сергей сидел, сгорбившись, глядя в землю. Выражение юношеского восторга с его лица испарилось, осталась лишь усталая маска пятидесятипятилетнего мужчины, попавшего в ловушку собственных иллюзий. Он ничего не сказал. Но Натали знала — операция прошла успешно. Иллюзии были вскрыты. Теперь предстоял долгий и болезненный процесс заживления.
Натали предполагала, что Сергей сам сумеет высвободиться из сети, в которую себя загнал. Так оно и оказалось, но он вновь стал хмур и недоволен. Казалось, его теперь раздражало абсолютно всё. Однажды Натали, не выдержав очередной его вспышки, спросила: «Я настолько тебя стала раздражать, что ты...» Он не дал ей договорить, резко оборвав: «Нет, ты здесь ни при чём. Я зол на себя».

Натали ласково, почти по-матерински, погладила его поседевшие виски. «Не кори себя, дорогой. Многим приходится пройти через это. Не зря же сочинили про “седина в бороду — бес в ребро”. Главное, что ты вовремя одумался». И Сергей, поддавшись её утешениям, постепенно успокоился.

Казалось, жизнь вошла в прежнее, тихое и спокойное русло. Но это было лишь затишье перед бурей. Однажды, когда уже вечерело, а Сергей Львович был  в университете, Натали открыла дверь на настойчивый, требовательный звонок. На пороге стояла та самая Катя.

Натали удивилась и холодно сообщила, что профессора нет дома. «А я к вам. Можно пройти?» — уверенно, даже с вызовом, произнесла девица и, не дожидаясь приглашения, шагнула в прихожую. «Я сразу к делу. У вашего мужа есть любовница».

Натали опешила от такой наглости: «Откуда у вас такие сведения?»«Сведения из первоисточника. Мы с вашим мужем любим друг друга и намерены объединиться». Она нарочито торжественно произнесла это слово — «объединиться».

Однако Натали почувствовала в словах девушки блеф. Не будь у неё той откровенной беседы с мужем, она, возможно, и поверила бы. Но она знала Сергея. Теперь же Натали сразу сообразила, что это месть отвергнутой любовницы — попытка разрушить семью изнутри.«И что же вы от меня хотите?» — спокойно спросила она, глядя Кате прямо в глаза.«Ну... Проявить гордость и бросить его. Если хотите, я могу помочь вам собрать чемоданы», — ехидно улыбнулась та.

«И оставить вам мою квартиру? Ведь своего жилья у вас нет», — Натали сделала вид, что не замечает её наглости.«Такова жизнь. Иногда бьёт», — многозначительно пояснила Катя.«Ну что ж, спасибо, что открыли мне глаза. Подождите меня минутку в прихожей», — вежливо, но твёрдо попросила Натали, выпроваживая гостью из гостиной.

Она зашла на кухню, налила в стакан воды и с решительным видом добавила туда пузырёк зелёнки. Открыв входную дверь, Натали одним чётким движением вылила содержимое стакана на голову непрошеной гостье.«А это тебе — моя небольшая благодарность. В ответ на удовольствие, с которым ты всё это проделала», — сказала она ледяным тоном.

Зелёная жидкость, разливаясь по светлым волосам и лицу, окрасила их в ядовито-изумрудный цвет. Катя ошалело заморгала, пытаясь стереть со лба горящие капли, и с ужасом посмотрела на Натали. Но та уже решительно вытолкнула её за дверь, громко захлопнув и повернув ключ.

Когда с работы вернулся муж, Натали начала издалека: «Ты слышал про развод Петросяна и Степаненко? Как они имущество делили?» И добавила ещё парочку громких имён знаменитостей, променявших семьи на молодых жён.

Сергей Львович насторожился, почуяв неладное: «К чему это ты? Надеюсь, ты не думаешь разводиться и обзаводиться молодым мужем?»«Я — нет. До сих пор меня всё устраивало. А ты?» — в ответ поинтересовалась Натали, пристально глядя на него.«Откуда родились эти глупые вопросы?» — с искренним недоумением спросил Сергей.«Сначала ответь на мой вопрос», — серьёзно повторила Натали.

Сергей, почувствовав тревогу, засуетился: «Не собираюсь, меня тоже всё устраивает в нашем браке! Но, дорогая, поясни, к чему все эти вопросы?»«Что ж, думаю, ты должен знать. К нам приходила твоя знакомая студентка», — начала Натали.

Сергей ошалело вытаращил глаза: «Катя? Опять? Зачем?»«Объявила о вашей связи и о том, что вы намерены "объединиться". Она именно так и сказала. А ещё любезно предложила мне проявить гордость и убраться из этой квартиры».«Ты шутишь?» — неверяще прошептал муж.«Какие уж тут шутки? Ты, когда пришёл, спросил про зелёные пятна в коридоре. Так это я на неё зелёнку вылила. В благодарность за её откровенность», — невозмутимо объяснила Натали.

Он с минуту молча сидел, переваривая услышанное, а потом его лицо озарила улыбка, и он расхохотался — смехом облегчения и восхищения. «Молодец! Узнаю свою Натали! Неужели она завтра на лекции, если придет, предстанет перед всей группой в таком… боевом раскрасе?»

«Ну, допустим, мне сначала было не до смеха. Уж слишком напористо и убедительно она себя вела. Хорошо, что мы с тобой перед этим всё прояснили, поэтому я ей не поверила», — продолжила Натали, и в её голосе впервые за вечер прозвучала усталость.

«Девочка моя, что же тебе пришлось вынести?! И всё по моей глупой вине. Прости-прости-прости. Знаешь, я хочу тебя отблагодарить. В кино видел, как мужья, когда накосячат, дарят жёнам драгоценности. Я готов загладить свою вину хотя бы так. Пойдём вместе в ювелирный, и ты сама выберешь всё, что тебе понравится!» — рассыпался он в любезностях, полный раскаяния.

«Ты же знаешь, я равнодушна к бриллиантам. Но я что-нибудь придумаю, что бы мне хотелось, раз уж "пошла такая пьянка"», — задумчиво произнесла Натали. После недолгого молчания её лицо прояснилось: «Всё, придумала. Давай на каникулах съездим к Надюше, навестим. Я по ней очень соскучилась».

Сергей с воодушевлением подхватил: «Отличная идея! Обязательно съездим! И отчего это мне самому она в голову не пришла?»«Ну, кто-то из нас двоих должен быть сообразительным», — с лёгкой улыбкой повторила она знакомую реплику актрисы, и в доме снова воцарился долгожданный мир.