История Учения Будды, гл. 15 Слово Будды

Глава 15. Первый собор. Слово Будды
Менее чем через два месяца после уходв Будды Махакассапа, пользовавшийся почтением всех монахов в Сангхе, созвал собрание старейшин. Целью собрания было вспомнить и упорядочить все полученные ими от Блаженного наставления. Покровителем собора стал царь Аджатасатту, обеспечивавший монахов жильём и пищей более полугода, в то время, как они были заняты систематизацией Учения.
Согласно традиции, в первом буддийском соборе приняло участие около пятиста монахов и монахинь. По всей видимости, лишь небольшая их часть, достигшие архатства, участвовали в обсуждении, остальные же присутстовали как служители и слушатели. Задачей последних должно было быть запоминание рассказов и установлений.
В ходе первого собора материалы, предназначающиеся для запоминания, были разделены на три раздела: 1) сутры (пали: сутты), беседы Будды и его учеников; 2) виная – свод правил монашеской жизни; 3) абхидхарма (пали: абхидхамма) философский анализ категорий учения, их объяснение и описание их связей друг с другом.
Позже, когда эти своды учений стали записывать, то они получили название Трипитака – Три Корзины, поскольку учения, записанные на пальмовых листах, сворачивались в свитки, которые затем хранили в корзинах. В данном случае, конечно, речь шла не о трёх обычных корзинах, а о трёх собраниях корзин, поскольку количество сохраняемого материала даже при гораздо более компактных методах сохранения этих текстов в печатном виде измеряется десятками тысяч страниц.    
Раздел сутр, Суттапитака, был запомнен в основном, со слов Ананды. Большой вклад в изложение этих бесед внесли также Махакашьяпа и Ануруддха, брат Ананды, в наибольшей степени среди всех присутствующих на соборе монахов обладавший небесным видением. Некоторые сутты были сохранены также в изложении других авторитетных монахов и монахинь. Таковы, например, рассказы, связанные с Кумара Кассапой (молодым Кашьяпой) или монахиней Уппалаванной. Они существенно отличаются по стилю и манере изложения от большинства других сутр.
В Ваммика сутте, МН 23, рассказывается о том, как Кумара Кассапа в сновидении узрел сияющее божество, которое загадало ему загадку. Загадка состояла в том, что брахман обучает своего ученика копать зелю ножом. При этом ученик находит различные явления – засов, жабу, рогатину, сито, черепаху, мясницкие нож и колоду, кусок мяса и, наконец, Нага. Брахман обучает своего ученика тому, что тот должен отбросить всё, кроме Нага, которого тот должен оберегать и почитать.
Наутро Кассапа рассказал об этой загадке Будде и тот объяснил её смысл. Брахман – это Будда, ученик – Кассапа. Явления, которые надлежит отбрасывать, символизируют различные порочные качества ума, а Наг, великое существо – это чистое сознание, которое должно быть оберегаемо и почитаемо. Размышляя о смысле своего видения, Кассапа развил в себе необходимые для созерцателя медитативные умения. Способ, которым Кумара Кассапа получил обучение медитации, сильно повлиял и на его способ изложения Учения, в котором он, в основном, пользовался притчами (Паяси сутта, ДН 23).
Уппалаванна, одна из лучших учениц Будды, была прославлена развитием сверхъестественных сил. Уппалаванна сутта, СН 5.5, повествует о том, как однажды, когда монахиня медитировала в одиночестве, после того как она совершила омовение в лесном ручье, к ней приблизился злой дух, пожелавший вызвать у неё страх мыслями о женской беззащитности в лесной глуши. Йогини, различив, что эти мысли вызваны не предостережением божества, а злым духом, надеющимся помешать её созерцанию, ответила ему, что она знает его и если он будет мешать ей, то она может, по своему желанию, войти ему в кишки, или стать невидимой для него, или стать у него между глазами так, что он потеряет ощущение её присутствия. После этих слов разоблачённый злой дух исчез.
Ануруддхе, по всей видимости, принадлежит изложение сутр, содержание которых сфокусировано на техниках развития сверхъестественных качеств сознания. Ануруддха сутта, МН 127 повествует о том, что мирской последователь Дхармы, плотник Панчаканга, задал Ануруддхе вопрос: «Отшельники говорят о двух видах освобождения ума посредством сосредоточения. Одно из них – Безмерное освобождение, а другое – Небесное освобождение. Есть ли между ними различие?»
Ануруддха ответил: «Они различны. Безмерное освобождение достигается развитием Безмерных чувств, являющимися обителями и путями Брахмы – дружественностью, состраданием, радостью и бесстрастием.
Небесное освобождение, обретение небесного ока, достигается путём развития сияния собственного ума. Развивая его, созерцатели охватывают своим сознанием область размером с подножие дерева, или подножие двух-трёх деревьев, деревню, город, страну, всю землю, окружённую океаном. Когда вниманием ума охватывается небольшое место, ум имеет ограниченное сияние, а когда бескрайняя земля, окружённая океаном – сияние ума становится безграничным. Далее, когда созерцатели  делают опорой для яркости ума телесные ощущения и живость чувств, то сияние ума будет мутным. Когда же созерцатели делают опорой яркости ума его собственное сияние (силу различения), то сияние будет чистым».
Как указано в сутте, Ануруддха знал состояние и качества божеств миров сияния непосредственно, и рассказывал о них, исходя из личного опыта. Известно, что Ануруддха около четверти века обходился без сна, заменяя его пребыванием в самадхи. Только состарившись, он счёл благоразумным давать телу больше отдыха и некоторое время ночного сна. Ведя жизнь лесного отшельника, Ануруддха мало общался с другими членами Сангхи, обучая лишь небольшое количество учеников-йогинов.
Имеет смысл сравнить ответ Ануруддхи с ответом Шарипутры на почти тот же вопрос (Махаведалла сутта, МН 43)
«Говорят о безмерном освобождении, освобождении отстутствием всего, освобождении пустотой (последнее тождественно небесному освобождению по методу практики). В чём они различны и в чём они тождественны?»
«Есть способ их объяснения (как способа практики), в котором они различны как внешне, так и внутренне. И есть способ их объяснения (как качеств ниббаны), в котором они различны внешне, но тождественны внутренне.
Когда мы описываем их, как различные внешне и внутренне, то мы говорим о том, что:
1) В безмерном освобождении созерцатели создают в уме дружественность, заполняющую все направления пространства. Затем, таким же образом, они заполняют всё пространство состраданием, сорадованием, безмятежностью.
2) В освобождении отсутствием всего, или беспредметном освобождении, созерцатели, преодолевая мысль о разнообразии сознания, размышляют: «здесь нет ничего». Они не направляют внимание на явления, а направляют внимание на отсутствие явлений.
3) В освобождении пустотой созерцатели, уйдя в безлюдное место или пустое жилище, или сидя у подножия дерева, размышляют: «Это всё пусто, свободно от «Я» или чего-либо, являющегося признаком «Я»».
Когда мы описываем виды освобождения как различные внешне, но тождественные внутренне, то мы говорим о том, что:
1) Страсть – это ограничение сознания. Злость – это ограничение сознания. Заблуждение – это ограничение сознания. Те, кто отбросил эти загрязнения, сделал их неспособными к росту, подобными обрубку пальмы, кто уничтожил пятна ума, пребывают в наилучшем безмерном освобождении.
2) Страсть – это блуждание среди явлений. Злость – это блуждание среди явлений. Заблуждение – это блуждание среди явлений. Те, кто отбросил эти загрязнения, сделал их неспособными к росту, подобными обрубку пальмы, кто уничтожил пятна ума, пребывают в наилучшем созерцании отсутствия всего, или в наилучшем беспредметном освобождении.
3) Страсть – это что-то (имеющее признаки). Злость – это что-то (имеющее признаки). Заблуждение – это что-то (имеющее признаки). Те, кто отбросил эти загрязнения, сделал их неспособными к росту, подобными обрубку пальмы, кто уничтожил пятна ума, пребывают в освобождении пустотностью от чувства «Я» (небесном освобождении в мирах чистого сияния, не замутнённого чувством «я»).
Сравнение этих ответов позволяет понять ситуацию, описанную во многих сутрах. Ученики, передавая полученное Учение, имеют при этом разные личные качества и разный опыт. Поэтому они по-разному ухватывают истину и по-разному излагают понятое. Различные наставления, изложенные в сутрах, не могут быть сведены к некоему единому наилучшему способу изложения и объяснения. Но все они имеют один вкус – вкус прекращения неведения и вызываемого им страдания. Именно это качество делает те или иные буддийские тексты авторитетными и позволяет, вне зависимости от согласованности между собой в стиле, методах и терминах называть их Словом Будды.