Моя родословная. Глава. 32 Мемуары

Глава. 32              Сеча в разгаре.


Жизнь можно понять, только оглядываясь назад, но ведь жить надо в движении вперёд.

Сёрен Обье Кьеркегор (05.05.1813 г. – 11.11.1855 г.) — датский философ, лютеранский теолог, поэт и религиозный писатель, которого многие считают первым философом-экзистенциалистом.


Марийцы метко били стрелами с серповидным наконечником, предназначенным для подрезания конских сухожилий. Этому они научились у татар, участвуя вместе с ними в многочисленных сражениях.

Воздух наполнился стонами и криками изувеченных вражеских воинов, пронзительным ржанием лошадей, хрустом и треском сокрушенных доспехов.

Марийский воин Бакей выцелил возглавлявшего авангард грозного противника, метя в смуглую, незащищенную доспехами шею.

Широкий раздвоенный наконечник, угодив в кадык воина, глубоко рассек горло несчастного и с хрустом застрял в шейных позвонках.

Сражённый стрелой наездник коротко булькнул, хватаясь за горло, и рухнул в холодную жижу. Остальные временно отступили назад.

На некоторое время на вершине холма перестали свистеть вражеские стрелы. В принципе, татары были бесстрашными и неприхотливыми воинами.

Они с малых лет учились стрелять на скаку из лука, рубиться без устали боевыми топорами или трехгранными кривыми мечами, без труда совершали стремительные походы на огромные расстояния и без малейшего сожаления сжигали на своём пути села и небольшие города.

На стороне врагов было численное превосходство. Не считаясь с потерями от стрел марийских лучников, что били почти в упор. Мёртвых воинов, валявшихся под их ногами, они безжалостно стаскивали и бросали под холм.

И, прикрываясь высокими деревянными щитами от хлеставших сверху стрел, бросились в атаку. Татарский строй воинов словно бурей налетел на марийских витязей.

С оглушительным треском щиты врезались друг в друга, скользнули вперёд копья и пики. Проникая под латы и в сердца врагов. Послышались хрипы, вопли ярости крики и брань. Уже через мгновение, трава на косогоре окрасилась багрянцем. Дикие вопли нападавших огласили окрестности.

Первые несколько непрерывных волн татар разбились о боевой строй марийцев, словно цунами о неприступные скалы.

Черемисские опытные воины работали саблями как многорукие Шивы. И плохо становилось тому, кто волею случая оказывался рядом.

Сабли марийцев сверкали полукругом, отрубая татарам руки, головы, пробивая крепкие кольчуги.

Блеск острых сабель и мечей, а также отчаянные предсмертные крики умирающих бойцов. Всё смешалось в один смертельный водоворот.

Вращая в одной руке мечи, а в другой крепко держа круглый щит, татарские воины снова устремились с криками в дикую и яростную атаку.

Оскалы крепких зубов, презрение и насмешка в глазах, а также жажда крови в каждом движении.

Воины - черемисы прекрасно осознавали, что они обречены. Но тем и страшнее отвага для врага, когда она обречена. Внезапно перед Пашканом вырос, словно из-под земли воин в меховой шапке с раскосыми глазами.

В руках он держал саблю и круглый щит. Издав визг, похожий на боевой клич, степняк быстро взмахнул клинком снизу вверх, вознамерившись полоснуть шею марийского витязя, поскольку тело его было надежно прикрыто доспехами.

Пашкан был вооружён гораздо лучше соперника и не зевал. Он отразил атаку щитом – клинок врага лишь скользнул по краю, – а в ответ мгновенно нанёс колющий удар, поразив противника в плечо.

Степняк взвыл, выронив саблю, а Пашкан тут же обрушил на него второй удар сверху, вложив в него всю свою ненависть. Меч витязя рассек лёгкий кожаный панцирь и плечо нападавшего, едва не отрубив руку.

А пока тот, обливаясь кровью, ещё покачивался на ослабевших ногах между жизнью и смертью, Пашкан вновь резко взмахнул мечом…

Срубил неприятелю голову, как кочан капусты. Рухнув на землю, окровавленная голова врага подкатилась под ноги нападавшим, оставив за собой тёмную дорожку из крови.

Продолжение следует …