Плакала девчонка

Мама Галинки работала на фабрике. Там делали обувь: шили тапочки, кроссовки, туфли и ботинки, а так же делали валенки и резиновые сапоги. И мама весь этот товар отправляла по железной дороге и в огромных автофургонах – фурах в разные города и магазины.

Иногда Галя прибегала к ней на работу, сидела как взрослая за рабочим столом и делала уроки, представляя, что она тоже товаровед и готовит важные документы. А когда подходило время обеда, они вместе с мамой шли в рабочую столовую.

Подруга мамы, тётя Люда тоже трудилась на складе: висела целый день на телефоне, вела всякие там деловые переговоры, а ещё щёлкала по клавиатуре компьютера, заполняя таблицы с цифрами, и бегала на улицу проверить, как идёт погрузка.
Все были заняты, но порой выпадали редкие минутки отдыха, женщины пили чай, шутили и болтали о всякой ерунде.

- Галинка, мне сказали, ты поёшь.

Галинка заважничала. Она действительно готовила новую песню для школьного конкурса. Но тёть Люда не собиралась слушать её. Ей хотелось, чтобы Галя разучила ту, что она полюбила ещё в детстве.
- Так она нравится мне, а петь я не умею. Ну, медведь мне на ухо наступил.

Галинка впервые услышала про медведя, и куда он наступил, и даже посмотрела на тёть людины  уши. Уши как уши – нормальные такие, аккуратные. Тёть Люда засмеялась:

- Это так говорят, когда в ноты не попадают, слух плохой. Давай-ка, я тебе слова напишу и напою, как умею, мелодию.
На том и порешили.

У тёти Люды был очень красивый почерк, понятный и ровный – буковка к буковке, как в прописях. Как и у мамы. Галинка  взяла лист бумаги с текстом песни и стала повторять простенький мотив:

«Плакала девчонка, слёзы не унять.
Ах, как трудно горе девичье понять».

Песня была заунывная, на конкурсе такую не споёшь. Но женщины, работающие на складе, собрались вокруг маленькой певицы и притихли. Слушали очень внимательно. Тут Галинка затянула в последнем куплете, что друга героини перевели в новый детский сад, и тётя Люда стала вытирать накатившие слёзы, а зрительницы прятать глаза и шмыгать носами.

- Ну ладно, - сказала мама изменившимся голосом, - пошли работать. Концерт окончен.

С тех пор, когда Галинка приходила к маме на работу, её просили спеть песню про девчонку, которая плакала. И каждый раз повторялось одно и то же – весь коллектив ревел. Потихоньку так, но с чувством. А Галинка представляла себя настоящей артисткой.

Но вот учебный год закончился. Наступили каникулы. Уроки делать было не надо. Галинка всё чаще стала пропадать с подружками на море, а не на работе у мамы.
Вода была холодная, когда девочки вылазили на берег после купания, у них зуб на зуб не попадал. Они закутывались в полотенца, садились кружочком на корточки и вели разговоры. Заикаясь от холода, с синими губами. Та ещё картина. Впрочем, если бы они молчали и стучали зубами, было бы ещё смешнее.

- Девчата, я вчера клип смотрела по телеку. Цыгане пели. Так здоровски! Как у них так получается, не понимаю, - стала рассказывать Надя. – Галк, а Галк! Ты ж у нас певица в школе. Умеешь петь по-цыгански? Ну, так… будто голос из живота, а не из горла.

Галинка растерялась. Все подружки выжидательно смотрели на неё. Не хотелось упасть в грязь лицом. Особенно, когда вся команда возлагает на тебя надежды.
Девочка замялась:

- Ну, не знаю… Попробую, конечно. Как получится…

И она завела ту самую песню, которой её научила Тёть Люда: «Плакала девчонка, слёзы не унять…» Зубы стучали от холода, голос дрожал, певица, как могла, завывала, стараясь придать трагизма своему исполнению. В общем, получилось как надо! 

Девчонки зашмыгали  носами не хуже, чем женщины с маминой работы. Галинка завыла ещё пуще. Хорошо, что рядом с ними никого не было.

В другой раз девчата так и заявили: давай, мол, спой по-цыгански. Галинка поставила условие – сначала купаться, а то не получится. Петь по-цыгански трудно, у неё, только если замёрзнуть, получается. Девочки дружно закивали. Понятно дело! Это техника такая, мы ж не цыгане.

И опять все шмыгали носами, Надюшка даже прослезилась. Песня-то про любовь. Мальчика в другой детсад перевели. Вот все и плачут.