Помню, отец

             Я навсегда покинул этот город, много лет тому назад, был он мне и мил, и дорог, а теперь ему не рад. Теперь я здесь как гость случайный.
             Что поделать, так бывает – время возвращается вспять, тревожит сон ожившая память, город зовёт… И вот тогда голос отца окликает меня среди ночи, и к горлу ком волною душной подступает, щемит и душит воспоминаний череда.
             Помню дом трёхэтажный, сирень под окном, девочка с косичками играет в «классики», а я, мальчишка с ножом, подхожу к ней, весь такой хулиганистый: «Слышь, Натаха, сыграем “в ножички”?»
             Помню крыши на откос, протяжный свист и «почтарей», уходящих в небесный простор всё выше и выше. Сосед дядя Гриша – заядлый был голубятник, с тех пор не помню другого, кто был бы добрей.
             Помню окраину: бараки, сосны да небо седое, за рекою гудок заводской, грохочут вагоны и воют цепные собаки. Там тоже живут и мечтают, и умирают среди суеты и бесхозных цехов.
             Помню высельников – «пальцы веером», хмурые взгляды, все «уважаемые», презирающие явку с повинной. Помню, я шёл на рожон с арматурою, «по самому краю» – просто кончилось детство, отец, по-другому нельзя.
             Помню, был разговор: «…а ты помнишь, отец, как стреляли с подхода, на перелётах… а помнишь, на зорьке алой ветер тронул камыш и гуси с криком прошли стороной, помню, чья-то легавая увязалась за нами…»
             Что же случилось? Хмарная грусть одолела как-будто, как репей подзаборный затаилась колючая боль… Брось, отец, – вином не лечат душевные раны, и пуля в ствол – негоже.
             Помню, сжимаю клочок бумажного листа… и понимаю, в плену бессмысленности, потакая безжалостной судьбе, отец плутать по жизни не хотел. «…а до избавления всего-то лишь сорок восемь коротких вёсен и выстрел смертельный в холодный март…»
             Мне есть за что себя винить (отец, мне бы вычеркнуть эту строку) и есть за что прощать…

             Неугомонен скорого времени бег. Прошли за зимами ранние вёсны. Снова осень и сухой бурьян повсюду. Не видно следов среди старых надгробий, забвеньем заросла безмолвная могила, ветер бродит от скуки, как пёс бездомный.
             Только помню ещё… строки по камню бегущие, помню прощание запоздалое, и в пустоту протянутую руку… Нет, отец, мать не рыдала, – в её глазах было столько горя, что им не хватило слёз…
             Что было, то прошло! Твоя душа, наверное, уже давно на покое, а может быть, бродит неприкаянно в ночи по бескрайним полям и лесам или парит над чахлою бездной болота, а где-то рядом мать, от неба в двух шагах, где белёсый туман и серая пыль под ногами…
_______________________
             Не отпускает прошлых лет полуночная боль. Прости, отец, за то, что мало сказано! Прости за то, что много лишних слов…
             Я уже никогда не вернусь в этот город. Не зови. Не терзай по ночам мою душу. Не надо!