Глава 3. Перипетии молодости. Зрелые годы

   Работа и учёба занимали много времени, но как-то так получалось, что мы всегда находили с Кларой время друг для друга. Посудив и порядив, мы решили оформить свои отношения, когда я окончу первый курс. Сказано, сделано, и вот мы уже стоим на ковре Дворца бракосочетания, что на Дворцовой набережной. Шикарный дворец, красивая «сваха» дворца, да и мы сами ничего себе — всё казалось тогда залогом счастья долгого и нерушимого.

   Мы шли к этому событию долго и упорно, всё сложилось — мы муж и жена!     Отгремела свадьба, отшумел морским прибоем «медовый» отпуск на юге, а по возвращению ожидала нас съёмная комната в коммуналке. По тем временам это было нормальным явлением, ибо об ипотеке на жильё тогда и понятия не  имели, а влезть в кооперативную кабалу не позволяла зарплата молодых специалистов, да и родителей обременять своими проблемами не хотелось. Раз поженились, — плывите сами!

   На таких начальных условиях стали мы жить-поживать и строить «социалистическую ячейку общества».
   Поначалу, как бы в продолжении «медового» месяца, всё было завидно хорошо: на работу вместе, с работы вместе, а потом же в один институт и тоже вместе…  В свободное время в театр, на выставку, опять же к друзьям — живи и радуйся!

   Однако, правда, не сразу, но с течением времени стали происходить некоторые метаморфозы с моей женой. Казалось бы, в выходные дни, свободные от лекций и решения всяких институтских заданий, можно было бы посвятить друг другу, но моя половина уделяла внимания своей матери больше, нежели мне. Происходило это с завидным постоянством. Я пытался как-то неназойливо объяснить, что мне это не очень нравится, ибо она и я муж и жена, а все остальные на вторых ролях, но Клара отделывалась всякими отговорками.

   Кроме этого почему-то стала возникать напряжённость в отношениях с моими родственниками — все «праздничные» посещения родных жена игнорировала, и мне приходилось в семейные праздники сестру и родителей посещать одному.
 
   Чего уж там греха таить, — стали постоянными женские уловки про усталость, про головную боль… Ну, вы понимаете, о чём я говорю…

   Так мы прожили года два, покуда, как манна небесная, не свалилась почти с неба на нашу голову своя, хоть и крохотная, комнатёнка.
Радости моей не было предела, а в голове окрепла мысль, что уж тут-то мы зажим вместе и на славу — живи, радуйся, учись, любись, и никто и ничто тебе не помеха.
 
   Но не тут-то было!.. Жёнушка моя, сославшись на то, что здесь ей неудобно будет «творить» дипломный проект, предложила повременить с переездом и немного пожить отдельно…
 
   Сказать, что я был ошарашен таким предложением, — это не сказать ничего.   Несмотря на все мои увещевания и доводы, решение осталось за женой. Встречаться мы стали только в институте...

   Она продолжала жить у матери ещё целых полгода, изредка появляясь у меня. Видимо она так и не поняла, что, коль скоро сели в семейную лодку, то надо и грести вдвоём в одну сторону. Я всё никак не мог взять в толк, куда подевалась моя задорная и ласковая девчонка!

   Продолжая учиться, Ваш покорный слуга успешно написал в этой «комнатёнке» диплом и столь же успешно его защитил, но продолжая трудиться в поте лица над обороноспособностью нашей Родины, стал я, вдруг, замечать вокруг себя много интересных молодых женщин…  К чему бы это? Да всё к тому, что природа берёт своё и, если что-то не додаётся в одном месте, то берётся в другом — почти как закон сохранения Ломоносова.

   Короче говоря, на горизонте появилась свободная женщина, которая была не против более близких отношений, нежели чисто рабочие. Терять мне, как вы понимаете, было нечего и произошло то, что должно было произойти, и роман закрутился по нарастающей спирали, чего я не особенно пытался скрывать...

   Однако это была скорее всего страсть, и полёт друг к другу двух одиночеств, который продлился не долгое время и закончился к обоюдному неудовольствию. Как-то, что-то с чем-то не срослось. Бывает!.. Возможно, и к лучшему для обоих, ибо лучше поодиночке, чем вместе, с кем попало.

   Законная супруга  моя, к тому времени закончив вуз, перешла на другую работу с достаточно длительными командировками на черноморское побережье, оставляя меня по месяцу с лишним в гордом одиночестве. Это, конечно, не оправдание, но опять-таки, повторю, терять мне было нечего, кроме дряхлых цепей, а посему одним адюльтером дело не кончилось, что поставило окончательную точку в наших с женой отношениях, тем более, как оказалось, что и она сама была не без греха.

   Переживал ли я этот разрыв? Совсем даже наоборот, — у меня было ощущение свалившихся пут, которыми я был стреножен целых десять лет. Вы только представьте себе десять лет, добровольно выкинутых из жизни!

   После диплома, поднапрягшись, я сумел, правда, не без долгов, удовлетворить свою давнейшую мечту — приобрести автомобиль под гордым и красивым названием «Запорожец». На большее я даже и не замахивался, ибо было и не почину, и не по карману.

   Это сейчас только ленивый не имеет автомобиля, а тогда, в семидесятых годах, молодой человек с «колёсами» считался зажиточным малым, и это было не важно, какими трудами и лишениями они ему достались, главное, что они у него были, значит, человек что-то в этой жизни может.

   Однако автомобилю надо было также соответствовать (не считая расчета по долгам), а посему я решил перейти в разряд более престижных инженеров с соответствующей зарплатой. Сколько же можно ходить в «подмастерьях»?!
 
   Искал я, искал и нашёл желаемое в другом оборонном НИИ, в котором разрабатывались различные электронные системы для беспилотных космических аппаратов, где мне предложили руководство группой специалистов.

   Бытует мнение, что не дай Господь руководить женщинами, — съедят с потрохами и не выплюнут! Ан, нет, друзья! Мне досталась группа инженеров-электронщиков из семи женщин, которые были чуть постарше меня, но все обладали достаточными знаниями и были абсолютно неконфликтными особами.

   Вообще наш институт был единственным в стране на тот момент, который занимался системами мягкой посадки на все случаи жизни и прочими устройствами космической автоматики. Коллектив сектора подобрался в общей массе отличный, а начальник его просто был умницей, и вообще одарённым в разных областях человеком. Мне так понравилось работать в этом заведении, что про себя я подумал: «Вот тут-то я буду служить верой и правдой до самой пенсии», тем более, что до той самой пенсии было ещё лет двадцать с хвостиком.

   Работы было много, так что она даже не выходила из головы дома, а, может быть, мне нравилось ломать голову над немного необычными для меня вопросами, связанными со спецификой космического применения сложной разрабатываемой аппаратуры. Чего уж там греха таить, хотелось быть не последним человеком в этом интересном институте.

  В то время приходилось бывать довольно часто в командировках в Москве, Киеве, Харькове, Екатеринбурге, Перми, решая нюансы наших  «космических» дел. Жаль, что не  удалось побывать на Байконуре и Плесецке — вот это уж воистину жаль!
 
   Наряду с успешной разработкой всякой и разной электроники, на меня сваливались всякие общественные дела: то профсоюзные типа председателя профбюро, то уполномоченного по рационализаторской и изобретательской деятельности, то председателя комиссии по качеству. Всё вкупе в скором времени сделали меня достаточно известным и уважаемым человеком в институте.
 
   Как говорится, «свято место пусто не бывает» и за прошлыми «похождениями» последовало новая связь, начавшаяся ещё на прежней работе.
Почти сразу после распада первого брака, ещё  на старой работе, мне приглянулась в нашей лаборатории молодая, задорная девчонка с симпатичными ямочками на щеках, с «наперчённым», если так можно выразиться, характером, которая была моложе меня лет на семь-восемь.

Каждодневное соприкосновение на работе, поездки в колхоз, сабантуи, сделали своё дело, и мы поняли, что нравимся друг другу. Если женщина и мужчина неравнодушны друг другу, да ещё не связаны какими-либо иными узами, то почти всегда кончается дело романом. Так и у нас с этой милашкой! Мы начали встречаться не только на работе...
   После примерно полугодовых встреч, я приехал к вероятным тестю с тёщей просить руки их дочери. Купив цветы и шампанское, я заявился пред ясные очи родителей девушки и, «припав на колено», попросил у мамы руки ея милой дочери, которая в ответ улыбнулась, покачала головой и произнесла:

   — Ой, парень, ты хорошо подумал? А знаешь ли ты, в пасть какому тигру ты собираешься сунуть свою буйную голову?! Мы, конечно, не против ваших отношений, но ты потом не говори, что тебя не предупреждали...
От такого откровения я несколько опешил, но свёл всё в шутку, после чего цветы были приняты, шампанское выпито, а рука дочери вручена мне.

   Всё было бы хорошо и даже прекрасно, если бы не козни моей «бывшей», которая распускала слухи о том, какой я подлец, что  бросил её с двумя маленькими детьми, коих не было и в помине, ибо Клара категорически не хотела иметь детей.

   Все уловки бывшей жены были тщетны, — мы продолжали встречаться, тем не менее, могу сказать, что все эти козни каким-то образом отражались на наших с подругой отношениях, хотя мы уже подумывали о свадьбе.  Конфликты не заставили себя долго ждать по поводу и без повода.

   Вспомнив слова моей будущей тёщи, мне показалось целесообразным в этой ситуации повременить с торжеством и приглядеться поближе друг к другу, но моя пассия заявила, что это будет неприлично с моей стороны. Вот уж никогда в жизни я не хотел (независимо от ситуации) потерять своё лицо, поэтому и уступил без боя, хотя подспудно чувствовал, что делаю это зря.

   В предсвадебной кутерьме я умудрился приболеть и так, что через пару дней после свадьбы меня уложили в больницу с серьёзной глазной болячкой. Провалялся я целый месяц, но, тем не менее, меня, хоть с трудом, но починили. На работе все потешались, как такая хрупкая девушка в одночасье расправилась с женихом! За всё больничное время молодая жена ездила ко мне каждый день, поддерживая меня морально и физически всякими «вкусняшками», за что ей огромное спасибо.

   По выходу из больницы на работе нас с женой тепло поздравили, правда, не без ехидства, что, мол, моя карьера будет теперь расти, как на дрожжах — тесть-то большой начальник, а я совсем даже не промах, взяв в жёны дочку «бугра». Шутки, шутками, но в каждой шутке — доля шутки! Посмеялись и забыли, но только не я, потому как женился я не ради карьеры и совсем не хотел, чтобы думали, будто я искатель тёплых мест.

   Чтобы развеять досужие сплетни и мнения, после свадебных торжеств, лечения и свадебного отпуска, я перешёл на работу в космический НИИ, о котором говорил ранее.

   Жена моя в это время относилась к моему положению на работе и вояжам более или менее спокойно, ибо командировки были довольно короткие, тем более, что из них я привозил разные женские безделицы вроде французских духов или косметики, особенно, ежели бывал в столице.
   
   Жили мы тогда в коммунальной квартире. Всё было бы неплохо, но иногда все же ни с того, ни с сего просыпался на ровном месте у моей половины перец её характера.
 
   Обычно я с юмором обращал внимание  на эти флуктуации женского характера и пробовал гасить их в самом начале, но, чем чаще они происходили, тем больше уменьшался у меня запас терпения, подтверждая мысль о том, что поспешили мы со свадьбой. А меня ведь мудрая тёща предупреждала!..

   Представьте себе ситуацию, когда конфликт разгорается на пустом месте, ты пытаешься его погасить в течение минут двадцати, а он затухать не собирается, а раздувается, как будто туда плеснули керосина... Чтобы как-то прекратить препирательства, я уходил в другую сторону квартиры, лишая оппонента раздражающего фактора, но ещё минут сорок слышались вопли женщины, перешедшей в автоколебательный режим. Однако пока ещё терпелось, ибо примирение наступало не менее бурными любовными проказами...
 
   Через какое-то время жена мне сообщает, что мы будем месяцев через восемь родителями. Не скажу, что я подпрыгнул от восторга!.. Если мы сейчас «собачимся» по поводу и без повода, то, что же будет, когда появится ребёнок? Но делать нечего, коль получился такой расклад, то расплачиваться за него придётся обоим. У ребёнка должен быть отец, так что терпи, уважаемый, — твой мальчишка или девчонка не виноваты же в том, что вы не можете найти общий язык. На следующий день, купив букет цветов, я пришел с работы домой, поздравил жену с событием, и стали мы  обдумывать, как нам жить дальше. Я постарался мягко и доходчиво донести, что теперь надо заканчивать все препирательства раз и навсегда, коль теперь нас скоро будет трое.

   Вроде, как договорились, и все месяцы пока жена вынашивала наше дитё, мы, практически, никаких отношений не выясняли. Со своей стороны я постарался уделять супруге больше внимания, меньше задерживаться на работе и вообще — быть «белым и пушистым», тем более, что в  «мирных» условиях большого труда мне это не стоило.

   В назначенное природой время, мы стали родителями. Родилась девочка, чего я хотел, ибо девчонки — существа забавные, хорошенькие, а когда подойдёт время, им можно будет заплетать косички, наряжать и баловать, потому что девчонок надо любить, холить и лелеять!

Радость появления дочки на свет омрачилась тем, что жена, скрыв при выписке повышенную температуру, серьезно заболела, что потребовало  и операций, и долгого лечения.

   Почти все дела по уходу за ребёнком пришлось мне взять на себя…
На работе в это время было некоторое затишье, и мой начальник отпустил меня в отпуск, в котором мне пришлось вертеться, как белке в колесе: прогулка с дочерью, детская молочная кухня, больница, снова дом, прогулка с дочкой...
Спасибо тёще, ибо она оказала мне некоторую помощь, пока жена болела.

   Супруга после операции довольно сильно ослабла и мне пришлось, кроме прочих дел взять на себя ночные бдения с ребёнком, всякие стирки пелёнок, которых за день накапливалось штук тридцать, а также  купания нашего «щекастика». Вот так и крутились...

   Не знаю, по какой причине, но для моей жены наша семейная жизнь превратилась в нечто похожее на последовательную цепочку болезней, в которой одна неприятность следовала за другой с небольшими передышками.  Я человек несуеверный, но рассказанная череда событий и меня иногда наводила на мысль о сглазе. Так ли это, не так — Всевышнему видней, но нам от этого было не легче.

   Наша семейная жизнь продолжалась двадцать пять лет, и закончилось тем, что я овдовел. В такой ситуации было, конечно, много того, что требовало от меня неимоверной выдержки и терпения, ибо, когда человек болен онкологией, ему сама жизнь не мила, и о каком такте с его стороны можно говорить.

   Не знаю, прав ли я был в своём решении, оставить всё, как есть, и жить в этом браке ради дочки, но выбор был сделан!

   Подводя некоторую черту, могу сказать, что кроме любимой дочки и любимой работы, на горизонте после моего первого и второго браков, ничего приятного так и не возникло. Пробуя анализировать наши с женой отношения, я так и не нашёл ответа на основной вопрос современности «что делать и кто виноват».

   Несмотря на все перипетии жизни, работа моя в НИИ шла своим чередом, где я уже был хорошо известным человеком, как в профессиональной, так  и в общественной сфере, управляя своим «юбочным», «крепко спаянным» коллективом, а также в некоторых вопросах и всем отделом в целом.

   В нашей «конторе» была какая-то особая аура, которая нас всех объединяла в достижении космических успехов, видимо, поэтому меня так влекло на работу и даже дома думы о «нашенских» насущных делах не отпускали. Вероятно поэтому, а, может быть, успехи моего маленького коллектива, привели к тому, что, вскорости, мне пришлось командовать уже всей лабораторией.

   В моём подразделении были разные люди: и в зрелом возрасте с солидным профессиональным багажом, и молодая поросль, требующая внимания со стороны опытных специалистов, были дамы «бальзаковского» возраста, а были девушки только что «вылупившиеся» из институтов, сиречь молодые специалистки, две из которых были ну просто хорошенькие на зависть всему институту…
Вот и попробуй управлять таким разношерстным коллективом. Но ничего, не боги горшки обжигают!
   Об одну из своих подчинённых я чуть было не обжёгся — среднего роста, стройная, с высокой грудью и густой копной золотисто-рыжих волос… Между нами возник магнит с полем в тысячу эрстед!.. Рабочая неделя проходила бок о бок в делах, в решении общих вопросов, но эти рыжие волосы маячили перед глазами и после работы как наваждение.

Однако, как бы мне не нравилась женщина,  я не мог представить себе мысль о том, что кто-то может заменить мать — моей дочери!

   Наш роман с Рыжей в таком автоколебательном режиме затянулся на полгода, пока оба не поняли, что отношения не имеют равнозначного выхода из создавшегося тупика.  Порешили на том, что останемся лучше добрыми сослуживцами, если не друзьями...
   Время бежало курьерским поездом, дочка росла смышлёным ребёнком, мы вместе гуляли, играли, посещали детские театры, я водил её на фигурное катание и посещал разборки на родительских собраниях.  Дочка звёзд с неба не хватала, но училась неплохо, и я надеялся, что на то время у нас были обоюдные тёплые отношения.

   Дочка росла и набиралась сил и ума, и чтобы этот расцвет личности улучшить мы делали всё возможное для её физического развития, вывозя её чуть ли не каждое лето в Крым (Севастополь) к моим родственникам. Тут-то ей было раздолье: частный дом в тени виноградника, море, солнце, фрукты, исторические места, и это всё на протяжении двух месяцев кряду, из которых один из них был и моим.
 
   Так продолжалось до тех пор, пока дочка  не пошла в школу. В школьные же годы на летних каникулах удавалось ребёнка пристроить на съёмных дачах.

   Некоторым связующим звеном в нашей семье стало маленькое рыжее существо  непонятной породы месяцев двух от роду, которое однажды притащила домой моя любимица, и, вопросительно глядя мне в глаза, сказала, что собачонка вырастит в «колли». Это было очень смешное существо собачьего происхождения с шерстью типа валенка, висящими ушами и худющим хвостишком. Я нагнулся к нему и, потрепав за ухом, смеясь, сказал: «Ну, ну, это мы посмотрим, какой из него получится Коля!»

   Короче говоря, сие тщедушное существо осталось у нас дома членом семьи по имени Дан. Прошло несколько месяцев и с кутёнком начались ужасные метаморфозы — половина собаки облезла и покрылась каким-то пухом, а вторая половина спины оставалась валенком. Мы были в тихом замешательстве, ибо не знали, что из всего этого получится. В довершении ко всему одно ухо у собачонки поднялось, и было вроде распухшим, а другое оставалось лежачим и почти голым. Кошмар на маленьких кривеньких лапках с тремя перьями вместо хвоста — просто ужас на крыльях ночи!    Однако характер собачонки был миролюбивым и ласковым. На семейном совете было решено нести  Дана к ветеринару и выяснить, что с ним не так и чем лечить.

   Однако, пока мы собирались с визитом к собачьему доктору, как-то одномоментно пёсик сбросил  старую шубку, а вместо неё появилась густющая, ярко-рыжая шерсть,  грудка и кончики лапок стали белыми, ушки поднялись торчком, а из них свисала красивая бахрома. Картина будет неполная, если не сказать о хвосте — хвост из трёх перьев превратился в пышную рыже-белую актинию, которая колыхалась на бегу.
Дан был не только красивым, но и добрым псом, хотя и не без гордости, которая позволяла ему иногда отстаивать свое «мнение», но совсем неагрессивно. Мои отношения с Данькой сложились на основе безоговорочной взаимной любви в любое время дня и ночи, независимо от времени года.

   У нас с ним был свой ритуал приветствия, когда я приходил с работы: сначала Данька обязательно должен был повертеться вокруг меня, потом я брал его на руки, а дальше начинались собачьи поцелуи, покуда моё лицо не было всё облизано. Данька был как любимцем, так и баловнем всей семьи, платя нам той же монетой собачьей преданности, а жизнь его была долгой и, я уверен, по-собачьи счастливой. Прожил мой любимец почти восемнадцать лет.

   Мы, по-прежнему, жили на набережной Мойки напротив Новой Голландии, и так было бы и дальше, если бы не один случай...

   В один из летних дней в середине восьмидесятых годов  я, выходя из дома утром, увидел странную картину: гранитная набережная по фронту метров в пятьдесят обвалилась в воду вместе с оградой. Я в одночасье понял, что «сбылась мечта идиота», и мы, наконец, сможем переехать из коммуналки в отдельную квартиру, так как дом (1896 года постройки) в связи с происшествием, уж точно поставят на капитальный ремонт. Я оказался прав, и через месяц мы получили отдельную большую трехкомнатную квартиру в тогдашнем медвежьем углу на Охте, где в то время на болоте охотники стреляли уток.

   В конце восьмидесятых годов на работе как-то стало мне не очень уютно, в связи с тем, что произошли некоторые пертурбации. Пришёл новый директор не очень далёкого ума, вследствие чего я, скрепя сердце, решил поменять работу, пока меня не использовали как разменную монету на подобии других ведущих специалистов.
Перейдя в другой институт, перепрыгнув с космической тематики на народно-хозяйственную, я умудрился выиграть в зарплате почти в два раза, что позволило приобрести даже новый автомобиль.

   Как всегда в таких случаях в чём-то выигрываешь, но в чём-то проигрываешь: «космос», конечно, был несравнимо интереснее, но «снявши голову, по волосам не плачут».

   Вольготная финансовая жизнь продолжалась года два, пока не наступили незабвенные «девяностые», когда каждый день менялся вес денег, менялись цены, и рубль настолько потерял своё достоинство, что количество этих бумажек уже ничего не определяло. Завершилось сие тем, что на службе по несколько месяцев не выплачивалась зарплата (а накоплений не было, ибо мы не умели этого делать), и рацион нашего домашнего питания более или менее сохранился для ребёнка и маленькой собачки.

   В таком раскладе мне приходилось хвататься за любую халтуру, начиная с автосигнализаций и сборки «умных» телефонов с АОН, игровых компьютеров, кончая участием даже в финансовых пирамидах в качестве сотрудника. Делая сигнализации для грузовиков, я получал оплату натурой в виде картошки, морковки и других овощей от наших «среднеазиатских братьев», а за остальное имел хоть кое-какое денежное довольствие.

   Семья попросту нищенствовала, и просвета видно не было, не говоря уже о моральном моём состоянии, как мужчины и ведущего специалиста, который просто не стал нужен в этой новой формации. Чтобы хоть как-то свести концы с концами, я вернулся в свой НИИ, где была хоть какая-то работа и видимость оплаты, а также бесплатная кормёжка. Приходилось продолжать свои халтуры, об участии в которых дочка до сих пор вспоминает с содроганием, ибо всё домашнее время было подчинено этому занятию, причём всеми, кроме, конечно, Даньки.

   Мои уважаемые родители, пережившие и войны, и блокаду, карточки и голод, слава Богу, этих «метаморфоз» не застали, почив в бозе в конце восьмидесятых, а то ведь этого и не пережили бы от нервного расстройства.
 
   Всё изменилось внезапно с уходом в отставку мэра Ленинграда Собчака, мною презираемого всеми фибрами души. И как же не презирать этого человека, который с трибуны заявил, высокомерно, что Ленинград — город не для бедных!

   На его место в 1996 году пришёл другой временщик господин Яковлев. Благодаря тому, что наш директор был его доверенным лицом на выборах в мэры, наш институт получил после перевыборов карт-бланш — разработку концепции системы автоведения поездов метрополитена и самой системы микропроцессорного управления поездов, а также микропроцессорного управления светофорами, стрелками, различными металлоконструкциями и автоблокировками в тоннелях.  На данную работу был отведён очень сжатый срок первичной реализации, то есть создание полномасштабного рабочего стенда, — год!

   Работа была весьма интересная, и я снова воскрес, как инженер, не говоря о том, что платили по тем временам архи хорошо — я стал миллионером, то есть моя зарплата была несоизмеримо большей (в пять или шесть раз), чем у других сотрудников.  Конечно, я был такой не один — таких было в подразделении человек пять или шесть, которые являлись «мозговым трестом» и руководили всем остальным коллективом, но и работать приходилось по двенадцать-четырнадцать часов в сутки, считая субботу тоже рабочей.

   Чуть раньше  этого времени произошел размыв тоннеля между станциями «Лесная» и «Площадь мужества», и остаток ветки от «Мужества» до «Девяткино» отдали нам в качестве испытательного полигона для отработки нашей системы.

   Годовая работа над концепцией системы автоведения и разработки стенда поездной аппаратурой была вчерне закончена, успешно проведены стендовые испытания, и мы вышли на поездной состав, установив на нём наш опытный образец аппаратуры.

   Стендовые испытания есть стендовые, а поездные испытания являются натурными. При разработке мы не смогли учесть всех нюансов в физике движения поезда, поэтому, всё приходилось дорабатывать на колёсах, на что потребовался ещё целый год. К концу второго года работы поезд уже ездил нормально с обеспечением всех условий безопасности движения, а функции  машиниста сводились только к управлению дверьми и началу движения состава от станции. Все остальные алгоритмы управления осуществляла автоматика, принимая сигналы с рельсовых цепей и тоннельных устройств.

   Дорогие мои, представьте себе ситуацию, не виданную в те времена: вы в кабине поезда вместе с машинистом сидите сложа руки, а поезд движется сам по себе, отрабатывая автоматически все условия алгоритма движения.

   Отработка поездного состава продолжалась, но вместе с тем мы занялись разработкой автоматики управления тоннельными и станционными устройствами, являющимися совместно с поездом «Комплексной системой  безопасности «Движение».

   Приблизительно год-два ушло на отработку станционных устройств, и весь комплекс заработал. Конечно, ещё были нюансы в отработке очень сложной системы безопасности, но, в общем, метрополитен был работой доволен и настроен на продолжение с последующей сертификацией, которую мы успешно выполнили впоследствии.
 
   За время работы на метрополитен, моя семья вздохнула свободно — мы стали жить нормально, начиная с питания, одежды и домашней техники, смогли даже поменять свой «Запорожец» на «Шестёрку» в экспортном исполнении. Халтуры ушли в прошлое!

   Однако грянул дефолт, и рубль обвалился по сравнению с долларом в шесть раз, так что, естественно, сие подняло цены на всё импортное в магазинах, а иных-то товаров у нас и не было — всё или почти всё производство страны было разорено или попросту стояло. На нашу работу это происшествие сказалось тоже, потому что импортная комплектация подорожала и, соответственно, это отразилось на цене нашей аппаратуры даже при том же финансировании, и, конечно же, на нашей зарплате.          Работы продолжались, но на нас, контрактников, легла ещё большая нагрузка, потому что многие менее оплачиваемые сотрудники стали увольняться и искать иные места под солнцем.

    У меня началась напряженная полоса отношений с начальником отделения, который отличался не очень большим умом и пытался руководить приказным порядком без должного понимания возникших проблем.
 
   Терпение моё «домогательств» начальника подходило к концу, и я исподволь уже начал подыскивать пути отхода, однако мне предложили в другом подразделении нашего НИИ должность Главного специалиста по пуско-наладке систем автоматики на трёх новых станциях метрополитена. Я, конечно, согласился.

   Тут я столкнулся не столько с автоматикой, сколько  со строительными работами и пуском аппаратуры в работу. Дело для меня оказалось новым и не знакомым, но выбора не было. Довольно часто приходилось «гулять» ночами по тоннелям с разными проверками и инспекциями, нахаживая за ночь по 12, а то и более километров по рельсовым шпалам. После таких прогулок я чувствовал себя полностью разбитым, но надо было продолжать работу по увязке различных служб, ибо сроки пуска в строй станций никто не отменял. Из всех трёх станций самой моей любимой была «Звенигородская», с прекрасной архитектурой и отделкой станционного зала, в одном конце которой было выложено мозаичное панно, посвящённое Звенигородскому полку.   Работы было очень много, начиная от бетонных работ до прокладки кабельных трасс в тоннелях и монтажа всей аппаратуры автоматики, а затем уже наладка всего комплекса перед вводом в эксплуатацию.

    Станции мы успешно запустили в эксплуатацию, а дальнейшие аналогичные работы были уже на периферии, что меня не устраивало по причине уже достаточно «серьёзного» возраста за шестьдесят.

   Говорят, «не имей сто рублей, а имей сто друзей»! Справедливость этой пословицы я испытал на себе — смой хороший знакомый «сосватал» меня на работу в проектную организацию, осуществляющую разработку проектов «под ключ».

   Здесь уже пришлось заниматься в том же качестве, что и раньше, но проектированием автоматических устройств водоканальной тематики: систем водоподготовки, систем обеззараживания воды, очистных сооружений, затем автоматикой систем пожаротушения при строительстве  Государственного архива, энергетических распределительных устройств. Не скажу, что эта работа мне была по душе, но за неё хорошо платили, да и начальник и коллектив был неплохими, что в режиме государственного «раздрая» и так называемой «перестройки» было немаловажно.

   Через некоторое время мне удалось сюда же устроить и мою дочь, которая  получила хороший опыт в области продаж, что ей впоследствии пригодилось.

   Работы в проектной организации продолжались своим чередом… Однако, как я уже говорил, что ничего не бывает вечным! Пришла на предприятие «новая метла», сиречь руководство, которая сумела развалить и эту успешную организацию. Проектные работы стали не нужны, а нас всех сократили за ненадобностью, иными словами зарезали курицу, несшую «золотые яйца» на протяжении более десяти лет.
 
   Говорят, что никогда не поздно многое начинать с начала, вот и мне в возрасте за шестьдесят с хвостиком лет пришлось искать работу заново.
Далее были снова компьютерные поиски, отказы и разочарования, но после двухмесячных бдений перед экраном монитора на мои запросы откликнулся один из руководителей научно-производственного комплекса «Ленинец», с которым мы, как говорится, нашли друг друга.

   Его заинтересовала моя история работы на авиацию и космос, а я был доволен тоже, ибо почувствовал себя при деле — мы сработались! Это было то, что мне нужно профессионально — разработка авиационной электронной техники, и здесь срослись воедино интерес и материальное обеспечение. Однако наше взаимное удовольствие продолжалось опять-таки всего полтора года, после чего весь наш коллектив попал снова под каток сокращения за ненадобностью. Ну и везёт же, Чёрт побери!..

   Как говорят, «не повезёт, так и собака на верблюде укусит»! От этого «укуса» я и приуныл, ибо возраст мой был уже далёк от конкурентной способности с более молодыми.

   После уведомления о сокращении штатов я решил отгулять положенный отпуск, перед которым мой руководитель шепнул мне, чтобы я не нервничал, ибо всё будет хорошо. Что будет «хорошо», где будет «хорошо и с кем мне будет «хорошо», было ясно, как в тумане, и я уже задумывался о «заслуженном отдыхе».

   Тем временем в период отпуска мои начальники, оказывается, организовали АО по модернизации авиационной военной техники, в которое пригласили несколько ведущих специалистов, подлежащих сокращению, в том числе и меня. Таким образом, мы без пересадки перешли в новый «Научно-производственный комплекс» и начали свою новую и несколько для нас необычную деятельность.

   Однако голова боится, а руки делают. Для меня основная сложность заключается в том, что в коллективе, особенно конструкторском, не было людей, занимавшихся военной техникой, а в этих приборах есть своя специфика. Приходится учить, как говорится, с колес, и поэтому бывали трудности технического и психологического характера.

   Как бы там ни было, но тут я работаю уже давно и достиг почти восьмидесятилетнего юбилея и, как говорит мой начальник, что я уйду из «конторы» последним. Шутка, конечно, но приятно! За время работы мною разработано несколько приборов, три из которых запущены в серию и успешно летают  на военных самолётах. За эти труды командование военно-космических сил трижды присуждало отличные премии по итогам года, а также наградило меня почётной грамотой и медалью «Сто лет ВКС».

   Работа в современных условиях сильно отличается от социалистических времён, когда всё было отработано условиями взаимной кооперации, ныне же эти связи разрушены, и никто не работает в задел, а все пытаются экономить средства, чтобы получить большую прибыль. Занимаясь модернизацией отслужившей ресурс аппаратуры, а если быть честным, то разработкой новой современной техники, приходится приспосабливаться к современным взаимных условиям поставок.

   Печалит и то обстоятельство, что молодое поколение приходит «недообразованным» из-за ухудшения качества обучения в целом, начиная со школьной парты.  Приходится учить людей по ходу дела, что приводит к излишней трате времени. Но «за неимением гербовой бумаги, приходится писать на простой», тем не менее, пишем же! Могу отметить, однако, что молодежь у нас в общей своей массе хорошая и является большим подспорьем старшему поколению.

   Несмотря на мой «достойный» возраст и многие болячки, мне до сих пор не напоминают, что пора на отдых (тьфу-тьфу)!!!