Графиня Мизантропиня

Аннотация-дисклеймер

Внимание! Данный текст является сугубо теоретическим упражнением для тех, кто обнаружил, что людей гораздо приятнее анализировать, чем терпеть.

Прочтение этой миниатюры может вызвать побочные эффекты: злорадное согласие и недоброе одобрительное кивание; циничную усмешку в адрес гендерных стереотипов и [О, ужас!] даже в адрес автора, создавшего в Даркнете засекреченный блог для говорящих на русском языке мизантропов обоих полов; не исключено возникновение острого желания установить виртуальное кресло для отстранённого наблюдения за человеками в самом высоком заднем ряду Вселенной.

Текст не рекомендуется к прочтению: коллективистам, оптимистам и тем, кто зачем-то пытается искать одобрения окружающих. Собравшимся в количестве трёх сверхчеловеков мизантропам — немедленно разойтись!

Автор просит принять его извинения за избыточную логику в вопросах одинаковой(!) нелюбви к особям как мужского, так и женского пола. Но мизантропов автор просто обожает. Особенно женщин.

Ограничение по возрасту: 18+



ГРАФИНЯ МИЗАНТРОПИНЯ
[или мизантропы всея Руси, объединяйтесь!]


На чьей могиле российские мизантропы станут собираться, давать клятвы и читать стихи?… Но мизантропы не ходят толпой. И собираться они не собираются. Создание и поддержание любого сообщества глубоко противоестественно для мизантропии. Мизантропы по определению испытывают недоверие, отвращение или презрение к человекам. Добровольное объединение, требующее хотя бы минимального уровня доверия, координации и терпимости к другим [пусть и таким же мизантропам], является фундаментальным противоречием. Может ли ненависть к человечеству быть достаточно объединяющей силой, чтобы преодолеть взаимную неприязнь? Вот в чём вопрос.

Но зато каждый читатель, разделяющий идеи автора и ощущающий себя в той или иной степени мизантропом, может оказаться здесь, в этом уникальном месте, где установлено специальное кресло в заднем ряду зрительного зала, откуда взгляду стороннего наблюдателя открывается всё. Шутка юмора в том, что это кресло непонятным образом одновременно вмещает всех желающих. Если вы, конечно, желаете хотя бы ненадолго в нём оказаться. И при этом никто никому не мешает. Идеально для мизантропа! Более того, каждый наблюдает оттуда свою картину. Совершенно один, но не в одиночестве. Кстати, давно хотел спросить, вы — мизантроп мужчина или женщина? И кого среди нас больше?

А пока вы размышляете над второй частью вопроса, я вот что скажу. В некоторых культурах мужчинам «разрешено» или положено/ожидаемо проявлять больше скепсиса, цинизма, отстраненности или даже агрессии по отношению к обществу. Открытое выражение недоверия или презрения к человекам может восприниматься как проявление силы или независимости. Это может создавать впечатление, что мужчин-мизантропов больше.

От женщин традиционно ожидают большей эмпатии, доброжелательности, общительности и заботы, в том числе и социальной отзывчивости. Открытая мизантропия у женщин может осуждаться сильнее, восприниматься как «неженственная» и/или не поощряться. Женщины с мизантропическими наклонностями могут чаще [и лучше] скрывать их, и выражать более скрыто, к примеру, через сарказм, или направлять в иное русло, например, концентрируя интенсивный фокус на очень узкий круг близких. И зарабатывая себе репутацию скорее стервы, нежели мизантропа.  (или мизантропки?…)

Этот ярлык — «стерва» — удобный социальный костыль, чтобы не замечать сути. «Все мы бабы — стервы! Милый, бог с тобой, кто у нас не первый — тот у нас второй!» — поётся в некогда популярной эстрадной песне 90-х. Ирония в том, что за этим эстрадным фасадом «стервочки» запросто может скрываться настоящая «Графиня Мизантропиня», чьё презрение к человеческой комедии куда глубже и безнадёжнее, чем женский каприз. Стерва требует внимания. Мизантроп — требует оставить её в покое.

Мизантропия, к нашему счастью, не является официальным психиатрическим диагнозом, который бы тщательно изучался и фиксировался в демографических разрезах. Мужская мизантропия чаще может быть связана с идеями превосходства, разочарованием в социальной иерархии или конкуренции. Женская мизантропия чаще может быть реакцией на опыт эксплуатации, несправедливости, предательства или результатом давления социальных ожиданий. Но это лишь очень обобщённые и спорные предположения.

Главная проблема в изучении носителей мизантропии — отсутствие репрезентативных исследований. Мизантропия — это спектр чувств и установок, а не бинарное состояние: «мизантроп/не мизантроп». Её сложно измерить объективно. Большинство данных почти анекдотичны или основаны на небольших, ненаучных опросах.

Мизантропия — это сложное явление, и её корни лежат в индивидуальном опыте, психологии и мировоззрении человека, которые гораздо важнее его гендера. Отсюда в некоторой степени парадоксальный вывод: сообщество, основанное на ненависти к человечеству, гипотетически могло бы достичь большего равенства в одном конкретном аспекте [игнорирование гендера], чем общества, основанные на сотрудничестве и [теоретически] доброжелательности, именно потому, что оно отвергает саму ткань социальных условностей, включая гендерные роли.

Однако это равенство было бы скорее побочным продуктом общего нигилизма и отказа от социума, а не результатом сознательного стремления к справедливости.

Если основой умозрительного объединения является общее мироощущение [мизантропия], а не биологические или какие-то общепринятые социальные признаки, то при распределении ролей внутри такого сообщества действительно могли бы доминировать другие критерии:
    — Компетентность;
    — Практическая польза;
    — Минимально необходимое взаимодействие;
    — Взаимная выгода по минимуму (обеспечить базовое функционирование сообщества при минимальном уровне доверия и кооперации).
И гендер здесь был бы просто неважен.

Сделанный парадоксальный вывод подчеркивает, что в «нормальных» обществах, несмотря на декларируемую доброжелательность и сотрудничество, гендерные (и другие) предрассудки, стереотипы и несправедливости в распределении ролей, возможностей и ресурсов часто являются системной проблемой. Мизантропическое сообщество могло бы быть «справедливее» именно в силу своего отказа от ложных социальных игр.

Фундаментальное противоречие между самой идеей сообщества и сутью мизантропии, а также сомнительность построения чего-либо устойчиво «справедливого» на основе презрения, делают эту модель скорее опорной философской конструкцией для критики реальных «добрых» обществ, чем реалистичной альтернативой. Но этот мысленный эксперимент ярко высвечивает всю абсурдность и несправедливость многих «нормальных» социальных конструкций.