Быдло

Быдло.
Совдепия, как бы к ней не относиться, благое дело все же творила. Не беря на себя особых обязательства по благоустройству советского народа, выделяла участки земли в черте города для постройки жилья за свой счет. Про провинцию речь не идет. Там частное жилье всегда было в приоритете. И те, кто был по жизни активен и предприимчив, мгновенно взялись за постройку личных домов. И вскоре во всех советских городах, включая Москву, появились громадные застройки частного жилья. Но это была активная часть советского народа, которая могла самостоятельно решать личные задачи. К большому сожалению тех, кто висел на шее государства было намного больше. Они терпеливо ждали десятилетиями момента, когда государство обеспечит их квартирами. И они дождались. Хотя и не все. И сегодня еще есть те, кто живет фактически в антисанитарных условиях, то есть в условиях не совместимых с условиями цивилизованной жизни.
Первым озаботился благоустроенным жильем для советского народа товарищ Хрущев. Решив переселить пролетариев из городских бараков в более – менее цивилизованные условия, он дал команду строить пятиэтажки с минимальными условиями быта. В них были проходные комнаты, маленькие кухни, низкие потолки, совмещенный туалет с ванной. Начав это строительство, руководители партии и правительства вдруг обнаружили, что этих самых пролетариев, живущих на дне цивилизации, очень много. И чтобы ускорить строительство, скорее обеспечить людей своими личными квадратными метрами, стали строить гостинки – малосемейки. Это что то среднее между общагой и хрущевкой – пятиэтажкой. С точки зрения цивилизованного общества – это полный отпад. Но для человека, который ютится в бараке с туалетом на улице, это очень даже неплохой вариант. Когда скитаешься по съемным квартирам, из которых тебя в любой момент могут элементарно выгнать на улицу, получить бесплатно двенадцать квадратов с теплым туалетом – это счастье. По себе знаю. Проживал в съемных квартирах не один год.
Единого стандарта, как я понимаю, не было. И малосемейки в каждом населенном пункте начали строить кто во что горазд. У нас во Владивостоке этих самых гостинок – малосемеек, наверное, больше, чем в любом другом российском городе. Они у нас на любой вкус и цвет, образно выражаясь. Но едины в одном: тесные, убогие, грязные. И при этом по внешнему виду зачастую поражают своей монументальностью, вернее громадностью. Три таких дома возвышаются на сопке, над городом, на проспекте «Красного Знамени» огромными монстрами. Их видно из любого точки города. Даже трудно представить сколько в них проживает людей.
Малосемейка на улице «Ладыгина» построилась по более человеческому проекту. В ней уже были просторные коридоры, кухни не меньше восьми квадратов даже при самых маленьких комнатах в двенадцать квадратов. В общем и целом, жителям этой малосемейки повезло. Они уже стали жить в более – менее приличных условиях. Это тебе не девятиэтажка длинной в двести метров с двумя подъездами и коридорами, смахивающими на шахтерские мрачные штольни. Это уже не жуткая скученность народа на один квадратный метр. Живи и радуйся.
Советско – российские люди, заселившиеся в этот дом, были примерно одного социального слоя. Среди них не было ни богатых, ни особо бедных. Как и не было тех, кто по причине своих алкогольных привычек и прочих пороков, жил на нищенском уровне. Все выглядели довольно цивилизованными людьми.
Ниночка была счастлива. Нак