Кормить по закону сердца Шофтим

Как кусочек хлеба стал молитвой: о птицах, рыбах и добром сердце
(вдохновлено недельной главой Шофтим)

Летним вечером, у залива Эмонс-авеню в Бруклине, я стоял у воды с буханкой кошерного хлеба в руках. Сначала бросил немного птицам. Остальное — прямо в океан. Он не достался никому — только воде, только Атлантическому океану. Он ушёл туда, где его ждали.

Это выглядело просто. Почти буднично. Но в какой;то момент я почувствовал: происходит нечто большее, чем просто кормление. Что;то, что касается не только меня. Что;то, что соединяет тишину воды, полёт чаек, всплеск хвоста и тепло человеческой ладони.

В еврейской традиции рыба — символ скрытой святости. Не случайно многие праздничные трапезы — Шаббат, Рош ха-Шана, Песах — начинаются с кошерной рыбы. Карп, щука, лосось, форель — все эти виды имеют плавники и чешую. Они живут в глубине, не поднимая шума, и всегда «смотрят вверх».

Kol ha-dagim ba-yam mistaklim le-maalah ve-eineihem petuchot tamid — все рыбы в море смотрят вверх, и глаза их всегда открыты (Зоар, Берешит 1:15).

Хасидские мудрецы говорят: праведник подобен рыбе — он скрыт, молчалив, но всегда связан с Высшим. Быть может, поэтому даже скромный жест — бросить кусочек хлеба в солёную воду — становится актом сопричастия. Рыбу съест утка. Утку увидит ребёнок. Ребёнок запомнит. И так доброта передаётся дальше, как свет от свечи к свече.

Иногда критикуют: хлеб вреден птицам. Да, если кормить часто и в больших количествах. Но если иногда, особенно в прохладное время, это может быть жестом милосердия. Домашних кур, уток, гусей кормят хлебом с древних времён. А морские птицы и рыбы, живущие в океане, нередко сталкиваются с мусором, пластиком — и тогда кусочек настоящей еды, даже хлеба, может быть спасением.

Но дело не только в питательности.

Poteach et yadecha u-masbia le-khol chai ratzon — Ты открываешь руку Свою и насыщаешь всё живое по воле (Псалом 145:16).

И человек, который даёт с намерением, становится продолжением этой раскрытой руки. Особенно если он даёт не как владелец, а как участник. Не сверху, а рядом.

Именно это раскрывает недельная глава Шофтим — о справедливости, об ответственности за других, об обязанности не быть равнодушным. Там сказано:
“Tzedek tzedek tirdof” — Справедливости, справедливости стремись (Дварим 16:20).

Иногда справедливость — это суд. А иногда — кусочек хлеба в клюв утке. Иногда она требует закона. А иногда — сердца.

Женщины часто кормят птиц интуитивно. С крошками в руке, без лишних слов. Это женский хесед, бессловесная доброта. Это — как праматерь Ривка, напоившая верблюдов просто потому, что почувствовала: так будет правильно.

Мужчина, бросающий крошки в воду, открывает себя по-новому. Он перестаёт быть контролирующим. Он становится дающим. Это тоже суд — но уже над самим собой. Ты судишь: стоит ли отдавать? А потом решаешь — да.

“Ha-nosein pruta le-ani mitbarech be-shesh brachot…” — Тот, кто даёт монету бедному, благословляется шестью благословениями… (Брахот 10b)

Так и здесь: можно просто бросить хлеб, а можно — вложить в этот жест душу, молитву, добро. Тогда даже в утиный след в воде вплетается что-то вечное.

Я только начинаю обучение в области animal chaplaincy — духовного сопровождения животных, внимания к их боли и присутствию. Но уже чувствую, как эти простые моменты — с птицами, с рыбами, с хлебом и водой — становятся уроками. Уроками связи. Уроками доброты. Уроками суда и милости — шофетим и хесед — в самом мягком и живом смысле этих слов.

Я не знаю, что правильно. Но если то, что я делаю — Тебе угодно, укрепи меня в этом.