Откровение восьмидесятилетнего. Предисловие

   С моим соседом по больничной палате (назовём его Виктором) мы познакомились совершенно случайно. Было бы, как говорится, счастье, да несчастье помогло — привезли нас обоих болезных почти в одночасье в больницу с тем самым Covid 19, о котором всё и всем прожужжали уши. Нам ещё можно сказать повезло, потому что поражение лёгких оказалось не очень большим, и Бог миловал интубации на ИВЛ.

   Вторично повезло тем, что в этой тюрьме «ковидников» поместили нас (не знаю почему!) в отдельной двухместной палате, когда в других-то было по пять или по шесть человек, причём, все кашляют, через раз дышат, дёргая врачей и сестёр.

   Почему, спросите вы, «в тюрьме», да потому что из палаты не выпускали даже в коридор, за исключением путешествий, скажем, на рентген или ещё куда-нибудь по медицинской надобности и то в «наморднике», сиречь в маске. Правда, спасибо, туалет с душем был в предбаннике палаты, а то совсем была бы тоска смертная, если бы один на всех, как в Боткине. Посетители тоже под запретом, чтобы вирус не распространяли, а передачи от родственников приносили нам всякие там уборщицы из медперсонала, телевизора, конечно, и в помине нет, только если в смартфоне что-то удаётся посмотреть или послушать. Врачи и медперсонал, как ку-клукс-клан, все задрапированы от макушки до пяток в «противоипритный костюм», а на глазах очки мотоциклетные, так что кто есть, кто не поймёшь, если бейджик отсутствует.

   Короче говоря, привезли нас, кинули на кушетки и велели носа не высовывать.   Режим, конечно тоскливый: с утра суют электронный градусник в лоб, потом всякие там таблетки приносят, затем то, что называют завтраком, а далее обход — приходит врач и спрашивает, о том, как мы себя ощущаем. Можешь, конечно, пожаловаться, но это почти бесполезно, потому как он лучше тебя знает (если знает!), что с тобой и как тебя лечить надо.
 
   После обхода через часик сестрички начинают таскать вешалки с капельницами и дырявят нам вены, а после экзекуции до вечера ты свободен, не считая обеда, ужина и вечерних таблеток. Тут вообще не знаешь, куда себя деть, чем занять, кроме как поболтать с себе подобным. И так каждый день на протяжении всего лечения… Как кому, а нам-таки с соседом выпало аж целых три недели.

   В условиях, например, поезда, на курорте или, как у нас в больничке, когда время, проведённое с соседом, больше не повторится (разъехались, и до свидания навсегда), люди разматывают своё сокровенное за милую душу.
В нашем же случае вынужденного безделья сближение происходит ещё быстрее: ты мне своё, а я тебе своё — вот и подружились (чего не сделаешь от скуки?) Надолго ли? Это как у кого…

   В этом заточении Виктор оказался общительным человеком и в свои семьдесят большим хвостиком лет много чего видел, многое осмыслил, пропустив через мозг и сердце. К тому же для меня совершенно неожиданно он оказался не только серьёзным технарём, а ещё и инженером человеческих душ, сиречь литератором, так что время, проведённое вместе с ним на больничной койке, я не могу считать потерянным, ибо узнал много интересного…

   Когда нас выпустят из этого узилища, всё услышанное от Виктора с его разрешения, я попытаюсь передать вам без купюр и от первого лица. Читайте!