Место встречи изменить нельзя Из походных дневнико

«Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены…» Ю.Визбор

На спуске с сопки его настигла непогода. Внезапно пришедший с месединской стороны не сильный, но частый дождь быстро намочил камни, чем весьма осложнил Начальнику жизнь. Дальнейший путь вниз по курумному склону пришлось проделать эдакой каракатицей, часто - в полусидячем положении. Ага, в полу-сидячем… А чего тогда пятая точка такая мокрая и такая холодная?

Сосредоточив всё внимание на безопасном спуске, он перестал отслеживать приметный ориентир на гребне Тюлюкской Зигальги, и когда добрался, наконец, до подножия горы, не представлял себе, в какую сторону идти на поиски оставленного рюкзака. Щурясь и прикрываясь ладонью от дождевых капель, поискал глазами назначенную быть «точечным ориентиром» накренившуюся сухую ёлку, от которой начинал подъём. Не нашёл.

Чертыхаясь, снова покрутил головой туда-сюда. Нет, не видать его «Bask»-ковской котомки. Ладно, нужно шевелиться, а то во влажной штормовке на ветру чувствуешь себя не слишком уютно. Вспомнилось: «Сначала посмотрите налево, а дойдя до середины проезжей части, - направо». Невесело усмехнулся и последовал совету, крепко усвоенному ещё в детстве. Пошире расставляя ноги и взмахивая для равновесия раскинутыми в стороны руками, двинулся налево вдоль подножия склона.

И – о чудо! – через пару минут, взобравшись на перегородившую путь наклонную плиту, разглядел впереди белую тряпицу, повисшую на макушке берёзового куста, под которым сиротливо притулился его рюкзак. Когда подобрался поближе, увидел и «приметную» ёлку. Н-да, похоже, только отсюда она и приметная. Ориентир, называется!
Намокший серый «Шивлинг» был почти незаметен на фоне пегого, а теперь ещё и сочащегося водой, курумника. Хорошо, догадался замаркировать берёзку носовым платком. Спасибо маме, приучила к порядку, повторяя: «Нет в кармане пустяка – носового нет платка!».

Вскидывая рюкзак, подумал, что нужно будет на такой случай обзавестись специальным лоскутом сигнального цвета и постоянно хранить его в «баклажане» (много лет назад с лёгкой руки Валентиныча так стали меж собой называть объёмный карман на верхнем клапане рюкзака). Сам-то с недавнего времени перешёл на яркие походные одёжки: не то, чтоб опасался потеряться, просто спокойнее чувствуешь себя в пригородном лесу, где куда ни ступи – всюду земли охотхозяйств, и в сезон запросто можно попасть под выстрел какого-нибудь […].

А здесь … здесь его в красной штормовке, случись, Хозяин издалека заметит и обойдёт стороной … может быть. Во всяком случае, хотелось бы так думать. Нет, не так: вообще не хочется об этом думать, хотя разлапистые следы и рябиновые кучи на Зигальге в этот поход встречал неоднократно. Тьфу, ведь не хотел думать!

Когда ты путешествуешь, пусть в маленькой, но группе, то спокойнее относишься к очевидному присутствию зверя. Ещё и девчонок успокоишь, с видом бывалого таёжника рассуждая о повадках косолапого (А, вот, помню был такой случай…). В этот же раз он идёт соло, поэтому не перед кем, как говорится, щёки раздувать. Вон – когда накануне ночевал под восточным отрогом Поперечной, непроизвольно начинал подкидывать дровишки в костёр, если слышал неподалёку какой-нибудь «подозрительный» шум.

Подумал, а не вернуться ли на ту стоянку? Правда, там под горой выход родника меж ёлок на грунтовом участке заболочен. И мошка, опять же. Вот, ведь, зараза какая: уже осень, а она всё никак не угомонится! Нет, лучше, как и планировал, уйти подальше, где по краю ельника есть ровные тундровые «пятачки» вдоль каменистого ручья. Осень нынче сырая, поэтому неожиданностей с водой там быть не должно, а то, помнится, как-то …

Ч-чёрт! Нога провалилась в щель между камнями, скрытую разлапистым можжевельником. Да-а, на таком рельефе нужен глаз да глаз, иначе... Тем более, в одиночном походе. Тьфу три раза!
Вытряхнул из-за голенища сапога растительный мусор, с неудовольствием глянул на мокрые грязные ладони: раньше-то, не задумываясь, вытер бы о полы камуфляжной штормовки, а теперь… Мало того, что ткань его новой куртки какая-то мудрёная и воду не впитывает, так ещё и пачкать такую красоту жалко. Тьфу!

Ещё раз сверился с компасом и пошёл аккуратнее, тщательнее выбирая путь.

Ночью дождь снова стучал по палатке, но когда рано утром он выбрался наружу, стало ясно, что день обещает быть ясным. Закинул голову вверх, помахал рукой в сторону ещё неяркого солнца: Смотри, ты обещал!

Пока завтракал и собирал рюкзак, ветер высушил … ну, почти высушил костровой и палаточный тенты, да и камни курума вокруг не выглядели такими сопливыми, как вечером.
- Вот, и хорошо, - порадовался он, - пока туда доберусь, и тропа подсохнет.

Окончательно уложившись и придав полянке первозданный вид, огляделся вокруг. Вздохнул: Когда ещё, да и придётся ли побывать здесь? Ладно, «по коням!». Подтянул ремни демпферов, прищурился в визир компаса и, проследив выбранное направление, приметил ёлку с раздвоенной макушкой. Пошагали!

Памятный с давнего похода азимут позволял пройти через мелколесье краем курумных сбросов и подсечь тропу – если повезёт – аккурат, на повороте её после подъёма из долины Юрюзани в сторону большой стоянки у родника под Поперечной. Один раз такое удалось. Может, и сегодня повезёт. Главное, поточнее выбирать очередной ориентир.

Он немного промахнулся и вышел на поперечную топтанку в высокотравье со следами рифлёных ботинок, ведущими вниз по долине Евлахты. Ага, значит, налево – в болото (плавали – знаем!), а мне – направо. Так и есть: через полсотни метров показалась тропа. Ну, вот, здесь можно и передохнуть перед ноголомным спуском и заодно устроить второй завтрак (глянул на часы: Ничего не рано, главное – чтобы не поздно!). Выбрал близ тропы крупный сухой камень, скинул рюкзак.

Смакуя «компотик», как называли в их группе ягодно-травяной чай (термос в межсезонье – это вещь!), Начальник бродил глазами по укрытым дымкой дальним планам с многосопчатым Иремелем. Или это облака такие?

- «И горы облаками, укутавшие небо, и облака высокие, как продолженье гор…»

А глянешь понизу – трава под ветром колышется зелёным морем, вспыхивая тут и там искорками запоздалых цветов. Их, в основном, жёлтые головки хорошо заметны на фоне курумов. А вон ещё красные и … синие… Гм…
Так это люди! Точно: мелькая разноцветными одёжками, по тропе медленно поднималась группа с рюкзаками. Он с удовлетворением подумал: Хорошо, мне – вниз.

Группа несколько растянулась, что было естественным на крутом подъёме, а потому Начальник несколько раз взмахивал рукой, отвечая на приветствие очередного счастливчика, выбравшегося-таки на ровное место. Не задерживаясь, туристы сворачивали по набитой тропе и резво удалялись. Последними на плато поднялись парень с девушкой. После дежурного: «Привет!» они, держась за руки, поторопились догонять группу – этакие «рюкзаки с ножками».
Начальник с некоторой грустью смотрел им вслед: Всё-таки, одиночное хождение – это не моё.

Тут, словно, почувствовав его взгляд, девушка замедлила шаг, обернулась и, как показалось Начальнику, внимательно посмотрела на него. Он ещё повертел головой по сторонам: никого, кто или что могло бы привлечь внимание незнакомки. С такого расстояния выражения лица девушки было не разглядеть, но она, прищурясь, явно всматривалась в него. Да, и вся её поза выражала, словно, ожидание … или вопрос. Но тут парень потянул свою спутницу за руку и что-то сказал. Слов было не разобрать, но понятно, что тот недоволен задержкой и торопит подругу. Девушка решительно встряхнула головой, отчего её светлые волосы взметнулись, подсвеченные солнцем, и напоследок глянув в сторону Начальника, сделала рукой какой-то неопределённый – прощальный, что ли - жест.

- «Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены …» - откуда-то прилетела строчка из старой песни Визбора. Он хмыкнул и начал «убирать со стола».

Пока, стараясь не поломать ноги, спускался по крутой тропе, всё ломал голову, размышляя, кто бы это могла быть. Эх, жаль не поинтересовался, откуда группа – может, земляки? Тогда понятно: могли с ней встречаться, скажем, на Грушинском или «Золотой осени». А, может, в турсекции в одно время были: «Надежду» в лучшие её годы до ста человек посещало, пусть бы и не все ходили в категорийные походы.

Мимолётная встреча (да, и можно ли это назвать встречей?) и вызванные ею воспоминания постепенно развеяли появившиеся было грустные мысли по поводу одиночного похода.

Когда через несколько дней он стоял у здания вокзала на Вязовой, грусть вызывала уже необходимость возвращаться домой. Да, уж: «Жаль, кончаются быстро слёты…»

Заприметив в окно зала ожидания женщину в белом фартуке с корзиной, Начальник вышел на перрон и угадал. Знаменитые тутошние пирожки! - теперь будет, чем занять несколько томительных часов до его поезда! А вот прямо сейчас отправится «Челябинск-Москва». Недавно к нему, торопясь, прошли люди тоже с рюкзаками, а у одного даже гитара была. Счастливцы: сейчас попросят у проводницы чаю, расчехлят гитару и …

- «А всё кончается, кончается, кончается,
  Едва качаются перрон и фонари…»

Подчиняясь невнятной, зато громкой, команде из висящего на стене вокзала динамика, челябинский поезд, словно, вздохнул, отчего вдоль состава прокатился шорох автосцепок, и потихоньку тронулся в сторону подвесного моста через Юрюзань. Ожидая, пока освободится путь, Начальник равнодушно провожал взглядом медленно проплывающие мимо вагоны с белеющими за окнами лицами пассажиров.

Вдруг – так не бывает! – женское лицо, прижатые к стеклу растопыренные ладони, и взгляд – в упор. Открытый, с улыбкой. Непроизвольно оглянулся (никого!), и пошёл, было, рядом с вагоном, ловя её взгляд, но тут же одёрнул себя: «Ты чего это?!»

Провожая поезд глазами, понимал: это она, та самая девушка, что была на тропе. Не то, чтобы узнал её наверняка – просто, почувствовал. Она … Да, кто – «она»? Нет, это издержки одиночного похода, не иначе. Вот, и мерещится всякое…
А в голове снова:

- «А все кончается, кончается, кончается,
  Едва качаются перрон и фонари,
  Глаза прощаются - надолго изучаются,
  И так все ясно - слов не говори!»

Он со вздохом облегчения покинул переполненный, как обычно, в конце рабочего дня, голубой вагон и, шаркая ногами, медленно продвигался в плотной толпе к эскалатору.
- Чёрт бы побрал эту подземку, - думал он раздражённо. - Метро, что московское, что питерское, хорошо только по телевизору смотреть.

Чуть замешкался у первой ступеньки «лестницы-чудесницы», ожидая, пока немного освободится пространство за спинами стоящих перед ним людей. Настроившись на нескорый подъем, присущий станции на Сенной площади, он отрешённо скользил взглядом по многоликой веренице пассажиров встречного потока, по рекламным щитам над их головами.

За гулом работающих эскалаторов, шелестом множества людских голосов он не сразу услышал: …чальник! Начальник!
Завертел головой и едва успел заметить уплывающее вниз обращённое в его сторону чьё-то лицо и поднятую руку: …жди меня!

Недоумевая, кто бы это мог быть, он прошёл турникеты и встал напротив ползущего снизу эскалатора. Его то и дело толкали, закрывали обзор снующие туда и сюда пассажиры, из-за чего пришлось отойти в сторону. Привстав на цыпочки, он напряжённо вглядывался в мельтешение лиц сходящих с эскалатора людей, и все-таки пропустил её появление.

Улыбающаяся светловолосая девушка подошла откуда-то сбоку: Привет! 
И, видя замешательство на его лице, откровенно рассмеялась: Не узнаешь?

Спасаясь от нахлынувшей волны пассажиров с очередного подошедшего поезда, незнакомка решительно подхватила его под руку и повлекла к выходу: Пошли!

- Да кто же она?! К месту вспомнился «важняк» Турецкий из давнего детективного телесериала, не узнавший свою прежнюю пассию. Гм…

Выбравшись из вечно спешащей толпы, они замедлили шаг у края тротуара.
- Ну, вот… - Она стояла перед ним и явно наслаждалась произведённым впечатлением и его столь же явным замешательством.

Высокая даже без каблуков, кажущаяся ещё более стройной в черных лосинах. Светлые волосы до плеч, очки в идеально подобранной оправе. Свободная рубашка с глубоким вырезом, бусы до пояса. Какая-то обалденная сумка на длинном ремне. И – радостная улыбка.

- А лицо-то её мне кажется знакомым, - запоздало подумал Начальник и неуверенно улыбнулся.

- Ты ещё скажи что-нибудь вроде: «Кажется, мы с вами где-то встречались…» – воскликнула она с деланым возмущением. И продолжила: Ну, что, мне рюкзак надеть и похромать перед тобой? Потом, заговорщически оглянувшись по сторонам, приглушённо добавила с экспрессией: «В душу мать!»

- Женька! - выдохнул Начальник, - Евгеша!  Короткое объятие и «чмок» куда-то в ухо.

Он искренне-восхищённым взглядом окинул стоящую рядом красавицу и разродился запоздалым неуклюжим комплиментом: «Не иначе, Ганс Христиан с тебя писал «Гадкого утёнка»»!

Потом они наперебой повторяли: А, помнишь?..  А, помнишь?..

- У тебя время есть? Может, заглянем в кафешку, посидим?
- Я, как Пятачок, до пятницы совершенно свободна.
- Только я тут не слишком ориентируюсь.
- Не слишком – это как?
- Ну, то есть …
- Поня-ятно! Пошли, здесь неподалёку есть уютное местечко.

В отличие от него, воспринимающего северную столицу исключительно через призму карманной схемы метро, Женя ориентировалась в городе свободно. На ближайшем перекрёстке они перебежали оживлённую улицу, свернули за угол, затем в переулок и – аккуратные ступеньки в подвальчик, доносящийся откуда аромат кофе не оставлял сомнений: пришли!

Им повезло в этот предвечерний час найти свободный столик.

- А ты как в Питере оказался?
- Командировка. Компьютерные дела. Завтра – домой.
- Уже завтра, так скоро, - она сморщила нос, всем своим видом показывая сожаление.
- Ещё только завтра, - возразил Начальник. - А мог и сегодня уехать, так что наша встреча – просто удача.
- Ха, встреча! - Евгеша поставила чашку на стол.
- Удача, что я тебя увидела! Скажи кому, не поверят: разглядеть на встречном эскалаторе и узнать давнего… - тут она сделала паузу и с лукавой улыбкой продолжила: случайного знакомого.

- Слушай, а сколько же мы не виделись, сколько лет прошло с того похода?
- Шесть, нет, уже семь, - чуть поразмыслив, ответил он, - всего семь.
- Ага, всего! Да в моей жизни за эти семь лет столько всего было! Нет, правда! – повторила она, видя его снисходительную улыбку.
- Посуди сам: институт окончила, побывала на Аркаиме, сходила замуж и на Эльбрус. А ты - как? Где бывал?

- Да у меня – всё, как обычно: работа, походы. По-прежнему замужем… тьфу, - женат. Побывал в Ергаках, на Байкале, ну, и конечно, на Урале.

После короткой паузы, загадочно улыбнувшись, проговорила: «Хочу на Урал снова. Хочу!» Она даже зажмурилась, прижав ладони к лицу и снова смешно наморщив нос.
В этот момент Женька была такой… такой привлекательной! Начальник откровенно залюбовался ею, и чувство это, видимо, отразилось на его лице, что не осталось незамеченным.

- Что?
- Да так, вспомнилось…
- Вспо-омнилось, - передразнила Евгеша и, дурачась, пропела: Нам рано жить воспомина-аньями…
Но тут же оборвала себя, постаралась сделать серьёзное лицо (брови – домиком) и, доверительно подавшись к нему над столом, громким шёпотом спросила: «Какие планы на золотую осень?

Начальник замешкался. Этой весной он попробовал себя в новом амплуа: на майские праздники примкнул к группе водников, прошёл на байдарке по известной оренбургской речке и теперь жаждал продолжения водных приключений. Его новые друзья обсуждали карельский маршрут – по Ладожским шхерам и уверяли, что там без приключений не обойдётся.

Ответил вопросом на вопрос: «А почему – Урал? Тогда-то он тебе удовольствия явно не доставил. И потом - после Эльбруса Урал тебе холмами покажется…»

- А я с Уралом уже … помирилась. А Эльбрус … Ну, его, этот Эльбрус!
- Что так? Не понравилось?
- Да, как тебе сказать?.. На высоте три восемьсот мы с мужем разошлись во мнениях. Он повернул вниз, а я пошла дальше. С тех пор идём каждый своей дорогой. Моя – привела в Питер. Я здесь уже второй год.

- А Урал вспоминаю часто. И, вообще, ты Алексеева читал? Валькирию?
- Ну, читал.
- Ну-ну! А я все три книги, и не по одному разу. Особенно, первая понравилась. Мы ведь там неподалёку были – на Северном Урале?
- Да, он те края описывает. Я в тот – она понимающе кивнула - год даже собирался к началу маршрута через Пермь – Красновишерск – Чердынь заезжать, как Мамонт. Только ведь, знаешь, это всё…
- Знаю, знаю – литературный вымысел, любые совпадения… являются случайными! Всё равно! Пошли, а?
- Да-а-а, хорошо бы … Только … Дай сообразить …

- Ох, какой ты нерешительный! Это, наверное, потому, что ты … старый стал!
- Кто – я?!
- Ну, да. Ещё и неверующий.
- Не понял… Это ты к чему?
- А к тому, - рот до ушей, - французы говорят: «Чего хочет женщина – того хочет бог!» И погрозила пальчиком: Не гневи бородатого!

Потом, старательно «делая» серьезное лицо: «Постой-постой… Наверное, есть другая хочучая женщина?  Уже и место в пал … в байдарке для неё приготовил? Тогда – извини, что я … тут … так некстати.»
- Да нет никакой … другой! - он аж поперхнулся кофе, закашлялся, на глазах выступили слёзы.
- Ладно-ладно, верю. Да не переживай так! - проговорила Женька и примирительно похлопала его тёплой ладошкой по плечу. Судя по выражению её лица, эта словесная пикировка доставляла девушке удовольствие.

Потом Женя дотошно выспрашивала его про Алексея и девчонок, каялась, что потеряла листочек с номером телефона, что при расставании ей дала Татьяна.

- Я его тогда впопыхах, кажется, в карман куртки сунула, да и забыла. Сам понимаешь, не до того было. Потом, уже в лагере, Зойка мои одёжки взялась в порядок привести - чистила, сушила. А после этой хлопотуньи что-нибудь найти …

Он, что называется – в тему, вспомнил то ли анекдот, то ли сценку из фильма, когда начальник орал на уборщицу, которая на его столе вытерла пыль: «Там у меня важный телефон был написан!»
- Точно!
- Ты про уборщицу?
- И про неё тоже.
- А ещё?
- Ещё про – Евгеша рассмеялась, уже не сдерживаясь – про начальников. Помню, Татьяна тебе выговаривала: «Начальник, не ори!»

Пока он подбирал слова для ответа, достойного … начальника, она продолжила, уже задумчиво: «Хотя… Даже, останься записка целой, наверное, не решилась бы позвонить.» И замолчала, глядя куда-то поверх его головы.

Выйдя из кафешки, они бесцельно бродили по городу, болтали «за жизнь». Потом Евгеша потянула его в какой-то скверик на доносящиеся из-за деревьев чарующие звуки флейты, где они присоединились к разношёрстной толпе и долго слушали этническую музыку в исполнении колоритных индейцев в национальных костюмах с перьями. Зажёгшиеся с наступлением сумерек фонари, тёмные кроны деревьев создавали какую-то особую атмосферу, из-за чего чужеземные мелодии и ритмы воспринимались… естественно, что ли…

- А ты, вообще, в Питере часто бываешь?
- В этом году уже второй раз прилетел. Здешние специалисты делают нам очень специальную автоматизированную информационную систему: делопроизводство, то да сё…
- Погоди – погоди, это у Александра Викторовича, что ли?
- Э… Гм … А ты … как?..
И, глядя на её довольную физиономию: «Я, конечно, слышал, что мир тесен, но не до такой же степени… Скажи, а ты …
- Всё! Не хочу о работе!
И продолжила: «Я подумаю об этом завтра!»

И тут, словно в насмешку, в её сумке забулькал телефон.
- Извини, я сейчас… быстро…
Глядя, как Женя, разговаривая, выразительно вздыхает, хмурится и недовольно морщит нос, Начальник понял, что «всё хорошее когда-нибудь кончается».
- Вот, так всегда! Только … и – на тебе! Прилетела птица Обломинго!

Преувеличенно внимательно, скрывая досаду, она посмотрела на часы. Потом приблизилась, поправила ему ворот рубашки, слегка постукала пальцем в грудь. Вздохнула.

- Мне нужно ехать.
- На работу?
- Нет, всё сделаю удалённо. Но полночи за компом мне обеспечено, т.к. результат ждут с утра. Что ж, бывает и хуже. Хорошо, что реже.
- Жаль…
- Да, ладно тебе! Могли вовсе не встретиться. Всё хорошо. Всё будет хорошо!
- Да, это я так… Всё, действительно, просто замечательно!

Хотя оба улыбались, в глазах друг друга читали грустинку.

- Ты к нам ещё приедешь?
- Нет, во всяком случае, в ближайшее время; все оргвопросы я здесь решил. Теперь ваши спецы будут на месте программу ставить и тестить.
- По-нят-но…

Евгеша решительно тряхнула головой (какой знакомый жест…). Он не успел поймать мелькнувшую мысль. Женя столь же решительно обняв его, коротко поцеловала в щеку и отстранилась.
- Всё, долгие проводы – лишние слезы.

Она взмахнула сумкой, забрасывая её на плечо, и двинулась в сторону метро. Но, сделав пару шагов, резко обернулась.
- Скажи, это ведь ты был тогда – на Зигальге? И – потом, на станции?

Если бы сейчас гром ударил, он не так был бы ошарашен.
- Ч-чёрт! Так, значит…

Она удовлетворённо покивала, потом снова тряхнула головой.
 - А ты ещё на Урале будешь?
- Конечно, куда ж я денусь?
- Ну, тогда – до встречи!

И быстро, не оглядываясь, зашагала прочь.

Начальник проводил взглядом её фигуру, всю в бликах ночного города, и ещё немного постоял, глядя на прожорливые двери метростанции.

Урал… Тот много в этом слове
Оттенков может различать,
Кто побывал хоть раз и снова
Ждёт не дождётся, чтоб опять…