Пшел

И взглянула так, словно только что заметила его присутствие. Оно явно не доставляло ей никакого удовольствия.
- Пшел вон, уродец, - Анжела легко оттолкнула Мишу в сторону. — Какой же ты дохлый, черт.
Она была красива и сквозь задрожавшие в его глазах слезы. Торопливая суета, легкие быстрые шаги, дверь за Анжелой хлопнула.
Из соседней комнаты еще раздавались частые скрипы и нежные постанывания, там веселились его однокурсники — Боцман и Елена.
Первый обладал не только приятной наружностью, но главное - фантастической самоуверенностью. Ему ничего не стоило пригласить на вечеринку самую красивую девушку с их курса без малейшего сомнения в положительном ответе. Елена выслушала предложение нахала отметить день освобождения Африки в компании с его другом и какой-нибудь ее симпатичной подругой. Похлопала длинными ресницами. Непринужденно улыбающийся Боцман ждал согласия.
- Ладно, придем.
В отличие от Боцмана, Миша не был ни уверен в себе, ни привлекателен. Случайный удар коленом в живот в обыденной школьной возне не убил его, но лишил полутора метров кишечника. Тощий и некрасивый, Миша имел одно важное достоинство — свободную квартиру, пусть и на последнем этаже в хрущевке на окраине, зато двухкомнатную, идеальное место для  студенческих вечеринок.
Друзья хорошо подготовились к африканскому празднику — дешевое пойло было в изобилии, скромная закуска тоже присутствовала.
- А где мы их встретим? У метро?
- Зачем встречать — сами дойдут.
В назначенный час с уместным опозданием в дверь позвонили. Тоже вполне уверенно — Елена знала себе цену. Миша открыл дверь. И остолбенел. Его лицо, и так не отличавшееся правильностью черт, растянулось в гримасу на манер знаменитого своим дурацким видом артиста Краморова. Боцман за ним радостно хлопал в ладоши.
- Во Мишане счастье привалило! Вся Африка танцует!
- Познакомьтесь, это Анжела, - самая красивая однокурсница произнесла это с очень не свойственной ей хорошо скрытой ревностью.
Елена была несомненной красоткой. Все парни на курсе мечтали сходить в кино, жениться или хотя бы один разок что-нибудь вместе с ней отпраздновать; то один, то другой энтузиаст переживал болезненный отказ, робкие тайные поклонники грезили о ней на лекциях и по вечерам, секреты ее личной жизни за пределами университета интересовали решительно всех. Но ее подруга была из другой лиги.
Что двигало Еленой, когда она пригласила Анжелу?
Вообще странно, что такая девушка могла иметь подругу, еще более странно, что та звала ее вместе с собой на вечеринку. Все глаза на нее. Все парни выдыхают. Все девчонки завидуют.
Быть может, Елена ругала себя за быстрое согласие и рассчитывала проверить серьезность намерений Боцмана? Не давать же просто так нахалу со своего же курса. И появление невообразимо красивой соперницы было намеренной провокацией, тем более, с учетом всего того, что Елена могла знать о ней.
Сумятица с появлением неотразимой Анжелы могла возникнуть в любой компании, но только не в этой. Великолепный Боцман так нравился самому себе, что ему было в общем-то все равно, за кем ухаживать.
Первые минут тридцать Елена внимательно наблюдала за Боцманом, изучала оттенки его одобрительной, но и пассивной реакции на явно благосклонное внимание Анжелы. Первая становилась все радостнее, вторая — грустнее от каждого взгляда на тощего заморенного Мишаню как удручающей, совершенно неприемлемой альтернативы. Несколько решительных тостов за свободу угнетенных, Боцман очаровывал дам не столько тонким юмором, сколько заразительным смехом, те хихикали и выпивали, Миша активно подливал. Анжела пробовала изменить ход событий, шлепая Боцмана по плечу, ответа не получила. Совсем загрустила, став еще красивее, насколько это было вообще возможно. Враждебно наблюдала, как решительный Боцман, смеясь, повел Елену в маленькую комнату — смотреть, где там у Мишани есть интересные книжки, может, что и про Африку что-нибудь найдется. Замерла, прислушиваясь. Выпила еще, поморщилась. Ее вечер был решительно испорчен, тем более, что к подобному варианту она вряд ли была готова. Как это — лучший парень не выбрал ее? Диван из маленькой комнаты за фанерной дверью осторожно пискнул. Еще. Осмелел и заскрипел, загудел уже не на шутку, набрал ритм, стал ускоряться. Вдруг замер, брякнул что-то, перебрал струнами целую гамму и, чуть уже по-другому, сурово и уверенно, начал новый разгон. Вдобавок кто-то принялся мучительно стонать чужим голосом, явно не принадлежавшим ни лишенному романтических иллюзий Боцману, ни той известной однокурсникам Елене, что украшала собой самые занудные лекции, сидела на первом ряду и старательно конспектировала аккуратным почерком любую муть.

Короткий роман Боцмана с Еленой закончился сам собой, когда он без лишних раздумий позвал ее на очередную вечеринку в качестве срочной замены участницы первого состава. Стало окончательно ясно, что разница между девушками для него не столь важна. Ничего позорнее, чем быть скорой помощью, Елена не могла для себя представить, отказалась категорически. Все, чего она опасалась, это предстоящей огласки. Энтузиасты и скромники на курсе что-то заподозрили, но Боцман только смеялся и ничего не подтверждал.
- Ленку? Чего вдруг? Это вы вокруг нее пасетесь, мне вообще все равно, Ленку или Таньку, или вот, Оленьку, да, зайка?
Боцман сразу после диплома с присущим ему оптимизмом устроился на работу в таможне, выстроил дом в элитном пригороде, и, главное, вовремя уволился и начал спокойный бизнес. По пути не забывал шпилить зачарованных его обаянием девушек, законный брак не слишком ему в этом мешал.
Елена удачно вышла замуж за перспективного однокурсника. Довольно скоро, когда его перспективы стали туманными в связи с большими социальными переменами в обществе, еще удачнее развелась и уже совсем превосходно вышла замуж во второй раз.
Анжела куда-то пропала в лихие девяностые. Что с ней стало? Стала москвичкой; убита из ревности; улетела с американским туристом-миллионером; прошла всю карьеру эскортницы от Листермана до шоссе; залетела, родила и оплыла, стала обычной домохозяйкой, все еще симпатичной, очень даже ничего себе такой, но уже навсегда потерявшей роковую власть над судьбой встретивших ее мужчин.
В долгую бессонную ночь после того праздничного для Африки вечера Миша окончательно решил, что в этой жизни нужно что-то менять. Начал с утра. Качаться и жрать. Потихоньку, от легкого к сложному. День за днем, месяц за месяцем. Тяжелые силовые тренировки, усиленное питание. Мышцы забиваются? Отдыхать, менять нагрузку. У него нет полутора метров кишечника — значит, нужно просто жрать больше. Нет той части, что всасывает жиры - значит, нужно жрать больше протеинов и углеводов. Год за годом. Качаться и жрать. На жратву нужны деньги. Значит, нужно зарабатывать. Чтобы зарабатывать, нужно учиться. Второе образование — психологическое, кроме прочего — интересная тема для обсуждения с девушками. Нельзя сказать, что он уделял им много времени. Так, в перерывах на отдых между работой, тренировками и книжками. Миша, которого знакомые теперь все чаще называли Михась и, иногда для шутки, ввиду разительного контраста прозвища и объекта — Малыш, день за днем становился больше, эрудированнее, обеспеченнее. Девушки стали обращать на него внимание. Сперва — на его габариты и элегантный недешевый шмот. После нескольких фраз они понимали, что имеют дело не только с могучим физически и экономически успешным, но и интересным собеседником. Тем более интересным, что сами они значили для него крайне немного.
Времена МиТу как изобретения прогрессивной и редкостно непривлекательной дамы еще не наступили. Зато вполне себе цвели лихие девяностые и жирные нулевые. Михась оставался вполне уродлив и похож теперь на Харви Вайнштейна, одержимого качалкой. Брутальная внешность и обходительная вежливость в сочетании с решительностью привлекали девушек. Они не слишком удивлялись раннему приглашению в гости, когда на первом или в крайнем случае на втором свидании Малыш без спроса с легкостью поднимал их на руки и нес на постель, что в духе эпохи еще не считалось изнасилованием, а воспринималось как слегка запоздалый, но вполне уместный в данных обстоятельствах комплимент.
Его сто с лишним килограммов трудом и потом наработанного веса было нереально как-нибудь столкнуть, да ни одна из его многочисленных партнерш и не старалась, разве что была особенно миниатюрной и не выдерживала тяжести, но и в этом случае ей оставалось только беспомощно пищать. Карьера Малышу тоже удавалась, с ней приходили деньги, новые квартиры уже не в хрущевке, машины выглядели все круче. Теперь все казалось легко. Особенно девчонки.
Михась между делом отымел сотни три женщин или побольше, все они были привлекательны, многие - красивы, немногие - очень, но все они проигрывали сравнение с Анжелой. Жениться он так и не стал.

В памяти Миша снова и снова возвращался в тот давний студенческий африканский вечер.
Наслушавшись диванной музыки из соседней комнаты, Анжела решительно встала и, не глядя на зачарованно любующегося ею хозяина квартиры, произнесла:
- Ну, показывай, где у тебя что.
Миша на подгибающихся ногах, не веря в удачу, повел ее в свою комнату. По пути Анжела остановилась, послушала близкие отзвуки разгоревшейся не на шутку диванной битвы, наверное, попробовала угадать, из какого положения доносится то неблагозвучное, несдержанное мычание. Тряхнула волосами, дошла до кровати.
- Гондон есть?
Миша судорожно кивнул и опасливо посмотрел на верхний ящик тумбочки, словно боясь, что пачка заветных предметов могла куда-нибудь вдруг потеряться.
Анжела молча стала раздеваться. Не обращая внимания на еще пуще засуетившегося Мишаню, легла на спину, расставила колени и закрыла глаза.
Их дверь так и осталась чуть приоткрытой.
Удивительно, что с гондоном он справился вполне неплохо, чистое везение, эрекция так себе, пальцы не слушались.
Дрожа и холодея, лег на нее сверху. Не дожидаясь, пока разберется в ее анатомии, Анжела схватила член и заправила в себя.
Внутри была горячей и влажной. Сжимала его тощую задницу и втискивала в себя целиком. Подбрасывала вверх движениями бедер. Билась снизу лобком, прижималась теснее, мучительно стонала ничуть не тише и не мелодичнее подруги, словно в ответ. Он бы уже давно выплеснулся, если бы не саднила расцарапанная острыми коготками спина. Неважно, он был готов терпеть сколько угодно, но все закончилось на удивление быстро. Застонала громче, сжала ногами, в последний раз жестоко разодрала лопатку.
Лежа под ним, все еще тяжело дыша, Анжела открыла глаза.