Старикам забота и почет

«….СТАРИКАМ  ЗАБОТА  И  ПОЧЕТ»

      Нравится  мне  наш  небольшой  скверик  уютный,  ухоженный.  Очень  удачно  и  удобно   он  расположен:  аккурат,  по  середине  между  магазином  и  нашим   домом.  Здесь  всегда  тихо,  спокойно,  можно  передохнуть,  восстановить  силы:  тяжело  уже  стало  таскать  сумки  с  продуктами,  устаю.  В  глубине  незатейливая  скамейка,  в  меру    прикрытая  зеленью,  так,  что   с  тротуара  её  совсем не  видно,   а  тебе  открыта  вся  ближайшая  панорама.  Люблю  там  посидеть,  понаблюдать  за  постоянно  спешащими  куда-то  людьми,  пофантазировать,  глядя  на  каждого:  кто  он,   куда   торопится,  чем  так  озабочен,  о  чем  думает.  Невольно  осознаешь,  что   твой  преклонный  возраст,  оказывается,  не  знаменует  всеобщий  финал,  что  жизнь  продолжается,  как  прежде  кипит,  и  спокойно  проходит   мимо  тебя.  Ты     просто   ее  безучастный  созерцатель.   Лишь  иногда,  вопреки  этому,  блеснет  коварная  искорка   мнимого  соблазна,  когда  мимо  пропорхнет  соблазнительная  молодка  в  откровенном  и  вызывающем  наряде.  Но,  тщетно,  не  разжечь  ей    жаркое  пламя  прежних  искушений,  от  былого   кострища  не  осталось  и  следа,  пепел  развеян  ветрами  прожитых  лет.
   Схлынет  торопливая  утренняя   суета:  улицы  немного  успокоятся,  опустеют,  наступает  пора  пенсионеров.  Вот  и  на  сей  раз  показались  на  встречных  курсах  двое,  довольно  дряхлых,  их  представителей.
   - Колюньчик!  Кого  я  вижу?  Ты  ли  это?  Сколько  лет,  сколько  зим.
   - А,  это  ты,  Рыжий?   Привет,  Сашок.
  Похоже,  старики   хорошо   знают  друг  друга,  возможно  еще  с  самого  детства,  знают  былые  клички  и  прозвища.  Наверное,  один  из  них  тогда  был  рыжим,  но  об  этом  уже  ничто  не  напоминает:  ни  редкие  седины  на  затылке,  ни  лоснящаяся  лысина  на  темечке.
   - Не  торопишься?  Давай  погутарим.  Давно  не  пересекались,  стали  затворниками,   маемся  каждый  в   своей  конуре.   Присядем,  вон  и  местечко  на  скамейке  имеется.
  И  ко  мне:
   - Надеюсь,  молодой  человек  не  возражает?
  Я  жестом  показал,  что  не  против.   Хотя  червь  моей  личной  гордыни  понукал  меня  отбить  их  стариковскую  спесь   в  части  «молодой  человек».  Ведь  на  фоне  моих  девяносто  с  хвостиком,  они  еще  сопливые  пацаны.  Но,  не  стал  их  переубеждать,  пусть  тешатся.  И  еще.  Не  люблю  я  подслушивать  чужие  разговоры  и,  тем  более,  встревать  в  них.  Но,  тут  непроизвольно  пришлось  нарушить  это  правило:  мужики,  видать,  уж  давно  не  дружат  со  слухом   -  глухие,  говорят  громко,  почти  кричат.  А  тут  еще,  как  нарочно,  мое  единое  исправное  левое  ухо  оказалось  направлено  в  их  сторону,  волей-неволей  я  и  стал  свидетелем  их  разговоров.
   - Ну,  Коля,  как  ты  там?  Как  живешь,  маешься?  Верка,  супруга,  еще  топчется?
   - Какая  там  жизнь.  Существование.  Нет,  в  материальном  плане   терпимо,  не  жалуюсь,   на  наши  скромные  потребности  пенсии  хватает.  Другое  мучает:  то,  что  мы  никому  уже  не  нужны,  что  мы  обуза  и  для  родных  и  для  государства.  Жена,  как  ты  сказал,  еще  топчется,  но   стала  затворницей,  ноги  не  слушаются,  не  ходок   уже,  так  что  провизия  целиком  на  мне.   Вот  и  сейчас  отоварился,  иду  из  гастронома.  Что,  говоришь?  Почему  не  пользуюсь  доставкой?  Не  доверяю  я  ей.  Ведь  теперь  нет  прежних  понятных  названий  продуктов,  все  по  иностранному,   а  что  оно  означает,  самому  Богу    известно.  Вот  и  хочется  самому  посмотреть,  пощупать,  оценить,   а  то  купишь  кота  в  мешке   и  съесть  не  сможешь.  Что?   Помогают  ли  дети?  Так,  где  они?  Живут  отдельно,  у  них  и  без  нас  полно  своих  забот.  Нет,  ежели,  что  попросишь,  всегда  пособят,  помогут,   но  ежедневно  их напрягать    тоже  не  хочется.  Спрашиваешь,  не  пробовали  ли  пожить  у  кого-нибудь  из  них.  Пробовали.  Жили  у  одного  из  сыновей.  Я  так  мыслю,  что  не  зря  нас  называют  обидным  словом  предки.  По  современным  меркам  неудобные  мы  сожители,  отстали,  живем  устаревшими   понятиями  другого  века.  У  нас,  в  отличие  от  молодых,   иные  интересы,  привычки,  суждения:  на  их  языке,  другой  менталитет.  Мы  любим  мелодичную  музыку,  народные  и  душевные  песни,  им  же  давай  ритмы,  рэпповую  болтовню.  Мы  хотим  смотреть  по  ящику  аналитические  передачи,  последние  известия,  они  же  считают  это  враньем,  включают  боевики,  дикую  фантастику  и  пляски  полуголых  девиц.  Да,  и  с  возрастом  занудами   и  врединами   мы  стали:  до  всего  нам    дело,   во  все  суем  свой  нос  в  их  повадки,  в  образ  жизни,  навязываем  свое  мнение,  надоедаем  советами  и  нравоучениями.
  А,  кому  это  понравится.  Вот  и  не  уживаемся.  Особенно  женщины.  Невестка  хочет  у  себя  в  доме  быть  безраздельной  хозяйкой,  а  тут  чужая  женщина  лезет  во  все,  мешается,  особенно  на  кухне.  Совместные  блюда  не  готовим,  у   нас  разные  предпочтения,   вкусы.  Мы  на  диете,  у  нас  желудки  капризничают,  нужна  щадящая  пища:  ни  острого,  ни  кислого,  ни  жирного.  Им  же  все  нипочем.    Происходят   постоянные  накладки  по  времени  их  занятий  и  нашего    режима  дня,  наполненного  ворохом  обязательных  лечебных  процедур   и  условностей.  Опять  же, то  место,  куда  даже  цари  ходят  пешком:   приспичит,  невмоготу  станет,  недержание  потечет  не  ко  времени -  бежишь,  а  там  занято!!!   Отсюда  косые  взгляды  и  недомолвки. В  общем,  не   срослось,  вернулись  обратно   в  свою  квартиру,   в  свой  привычный    стариковский  уклад.
  Хорошо,  что  мы  еще  вдвоем,  есть  с  кем  хоть  словом  переброситься,  а  то  совсем  бы  волком  завыл. 
   Да,  что  это  я,  все  о  себе,  да  о  себе.  А,  как   у  тебя  дела?  Наверное,  совсем  худо?  Ведь  твоя  Настя,  слышал,  уже  больше  года,  как  упокоилась.  Один  ты,  как  перст,   дети  живут  в  других  краях,  далеко.  Хотя,  тьфу-тьфу,  выглядишь  ты  еще  молодцом.
  - Не  жалуюсь.  В  отличие  от  тебя,   не  забывают  меня  ни  дети,  хотя  и    живут  не   рядом,  ни  родственники.  Опекают,  заботятся,  следят,  стараются,  да  так,  что  даже  надоедают.  Иногда,  даже  гоню  их  от  себя.
  - Вот,  это  диво!  Вот,  это  воспитание.  Молодец.  Сумел  привить  им  и  уважение  к  себе  и  создать  надежный  щит  на  старость.  Поделился  бы,  как  это  тебе  удалось,  откуда  такие  педагогические   таланты.  Может,  и  я  воспользуюсь.  Хотя  куда  теперь,  время  ушло,  надо  было  приучать,  когда  они  еще  пешком  под  стол  бегали  и  розгу  уважали,  теперь  уже   поздно.
   - Не  поздно.  Мой  метод  в  любом  возрасте  годится,  а,  тем  более  в  таком,  в  котором  они  сейчас,  считай  в   самый  раз.
   - Во,  дела.  Заинтриговал,  не  томи,  колись.
   - Вообще,  об  этом  я  не  распространяюсь,  но  тебе,  по  старой  дружбе  откроюсь.   Только  молчок,    никому  ни  слова. 
    - Ты  вот  в  лотерейных  играх  когда-нибудь   участвовал?
   - Было  дело,  еще  в  комсомольском  возрасте,  даже  распространял  билеты.
   - Ну  и  как,    везло,  выигрывал?
   - Один  раз,   на  сто  билетов – пластмассовую  расческу  получил.
   - Круто.  А  из  твоих  родственников  или  знакомых  хоть  кто-то  отметился  каким-то  весомым  кушем:  скажем,  большими  деньгами,  машиной  или  другой  техникой. 
   - Нет,  таковых   не  припомню.
   - А,  ведь,  в  рекламе,  в  средствах  информации  только  то  и  делают,  что  трубят  о  везунчиках,  счастливчиках,   о  выигрышном  каждом  втором  билете.  Выходит,   врут,  бессовестно  заманивают  нас,     легковерных  и  лопоухих  чудаков,  наивно  верящих  в  призрачную  удачу,  и  в,  якобы,  беспроигрышную  халяву.   Так    что,  Коля,  лотерея – сплошной  обман  и  надувательство.  Вот  и  я  как-то  подумал,  им  можно  дурить  людей,  вешать  слизкую  лапшу  на  уши,  а  я  что,  святой  праведник.  Решил,  ради  шутки,  пустить  дезу:   шепнул  бабкам  у  подъезда,  что  выиграл  миллион.  Даже  не  ожидал:  бабинформбюро  сработало  мгновенно,  слух  не  только  ошеломил  наш  дом,  но  и  проник  на  всю  округу  и  даже  попал  на  язык  журналистам.
  И,  что  ты  думаешь?  Произошло  чудо.  Обо  мне  сразу  вспомнили  и  наследники,  и  родственники,  и  бывшие  друзья,  и  просто  знакомые.  Я  даже  до  этого  и  не  представлял,  сколько  же  у  меня  родни,  сколько  ветвей  и  по  линии   моих  отца  с  матерью,  и  по  линии  жены,  царство  ей  небесное:  не  древо,  а  сплошные  заросли,  заблудишься.  И  вот  вся  эта  свора  набиваются  ко  мне,  в  опекуны,  в  помощники,  проявляет  заботу,  окружает  вниманием.  Даже  соревнуются,  кто  это  сделает  быстрее,  полезнее,  весомее  и,  главное,  зримее  и  заметнее  для  меня.  Пожалуй,  даже  на  Кавказе,  в  самых  далеких  архаичных  аулах  вряд  ли  отыщешь  аксакала,  который  превзошел  бы  меня  по  степени  уважения  и  почета  к  нему.  Конечно,  со  временем  костер  почитаний  начинает  угасать.  И  тогда  я  покупаю  бабкам  какой-нибудь  гостинец,  пряники  или  конфеты,  подчеркивая,  что  не  жалко,  денег  хватает,  еще  водятся,   и  они  раздувают  его  до  прежней  яркости.  Толпа  заискивающих  и  доброхотов   не  редеет.
  Да,  ты  прав,  сколько  бабок  не  ублажай,   афера  в  конце  концов    откроется.   Но,  не  думай,  я  не  пострадаю,  идиллия  опеки  не  рухнет.  У  меня  в  запасе  есть  еще  вариант,  еще  более  убедительный,  железный  и  надежный.  Пущу  слух,  что  от  Инюрколлегии  пришло  сообщение  о  смерти  где-то  там,  в  Америках,  очень  богатого   родственника   и  я  единственный  наследник  его  несметных  капиталов.  Этой  вести  хватит  надолго.  Да  и,  в  конце  концов,  я  не  вечен,  время  приближается  к  финишу.  Так  что,  надеюсь,  смотреть  за  мной  будут,   как  прежде;  больше  того,  и  достойно  спровадят   в  вечность  и   даже  на  памятник  сподобятся.
   Дальнейшее  повествование  дослушать  не  удалось.  Позвонила  жена:  волнуется,  где  я  пропал,  не  случилось  ли  чего.  Да  и  овощи,  которые  я  купил,  уже  нужны  ей,  иначе  борщ  не  поспеет  к  обеду.  А,  у  нас  режим,  все  по  расписанию.   Спешу,  но  в     голове  все  настойчивее  зреет  и  не  дает  покоя  коварное  желание:  а  не  купить  ли  лотерейный  билет?

P.S. 
  1.  Предвижу,  молодых  такой  рассказ  не  заинтересует,  поэтому  устанавливаю  возрастной  ценз :  ШЕСТЬДЕСЯТ  ПЛЮС.  Ох,  извиняюсь,  забыл,  теперь – ШЕСТЬДЕСЯТ  ПЯТЬ  ПЛЮС.
  2.  Автобиографического  в  рассказе  ничего  нет,  хотя,  как  знать?
  3.  Скажете,  кощунственно  писать  о  людском  несчастье  в  юморной  манере.  А,  куда  деваться?  Слезами  горю  не  поможешь: юмор  же  боль  умерит  и  душе  утеху  даст.