Не впускай зверя

В тот день он был в прекрасном настроении, сделал себе бутерброд с маслом, сидел смотрел на пыль, которая летела сквозь солнечные лучи. Когда из книги выскочил Чегевара и начал озираться.
То что он выскочил, как ни странно, не сильно удивило Ивана Ивановича. Ещё вчера, когда он читал книгу про Че Гевару, то уже отметил, как революционер здорово прописан со всеми мелкими   черточками характера. Прописан настолько ярко, что Иван Иванович подумал, что он может выскочить из книги. И ещё подумал, что не всякого своего друга он представлял настолько досконально, как Че Гевару и что это сила литературы.
И вот он выпрыгнул. Маленького роста - размером с книгу. Ходил, озирался на дом. Несмотря на то, что Че гевара размером с книгу, из него исходила брутальная харизма. Такая, что вряд ли кто-либо решился бы общаться с ним снисходительно, как с маленьким человечком.
Иван Иванович тоже не решился сразу задавать ему вопросы, пускай походит, поосмотрится. Хотя вопросов накипело много. Например, как они думали удержать экономику, когда захватили остров. Это же очевидно всякому, что от них побегут специалисты. И что ты потом будешь делать без специалистов инженеров?
Было не понятно, нравился ли ему дом?  Иван Иванович рассматривал его и находил почти таким, как ему и полагалось выглядеть. Героическим, взвинченным и конечно, презирающим врагов революции. Это читалось на его лице, если бы Иван Иванович не знал, что Че презирает врагов революции, то всё равно заметил, что Че кого-то презирает.
- Это мои кубки с завода, - вставил  он фразу, поскольку Че Гевара как раз уставился на кубки.
Почему он так сразу и быстро сказал про кубки? Это от того, что хотел указать Чегеваре на то, что он из пролетариев. И если и будет с ним спорить, то только по причине любви к истине, а не из классовых предрассудков.
Иван Иванович думал, что команданте заинтересуется, на каком заводе он работал. Он знал каким-то образом, что Че Гевара выпрыгнул именно из той страницы, на которой он и остановился. Как он это понял -  не понятно, но понял точно. Че Гевара сейчас только получил власть на Кубе, и они с Феделем занимались экономикой. Поэтому он  и подумал, что ему будет интересно про завод. Но нет, Че думал о чем-то своём и ничего не спросил про кубки.
- Может быть вы хотите курить. Я могу принести.
- Да, принеси мне сигар. И кубинского рома.
- Но у нас в лавке нет сигар и Кубинского рома. Я могу выбрать вам хороших сигарет и русской водки.
Че Гевара поморщился.
- Ну хорошо. Неси что есть. Русская водка хорошая.
Иван Иванович не стал ему говорить, что больше нет хорошей водки и убежал.
В магазине в этот день работала Зина ( как и почти во все другие дни тоже, только иногда её муж встаёт ) Зина скучала, ( она всегда скучает ) вокруг летали жирные мухи, несколько из них прилипло на висячую липучку.
- Зина, дай мне самой хорошей водки и пачку Винстона.
Это  удивительно, но ему совершенно не хотелось хвалиться перед Зиной, что  ему довелось повстречать Чегевару и, что он задаст сейчас вопросы великому человеку. Наверное это от того, что Зина примитивная и не может оценить такое событие. Все её мысли крутятся вокруг магазина. Она думала, что когда приедет муж, то они разберут старую витрину и что нужно ещё заказать «Малышей» - насосов для скважин . Иван Иванович забрал водку, сигареты, ещё сало и скорее побежал домой. Ему вдруг пришла пугающая мысль: что если домой вернулся кот и нашёл Че Гевару. Кот может наброситься на него. Кот совсем дурной, Иван Иванович бы уже избавился от него, но это память о бабушке.  Кот достался ему вместе с домом. Что если кот уже покалечил Че Гевару, они почти одного роста. Или Чегевара выстрелил в него, у него пистолет в кабуре. Иван Иванович надеялся, что сигареты будут не слишком велики для команданте. В комнате пусто, ушёл он что ли?
- Да я здесь. Дай мне сигарету.
Маленький человечек слился  с темно-синим шерстяным свитером, он лежал на нём, заложив руки за голову и глядел на то, как Иван Иванович не видел его. Взгляд команданте стал спокойнее, похоже он рад, что сейчас не на острове и ему не нужно решать разные проблемы: расстреливать врагов революции и налаживать экономику. Че выпил водку ( Иван Иванович налил её в пробку от кока колы) и закурил. Сейчас он станет мирным, и Иван Иванович задаст ему вопросы. В комнату входил кот и шипел, извивался дугой, хозяин вышвырнул его во двор. Иди ещё погуляй. Кот не доволен. Он так и остался стоять шипящей дугой, когда закрылось окно.
- Налей себе тоже.
Он не пил уже восемь лет. Но сейчас не отказался. Ему нужно расположить команданте. Ивана Ивановича перетряхнуло от неприязни, как уже говорилось , он не пил восемь лет. Че Гевара смотрел на то, как он сотрясался  от алкоголя, он что-то видел в нём.
- Ты слабый человек, ты не коммунист.
Как он это определил?
- Ну да, я безыдейный человек. В какой-то момент жизни я разочаровался во всякой идейности.
- Почему так? Американцам только этого и нужно, чтобы все превратились в безыдейное стадо. Тебя это устраивает?
Приятное тепло разливалось по телу, на душе становилось веселее. Вообще-то, это Иван Иванович собирался задавать вопросы. Но Че сразу вышел на тему идейности и это хорошо. Можно будет оттолкнуться.
- Я согласен. Я поторопился сказать. Я не против идейности, я разочаровался в идеологиях.
- Всегда думай, прежде чем сказать.
Че Гевара покрывался сизыми дымами от сигареты. Он указал повелительным жестом на свою пробку и стопку хозяина дома. Они выпивали и кусали  ломтики сала. О, эта странная магия власти. Иван Иванович попадал по обаяние этого человека. Уже нельзя было думать про Че - человечек. Иван Иванович чувствовал , что это он человечек. Теперь он уже не осуждал Булгакова и Пастернака, что они так расплылись от общения со Сталиным. Человек слаб и он тщеславен. Ему льстит, если сильные мира обращают на него внимание.
Вторая стопка не менее противная, чем первая. И он опять сотрясался, но теперь уже не стесняясь команданту, он раскрепощался, сотрясался с наслаждением от отвращения и даже говорил: « Бр!».
- Говори, как ты разделяешь идейность от идеологии.
- Идейность это моё личное, выстраданное. Я её никому не навязываю. А идеология это что-то не гибкое, застывшее и окамене…
- Это типичная буржуазная сентиментальная чушь, - Чегевара перебил, не дав договорить. - То, что ты называешь гибкостью, мы называем приспособленчеством.
- Ну подождите, Чегевара, я тоже за принципиальность.
- За принципиальность он, - засмеялся, но не по доброму.
В дверь кто-то постучал. Иван Иванович выглянул в окно и столкнулся взглядами с женщиной, она смотрела с противоположной стороны. Он её уже встречал в Собинке. Она пришла проверить счетчик.
-  Подождите пожалуйста, я сейчас открою.
Иван Иванович обернулся к Чегеваре, тот по прежнему лежал полусидя на его тёмно-синем свитере. Может предложить ему переместиться в шкаф? Он бы даже зажёг ему там фонарик, но не решился это сказать. Такая личность суровая.
- Мне нужно впустить эту женщину. Можно я накрою вас платком, чтобы она не обратила на вас внимание.
Команданте ничего не отвечал, и он бережно накрыл его, но Че освободил рукой своё лицо, откинув платок. Ладно, ничего, она не заметит его.
Открыл дверь.
- Вы чего так долго не открываете? -  Одновременно вместе с женщиной в дом пытался забежать кот.Но Иван Иванович довольно жестоко остановил его, придавив ногой голову к нижнему углу косяка двери. Кот протяжно заорал.
- Ой, котик, тебя придавили, - щебетала тётя, переступая через ногу, придавившую кота. По её возгласу Иван Иванович определил её характер - она веселушка.
Женщина проходила к счетчику, Чегевара о чём то думал, он не смотрел на неё и ему всё равно, увидит она его или нет, вот он перевернулся для более удобного положения, чего доброго, он заговорит. Но Иван Иванович то не хотел такого. Зачем ему привлекать внимание, что у него в доме маленький человек? Да ещё и Чегевара. Потом, да. Он и сам похвалится и всем его покажет . Но сейчас он его. Он жаждал разговора с ним ещё тогда, когда читал книгу, ещё только первые страницы. Они украдут у него команданте, и они не выскажутся.
Веселушка пометила в свою тетрадку данные со счетчика.
- Я уже третий раз к вам приезжаю и не застаю. И телефон вы не берете.
- Застали же, - говорил он намеренно грубо, чтобы пресечь все поползновения задержаться.
Но женщина не реагировала на грубость, она начала рассматривать картину. На картине лодка с гребцами.
- Вы грибы собирали? Говорят пошли уже,- Видимо гребцы вызвали у неё из памяти грибы.
- Можно вы оставите меня одного.
Женщина понимающе посмотрела на недопитую бутылку, она опять не обиделась, что её так выпроваживают. Вообще, в другое время Иван Иванович любил весёлых людей.
- Я не приспособленец, - говорил он Че Геваре, когда женщина ушла, - Просто устал от идеологий. От того, что хозяева идеологий нас постоянно обманывают.
Но команданте ничего не отвечал, хозяин дома стал ему не интересен, и он ушёл в себя. Нужно налить ему водки. Протянул ему налитую пробку.
- Не надо. Не хочу больше, я выпью у себя потом рома.
Чегевара встал и покачиваясь шёл по дивану. То, что он немного окосел, это наверное от того, что он мало спал последнее время и лазил по лесам. К тому же у них сейчас расстрелы на 227 странице. Нервы разбалансировались.
- Я хотел говорить с вами. Вы же принципиальный человек. У меня есть, что сказать.
- Я зайду ещё. Тогда может поговорим.
И Че ушёл в книгу.

Ночью Иван Иванович проснулся в 2 часа с головной болью, выпил цитрамон. Нужно выпить ещё и эти лекарства: респеридон. Но он не будет пить. Он знал, если выпить их, Чегевара не будет появляться. Плохо, что Иван Иванович не пустил тогда эту женщину. Не эту, которая из Собинки, другую. Которая наблюдает за ним и колет палиперидон. Она может сделать ему большие неприятности. Очень неприятные неприятности. Всякие неприятности.
Думал: что же ты ушёл то? Перевернул книгу и тряс её, вдруг Чегевара выпадет, но выпала только закладка из 227 страницы.
Он ждал его целый месяц, читал книгу потихоньку ( немного поостыл к чтению, когда понял, что Чегеваре он неинтересный собеседник), купил в Красное и белое хорошего рома, сигары Упман Монтекристо ( перекрутил их в маленькие ).
Думал он уже не придёт, но он выпрыгнул на 566 странице. Злой. К рому не притронулся, сразу сел на своё место.
- Давай, говори, чего ты  хотел.
Известно почему он злой. Там, на 566 странице, такие дела. Там любого бы обозлило, только не любой пополз бы в такие заварухи. Он сейчас в Африке, хотел устроить там революцию, но повстанцы понакурились марихуаны и не захотели сражаться по настоящему.
- Я знаю, что мне сказать вам, команданте. Вы видели этих африканцев. Зачем сражаться ради их счастья? Чем они были лучше, чем тупоголовые американцы, пьющие кока-колу, пожирающие бигмаги, сидящие в рабских кредитах ради второсортного буржуазного мещанства? - Иван Иванович говорил, но слова вязли на губах, как патока. Им не хватало жизни и разгоряченности. ( Это  от внутреннего расстройства, он очень слаб и беспокоен последние дни) Напротив, Чегевара очень живителен. Он смотрел  и его глаза жгли. ( некоторым кажется, что это одухотворение, но Иван Иванович считает, что это одержимость идеей ( он не навязывает свою точку, ваше дело), он думает , что Чегевара мёртвый, он тоже мёртвый, но разница между ними в том, что Иван Иванович знает, что он мёртвый, и он иногда оживает ( но это в сторону всё мысли )).
- Людям противопоказан коммунизм. Если бы когда-нибудь, каким-то счастливым стечением вы бы построили его по всей земле. Эти люди, которых бы вы туда привели, превратились бы в самых недостойнейших.
- [ ] Команданте спокоен и ему было уже, что ответить, но он хотел , чтобы Иван Иванович высказался до конца,  он сжал с хрустом кулак.
- Эти люди бы не стоили тех миллионных жертв, которые бы вы принесли ради них.
Замолчал. И Чегевара тоже молчал. Тогда он не выдержал и продолжил.
- Я не либерал. Я их тоже почитаю сектой. Но только более сильной, чем ваша. Потому, что они откровеннее чем вы опираются на порок и низменные человеческие страсти. И вы будете всегда проигрывать им.
Молчание. Почему он молчит?
- Хорошо, я буду говорить  о власти. О неограниченной власти. Чем её больше у горстки людей, тем хуже для человечества. Это закон. Простые люди заинтересованы в том, чтобы на земле существовали независимые государства и угрожали друг другу. И вы и либералы хотите единое государство, а мы не хотим. Для нас это вилы, - он показывал тремя пальцами, как вилы упирались ему в шею, - Вы марксисты говорите о двух классах: рабочие и буржуазия. А я говорю есть ещё третий класс: называется правительство! Маркс говорит, что буржуазия это правящий класс. Но он врёт! -наконец то Иван Иванович распалился, как только он прокричал, что Маркс врёт, он почувствовал, что оживает , сейчас он раскачает этого хладнокровного с горящим сердцем , он больше не будет подбирать ему слова вежливости - Ваш Маркс врун, правит всегда горстка, на буржуазию или дворянство она только опирается, как и у вас правит горстка и опирается на партию коммунистов. Вы вместе с Карлушей объявили злом класс буржуазии, а я объявляю ещё большим злом класс правительства. - Пауза. Налил из термоса себе мате в чашку ( заготовил его специально для команданте), Чегеваре не предложил, -  Почему буржуазия зло? Это же психологический вопрос. Всё очень просто, и Маркс правильно ответил. Его испортили деньги. Но деньги это фикция, за которыми материальные богатства, неограниченные возможности к наслаждению и власть над людьми. И ответь, каким мистическим образом власть и ресурсы развращают одних людей и не развращают других, которым ресурсы достаются в тысячу раз больше на тысячу раз меньшее количество людей. А я говорю, что развращают. Правящий класс всегда самый развращенный. Давайте отнимем всё  у буржуазии, но кто отнимет всё это у класса правителей?- Иван Иванович начал кричать, но именно в тот момент, как он закричал, то увидел, что выдохся, Че Гевара был непроницаем, - Вся история коммунистических химер показывает, что ваши правительства не защищены от радиации зла. Они убивают друг друга, как скорпионы. И таким людям нельзя давать мировую  власть. Да и вы не получите её. Выиграли другие скорпионы. С тех пор, как ты умер, многое изменилось на земле. Они строят нам невидимую диктатуру, они тоже хотят отменить деньги, - опять говорил неуверенно, зачем он затеял этот разговор? - В Китае произошло смешение коммунизма и капитализма. Это единый ртутный червь. Он переливается, и в разных гранях отражаются оба учения. Я не знаю, почему ты молчишь? Я закончил.
Чегевара продолжал молчать, и целую минуту они сидели в тишине. На улице залаяла псина, кто-то шёл через двор, капала вода из крана, где-то в мире умирали и рождались люди, рождались обыватели и рождались герои, свет из окна от уличного фонаря освещал команданте и делал его похожим на скелет.
- И ради этого ты хотел со мной говорить? - пауза секунды 4, Че не спеша втягивал дым сигары, - Ты сумасшедший, - в его голосе никакого цвета, - Если бы ты прочёл хотя бы философию нищеты, то не говорил подобную ахинею. Для того, чтобы критиковать марксизм, ты должен был хотя бы знать его основные положения. А иначе это удары в пустоту. Марксизм - это не форма, а направление в философии материализма, его естественное развитие из стихийного материализма и диалектики Гегеля.
Теперь уже Ивану Ивановичу не интересно слушать команданте, зачем он ему всё это говорит, Иван Иванович давал себе зарок не вступать в полемику с идейными, почему опять попался?
- …. ты говорил зачем мне сражаться за счастье людей? Что они недостойны этого счастья? А ты видел, как дети умирают от голода? - Он жгёт своим праведным лучистым взором, - Если бы ты видел, то ты бы не смог по другому или ты не человек.
- Но ты говорил , что в наступающей войне с Американцами может погибнуть вся Куба и что тебе это не страшно.
- Да, говорил и могу повторить это. Потому, что другого выбора нет.
- Тебе жалко умирающих от голода детей и не жалко гибели всей Кубы. Это одержимость, а не сострадание.
Они оба на сильном пафосе. Иван Иванович чувствует, что сам одержим.
Не вступай в спор с безумным, если не хочешь сам стать безумным!
В дверь сильный требовательный стук.
- Иван, откройте, мы слышим, что вы дома.
- Ну что, за тобой пришли, - говорил Чегевара, - Ты не пил лекарства и теперь они увезут тебя.
В окно барабанил человек в полицейской форме.
- У тебя крепкая дверь? - видно, что Че Геваре нравилось, что начиналась заварушка, всякая злость слетела с него.
- Думаю минут пять она выдержит.
- Поднимись на второй этаж и осмотри, как  расположены люди. Возьми ружьё в охотничьем ящике в кладовой и спускайся.
Откуда Чегевара знает, что в доме ружьё брата, Мр-40, восьми зарядное? Спотыкнулся на лестнице. Удары в дверь сильнее.
- Мы сейчас сломаем дверь.
- Скажи им, чтобы не ломали, что ты сейчас откроешь.
- Не ломайте. Я сейчас открою. Подождите, найду ключи.
- Ну что, сколько их?
- Перед дверью 3 полицейских, у двоих пистолеты пулеметы в кобуре, один держит в руке пистолет.
- Они собраны или расслаблены ?
- Скорее спокойны. Две женщины с обычной скорой, два санитара с психиатрички, три пожарных, один полицейский на заднем дворе.
Странное родство душ начинает связывать Ивана Ивановича с Чегеварой. Все противоречия перестали существовать.
- Уходить через задний двор кажется более легким, но это не самый надёжный вариант. Иди через дверь, выскакивай во двор и стреляй по полицейским.
Иван Иванович припал  к дверному глазку. Глазок выпал, его выкрутили с той стороны. Он видел глаз с каштановой радужкой  и черным зрачком. Глаз мигнул часто часто.
- Иван, откройте, я вижу вас.
Почему он слушает Чегевару? Он овладел его душой, чуть не начал стрелять. С неприязнью Иван Иванович отбросил ружьё, как будто это была шипучая змея.
- Слабак, - это Чегевара.
Люди вбегали в дверь, ломали   руки, чьё-то колено продавливало спину, (килограмм 90 в хозяине колена). Чегевара ушёл в книгу.



- Азалия считается капризным растением, -  так говорил доктор, потомственный психиатр - Виктор Гельмутович Ааронов - Но я бы не согласился , при соблюдении всех правил ухода с ней можно сладить.
Виктор Гельмутович поливал из металлической лейки цветущую азалию, улыбаясь на цветок, как нежная мама.
- Хотя одна азалия всё равно засохла, чтобы я не делал, - смотрел на увядшее сухое растение, - Пожалуй скоро я перестану с ней возиться. - с сожалением говорил, - Это закон эволюции. Кто не вписывается, тот выписывается.
Он наконец садился за стол на против Ивана Ивановича . Прищуривался, морщинки весело разбегались от глаз в разные стороны.
- Иван, вы мне напоминаете эту азалию. Чтобы я не делал, вы упрямо держитесь своего.
Смотрел через очки с огромными линзами с нежностью мамы. Но Ивану Ивановичу неприятно от такого взгляда. Он даже начал вертеть шеей.
- Скажите, Че гевара перебивал вас, когда вы с ним говорили?
- Я же уже говорил вам, что нет. В первый раз он не хотел со мной общаться, а во второй хотел, чтобы я выговорился полностью.
- Понимаете, Иван, проблема не в том, что к вам приходил Че Гевара, а в вашем мировоззрение. Я бы мог опять подавить вашу личность нейролептиками, но это не лечение. Это купирование болезни . Я же хочу спасти вас, - из доктора истекала сказочная доброта, но Иван Иванович не верил такой доброте.
- Знаете что мне не понравилось в вашем диалоге с команданте ?
- ?
- То, что вы  выделили правительство в отдельный класс и объявили его непременным злом. Ну разве это так? - последнюю фразу доктор произнёс так, как будто он разговаривал с маленьким ребёнком, но в которого он искренне верил. Он произнёс это « ну разве это так» с такой волшебной силой, что тысячи сомнений входят в сердце Ивана Ивановича, подрывая привычное устоявшееся мировоззрение.
- Душно сегодня. Вы разрешите, я открою окно. Вы же не боитесь сквозняков.
Живительный ветерок начал обдувать затылок.
- Скажите мне, если будет сильно дуть, и я закрою….Действительно, вы в чём то правы. Власть развращает людей и особенно верховная. Именно исходя из этой идеи, человечество выработало принцип разделения власти. Вы ведь непременно слышали про него. Чтобы избежать концентрации власти в одних руках или в руках одного органа, власть разделена на три ветви: законодательную, исполнительную и судебную.
- Я всё это знаю, но это всё не работает. Это всё равно, что ставить деревянную плотину на пути Ниагарского водопада.
- Ну как же не работает, - смеялся доктор
- Все ваши ветви уже давно куплены с потрохами одним хозяином. Ну или их там много, но всё равно это правящая элита, отравленная радиацией власти. Они создали несколько государств витрин для рекламы правового государства, а из остальных выкачивают соки, насаждая коррупцию.
- О, мой друг сторонник теории заговора. Почему то я не удивлён.
Иван Иванович решился оскорбить доктора, чтобы разбить его сказочную доброту, сейчас он назовёт его сектантом, это заденет его.
- Вы сектант доктор, как и Чегевара. В исторической реальности вы видите только то, что высвечивает вам ваша идеология, - он распалялся, как и тогда с Чегеварой. Это ни к чему не приведёт, но это так и ладно, - Ваша либеральная демократия это идеологический инструмент, которым управляют хитрющие скорпионы. Ужасные скорпионы с чёрными глазами. Скорпионы без сердца, с чёрной дырой вместо души. Это звери. Апокалипсические звери.
- Да, да это очень интересно, рассказывайте, Иван, - доктор писал в журнале корявым медицинским почерком: « больной видит угрозу в окружающем мире, исходящую от теневого, невидимого правительства. Речь образная, способен подбирать не типичные фразеологизмы…»
- Когда-то давно я не понимал, как католики умудрились принять догмат о непогрешимости папы римского.
«…склонен перескакивать с одной мысли на другую..»
- Но сейчас, дожив до 45 лет, я вижу, что догмат о непогрешимости папы это удел любой политической секты. А католики, отказавшись от Христа, сделались политическим движением…
«…мысль пациента питается болезненными религиозными представлениями..»
-… я даже склонен утверждать, что вообще любое политическое движение это секта.
«…склонен к необоснованным обобщениям»
- Какая характеристика объединяет всех сектантов? Правильно, не способность трезво видеть не соответствие поведения своих лидеров идеям, которые они проповедуют.
«…эмоционально не стабилен, внезапно переходит к восторженности..»
- .. свет, который исходит от политических учений, ослепляет ум адепта…
«…считает других людей ослеплёнными, в отличии от себя - типичный случай..»
-.. этот свет с одной стороны высвечивает до мельчайших камушков преступления вражеской политической системы и ослепляет ум к преступлениям ( в том числе против самой идеологии) лидеров собственной политической формы.  Тем самым принимается догмат о непогрешимости папы. Не приняв этого догмата, человек рано или поздно разрушит собственную идеологию. Принятие догмата происходит неосознанно, на глубинном подсознательном уровне.
« … считает, что либералы и коммунисты верят в догмат о непогрешимости папы. Это уже сложнее - нарушение логичности в мышлении…»
- ..ещё подобна идеология  жене блуднице, которую муж, даже застав в постели с другом, всё равно почитает верной и непорочной…
«… мысль питается нереализованными, вытесняемыми из подсознания, загнанными туда религиозными запретами, эротическими фантазиями…»
- … таким образом коммунисты не могут видеть преступлений Сталина, Полпота и Мао Дзедуна, а демократы преступлений соединённых штатов…
- Ну хорошо, Иван. Я не буду вступать с вами в полемику. Хороший психиатр  не должен слушать подопечного, он пропускает весь поток сознания сквозь себя, не вникая в него. Лишь отмечая в нём болезненные моменты, чтобы точнее поставить диагноз.
Доктор смотрел четко в глаза, без малейшего смущения, не отрываясь, как будто пытаясь влезть в душу.
- Либеральный мир, который вы отрицаете. Или точнее признаёте, но признаёте лживой конструкцией, за которой скрываются некие скорпионы, раки, пауки и прочие членистоногие..
- … пауки не членистоногие..
- … тем не менее этот мир и есть реальный мир, из которого вы выпали. И я хочу, чтобы вы вернулись в него. Я в вас верю. Я ваш друг,- опять сказочная доброта.
- Сейчас мы начнём процедуру. Я буду пропускать через вас токи и одновременно вы будете слушать запись: релаксирующая музыка, пение птиц, ветер, шум вод и красивый мужской голос. Голос будет наговаривать вам правильные установки, которые вам нужно будет добровольно принять. Если вы будете внимательны, то сможете заметить закономерность между силой тока и воспринятим вами установок. Как только вы их примите, ток перестанет.
С этими словами Виктор Гельмутович подсоединил контакты к ногам, рукам и надел шапочку с контактами на бедную голову Ивана Ивановича.
О бедная голова Ивана Ивановича, почему ты не давала ему покоя? Какие-то ненужные мысли лезли в тебя. Кто бы выключил тебя тогда, когда ты ещё не навлекла на него египетские казни.
- Ток не сильный? - Виктор Гельмутович смотрел с нежностью мамы.
Ток бежал по голове, шее, спине, рукам и ногам приятно постукивая весёлыми молоточками.
- Нет.
- Сейчас он усилится.
Неожиданно кто-то кричал звериным криком, не то обезьяной , не то шакалом. И только когда ток прошёл, Иван Иванович понял , что кричал он сам, пораженный электрическим разрядом . Одновременно начался голос. Виктор Гельмутович назвал его красивым, да, он действительно бархатный, ближе к баритону, но он какой-то переслащенный, как чай в который бросили восемь ложечек сахара.
- Человечество уверенно и неуклонно движется к построению правового государства. Исцеление.
Зачем-то голос добавлял  эту фразу - исцеление, после нескольких мыслей. И действительно после ударов током, голос действовал, как исцеляющий бальзам, он уже не казался  не выносимо переслащенным. Либеральные мантры обретали реальность.
…. Исцеление. Только свободное и правовое государство может создавать сильную экономику. Тоталитарное государство силой принуждения способно создать индустриальную экономику, заставив миллионы людей рыть котлован. Но постиндустриальную экономику оно создать неспособно, поскольку здесь необходим творческий потенциал человека, который проявляется, когда человек чувствует себя свободным и защищенным законом. Исцеление…
Разряд тока и крик одинокой гиены.
….отсюда понятно, почему мы так принципиально боремся за свободу отдельного индивида. За свободу от деспотии традиционного  и религиозного общества. Исцеление. Почему мы так непримиримы в своей борьбе за свободу сексуальных меньшинств и свободу женщины от навязывания ей идеала слепого материнства. Исцеление…
Разряд.
Дальше не так интересно.
……..
Вот кусок интересный.
Мы против национализма, поскольку он не терпим к другим свободным нациям, проживающим совместно с националистами, постепенно перетекает в шовинизм ,фашизм и нацизм. Исцеление.
Единственное государство, которому позволено создавать своё национальное государство, это Израиль. Это благодарность прочих народов за тот вклад, который внёс израильский народ в строительство мировой демократии. И благоговение перед той скорбью, который перенес этот народ в период Катастрофы. Исцеление.
Дальше голос почему-то опять начал про экономику, про невидимую руку рынка….

А почему бы и не принять эту версию мировоззрения? Перестанут удары. Зачем нужно держаться истины и трезвого взгляда на реальность?
Истина требует напряжения, а ложь несёт тебя свободным падением.
Истину часто колеблют сомнения, а ложь непоколебима.
Ложь подарит тебе единомышленников, которые превознесут тебя в своём кругу и назовут мудрецом, а истина может привести к полному одиночеству, когда даже твои друзья и единомышленники оставят тебя не выдержав тяготы.
Ложь ведёт к славе, истина к поношению и Голгофе.
…
В тот день он был в плохом настроении, лежал, смотрел, как пыль летела сквозь солнечные лучи, кувыркалась.  Здесь конечно меньше пыли, чем в его доме.
Он лежал на скрипучей кровати, когда выпрыгнул Чегевара. В этот раз прямо из стены, ему больше не нужна книга. Чегевара теперь одного роста с Иваном Ивановичем.  Че снял берет и положил на зелёное одеяло Ивана Ивановича. Стула нет, и он сел прямо на пол.
- Проклятые империалисты, -
вытянул ноги в грязных ботинках ( бродил где-то по болотам) - Теперь ты понял? Они промывали тебе мозги.
Чегевара засыпал, видимо он уставший. Но он продолжал говорить сквозь сон.
- Ты можешь пойти с нами. Я подарю тебе свободу. Мы уйдём вместе в стену. Будем вершить революцию.
Он засопел мерными раскатами , какими разливаются уставшие люди. А Иван Иванович смотрел на пятно сырости на потолке. Ему больше не на что смотреть. Он на него смотрел и до Чегевары, где-то часа четыре. Пятно сырости первые два часа казалось заурядным, но потом он начал различать в нём силуэты, и наконец поймал себя на том, что сочинял пятну стихи. Затылок затёк и чесалось под левой лопаткой.
- Так ты не хочешь на свободу? Ни к либералам , ни в стену к Чегеваре? - странно, почему у Чегевары изменился голос?
Но это был уже не Чегевара, на том месте, где он лежал, стоял не то козёл, не то фавн. На тонких подогнутых ногах, покрытых пупырками и редкими волосинами. С таким гадом разговаривать нельзя.
- Я вижу, ты не хочешь разговаривать со мной, но ничего, я могу видеть твои мысли.
Он врёт, он не может видеть мои мысли , просто он очень проницательный и может угадывать течение мыслей - так подумалось Ивану Ивановичу.
- Ты думаешь сейчас, что я не могу видеть мысли, а только угадываю их, поскольку живу уже тысячи лет и хорошо знаю человеческий род. Ну хорошо, думай, как хочешь.
Фавн переступал с копыта на копыто с тихим цокотом.
- Знаешь, почему доктор не ломает тебя током, а только проламывает? Ты знаешь.
Иван Иванович угадывал почему.
- Ты правильно угадываешь. Нам нужна свободная воля человека. А сломанный человек это не цельный человек. А мы хотим целиком. Тоталитарное государство ломает. Именно поэтому либералы победят всех в конце игры.
Он не должен слушать его. Не должен.
- Но эти чегевары, они тоже останутся до конца. На периферии. Ты можешь пойти к ним.
Фавн молчал минут 10, и Иван Иванович начал думать, что он исчез. Но нет.
- Я знаю чего ты хочешь. Тебе не нужны мои секты. Тебе нужен русский мир? Да, я угадал?
Он не должен…
- Почему ты думаешь, я не могу дать его тебе? Мне ничего не жаль для тебя.
Из стены выходил молодой русский парень и  начинал петь самую лучшую песню о родине. Его голос трогал. После всего пережитого это, как возвращение домой,
слёзы начали литься непроизвольно из  глаз. Но что это? От неожиданности Иван Иванович забыл, что ему нельзя разговаривать с фавном.
- Почему у него накрашены губы?
- Да? - фавн с удивлением обернулся, - И в самом деле накрашенные. Ну да, видимо юноша немного содомит. Ну и что? Ведь он патриот.
- Это подделка. Это не русский мир.
Фавн смеялся.
- А ты то сам русский мир? И перестань всё время бубнить это Имя. Он тебе не поможет.
- Поможет. И ты боишься Его….