Белить не умеет

    Таиске на заднем сиденье мотоцикла сидеть не нравилось, но она не могла ослушаться отца. Уселась, взялась обеими руками за ручку передней сидушки и вздохнула.
   
    Фёдор завёл агрегат и они поехали. Медленно, осторожно. Отец понимал, что ребёнку сложно держаться.
   
    Дочка постоянно пыталась выглянуть из-за его спины. Она, привыкшая ездить на бензобаке папиного мотоцикла, сейчас не могла смотреть по сторонам и подставлять лицо ветру. Спина отца была слишком широкой и загораживала всё пространство.
    
    Днём прошёл дождь, и улица пропахла  древесиной и смолой.   
    
    Жители деревни обычно заготавливали дрова к концу лета, и у многих во дворах лежал пиленый, а у некоторых уже и колотый лес.
    
    Таиска жадно вдыхала в себя этот воздух. Ей захотелось серы. Мама варила её из смолы, которую собирали перед тем, как заготовить чурки на дрова, и выдавала детям изредка в виде мелкой плетёной косы.
    
    "Вот сейчас приедем домой и я попрошу у мамы серную косичку", — подумала девочка и, предвкушая вкус лакомства, ослабила руки.
    
    Как назло, мотоцикл задним колесом наехал на что-то и подскочил. Мечтательница свалилась на дорогу и от испуга даже не вскрикнула.
    
    Сидя на обочине, она смотрела, как её  транспорт удаляется всё дальше и дальше. Падение не замечено.
    
    Упала нерадивая девчонка удачно, ударилась чуть.   
   
    Огляделась, поняла, что авария произошла у моста, и довольная побежала к реке. Она решила, что пока отец хватится её, Таиска успеет поиграть с водой. Она как раз в резиновых сапогах.
    
    Вода в реке была холодной, но проказницу это мало волновало, она зашла под мост и начала пинать речку ногами и бросать в неё камни.
    
    Река отвечала ей большими брызгами. Весело было обеим, но не долго.
    
    Таиска так заигралась, что не услышала рокот мотоцикла и его сигналы. А Фёдор ездил по дороге туда и обратно, искал дочь.
    
    Вечером Тайка стояла в углу и ковыряла стенку. Изредка она канючила: "Можно мне выйти? Я больше не буду." Но, не получив разрешения, продолжала колупать извёстку.
    
    Илария увидела, чем занимается сестра и спросила:
 — Ты что, хочешь завтра побелить стену?
 — Почему? — удивилась Тайка.
 — Ты же обколупала весь угол.
    
    Проказница испугалась и перестала просить прощения. Решила стоять в наказании вечность.
    
    Клавдия была удивлена, что дочь замолчала, подошла к ней.
 — Ты что замолчала-то?
 — Да я просто поняла, что виновата. Надо стоять. — ответила дочь.
 — Но, раз поняла, выходи, ладно уж, — сказала мать. Она давно успокоилась и перестала сердиться на свою глупышку.
 — Нет, мама, я ещё постою маленько, — заупрямилась девчонка, — может тогда надолго запомню, что так делать нельзя.
    
    Мать опешила. Но тут вмешалась Иларка:
 — Да она просто боится угол показать. Белить-то не умеет.
    
    Клавдия отодвинула дочь от стены и увидела большущее пятно синего цвета от старой побелки, новая - белая валялась на полу. Женщина сначала опешила, потом притянула дочь к себе, обняла и засмеялась.
    
    Таиска не поняла, что рассмешило её маму, но была довольна, что белить ей не придётся, она ведь и не умеет.