Блуждающая душа. Глава 5. Принятие

– Что произошло дальше после того, как вы поцеловались с Олей в лифте? Какие мысли были у вас в тот момент? – продолжал расспрашивать врач-психотерапевт, заставляя Сашу вновь погружаться в омут предательства и любви. Он вслух проговаривал чувства, которые мучили его на протяжении двух лет.
– А дальше все произошло как у Булгакова: «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас обоих сразу…»
– Вы сразу поняли, что любите Олю?
– Я осознал, что был одержим ею, и именно поэтому начал действовать. Когда я поцеловал ее, у меня было два варианта исхода: либо она примет этот жест, либо оттолкнет меня. Но она не сопротивлялась. Честно говоря, я верил в это больше всего. Конечно, получилось так, что я гнусно воспользовался ее чувствами ко мне. Но, в защиту себя, скажу, что и я подарил ей свои искренние чувства.
Я не мог объяснить, как так вышло, что Оля стала центром моей Вселенной. Я думал о ней постоянно и просто хотел быть рядом… И, вообще, наличие жены сильно затрудняло принятие решения в отношении Оли. Наш поцелуй стал своего рода «негласным договором» о наших отношениях, как это было принято раньше в некоторых культурах. Мы были влюблены друг в друга, и это не вызвало у нас трудностей. Настоящие проблемы начались позже, когда мы стали обсуждать план наших действий.


– Что же мы будем делать дальше? – спросила меня Оля, как только мы нашли нужный нам зал и заняли места.
– Для начала нужно вести себя как обычно, не привлекая к себе внимание – произнес я, беря за основу уже свой личный опыт и втягивая в эту авантюру Олю.
Но спокойно на конференции мы не могли сидеть. Я чувствовал, как Олю распирает от эмоций, сам же я старался сдерживаться. Однако, с одной стороны, меня переполняли волнение от того, что нахожусь рядом с ней, и радость от того, что мы, вроде как, вместе. С другой стороны, меня терзало беспокойство: как мы будем выглядеть в глазах других.
Когда, наконец, объявили кофе-брейк, я предложил ей выпить чай, чтобы немного успокоиться. Оля приняла это предложение и даже мило улыбнулась, в то время как на конференции она сидела задумчивой и угрюмой. После окончания всех мероприятий мы договорились встретиться и обсудить наши отношения на следующий день после работы, когда не будет «лишних» глаз и ушей.
По дороге домой я размышлял о том, как вести себя с Катюшей. Она могла рано или поздно догадаться обо всем. И при этом я все еще любил ее. Да, так, оказывается, бывает, что любишь одновременно двоих людей, и ничего с этим не поделаешь.
Я всегда осуждал измену. Мне казалось, что тот, кто изменяет, – слабый духом человек. Вместо того, чтобы поговорить с партнером и обсудить все, что не устраивает, люди идут на предательство. А что теперь? Я сам оказался в этой ситуации. Но меня же все устраивало в Катюше… Да… в конце концов, я сам оказался слабым человеком. И это не раз даст о себе знать.
Сказать правду сейчас или подождать «подходящего момента»? Это, конечно, глупый вопрос – подходящего момента, скорее всего, не будет никогда. Стоит ли открыться напрямую или сделать так, чтобы она сама все поняла? Это будет выглядеть очень подло с моей стороны. В итоге я решил пока вести себя так, будто ничего не произошло – уже ставшая привычной тактика.
Когда я пришел домой, то улыбнулся ей. Моя любимая Катюша ничего не подозревала. Я поцеловал ее в макушку и пошел на кухню ужинать. Она рассказывала о своих делах, а я слушал ее, лишь бы она не спросила, как прошел мой день. Ближе к ночи я начал испытывать чувство вины перед женой, поэтому все тем же верным, а еще и полезным в плане снятия стресса, способом провел с Катюшей время удовольствия. Но вот что удивительно: теперь мне стало стыдно перед Олей, которую я обнадежил на счастливое будущее.
Оля обладала удивительной способностью быть самой собой, не прячась за масками и условностями. В ее глазах горел живой огонь, который вдохновлял и поднимал настроение. Она ярко контрастировала со мной – человеком, который вынужден был надеть маску и притворяться верным семьянином, оставаясь неискренним с женой. Но теперь я втянул в эту ситуацию и Олю, которая тоже была вынуждена скрываться под маской. Она – просто влюбленная девчонка, хоть это определение и не совсем соответствует ее возрасту, готовая жертвовать всем ради любви и унижаться ради нее. Как иначе можно назвать роман с женатым человеком? Тем не менее, я ее ни в коем случае не осуждал. Мне было, наверное, даже жаль ее: из-за своей неуверенности, страха перед другими мужчинами, она не смогла построить нормальные отношения и хранила память обо мне. Она не виновата в том, что влюбилась в меня, и я не виноват в том, что, будучи женатым, тоже влюбился в нее. Это была сложная ситуация, где чувства и обстоятельства переплетались, и нам предстояло принять последствия наших действий.
Я снова вспомнил наш судьбоносный роман. Хотя там Маргарита изменяла мужу и у нее были на это свои причины, отличные от наших, я чувствовал, как судьба Оли перекликается с историей героини. Они обе искали любовь и понимание. «И меня поразила не столько ее красота, сколько необыкновенное, никем не виданное одиночество в глазах…» – эти строки из романа, которые Оля читала мне в детстве, всплыли в памяти. Одиночество, о котором я говорил, становится особенно заметным, когда я видел, как Оля искренне говорила о своих чувствах ко мне. Ее тоже терзали сомнения насчет нас. В конечном счете, любовь оказалась сильнее…
На следующий день, как и было обговорено, Оля осталась после работы в офисе и зашла ко мне в кабинет. Она все так же стояла с опаской, будто я какой-то маньяк. Словно боялась, что все это – лишь плод ее воображения, а наши отношения – не более чем иллюзия. В ее глазах читалась неуверенность: «А это точно тебе надо?». Да, Оля, еще как надо!
– Проходи, чего ты боишься? – наконец произнес я, замечая, как она топчется на месте у двери. – Никого нет, все уже ушли.
– Ты говорил с женой? – выпалила она, так и не перестав стоять у дверей.
– Эм… Нет.
– Почему?
– Нечего пока говорить.
– Как это «нечего»? О нас.
– Сядь, пожалуйста, – сказал я, указывая на стул. Она молча села, зажалась, скрестив руки и бросив ногу на ногу, поджимая губы от волнения.
– Ты что, собираешься молчать? – наконец спросила она, прерывая тишину.
– Нет. Просто нужно время. Мы еще про нас ничего не решили.
– А что решать? Ты сам показал, что испытываешь ко мне чувства. Или ты передумал?..
– Нет, я не передумал. Я не врал тебе о своих чувствах, ты действительно мне нравишься. Но я пока не могу ничего сказать жене…
– И что ты предлагаешь? Ждать, пока само все разрешится? Это невозможно, – на повышенном тоне эмоционально произнесла она.
– Знаю… Знаю. Пойми, мне тоже тяжело. Дай мне время, – умоляюще ответил я.
– Сколько?
– Сколько потребуется.
– И что мы за это время будем делать?
– Как это что? Любить.
Оля нахмурила брови – она явно не ожидала услышать такой ответ. В итоге она не произнесла ни слова, только глубоко вздохнула, как будто пыталась собраться с мыслями. Я встал со своего стула, прихватив его с собой, и обошел вокруг стола. Поставив стул напротив Оли и сев на него, я заглянул ей в глаза, полные страха и сомнений. Нежно взял ее за руки и начал томным голосом говорить о том, что я ее люблю.
– Это правда? – не веря моим словам, повторяла она. – Точно? Ты уверен?
В ответ я гладил ее плечи и руки, стараясь сделать все, чтобы она расслабилась и ослабила напряжение.
– Почему ты мне не веришь? – спросил я, до сих пор глядя в ее глаза. – Это действительно правда.
После этих слов я притянул ее ближе к себе и снова поцеловал. Этот поцелуй действовал сильнее любого успокоительного. В офисе воцарилась тишина (теперь нам не мешал звук лифта). Только наше дыхание и биение сердец могли заглушить эту идиллию.
– Что же ты делаешь со мной?.. – произнесла Оля, когда мы наконец разъединили губы.
– Я же сказал, что люблю, – ответил я, продолжая гладить ее по рукам и целовать.
Она сжималась от страха и одновременно поддавалась влечению. Мы обнимались, шепча друг другу успокаивающие слова и делясь откровениями. Этот момент был куда интимнее секса. Мы были поглощены друг в друга, проявляя тактильность, но оставляя похоть позади. Мне нравилось целовать ее щеки и руки, держать за талию и гладить бедра.  Оля наконец смогла расслабиться и перебралась ко мне на колени, когда я притянул ее к себе поближе. Она нежно обнимала меня, жадно целуя, как будто боялась, что кто-то может нас разлучить. Между нами стерлись все границы дозволенного, и я, не стесняясь, начал осторожно прикасаться к ней под блузкой. Каждый раз, когда мои пальцы касались ее кожи, она вздрагивала, но это лишь подстегивало ее возбуждение. В комнате стало жарко, и я снял пиджак, чувствуя, как накаляются наши чувства.
Это было началом нашей связи. Мы поэтапно снимали с себя одежду, и я специально захватил с собой презервативы, предвкушая, что снова окажусь с Олей в объятиях. Да, я мысленно хотел этого. Пламя желаний охватило нас, и мы полностью отдались своим истинным чувствам – без алкоголя, чистыми и искренними. В этот момент я впервые действительно разглядел ее, ведь в тот раз было темно, а разум затуманен. Хотя в этот момент свет в кабинете был приглушенным, я смог увидеть очертания ее фигуры, даже несмотря на то, что она стеснительно прикрывалась.
Оля, хоть и немного скованная, все же уселась на меня сверху. После того как все произошло, она с учащенным дыханием произнесла:
– Так вот оно как должно быть…
– В смысле? – недоумевая, спросил я.
– Ну, это же мой третий раз, и я только сейчас поняла, как это может быть приятно…
– А в тот раз тебе было неприятно? – с опаской спросил я.
– В первый раз было очень больно и страшно, а во второй…  – видимо, алкоголь послужил наркозом, и я не чувствовала ничего, только то, что ты со мной.
Ее откровенность тронула меня. Я понимал, что для Оли это был важный момент и хотел поддержать ее.
Поправив свой внешний вид, мы вышли из офиса, как двое коллег, задержавшихся по работе. Нам пришлось попрощаться и разойтись в разные стороны, осознавая, что длительное время рядом может вызвать ненужные сплетни на работе.
Что же было дальше? У нас с Олей начались настоящие отношения, которые мы тщательно скрывали. У нас были свои обряды, действия и шифры, известные только нам. Мы играли в спецагентов, прячась от окружающих, и не могли остановиться. Для нас это было азартом, приключением. Мы словно вернулись в детство, которое у нас отобрали, когда меня забрали в Ярославль.
Мы стали как актеры, исполняющие роли, заданные режиссером под именем Жизнь: в одних сценах мы играли влюбленную пару, а когда возвращались домой, становились любящим супругом и таинственной любовницей. Когда я расставался с Олей, в моей голове как будто звучала команда: «Стоп. Снято» – и я мгновенно превращался в верного мужа. Приходя домой, я вел себя, как обычно, но чувство вины никогда не покидало меня. Трусость. Подлость. Ложь. С этими эмоциями я засыпал и просыпался рядом с Катюшей, и она, безусловно, не заслуживала такого обращения. Но я продолжал играть. Я по-прежнему любил обнимать и целовать ее, а выходные проводил исключительно с ней, если она не уезжала к родителям. Мы с Олей были как школьники, скрывающие свои отношения, и как секретные агенты, шифрующиеся, чтобы не выдать главный секрет. Мы разработали свою систему шифрования. Да, это звучит комично, но никто не должен был догадаться о нашей связи. Чат состоял исключительно из рабочих сообщений. Например, фраза «Жду отчет в 16 часов у себя на столе» означала, что Оля должна прийти ко мне в кабинет, и на столе вместо отчета должна быть она. Личное письменное общение мы вели как мелкие дети – записками. Мы просто брали лист бумаги и «переписывались», а затем уничтожали его, чтобы скрыть улики.
Каждый такой момент был полон напряжения и волнения, но в тоже время вызывало дикий азарт. Коллеги, конечно, шутили, что у меня роман по закону жанра с Таней, и я специально подыгрывал им, ибо они точно знали, что я не способен изменить жене.
Вообще, Катенька знала о многих моих коллегах, но я изначально сознательно не упоминал Олю. Когда мы делали совместные фотографии нашего офиса, Оля мастерски уворачивалась, чтобы не попасть в объектив камеры и не вызвать дополнительные вопросы от жены. Она находила хитрые способы избежать снимков: то нарочно уронит ручку, чтобы залезть под стол, то встанет за спинами высоких коллег, прячась за ними, то скажет, что не накрашена, и прямо попросит не фотографировать.
Теперь мне нужно было вдвойне стараться, чтобы удовлетворять сразу две девушки. Но с Катюшей я мог откупиться под предлогом усталости от работы – а работы, действительно, было навалом. Она была занята своими делами и не замечала, как часто я задерживался на работе. А с Олей все было иначе. Она не была лишь объектом физиологического удовлетворения. Она все понимала и поддерживала меня. Мы осознавали, что наша игра не может продолжаться вечно, но я продолжал затягивать время…
Я продолжал делать жене комплименты, слушать ее и восхищаться ею. Наш совместный быт не изменился. Что касается Катюши, секс с ней тоже приносил мне удовлетворение, но он был совершенно иным. Он был привычным и спокойным. Не могу сказать, что хуже. Я не пытался их сравнивать, просто получал любовь и дарил ее. Каждый день я убеждал себя, что все нормально, хотя внутри меня росло ощущение дискомфорта. Мне приходилось демонстрировать, что в отношениях с Катюшей у нас ничего не изменилось. Я просто уставал на работе, и каждый день вновь и вновь убеждал себя, доказывал, лгал. Мне повезло, что у Катюши не было вредной привычки проверять мой телефон на предмет измены. Она доверяла мне, и я чувствовал себя в этом комфортно, хотя внутри меня росло напряжение. Но, как оказалось, люди могут открыться с неожиданной стороны.
Первая половина февраля ознаменовала начало наших отношений. Можно сказать, это был конфетно-букетный период, но вместо романтических прогулок и свиданий мы прятались от всех, как будто играли в прятки. Оля смирилась с этим, потому что любила меня, а я не мог не ценить ее понимание. Затем у нас появилась возможность видеться изо дня в день, и это действительно вылилось в то, что я стал видеть ее чаще, чем Катюшу. Каждое мгновение, проведенное с ней, было для меня драгоценным, но я не хотел осознавать, что рано или поздно это все может закончиться, и тогда мне придется выбирать одну из них.
В марте нас отправили в первую в этом году командировку в Санкт-Петербург на три дня. Изначально Оля не входила в список участников, но я тактично настоял на том, что, как высококлассный специалист, она просто необходима. Я знал, что ее присутствие сделает нашу работу более эффективной, но также не мог отрицать, что в этом было и что-то личное.
Наш штат сел в «Сапсан», и мы отправились в свободный мир. Иначе не назовешь. Для многих это была возможность вырваться из повседневной рутины, насладиться весельем, алкоголем и свободой от жены и семейных обязательств. И я, признаться, тоже чувствовал себя свободнее, хотя внутри меня все еще бушевали противоречивые чувства.
Оля снова превратилась в тень, которую никто, кроме меня, не замечал. Она была как привидение, ищущее уголок, чтобы затаиться. В этом шумном и ярком мире она оставалась незамеченной, словно специально старалась не привлекать внимания. Мы избегали пересекаться на виду у всех, лишь изредка перекидывались парой фраз по рабочим вопросам, стараясь сохранить маску профессионализма.
Первый день конференции выдался скучным, и, поскольку поезд был ранним, все мы засыпали и пытались сдержать зевоту. Солнечные лучи, манящие выйти на свободу, пробивались сквозь окна, но, несмотря на это, атмосфера в зале оставалась угнетающе монотонной. Лекторы говорили о темах, которые, казалось, интересовали лишь немногих, а большинство сидящих в зале уставилось в свои ноутбуки, время от времени бросая взгляды на часы, словно надеясь, что время наконец-то остановится. Я смотрел на своих коллег, и они выглядели не лучше. Кто-то тихо шептался, кто-то делал заметки, но все мы чувствовали себя в ловушке. Периодически в зале раздавались смешки, когда кто-то из участников пытался оживить скучные обсуждения своими шутками. А я тем временем не мог не наглядеться Олей, которая старательно вела заметки. Пришел я в себя, когда объявили перерыв. Но после кофе-брейка я почувствовал, как напряжение снова вернулось в зал. Вторая часть конференции прошла так же, как и первая – скучные доклады, редкие шутки и постоянное желание сбежать от этих сухих фактов.
В общем, все развивалось довольно привычно: Кирилл и Олег «незаметно» убегали в курилку, а Таня, уверенная в своем «легендарном» кожаном сарафане, продолжала привлекать внимание питерских коллег, и, похоже, у нее это неплохо получалось. Остальные рассеялись по залу и притаились. Оля держалась от меня на расстоянии, и я с поддерживал этот статус-кво, не подходя к ней.
Когда все разошлись по номерам, чтобы отдохнуть, а точнее – выпить, мы с Таней не могли себе этого позволить и остались работать. Это создавало благодатную почву для сплетен. Мы задержались до поздна, и Таня вышла из моего номера почти в полночь. После работы я вдруг осознал, что так и не пересекся с Олей, и мне очень захотелось увидеть ее. Я постучался к ней в номер, и она открыла дверь с сонным лицом. Я просто улыбнулся и пожелал ей спокойной ночи. Этот момент стал прекрасным завершением моего дня.
На следующее утро за шведским завтраком я сидел вместе с Кириллом и Олегом, которые, погруженные в свои пьяные приключения, весело обсуждали события предыдущей ночи. Я же наблюдал за Олей, которая появилась с надменным видом, словно не знала никого из нас. Когда она прошла мимо, бросив мимолетное приветствие и подойдя к кофемашине, я заметил, как Таня, в приподнятом настроении, подошла к ней, но вскоре ушла с явным недовольством. Оля села за самый дальний столик и уставилась в телефон, а Таня, проходя мимо нас, выглядела озлобленной. Кирилл, заметив перемену в атмосфере, поинтересовался, что случилось, и Таня, не сдерживаясь, в красках описала ситуацию с Олей и сарафаном. Меня это позабавило, но я сдержал смех, стараясь не усугублять ситуацию – мне ведь с Таней еще работать.
После этого снова последовал повторение предыдущего дня: конференция, кофе-брейк, конференция. Вечером, когда все вновь разошлись по своим делам, Таня снова оказалась у меня в номере.
Ночью коридоры отеля наполнились звуками заядлых тусовщиков, бродивших в поисках своих номеров. В темноте, с затуманенными мыслями, Олег с Кириллом заметили силуэт, выходящий из моего номера. Узнав очертания длинных волос и кожаного сарафана, они сразу поняли, что Таня покинула мой номер, и, осознав, что мы до сих пор работаем до поздней ночи, поспешили уйти, чтобы не попасться в такой ситуации. Хотя все знали, чем они занимаются в командировках. Но это не важно. Знали бы они, что творилось за закрытой дверью…
Я бы никогда не подумал, что в тот момент могла раскрыться великая ложь. За пару часов до этого, когда я сидел один, ко мне постучали в дверь. Я открыл и увидел Олю в кожаном сарафане с трикотажными вставками.
– Ну что, на мне этот сарафан смотрится лучше? – игриво произнесла она.
Я ничего не ответил, а лишь притянул ее к себе. Как только дверь захлопнулась, страсть, которую я подавлял в течение двух дней, охватила меня с головы до ног. Я не мог сдержаться и сразу поцеловал Олю, прижимая ее все сильнее. Мы старались не оставлять друг на друге следы нашей любви, но это было сложно. Каждое прикосновение, каждый поцелуй вызывали в нас всплеск эмоций, и в то же время было трудно вести себя тихо, сдержанно. Мы подавляли любые звуки, но и это давалось нелегко.
Сарафан, который смотрелся на ней действительно великолепно, казался мне невыносимой преградой. Я хотел снять его, чтобы насладиться ее хрупким телом, и вскоре это желание стало реальностью. Мы любили друг друга сначала на столе, потом на кровати, а затем и в душе. Сколько в нас было сил и энергии! Мы щедро делились ими друг с другом, и каждый миг казался вечностью. После этого мы лежали на кровати, обессиленные, обнаженные и такие уязвимые. Я гладил ее по волосам, по спине, целовал в щеку и говорил, что искренне ее люблю. Но, как бы нам ни хотелось остаться вместе, ей все же пришлось уйти. Я понимал, что время, проведенное вместе, было ограничено, и эта мысль тяготила меня. Ускользающая тень вышла из моего номера и попалась на глаза коллегам. А они этого и не поняли.
Что же я делал в свободное время? Писал и звонил жене.
На работе в офисе мы также соблюдали дистанцию, однако вне рабочего времени это время принадлежало в первую очередь нам. Нет, мы не занимались сексом до работы, перед ней или во время обеденного перерыва. Мы обсуждали коллег, рабочую атмосферу и различные новости, мило беседовали и делились сокровенным. Это отличало Олю от Катюши, ведь Оля лучше понимала меня, поскольку мы находились с ней в одной среде.
Время от времени Оля заигрывала со мной, как бы невзначай садясь на стул рядом во время летучки и незаметно касаясь своей ногой моей.
На восьмое марта мне пришлось постараться вдвойне, чтобы порадовать своих девушек. Я сделал подарки для каждой из них особенными.
Так, прошел месяц наших тайных встреч. К тому времени Оля смогла вернуть мне треть суммы, которую я давал ей в долг. Жизнь ее, казалось, начала налаживаться, несмотря на то что она продолжала встречаться с женатым мужчиной. Вскоре она сообщила, что арендодатель попросил ее съехать, так как у него появились свои планы на квартиру, и ей срочно нужна новая жилплощадь. Я задумался об этом и, к концу недели, нашел ей квартиру. И, что удивительно, она оказалась прямо напротив нашей! Вы можете себе такое представить? Я поселил свою любовницу рядом с собой! Это может показаться смелым шагом, и, безусловно, такому могли бы позавидовать даже королевские особы, которые содержали своих любовниц во дворцах, но из-за огромного пространства, вероятно, находились друг от друга далеко. А у меня Оля была соседом по лестничной клетке!
Когда Катюша уезжала, Оля знала об этом заранее, даже без моего звонка. Она могла наблюдать за этим в глазок, а затем быстро перебираться ко мне. Однако я считал это кощунством – заниматься сексом в нашей кровати, поэтому предпочитал, чтобы это происходило в любом другом месте или вообще у Оли в новой квартире. Поездок жены было не так много, поэтому в основном мы встречались на работе.
В тот день, когда Катюша уехала, а мне нужны были документы, Оля меня шокировала. Я, конечно, ожидал ее появления, но не в таком амплуа. Этот жест мне очень понравился. За время наших встреч она раскрылась мне. Я знал, что она боялась близости с мужчинами, поэтому всегда старался быть осторожным. Оля смогла понять, что секс – это не про насилие, а про обоюдное желание, и постепенно раскрепостилась. Мне нравилась ее энергия, она делилась ею безвозмездно и искренне, словно дарила частичку себя.
Устраивала ли меня такая жизнь? Нет, вероятно, нет. Каждый раз, когда я был с одной из них, ощущал, как мой мозг будто отключается, и в этот момент реальность растворялась. Я не мог признаться себе, что быть с двумя – это ненормально. Но я не мог расстаться ни с женой, ни с Олей. К каждой из них меня тянуло по-своему: Катюша была надежной опорой, с которой я делил свою жизнь, а Оля – искрящейся энергией, которая пробуждала во мне что-то новое и неизведанное. Но эти две стороны не могли сосуществовать в гармонии. Я чувствовал, как водоворот событий затягивал меня все глубже, словно я оказался в бурном океане, и каждая попытка выбраться только усугубляла мою борьбу. Внутри меня бушевали противоречия, и отвратительно осознавать, что я затягивал туда Олю. Но мы обоюдно приняли эту опасную игру, полную рисков, и продолжали играть.