Глава 41

– Дмитрий, привет.
– Привет? Слава.
– Приходи на Универсиаду, там такой драйв будет!
– Приду обязательно.

Дмитрий не сдержал слово.
В конце января он пришел со Столбов, куда в последнее время ходил часто, как в юности.
Ощущая умиротворенность и приятную усталость после похода, он строил планы на ближайшие дни.
У соседей этажом выше пьянка – подумал мужчина, когда по потолку начались удары и начала играть блатная музыка.
В это время из подъезда раздались женские крики.
Дмитрий накинул кофту и вышел в коридор.
Соседка со второго этажа ругалась с соседями с четвертого этажа.
На четвертом этаже, прямо над квартирой Дмитрия в последнее время появились новые жильцы. По ночам они как будто специально ходили на каблуках. Периодически горлопанили.
Но так как дети с супругой были в это время у бабушки, Кряжев особо не возмущался. Соседи его не напрягали.
Дмитрий поднялся на четвертый этаж.
Два дрищавых подвыпивших парня орали на соседку, та на них.
Увидев Дмитрия, женщина начала спускаться.
– Мужики, заканчивайте дебоширить.
– А то что?
– Я вызову полицию, – Дмитрий пошел к себе.
– А мы тебя отфигачим, – заявил один из парней.
Дмитрий повернулся посмотреть, кто же это там такой сильный, и в это время получил удар ногой в лицо. Отлетев вниз по лестнице на промежуточную площадку, он спиной насадился на штырь, на который вешаются заградительные решетки на окна в подъездах девятиэтажек 85 серии.
– Только бы не потерять сознания, видимость на нуле, все залито кровью, – Дмитрий пытался встать, его пинали, били по голове. Он обхватил руками ноги одного из нападавших, его начали тянуть за ноги, оттягивая от наносившего удары локтем в голову гопника.
Потом этот кошмар прекратился, Дмитрий по стенке поднялся, оставляя кровавые следы, дошел до квартиры. Соседи вызывали полицию и скорую.
– Вы только сознание не теряйте, – говорила молодая фельдшер, обрабатывая раны. – Я вас не донесу.
Была рассечена бровь, глаз под нею заплыл, лицо было как один большой синяк. Голова напоминала бифштекс. Под лопаткой жутко болела рана от крюка.
– Вы будете писать заявление? – заходит сержант наряда полиции.
– Да, но лучше вы запишите с моих слов, я не смогу сейчас писать нормально.
Записав заявление о преступлении, наряд поднялся к соседям.
Там шло ликование по поводу веселого аттракциона, произошедшего недавно.
– Мы не имеем к нему претензий, – заявил один из нападавших.
Наряд забрал хулиганов в отделение полиции.
Дмитрия увезли в больницу скорой медицинской помощи, в народе просто – Тысячекоечная.
– Ну что, боец, – врач-мужчина смотрит на результаты томограммы, потом куда-то звонит, как будто Дмитрия нет в кабинете, – да зашьем его, есть ЧМТ, но скажем, что все нормально, домой поедет.
– Сейчас зашьем бровь, и поедете домой, – повторяет доктор Дмитрию.
– Доктор, у меня все плывет.
– Ничего, ничего, бывает.
Дмитрий вышел на мороз, его трясло. Он принял единственное правильное решение, которое принимаем мы все, пока живы наши родители. Он поехал к маме.
Мама уже спала. Он прошел в комнату, которая всегда закреплена за ребенком, какого бы возраста он ни был. Разделся и лег.
Ему снилась не драка. Дмитрий видел бескрайние морские просторы, волны. Как он катается по волнам на доске – серфборде. Потом на кайте. Потом взлетает вслед за змеем и летит, и попадает в зал городской администрации, где он был накануне драки при выборе общественного совета при городской администрации.
Он увидел-вспомнил глаза Сремина, когда тот увидел Кряжева, входящего в зал. Это были ненавидящие глаза зверя, готового растерзать свою жертву.
Потом все пропало.

– Дима, все нормально?
– Да, мама, я тут немножко подрался...
– Когда ты повзрослеешь? – мама принесла чай и оладушки. – Я утром проснулась, смотрю, ты пришел, спишь. Вот, оладушек приготовила.

В феврале ударили морозы. Дмитрий ходил в поликлинику на перевязку. Ни о каких походах на Универсиаду не могло быть и речи.
Врач через неделю, снимая швы, удивленно сказал:
– Если бы я вас в первые дни не видел, не поверил бы. Такое ощущение, что драка была не неделю, а с месяц назад.
– Это Азия и море. Кожа мягкая, насыщена солнцем. Регенерация повышена, – Дмитрий улыбается, вспоминая многочасовые тренировки на волнах.
Хоанг, друг по серфингу, француз, родившийся во Вьетнаме, прищелкивает языком, когда Дмитрий в очередной раз пытается оседлать волну. Объявлено штормовое.
– To the shore, to the shore, crazy Russian! – кричит Хоанг, они общаются на английском.
– I love this life! – кричит Дмитрий, наконец поймав волну и несясь на доске к берегу.

– Папа, привет, что у тебя с лицом? – мальчишки удивленно разглядывают Дмитрия с экрана монитора, разговаривая по Scype.
– Мальчики, такое бывает иногда, когда дерешься.
– Мне надоели твои качели, Дмитрий, – холодно говорит супруга. – Я выходила за человека с большим потенциалом, а ты… Короче, мне все надоело, я подаю на развод.
Все как в тумане. Как с разбега в стенку. Все сжалось, как при срыве со скалы, когда ты летишь и ждешь удара, но его нет – ты на страховке. Но здесь нет страховки. Только безнадежный полет.
– Что не так делал? Почему? Как? – вопросы без ответа. Ты предоставлен сам себе в своих мучениях.
Тогда Дмитрий и написал это стихотворение.

Меняем круто мы судьбу,
Когда в любви мы признаёмся.
И крылья за спиной растут,
И страстно мы друг к другу рвемся.
Любовь – сильнейшее из чувств,
Ему подвластны все невзгоды,
Готовы массу совершить безумств,
Чтоб с милыми встречать восходы.
Но быт, бывает, не дает
Нам чувство сохранить нетленно.
И вот уж дней водоворот
Нас разделяет постепенно.
И ты и я уже не те,
И лик любимый нам противен,
О чувстве забываем в суете,
И каждый за разрыв повинен.
И возжелав любви земной,
Просите небеса о чуде,
Чтоб пронести любовь с собой,
Покуда сердце биться будет.