БД. Глава 5. Принятие

– Что произошло дальше после того, как вы поцеловались с Олей в лифте? Какие мысли были у вас в тот момент? – продолжал расспрашивать врач-психотерапевт, заставляя Сашу вновь погружаться в его омут предательства и любви. Он вслух проговаривал чувства, которые мучили его на протяжении двух лет.
– А дальше все произошло как у Булгакова: «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас обоих сразу…»
– Вы сразу поняли, что любите Олю?
– Я осознал, что был одержим ею, и именно поэтому начал действовать. Когда я поцеловал ее, у меня было два варианта исхода: либо она примет этот жест, либо оттолкнет меня. И она не сопротивлялась. Честно говоря, я верил как раз во второе больше всего. Конечно, в итоге получилось так, что я гнусно воспользовался ее чувствами ко мне. Но, в защиту себя, скажу, что и я подарил ей свои искренние чувства.
Я не мог себе объяснить, как так вышло, что Оля стала центром моей Вселенной. Я думал о ней постоянно и просто хотел быть рядом… Наличие жены в общем-то сильно затрудняло мое принятие решения в отношении Оли. Так вышло, что наш поцелуй стал своего рода «негласным договором» о наших отношениях, как это было принято раньше в некоторых культурах. Понимаете, мы были влюблены друг в друга и поцеловаться – не проблема. Настоящие проблемы начались позже, когда мы стали обсуждать план наших дальнейших действий.


– Что же мы будем делать дальше? – нервничая, спросила меня Оля, как только мы нашли нужный нам зал и заняли места.
– Для начала нужно вести себя как обычно, не привлекая к себе внимание – произнес я, беря за основу уже свой личный опыт и втягивая в эту авантюру Олю.
Но спокойно, разумеется, на конференции мы не могли сидеть. Я чувствовал, как Олю распирает от эмоций, хотя сам я старался сдерживаться. Однако, с одной стороны, меня переполняли волнение от того, что нахожусь рядом с ней, и радость от того, что мы, вроде как, вместе. С другой стороны, меня терзало беспокойство: как мы будем жить дальше и выглядеть в глазах других.
Когда, наконец, объявили кофе-брейк, я предложил ей выпить чай, чтобы немного успокоиться. Оля приняла это предложение и даже мило улыбнулась, в то время как на конференции она сидела задумчивой и угрюмой. После окончания всех мероприятий мы договорились встретиться и обсудить наши взаимоотношения на следующий день после работы, когда не будет «лишних» глаз и ушей.
По дороге домой я размышлял о том, как дальше вести себя с Катюшей. Она могла рано или поздно догадаться обо всем. И при этом я же все еще любил ее. Да, так, оказывается, бывает, что любишь одновременно двоих людей, и ничего с этим не можешь поделать. Сказать правду сейчас или подождать «подходящего момента»? Это, конечно, глупый вопрос – подходящего момента, скорее всего, не будет никогда. Стоит ли открыться напрямую или сделать так, чтобы она сама все поняла? Это будет выглядеть очень подло с моей стороны. В итоге я решил пока вести себя так, будто ничего не произошло – уже ставшая привычной тактика.
Я всегда осуждал измену. Мне казалось, что тот, кто изменяет, – слабый духом человек. Вместо того, чтобы поговорить с партнером и обсудить все, что не устраивает вас в ваших отношениях, люди идут на предательство. А что теперь? Я сам оказался в этой ситуации. Но меня же все устраивало в Катюше… Да… в конце концов, я сам оказался тем самым слабым человеком. И это еще не раз даст о себе знать.
Когда я пришел домой, то улыбнулся ей. Моя любимая Катюша ничего не подозревала. Я поцеловал ее в макушку и пошел на кухню ужинать. Она рассказывала о своих делах, а я слушал ее, лишь бы она не спросила, как прошел мой день. Ближе к ночи я снова начал испытывать чувство вины перед женой, поэтому все тем же верным, а еще и полезным в плане снятия стресса, способом провел с Катюшей время удовольствия. Но вот что удивительно: теперь мне стало стыдно перед Олей, которую я обнадежил на совместное будущее.
Оля обладала удивительной способностью быть самой собой, не прячась за масками и условностями. В ее глазах горел живой огонь, который вдохновлял и поднимал настроение. Она ярко контрастировала со мной – человеком, который вынужден был надеть маску и притворяться верным семьянином, оставаясь неискренним с женой. Но теперь я втянул в эту ситуацию и Олю, которая тоже была вынуждена скрываться под маской. Она – просто влюбленная девчонка, хоть это определение и не совсем соответствует ее возрасту, готовая жертвовать всем ради любви и унижаться ради нее. Как иначе можно назвать роман с женатым человеком? Тем не менее, я ее ни в коем случае не осуждал. Мне было, наверное, даже жаль ее: из-за своей неуверенности, страха перед другими мужчинами, она не смогла построить нормальные отношения и хранила память обо мне. Она не виновата в том, что влюбилась в меня, и я не виноват в том, что, будучи женатым, тоже влюбился в нее. Это была сложная ситуация, где чувства и обстоятельства переплетались, и нам предстояло принять последствия наших действий.
Я снова вспомнил наш судьбоносный роман. Хотя там Маргарита изменяла мужу и у нее были на это свои причины, отличные от наших, я чувствовал, как судьба Оли перекликается с историей героини. Они обе искали любовь и понимание. «И меня поразила не столько ее красота, сколько необыкновенное, никем не виданное одиночество в глазах…» – эти строки из романа, которые Оля читала мне в детстве, всплыли в памяти. Одиночество, о котором я говорил, становится особенно заметным, когда я видел, как Оля искренне говорила о своих чувствах ко мне. Ее тоже терзали сомнения насчет нас. В конечном счете, любовь оказалась сильнее…
На следующий день, как и было обговорено, Оля осталась после работы в офисе и зашла ко мне в кабинет. Я ждал ее за своим рабочим столом. Она все так же стояла с опаской, будто я какой-то маньяк. Словно боялась, что все это – лишь плод ее воображения, а наши отношения – не более чем иллюзия. В ее глазах читалась неуверенность: «А это точно тебе надо?». Да, Оля, еще как надо!
– Проходи, чего ты боишься? – наконец произнес я, замечая, как она топчется на месте у двери. – Никого нет, все уже ушли.
– Ты говорил с женой? – выпалила она, так и не перестав стоять у дверей.
– Эм… Нет.
– Почему?
– Нечего пока говорить.
– Как это «нечего»? О нас.
– Сядь, пожалуйста, – сказал я, указывая на стул. Она молча села, зажалась, скрестив руки и бросив ногу на ногу, поджимая губы от волнения.
– Ты что, собираешься молчать? – наконец спросила она, прерывая тишину.
– Нет. Просто нужно время. Мы еще про нас ничего не решили.
– А что решать? Ты сам показал, что испытываешь ко мне чувства. Или ты передумал?..
– Нет, я не передумал. Я не врал тебе о своих чувствах, ты действительно мне нравишься. Но я пока не могу ничего сказать жене…
– И что ты предлагаешь? Ждать, пока само все разрешится? Это невозможно, – на повышенном тоне эмоционально произнесла она.
– Знаю… Знаю. Пойми, мне тоже тяжело. Дай мне время, – умоляюще ответил я.
– Сколько?
– Сколько потребуется.
– И что мы за это время будем делать?
– Как это что? Любить.
Оля нахмурила брови – она явно не ожидала услышать такой ответ. В итоге она не произнесла ни слова, только глубоко вздохнула, как будто пыталась собраться с мыслями. Я встал со своего стула, прихватив его с собой, и обошел вокруг стола. Поставив стул напротив Оли и сев на него, я заглянул ей в глаза, полные страха и сомнений. Нежно взял ее за руки и начал томным голосом говорить о том, что я без ума от нее.
– Это правда? – не веря моим словам, повторяла она. – Точно? Ты уверен?
В ответ я гладил ее плечи и руки, стараясь сделать все, чтобы она расслабилась и ослабила напряжение.
– Почему ты мне не веришь? – спросил я, до сих пор глядя в ее глаза. – Это действительно правда.
После этих слов я притянул ее ближе к себе и снова поцеловал. Этот поцелуй подействовал сильнее любого успокоительного. В офисе царила тишина (теперь нам не мешал звук лифта). Только наше дыхание и биение сердец могли заглушить эту идиллию.
– Что же ты делаешь со мной?.. – произнесла Оля, когда мы наконец разъединили губы.
– Я же сказал, что без ума от тебя, – ответил я, продолжая гладить ее по рукам и целовать.
Она сжималась от страха и одновременно поддавалась влечению. Мы обнимались, шепча друг другу успокаивающие слова и делясь откровениями. Этот момент был куда интимнее секса. Мы были поглощены друг в друга, проявляя тактильность, но оставляя похоть позади. Мне нравилось целовать ее щеки и руки, держать за талию и гладить бедра.  Оля наконец смогла расслабиться и перебралась ко мне на колени, когда я притянул ее еще к себе поближе. Она нежно обнимала меня, жадно целуя, как будто боялась, что кто-то может нас разлучить. Между нами окончательно стерлись все границы дозволенного, и я, не стесняясь, начал осторожно прикасаться к ней под блузкой. Каждый раз, когда мои пальцы касались ее кожи, она вздрагивала, но это лишь подстегивало ее возбуждение. В комнате стало жарко, и я снял пиджак, чувствуя, как накаляются наши чувства.
Это было началом нашей связи. Мы поэтапно снимали с себя одежду, и я специально захватил с собой презервативы, предвкушая, что снова окажусь с Олей в объятиях. Да, я мысленно хотел этого. Пламя желаний охватило нас, и мы полностью отдались своим истинным чувствам – без алкоголя, чистыми и искренними. В этот момент я впервые действительно разглядел ее, ведь в тот раз было темно, а разум затуманен. Хотя свет в кабинете был приглушенным, я смог увидеть очертания ее фигуры, даже несмотря на то, что она стеснительно прикрывалась.
Оля, хоть и немного скованная, все же уселась на меня сверху. После того как все произошло, она с учащенным дыханием произнесла:
– Так вот оно как должно быть…
– В смысле? – недоумевая, спросил я.
– Ну, это же мой третий раз, и я только сейчас поняла, как это может быть приятно…
– А в тот раз тебе было неприятно? – с опаской спросил я.
– В первый раз было очень больно и страшно, а во второй…  – видимо, алкоголь послужил наркозом, и я не чувствовала ничего, только то, что ты со мной.
Ее откровенность тронула меня. Я понимал, что для Оли это был важный момент и хотел поддержать ее.
Поправив свой внешний вид, мы вышли из офиса, как двое коллег, задержавшихся по работе. Нам пришлось попрощаться и разойтись в разные стороны, осознавая, что длительное время рядом может вызвать ненужные сплетни на работе.
Что же было дальше? У нас с Олей начались настоящие отношения, которые мы тщательно скрывали. У нас были свои обряды, действия и шифры, известные только нам. Мы будто играли в спецагентов, прячась от окружающих. Для нас это было азартом, приключением. Мы словно вернулись в детство, которое у нас отобрали, когда меня забрали в Ярославль.
Мы стали как актеры, исполняющие роли, заданные режиссером под именем Жизнь: в одних сценах мы играли влюбленную пару, а когда возвращались домой, становились любящим супругом и таинственной любовницей. Когда я расставался с Олей, в моей голове как будто звучала команда: «Стоп. Снято» – и я мгновенно превращался в верного мужа. Приходя домой, я вел себя, как обычно, но чувство вины никогда не покидало меня. Мы с Олей были как школьники, скрывающие свои отношения. Мы даже разработали свою систему шифрования. Да, это звучит комично, но никто не должен был догадаться о нашей связи. Чат состоял исключительно из рабочих сообщений. Например, фраза «Жду отчет в 16 часов у себя на столе» означала, что Оля должна прийти ко мне в кабинет, и на столе вместо отчета должна быть она. Личное письменное общение мы вели как мелкие дети – записками. Мы просто брали лист бумаги и «переписывались», а затем уничтожали его, чтобы скрыть улики.
Каждый такой момент был полон напряжения и волнения, но в тоже время вызывало дикий азарт. Коллеги, конечно, шутили, что у меня роман по закону жанра с Таней, и я специально подыгрывал им, ибо они точно знали, что я не способен изменить жене.
Трусость. Подлость. Ложь. С этими эмоциями я засыпал и просыпался рядом с Катюшей, и она, безусловно, не заслуживала такого обращения. Но я продолжал играть. Я по-прежнему любил обнимать и целовать ее, а выходные проводил исключительно с ней, если она не уезжала к родителям.
Вообще, Катюша знала о многих моих коллегах, но я изначально сознательно не упоминал Олю. Когда мы делали совместные фотографии нашего офиса, Оля мастерски уворачивалась, чтобы не попасть в объектив камеры и не вызвать дополнительные вопросы от жены. Она находила хитрые способы избежать снимков: то нарочно уронит ручку, чтобы залезть под стол, то встанет за спинами высоких коллег, прячась за ними, то скажет, что не накрашена, и прямо попросит не фотографировать.
Теперь мне нужно было вдвойне стараться, чтобы удовлетворять сразу две девушки. Но с Катюшей я мог откупиться под предлогом усталости от работы – а работы, действительно, было навалом. Она была занята своими делами и не замечала, как часто я задерживался на работе.  Я продолжал делать жене комплименты, слушать ее и восхищаться ею. Секс с ней тоже приносил мне удовлетворение, но он был совершенно иным. Он был привычным и спокойным. Не могу сказать, что хуже. Я не пытался их сравнивать, просто получал любовь и дарил ее. С Олей все было иначе. Она не была лишь объектом физиологического удовлетворения. Она тоже была важной частью моей жизни, которую я любил.
Каждый день я убеждал себя, что все нормально, хотя внутри меня росло ощущение дискомфорта. Мне приходилось демонстрировать, что в отношениях с Катюшей у нас ничего не изменилось. Я просто уставал на работе, и каждый день вновь и вновь убеждал себя, доказывал, лгал. Мне повезло, что у Катюши не было вредной привычки проверять мой телефон на предмет измены. Она доверяла мне, и я чувствовал себя в этом комфортно, хотя внутри меня росло напряжение. Но, как оказалось, люди могут открыться с неожиданной стороны.
Я с Олей понимали, что наша игра не может продолжаться вечно, но я продолжал затягивать время…
Первая половина февраля ознаменовала начало наших отношений. Можно сказать, это был конфетно-букетный период, но вместо романтических прогулок и свиданий мы прятались от всех, как будто играли в прятки. Оля смирилась с этим, потому что любила меня, а я не мог не ценить ее понимание. Затем у нас появилась возможность видеться изо дня в день намного чаще, и это действительно вылилось в то, что я стал проводить с ней время больше, чем Катюшей. Каждое мгновение, проведенное с ней, было для меня драгоценным, но я не хотел осознавать, что рано или поздно это все может закончиться, и тогда мне придется выбирать одну из них.
В марте нас отправили в первую в этом году командировку в Санкт-Петербург на три дня. Изначально Оля не входила в список участников, но я тактично настоял на том, что, как высококлассный специалист, она просто необходима. Я знал, что ее присутствие сделает нашу работу более эффективной, но также не мог отрицать, что в этом было и что-то личное.
Наш штат сел в «Сапсан», и мы отправились в свободный мир. Иначе не назовешь. Для многих это была возможность вырваться из повседневной рутины, насладиться весельем, алкоголем и свободой от жены и семейных обязательств. И я, признаться, тоже чувствовал себя свободнее.
Оля снова превратилась в тень, которую никто, кроме меня, не замечал. Она была как привидение, ищущее уголок, чтобы затаиться. В этом шумном и ярком мире она оставалась незамеченной, словно специально старалась не привлекать внимания. Мы избегали пересекаться на виду у всех, лишь изредка перекидывались парой фраз по рабочим вопросам, стараясь сохранить маску профессионализма.
Первый день конференции выдался скучным, и, поскольку поезд был ранним, все мы засыпали и пытались сдержать зевоту. Солнечные лучи, манящие выйти на свободу, пробивались сквозь окна, но, несмотря на это, атмосфера в зале оставалась угнетающе монотонной. Лекторы говорили о темах, которые, казалось, интересовали лишь немногих, а большинство сидящих в зале уставилось в свои ноутбуки, время от времени бросая взгляды на часы, словно надеясь, что время наконец-то ускорится. Я смотрел на своих коллег, и они выглядели не лучше. Кто-то тихо шептался, кто-то делал заметки, но все мы чувствовали себя в ловушке скукоты. Периодически в зале раздавались смешки, когда кто-то из участников пытался оживить скучные обсуждения своими шутками. А я тем временем не мог не наглядеться Олей, которая старательно вела заметки. Пришел я в себя, когда объявили перерыв. Но после кофе-брейка я почувствовал, как напряжение снова вернулось в зал. Вторая часть конференции прошла так же, как и первая – скучные доклады, редкие шутки и постоянное желание сбежать от этих сухих фактов.
В общем, все развивалось довольно привычно: Кирилл и Олег «незаметно» убегали в курилку, а Таня, уверенная в своем «легендарном» кожаном сарафане, привлекала внимание питерских коллег, и, похоже, у нее это неплохо получалось. Остальные рассеялись по залу и притаились. Оля держалась от меня на расстоянии, и я поддерживал этот статус-кво, не подходя к ней.
Когда все разошлись по номерам, чтобы отдохнуть, а точнее – выпить, мы с Таней не могли себе этого позволить и остались работать. Это создавало благодатную почву для сплетен. Мы задержались до поздна, и Таня вышла из моего номера почти в полночь. После работы я вдруг осознал, что так и не пересекся с Олей, и мне очень захотелось увидеть ее в непринужденной обстановке. Я постучался к ней в номер, и она открыла дверь с сонным лицом. Я просто улыбнулся и пожелал ей спокойной ночи. Этот момент стал прекрасным завершением моего дня.
На следующее утро за шведским завтраком я сидел вместе с Кириллом и Олегом, которые, погруженные в свои пьяные приключения, весело обсуждали события предыдущей ночи. Я же наблюдал за Олей, которая появилась с надменным видом, словно не знала никого из нас. Когда она прошла мимо, бросив мимолетное приветствие и подойдя к кофемашине, я заметил, как Таня, в приподнятом настроении, подошла к ней, но вскоре ушла с явным недовольством. Оля села за самый дальний столик и уставилась в телефон, а Таня, проходя мимо нас, выглядела озлобленной. Кирилл, заметив перемену в атмосфере, поинтересовался, что случилось, и Таня, не сдерживаясь, в красках описала ситуацию с Олей и сарафаном. Меня это позабавило, но я сдержал смех, стараясь не усугублять ситуацию – мне ведь с Таней еще работать.
После этого снова последовал повторение предыдущего дня: конференция, кофе-брейк, конференция. Вечером, когда все вновь разошлись по своим делам, Таня снова оказалась у меня в номере.
Ночью коридоры отеля наполнились звуками заядлых тусовщиков, бродивших в поисках своих номеров. В темноте, с затуманенными мыслями, Олег с Кириллом заметили силуэт, выходящий из моего номера. Узнав очертания длинных волос и кожаного сарафана, они сразу поняли, что Таня покинула мой номер, и, осознав, что мы до сих пор работаем до поздней ночи, поспешили уйти, чтобы не попасться. Хотя все знали, чем они занимаются в командировках. Но это не важно. Знали бы они, что творилось за закрытой дверью…
Я бы никогда не подумал, что в тот момент могла раскрыться великая ложь. За пару часов до этого, когда я сидел один, ко мне постучали в дверь. Я открыл и увидел Олю в кожаном сарафане с трикотажными вставками.
– Ну что, на мне этот сарафан смотрится лучше? – игриво произнесла она.
Я ничего не ответил, а лишь притянул ее к себе. Как только дверь захлопнулась, страсть, которую я подавлял в течение двух дней, охватила меня с головы до ног. Я не мог сдержаться и сразу поцеловал Олю, прижимая ее все сильнее. Мы старались не оставлять друг на друге следы нашей любви, но это было сложно. Каждое прикосновение, каждый поцелуй вызывали в нас всплеск эмоций, и в то же время было трудно вести себя тихо, сдержанно. Мы подавляли любые звуки, но и это давалось нелегко.
Сарафан, который смотрелся на ней действительно великолепно, казался мне невыносимой преградой. Я хотел снять его, чтобы насладиться ее хрупким телом, и вскоре это желание стало реальностью. Мы любили друг друга сначала на столе, потом на кровати, а затем и в душе. Сколько в нас было сил и энергии! Мы щедро делились ей друг с другом, а после мы лежали на кровати, обессиленные, обнаженные и такие уязвимые. Я гладил ее по волосам, по спине, целовал в щеку и говорил, что искренне ее люблю. Но, как бы нам ни хотелось остаться вместе, ей все же пришлось уйти. Я понимал, что время, проведенное вместе, было ограничено, и эта мысль тяготила меня. Ускользающая тень вышла из моего номера и попалась на глаза коллегам. А они этого и не поняли.
Что же я делал в свободное время? Писал и звонил жене.
На работе в офисе мы также соблюдали дистанцию, однако вне рабочего времени это время принадлежало в первую очередь нам. Нет, мы не занимались сексом до работы, перед ней или во время обеденного перерыва. Мы обсуждали коллег, рабочую атмосферу и различные новости, мило беседовали и делились сокровенным. Это отличало Олю от Катюши, ведь Оля лучше понимала меня, поскольку мы находились с ней в одной среде.
Время от времени Оля заигрывала со мной, как бы невзначай садясь на стул рядом во время летучки и незаметно касаясь своей ногой моей.
На восьмое марта мне пришлось постараться вдвойне, чтобы порадовать своих девушек. Я сделал подарки для каждой из них особенными.
Так, прошел месяц наших тайных встреч. К тому времени Оля смогла вернуть мне треть суммы, которую я давал ей в долг. Жизнь ее, казалось, начала налаживаться, несмотря на то что она продолжала встречаться с женатым мужчиной. Вскоре она сообщила, что арендодатель попросил ее съехать, так как у него появились свои планы на квартиру, и ей срочно нужна новая жилплощадь. Я задумался об этом и, к концу недели, нашел ей квартиру. И, что удивительно, она оказалась прямо напротив нашей! Вы можете себе такое представить? Я поселил свою любовницу рядом с собой! Это может показаться смелым шагом, и, безусловно, такому могли бы позавидовать даже королевские особы, которые содержали своих любовниц во дворцах, но из-за огромного пространства, вероятно, находились друг от друга далеко. А у меня Оля была соседом по лестничной клетке!
Когда Катюша уезжала, Оля знала об этом заранее, даже без моего звонка. Она могла наблюдать за этим в глазок, а затем быстро перебираться ко мне. Однако я считал это кощунством – заниматься сексом в нашей кровати, поэтому предпочитал, чтобы это происходило в любом другом месте или вообще у Оли в новой квартире. Поездок жены было не так много, поэтому в основном мы уединялись на работе.
В тот день, когда Катюша уехала, а мне нужны были документы, Оля меня шокировала. Я, конечно, ожидал ее появления, но не в таком амплуа. Этот жест мне очень понравился. За время наших встреч она раскрылась мне. Я держал в голове мысль, что она боялась близости с мужчинами, поэтому всегда старался быть осторожным и максимально аккуратным с ней. Оля тогда смогла понять, что секс – это не про насилие, а про обоюдное желание, и постепенно раскрепостилась. Мне нравилась ее энергия, она делилась ею безвозмездно и искренне, словно дарила частичку себя.
Устраивала ли меня такая жизнь? Нет, вероятно, нет. Каждый раз, когда я был с одной из них, ощущал, как мой мозг будто отключается, и в этот момент реальность растворялась. Я не мог признаться себе, что быть с двумя – это ненормально. Но я не мог расстаться ни с женой, ни с Олей. К каждой из них меня тянуло по-своему: Катюша была надежной опорой, с которой я делил свою жизнь, а Оля – искрящейся энергией, которая пробуждала во мне что-то новое и неизведанное. Но эти две стороны не могли сосуществовать в гармонии. Я чувствовал, как водоворот событий затягивал меня все глубже, словно я оказался в бурном океане, и каждая попытка выбраться только усугубляла мою борьбу. Внутри меня бушевали противоречия, и отвратительно осознавать, что я затягивал туда Олю. Но мы обоюдно приняли эту опасную игру, полную рисков, и продолжали играть.