Долгая любовь моя

Дорогие читатели!
Перед вами третье издание романа Теяры Велиметовой «Долгая любовь моя…». Впервые книга вышла в 2019 году и была на- столько тепло принята читателями, что уже через год её пе- реиздали. Это произошло потому, что интерес к судьбам двух великих музыкантов – Муслима Магомаева и Тамары Синяв- ской – соединился с искренней и живой интонацией автора романа, которая сумела покорить сердца читающей публики историей их великой любви.
Вслед за первой книгой вышел ещё ряд произведений Теяры Велиметовой: романы «Узники Азазеля», «В унисон с то- бою», экологические истории «Земля у нас одна». Последний сборник автора – «Розы без шипов». Он выдвинут на ежегодную Губернаторскую премию имени Пришвина.
За прошедшие годы Теяра Велиметова стала членом Союза писателей России и Академии русской словесности, награждена Золотой Есенинской медалью. Она удостоена звания
«Золотое перо Московии». С большим удовольствием мы на- градили её медалью «К 25-летию писательской организации Московской области».
Всё это говорит о возрастающем мастерстве писателя, уме- нии находить темы, которые интересны читателям. Произведения Теяры Велиметовой быстро расходятся, находят своих почитателей.
 
Но как показали прошедшие годы, её первый роман «Дол- гая любовь моя»… по-прежнему дорог для всех, кто с благого- вением относится к великому Магомаеву. И потому мы вместе с автором решились на третье издание этой книги. И надеем- ся, что оно будет востребовано нашей читающей публикой.
Сергей Антипов, председатель правления Московской областной организации
Союза писателей России, Академик Российской академии естественных наук (РАЕН).
 
ПРЕДИСЛОВИЕ
РАССКАЗ О ВЕЛИКОЙ ЛЮБВИ
Он пел, словно жил, А жил, словно пел, Великий Орфей – Муслим.
Алла Гольцева
Разные бывают встречи. Порой короткие и яркие, они об- жигают людей, но быстро забываются, некоторые вообще не оставляют следа в жизни. Но случаются такие совпадения человеческих судеб, которые рождают Великое Чувство – на- всегда, до конца дней. Именно о такой встрече и пойдёт речь в моём романе.
Муслим Магомаев… Это имя многое говорит любителям музыки и сегодня. А в 70-е годы его голос звучал подобно вол- шебной лире из древнегреческих мифов, завораживал, звал за собой в удивительный мир красоты и фантазии… Недаром его называли нашим Орфеем и достоянием всего СССР. Од- нажды он очень точно выразил эту мысль: «Мой отец – Азер- байджан. Моя мать – Россия». Символично, что его женой ста- ла восхитительная русская оперная певица Тамара Синявская. Не много можно привести примеров звёздного единения такого уровня на Олимпе нашего искусства. Конечно, это Вишневская и Ростропович, Масленникова и Покровский, Плисецкая и Щедрин, Пахмутова и Добронравов… Но Мус- лим Магомаев и Тамара Синявская занимают среди них осо- бое место – они были самой яркой, самой красивой, самой блистательной парой. На протяжении более 30 лет на них смо- трели с восторгом и удивлением. Счастливому завершению их романа свадьбой радовалась буквально вся страна. Даже бесчисленные поклонницы Муслима, похоже, не испытывали зависти к Тамаре и усмиряли свои ревностные порывы, при-
знавая в ней царицу, избранницу жизни – его Эвридику.
 
Про такие супружеские пары принято говорить: союз. И он действительно существовал у Магомаева и Синяв- ской в полной мере, в самом прямом и высоком значении этого слова. Они оба были известны, красивы, талантливы. Они поднимали друг друга на пьедестал искусства всё выше и выше. И это не громкие слова, а та реальность, в которой они жили и творили. Самые высокие достижения в творче- ской жизни этих великолепных певцов связаны с периодом их счастливой семейной жизни. Удивительные голоса Тама- ры и Муслима сливались настолько непостижимо глубоко и совершенно, что их дуэт становился явлением уникаль- ным. Можно найти этому массу толкований чисто прагма- тических, вполне земных и понятных. Но есть и другое объ- яснение, которое вмещается в короткое и необыкновенное слово Любовь!
Они любили друг друга с первой минуты своей встречи. Это была поистине Великая Любовь, которая делала счаст- ливыми их самих, которая самим своим существованием согревает и наши души. Они были, как говорили и Тамара, и Муслим, предназначены друг для друга. Я согласна с теми, кто считает, что Муслим Магометович был одним из самых счастливых людей прежде всего не из-за популярности, а из- за любви своей супруги. Не менее известная артистка, со- листка прославленного Большого театра, она уступила лю- бимому место Великого Артиста, как и подобает мудрой женщине. В той же мере и Тамара Ильинична купалась в лу- чах его чувства, которое дарило ей самые лучшие мгновения в жизни.
Конечно, они представляли не только творческий союз, но были и обычными людьми. Лишь Всевышний знает, ка- ково жить вместе супругам разных национальностей, мен- талитета, вероисповедания. Были размолвки, ссоры, но это не помешало Магомаеву и Синявской сохранить любовь и пронести её через всю жизнь.
 
А ведь они могли и не встретиться… Накануне Дней Де- кады русского искусства в Азербайджане, где состоялось их знакомство, Тамара заболела и хотела отказаться от поездки. Но, видимо, судьбой была уже предначертана эта встреча, так счастливо изменившая их жизнь. И хотя в дальнейшем Тамаре и Муслиму пришлось пережить немало сложных пе- рипетий, которые вполне могут послужить канвой для увле- кательного любовного романа, но опять-таки, как в лучших традициях жанра, всё закончилось свадьбой. А затем… Затем были 34 года совместной жизни в любви и согласии, которые только подтверждают, что счастливые браки поистине заклю- чаются на небесах.
В романе «Долгая любовь моя…» описаны два года из жиз- ни этой прекрасной пары: с момента их знакомства до свадь- бы. По сути, это классический любовный роман. Я постара- лась соткать своё полотно из живых нитей образов, людей реальных и их прототипов, ныне живущих и уже ушедших в мир иной, с тем чтобы рассказать не только о главных ге- роях, но и о той эпохе и людях, живших в то время, которым я посвящаю своё повествование.
И всё-таки, несмотря на все приметы быта, над всеми собы- тиями, что описаны в книге, что происходят в Баку и Милане, Москве и Казани, витает удивительное и неповторимое чув- ство Любви. Оно соединяет героев, оно окрашивает всё про- исходящее тайным смыслом и особым светом. Это чувство приподнимает нас над мелкими и смешными, а порой и неле- пыми проявлениями жизни, заставляет радоваться и дышать полной грудью, как будто нам удалось прикоснуться к пре- красному роднику с живой водой, на дне которого хранится тайна Великой Музыки и Большой Любви!
Теяра ВЕЛИМЕТОВА,
вечная поклонница Великого Орфея
 







ГЛАВА 1. ЗНАКОМСТВО
Ушли от моря горы, Жажду утолив. И лёг на берег город, Охватив залив.
Он стар и вечно молод, Здесь на берегу Залив глядит на город,
Город мой Баку.
Песня «Город мой Баку» (Из репертуара М. Магомаева)
Тамара встала очень рано: нужно собраться в поездку, да и мужа хотелось чем-то порадовать. Сергей был танцором Большого театра и ночью возвращался с гастролей. Тамара с утра успела сварить ему настоящий борщ, который он очень любил.
…Она обессиленно опустилась в кресло и подумала, что они с мужем живут словно в разных измерениях: спектакли не совпадают, гастроли тоже. Вот и сейчас Сергей возвраща- ется из-за границы, а она улетает в Баку… «И зачем только согласилась выступать на этой Декаде?! Ну, конечно, ведущие будут с патетикой в голосе объявлять: “Солистка Большого театра!” А что солистке нездоровится, и вообще у неё на душе кошки скребут, и мучают какие-то туманные предчувствия, до этого никому нет дела. Хоть бы пару дней побыла дома…» Настроение у неё было плохое. Головная боль, насморк, тя- жесть в теле, даже глаза стали какие-то тусклые.
 
Она жила с мужем в старом доме в центре Москвы, на ули- це Мархлевского, в однокомнатной квартире. Она помнит этот дом с рождения. Прежде они жили здесь вдвоём с мамой. Мамы не стало вот уже как пять лет. Сама Тамара десятый се- зон пела на сцене Большого театра. Всегда и во всём – так её воспитывала мама – она была примером: и в школе, и в учи- лище, а потом в ГИТИСе, где получила музыкальное образо- вание, и в театре… Обожателей всегда хватало, но она выбра- ла Сергея. Прежде все домашние дела делала мама, и когда её не стало, Тамаре пришлось очень тяжело. Она сильно тоскова- ла, не знала, куда деваться, а Сергей поддерживал её во всём: он был для неё опорой, другом, на которого можно положить- ся в любую минуту. Тогда-то Тамара и дала согласие выйти за него замуж. У них было взаимное понимание, они никогда даже голос не повышали друг на друга. Все поражались, гля- дя на них: вот ведь уживаются два артиста! Хотя Тамара уже была известна всей стране, её не раз приглашали на популяр- ную тогда программу «Голубой огонёк», а Сергей – рядовой танцовщик и уже собирается на пенсию: артисты балета рано её оформляют. Многие делали Тамаре комплименты, начиная от директора Большого театра до уборщицы, говорили, что слишком она правильная. Но она только шутила, что мама воспитала её такой, а ещё ей повезло с мужем.
…Тамара выпила кофе, написала записку Сергею, зака-
зала такси и поехала в аэропорт Домодедово. По дороге она смотрела в окно: шёл мелкий дождь, дул холодный ветер, все куда-то спешили с зонтиками; с деревьев падали осенние ли- стья. Ей казалось, что она никогда не видела Москву такой мрачной, серой и угрюмой.
В аэропорту собралась вся делегация, которая ехала в Баку на дни Декады литературы и искусства России в Азербайджа- не, во главе с министром культуры РСФСР Николаем Алек- сандровичем Кузнецовым. К Тамаре подошёл Роберт Рожде- ственский и заметил:
 
– Тамара, что ты такая бледная и без настроения?
– Приболела немножко,– ответила Тамара коротко. Ей не хотелось говорить о плохом самочувствии.
Устроившись в кресле у иллюминатора, она почти сразу за- дремала.
Проснулась, когда самолёт приближался к Баку. Лучи яр- кого солнца озаряли её лицо. Она открыла глаза, посмотрела вниз, а там эти же лучи играли ярким светом в волнах Каспий- ского моря. Затем самолёт развернулся над Апшеронским по- луостровом и сел в аэропорту Баку. Через несколько минут подали трап. Их встречала огромная делегация: комсомоль- цы, пионеры, молодёжь – все с букетами цветов. Какая-то дев- чушка подбежала к ней, подарила охапку гвоздик и протара- торила:
– Я вас узнала, вы поёте песню «Катюша». Моя бабушка очень любит, когда вы выступаете, вот я ей и расскажу, кому вручила цветы!
Затем делегацию отвезли в гостиницу «Апшерон».
Её поразило то, как их встретили – радостно, сердечно, все говорили по-русски. В Баку было тепло и солнечно. Люди шу- тили, смеялись. У Тамары поднялось настроение. Не успела она отдохнуть, как их пригласили ужинать в банкетный зал при гостинице.
После ужина все разбрелись кто куда. К ней подошёл из- вестный певец Полад Бюльбюль оглы:
– Вы не хотите прогуляться с нами по городу?
Тамара вежливо отказалась: ей хотелось отдохнуть перед выступлением. Она пошла в номер и вскоре заснула крепким сном…
Утром, после завтрака их отвезли в Бакинскую филармо- нию имени Магомаева, где должен был состояться первый концерт. Синявская удивилась: как могли назвать филармо- нию именем живого певца? Но её тут же «успокоили»: филар-
 
монию назвали в честь деда нынешнего Муслима, его полного тёзки и великого азербайджанского композитора.
…Открывали Дни декады литературы и искусства Рос- сии в Азербайджане руководитель республики Гейдар Алиев и Николай Александрович Кузнецов. Концерт вели известный конферансье Юрий Григорьев и диктор Центрального телеви- дения Нонна Бодрова. Номер Тамары Синявской был в сере- дине концерта. Она пела две песни –«Катюша» и «Сирень». Шквал аплодисментов. Последним выступал Муслим Ма- гомаев. Тамара не заметила, как он вышел на сцену. Муслим тоже пел две песни –«Мой Азербайджан» и «Надежда». И зал, и за кулисами все дружно подпевали:
Надежда, мой компас земной, А удача, награда за смелость, А песни довольно одной,
Чтобы только о доме в ней пелось.
Под овации и с охапкой цветов Муслим уходил со сцены. Концерт закончился. Тамара переоделась в костюмерной и вы- шла в коридор. Навстречу ей шли Роберт Рождественский и Муслим Магомаев. Роберт познакомил их друг с другом.
– Муслим,– Магомаев поклонился ей и, как Тамаре пока- залось, слегка покраснел.
– Вам не надо представляться. Вас знает весь Союз! – от- ветила Тамара, восхищённо глядя на него.
«Он совсем не похож на Дон Жуана! Какие светские мане- ры! Какая тонкая и красивая натура!» – думала Тамара Синяв- ская, первый раз увидев его так близко. (Из воспоминаний Тамары Синявской.)
Днём все участники Декады и элита Азербайджана обедали в большом банкетном зале «Саадат». В зал вошли Алиев, Куз- нецов и другие чиновники. Гейдар Алиевич то и дело пожимал руки гостям, улыбался. Проходя мимо Тамары, остановился и спросил:
 
– Ольга из «Евгения Онегина»?
– Та самая! Тамара Синявская.
Гейдар Алиев прошёл на почётное место и произнёс корот- кий тост.
Столы ломились от разнообразия восточных яств и фрук- тов. К Тамаре то и дело подходили, спрашивали, как она чув- ствует себя, благодарили за великолепное исполнение. Она и сама осталась довольна концертом. Недомогание её прошло, и Тамара была в отличном настроении. Она заметила, что Муслим не сводит с неё глаз. И поймала себя на мысли, что ей это очень нравится. Вдруг к ней подошёл официант и подал белую салфетку. Она раскрыла её и прочитала: «Вы харошая дэвачка! Я хачу с вами дружить!» (Из воспоминаний Тамары Синявской.)
…Через полчаса Муслим и Тамара вдвоём шли по улице. Магомаев предложил пройтись по Баку и познакомить с до- стопримечательностями своего города. Он коротко пояснял:
«Дворец Ширваншахов, Девичья башня, Ичери шехер… Они стоят вот уже несколько веков». Тамаре всё было инте- ресно. Город был по-своему очень красив. Больше всего её поражали люди: Тамара много гастролировала по Советскому Союзу, но такую дружественную атмосферу встретила в пер- вый раз. Их узнавали, приветствовали, просили автографы.
Ближе к вечеру они подошли к старому трёхэтажному зданию. Около первого подъезда была лестница, по которой они спустились вниз. На дверях висела табличка с надписью
«Чайхана закрыта». Тамара удивилась, но Муслим приоткрыл дверь, и они зашли в полуподвальное помещение с узкими окнами почти на уровне мостовой. Было очень чисто и уют- но. К ним вышел молодой парень в чёрном дорогом костюме с золотым перстнем, в который был оправлен крупный алмаз, и, улыбаясь, произнёс:
– Я вас заждался!
Затем представился Тамаре:
 
– Абрам! Одноклассник и друг Муслима.
Как по велению волшебной палочки, Абрам накрыл стол. Чего только здесь не было: шашлык из осетрины, люля-кебаб, чёрная икра, долма… Запахи от этих блюд наполнили чайхану особым восточным ароматом. Хотя Тамара была не очень го- лодна, но всё же попробовала каждое блюдо.
– Тамара Ильинична! – извиняющимся тоном сказал Муслим,– я вас ненадолго покину – выйду покурить.
Когда Муслим вышел, Абрам начал быстро говорить, как будто он куда-то спешил или боялся, что его не дослушают:
– Ах, Тамара-ханум! Как я виноват перед Муслимом. Это я научил его курить! Мы вместе занимались в музыкальной школе по классу фортепиано. Я у тёти Зины брал «Mальбо- ро» по одной цене, а ему продавал по другой. Потом Муслим нас же угощал этими сигаретами. Он всегда и во всём был пер- вым. Вы не слушайте про него всякие сплетни. У него очень ранимая душа. Ему нужна семья. Мы с ним рано женились. Через год он расстался с Офелией. А я бросил музыку. Стал спекулянтом. Жена родила мне троих сыновей. Младшему всего год, орёт по ночам, но, как только я сяду за рояль играть, так сразу замолкает. Моя жена про меня говорит: «Пропал та- лант, остался от Абрама один спекулянт!» А что делать?..
Сделав паузу на несколько секунд, Абрам продолжил:
– Чтобы прокормить семью, я бросил музыку. Отец мой был музыкантом. Он хорошо знал великого деда Муслима. В его честь названа наша филармония, где у вас был концерт. Мой отец умер, когда мне исполнилось 15 лет. Я стал подполь- но торговать сигаретами, врать маме… Я часто бываю в Мо- скве.
У меня в ЦУМе есть подруга Лариса, у неё своя подполь- ная торговая сеть. Отсюда везу ей осетрину, икру, гвоздики, а у неё закупаю американские джинсы, московские детские костюмы и сигареты. У меня всё есть! Только душа страдает, понимаете, раздвоение личности: и жену люблю, и Ларису…
 
Почему я рассказываю это вам? Муслим позвонил мне домой из городского автомата и сказал, чтобы я накрыл стол, воз- можно, будет высокая гостья из Большого театра. Я прибе- жал, повесил табличку: «Чайхана закрыта», стал готовиться к вашему приходу.
– Ну, всё рассказал? – лукаво спросил Муслим, незамет- но вошедший в чайхану.
– Пожалуйста, расскажите и вы о себе,– попросила Тама- ра, глядя на Муслима нежными глазами.
– Ну что вам рассказать? Родился я и вырос здесь, в Баку. Отец мой был театральным художником. Он погиб на войне в апреле 45-го года, не дожив до Победы всего девять дней, мне тогда было три года. Мама – драматическая актриса, очень красивая. Я, кстати, похож на неё. Работала она в разных теа- трах. На семейном совете взрослые решили, что я буду жить в Баку у дяди Джамала, старшего брата отца, и мама не бу- дет вмешиваться в мою жизнь. Дядя – крупный партийный работник, образованный, хорошо разбирающийся в музыке, к тому же он уже в зрелые годы выучился играть на фортепи- ано. Сейчас он живёт в Москве и работает в ЦК. Все Магома- евы очень музыкальные. В нашем доме всегда были известные люди, слушали пластинки Верди, Шостаковича, Шаляпина и других известных композиторов и певцов. С нами жили жена дяди Мария Ивановна – тётя Мура, которая, кажется, перечитала все книги на свете, и моя бабушка Байдигюль, ко- торые во мне души не чаяли. Все любили и опекали меня. Так что условия для моего воспитания в семье дяди были намного лучше, чем если бы я мотался в бесконечных гастролях с ма- мой. Мама уехала, а я остался в Баку.
У меня была няня Груня, которая наизусть знала Пушкина,
Крылова, Лермонтова. Каждую ночь перед сном она обяза- тельно читала мне. Благодаря ей я очень рано пристрастился к чтению. Думаю, что именно поэтому мне так легко давались гуманитарные предметы. Вскоре меня определили в музы-
 
кальную школу. Дядя мечтал, чтобы я, как и мой дед, стал ком- позитором. Но в 14 лет я запел и пою до сих пор. Голос у меня, думаю, от мамы: она прекрасно пела в спектаклях. Несмотря ни на что, я ждал маму, она мне снилась почти каждую ночь… – Простите меня! А с мамой вы встречались? – спросила
Тамара.
– Однажды мама на целую неделю приехала к нам пого- стить. У нас жила Мария Григорьевна, помощница по хозяй- ству. Когда мама решила уехать, Мария Григорьевна предло- жила ей:
– Я тебя, Айшет, так зовут мою маму, провожу до вокза- ла. Мы отправились вместе. На вокзале Мария Григорьевна пошла в ларёк за мороженым и почему-то задержалась. По- езд умчал меня вместе с мамой. Не знаю, договорились ли они об этой хитрости, или так получилось случайно, но вышло, что мама украла меня…
После небольшой паузы Тамара нежно взяла Муслима за руку – её очень тронул этот рассказ – и сказала:
– Продолжайте! Прошу вас.
– Целый год я жил с мамой в небольшом городке Вышний Волочёк. Я быстро познакомился с ребятами, учился в му- зыкальной школе. У меня была замечательная учительница по фортепиано. Я до сих пор с ней переписываюсь. Мне очень нравилось бывать в театре, где работала мама. Мы с друзья- ми даже придумали свой кукольный театр и ставили спектак- ли. И всё-таки я очень скучал по нашему двору, по родным. Да и мама собиралась на очередные гастроли. Когда закончил- ся учебный год, я сам подошёл к ней и попросил отвезти меня обратно к дяде.
Июнь, солнце, жара, наш двор! Мы приехали в Баку. Мама высадила меня из такси около дома и на прощание сказала:
– Сынок! У тебя блестящее музыкальное будущее! Иди, попроси всех, чтобы они меня простили. Я всегда буду любить тебя!
 
Как ни в чём не бывало я пошёл домой.
– Какая реакция была у ваших родных, когда они увиде- ли вас?! – вдруг спросила Тамара.
Муслим никогда ни с кем не говорил так откровенно. Он сам не понимал, зачем рассказывает Тамаре эти подробности. Но остановиться не мог: у него было ощущение, что он встре- тил родную душу, которая понимает его как никто.
– Дверь открыла Мария Григорьевна и упала в обмо- рок. Бабушка причитала и целовала меня. Дядя весь поседел, и я в первый раз видел, как он рыдает. Тётя Мура охала и ахала оттого, как я стал безобразно говорить. А я действительно бы- стро усвоил местный говор. Целую неделю к нам приходили гости, поздравляли дядю с возвращением блудного племян- ника. А Полад, мой друг, который жил за стенкой, не отходил от меня и всем говорил: «Муслим не смог жить там без нас, без друзей! Правда, Мусик?!» А я кивал головой.
– Вы встречались с мамой после этого?
– А как же! Мы всегда переписывались! Мама вскоре вы- шла замуж, у меня есть сестра Таня и брат Юра, с которым она приезжала на мою свадьбу. А в прошлом году мама два дня подряд приходила в гостиницу «Россия», где я останавлива- юсь в Москве. Её ко мне не пускали, не верили, что она моя мама. Я ничего не знал, спокойно сидел с друзьями в номере. Пришла милиция, шум в вестибюле. Работник гостиницы за- шёл в номер и сказал, что какая-то женщина кричит, будто она моя мать. Я мигом спустился. Мама со слезами на глазах уже шла к выходу. Каково было изумление всех, когда я её догнал. Мы с ней всю ночь разговаривали и не заметили, как наступи- ло утро…
Абрам принёс поднос, на котором стоял фарфоровый чай- ник, две чайные пары с красивыми маленькими стаканчиками и две хрустальные вазочки. В одной из них были восточные сладости, а в другой – сахар маленькими кусочками. Абрам разлил чай, от которого шёл необыкновенный аромат.
 
Муслим пояснил:
– Азербайджанцы пьют чай не из фарфоровых чашек, а из стаканчиков грушевидной формы: они так и называются
«армуду», что означает «груша».
Тамара пила чай и наслаждалась, потом спросила:
– Абрам, это индийский чай или цейлонский?
– Это азербайджанский! Особый сорт, который идёт на экспорт и для верхушки.
– Для какой верхушки?!
– Милая Тамара Ильинична-ханум! Какая вы наивная! Муслим молча пил чай вприкуску с сахаром, Тамара следовала его примеру.
– Абрам! Расскажи Тамаре Ильиничне, кто такая вер- хушка? А я пойду покурю.
– Верхушка – это члены ЦК партии.
– Откуда у вас этот чай? Я никогда не пила такого.
– Моя знакомая работает в цехе, где упаковывают этот чай. Она договаривается с бригадиром, а выручку от продажи они делят пополам.
– Абрам! А можно я задам один вопрос?
– Пожалуйста!
– Я поняла, когда Муслим приходит сюда с другом или с подругой, вы всегда по-царски, по-восточному накрываете на стол, как сейчас.
– Клянусь мамой! Тамара-ханум Ильинична-джан! Я первый раз вижу его таким! Ещё с женщиной! Да ещё с ка- кой! Когда Муслим прилетает в Баку, он с друзьями устраи- вает тут весёлое застолье. Никаких женщин! Чайхана – это чисто мужская компания. Где наш Муслим, там шум и смех. А сегодня я впервые вижу его таким.
– Каким? – уже улыбаясь, спросила Тамара.
– Не знаю! Как это выразить… Он, конечно, смеётся и шутит, когда мы здесь собираемся, но после Офелии в его глазах всегда тоска. А сейчас его глаза блестят. А это о мно-
 
гом говорит. Вот у меня всё есть. А как страдает сердце! Как научился врать маме в 15 лет, так и сейчас продолжаю. Жене говорю, что она у меня единственная, а Ларисе говорю, что люблю её. Муслим был всегда прямым, он мне говорит, что если бы не дружил со мной, то прибил бы.
– За что? – от души смеясь, спрашивала Тамара Аб- рама.
– Как за что? Музыку бросил. Стал спекулянтом! Я ведь тоже подавал большие надежды в музыке.
Незаметно вошёл Муслим:
– Абрам! Спасибо, что рассмешил Тамару Ильиничну.
Мы пойдём.
– Муслим-джан! Можно, я ещё кое-что скажу Тамаре-ха- нум?
– Про тёщу, что ли? Ну говори!
– Вы представляете! Моя тёща, с тех пор как умер её муж, стала ясновидящей. Видит вещие сны! Узнала, что у меня есть любовница, стала шантажировать, что расскажет жене. А не- делю назад она сказала мне, что Муслима ждёт блестящее бу- дущее с самой красивой женщиной в мире!
Муслим галантно предложил Тамаре руку. Она попроща- лась с Абрамом. Не выпуская своей изящной руки из широкой тёплой ладони спутника, Тамара поднялась из-за столика…
На улице стояли сумерки, зажигались фонари, было много- людно, немного прохладно, дул лёгкий ветерок, на небе поя- вилась луна. Тамара чувствовала себя как в восточной сказке с таинственным принцем и молча шла с ним дальше. По мор- скому запаху она поняла, куда ведёт её Муслим.
 

ГЛАВА 2. ВОСТОЧНАЯ СКАЗКА
Как прекрасны ночи эти. Даже птицам не до сна.
Снова ждёт нас в лунном свете На Приморском бульваре весна. Я в душе навсегда сберегу
Звёздный свет, яркий твой, Баку! Как забыть, как забыть я могу Радость встреч на твоём берегу?! Муз. А. Султанова, сл. Г. Регистан (Из репертуара М. Магомаева)
Город древний и современный… Узкие переулки и широ- кие проспекты, старые низкие дома и многоэтажки из стек- ла и бетона. Кого только ты не повидал на своём веку! Шахов и красных комиссаров, хозяев жизни и простой люд, интел- лигентов и крестьян, людей любимых и одиноких! И вот но- вые судьбы вершатся сейчас на твоих глазах. Правильно ведь говорят: всё решается на небесах! Человек подчас не волен что-либо изменить… Ах, Тамара! Тамара! Если бы она знала, что ждёт её впереди?! Через какие испытания она пройдёт и сможет всё преодолеть. Что отныне этот город будет для неё родным. И все будут величать её здесь Тамара-ханум, что зна- чит госпожа Тамара.
 
Этот роман не о любовных драмах, наподобие тех, что рас- сказаны Шекспиром или Низами Гянджеви, которые вошли в века. Этот роман о двух ярких талантах современности, ко- торые сумели преодолеть жизненные барьеры, чтобы быть вместе. Этот роман о русской женщине, красивой, талантли- вой, полюбившей мужчину другой национальности, друго- го склада характера и темперамента, сумевшей пронести эту любовь через всю жизнь и остаться верной ему. Этот роман о мужчине, без остатка отдавшем свои чувства самой краси- вой женщине на свете – своей царице Тамаре. Но всё это будет потом…
А пока они молча идут рядом.
«Как же мне хорошо здесь! Надо деликатно спросить про эту Офелию. Мне ничего от него не надо, и никакого гастроль- ного романа я с ним не заведу. Уеду в Москву и всё забуду. Рассказать Серёже или нет? Просто удивительно, какой здесь гостеприимный, добродушный народ! Все говорят по-русски. А этот чайханщик? Видно, совесть постоянно грызёт его из-за раздвоения личности. Ох уж эти восточные мужчины! Какая память у Гейдара Алиевича! Сразу узнал во мне Ольгу из «Ев- гения Онегина»! Говорят, что он опекает Муслима как родного сына. Ещё бы, такой талант! Известен на весь Советский Союз да и за границей тоже»,– так сбивчиво думала Тамара о собы- тиях последних дней, пока они шли к морю.
Вот и Приморский бульвар. Было очень многолюдно, ни одного свободного места на скамейках. Муслим оглядел- ся по сторонам. Вдруг молоденькая пара уступила им место. Отойдя метров на пятнадцать, девушка остановила парня, до- стала из сумочки блокнот и стала умолять его о чём-то. Юно- ша явно не хотел исполнять её просьбу и смотрел в сторону Тамары и Муслима. Тогда Муслим сам подошёл к ним. Они явно растерялись. Магомаев обратился к парню:
– Молодой человек, нельзя ни в чём отказывать своей де- вушке!
 
Парень покраснел, а девушка протянула блокнот и ручку и, улыбаясь, попросила автограф.
Как только Муслим взял ручку, девушка спросила:
– Простите! Я узнала вашу подругу. Можно и её авто- граф? Тамара молча наблюдала за этой сценой. А когда они втроём подошли к ней, Муслим, улыбаясь, обратился к Тама- ре:
– Тамара Ильинична! Видите, вас знают у нас в Азер- байджане. Просят ваш автограф.
Ставя автограф, Тамара сказала:
– Не лукавьте, идут трансляции по телевидению. Вот де- вушка и узнала меня.
Когда пара отошла, она, нежно глядя ему в глаза, спросила:
– Вы часто бывали здесь с Офелией?
– Я понял, что вы хотите обо мне узнать…
– Муслим, вы простите меня, и если вам неудобно, може- те не рассказывать, но мне интересно знать о вас всё. Вы такой удивительный человек, и судьба у вас непростая.
– Дорогая моя гостья! У нас есть такой обычай, если же- ланный гость просит о чём-то у хозяина, то хозяин не смеет отказать. Ну так слушайте мою исповедь. Мне было 18 лет, и я влюбился. Девушка тоже училась в музыкальном училище и отвечала мне взаимностью. Мы решили пожениться! Есте- ственно, моя семья слышать об этом не хотела. Бабушка спря- тала мой паспорт, но я всё равно нашёл его. Мы тайно ото всех расписались. Но свадьбу сыграли настоящую, большую.
После свадьбы стали жить у Офелии. Я тогда был солистом ансамбля Закавказского военного округа, получал какие-то деньги от концертов. Но этих денег было недостаточно, что- бы прокормить семью. Да ещё тёща постоянно ворчала, что хорошего мужа из меня не выйдет никогда. Тогда я бросил занятия и вместе с нашим ансамблем стал гастролировать в Грозном и аулах Чечни. Офелия поехала со мной, но вскоре такая жизнь ей надоела, и она вернулась к родителям. А я про-
 
должал гастролировать. Спал где попало, ел кильку в томате, курил папиросы «Казбек» и… сорвал голос. Один доктор вос- становил его иглоукалыванием и запретил петь хотя бы пол- года. Я вернулся в Баку, но не к тёще, не к дяде, а к родственни- кам, которые очень хорошо, с пониманием отнеслись к моей проблеме. Когда Офелия сказала, что ждёт ребёнка, я пытался как-то восстановить отношения с женой, но всё оказалось на- прасно. Мы расстались. У нас родилась дочь Марина. У меня с дочерью прекрасные отношения. Помимо алиментов я ей постоянно помогаю, чтобы она ни в чём не нуждалась.
– А с дядей быстро помирились? – спросила Тамара.
– Естественно! Через несколько дней после моего приез- да он пришёл и сказал всего два слова: «Пойдём домой». Как ни странно, дома никто и ни в чём меня не упрекал.
…Уже совсем стемнело, бульвар опустел. Стало прохладно. Хотя на Тамаре была кофточка из тонкой ангорской шерсти, ей стало холодно.
Муслим снял пиджак, заботливо накинул Тамаре на плечи, а сам направился к гранитной плите, которая располагалась у самой кромки прибоя. Тамара подождала, пока он закурит, и тихонько подошла к нему.
– Можно вам задать последний вопрос?
– Пожалуйста! Дорогая, моя желанная гостья! На любой вопрос отвечу!
– В Баку все крутые парни носят дорогие золотые пер- стни? Муслим захохотал, как мальчишка.
– Абраму его золотой перстень достался от прадеда, честного купца. Когда дедушка умирал, то достал этот пер- стень и сказал, что если Абрам наденет его и не будет снимать, то его дела хорошо пойдут. Так и случилось. Он боится его снимать. А что касается моего перстня, то почему советский артист надел перстень и не снимает, щеголяет в нём? По самой простой причине: если я сниму его, то не избежать конфликта между Советским Союзом и Ираном.
 
– Как это? Ничего не понимаю,– улыбаясь, глядя на него восхищёнными глазами, спросила Тамара.
– Историю про этот перстень надо рассказывать ночью, при луне.
– Ну пожалуйста! Рассказывайте обо всём! По-моему, с вами я потеряла ощущение времени и пространства.
– Тамара Ильинична! Посмотрите сначала на небо! А те- перь закройте глаза!
Тамара так и сделала, и тут Муслим обнял её, нежно при- коснулся к её губам, осторожно провёл своими изящными пальцами по её волосам. Он целовал её так, будто в первый раз пробовал клавиши старинного рояля и хотел сыграть на нём самые яркие и мелодичные созвучия…
Пиджак упал на гранитную плиту, а тонкий белый шарф, который был на шее Тамары, ветер унёс в море. Светила луна, она как будто улыбалась и кивала. Миллионы звёзд мерцали в небе, волны седого Каспия бились о берег и растворялись белой пеной…
На следующее утро огромный Дворец имени Ленина был битком набит народом. В первом ряду сидел Алиев с други- ми высокопоставленными чиновниками. Во втором и третьем ряду – школьники, далее ветераны, комсомольцы и множе- ство зрителей. Левее, внизу сцены, стояли несколько молодых мужчин с корзинами гвоздик для артистов.
По сценарию первым выступил хор имени Пятницкого, затем, сменяя друг друга, на сцену выходили другие участ- ники Декады. Нонна Бодрова и Юрий Григорьев снова вели концерт. Тамара была неотразима. На ней, как и вчера, было длинное платье цвета морской волны. Она скромно ждала своего выхода за кулисами.
Муслим подошёл к ведущим и зашептал им что-то. Юрий Григорьев направился к Тамаре, извинился и сказал, что её номер переносится, и она будет петь почти в конце концерта.
 
Вот наконец-то и её выход. Она блестяще исполнила пес- ню «Катюша». Весь зал подпевал Тамаре, особенно ветераны. Ей дарили цветы, она отдавала их Григорьеву: так много было букетов. Вдруг зал встал под шквал аплодисментов. Тама- ра не успела понять, в чём дело, как Муслим оказался рядом с ней и начал свой номер, жестами указывая публике, чтобы аплодировали не ему, а Тамаре. Муслим подошёл к краю сце- ны, взял у ребят корзину с гвоздиками и поставил у ног Тама- ры. Тамара сияла, посылая всем воздушные поцелуи. Растро- ганная до глубины души таким тёплым приёмом, она быстро ушла со сцены. Муслим продолжал петь.
И вот все артисты на сцене дворца. На заднем плане хор. Ведущие произнесли краткую речь о нерушимости дружбы между Россией и Азербайджаном. Вперёд вышел Муслим, опять нарушив регламент, взял за руку Тамару. Вынесли кор- зины цветов. Всё подножье сцены было в алых гвоздиках. Дворец стоя аплодировал артистам, встал и Гейдар Алиев. Он широко улыбался, глаза его сияли, чувствовалось, что руково- дитель республики очень рад, что Декада искусства и литера- туры России проходит успешно.
И снова в большом банкетном зале «Саадат» собрались элита Баку и гости из Москвы. На почётном месте, в центре, сидели Гейдар Алиев, Роберт Рождественский, слева – Муслим с Тамарой.
Когда все расположились, Гейдар Алиевич встал и произ- нёс очень краткую речь:
– Дорогие друзья! Я пригласил этих талантливых людей сесть со мной рядом, чтобы показать, как мы гордимся ими. И не только ими, но и вами. Завтра в десять часов утра ждём всех на пароме, который отправится по Каспию к Нефтяным Камням. Мы познакомим вас с современными достижениями нефтяной промышленности нашей республики.
…Все уже догадались, что Муслим неравнодушен к Тама- ре. Он не мог скрывать это внезапно вспыхнувшее чувство.
 
А она успокаивала себя: «Потерплю один день, уеду в Москву и буду думать, что всё случилось со мной в самом красивом сне, и что я была в восточной сказке с прекрасным принцем». Полад Бюльбюль оглы сидел рядом с композитором Ниязи и шепнул ему:
– Клянусь вам, я давно не видел Муслима таким озарён- ным! Наконец-то он светится.
На что Ниязи ответил:
– Он должен быть счастливым. Он им и будет!
– Да, но она, говорят, замужем.
– Полад! Им решать, а не нам.
Девушки из хора Пятницкого тоже обсуждали сложившу- юся ситуацию.
– Посмотрите на них! Сидят, как два голубка, и воркуют себе, никого не замечая, даже Алиева не стесняются! – пере- шёптывались хористки.
– А что Муслиму стесняться, у него никого нет, с Милой он расстался (Людмила Карева (Фиготина) была у Муслима музыкальным редактором, а потом исполнительным директо- ром почти всех его концертов и, как говорят сейчас, состояла с ним в гражданском браке).
– Но Мила сама виновата. Поговаривают, что, когда Мус- лим был на гастролях, она изменила назло ему. Муслим узнал, и, как она ни умоляла, он не простил её.
– Можно подумать, что Магомаев не изменял ей!
– Он же мужик восточный! Да к тому же красавец и та- лант!
– Но факт: Синявская замужем.
– Можно подумать, если бы Магомаев выбрал тебя, ты бы отказалась завести с ним гастрольный роман. Вот увидите, Тамара приедет в Москву, и на этом всё закончится. Послушайте! Надя Иванова в одном номере с Тамарой жи- вёт. Давайте спросим у неё, ночевала Тамара в гостинице или нет?
 
Не успела прозвучать эта фраза, как к разговору присоеди- нилась сама Надя:
– Вы это о Тамаре говорите? Так вот слушайте… Сегодня ночью, было уже поздно, когда Тамара тихо открыла двери, чтобы не разбудить меня. А я говорю: «Включи свет, я всё рав- но не сплю». Она извинилась, приняла душ. А я, как хитрая лиса, подошла к ней и говорю, что знаю, с кем она была, и что ничего в этом зазорного нет. Подумаешь, один романтиче- ский вечер с таким популярным человеком. Она обрадова- лась, и глаза у неё просто сияли от счастья. А я продолжаю:
«Пожалуйста, скажи, в каком ресторане вы были, мол, го- ворят, что он очень щедрый». Знаете, что она ответила? Они были в… чайхане и пили чай.
– Ой, ужас! Она, наверное, наврала тебе.
– В том то и дело, что нет! Когда я стала возмущаться, Тамара сказала, что стол был накрыт по-царски, даже чёрная икра была. Больше ничего не стала говорить, только о том, что Магомаев знакомил её с достопримечательностями города. И что вы думаете, утром кто-то стучится в дверь. Открываю: стоит молодой человек, сотрудник гостиницы, с гвоздиками в вазе и говорит:
– Разрешите эту вазу с цветами поставить у вас в номере. Так девушки обсуждали взбудораживший их роман Магомае- ва и Синявской.
Немного погодя, чтобы не стеснять гостей, первым из бан- кетного зала вышел Алиев, следом важные чиновники. Тут началось настоящее веселье без регламента. Все шутили, сме- ялись. Восточные блюда следовали одно за другим. Затем при- несли десерт: восточные сладости, чай, кофе, мороженое. Ког- да Тамара выпила чай, Муслим взял её за руку и быстро вывел из зала. Все смотрели им вслед.
– Муслим! Так нечестно! Что о нас подумают?
– Тамара Ильинична! Мороженое было очень невкусное! Я вас угощу самым вкусным – с малиновым вареньем.
 
Они снова гуляли по городу, потом вновь отправились на Приморский бульвар. Там они зашли в кафе, где Муслим заказал мороженое с малиновым вареньем. Это мороженое показалось Тамаре необыкновенным. Муслим ел его с таким аппетитом, что она тоже не сдержалась и доела большую пор- цию до конца. Вдруг Тамара увидела, что по бульвару едет ло- шадка, запряжённая в повозку с откидным верхом.
– Муслим! Что это?
– Это фаэтон! Можно прокатиться.
– Муслим! Ну пожалуйста, поедемте! Я очень хочу про- катиться на фаэтоне, никогда в жизни не каталась.
– Пойдёмте! Только это будет выглядеть очень смешно.
– Почему?
– Потому что все меня знают! Завтра весь город будет го- ворить, что Муслим катал на фаэтоне прекрасную незнакомку.
– Ну и что! Неужели вы не хотите угодить вашей гостье? Тем самым вы нарушаете кавказский обычай.
Муслим взял её за руку, и они подошли к извозчику. Все смотрели на них, улыбались, многие здоровались. Извозчик узнал Муслима и Тамару.
– Дабро пажалуйста, дарагая наша гостья! Я видил вас в тиливизаре! Дочка менэ сказала, что вы от самого бальшого тиатра Масквы. Муслим-джан, куда едэм?
– Куда хочешь!
Тамара вспоминала, как в детстве она мечтала, чтобы при- скакал прекрасный принц на коне, украл её посреди снежного московского двора и увёз на юг, в свой дворец, туда, где теп- ло. И она хотела выйти за него замуж. И во дворце принца пела бы и пела…
– Тамара Ильинична! О чём вы задумались?
– Мне просто хорошо!
Они оба молчали! Говорил только извозчик! Он расхва- ливал Тамаре этот город, коня и свою дочку, которая учится в консерватории, где учился Муслим.
 
На Баку опустились сумерки. Муслим с Тамарой снова гу- ляли по набережной. Тамара прервала молчание:
– Вы вчера очень заинтриговали меня! Неужели правда, что если вы снимите ваш перстень, то будет война между Ира- ном и нашей страной?
– Ну, войны не будет, просто обострятся дипломатиче- ские отношения.
– Чур, я глаза закрывать больше не буду! Пожалуйста! Давайте забудем всё, что здесь вчера произошло. Вы просто воспользовались моей мимолётной слабостью. Я же ваша го- стья, вы мне расскажете эту волшебную историю, а потом от- везёте в гостиницу. А завтра я улетаю, и на этом закончится наш гастрольный роман. Дома меня ждёт муж. Он у меня про- сто великолепный!
– Да знаю я всё про вас! – ответил Муслим с досадой.– Разведка доложила, какая вы преданная жена, и я постараюсь не запятнать вашу репутацию. Давайте присядем где-нибудь, и я расскажу вам про мой волшебный перстень. Только дай- те мне слово, что до вашего отлёта мы будем вместе. Завтра утром я вас заберу из гостиницы, и мы пойдём в одно интерес- ное место.
– А как же паром? – спросила Тамара.
– Ничего интересного там не будет! Тем более все будут на нас смотреть и шушукаться, особенно эти девушки из хора. Они подошли к свободной скамейке на Приморском буль- варе, и Муслим начал свой рассказ. Люди узнавали их, некото-
рые просто улыбались.
– Слушайте мой рассказ, дорогая моя гостья! Давнымдав- но жил в Иране великолепный ювелир, который делал пре- красные украшения. Но у него не было ни родных, ни жены, ни детей: жена умерла при родах вместе с младенцем. Домом его была небольшая мастерская. Зато было очень много дру- зей. Всё, что он зарабатывал, тратил на друзей. Этот ювелир в течение многих лет собирал маленькие золотые крупинки от
 
изделий, над которыми трудился. Наконец он собрал нужное количество золота, чтобы хватило на один перстень. Однаж- ды вечером, когда в мастерской никого не было, он стал делать свой заветный перстень и твердил: «Я его никому не продам, а подарю тому, кто без корысти услужит мне в трудный мо- мент. Пусть этот перстень принесёт счастье тому, кто ценит дружбу выше всяких денег».
А в это время в Тегеране жил один жестокий купец, и зака- зал он ювелиру перстень невиданной красоты с крупным ал- мазом. Ювелир свою работу выполнил. Молва о дорогом пер- стне разнеслась далеко за пределы Тегерана. Однажды ночью ворвался к бедному ювелиру головорез и по наказу того купца отрубил ему правую руку, чтобы он не смог сделать перстень ещё лучше и красивее. Ювелир остался без работы, но друзья и бедные иранцы не давали ему голодать.
Вскоре у шаха родился внук, наследник престола, нынеш- ний правитель Ирана Магомед. Старый шах хотел сделать по- дарок своей невестке в честь рождения наследника престола. Шах вспомнил о знаменитом ювелире, который не один раз выполнял его заказы. Но, увы! Правитель пришёл в ярость, узнав, в каком состоянии находится ювелир и велел привести его во дворец. И с того дня ювелир жил во дворце и ни в чём не нуждался. Говорили, что тот купец утонул во время кора- блекрушения вместе со своим перстнем. Магомед часто при- ходил в комнату, где жил ювелир, чтобы слушать интересные рассказы, сказки и предания Востока. Умер старый шах, вско- ре и ювелир понял, что ему осталось жить недолго. Тогда-то он и подарил свой перстень Магомеду, строго наказав не пе- редавать его по наследству, а подарить тому, кто услужит ему не ради денег, а ради дружбы.
– А как же он оказался на вашем пальце? – не сдержала своих эмоций Тамара.
– Можно я сначала покурю, а потом продолжу? – спро- сил Муслим.
 
– Пожалуйста, курите здесь, рядом со мной. Я, кажется, привыкла к вашему сигаретному запаху. Курите и рассказы- вайте!
– Магомед стал шахом Ирана, а жена его была азербайд- жанкой. Два года назад приезжала с визитом на родину пред- ков, в Баку. Она хорошо знает азербайджанский язык. В её честь Гейдар Алиевич дал приём, где я пел. А в прошлом году шах Магомед пригласил меня на годовщину его коронации по просьбе уже экс-супруги.
– Как это экс-супруги?!
– Это же Восток! Шах обязан иметь несколько жён! И при этом не должен обижать никого из них, если женщина ни в чём не повинна, а наоборот, должен содержать её и вы- полнять её просьбы.
– Я представляю! Если бы вы были шахом, сколько бы у вас было жён,– рассмеялась Тамара
– Ну, я советский человек, женился один раз, больше не собираюсь.
– Пожалуйста, простите меня! Рассказывайте дальше.
– После того как я спел в концертном зале дворца, шах Магомед попросил меня выступить ещё и в узком кругу. Я пел до глубокой ночи. Когда закончил, шах предложил пачку дол- ларов. Я их не взял. Тогда он снял этот перстень и надел мне на палец. Сказал, что он принесёт мне удачу, особенно в лич- ной жизни, так как этот перстень не просто золотой, а фило- софский. И рассказал всю эту историю.
Бульвар опустел, остались лишь влюблённые пары. Было ещё тепло, как и вчера, с моря дул лёгкий ветер, погода была ясная, слышались крики чаек. Тамара, сама не понимая, зачем она это делает, взяла его руку, на которой был перстень, на- клонилась, провела указательным пальцем по перстню, и ста- ла тихо говорить:
– Перстень, волшебный ты или философский! Прине- си ему удачу в личной жизни. Не давай ему больше страдать.
 
Пусть у твоего хозяина будет…
Не успела она договорить, как оказалась в объятиях Мусли- ма и сама уже отвечала на его поцелуи. Слёзы полились из её глаз. Тамара не могла объяснить причину всех чувств, которые на неё нахлынули. Ведь она была очень волевой женщиной. Ни одному мужчине она не позволяла пошутить с ней или об- нять. Не зря все называли её слишком правильной. Как бы она кому ни нравилась, к ней боялись подходить, потому что зна- ли, что получат отпор, хотя её очарованию не было конца…
На другой день в десять часов утра все собрались на паро- ме, который должен был отправиться на Нефтяные Камни. Пришёл Гейдар Алиев и спросил:
– Все собрались?
– Да! – ответили артисты хором, как дети.
Но Алиев сразу заметил отсутствие Магомаева:
– Где же Муслим? Кого ещё нет? – Он оглядел присут- ствующих.– Ну всё, я, кажется, понял! Поехали без них.
…Муслим с Тамарой сидели вдвоём в концертном зале Дома моряков и смотрели фильм «Поёт Муслим Магомаев». После просмотра Магомаев позвонил кому-то из телефонной будки. Потом они пошли в ресторан на Приморском бульваре, под- нялись на второй этаж, где был просторный зал с огромными окнами от пола до потолка с великолепным видом на Каспий. Муслим с озабоченным видом, не спрашивая Тамару, курил сигарету за сигаретой. Все посетители смотрели на них.
– Не обращайте внимания! Я позвонил одному другу, очень интересный малый. Хочу вас с ним познакомить.
– Музыкант?
– Нет! Будущее светило науки.
Не успел Муслим договорить, как к ним подошёл юноша.
– Араз,– учтиво поклонился парень, представляясь Та- маре.
– Очень рада видеть вас! Муслим вас хвалил.
Юноша сел, отодвинул рюмку с коньяком, стал пить сок.
 
Посидев минут пять, парень извинился и встал. Муслим дал ему какие-то указания, и Араз ушёл.
Тамара, Тамара! Если бы ты тогда знала, какую роль сы- грает в твоей судьбе этот юноша! Но это случится гораздо позже…
– Этот Агаларов ещё прогремит на весь Союз! Наверное, будет академиком, все всесоюзные олимпиады выигрывает. И он единственный человек, который называет меня по име- ни-отчеству. Никогда ни о чём меня не просит, а что я ни по- прошу, всё выполняет. Вот и сейчас мне нужна была его по- мощь.
– Он ваш родственник?
– Нет, в прошлом году меня попросили, чтобы он но- чевал у меня в гостинице, пока участвовал во всесоюзной олимпиаде в Москве, где он получил первое место по физи- ке, с тех пор я неравнодушен к нему и могу на него положить- ся.
– Муслим, закажи мне чай, пожалуйста!
– Хорошо! Дорогая моя гостья из самого бальшого тиа- тра Масквы, как сказал фаэтонщик!
Тамара видела, что Муслим чем-то удручён, но, видимо, не решается ей сказать. Она уже собиралась спросить, чем вызвана перемена в настроении, но Магомаев, словно уловив этот вопрос, произнёс:
– Тамара Ильинична, видите ли, в чём дело: меня срочно вызывают в Москву. Рано утром мне позвонили из приёмной Фурцевой и сказали, чтобы завтра в девять я был у неё. Через несколько часов я вылетаю в столицу. Но я хочу вас познако- мить ещё с одним интересным человеком. Буквально на пару минут зайдём к ней.
Тамара вздохнула и сказала:
– Ну вот всё само собой разрешилось, Муслим. На этом мы закачиваем наш роман… Ладно, знакомьте меня с этой важной особой и отвезите в гостиницу.
 
Они вышли на улицу. Муслим взял такси, и через несколь- ко минут они оказались на кафедре усовершенствования вра- чей при медицинском институте.
Их пригласили в какой-то кабинет, и девушка принесла им чай. Видно было, что она очень волновалась, и произнесла:
– Зарифа Азизовна будет с минуты на минуту.
Не успела она договорить, как в кабинет быстрыми шагами вошла очень миловидная женщина средних лет, обняла Мус- лима, расцеловала как родного сына, затем поцеловала и Та- мару:
– Добро пожаловать к нам в Баку!
– Зарифа Азизовна! Это Тамара Ильинична,– сказал Муслим.
– Знаю, знаю! Мне уже доложили, как ты угощал её икрой с чаем, и как вы вчера катались. Этот извозчик всем рассказы- вает, как Муслим катался на его фаэтоне с красавицей из са- мого большого театра Москвы.
Все рассмеялись.
– Зарифа Азизовна! Меня срочно вызывают в Москву! Или мне будет секир башка, или что-то в этом роде. Я не стал заходить в ЦК, а Гейдар Алиевич уехал на пароме. Передайте ему, пожалуйста, как только узнаю, в чём дело, сразу позвоню.
– Муслим! Я тебя очень прошу, сразу позвони мне. Я буду переживать. Тамара! Пусть Муслим уезжает, раз так срочно надо! А я приглашаю вас к себе на дачу. Отдохнёте.
– Нет, спасибо. Я поеду в гостиницу.
В коридоре медицинского института было много народу. Многие здоровались, улыбались, мужчины солидного возрас- та пожимали руку Муслиму. Весть о том, что Магомаев при- шёл к Алиевой – супруге Гейдара Алиева – молниеносно раз- неслась не только по кафедре усовершенствования врачей, где Зарифа Азизовна преподавала, но и по всему институту.
– Ну, как малые дети,– развела руками Зарифа Ази- зовна.
 
Она вынесла стакан холодной воды и полила её на дорож- ку перед институтом вслед Муслиму и Тамаре, не стесняясь коллег и студентов. Так она делала каждый раз, когда Муслим уходил от неё. По восточному обычаю это означало, что у мо- лодого маэстро всё должно быть в порядке.
…Тамара не спала всю ночь.
На следующий день вся российская делегация поехала в го- род Сумгаит на металлургический завод, где в Доме культуры металлургов состоялся концерт. Всё прошло успешно, только Гейдар Алиев выглядел неважно.
От автора.
Я тогда училась в 6 классе в городе Сумгаите. Мы с подругой Таней не попали на этот концерт. Все билеты были по при- глашениям, туда брали отличников, мы же были «хорошист- ками», учились без троек. Мама моей подружки работала уборщицей в этом Доме культуры, и ей удалось посмотреть концерт из-за кулис. Она была не в восторге. Во-первых, все ждали Магомаева, а его не было. Во-вторых, Тамара Синявская выглядела, как от мира отрешённая, и выйти ещё раз на бис отказалась, сколько её не уговаривали. Все шептались, пополз- ли слухи, что Муслима вызвали в КГБ, чтобы отстранить его от концертов или не выпускать за границу, или ещё за что-то наказать. Что сам Алиев должен вылететь в Москву к Бреж- неву, чтобы уладить какой-то конфликт. А какой? Никто не знал. Вечером мне позвонила Таня и срочно позвала к себе. Мы жили с ней в одном доме. Я побежала к ней. Вид у Тани был испуганный:
– Послушай, Теяра, а помнишь, говорили, что Магомаев
учился в Италии. Может, его завербовали агенты ЦРУ, а наш КГБ узнал об этом?
На что я ответила решительно:
– Таня, это, наоборот, его срочно вызвали в КГБ, чтобы поручить важную миссию выполнить какое-нибудь задание.
 
Его же знают все капиталисты! Его двоюродный брат жи- вёт в Швейцарии, но сколько Магомаева не просили остаться там, всё было напрасно. Муслим не мог изменить Родине!
– Да, ты права, так, конечно, и есть на самом деле.
Мы любили нашего Муслима так беззаветно, что одна мысль, что он может сделать что-то «не то», была совершен- но недопустима. Он был для нас не просто прекрасным прин- цем, а героем, рыцарем без страха и упрёка.
До сих пор помню: была пятница, погода резко изменилась, дул сильный ветер, шёл дождь.
…Делегация Москвы вернулась в гостиницу в пять часов вечера, а в шесть часов все должны были идти в банкетный зал на ужин. Алиев ещё с утра уехал куда-то. Тамара еле-еле сдерживала себя. «Только бы выдержать ещё несколько часов, а завтра улететь в Москву. И на этом точка. Что же случилось с Муслимом, неужели из-за меня? Но он же не женат. Пусть меня наказывают. Дорогой мой человек! Сколько же ты бу- дешь страдать? Ведь лишить тебя возможности петь – это как резать твою душу без ножа. Нет, нет! Не может быть! Алиев что-нибудь придумает»,– такие мысли путались в голове у Та- мары.
Тамара с Надей зашли в свой номер.
– Надя, ты иди на банкет! А я останусь одна. Я уже нае- лась икры и напилась чая.
– Тамара, прости, пожалуйста! Неужели в КГБ узнали о вашем романе? Тебя тоже, наверное, уволят из Большого те- атра…
– Хочешь, верь! Хочешь, нет! Мне сейчас всё равно.
– Ой! Как же вы красиво выглядели на прошлом концер- те! – уже чуть не плача, от души говорила Надя.
Раздался стук в дверь. Надя поспешила открыть: на пороге стоял тот же молодой парень, сотрудник гостиницы, с теле- граммой и с букетом алых роз в руках. Тамара даже не смотре-
 
ла в его сторону. Надя выхватила телеграмму, быстро прочи- тала: «Самой красивой оперной певице в мире от народного артиста СССР». Посыльный попросил Тамару расписаться в получении срочной телеграммы из Москвы. Тамара, улыба- ясь сквозь слёзы, почти не вникая в содержание, расписалась. – Это точно, с ним что-то случилось,– вслух произнесла
она.
– Тамара, а если и вправду ему присвоили звание народ- ного артиста СССР?..
– Надя! Сначала дают звание заслуженного, а потом на- родного.
– Но он уже народный Азербайджана. Наверное, можно и без заслуженного…
Опять постучали в дверь.
– Девочки! Все ждут вас внизу.
Тамара наотрез отказалась идти на банкет.
На банкете все обсуждали только одну новость, что Мус- лим наказан, и больше ему не позволяют петь. Никто даже к еде не притронулся. Вдруг в зал, широко улыбаясь, вошёл Алиев и с ним несколько чиновников. Алиев сел на почётное место, оставил стул рядом с собой свободным, глазами искал Тамару. Ему что-то объяснили.
– Дорогие наши товарищи! – начал свою речь Алиев и дальше, как полагается главе республики, стал говорить о нерушимости союза братских народов. Он явно затягивал речь, и его улыбка была как никогда радостной, глаза сверка- ли. Тамара рыдала. В дверь постучали, она не хотела откры- вать, но пересилила себя. На пороге стоял Григорьев.
– Послушайте, Тамара Ильинична! Гейдар Алиевич улы- бается как никогда. Это значит, что он всё уладил. Алиев лич- но ждёт вас внизу.
Тамара привела себя в порядок и спустилась с Григорье- вым в банкетный зал. Все смотрели на них. Её усадили рядом с Алиевым. Гейдар Алиевич встал и произнёс:
 
– Дорогие товарищи! Прошу вас наполнить бокалы! Официанты и мужская половина быстро засуетилась, че-
рез минуту все стоя держали бокалы с шампанским и ждали, что же скажет Гейдар Алиев. Он тоже стоял рядом с Тамарой с полным бокалом шампанского.
– Дорогие друзья! Давайте выпьем за здоровье нашего Муслима, самого молодого народного артиста СССР…
Ему не дали договорить первый раз в жизни.
– Ур-р-ра! За Муслима! – кричали все. Тамара сияла!
* * *
…Посёлок Загульба, недалеко от Баку, на берегу Каспий- ского
моря. Здесь расположились правительственные дачи. У Алиевых была двухэтажная с видом на море. На первом этаже большая застеклённая терраса, кухня и ещё три поме- щения для обслуживающего персонала. Посередине террасы стояли большой овальный стол и много стульев. За столом обедали все вместе, в том числе и обслуга, когда не было го- стей. В одном углу стоял старинный рояль, а в другом – те- левизор. Когда Алиев устраивал званые обеды и вечеринки для высокопоставленных лиц, особенно из Москвы, на рояле играли известные композиторы – Кара Караев, Тофик Кулиев, Ниязи. И, конечно, самым дорогим гостем для Алиевых был Магомаев.
На втором этаже находились спальни и кабинеты супру- гов. Зарифа Алиева занималась вопросами офтальмологии и поэтому много времени посвящала науке. Она была очень красивой женщиной, одевалась скромно, без украшений, редко пользовалась косметикой и при этом великолепно вы- глядела. Иногда вечером, когда они с мужем оставалась на- едине, супруга садилась за инструмент и играла, а он тихо подпевал ей. Особенно Гейдар Алиевич любил романс «Без тебя» на стихи Низами Гянджеви с музыкой Узеира Гаджи-
 
бекова. Муслим знал, что Алиевы любят этот романс, и при возможности всегда его исполнял. Все знали, что этот ро- манс посвящён таким любящим женщинам, как Зарифа. Её очень любил муж. Понимал это и Муслим и всегда думал:
«С таким буйным характером, как у меня, мне и присниться не может такой гармонии с любимой женщиной».
Однажды у Алиевых на даче у него немного испачкались брюки, и он долго и тщательно выводил это пятно. Днём ему предстояло выступать перед ветеранами. Зарифа Азизовна, делая вид, что помогает, незаметно сняла мерки.
– Муслим! Брюки стали как новые! – сказала она.
– Нет, надо ещё раз прогладить через мокрую газету!
– Сын Алиевых, десятилетний Ильхам побежал и при- нёс газету, где на первой полосе был портрет Л. И. Брежнева. Зарифа Азизовна быстро взяла у него газету и сказала:
– Иди и принеси другую, где нет портретов руководите- лей.
– Я же не с папиным портретом принёс…– ответил Иль- хам.
Севиль, старшая сестра, быстро сообразила и принесла
«Бакинский рабочий». Все засмеялись.
– Вот когда ты вырастешь, и твой портрет будет на пер- вой полосе, я точно проглажу утюгом через твою голову мои вещи,– обняв брата и поцеловав его в голову, говорила Се- виль будущему президенту Азербайджанской Республики.
На следующий день Зарифа пошла в ателье к старому порт- ному дяде Сурену и заказала костюм для Магомаева. У дяди Сурена всегда были хорошие ткани. И каково было удивле- ние Муслима, когда он надел этот костюм. Он обнял Зарифу Азизовну, расцеловал её. А Ильхам тогда по-детски ревновал родителей к Магомаеву. Он был уверен, что они, особенно отец, больше любят Муслима, чем его, и рассуждал, кем же стать, чтобы родители гордились им так же, как Муслимом! Но только не артистом и не Первым секретарём.
 
– Я думал, что у меня одна мама, а их у меня целых две! – сказал Муслим, обнимая свою названную мать.
Зарифа Азизовна тихонько убрала большие нежные руки Муслима, поднялась на второй этаж, закрылась, чтобы никто не видел её мокрых глаз. «Бедный мой мальчик! Как же ты рос без материнской ласки?!»
Это было за два года до Дней Декады культуры и искусства России в Азербайджане.
Когда Муслим приезжал из Москвы, Алиевы приглаша- ли его на дачу. Он считался членом семьи. Зарифа Азизовна специально отвела для Магомаева одну комнату рядом с их спальней, чтобы он чувствовал себя комфортно и мог отдох- нуть в любое время. Она даже позаботилась, чтобы в шкафу висел концертный костюм. На полках лежали бельё и туалет- ные принадлежности для бритья. Все знали, какой Муслим чистюля: его никогда не видели небритым. И в узком кругу он пел и играл до глубокой ночи. Ему часто аккомпанирова- ли Севиль и сама хозяйка Зарифа Азизовна. Она была хоро- шим музыкантом, хотя на пианино научилась играть в зрелом возрасте. Семнадцатилетняя Севиль тоже прекрасно играла на фортепиано. Эта девушка многое взяла от отца: владела английским языком, самостоятельно изучала арабский, хо- рошо плавала, обыгрывала всех в теннис, сочиняла музыку. Да и Ильхам был очень способным во всём, кроме музыки. Он плохо играл на фортепиано, хотя и учился в музыкальной школе. Ильхаму было запрещено подходить к роялю после того, как однажды он со своими друзьями расстроил инстру- мент. Мастер-настройщик просил Зарифу Азизовну не подпу- скать его к инструменту, так как вещь очень дорогая и старин- ная. У детей было своё пианино в городской квартире.
Муслим любил Севиль как родную сестру и шутил, что
в плавании и в теннисе он уступает ей. Как-то он на несколько дней приехал отдохнуть на дачу к Алиевым. Утром он собрал- ся идти на пляж с Севиль и Ильхамом. Дядя Гусейн отозвал
 
Муслима в сторонку и шепнул: «Присмотрись к Севиль. Чем девушка тебе не подходит, всех твоих поклонниц разгонит и деток народит». На что Муслим ответил возмущённо, что относится к ней как к родной сестре, кроме того, он не соби- рается испортить ей жизнь.
В своих воспоминаниях Муслим Магометович напишет, что вся эта семья была артистичной. Гейдар Алиевич высоко ценил искусство и поэтому часто приглашал разных артистов в Азербайджан. Иногда в Баку приезжали и по 300 человек, и всех он бесплатно устраивал в гостиницы, кормил со всем гостеприимством Востока. Алиевы искренне любили Мусли- ма, опекали, как могли, и гордились им.
…Сегодня была пятница, поэтому Анатолий, водитель Алиева, привёз его семью на дачу на выходные. Вечером Зари- фа Азизовна сидела у себя в кабинете за письменным столом и никак не могла сосредоточиться, чтобы писать научную ста- тью, да и клавиши на машинке вдруг стали какими-то тугими.
«Наверное, Ильхам опять залез в машинку и что-то сломал. Когда же Гейдар приедет? Ещё эти слухи про Муслима? И зачем его вызвали в Москву? Нет, нет. Муслим должен петь! Гейдар обязан уладить конфликт, если он есть. О, всевышний! Помо- ги этому мальчику! Дай ему удачу во всём и в личной жиз- ни тоже!» Зарифа Азизовна редко молилась, только в крайних случаях. Очень давно её научила молиться бабушка. Она до- стала старинный пожелтевший Коран, который та ей подари- ла, и стала читать молитву на арабском языке.
Дверь открыла Севиль:
– Мама! Надежда Ивановна накрыла на стол. Пойдём ужинать.
Зарифа Азизозвна спустилась к ужину.
Надежде Ивановне было лет пятьдесят, она работала у Алиевых помощницей по хозяйству. Ещё была молодая де- вушка Галя, которая по выходным выполняла роль секретаря Гейдара Алиевича, так как он не справлялся с большой корре-
 
спонденцией, которую получал лично. К Гале, Надежде Ива- новне и дяде Арифу, который был и охранником, и сторожем, и дворником в одном лице, Алиевы относились как к своим родным. И сейчас все ужинали за общим столом. Стояла ти- шина.
Зарифа выглядела удручённой и потерянной.
– Всё будет хорошо, Зарифа Азизовна,– сказала Надежда Ивановна.
– Мама! А красивая чувиха у Муслима? – неожиданно спросил Ильхам.
– Ильхам! Сынок! Что за слова у тебя?! – возмутилась За- рифа.
Все засмеялись.
– Что вы смеётесь?! Все говорят, что у Муслима появи- лась новая чувиха.
– Сынок, во-первых, не чувиха, а подруга. А во-вторых, не вздумай употреблять это слово. Ты же знаешь, если услы- шит отец, очень рассердится… Ты опять испортил печатную машинку?
– Мама! Пожалуйста, скажи, а эта чувиха-подруга Мус- лима не толстая? Терпеть не могу толстых девчонок!
Опять все засмеялись, кроме Зарифы.
– Ильхам! Включи телевизор! Сейчас будет программа
«Время», хоть новости послушаю,– попросила Зарифа.
Ильхам включил телевизор. Все пили чай. Зарифа любила пить горячий чай без сладостей.
Программу вели Анна Шатилова и Игорь Кириллов. Анна Шатилова, улыбаясь, читала с экрана: «Указом Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Ре- спублик Магомаеву Муслиму Магометовичу присвоено зва- ние народного артиста СССР».
Тут случилось невероятное: стакан горячего чая опро- кинулся на стол. У женщин на глазах стояли слёзы, Ильхам и Севиль кричали, перебивая друг друга и споря о том, кто
 
сообщит отцу эту весть и получит от него подарок. На Восто- ке принято дарить подарок тому, кто сообщит другому благую весть. Это называется «муштулуг».
Гусейн кричит: «;sil ki;idir, ki;i!», что означает: «Муслим – настоящий мужик».
Телефон надрывался от звонков. Прибежали соседи со сво- ими сладостями.
В считанные минуты накрыли стол, заварили чай.
– Девочки! Помогите мне, чай потом, сначала закуску и шампанское! Сейчас должен вернуться Гейдар! Надо достать его коньяк,– по-хозяйски распоряжалась Зарифа Азизовна.
По шуму машины все догадались, что приехал хозяин.
Севиль быстро накинула плащ. Погода на Апшеронском полуострове резко изменилась: дул холодный ветер, шёл мел- кий дождь. Ильхам догадался, что Севиль первая хочет обра- довать отца, и, тоже накинув на себя куртку, выбежал во двор. Гейдар Алиевич, подъезжая к даче в радостном настрое- нии, думал о том, как обрадовать свою Зарифу и взять с неё
«муштулуг». «Нет, я не скажу ей сразу. Вместо подарка, чест- ное слово, потребую, чтобы она не скрывала все проделки Ильхама, чтобы он не рос сынком начальника, а добивался всего сам, как наш Муслим, в конце концов, как я сам и моя жена».
– Послушай, Анатолий! По-моему, Тамара по уши влю- блена в нашего Муслима! – обратился Гейдар Алиевич к свое- му шофёру.
– Гейдар Алиевич! Да кто же устоит перед нашим Мусли- мом! Но, говорят, она замужем. Ох! Ох! Эти слухи! Скорее бы он обзавёлся семьёй и прекратил бы свои гулянки-мулянки! – осмелился сказать Анатолий, чувствуя, что шеф в отличном настроении.
Машина въехала в ворота дачи, навстречу выбежали Се- виль и Ильхам и, перебивая друг друга, сообщили ему ра- достную весть в обмен на «муштулуг». Гейдару Алиевичу при-
 
шлось дать слово, что он купит им те подарки, которые они пожелают.
Севиль попросила кинопроектор для школы, а Ильхам пе- чатную машинку для мамы, чтобы сгладить перед ней вину.
«Ну и запросы у моих детей! А отказать сейчас не могу»,– по- думал Гейдар и сделал вид, что ничего не знал про Муслима.
Когда Алиев зашёл на террасу, все кинулись к нему с ра- достной новостью, а он при всех обнял жену и покружил её. На Востоке не принято обнимать супругу при всех. Но сегод- ня можно было сделать исключение из правил.
…На другой день с утра вся московская делегация собра- лась в аэропорту Баку. Опять сияло солнце, дул лёгкий ве- терок. Тамара стояла с девочками из хора и ждала, когда их пригласят на посадку в самолёт. Вдруг к ней подошёл Араз с молоденькой девушкой, держа в руках коробку.
– Здравствуйте, Тамара Ильинична! Передайте, пожа- луйста, папку с важными документами Муслиму Магомето- вичу. Она в коробке. Остальное – вам лично от Абрама.
– Молодой человек! Сначала познакомьте меня с вашей девушкой! – обратилась к Аразу Тамара.
– Это Ирина! Моя одноклассница! – сказал Араз и густо покраснел.
Тогда Тамара Ильинична ещё не знала, как она подружится с этой худенькой девочкой, когда та станет женой Араза Ага- ларова. Это случится потом…
– Хорошо! А где же я его увижу?
– Он зайдёт к вам в театр.
Тамара стояла растерянная и счастливая. Все смотрели на них.
– Я только через три дня появлюсь в Большом, а ему, на- верное, срочно надо.
Араз быстро достал блокнот и ручку, протянул ей:
– Запишите, пожалуйста, номер вашего домашнего теле- фона.
 
Тамаре пришлось записать номер своего телефона.
– В каком районе Москвы вы живёте? – с невозмутимым видом спросил Араз.
Тамара продиктовала свой адрес. Делегацию пригласили на посадку.
В руках у Тамары были дамская сумка, походный чемо- дан, плащ и коробка. Юрий Григорьев помог ей занести вещи на борт самолёта. Они оказалась в салоне рядом. Тамара мыс- ленно прощалась с городом, где произошла её судьбоносная встреча с будущим супругом. Но в тот момент она думала со- всем иначе: «Я должна взять себя в руки. С ним у меня нет бу- дущего. Я замужем, он не собирается больше жениться. Быть в качестве любовницы я не могу себе позволить».
Самолёт резко взлетел вверх, она вновь увидела Апшерон- ский полуостров, море, сияющее от лучей солнца.
«Прощай, гостеприимный край! Здесь мне было хорошо как никогда. Я навсегда запомню своё сказочное приключение на этой земле».
Юрий Григорьев весь полёт рассказывал про Муслима.
– Скажите, а женщина у него была? – не удержалась Та- мара от вопроса.
– Странный вопрос, конечно, была – Мила Карева. Но они расстались. В последнее время она закатывала ему бес- конечные истерики, ревновала. Но у Муслима тоже буйный темперамент и своя гордость.
– Ещё бы такого красавчика не ревновать…
 







ГЛАВА 3. ЛЮБОВНЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК
Задачу мне жизнь задала, Я перед ней как школьник. Три острых колючих угла – Любовный треугольник.
Шпаргалку смотреть ни к чему,
Не выручит задачник. Пусть двойку себе самому Поставит неудачник.
«Любовный треугольник», музыка Л. Гарина, стихи Н. Олева (Из репертуара М. Магомаева)
В Москве шёл мокрый снег с дождём… Тамара зашла в квартиру, разделась, поставила коробку в кухне на стол, ста- ла распаковывать вещи. На дне чемодана была салфетка, ко- торую официант передал ей от Муслима. Ей показалось, что салфетка пахнет то ли южным ароматом, то ли сигаретным дымом. Тамара аккуратно положила её в конверт и спрятала на полке под бельём. Она вспомнила про важные документы. Зашла на кухню. Открыла коробку. Сверху лежали гвоздики. Она быстро поставила их в вазу. Папку отложила в сторону. В коробке оказалась баночка чёрной икры, чай, завёрнутый в фольгу, и мешочек из ткани, доверху наполненный восточ- ными сладостями.
 
Попив чаю с бакинской пахлавой, Тамара взяла папку с до- кументами. Женское любопытство охватило её. В ней боро- лись два желания: убрать папку или посмотреть её содержи- мое. Второе взяло верх, и Тамара развязала шнурок. Внутри лежала кипа совершенно чистых листков! Как девчонка, Та- мара рассмеялась до слёз. Тушь с ресниц размазалась по лицу (у неё всегда были две косметики: одна театральная, очень качественная, которая смывалась только особым лосьоном, и вторая – на каждый день, удалить её не представляло труда).
«Вот хитрец! Надо же такое придумать!» – подумала Тамара не без удовольствия.
Раздался звонок, она взяла трубку.
– Тамара Ильинична! Это я, Муслим. Как долетели? Араз передал вам папку с документами?
– Здравствуйте, дорогой народный артист Советского Союза! – у Тамары перехватило дыхание, она сделала паузу.– Раз вы узнали номер моего домашнего телефона и, конечно, не от кого иного, как от вашего друга, значит, я привезла эти бумаги особой государственной важности. Пожалуйста, при- шлите кого-нибудь из ваших доверенных людей. Сами не при- ходите. У меня муж скоро должен вернуться. И поблагодарите Абрама и Араза. Я очень рада, что у вас есть такие преданные друзья. И последнее… Алло! Вы слушаете меня?
– Да! Да! Я сейчас в Останкино! Шли съёмки, я никак не мог встретить вас.
– И правильно сделали, что не встретили! И самое по- следнее. Забудьте всё, что произошло между нами…– послед- нюю фразу она произнесла сникшим, неуверенным голосом.
– Алло! Тамара Ильинична! Я плохо вас слышу… Телефонная связь прервалась.
– Тома! С кем ты разговариваешь? – раздался голос Сер- гея. Он подошёл к ней и стал целовать. Тамара, не отвечая на ласки, вдруг залилась румянцем, щёки вспыхнули, ей стало душно.
 
– Тома, что с тобой? – спросил Сергей.
– Да так. Просто устала.
«Нет, ничего не буду рассказывать ему. Зачем делать ему больно? Всё! Окончен роман!» – подумала она.
Сергей зашёл на кухню. Увидев на подоконнике цветы, а на столе сладости и икру, он стал расспрашивать, как прошли концерты в Азербайджане.
Тамара поделилась своими впечатлениями от поездки, но старалась не упоминать имя Магомаева…
– Это нам всем раздали,– сказала она о подарках.
– Какая щедрость! – удивился Сергей.– А что за папка?
– Точно не знаю! Там какие-то документы. Кто-то дол- жен прийти и забрать их.
– Ты слышала, что Магомаеву присвоили звание народ- ного?
– Да! Гейдар Алиев вчера на банкете произнёс тост в его честь.
– Вот талант! Говорят, что он так много курит.
– Пусть курит!
– Так он же Мальборо курит!
– Ну и что?
– Да ведь пачка этих сигарет стоит у спекулянтов пять рублей. Ты знаешь Ваню Денисова из нашей труппы. Так вот, когда мы гастролируем за границей, он на командировочные покупает эти сигареты и продаёт какому-то человеку по три рубля, а тот Магомаеву по пять рублей. Стало быть, Муслим тратит где-то двести рублей на сигареты. Вот чудак! И ещё говорят, все свои гонорары он пускает на гулянки, на друзей, на подарки. Безалаберный человек.
– Двести рублей – это же целая зарплата большого на- чальника! – невольно вырвалось у Тамары.
– Баку все расхваливают. А правда, что там все говорят на русском?
 
– Истинная правда! Очень гостеприимный народ! Али- ев – настоящий руководитель. И всем интересуется. Даже меня узнал и сказал, что я исполняла партию Ольги.
– Говорят, Брежнев очень любит Алиева за высокие по- казатели по добыче нефти и хлопка в республике… Тома, ска- жи, ты хоть Магомаева самого видела? – Сергей вновь пере- ключился на больную для Тамары тему.
– Да так, на сцене. Ой, картошка с курицей нагрелась! Я тебе сейчас положу,– Тамаре хотелось отвлечь Сергея от этих разговоров.
– Милая! Сиди и рассказывай! Я сам себе положу и тебе тоже! Смотри, как ты похудела! Это я должен мало есть. Слу- шай, как вкусно пахнут эти сладости! А ничего, если я пола- комлюсь после ужина половинкой вот этого кусочка?
– Серёжа, съешь его после курицы. Ты лучше картошку не ешь, а пахлавы съешь целый кусочек, она очень вкусная.
– Я так и сделаю, а хлеб не буду есть. Ладно, ты сиди и рассказывай про этого Магомаева! Говорят, он женщин сво- дит с ума.
Раздался звонок в дверь.
– Ты сиди, дорогая, а то на тебе лица нет, а я открою дверь.
Сергей пошёл открывать. На пороге стоял Магомаев с боль- шим букетом гвоздик.
– Вы Сергей? Разрешите войти, я пришёл забрать свои документы,– быстро проговорил Муслим и, не ожидая при- глашения, снял плащ.
– Серёжа! Кто там? – спросила Тамара. Сердце у неё за- мерло…
Муслим направился на кухню. Преподнёс хозяйке букет.
Тамара сидела, затаив дыхание.
– Тамара Ильинична! С благополучным возвращением с гастролей. Разрешите поцеловать вашу руку,– громко произ-
 
нёс Муслим и уже гораздо тише: – Как вы прекрасны без маки- яжа!
Тамара вспомнила, как однажды подруга сказала ей: «Тама- ра, запомни! Если мужчина скажет тебе, как ты прекрасна без косметики, знай, он в самом деле любит тебя такую, какая ты есть!»
– Сергей, поставьте, пожалуйста, эти цветы в вазу! – сно- ва громко сказал неожиданный гость.
– А у нас только одна ваза…– растерянный Сергей не знал, что отвечать.
– А у вас есть пустая трёхлитровая банка?
– Есть! Только она в коридоре, в шкафу.
(В этом доме были большие широкие коридоры, где около каждой квартиры стоял шкаф с хозяйственной утварью.)
– А вы достаньте! Вымойте как следует и принесите. Пока Сергей возился с банкой, Муслим стал целовать её во-
лосы, глаза, лицо. Тамара опомнилась, резко скомандовала:
– Сядьте! Сейчас же!
…Минут через пять они втроём пили чай с пахлавой.
– Слушайте! Такую вкуснятину я ел только в детстве, когда тайком от мамы залезал в буфет,– восхищался Сер- гей.– Её на работе кто-то угощал. Мама не знала, куда спря- тать восточные сладости. Всё говорила: «Сынок! Ты будешь танцевать в Большом театре, тебе категорически нельзя слад- кого». Родители вечно спорили только из-за меня. Отец, что в доме должно быть сладкое, а мама не соглашалась с ним. Ой! Какой вкусный чай! Это откуда, Тамара? – всё расспра- шивал Сергей.
– Это азербайджанский! Особый сорт, его поставляют работникам ЦК и Совета Министров,– ответила Тамара.
– А, понятно! – кивая головой, отвечал Сергей.
– Ну! Такой чай у вас будет теперь всегда! А где можно закурить? – спросил Муслим.
– На лестничной площадке,– ответил Сергей.
 
– Серёжа, милый! Давай для такого гостя сделаем исклю- чение! А то кто-нибудь увидит его.
– Конечно! Конечно! Курите здесь! – ответил Сергей.
Муслим достал зажигалку, стал курить. Сергей поставил перед ним маленькое блюдце для окурков. Магомаев явно ни- куда не спешил.
– Муслим! Скажите, сколько стоит пачка ваших сигарет?
– спросила Тамара.
– Шесть рублей. Мне ребята достают. Я покупаю их бло- ками.
– Вот жулики! Они вам дороже продают, чем на чёрном рынке,– возмутился Сергей.
– Ну и что? Ребята тоже хотят зарабатывать. У всех се- мьи!
Вот когда пропадёт голос, я стану курить «Казбек».
– Ребята! Вы тут беседуйте! – сказала Тамара, встала и вышла в зал.
Через пять минут вернулась, зевая, чтобы Муслим понял, что пора уходить. Было уже десять часов вечера.
– Ребята! Как же у вас уютно! Я просто засиделся, сей- час вызову такси. Сергей, вы очень хороший собеседник! Вы не будете возражать, если я иногда буду составлять вам ком- панию. Я не думал, что у вашей жены такое красивое мец- цо-сопрано. А можно ещё кофе? – оттягивая время, спросил Муслим.
Через несколько минут все пили кофе.
– Сергей! Попробуйте вот эту маленькую булочку с оре- хами! Она очень вкусная! А затем походите быстрыми шагами вдоль дома перед сном минут двадцать-тридцать, но не мень- ше. Я обычно так делаю, когда у нас ночные гулянки. Все лиш- ние калории сжигаются. И на другой день снова бодрый, могу давать концерт. У вас завтра есть представление?
– Да, с утра репетиции… Ладно! Я съем половину пи- рожка и сделаю, как вы сказали. Но скоро я буду есть слад-
 
кого, сколько пожелаю! Шучу, но вот на пенсию я в этом году действительно выхожу. Но ещё несколько месяцев надо фор- му держать.
– Вы такой молодой! Сколько же вам лет? Если не секрет.
– Мне скоро будет тридцать семь. Для балета, увы, на- стоящий пенсионный возраст.
Муслим опять стал курить. Сергей съел половину булочки. Наконец оба встали. Муслим на прощание поцеловал Тамаре руку.
– Отныне я ревностный поклонник вашего таланта!
– Милая, ложись спать! На тебе от усталости лица нет. Посуду я вымою,– сказал Сергей и вышел вместе с Муслимом на улицу.
Папку Магомаев так и не забрал.
Тамара дошла до постели, надела пижаму и только хотела лечь, раздался звонок.
«Сергей вроде бы взял ключи с собой»,– промелькнуло у неё в голове. Но за дверью оказался Муслим. Он почти втол- кнул её в прихожую и стал с жаром целовать.
– Уходите! Умоляю вас! Сейчас он придёт!
– Милая! У меня есть ещё целых пять минут!
Тамара еле-еле выдворила Муслима за дверь. Она доползла до постели и рухнула от усталости
…Проснулась Тамара от запаха свежезаваренного кофе. Сергей торопился на репетицию.
– Тома! Как ты себя чувствуешь? А то на тебе вчера лица не было. Вот чудак этот Магомаев! Документы забыл. Они на холодильнике.
– Серёжа, ты там никому не рассказывай, что у нас в го- стях был Муслим. Ты же знаешь, какие у всех языки!
– Нет! Нет! Не скажу! Пока, дорогая, я побежал.
Тамара никуда не спешила, она решила заняться уборкой. Прошло два часа. Раздался звонок. Тамара подошла к двери,
 
посмотрела через дверной глазок на лестничную площадку. Там стоял Магомаев с охапкой гвоздик. Она решила не откры- вать.
– Послушайте, Тамара Ильинична! Я скоро улетаю в Но- рильск на гастроли. Не отойду, пока вы не откроете дверь. Пусть увидят соседи, если вам так хочется. Отдайте мою пап- ку с документами. Мне их срочно надо взять.
Муслим был настроен решительно. Тамаре пришлось от- крыть дверь.
…Через два часа, когда он ушёл, Тамара подошла к портре- ту матери, который висел на стене.
– Мамочка! Прости меня, грешницу! У меня раздвоение личности. Я смеялась над Абрамом, как так можно? А это случилось со мной. Бедный мой Серёжа! Он этого не заслу- живает. Помоги мне избавиться от этого наваждения. У меня никогда не было таких чувств, я никогда раньше не испыты- вала такого наслаждения! Милая, родная, помоги мне! Тебя так не хватает! Пусть он уйдёт из моей жизни… Толпы мо- лоденьких красавиц любят его. Ну почему он выбрал именно меня? Мне тридцать лет, детей у меня не будет, я замужем. Ну что он нашёл во мне? Я чувствую, что он любит меня…
А мама словно отвечала, как всегда, когда ещё была жива:
«Тамара! Моё солнышко, ты самая красивая, самая талант- ливая из всех певиц в мире! Ему нужна ты, а не смазливые дев- чонки. Ты же знаешь, девочка моя, чего мне стоило воспитать тебя такой, какая ты сейчас есть, дать тебе музыкальное об- разование. Ты никогда не видела чужого мужчину у нас дома. Ведь я тоже была женщиной. Но если тебе выпало такое горя- чее, искреннее чувство… Будь с ним счастлива! А Серёжа не- много пострадает и найдёт свою половину. Истинное счастье человеку даётся через преграды, испытания. Иначе он не смо- жет по-настоящему оценить его».
…Спустя три дня Тамара в гримёрной Большого готови- лась выходить на сцену.
 
Забегавшие костюмерши и гримёрши хихикали.
– Девочки, почему вы такие весёлые? Я тоже хочу посме- яться!
– В первом ряду сидит ваш поклонник,– негромко сказа- ла гримёрша Алла.
«Точно, он пришёл! Все уже догадываются!» – сердце у Та- мары снова замерло…
«Евгений Онегин» удался как никогда, зал аплодировал стоя. Сотрудник театра вынес большую корзину с гвоздиками и поставил у ног Ольги-Тамары.
С этого дня вся Москва заговорила о новом романе Мус- лима с замужней женщиной. Только Сергей не догадывал- ся ни о чём. Все скрывали от него измену жены. Все ему со- чувствовали, так как Сергей всегда был предан ей и никогда не позволял себе гастрольных романов. Все думали, что это временное увлечение Тамары. Опомнится, прогонит этого сердцееда, и всё станет на свои места. Не тут-то было! Если Муслим бывал в Москве, он уже ни дня не мог прожить, что- бы не встретиться с Тамарой. Если Сергей был на гастролях, он приходил к ним домой, лишь бы увидеться со своей желан- ной красавицей.
Им было хорошо вдвоём. Они понимали друг друга с по- луслова. А когда какая-нибудь беседа прерывалась, и Тамаре или Муслиму нужно было спешить на спектакль или кон- церт, то, встретившись через день или два, они начинали своё общение буквально с того слова, на котором прервался прежний разговор. Но чаще им просто хотелось помолчать вдвоём, и это были самые лучшие, самые светлые минуты в их жизни.
Тамара всё время ловила себя на том, что стоит ей загля- нуть в его тёмно-карие глаза, как она словно падает в их бес- конечную бездну и летит к центру неведомой вселенной, кото- рая называется душа…
 
Муслим жил на 15-м этаже гостиницы «Россия». Он сни- мал номер из пяти комнат класса люкс. На этом этаже он был самым щедрым постояльцем. Никто, от охраны до горнич- ной, не оставался без его чаевых. Горничная, которая убирала у него в номере, старалась, будто случайно, оказаться рядом с Магомаевым, чтобы подслушать, о чём он говорит по те- лефону. Вот так обо всём и узнают люди! Кто-то расскажет пикантную подробность своим друзьям, а те, в свою очередь, своим знакомым. По всей столице гуляли разговоры о щедро- сти Магомаева и, конечно, о его романе с Тамарой Синявской. Приближался Новый год. Тамара чётко осознавала, что надо распутать этот любовный треугольник. Только как?! Все её мысли были только о Муслиме. День, проведённый без него, казался серым и тусклым. Она с нетерпением ждала его звонка, и стоило ему войти в дверь, в квартире словно начи- нали звенеть волшебные колокольчики: так звучит в симфо- ническом оркестре челеста – колдовской, завораживающий
инструмент…
В один из последних дней декабря Тамара сидела у Маго- маева в номере вместе с его друзьями. Собрались Юрий Гри- горьев, Полад Бюльбюль оглы, Эльдар Кулиев, Роберт Рожде- ственский и Арно Бабаджанян. Тамаре не хотелось уходить, она чувствовала себя в этой компании вполне уютно, но Сер- гей должен был прилететь с гастролей.
– Вы извините меня. Но я пойду домой,– Тамара реши- тельно встала и направилась к двери.
Муслим позвонил своему таксисту Арифу. Через 20 минут они стояли около её подъезда. Муслим никак не хотел отпу- скать Тамару. Было 10 часов вечера. На улице стоял мороз, снег скрипел под ногами. На московском безоблачном небе сияла полная луна и миллиарды хрустальных ярких звёзд смотрели на столицу, на Сретенский бульвар и на двор, где жила наша героиня. От лунного света искрился снег. Они целовались
 
на московской улице, как тогда на набережной в Баку. Тамара не чувствовала холода, её сердце билось всё чаще и чаще. Она словно улетала к тем далёким звёздам, что так призывно мер- цали в морозном небе… Что ждёт их впереди? Никто из них не знал, и думать об этом не хотелось.
…Тамара еле-еле вырвалась из объятий Муслима, побежа- ла домой, оставив меховую шапку в снежном сугробе.
 

Тихо открыла дверь своим ключом. Навстречу вышел Сер- гей. Он подошёл к ней, хотел поцеловать, но остановился.
– Тамара! Что с тобой?! На улице мороз. Где твоя шапка? Ты вся растрёпанная, от тебя пахнет дорогими сигаретами! На тебя что, напали?
– Серёжа! Слава богу, всё обошлось. Один тип выскочил из-за угла, пристал ко мне и стал говорить, что он мой поклон- ник, поцеловал меня, а шапку схватил и убежал.
Раздеваясь, Тамара отводила глаза.
– Он, наверное, очень богатый, может, какой-нибудь грузин, да ещё вор в законе. Обычный советский человек не может позво-лить себе курить такие сигареты. Если только Магомаев? Он, кстати, пользуется у себя на родине огромным авторитетом, даже у всякой шпаны. Знаешь, когда ансамбль
«Самоцветы» гастролировал в Баку, там у них украли дорогую заграничную аппаратуру. Ребята обратились к Муслиму, так на следующий же день им всё вернули. Может, он через свои связи сможет заставить этого ненормального вернуть твою шапку.
Повздыхав, Сергей добавил:
– Давай, родная моя, не будем обращаться в милицию, а то лишь сплетни и пересуды пойдут.
– Серёжа, я тебя не слышу…– убегая в комнату, чтобы переодеться, сказала Тамара.
Через 20 минут, взяв себя в руки, она вышла на кухню.
– Ну и заждался я тебя! Смотри, что я привёз из Фран- ции. Эта ваза очень дорогая! А то некрасиво вышло, моей жене подарили цветы, а я их поставил в банку. Да ещё этот Магомаев подарил нам хрустальную чешскую вазу. Француз- ская дороже, чем чешская. А эту,– Сергей достал ещё одну та- кую же вазу,– я подарю маме на Новый год. А вот духи «Ша- нель № 5» – это тебе. Ваня, я про него тебе рассказывал, помог выбрать – он в этих делах большой дока, кстати, взял всего два таких флакона.
 
– Он что, своей жене купил такие же духи?
– Как бы не так! Магомаевский заказ для его любовни- цы.
– А что, Муслим сам заказал ему эти духи?
– Тома, родная моя, ну какая же ты наивная. Ваня выпол- няет заказы через посредников. Мы у него всегда спрашива- ем, что надо купить. Он, кстати, уже отстроил дом в Растор- гуево. Нас приглашает в гости. Ещё хочет поставить баню… И во-обще, давай как-нибудь скажем Магомаеву, чтобы он сюда больше не приходил, а то ведь нехорошо получается. Эта баба Зухра с соседнего подъезда уже спрашивала, часто ли приходит Муслим. Она хочет взять у него автограф. Говорит, её внучка влюблена в него до беспамятства. Я-то в тебе уверен, но другие сплетничают. И ребята вчера в гостинице о чём-то говорили, а как только я подошёл, сразу перевели разговор.
А ведь я своими ушами слышал имя Магомаева…
– Ой! Я совсем забыла про ёлку,– Тамаре хотелось уйти от этой темы.
– Давай пойдём спать! А ёлку я прямо с утра наряжу. А ты свой курс лечения закончила? А то я так соскучился по тебе.
– К сожалению, нет! Ещё немного потерпи, пожалуйста!
– Я ради тебя на всё пойду! Ты самая лучшая, и я самый счастливый человек на свете. Ну и пусть не будет у нас детей. А то кто их будет воспитывать? Мы с тобой люди искусства, вечные гастролёры, а детям нужны нормальные родители, как наши с тобой,– то ли всерьёз, то ли в шутку говорил Сергей жене.– Только все указания врача выполняй. А то простудила себя в этом солнечном Азербайджане. Знаешь, как поступим: я пойду спать, устал смертельно, а ты пока книжку почитай, посиди, пока я засну. Да, ты в курсе, Мишу Колобкова хотят выгнать из труппы.
– Это почему?
– Потолстел, форму теряет. Ему последнее предупрежде- ние сделали. Я ему подсказал магомаевский метод похудения.
 
– Серёжа! Я надеюсь, ты не проговорился, чей метод?
– Нет, конечно! Я ещё в своём уме! Я сейчас только и ду- маю, как отвадить этого Дон Жуана.
– Серёжа, милый, клянусь, я говорю тебе от души, ты са- мый славный, самый хороший! Запомни этот вечер, пожалуй- ста, я говорю тебе от души, чтобы ни случилось между нами. Это истинная правда! – У Тамары на глазах стояли слёзы, она резко вскочила и пошла в ванную комнату, закрылась и раз- рыдалась. А Сергей, ни о чём не подозревая, усталый и счаст- ливый, пошёл спать, не ведая о том, что ждёт его накануне Нового года…
30 декабря прошло спокойно, Муслим из-за концертов не смог встретиться с Тамарой. Каждый был занят своим де- лом. Тамара репетировала в театре и выглядела очень неваж- но.
После репетиции к ней зашла Лена Образцова, подруги об- нялись.
Дверь была приоткрыта. Около гримёрной находился по- жарный щит. Пожарный с чем-то возился.
– Как ты себя чувствуешь, Тамара? – спросила Лена.
– Хуже некуда! А то сама не знаешь? Прямо так и спроси про мой роман. Все знают. Только мой Серёжа ни о чём не до- гадывается.
– Тамара, милая, тебе решать, что делать. Как сердце тебе подсказывает, так и поступай.
– Лена, это со мной случилось в первый раз! Ничего та- кого никогда не испытывала. Это больше, чем страсть запу- тавшейся женщины. В моё сердце кто-то вселился и словно командует мной, и я, как слепая, подчиняюсь этому «кому-то», когда вижу Муслима.
– Перед ним невозможно устоять! Ладно! С Новым годом тебя!
– И тебя с Новым годом! Подруги расцеловались.
 
– Владимир Иванович! Что вы там так долго! У нас всё в порядке,– послышался голос уборщицы тёти Нины.
– Всё! Я закончил,– ответил Владимир Иванович, муж- чина лет пятидесяти, который работал пожарным в Большом театре.
…Когда Тамара пришла домой, Сергей подбежал к ней, об- нял её и проговорил очень быстро:
– Я так переживал за тебя! Хорошо, что эту норковую шапку с тебя не сняли, и волосы не пахнут сигаретами,– сни- мая с неё шубку и шапку, принюхиваясь к её волосам, пошу- тил Сергей.
Наступило 31 декабря. Сергей и Тамара завтракали.
– Знаешь, я тут подумал, пусть к нам приходит Магома- ев. Я уверен, что ты напоминаешь ему мать. Я слышал, что он рос без родителей. Пусть все говорят, что хотят. А любовниц у него и так хватает. Самое главное, что я знаю, какая у меня жена.
– Спасибо тебе, Серёжа, за всё.
– Я поеду к родителям, а вечером вернусь. Ты особо ни- чего не готовь, всё равно мама передаст нам целую сумку про- визии, а то на тебе лица нет.
Вся Москва готовилась к Новому году. Было безветренно и сухо, снег скрипел под ногами, люди радовались прибли- жению главного праздника страны, готовились, несли жи- вые ёлки, стояли в очередях в продуктовых магазинах, на- бирали колбасу, конфеты, мандарины. В московских дворах было шумно и весело: начались школьные каникулы, ребята катались на санках, лепили снеговиков. Был короткий рабо- чий день, и все уходили с работы пораньше. Хозяйки хло- потали, чтобы украсить стол, прятали под ёлки подарки для детей.
Тамара, вопреки пожеланиям Сергея, тоже оживлённо го- товилась к Новому году, делала салаты, испекла пирог. Раздал- ся звонок, и она поняла, что пришёл Муслим. Он, как всегда,
 
был с цветами, да ещё принёс большую сумку деликатесов. С порога начал обнимать и целовать её. Сумку отнёс на кух- ню, достал оттуда коробочку и вручил ей подарок. Это оказа- лись такие же духи «Шанель № 5», что вчера подарил ей Сер- гей. Тамара показала вторую коробочку с духами. Магомаев начал курить.
– Муслим! Я должна положить этому конец. И я приня- ла решение: это наша последняя встреча, хотите вы этого или нет! Я потеряла покой, я обманываю мужа. Все только и гово- рят о нас…
Магомаев прошёл в комнату, украдкой, чтобы Тамара не за- метила, отключил телефон и… согласился с ней.
– Пусть это будет наша последняя встреча! – с невозму- тимым видом и с горячими глазами южного мужчины отвечал Муслим. Подойдя к ней, бережно взял её на руки и осторож- но понёс в комнату как самую большую драгоценность в сво- ей жизни. Тамара не могла больше ни говорить, ни думать ни о чём. Она закружилась в этом чарующем вихре, забыв- шись в объятиях любимого мужчины…
…Сергей стоял за апельсинами в гастрономе на Автозавод- ской, недалеко от дома родителей. Он сегодня помогал маме, отец был болен. Он всё думал о своей Тамаре. В очереди по- зади Сергея две молоденькие девушки о чём-то оживлённо говорили. У Сергея был великолепный слух. «Магомаев… Си- нявская… подруга мамы… позвонила… пожарный…» – раз- личал он слова.
– Девушка! А что, у Магомаева роман с Синявской?! – както неожиданно для себя спросил Сергей.
– Конечно! Вся Москва об этом говорит! Представляете, в Большом театре пожарником работает дядя Володя, он муж знакомой моей мамы. Так вот он сам лично слышал, как Си- нявская жаловалась Образцовой, что в неё вселился какой-то бес, и она ничего не может сделать, когда видит Магомаева, и муж стал ей противен. Знаете, все там так любят Тамару
 
Синявскую, говорят, что она одна из образцовых актрис. Все в шоке, как Магомаев смог вскружить ей голову до такой сте- пени. Ладно, чёрт с ним, с этим романом, он у них когда-ни- будь закончится, но вдруг у Синявской пропадёт голос…
– А почему у неё должен голос пропасть?
– Как почему? Магомаев не только талантливый и попу- лярный певец, он ещё и роковой мужчина!
– Как роковой?! – спросил Сергей и почувствовал сла- бость в коленях.
– Послушайте, первая жена Магомаева после развода ви- деть никого не хочет, хотя очень красивая, говорят. Люда, вто- рая подружка, чуть не покончила с собой, говорят, во-время спасли, а третья – Светлана Резанова – больше нигде не поёт, а какой у неё голос был! Она пела в ансамбле…
Сергей не стал слушать дальше, быстро ушёл из очереди, прибежал домой, с порога отдал матери продукты.
– Мама, прости, пожалуйста, мне срочно домой надо!
– Сынок! Тамара заболела, что ли?
Нина Ивановна подошла к телефону, позвонила Тамаре, но телефон не отвечал.
Сергей быстрыми шагами направился к метро. Он не обра- щал внимания на толпы народа. Думал только об одном, как спасти Тамару. «У всех одарённых, талантливых людей есть какой-то порок. Во что бы то ни стало надо спасать Тамару. Мало ли что нас учат не верить сверхъестественному, но ведь человеческий мозг до конца не изучен. Скорее всего моя Тома попала под его чары, недаром говорят, что Магомаев, как са- тана: женщины от него с ума сходят. Распутин тоже сводил с ума самых богатых женщин Петербурга, да ещё говорили, что сама жена императора была его любовницей. Бедная моя Тамара!» – так думал Сергей…
– Муслим! Докури свою сигарету и уходи! Я пойду в душ, а то вижу, ты не собираешься уходить, надо промыть голову от сигаретного дыма,– просила Тамара Муслима.
 
Муслим распрощался с Тамарой. Она приняла душ, про- ветрила сначала комнату, затем кухню, надела своё красивое платье, в котором выступала в Баку, взяла ковшик с горячими термобигуди, села у трюмо и стала накручивать волосы. Мус- лим снова вернулся… Стал врать на ходу:
– У вас тут нигде не работают телефонные автоматы, мне надо срочно позвонить.
– Пожалуйста, быстрее звоните и уходите!
Муслим включил телефон, позвонил дяде Джамалу, по- здравил тётю Муру, Марию Григорьевну с Новым годом и по- дошёл к Тамаре.
– А знаете, моя мама тоже накручивала волосы на боль- шие железные прищепки и спала в них всю ночь. А поспорим, я лучше накручу ваши локоны!
– О чём вы говорите?.. Ладно, накручивайте, только не дышите на меня.
Тамара сняла все бигуди и предоставила Муслиму возмож- ность показать своё «мастерство». Он снял пиджак, достал из своего кармана мужскую расчёску, засучил рукава и, как умелый мастер, аккуратно, быстро подхватывая ровные пря- ди волос маленькой расчёской, стал накручивать их на горя- чие термобигуди. Они не заметили, как тихо во-шёл Сергей и направился туда, откуда слышался смех двух воркующих голубков.
– Так вот как вы околдовываете мою жену, дорогой то- варищ народный артист Советского Союза! Вся Москва знает про ваш роман, только я, дурак, узнаю в последний момент!
– Серёжа, успокойся! Я тебе всё объясню! – Тамара вста- ла, снимая с себя бигуди и оттолкнув Муслима.– Муслим! Вы уйдёте в конце концов или нет?!
– Но я зашёл всего на пять минут, чтобы поздравить вас, а вы попросили меня помочь вам с этими прищепками!
– Что-о-о! Это я вас попросила?! – с негодованием вос- кликнула Тамара.
 
– Тома! Милая! Неужели ты не поняла, что попала под его чары. Все говорят, что Магомаев – сатана. Кто под его гип- ноз попадёт, тот пропал.
– Это я сатана!? Я поклонник таланта вашей супруги!
– Тамара! Скажи, пожалуйста, ты вчера разговаривала с Леной Образцовой, говорила ей, что этот бес Магомаев все- лился в тебя, и что муж стал тебе противен после возвраще- ния из Азербайджана? А мне, значит, лгала, что лечение про- ходишь, чтобы не спать с законным мужем!
«Ай да моя Тамара! Ай да умница! А я тут от ревности уми- раю в своей гостинице, как представлю тебя с ним, особенно по ночам. Я буду идиотом, если отпущу тебя. Лучше буду бе- сом или сатаной, как про меня говорят!» – так думал Муслим, пока Серёжа уговаривал Тамару быть благоразумной.
– Муслим! Вы же всё равно её бросите! А если у неё голос пропадёт, вас совесть мучить не будет?
Тамара быстро пошла на кухню, развела в трёх стаканах на- стой из трав, выпила свою порцию, а два других стакана пода- ла мужчинам и скомандовала:
– Сейчас же оба выпейте этот отвар, а то ещё передерё- тесь!
– Сергей! Это ваша жена колдунья, это она сводит меня с ума с тех пор, как я увидел её! – говорил Магомаев.– Вот ви- дите, какие колдовские отвары она нам даёт!
– Ребята, прекратите сейчас же! – рассердилась Тамара.
– Это вы позавчера поздно вечером напали на мою жену, расцеловали её, содрали шапку с её головы и убежали?
Хорошо, что Тамара успела рассказать Муслиму придуман- ную ею историю с шапкой. Муслим стал смеяться. Сергей был вне себя, посмотрел на трюмо, взял одну из коробочек с духа- ми и спросил громко:
– Тома, скажи, какой из них магомаевский подарок для его любовницы, а какой из них мой для законной супруги?
– Ну какая разница?
 
– А вот какая! – Сергей взял коробочку с духами, открыл окно, выбросил сначала духи, затем вазу с цветами, которые подарил Муслим.
– Слушайте! Что вы себе позволяете?! – вне себя от яро- сти крикнул Муслим.– Никто! Никогда! Не швырял моих по- дарков из окна! Слышите, сейчас же принесите их обратно. Я не вам их подарил, а моей возлюбленной, которая отвечает мне взаимностью! Теперь вам по-нят-но?!
Сергей так резко толкнул Муслима, что тот ударился го- ловой об стену. Мужчины вцепились друг в друга. Тамара быстро достала скалку из кухонного шкафа и резко скоман- довала:
– Если вы сейчас же не разойдётесь, я буду бить вас обо- их.
Муслим отступил первым. Сергей весь вспотел и стал пун- цово-красным. Тамара впервые видела мужа в таком состо- нии.
– Тома! Я твой законный супруг! Я имею право предосте- речь тебя от этого…
– Законы написаны, чтобы их нарушать! – издеватель- ским тоном проговорил Муслим.
– Пошёл ты, знаешь куда! По-русски на…
– Сам иди туда! По-азербайджански «Buynuzlu a; c;l;z ke;i!»
– И что это значит? – со скалкой в руках с угрожающим видом спросила Тамара.
– Это значит, твой муж тощий козёл с рожками! – отве- тил Муслим.
– Тома, скажи ему, что этот упрямый чёрный архар спу- стился с гор, блеет и лезет в чужие ворота, а я тонкий и строй- ный балерун, к тому же артист Большого театра! – с негодова- нием воскликнул Сергей.
– А я народный артист Советского Союза! – выкрикнул Муслим, демонстративно приподняв голову.
 
– А я, по-вашему, кто? – спрашивала Тамара своих рыца- рей, держа скалку в руке.
– Ты моя царица Тамара,– с театральным жестом вос- кликнул Магомаев.
– Милая, я ухожу, но я за тебя боюсь, ведь твой голос пропадёт из-за этого черно…опого беса! – произнёс Сергей.
Одеваясь в коридоре, выясняя отношения, Муслим и Сер- гей, вероятно, подрались бы, если бы не звонок в дверь. На по- роге стояла баба Люся, соседка, в руках у неё была неразбитая хрустальная ваза и коробочка с духами.
Тамара жила на третьем этаже пятиэтажного дома, на втором находилась поликлиника. Баба Люся, старушка маленького роста, худенькая, седая, с морщинистой кожей и с грустными голубыми глазами, занимала квартиру на пер- вом. В одном углу у окна у неё висела икона Богородицы, а в другом – большая стеклянная рама с портретами близких людей и Л. И. Брежнева. Мама Тамары и баба Люся дружи- ли. Тамара росла у неё на глазах. После того как несколько лет назад баба Люся похоронила единственную дочь, а сле- дом подругу – маму Тамары, у неё часто болела голова, и она не выносила никакого шума. Новый год встречала одна, смо- трела телевизор. Баба Люся жила очень скромно, хотя полу- чала высокую пенсию. Она помогала внучке, которая вместе с детьми жила в Солнцево, в квартире, что выделили бабе Люсе как ветерану Великой Отечественной войны. Тамара искренне, как родную бабушку, любила её и всегда угощала деликатесами.
– Ой, простите меня, что это за подарки вылетают из ва-
шего окна? Они чуть голову мне не расшибли.
– Это вы нас простите! – сказал Муслим.– Забирайте их себе! Я их вам дарю!
– Ой! Вазу себе оставлю! А духи внучке подарю и ска- жу всем, что сам Магомаев мне лично подарил эти подарки. Спасибо, милок, я буду молиться за вас! Если тебе не трудно,
 
сынок, напиши тут (баба Люся достала из кармана пальто уче- ническую тетрадь и подала её Муслиму). Магомаев написал:
«Самой хорошей бабушке! От Вадима Мулермана». Сергей помог бабушке спуститься по лестнице.
– Ой! Ой! Такая примерная была девочка! И вот тебе! Ты потерпи, сынок. Это у Тамары пройдёт.
– Баба Люся! Скажи честно, ты слышала, как мы руга- лись?
– Если честно, то немножко, когда ты открыл окно. По- том вижу, что-то летит вниз, ну я побежала и забрала, а заод- но прихватила дома тетрадку, чтобы этот Дон Жуан поставил автограф.
– Какой такой Дон Жуан?! – спросил Муслим, который тоже спускался от Тамары.
Баба Люся быстро зашла в свою квартиру, как будто ничего не слышала. Сергей и Муслим молча пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.
Прошло часа полтора. Тамара сидела в красивом платье, с причёской, накрашенная и разговаривала по телефону, отве- чая на поздравления. Позвонила мама Серёжи:
– Алло! Тамара! Что с телефоном? С вами всё в порядке?! Где Серёжа?! Что там у вас случилось?
– Простите меня, пожалуйста, я «заблудилась».
– Тамара! Где ты заблудилась?! Я ничего не понимаю.
– Нина Ивановна, поздравьте, пожалуйста, Николая Ивановича с Новым годом. После смерти мамы вы были для меня самыми близкими людьми, я вас очень люблю! Серёжа вам всё расскажет…
Как только Тамара положила трубку, вновь раздался теле- фонный звонок.
– Алло! Это Тамара? Это Зарифа Алиева из Баку, вспом- нили меня?
– Да, да! Я очень рада слышать ваш голос, Зарифа Ази- зовна! Я поздравляю вас и вашу семью с Новым Годом и лич-
 
но Гейдара Алиевича. Такого гостеприимства, как у вас, я не встречала нигде.
– Дорогая, я тут вашего Ромео разыскиваю, никак не могу найти, он мне нужен.
– Я недавно выгнала его, он чуть не подрался с моим му- жем. Я их обоих выгнала! Не осуждайте меня, пожалуйста! Я так сильно полюбила Муслима. Сама не знаю, что делать… Можно спросить у вас, кто вам дал номер моего телефона?
– Муслим, конечно. Он сказал, если срочно что-то надо, позвонить вам. А то иногда бывает сложно его отыскать.
– Не осуждайте меня, пожалуйста, я скоро положу этому конец, как бы мне трудно не было.
– Милая! За что тебя осуждать? Знаешь, Тамара, сколько раз я приезжала в Москву, Муслим никогда не знакомил меня ни с одной из своих подруг. А когда он пришёл с вами ко мне в институт, его глаза говорили, о чём он думает:
«Смотрите! Какую Женщину я нашёл!». Ладно, милая, меня зовут. Когда наш Ромео вернётся обратно, скажите ему, что- бы не забыл поздравить Гейдара Алиевича с Новым годом. Он скоро должен приехать с работы. Только, чур, меня не выда- вать.
– Зарифа Азизовна! А если он не вернётся?
– Вернётся! Ещё как вернётся! Ладно, милая, до встречи! Не ругайтесь в новом году с любимым!
…Бедный Сергей не знал, что делать. Стоял у соседнего подъезда и думал, как быть? Как преподнести эту новость родителям, ведь они так радовались за них, особенно Нина Ивановна. Она всем рассказывала, какая замечательная у них сноха, и как повезло их Серёже.
Вдруг он увидел, как баба Люся с какой-то сумкой зашла в соседний подъезд, а через несколько минут вышла, недо- вольно ворча.
– Баба Люся, что с вами!?
– Ой! Это ты, сынок! Пойдём ко мне, что тебе расскажу!
 
Пойдём, пойдём, милый, а то совсем здесь замёрзнешь, заодно узнаешь про этого наглого Дон Жуана.
Серёжа действительно замёрз и, подчиняясь бабе Люсе, по- шёл к ней. Она заходила к подружке Зухре. Зухра в молодости, видимо, была очень красивой: выкрашенные хной густые во- лосы она собирала на затылке в пучок, глаза её задорно бле- стели, да и фигура хорошо сохранилась. Зухра всегда следила за бровями и за ногтями. Возраст выдавали только морщин- ки, руки и шея. Сегодня у неё был юбилей: исполнилось семь- десят лет. На празднование собралась большая родня. Баба Люся пошла её поздравить, а заодно взяла с собой, чтобы по- хвалиться, подарки Муслима и его автограф. Когда гости про- читали этот «росчерк», все стали смеяться над бабой Люсей. Она очень обиделась, и никакие уговоры Зухры остаться у неё ни к чему не привели. А на юбилее только и было разговоров о том, какие страсти кипят в квартире у солистки Большого театра Синявской.
Итак, Сергей сидел на диване у бабы Люси и отогревался, а соседка ругала и Тамару, и Муслима.
– Ну разве можно так издеваться над старым человеком! Я без очков ничего не вижу! Хотела похвастаться подарками этого нахала. А ещё народный артист Советского Союза! А го- сти Зухры прочитали, что этот бабник написал, и спрашивают меня: ты, случайно не перепутала Вадима Мулермана с Маго- маевым? Хорошо, что Зухра накричала на них!
Она уговаривала Сергея быть похитрее, не скандалить и ждать, пока этот Дон Жуан не отвяжется от Тамары. А сама она пойдёт в церковь, где в хоре пела мама Тамары, и будет молиться, чтобы Тома скорее опомнилась и вернулась к мужу.
– Знаешь, милок, я буду смотреть в окно, а ты отдыхай. Как увижу этого длинного, я тебе скажу. Он наверняка сейчас вернётся. Ты тоже иди, позиции не сдавай! Только не ругайся и не дерись. А если Тамара ещё раз прогонит тебя, ты поспи у меня здесь, на диване, я дверь оставлю открытой.
 
Не прошло и пяти минут, как баба Люся доложила:
– Смотри-ка, идёт наш Дон Жуан! Явился, не запылил- ся! Иди, быстро одевайся! Пусть он первый пойдёт, а ты вслед за ним! Только смотри, молчи! А то всё испортишь. С богом!
Сергей, как слепой, подчинялся бабе Люсе.
 

ГЛАВА 4. НОВОГОДНИЙ КОНЦЕРТ
Как говорят, к горе не приходит гора. Нам же с тобой давно повстречаться пора.
Что же ты медлишь, что же ты меня не зовёшь? Как же на свете ты без меня проживёшь?
Пусть ревнивый Кавказ Встал между нами,– он не преграда для нас. Я прилечу к тебе только ты позови,
Нету преград на свете для нашей любви.
Из песни «Ревнивый Кавказ». Музыка М. Магомаева, стихи А. Горохова.
Тамара села за пианино и стала петь. Дверь была не запер- та: она ждала Муслима. Подбирая ноты, Тамара исполняла его песни. Магомаев тихо зашёл, стал раздеваться, а за ним и Сер- гей. Как ни в чём не бывало, Муслим первый протянул руку Сергею для рукопожатия и жестом показал, чтобы он молчал. Оба мужчины Тамары стояли в коридоре и слушали, как она поёт: дверь в зал была открыта. Она всё пела и пела, но чув- ствовала, что её слушают оба рыцаря, которые два часа назад дрались из-за неё. Муслим не выдержал:
– Тамара Ильинична! Вы неправильно взяли верхние ноты, надо вот так! – И он запел: – Когда весна придёт, не знаю…
– Тома! Я так голоден, почти ничего не ел с утра, можно я поем, а потом уйду? – вмешался Сергей.
 
– Скоро уже и Новый год, давайте подогреем горячее, отметим этот праздник вместе, видно, такова у меня судьба! Ой! Я совсем забыла, надо же бабу Люсю поздравить!
Тамара быстро взяла со стола баночку чёрной икры, кол- баски, коробку конфет и ещё какой-то сувенир, положила всё в красивый пакет и скомандовала:
– Сергей, подогрей горячее. Да, позвони маме, а вы, Мус- лим, открывайте коньяк, нарежьте колбасу, но сначала позво- ните Гейдару Алиевичу и поздравьте его с Новым годом!
– Сергей! Можно я первый позвоню в Баку, а то сейчас связь будет плохая? – попросил Муслим Сергея.
– Пожалуйста!
Как старые приятели, они начали готовиться к Новому году, пока Тамара пошла поздравлять бабу Люсю.
Муслим тонко нарезал осетрину, колбасу, украсил их зеле- нью, а Сергей подогревал горячее. Тут влетела Тамара и на- бросилась на Муслима:
– Как вы смеете так шутить над старой женщиной?! Вы что о себе возомнили, товарищ Магомаев! Идите и сейчас же извинитесь перед бабой Люсей! Она мне как родная бабуш- ка.
Потом она взяла открытку с изображением Магомаева. Он был необычайно элегантен на ней: в белоснежном костюме за белым роялем. Миллионный тираж открыток вышел по- сле того, как Магомаеву присвоили звание народного артиста СССР. Они разошлись в течение недели.
– Эту открытку девочки положили мне на стол в гримёр- ной. Возьмите и напишите как положено.
Муслим поставил автограф: «Баба Люся! Простите меня! Ваша внучка затмила мой разум, и я забыл, кто я такой. С низ- ким поклоном к Вам, Ваш Муслим».
– Ладно, садитесь! Скоро новый год! Отметим вместе, а потом вы лично пойдёте и извинитесь перед бабой Люсей, хотите этого или нет!
 
Муслим открыл коньяк, все дружно выпили по стопке. Часы пробили двенадцать. Сергей открыл шампанское. На- ступил новый год, три стороны этого любовного треугольни- ка поздравили друг друга с праздником и пожелали друг другу здоровья.
– Муслим! Идите и просите прощения у бабы Люси! Муслим и Сергей спустились вниз. Дверь в квартиру бабы Люси была открыта. Сама она заснула под звуки телевизора. Магомаев подошёл к ней и вспомнил свою бабушку Байди- гюль. Когда Муслим в детстве бедокурил, он подходил к ба- бушке, брал её за руку и просил прощения. Вот и сейчас Мус- лим встал на колени и тихо произнёс:
– Бабушка! Прости меня, пожалуйста! Баба Люся откры- ла глаза:
– Уходи! Уходи, Дон Жуан!
Вдруг она поняла, что это не сон. Сергей наблюдал за этой сценой и смеялся.
– Ой! Это вы! Ребятки милые, а я тут заснула.
Муслим вручил ей открытку и пригласил её подняться на- верх.
– Если ты споёшь для меня Вертинского «Ваши пальцы пахнут ладаном», то я поднимусь к Тамаре.
– Баба Люся, а у вас есть пластинка с этой песней? – спро- сил Муслим.
– Вот, возьми! А ты разве не знаешь её?
– У меня в репертуаре её нет. Но для вас она будет, если вы позволите один раз послушать, и дайте, пожалуйста, ручку с бумагой.
Муслим молча прослушал песню, записал нотные знаки, взял шаль, которая лежала на диване, заботливо набросил её на плечи бабы Люси, и все втроём они поднялись на третий этаж.
К Тамаре «на огонёк» зашли соседи, муж и жена. Они о чём- то оживлённо разговаривали.
 
– Я заждалась вас! Давайте все сядем за стол и друж- но отметим наступивший новый год! – с детским озорством в глазах скомандовала Тамара.
Все начали праздновать Новый год. После чая Муслим закурил на кухне, затем вернулся в зал и попросил муж- чин помочь немного развернуть пианино, чтобы не сидеть за инструментом спиной к присутствующим. Затем подошёл к трюмо, открыл коробочку, где хранилась косметика Тама- ры и специальный клей для приклеивания ресниц, попросил у неё капроновый чулок, две простыни, ножницы, зубной по- рошок, миску с водой… Тут его взгляд упал на две куклы, сто- явшие на трюмо. Одна, Настенька, с длинной русской косой, а вторая – в национальном грузинском костюме. Он попросил разрешения у Тамары подрезать куклам косы.
Сергей и сосед Тамары закрыли Муслима простынёй, что- бы другие не видели, что он делает.
Муслим сел за комод и начал чудодействовать… На- дел на голову капроновый чулок телесного цвета так, чтобы не были видны его чёрные волосы. Вскоре благодаря волосам куклы Настеньки и гриму его чёрные брови стали светлыми. Затем Муслим сложил простыню в четыре раза, вырезал по- середине отверстие и надел на себя как пелеринку. Когда про- стыню-занавес убрали, все присутствующие, которые молча наблюдали за этой сценой, ахнули, увидев в нём… Вертинско- го. «Вертинский» взял за руку бабу Люсю, подошёл к пианино и, подбирая ноты, запел:
Ваши пальцы пахнут ладаном, А в ресницах спит печаль.
Ничего теперь не надо нам, Никого теперь не жаль.
…А в это время баба Зухра, обидевшись на свою род- ню, вышла на улицу подышать воздухом. Казалось, никто
 
не спал, где-то пели песни под баян, все поздравляли друг друга с Новым годом. В Москве стоял сухой мороз. Большая татарская родня тоже вышла на улицу. Баба Зухра посмо- трела на окна подруги и увидела, что там горит свет. Через минуту Зухра приоткрыла дверь квартиры бабы Люси, убе- дилась, что её нет, а пальто и сапоги стоят на месте. Затем поднялась на третий этаж к Тамаре. У неё тоже дверь была открыта, и оттуда доносились звуки музыки. Зухра тихо за- шла, разделась и села на край дивана. Она не верила своим глаза: пел то ли Вертинский, то ли Магомаев, а баба Люся в шали стояла около Муслима и, слегка обняв его за плечи, по-девичьи кокетничала, всем своим видом показывая, что Магомаев поёт для неё.
После аплодисментов все зрители молчали и ждали, что же будет дальше? Муслим встал, смыл грим, посадил бабу Люсю на диван, взял за руку Тамару, набросил на её плечи шаль бабы Люси, посадил около трюмо, нарисовал ей чёрным карандашом родинку, брови полумесяцем, и в одно мгновенье Тамара Ильинична превратилась в Тамару-ханум. Через минуту перед зрителями пел уже не Вертинский, а Ра- шид Бейбутов:
Я встретил девушку полумесяцем бровь, На щёчке родинка, а в глазах любовь.
Ах, эта девушка меня с ума свела…
Теперь кокетничала Тамара с родинкой на щёчке, хлопая длинными ресницами и изображая из себя восточную кра- савицу. А в это время большая татарская родня искала бабу Зухру, и в конце концов все они оказались в квартире у Тама- ры и восторженно слушали пение Муслима.
Концерт длился больше часа. Тамара, смыв брови и родин- ку южной красавицы, подала Муслиму ноты и текст арии Оне- гина, а сама превратилась в Татьяну. Муслим за одну минуту
 
быстрыми движениями профессионального гримёра наложил на себя грим, посматривая одновременно и на ноты, и на текст, а также успевая любоваться своей Татьяной-Тамарой, и запел:
Когда б вы знали, как ужасно Томиться жаждою любви, Пылать – и разумом всечасно Смирять волнение в крови; Желать обнять у вас колени И, зарыдав, у ваших ног
Излить мольбы, признанья, пени, Всё, всё, что выразить бы мог!
Следом запела Татьяна-Тамара, а Муслим с воодушевлени- ем играл и любовался ею:
Счастье было так возможно, Так близко, так близко, близко. Онегин, в вашем сердце есть
И гордость, и прямая честь… Евгений, вы должны,
Я вас прошу, меня оставить! Зачем скрывать, зачем лукавить! Ах! Я вас люблю!..
Наконец Муслим остался без грима и стал самим собой. Он запел страстный романс:
– Очи чёрные! Очи жгучие!..
Муслим пел и не сводил глаз с Тамары. На глазах у женщин стояли слёзы. Тихо рыдала внучка бабы Зухры Диана, которая была влюблена в Магомаева, хотя женихов у неё вполне хва- тало.
Девушка была хороша собою и очень походила на бабушку в молодости. Муслим снова попросил закрыть его простынёй,
 
сделал себе грим ревнивого кавказца со взъерошенными бро- вями и уложил на верхнюю губу чёрные жгучие усы из косы, что позаимствовал у грузинской куклы. Стоя около пианино, он одновременно и играл, и пел свою новую песню «Ревнивый Кавказ», слова которой сочинил Анатолий Горохов.
В горном ауле, там, где в июле снега, По небу ходят рядом с тобой облака. Там даже месяц лично с тобою знаком
Там без меня ты по небу ходишь пешком. Пусть ревнивый Кавказ
Встал между нами,– он не преграда для нас. Я прилечу к тебе, только ты позови,
Нету преград на свете для нашей любви!..
При этом Муслим успевал бросать свой взгляд и на Тамару, и на Сергея, и на публику.
От этой песни татарская родня пришла в восторг и чуть не пустилась в пляс. Баба Люся, осознав, что концерт надо за- канчивать, посмотрела на портрет мамы Тамары и едва слыш- но прошептала:
– Ты видишь их, дорогая моя! Благослови их!
Затем баба Люся встала и всем показала на дверь, а сама взяла за руку Сергея и повела его спать к себе. Все ушли, а Мус- лим всё пел и пел. Сергей (вопреки здравому смыслу) закрыл своим ключом квартиру. Тамара и Муслим остались одни.
Диана всю ночь проплакала из-за увиденного и никак не могла взять себя в руки, хотя ей было уже 24 года.
В течение недели Муслим купался в лучах любви Тамары. Ещё он был озарён славой – вышла пластинка 4,5-миллион- ным тиражом, который тут же разошёлся.
А Тамара? Она решила, что конец их романа наступит сам собой. Дело в том, что она должна была на целый год поехать в Италию на стажировку. Она скрыла это от Муслима, не хо-
 
тела прощального вечера. «Я буду в Милане долго, он найдёт себе другую. Такой горячий южный мужчина не станет ждать меня»,– так размышляла Тамара Ильинична. И как же она ошиблась! Теперь у бабы Люси рядом с портретом Брежнева висела открытка с автографом Муслима, и каждый день она слушала пластинку, которую он сам лично подарил ей. А баба Зухра была в отчаянии, не знала, что делать: её внучка вот уже больше недели почти ничего не ела после того, как стала сви- детельницей сцены в квартире Тамары в новогоднюю ночь.
…А через несколько дней не только Москва, но и почти вся страна, узнала, какие страсти кипят в квартире у артистки Большого театра Тамары Синявской.
 

ГЛАВА 5. ВСТРЕЧИ И РАССТАВАНИЯ…
Песня плывёт, сердце поёт, Эти слова о тебе, Москва! Песня плывёт, сердце поёт, К нам в Москву приезжай
И пройдись по Арбату. Окунись на Тверской В шум зелёных аллей.
Музыка А. Бабаджаняна, стихи Л. Дербенёва
(Из репертуара М. Магомаева)
Сергей жил у родителей. Тамара позвонила ему и назначи- ла свидание перед Большим театром, около фонтана. Сергей обрадовался, как ребёнок, у него появилась надежда поми- риться с женой. Они часто встречались до брака около этого фонтана, который был знаменит тем, что влюблённые часто назначали около него свидания. Сергей вспомнил, как он вол- новался, когда собрался сделать Тамаре предложение. Тогда тоже стоял мороз, как сегодня. «Нет, нет, моя Тома не распут- ная женщина, просто она запуталась, да и Муслим тоже вроде хороший мужик, но что делать, он баловень судьбы, привык получать от жизни всё. Вот помиримся, и я ни в чём не буду упрекать Тому».
День был морозным, ярко светило солнце и своими луча- ми раскрашивало снег золотыми искрами. Перед Большим
 
театром было особенно красиво: там всё ещё стояла большая ёлка, украшенная новогодними игрушками и серебристым искусственным дождём. Народу было много, особенно детей, которые приехали из разных концов страны.
Тамара сидела на скамейке и любовалась этой красотой. Она прощалась с Москвой на целый год. Сергей почти бежал к ней.
– Милая! Прости, ты давно тут сидишь? Я пришёл во-время! Сейчас ровно три часа.
– Ну что ты, Серёжа! Это я пришла немного раньше! Вот сижу и думаю, какая красота!
– Как у Магомаева –«Лучший город земли!»
– Серёжа! Речь сейчас пойдёт о нас! Не о Муслиме…
– Тома, родная! Ну и хорошо, что о нас. Считай, я всё забыл! – по-детски, волнуясь, с искрой последней надежды, с сияющими глазами радовался Сергей и ждал от Тамары ка- кой-то приятной для него вести, как тогда, пять лет назад, ког- да она согласилась стать его женой. Потом они расписались без шумной компании, в кругу самых близких людей.
– Серёжа! Присядь и не перебивай меня. Они оба сели.
– Серёжа, завтра я улетаю на стажировку в Италию, на целый год. А ты поступай на юридический! Из тебя вый- дет великолепный юрист. В апреле, когда сойдёт снег, сходи, пожалуйста, на могилу мамы. Прибери там и покрась оградку. И последнее: дай мне слово, ты примешь то, что я тебе сейчас передам.
– Даю честное слово! Я сделаю всё, что ты скажешь! Та- мара вытащила из сумки толстый конверт.
– Тут наши сбережения! Я сегодня сняла их в сберкассе. Они нужны тебе! – И она отдала конверт с деньгами
Сергею.
– Тома, родная! Так нечестно! Мы их вместе заработали.
– Они тебе скоро будут нужны. А я ещё заработаю.
 
Сергей снял перчатки с рук Тамары и стал целовать её неж- ные пальцы.
– Ну всё, всё! Иди, милый! Я уже замёрзла.
Сергей ушёл, сдерживая слёзы. Тамара с тяжёлым чувством смотрела вслед этому человеку, с которым прожила пять лет в мире и согласии…
Сергей последний раз прикоснулся губами к своей жене, которую бесконечно любил. Ровно через год они разведутся. Тамара пошла в Большой театр, через несколько часов она должна выступать последний раз перед отъездом в Италию.
…Тем временем Муслим сидел у себя в номере с самыми близкими ему людьми.
В Москву приехал Араз Агаларов. В то время была тради- ция: на зимних каникулах студенты из разных городов дого- варивались и приезжали друг к другу в гости. В этот раз Араз приехал в Москву заранее, так как сдал сессию досрочно и на отлично. Руководители двух институтов: Азербайджан- ского политехнического и Московского политехнического договаривались об обмене на каникулярное время, чтобы их студенты могли ознакомиться с культурной жизнью двух столиц. В обоих городах приезжим студентам на это время предоставляли бесплатное общежитие. Всем было удобно и выгодно. Кроме того, Араз в институте собирал у сво- их сокурсников, которые должны были поехать в Москву, по 20 рублей с каждого (в то время советский студент полу- чал стипендию 40 рублей). Этих денег молодым людям впол- не хватало, чтобы провести каникулы в Москве, ни в чём себе не отказывая.
В Москве Араз заранее покупал билеты в театры, музеи,
на концерты и выставки по льготным ценам. Он всегда ходил с портфелем. В нём он хранил билеты, бумаги, отчёты, плит- ки шоколадок «Алёнка» и коробки с конфетами «Рот Фронт». Эти конфеты он покупал у заведующей одного из гастроно- мов на Арбате без очереди, в обмен привозил из Баку делика-
 
тесы и гранаты. Эти конфеты он дарил кассиршам, которые продавали ему билеты.
За глаза Араза Агаларова называли Ага. Это на азербайд- жанском языке означает, что человек по социальной лестнице выше, чем другие. В советское время это обращение не упо- требляли. Оно использовалось в обиходе как шутка, наподо- бие «Ваше высочество». Араз никому не разрешал обращаться к нему Ага, поэтому все говорили тихо, шёпотом, чтобы он не слышал: «Ага всё устроит» или «Ага всё сделает».
Муслим любил Араза как брата и не позволял ему жить в общежитии. Они нередко ссорились. Араз возмущался по- ведением Муслима, бездумно тратящего деньги. И уговаривал его жениться и приобрести жильё. На что Муслим неизменно отвечал:
– Я бездомный, бродячий артист, у меня нет ни пропи- ски в столице, ни жены. Ни того, ни другого мне не надо.
– Но раз вы любите друг друга, то поженитесь, пусть Та- мара Ильинична разведётся,– горячился Араз.
– Агаларов, дорогой, ты слишком красиво рассужда- ешь. Ты хоть знаешь, что про меня говорят?! Что я дьявол или сатана, и та, которая свяжется со мной, пропадёт навсегда,– и Муслим хохотал, как мальчишка.
…Зарифа Азизовна приехала в Москву с детьми и секре- тарём мужа Галей. Они остановились в гостинице для членов ЦК Компартии. С ними был ещё телохранитель Гейдара Али- евича Махмуд. Махмуду было лет двадцать, он был красив и подтянут. Вот уже три года подряд он не мог поступить в Ин- ститут иностранных языков: проваливал сочинение по рус- скому языку. Все замечали, что Севиль и Махмуд не равно- душны друг к другу, но делали вид, что ничего не знают об их чувствах. Домработница Алиевых Надежда Ивановна любила Москву летом, она осталась за хозяйку в Баку.
Муслим приобрёл для всех билеты в Большой театр на «Ев- гения Онегина». Ильхам, Галя, Севиль и Махмуд с нетерпе-
 
нием ждали, когда же наступит вечер, и они наконец смогут увидеть новую подругу Муслима на сцене. С утра они были в цирке на Цветном бульваре.
Спустя несколько часов вся дружная компания сидела в партере Большого театра и слушала «Евгения Онегина». Зрители не сводили глаз с Магомаева. Севиль была в востор- ге и от Большого, и от «Евгения Онегина». А Ильхаму стало скучно: Ольга не произвела на него впечатления. Он зевал, а Севиль толкала его в бок.
В конце спектакля под аплодисменты зрителей вышли ак- тёры. Онегин и Татьяна, как всегда, первые, затем Ленский и Ольга. Сотрудник театра, минуя главных исполнителей, вынес огромную корзину с гвоздиками и поставил у ног Оль- ги-Тамары. Вся труппа знала, что Синявской не будет в Мо- скве целый год. Зрители догадались, от кого Тамаре препод- несли корзину с цветами. Все смотрели на Муслима, а он, стоя, как и все, аплодировал своей Тамаре и всей труппе. Ильхам, ничего не понимая, тоже встал и воскликнул:
– Так он же старый, Ольгин жених!
Поздно вечером Зарифе Азизовне долго пришлось объяс- нять Ильхаму, что Ленского играл великий Лемешев, на что Ильхам ответил:
– А кто его заставляет петь? Пусть молодые поют, такие, как Муслим.
– Мама! Я тебе говорила, не бери его. Он пока не готов ценить оперу! – перебила брата Севиль.
– Это у тебя нет культуры-мультуры! – обиделся на се- стру Ильхам.– Если такая деловая, спой что-нибудь из «Евге- ния Онегина».
Разогнав сон, Севиль запела:
– И я лишён того: для вас тащусь повсюду наудачу. Се- виль пела красиво, нигде не ошибаясь.
Из другой комнаты вышел Махмуд и прочитал из «Онеги- на» наизусть:
 
Предвижу всё: вас оскорбит Печальной тайны объясненье. Какое горькое презренье
Ваш гордый взгляд изобразит!
Махмуд замолчал: то ли забыл, то ли постеснялся. Дальше продолжила Галя:
Чего хочу? С какой целью Открою душу вам свою?
Встав на колени перед Севиль, Галя прочитала до конца и торжественно произнесла:
– Зарифа Азизовна! У вас замечательные дети! Вы ещё будете ими гордиться.
…Агаларов один сидел в пятикомнатном номере Муслима в гостинице и приводил в порядок свою бухгалтерию.
…Муслим курил на кухне в квартире Тамары и никак не мог понять, что с ней происходит.
– Тамара Ильинична, завтра вечером мы будем ужинать в ресторане «Баку». Придут Араз и Зарифа Азизовна с семьёй. Она очень хочет поговорить с вами.
– О чём, милый? – с вызовом спросила Тамара.
– Как о чём? О том, какой я хороший, красивый, приго- жий! – улыбаясь, отвечал Муслим.– И вообще, я не понимаю, что с вами происходит? Неужели я вас чем-нибудь обидел?
Ведь всё было так хорошо…
– Нет, нет! Причина во мне. Не оборачивайтесь, пожа- луйста, дайте мне договорить,– она подошла к нему сзади и, нежно целуя его волосы, проговорила: – Какие они у вас чёрные, как смола! Когда мы с вами расстанемся и вновь встретимся где-нибудь на концертах, вы не смотрите на меня, делайте вид, что мы не знаем друг друга. Так мне легче будет.
 
– Хорошо. Как скажете. Только я ничего не понимаю, почему мы должны расстаться?..– Не договорив, он быстро встал, схватил её в объятия и понёс в зал…
На другой день Муслим, ничего не подозревая, поехал с утра к композитору Арно Бабаджаняну.
…Тамара готовилась к отъезду, осмотрела вещи – не забы- ла ли чего, разморозила холодильник, все оставшиеся продук- ты отнесла бабе Люсе. Написала записку: «Муслим! Спустись к бабе Люсе!», свернула её трубочкой и засунула в дверную ручку.
Баба Люся и баба Зухра плакали. Баба Люся подошла к ико- не Богородицы и стала молиться:
– Богородица! Помоги моей Тамаре учиться там, за гра- ницей, на пятерки! Пусть скорее пройдёт этот год! Пусть наша Тамара станет народной артисткой СССР. Тебе виднее, с кем ей остаться: с мужем или с этим гениальным басурманином. Сделай так, чтобы моя Тамара никогда не страдала. Дай мне прожить ещё лет десять, пока мой младший внук Алёша не за- кончит институт и не станет сам зарабатывать.
А баба Зухра повернулась к востоку и встала на колени:
– О, всемогущий Аллах! О, великий наш пророк Маго- мед! Помоги нашей Тамаре в чужой стране, чтобы она вы- учила все премудрости оперного пения, чтобы не было ей равных на мировой сцене. Пусть все эти заграничные певцы и певицы лопнут от зависти, что в Советском Союзе есть та- кие певцы, как Муслим и Тамара. О, святая моя тёзка Зухра, дочь нашего великого пророка, помоги моей Диане забыть этого сердцееда. Ох, как же он красив, этот Магомаев! Ведь я уверена, что в нём течёт татарская кровь. Он немного по- хож на моего покойного мужа: такие же глаза, такие же воло- сы. Это зов крови у моей Дианы, ведь она – моя копия в мо- лодости. Дай мне прожить на свете ещё лет десять, чтобы я успела понянчить правнуков.
Они обе перестали молиться.
 
– Послушай, Люся! По-моему, в этом Муслиме течёт та- тарская кровь, и у моей Дианы зов крови. Посмотри, какой Муслим наглый, как настоящий татарин! Помнишь, я тебе рассказывала, как мой муж отбил меня у моего законного же- ниха накануне свадьбы.
– Помню, помню! Ты двадцать или тридцать раз расска- зывала об этом!
– Ой, Люся, как мы любили друг друга… Я сказала Диа- не, чтобы она сохранила целомудренность, не трогала брови и не отрезала косу. Тогда пропишу её в своей квартире. И вот тебе, пожалуйста, вместо того чтобы встречаться с прилич- ным парнем, она на глазах сохнет из-за этого татарина.
– Какого ещё татарина?
– Старая! У тебя память уже отшибает, из-за Магомаева, конечно!
…В полдень Тамара вызвала такси, попрощалась с соседка- ми-старушками, передала конверт с письмом и пакет для Мус- лима бабе Люсе и поехала в аэропорт Шереметьево.
Ближе к вечеру, ничего не подозревая, Муслим приехал на машине Арифа к Тамаре. За десять лет пребывания в Мо- скве Ариф успел жениться на москвичке, купить «Жигули», стать отцом троих сыновей. Он всегда, по первому звонку Муслима, возил его куда надо, и при этом получал от щедрого Магомаева хорошие деньги. Конечно, Ариф знал про его ро- ман и думал, что раньше его шеф не был таким счастливым, как сейчас. Он сидел в машине и спокойно ждал Муслима с Тамарой.
Муслим поднялся на третий этаж. Он машинально взял записку и прочитал её. В одно мгновенье, чувствуя что-то неладное, он бегом спустился на первый этаж и позвонил в дверь.
Дверь открыла баба Люся, а баба Зухра всё ещё не уходила домой.
– Что с Тамарой Ильиничной, бабушка? Где она?!
 
– Успокойся, милый человек! Проходи, раздевайся, а то ничего не скажу.
– Она что, заболела? – спрашивал Муслим.
– Нет, нет, милый, она жива и здорова.
Пока Муслим раздевался, баба Зухра быстро прошла в зал, закрыла дверь, чтобы не было слышно, как она разговаривает по телефону, набрала номер:
– Алло! Диана, приходи к бабе Люсе, а то ей совсем пло- хо, не знаю, что делать… Только побыстрее!
Во время сессии Диана жила у бабушки. Девушка, ничего не подозревая, пошла в соседний подъезд.
Муслим ждал, что скажет баба Люся.
– Проходи на кухню! Садись, я тебе сейчас растворимый кофе сделаю. А это твоя пачка сигарет, которую ты оставил у своей Тамары, можешь покурить.
Муслим подчинялся ей, не понимая, что происходит.
– Твоя Василиса Премудрая улетела в царство Кощея Бессмертного, чтобы научиться петь лучше кое-кого и тоже стать народной артисткой Советского Союза! Пей кофе! Я тебе сейчас письмецо принесу от твоей Тамарочки.
– Эта же банка кофе наша с Тамарой Ильиничной! Что всё это значит?
Тут подсела Зухра и спросила:
– Муслим! Скажи, пожалуйста, кто ты по национально- сти?
– Как кто?! Какая разница? Предки мои из Чечни, леген- да гласит, что они были лезгинами, себя я считаю азербайд- жанцем, в конце концов, советским человеком,– ничего не по- нимая, отвечал Муслим.
– Вот старая врунья! Она всё говорит, что ты татарин! – показывая пальцем на Зухру, разгневанно говорила баба Люся.
– Так моя бабушка – настоящая татарка из Казани, и во-обще, во мне столько разной крови намешано, в том чис- ле и русской.
 
– Ну что! Говорила я тебе, старая, что в нём течёт татар- ская кровь!
– Бабушки, миленькие! У меня лопается терпение! Где письмо от Тамары Ильиничны?
Баба Люся подала письмо Муслиму, он развернул его и про- читал: «Дорогой мой Человек! Я улетаю в Милан на стажи- ровку – на год. Спасибо вам за эти четыре месяца во-сточной сказки, которую вы мне подарили. Помните наш уговор!»
Муслим стал курить. Позвонили в дверь, Зухра открыла Диане. Та быстро разделась и прошла на кухню спасать бабу Люсю, но, увидев Муслима, упала в обморок.
Муслим, ничего не понимая, отнёс её в зал на диван. Ста- рушки плакали и причитали.
– Надо вызвать скорую, бабушки!
– Никого не надо вызывать! Она голодная, ничего не ест,– сквозь слёзы говорила баба Зухра.
Баба Люся сообразила, принесла санитарную сумку самой Дианы, открыла её. Муслим нашёл нашатырный спирт.
– Муслим! Это Зухра говорит, что в ней заиграла татар- ская кровь, она страдает из-за любви.
Муслим поднёс тампон с нашатырём к лицу девушки.
– Ох, Магомаев! Что же ты творишь? – причитала Зухра.
– В чём я провинился? – недоумевал Муслим.
– Это она по тебе сохнет,– ответила баба Люся.
Наконец Диана очнулась, стала извиняться и села на диван.
– Баба Люся, вам больше не нужна моя помощь? – крас- нея от смущения, говорила Диана.
Неожиданно Муслим предложил:
– Диана! Слушай внимательно: сейчас в ресторане меня ждут мои родные. Я сказал им, что приду с женщиной, то есть с девушкой. Мы сейчас вместе поедем, ты составишь мне компанию. А через час-два я тебя верну твоей бабушке целой и невредимой, заодно и покажу, какая жизнь у нашего бра- та-артиста. Договорились?
 
– Но я не одета для ресторана,– проговорила Диана.
– Ничего! Ты посиди тут, а то опять упадёшь, а я принесу твою одежду,– вмешалась баба Зухра.
Диана тихо шепнула бабушке, что ей принести. Зухра бы- стро убежала за нарядом для внучки и думала только о том, что все средства хороши, лишь бы она поела и сдала сессию. Муслим стал говорить, что нельзя доводить себя до такого со- стояния, что он простой человек. Если голос его вдруг пропа- дёт, то он станет обыкновенным музыкантом.
– Ой, сынок, совсем забыла, это тебе от Тамары,– баба Люся передала пакет Муслиму.
Это был пакет с его электробритвой и туалетными при- надлежностями. Последние дни Муслим почти всегда ноче- вал у Тамары. После той новогодней ночи, когда Сергей ушёл из дома, а Муслим остался у Синявской, ему пришлось рано утром на метро поехать в гостиницу, чтобы побриться. Тама- ра на второй же день купила ему дорогой одеколон и электро- бритву. Муслим был растроган этим подарком и окончательно понял, что она будет только его, чего бы ему это ни стоило.
Прибежала баба Зухра. Пока Диана наряжалась, Муслим достал из внутреннего кармана пиджака записную книжку, нашёл телефон знакомого татарина Рената Ибрагимовича, который работал директором склада химических реакти- вов в Подмосковье. Муслим как-то взял у него для прикола фосфор, чтобы напугать кого-нибудь или сделать маленький фильм ужасов.
– Алло, Ренат Ибрагимович! Это я, Муслим, помните, вы недавно говорили, что ваш сын никак не найдёт хорошую та- тарскую девушку.
– Конечно, конечно, дорогой наш восточный соловей! Как я рад слышать твой голос. Ну что, ты там пока никого не напугал? А то я могу ещё дать тебе фосфора, правда, немно- го. Ты там никому меня не выдавай! А сын мой не в отца по- шёл, в кого – не знаю. Целыми днями то в медицинском инсти-
 
туте, то в больнице пропадает, то читает. Я уже боюсь за него: девочками совсем не интересуется, ни с кем не встречается.
– Он сейчас дома? Позовите, пожалуйста, его к телефону. Как его зовут?
– Ибрагим, как моего покойного отца. Сейчас позову.
– Алло! Я вас слушаю, товарищ Магомаев.
– Ибрагим! Ты сможешь в течение часа приехать в Мо- скву в ресторан «Баку» на Профсоюзной? (Знаменитый ресто- ран из-за ремонта основного здания размещался тогда по дру- гому адресу.)
– Мне очень нравится ваше творчество! Только скажи- те моему отцу, чтобы перестал всем хвастаться, что знаком с вами. И перестал искать мне невесту!
– Даю честное магомаевское слово! Пожалуйста, при- езжай и возьми с собой паспорт. Честное мужское слово, эта просьба – моя инициатива, я сейчас не могу говорить. Дай отцу трубку!
– Прости меня, Муслим-джан. Всё! Буду молчать! Пусть мамаша ищет ему невесту! Я – пас!
…Диана стояла в красивом платье цвета граната, с длин- ной тёмно-русой косой. Крупные золотые серёжки с рубином и такой же перстень очень подходили к её наряду. (Тогда это было писком моды: золотые украшения с рубином.) У Дианы была белая кожа и огромные синие глаза. Она была удиви- тельно хороша и нежна в этом наряде.
– Диана! Я тебя очень прошу, что бы ты ни услышала, молчи, пожалуйста. Сама понимаешь, все ждут меня с Тама- рой Ильиничной, а вместо неё будешь ты, да ещё такая красо- та необыкновенная! Все просто упадут от зависти,– Муслим стал смеяться.
У Магомаева была одна черта: никогда не унывать, а, наобо- рот, действовать, извлекая пользу даже из сложных ситуаций. Как стали говорить много позже; он умел превращать лимон в лимонад. Однажды его отстранили от концертов в Москве
 
на целый год. Случилось это из-за выступлений в Росто- ве-на-Дону, которые проходили на стадионе. Организатор провернул аферу с гонорарами. Об этом узнали в следствен- ных органах. Дело получило огласку. Подозревали, что Маго- маев присвоил себе часть денег, и ему запретили выступать в столице. Муслим не стал выдавать следственным органам пройдоху, уже старого человека, а всю ответственность взял на себя. Но все поняли, кто есть кто. Во время этого концерт- ного бездействия Магомаев окончил консерваторию в Баку.
Вот и сейчас он думал о своей Тамаре, о том, что она плохо его знает: он найдёт её, куда бы она ни уехала. А пока… Пока он устроит судьбу Дианы! А если не получится, то будет про- сто небольшой розыгрыш, которые Муслим обожал…
Ариф спокойно сидел у себя в машине и ждал влюблённых. Муслим посадил Диану сзади, сам сел рядом с водителем. Обычно Муслим и Тамара ехали рядом и шутили, обнима- ясь.– M;sl;m can, s;n onunla k;sm;s;n? – спросил Ариф, думая, что сзади сидит Тамара Ильинична. (Муслим-джан, ты что, поссорился с ней?)
– B;li! (Да!)
– Maladeeec! ;c;b el;mis;n! Bir sad;, cavan, g;z;l q;z al!.. (Молодец! Правильно сделал! Возьми себе простую, кра- сивую, молоденькую девушку!)
– S;sini k;s! (Замолчи!) – перебил Арифа Муслим.
Диане стало душно в машине, она расстегнула пальто, сня- ла шапку, вытащила косу из-под пальто. Девушка была неот- разима. Ариф посмотрел в зеркало, и вместо Тамары Ильи- ничны увидел Диану. Машина чуть не съехала на обочину, и пришлось резко затормозить. Диана испугалась.
– ;lahi! Nec; d; g;z;ll;r g;z;lidi! (О, Всевышний! Ка- кая красавица, из самих красавиц!) – воскликнул Ариф.
– Если ты сейчас же не замолчишь и не будешь вести машину как следует, мы выйдем, и ты меня больше не уви- дишь!
 
– Ой! Прасти меня! Больше я замалчу! Клянусь мамойд- жаном!
Ариф никак не мог понять, как так произошло. А спросить у Муслима, откуда взялась эта писаная красавица вместо Та- мары, он побоялся.
Дальше они мчались без приключений.
…Как только Муслим и Диана отъехали, баба Зухра опом- нилась и стала причитать о том, что она натворила:
– Ты права, Люся, у меня мозги стали думать по-другому. Зачем я отправила Диану с этим горячим, как мой муж, тата- рином!
– Успокойся, он ничего с ней не сделает. У твоей внучки есть голова на плечах, а Муслим думает только о Тамаре.
– Я знаю, что Диана ничего лишнего ему не позволит, она вся в меня пошла. Но они же будут в ресторане.
– Ну и что!
– Как что? Скорее всего, там будут знатные, состоятель- ные татары. И что они подумают? Пойдут сплетни по всей Москве, с кем Магомаев гулял, лишь только Тамара улетела в Италию. Что же я натворила, старая дура?
Бедная баба Зухра чуть не плакала. Она обхватила голову руками и стала тихо причитать о том, чтобы всё обошлось, и в ресторане не было татар.
– Слушай, Зухра! От твоего воя у меня опять начинает болеть голова.
– Если я тебе надоела, то сейчас же уйду! Подружка на- зывается! – Зухра встала и направилась к двери. Баба Люся её остановила:
– Ну, куда ты пойдёшь в таком состоянии! Была бы я мо- лодой, сама пошла бы с Муслимом хоть на край света. Ладно, послушаю пластинку моего Муслимчика, а то вдруг головные боли будут меня мучить, тогда уж не до песен станет.
…В ресторане собралась вся честная компания из Баку и ждала Муслима с Тамарой.
 
– Ильхам! Милый братик! Ты сиди и ничего не спраши- вай у Муслима, а то маме опять будет неудобно,– поучала бра- та Севиль.
– Сева, я всё понял, честное слово, только закажите мне ещё мороженого.
Араз заказал мороженое, кофе и эклеры.
…За час до того, как Муслим узнал об отлёте Тамары Ильи- ничны в Милан, Араз, Зарифа Азизовна со своей семьёй гуля- ли по Арбату. Вдруг к ней подошли несколько женщин с деть- ми, как оказалось, знакомые из Баку.
– Зарифа Азизовна, вы не узнали нас? Я Аида Пашаева, а это мои подруги. Все разговаривали только на русском. Аида Пашаева, ректор Института востоковедения, знала Зарифу Алиеву в лицо.
– Да, да! Очень приятно! Вот где мы встретились! Пой- дёмте с нами в ресторан «Прага». А то в Баку так не посидишь.
– Нет, спасибо, у нас другие планы.
– А если не секрет, вы случайно не встречаетесь с Мусли- мом и его подругой? – вмешалась Наргиз Кулиева, жена гене- рала Кулиева.
Зарифа Алиева и Аида Пашаева пытались перевести разго- вор на другую тему. Но женщина стояла на своём и просила Зарифу, чтобы та повлияла на Муслима: пусть бросит замуж- нюю женщину и женится на бакинской девушке, в крайнем случае, на достойной москвичке из какого-нибудь известного рода.
– А какое ваше дело?! – не выдержала Севиль.
На Арбате горели уличные фонари, снег падал больши- ми хлопьями и мягко ложился на пальто, воротники, шапки. Ильхам, стоя позади всех, пока женщины обсуждали послед- ние новости про Муслима и про его новую подругу, хватал снег обеими руками, незаметно снимая его с пальто Севиль, Махмуда и Гали, и ел его так, будто вкуснее московского снега он ничего и никогда не пробовал. Он был уверен, что никто
 
его не видит. Восьмилетняя дочь Аиды Пашаевой Мехрибан стояла рядом с Ильхамом вместе с Марией Ивановной – своей няней и учительницей в одном лице.
– Maria Ivanovna. This boy was eat snow. And he are always silent. He are a bad pupil. (Мария Ивановна, этот мальчик был есть снег. Он есть всё время молчать. Он есть плохой ученик.)
Ильхам не выдержал:
– Go and show off in front of so body else! First think of you mistakes! (Иди выпендривайся перед кем-нибудь другим. Сна- чала подумай о своих ошибках.)
– Sorry!
– Dear, correct your mistakes! This boy coos eating snow. And not he are but he is. (Дорогая! Думай над своими ошибка- ми),– поправила Мехрибан Мария Ивановна и указала на не- правильное употребление английских глаголов.
Мехрибан покраснела как никогда. Позже, проплакав весь вечер в гостинице, она просила маму, чтобы её перестали хва- лить и говорить, какая она одарённая…
Ильхам продолжал любоваться снегом и глотать его с осо- бым удовольствием, как бы поддразнивая Мехрибан: мол, смо- три, тебе не понять вкуса снега. А сам посмотрел на Махмуда и подумал: «Ничего чувак, как раз для нашей Севы, по-моему, они любят друг друга».
Зарифа Азизовна вежливо попрощалась с бакинскими зна- комыми и вместе с семьёй поехала в ресторан «Баку», где их ждал заказанный столик.
…За столом около сцены собрались мужчины, человек де- сять, в основном ребята из Закавказья. Они обсуждали так называемые в то время «спекулянтские дела», то есть, кто что продаёт, по какой цене. Каждый из них доставал определён- ный товар: кто американские джинсы, кто французские духи. Вот и Казбек сегодня принёс специально для Магомаева духи
«Кристиан Диор».
 
За столом была только одна женщина – Маргарита Моисе- евна («мамка Марго») – среднего возраста, крупного телосло- жения, с крутой химической завивкой. Она была одета в чёр- ное дорогое платье. Толстая золотая цепочка, крупные серьги и два массивных перстня с бриллиантами «кричали», что это очень богатая женщина. Это была заведующая крупным уни- вермагом. В те годы практически все, кто имел доступ к дефи- цитному товару, занимались спекуляцией. Вот и сейчас они обсуждали свои дела.
Казбек не удержался и сообщил, что Муслим придёт со сво- ей новой подругой Тамарой, певицей Большого театра. Мар- гарита Моисеевна не пропускала ни одной оперы в Большом (тогда простой человек с трудом мог попасть в этот театр) и с огромным нетерпением ждала Магомаева и Синявскую.
Директор ресторана Иван Артурович тоже ждал высоких гостей, и поэтому столик, за которым сидели Араз и его ком- пания, контролировал сам. В ресторане всегда было доста- точно народу, особенно когда здесь бывал Муслим со своими друзьями.
Подъехав к ресторану, Муслим предложил Арифу тоже идти с ними в зал. Но Ариф, напуганный гневом шефа, отъ- ехал на пару часов и искренне радовался за него, только и ду- мая: «О всевышний! Какая красота! Девушка-то настоящая, а не намазанная, к тому же, незамужняя. Неужели мой шеф и её бросит! В любом случае буду молчать. Где я ещё заработаю такие деньги?! Видимо, в этой жизни все талантливые люди ненормальные».
– Ильхам! Ты молодчина! – шёпотом говорила Севиль, вспомнив разговор брата во время прогулки по Арбату.– Пра- вильно ответил этой девчонке! Только сейчас сиди спокойно и ничего у Муслима не спрашивай, ладно? Мы же тебя не оста- вили одного в гостинице. Не серди Севу, а то расскажу маме, как ты ел снег.
 
А в это время Муслим входил в ресторан с Дианой. Кава- лер нежно держал свою барышню за плечи, чтобы она снова не упала в обморок. Но это выглядело иначе: как будто Мус- лим всем своим видом показывал публике своё «новое сокро- вище» небывалой красоты и целомудренности. При этом Мус- лим задрал нос кверху, ожидая реакции.
В ресторане наступила гробовая тишина. Даже официан- ты смотрели на них с восторгом и недоумением. Больше все- го Муслима волновала реакция Араза… Он подошёл к сто- лику, где его ждали, и представил Диану сначала Аразу, затем всем остальным. Араз в недоумении побледнел и не знал, что делать. Зарифа Азизозвна, которая сидела рядом с Аразом, тихо взяла его за руку и слегка ущипнула: дала понять, что здесь какой-то розыгрыш со стороны Муслима. Остальные молчали.
Подошёл сам директор и подал Муслиму меню:
– Прошу вас, дорогой! Что закажете? Какой коньяк при- нести для вашей очаровательной дамы?
– Иван Артурович! Вы забываетесь! Разве вы не видите, здесь ещё есть дамы! Пусть сделают одну порцию куриного супа с рисом, без масла и принесут этой девушке. Только как можно быстрее! Мне принесите, как всегда,– строгим тоном скомандовал Муслим и подал меню Зарифе Азизовне.
– Я ничего не буду. Мне срочно надо уйти,– с недоумени- ем сказал Араз.
Зарифа Азизовна тихо шепнула Аразу:
– G;rm;rs;nmi q;z x;st;di! (Ты не видишь!? Девушка больна!)
Муслим сидел между Дианой и Ильхамом. Пока готови- ли заказанные блюда, Ильхам ел мороженое и эклер с какао. У Дианы от запахов кружилась голова. Она была в полуобмо- рочном состоянии. Ильхам вовремя подхватил её, и сам испу- гался. Зарифа Азизовна и Араз подсели к Диане и придержи- вали её.
 
– Сколько можно ждать? Где суп? Если в течение минуты не будет, мы уйдём отсюда! – Муслим был вне себя и кричал на директора.
Через минуту принесли суп. Муслим сел рядом с Дианой и начал её кормить. У Дианы текли слёзы.
– Простите меня, пожалуйста! – оправдывалась девушка.
– Муслим, встань, девушка будет есть сама! – вмешалась Зарифа, не понимая, что происходит.
Диане от вкусного супа и участия Муслима стало лучше, она поняла, что к ней вернулись вкусовые ощущения. Она съела целую тарелку супа, потом эклер. Ильхам осторожно придвинул свою чашку с какао и ещё половину своего эклера. Диана улыбнулась и съела всё. Ильхам думал: «Какие стран- ные эти взрослые! Я представляю, как отругала бы меня Сева, если бы я выпил чужое какао и съел чужой эклер, и как бы расстроилась мама. Эта девушка такая красивая, а похожа на «гормэмиш» (по-азербайджански, «дикарка, которая ниче- го не видела»).
Официанты наконец принесли заказ.
…Тем временем у входа в ресторан стоял Ибрагим: его не хотели впускать. Пришёл директор, испугавшись гнева Ма- гомаева, взял парня за руку, как старого друга, и подвёл к Мус- лиму.
– Муслим, вот ваш друг пришёл!
– Какой ещё друг?! – удивился Муслим, потом вспомнил, что сам пригласил парня: – Ибрагим? Рад познакомиться!
Муслим отошёл от столика с молодым человеком, объяс- нил ему что-то и повёл знакомить с Дианой.
– Знакомьтесь! Это Ибрагим! – Муслим посадил Ибраги- ма рядом с Дианой.
– Пьер-Алтын! Это ты! – Диана узнала своего сокурсни- ка. (В институте парня прозвали Алтыном от фамилии Алты- кулачевич, а Пьером за то, что он был похож на Пьера Безухо- ва из «Войны и мира» – такой же пухленький и в очках).
 
– Откуда вы меня знаете? – удивился Ибрагим.
– Да кто же тебя не знает, светило нашего института! – ответила уже совсем другая Диана, повеселевшая и с лёгким румянцем на щеках.
Все засмеялись.
– А где же мне теперь сесть? – с улыбкой на лице, подми- гивая Аразу, сказал Муслим.
Через минуту принесли стул и ещё один прибор. Муслим, спросив разрешения у дам, закурил. Араз поинтересовался у него:
– А где Тамара Ильинична?
– Диана, скажи им, где сейчас Тамара Ильинична.
– Она сегодня улетела на стажировку в Италию, на це- лый год.
– Ну и дела! А кто же будет петь с этим старым Лен- ским? – спросил Ильхам.
Все опять засмеялись.
Ибрагим от смущения ничего не мог есть, он был очарован Дианой. Муслим выпил за здоровье дам, закусил и направил- ся к Казбеку покупать духи. Маргарита Моисеевна, наоборот, подошла к Зарифе Азизовне и заговорила:
– Вы знаете, как я люблю вашего Магомаева! Вы, навер- ное, ему родственница? Хоть у меня очень нервная работа, и поэтому я так поправилась, но я люблю отдыхать культурно. Я не пропускаю ни одного концерта Муслима! А ещё я обо- жаю оперу, особенно, когда поёт Тамара Синявская и Леме- шев. А вы случайно не знаете Синявскую? Такая талантливая!
– Почему это мы не знаем Тамару Ильиничну, вчера мы были в Большом,– вмешалась Севиль.
– Ой, девушка! Просто прошёл слух, что Муслим придёт с Синявской, я так мечтала взять у неё автограф.
– А вы подождите ещё год, тогда и сможете взять авто- граф.
– Что с ней случилось?
 
– Она уехала в Италию на стажировку. Есть ещё воп- росы?
– Молодой человек,– теперь Маргарита Моисеевна обра- тилась к Ибрагиму,– это девушка, наверное, ваша невеста?
– Безусловно! – сказал Ибрагим, сам не осознавая по- чему.
– Тогда замечательно! У вас есть с собой блокнот?
– Нет, а что?
– Что вы пристали к парню? Не видите, он стесняется, дайте нам посидеть спокойно! – не выдержала Севиль.
Араз достал бумагу и ручку, подал даме.
– Девушка, подождите, вы меня не поняли! У меня везде есть связи! – записывая свой телефон, быстро говорила Мар- гарита Моисеевна.
Зарифа Азизовна знаками давала понять Севиль, чтобы та помолчала.
– Мы не нуждаемся в ваших связях! – не сдержалась Се- виль.
– Ухожу! Ухожу! Молодой человек, за два месяца перед вашей свадьбой позвоните мне, я всё вам устрою по высшему разряду. Друзья Муслима – и мои друзья,– обращаясь к Ибра- гиму, быстро сказала Маргарита Моисеевна и подала ему за- писку с номером своего телефона.
(Ровно через полгода Ибрагим свяжется с Маргаритой Мо- исеевной, ещё через два месяца в этом же ресторане будет его свадьба с Дианой, ещё через год у них родится мальчик по имени Муслим, а через три года – девочка, которую нарекут Тамарой).
…Муслим купил у Казбека пять коробочек духов, вернулся и подарил их дамам, а последнюю отдал Аразу.
– Араз! Я прошу тебя: передай от меня своей девушке, когда приедешь домой.
Араз достал из портфеля польские духи «Быть может!» и сказал:
 
– Ирина мне заказала эти духи! Я сегодня постоял в оче- реди и купил два флакона ей и маме по своей цене, а не по спекулятивной.
– Ладно, ладно, не ворчи!
Рядом стояла молоденькая официантка, она убирала гряз- ную посуду. Муслим обратился к ней:
– Девушка, берите, эти духи вам!
– У меня с собой нет таких денег,– краснея, отвечала де- вушка.
– Это от меня подарок! Возьмите! От чистого сердца! – Муслим уговорил девушку взять подарок.
Когда девушка отошла, Зарифа Азизовна не выдержала:
– Муслим, родной, как же вы тратите деньги налево и на- право.
– Зарифа Азизовна! Это ему говорить бесполезно,– не сдержался Араз.
– Ладно! Ладно! Не ворчи! Я сейчас пойду на сцену. Какой-то молодой пианист, играя на рояле, фальшивил.
Муслим вышел на сцену. Парень тут же встал и уступил своё место. Кавказские ребята бурно приветствовали Магома- ева. Муслим погрозил им и показал жестом, чтобы замолчали.
– Уважаемая публика! Мои родные люди из Баку! Бра- тья-торгаши! Ибрагим и Диана! Сегодня я хочу исполнить лю- бимую песню Зарифы Азизовны и её супруга «Сэнсиз!» –«Без тебя!». Кавалеры, приглашайте дам. Ибрагим пригласи Диану! Мою Зарифу Азизовну прошу не трогать, она мысленно будет танцевать со своим мужем. Махмуд, ты чего сидишь?
Длинными музыкальными пальцами он сначала плавно, мелодично прошёлся по клавишам, затем стал играть и петь, как восточный Соловей.
Ибрагим кружился с Дианой, Махмуд – с Севиль, Араз – с Галей. Севиль и Галя были неотразимы: они специально заказали себе у дяди Сурена в Баку платья модных фасонов на все случаи, чтобы можно было и в театр сходить, и в ре-
 
сторан, и в гости. На Севиль было элегантное платье в клетку шахматами с чёрным блестящим поясом. На Гале платье было синего цвета, как её глаза, с большим бантом на шее. Все смо- трели на них, и гадали, кем же они приходятся Муслиму.
Маргарита Моисеевна подошла к Зарифе Азизовне и тихо сказала:
– Как же он вас любит! Пока никто не видит, смотрите, что у меня есть. Я вам продам за свою цену, если нет денег с собой, я могу подождать. Муслим потом отдаст, я вижу, вы человек не простой.
Маргарита Моисеевна увидела, что на Зарифе Азизовне нет никаких драгоценных украшений, а только костюм из до- рогой ткани, вот и решила воспользоваться случаем. Она от- крыла свою маленькую чёрную сумочку, достала коробочку с драгоценностями. Оглядываясь по сторонам, не смотрит ли кто-нибудь на неё, она предложила изящный комплект с из- умрудами и бриллиантами, поскольку не подобает такой даме ходить без украшений.
– Пожалуйста, не беспокойтесь. Мне ничего не надо! Я хочу наслаждаться музыкой,– сказала Зарифа Азизовна и дала понять, чтобы её оставили в покое.
Муслим играл и пел.
…К ресторану подошёл молодой человек – высокий, оде- тый в строгое пальто. Его звали Алексей Тихонов, он работал в органах КГБ. Сегодня он пришёл к Гале: они вместе учились, были неравнодушны друг к другу. В ресторан Алексея не пу- скали: зал был набит битком. Пришлось показать документ. Пока Алексей искал глазами Галю, директору доложили, что пришли из КГБ. Маргарита Моисеевна поспешно покинула зал, за ней и остальные её знакомые.
Галя увидела Алексея, поцеловала в щёку и представила Аразу и Зарифе Азизовне.
Ильхам обнял Галю и тихо шепнул на ухо, чтобы его не слы- шали: «А это твой друг-чувак!?»
 
– Да! Это мой друг-чувак! – также тихо ответила Галя.
…Магомаев исполнял песню из кинофильма «Весна на за- речной улице», тогда она была очень популярна. Зарифа Ази- зовна пригласила Араза на медленный танец. Все кружились в ритме вальса, и все были гражданами одной великой стра- ны, которая называлась СССР.
…Пройдёт время. Ибрагим и Диана уедут в Канаду и ста- нут лучшими врачами в провинции Альберта. Махмуд будет послом в Великобритании и за особые международные заслу- ги получит титул графа, затем займёт пост заместителя ми- нистра иностранных дел Азербайджана. Севиль Гейдаровна станет подданной Англии, и у неё будут дети, а внучку Гей- дар Алиевич назовёт, как свою любимую супругу, Зарифой, словно чувствуя, какое горе постигнет его, и через какие ис- пытания он пройдёт. Галя выйдет замуж за Алексея, а их сын Максим станет представителем при президенте Российской Федерации. Предусмотрительный Араз сделает себе двойное гражданство – Азербайджана и России. Сын Араза Эмин ста- нет впоследствии известным певцом, и на каждом своём кон- церте будет говорить, что его первым учителем был великий Магомаев.
А чуть раньше этих событий в Большом театре шла «Цар- ская невеста», где Любашу исполняла народная артистка СССР Тамара Синявская. Во время антракта Ильхам Гей- дарович со своим другом (тоже, как и он, преподавателем МГИМО), стоя за столиком, пил кофе с мороженым. К нему подошла прекрасная незнакомка со своей подругой и сказала по-французски:
– Можно встать за вашим столиком, а то свободных мест нет?
– Конечно! Конечно! Девушки пили только кофе.
– Вам заказать что-нибудь ещё?
– Спасибо! Нам ничего не надо.
 
– Как вам наша Москва? – спросил Ильхам тоже на фран- цузском.
– Великолепно! Как я люблю Арбат! Особенно, когда снег падает большими снежными хлопьями, а дети его едят так, чтобы взрослые не заметили этого,– воскликнула де- вушка.
– Я тоже ел снег в детстве, пока сестра не растопила его и не показала, какой он грязный,– тоже на хорошем француз- ском продолжил разговор Ильхам.
Вечером Гейдар Алиевич позовёт сына в свой кабинет и уже в который раз скажет, что пора бы определиться с женитьбой. Ильхам молча кивнёт головой и подумает, как всегда: «Ну вот, понравилась одна, и то француженкой оказалась». А ночью его осенит: он вспомнит ту девочку из детства на Арбате, най- дет её, и ещё через год у них будет свадьба, где самыми почёт- ными гостями станет чета Магомаевых – Муслим и Тамара…
Баба Люся и баба Зухра проживут ещё лет десять. Внук Алёша станет известным бизнесменом. У Бабы Зухры портрет Магомаева в дорогой рамке будет стоять на видном месте в серванте рядом с портретом мужа. Выяснится, что девичья фамилия Зухры была Алтыкулачевич. Ибрагим, Диана и ба- бушка Муслима Байдигюль оказались потомками знатного та- тарского боярина Алтыкулачевича Софония, который верой и правдой служил Московскому государству.
А теперь вернёмся в 70-е годы…
 

ГЛАВА 6. ВРЕМЯ РАЗЛУКИ
Светит незнакомая звезда, Снова мы оторваны от дома, Снова между нами города, Взлётные огни аэродромов…
«Надежда» (из репертуара М. Магомаева). Муз. А. Пахмутовой, сл. Н. Добронравова.
В 1969 году Тамара Синявская получила Гран-при и Золотую медаль на Международном конкурсе вокалистов в Бельгии. Газета «Ле жур» писала: «Ни одного упрёка нельзя предъявить Тамаре Синявской, обладающей одним из прекраснейших го- лосов, которые нам доводилось где-либо услышать». Именно тогда было решено направить молодую певицу на стажировку в Италию…
Милан. Проспект Буэнос-Айрес. Гостиница «Сити-отель». Номер небольшой, но уютный: комната с телевизором, две кровати, гардероб, стол и два стула – всё, что нужно для про- живания. Правда, обстановка немного устарела. Обои молоч- ного цвета и такой же паркетный пол, коричневые бархатные шторы, красивые бархатные одеяла в тон штор и подушки с белоснежными наволочками. Мебель из натурального по- темневшего дерева, всё старинной добротной работы. Люстра, настольная лампа и бра из одинакового стекла с бронзой. Пер- сонал сносно говорит на русском и на английском.
 
Солисток Большого театра: это были Тамара Синявская и Людмила Сергиенко, прилетевших в Милан на стажировку, встретили очень хорошо и поселили в номер на первом этаже. Они пошли на ужин, но Тамаре есть не очень хотелось: её бу- доражили противоречивые мысли и чувства. Выпила кофе – он так ароматен!
– Ты почему не ешь, Тамара? Очень вкусно!
– Надо держать себя в форме…
– У тебя такой усталый вид. А я очень довольна! Нако- нец-то раскрою свой талант и отдохну от нашей снежной Мо- сквы.
– Я тоже очень довольна! – У тебя есть время подумать, что нам, женщинам, нужно… Целый год впереди. Красота!
– Не забывай, дорогая, нам надо работать здесь изо всех сил.
– Это безусловно. Ладно, пойдём спать. Надо выспаться, а завтра погуляем по городу – до занятий ещё целый свобод- ный день. Ах! Как же хорошо!
И они отправились в свой номер.
Стоило Тамаре прилечь, как ей почудилось, что где-то ря- дом Муслим: обои пахли сигаретным дымом… Ей приснил- ся странный сон, будто она плывёт в лодке по Москвереке. По одну сторону реки – Москва, зимняя, вся в инее. Идёт снег, и на берегу стоит Серёжа, весь озябший, протягивает к ней руки и говорит:
– Тома, пойдём домой, я весь замёрз…
По другую сторону Москвы-реки тепло, город какой-то непонятный, то ли Баку, то ли Милан, ярко светит солнце. На берегу стоит Муслим и поёт романс «Я встретил вас». Про- тягивает руки и зовёт её к себе, затем кидает в её лодку розы, и один шип больно колет ей палец. Палец кровоточит, а лодка плывёт к Магомаеву. Наконец лодка достигает берега, Муслим помогает ей выйти и губами останавливает кровь, вытекаю-
 
щую из раны. Она чувствует его прикосновение настолько яв- ственно, что вскрикивает и просыпается…
Раннее утро. Тамара подходит к окну. Боже, какая красота! Лучи восходящего солнца озаряют небольшую узкую улицу Милана. Крыши домов в стиле барокко, которым уже много веков. Народу на улице мало. Вот идёт толстый маленький итальянец, пальто на нём еле-еле застегивается. Он открывает свой цветочный ларёк. А вот дворник убирает мусор, ещё два итальянца куда-то спешат и громко, на всю улицу разговари- вают.
После завтрака Тамара смотрит на часы (стрелки показы- вают 10 часов 30 минут): она вместе Людмилой должна идти в театр Ла Скала, представить документы дирекции, а заодно и прогуляться. А в голове проносятся мысли: «Всё, окончен роман! Вот и развязался любовный мой узелок. Что там делает мой «великий басурманин», как говорит баба Люся? Интерес- но, какая реакция была у него на моё письмо? Ну ничего, мой дорогой человек, немного пострадаешь и найдёшь себе оче- редную подругу – красивую и молоденькую москвичку.
Милый, славный Серёжа! Как ты там? Прости меня, но я больше не смогу быть с тобой вместе… Правду гово- рят, что Магомаев, как «сатана», какая с ним свяжется – той навеки «хана». Что делать, раз я попала в его сети… Навер- ное, как и моя мама, я останусь одна. Вот стану народной ар- тисткой СССР, нос задеру и мимо него пройду… Даже видом своим не покажу, что я всё время думаю только о нём, как бы ни было мне тяжело. Ведь мама тоже умела скрывать, как ей трудно растить меня без отца… А цветы буду получать от сво- их поклонников!»
Тамара опять смотрит в окно и видит, как толстый лысый итальянец несёт букет роз из магазина. Он переходит доро- гу и направляется к отелю, где остановилась Тамара. «Какая счастливица получит этот букет?» – думает Тамара. Вдруг зво-
 
нят в дверь. На пороге стоит синьор с букетом. Он говорит на английском:
– Senora, this bouquet is from one man in Switzerland (Этот букет от одного господина из Швейцарии),– и вручает цветы Тамаре.
– Thank you, sir! Is it for me? (Спасибо, синьор! А это мне?)
– спросила Тамара.
– Yes! Yes! Thank you! You Russian are so beautiful! (Да! Да! Спасибо! Вы русские красавицы!) – ответил итальянец, нару- шая правила английского то ли от волнения, то ли от недо- статка знаний. Тем не менее смысл фразы был предельно ясен. Позади стоял швейцар гостиницы, молодой парень – чемто он был похож на Абрама – и удивлённо смотрел на Та-
мару.
Подошла Людмила и раскрыла рот от изумления, любуясь букетом, попросила у швейцара вазу для цветов. Цветочник трижды поцеловал руку Тамаре, затем также три раза поцело- вал руку Людмиле.
Дамы, оставшись одни в номере, стали смеяться.
– Тамара! Клянусь тебе, это от Магомаева цветы!
– Люда! Это фантастика! А фантастики в реальности не бывает! Как мог Муслим узнать за эти часы, в какой гости- нице я остановилась, и какой господин из Швейцарии меня знает.
Пришёл швейцар, принёс вазу с водой, сам поставил цветы в вазу.
– Dear, tell me, did you have a call from Moscow? (Скажите, пожалуйста, вам из Москвы не звонили?) – спросила Людмила парня на английском.
– Yes! It was a man. He wanted to know senora Sinyavskaya’s room number. (Да! Звонили, спрашивали, в каком номере оста- новилась синьора Синявская.)
Пришла горничная и сказала, что опять звонят из Москвы, спрашивают Синявскую.
 
Тамара и Людмила в один миг оказались в коридоре около телефона. Тамаре передали трубку.
– Алло! Кто меня спрашивает?!
– Вай! Вай! Такая хорошая дэвочка убежала от меня! – с чисто кавказским акцентом говорил Муслим, затем заго- ворил на нормальном языке: – Как устроились, Тамара Ильи- нична?
– Муслим! Как вы нашли меня так быстро? Только что мне подарили цветы от какого-то господина из Швейцарии. Это тоже вы постарались?! Я не понимаю! Как?! Родной мой человек! – последняя фраза у неё вырвалась нечаянно.
– Для любимой женщины Магомаев на всё способен! Ладно, Тамара Ильинична, мне неудобно долго занимать те- лефон Екатерины Алексеевны (Е. А. Фурцева была в то время министром культуры СССР). Вам от Екатерины Алексеевны большой привет и Людмиле тоже. Я вам позвоню в 19 часов по вашему времени с Центрального телеграфа. Вы, когда пой- дёте в номер, переверните стул, кое-что увидите, если тот стул ещё не заменили. До вечера! Целую!
Тамара с Людмилой вернулись в номер. Тамара перевернула стул и ахнула, показала Людмиле. Снизу на деревянном сиде- нье оказался прочерчен профиль певца Атлантова. Настолько тонко были переданы его черты, что узнать его не представля- ло труда.
– Тамара, это же Володя Атлантов!
– Люда, раз Муслим сказал об этом стуле, то это его ра- бота. Наверное, он жил в этом номере, когда учился в Милане с Атлантовым.
– Какая тонкая работа! Он что, рисовать умеет?
– Он всё умеет делать, и к чему ни прикоснётся, всё у него получается,– не без гордости ответила Тамара.
– Я представляю, какой он великолепный любовник!
А ещё говорят, что он очень щедрый.
 
– Ещё какой щедрый! Ладно, бери документы, пойдём оформлять их,– перевела разговор Тамара.
…Из воспоминаний Муслима Магометовича: «Я звонил ей каждый день, мы разговаривали минут 30–40. Через швейцар- ского брата Кемала посылал ей цветы».
Сколько смысла и любви в этих двух предложениях. В то время за границу можно было позвонить только с Цен- трального телеграфа, не считая Кремля и министерств. Такие переговоры были очень дорогими. Это за рубежом не состав- ляло труда звонить из отеля в любую точку на планете.
Телефонистки, которые подслушивали разговоры Тама- ры и Муслима, передавали их содержание своим знакомым, а те своим… Вся Москва и прежде говорила о новом пыл- ком романе Магомаева, а теперь чуть ли не наизусть знала все разговоры влюблённых, соответственно, с добавлениями и преувеличениями. Не помогали даже щедрые подарки Араза Агаларова – импортные духи «Тет-а-тет» и конфеты «Мишка на севере». Девушки клятвенно обещали, что больше не будут тиражировать эти разговоры, но сдержать своих слов не мог- ли: слишком захватывающим и красивым был этот роман.
Поклонницы Магомаева завидовали Тамаре Ильиничне: редко какой женщине, да ещё замужней, судьба посылает такого мужчину, как Магомаев. Одновременно стал рассеи- ваться миф о его разгульной жизни. Истинные поклонники и друзья Муслима и Тамары радовались за своих кумиров и с нетерпением ждали продолжения романа. Многие недо- умевали, как в то время, когда толпы красавиц преследовали Муслима в буквальном смысле слова, он так пылко и нежно любит свою Тамару. А ведь их взаимоотношения были далеко не лёгкими и безоблачными. Тамара мучилась и не знала, что делать. Сколько раз она говорила себе: окончен роман. Но лю- бовь её не гасла, а наоборот, вспыхивала, как пламя, которое бушевало всё ярче и ярче, словно раздуваемое ветром… Ариф
 
недоумевал, каждый день подвозя Муслима к Центральному телеграфу: «Вот это любовь! Даже с девочками заигрывать не хочет, не то, чтобы приглашать в гостиницу, в ресторан, гулять с ними до утра. Неужели это та настоящая любовь, о которой так много говорят, слагают поэмы, пишут романы? Да, я тоже люблю свою жену, она у меня красавица-москвичка, не изменяю ей, но сыновей я люблю больше, чем её… В любом случае надо молчать и не учить его ничему, видимо, если есть Всевышний, то он покровительствует таким людям. Если су- ждено им быть вместе, то они будут».
Конечно, после очередного шумного успеха на концертах Магомаев давал банкеты человек на 40 или 50 и кутил со все- ми, но старался держать себя в руках и думал только о том, что он скажет своей любимой, которая так непохожа на других… Однажды весенним солнечным днём Муслим был в гостях
у Пахмутовой и Добронравова. Вместе готовились к предсто- ящему правительственному концерту. Муслим то и дело по- глядывал на часы: спешил на переговоры. Александра Нико- лаевна это заметила и спросила:
– Орфей ты наш! Спешишь к своей возлюбленной?
– Александра Николаевна, Николай Николаевич, давай- те создадим новый шедевр про Орфея, я посвящу его своей возлюбленной и сделаю ей подарок от всех нас.
– Я напишу слова, Александра Николаевна сочинит му- зыку,– воодушевился Николай Николаевич.
Репетиция проходила, когда страна готовилась к очередно- му пленуму ЦК КПСС. Министерству культуры было поруче- но провести концерт на высшем уровне для делегатов. А ком- позитору А Пахмутовой и поэту Н. Добронравову предстояло сочинить новую патриотическую песню. Обычно такие песни исполняли Иосиф Кобзон, Муслим Магомаев, Людмила Зыки- на и Лев Лещенко. Эти артисты были самыми популярными как среди партийной верхушки, так и среди простых слуша- телей. Ни один ответственный концерт не обходился без их
 
участия. Все так же любили Анну Герман, Эдиту Пьеху, Эдуар- да Хиля, Валерия Ободзинского… Они поднялись на Олимп советской эстрады благодаря своему таланту. Алла Пугачева только-только начинала это восхождение… Тогда не суще- ствовало терминов: пиар, звезда, супер-звезда, конкуренция. Все любимые артисты собирали многотысячные стадионы. Их пластинки выходили миллионными тиражами…
Когда снимался самый популярный в СССР фильм «Сем- надцать мгновений весны», песни к нему записывали в испол- нении как Иосифа Кобзона, так и Муслима Магомаева. Оба варианта звучали великолепно. Последнее слово было за ре- жиссёром Татьяной Лиозновой. Она оставила эти песни в ис- полнении Кобзона. Муслим сам признался, что Иосиф поёт душевнее, чем он.
…Вот и сейчас тёплым апрельским днём Иосиф и Муслим сидели в квартире у Пахмутовой и Добронравова. Молодые, красивые, талантливые, они репетировали «заказную песню партии» к очередному пленуму «И вновь продолжается бой». Последнее слово было за министром культуры Е. А. Фурцевой. Во всём чёткий и ответственный Иосиф исполнял лучше, чем Муслим, которого в тот момент волновали только отношения с Тамарой. Он влюблён. Почти каждый день спешит на Цен- тральный телеграф, чтобы услышать голос своей дамы сердца. Ему всё равно, кто исполнит песню первым.
– Муслим, то, что ты спешишь на переговоры к своей Та- маре, мы все знаем. Но не нам с тобой решать, кто будет ис- полнять эту песню на концерте,– сказал Кобзон.
– Александра Николаевна! Смотрите, как хорошо поёт Иосиф! Давайте я буду петь любимую песню Брежнева «Пес- ня итальянских партизан» (в народе её прозвали «Бэлла чао!»), а Иосиф – эту новую песню. У него великолепно полу- чается!
– Орфей ты наш советский! Что же ты имущество пор- тил в отеле Милана, ножом вырезал портрет Володи Атланто-
 
ва? – Александра Николаевна по-матерински провела по воло- сам Муслима рукой и обняла его.
– Откуда вы знаете про это? Нас с Тамарой КГБ прослу- шивает? – спросил Муслим и засмеялся.
– Похуже! Женщины с телеграфа болтают по всей Мо- скве, о чём вы говорите.
– Это мне моя Нелли рассказывала,– уточнил Иосиф.
– Ладно, я побежал! – одеваясь на ходу, поцеловав Алек- сандру Николаевну, пожав руку Иосифу и Николаю Николае- вичу, Муслим отправился на Центральный телеграф.
– Как я рад за него, наконец парень светится насквозь, а то сам не свой ходил,– сказал Кобзон.
– Послушай, Аля, а ведь Муслим очень хорошее предло- жение сделал: давай мы с тобой сочиним песню про Орфея – образ замечательный, да и Магомаев, я уверен, исполнит та- кую песню великолепно,– вмешался Николай Николаевич, который явно загорелся этой идеей.
…Очередной пленум ЦК КПСС. Депутаты в буфете Крем- лёвского Дворца съездов стоят в очереди за деликатесны- ми продуктами. Женщины-депутатки обсуждают взаимо- отношения Муслима и Тамары. Говорят, что Магомаев дал возможность Синявской послушать одну его новую песню по телефону, она её очень высоко оценила. Прошёл слух, что Магомаев исполнит эту песню как раз на сегодняшнем кон- церте. Концерт вот-вот начнётся. Члены Политбюро сидят в правительственной ложе. Ведущие Светлана Моргунова и Игорь Кириллов объявляют: «Песня испанских парти- зан», исполняет Муслим Магомаев». Шквал аплодисментов. Брежнев от удовольствия потирает руки. Алиев улыбается и смотрит на Джамала Магомаева (дядю Муслима, который в это время тоже работал в ЦК партии), а тот с нескрывае- мой гордостью – на Гейдара Алиевича. Женщины-депутаты расстроены: неужели Муслим не исполнит новую песню, про которую так много говорят.
 
…Муслим кланяется, но не уходит. Зрители с замиранием сердца ждут, что будет дальше.
– Премьера песни «Мелодия», слова Николая Добро- нравова, музыка Александры Пахмутовой, исполняет Мус- лим Магомаев,– торжественно, как никогда, объявляют ве- дущие.
За кулисами обычно шумно. Но сейчас абсолютная ти- шина. Дирижёр Силантьев взмахнул своей волшебной па- лочкой, заиграл оркестр, и Магомаев запел плавно, нежно, растягивая мелодию, взгляд его устремлён в зал. И кажется, он поёт для каждой женщины, любимой и ещё не испытав- шей это чувство, замужней и одинокой. Муслим словно ищет глазами ту неповторимую, свою избранницу которой посвя- щена эта песня.
Ты – моя мелодия,
Я твой преданный Орфей, Дни, что нами пройдены,
Помнят свет нежности твоей.
Андропов протирает очки… Женщины замерли от вос- хищения, у многих на глазах слёзы. Брежнев в изумлении. Фурцева довольна, она эту песню прослушала три раза, когда Магомаев репетировал. Специально делала замечания, чтобы он пел вновь и вновь. Пахмутова и Добронравов за кулисами с замиранием сердца ждут, как оценят члены правительства и зрители новую песню. Лев Лещенко пальцем грозит пио- нерам, которые будут петь хором, чтобы не шумели. После Магомаева премьера ещё одной песни Пахмутовой и Добро- нравова «И вновь продолжается бой» в исполнении Кобзона вместе с Детским и Молодёжным хором Всесоюзного радио и телевидения под руководством Виктора Попова.
У Людмилы Зыкиной, как и у всех женщин, на глазах слёзы. Гейдар Алиевич улыбается, он думает, как его Зарифа смотрит
 
сейчас прямую трансляция этого концерта дома, в Баку и, от- ложив все дела, слушает своего любимца Муслима. А Зарифу переполняет гордость не только за Магомаева, но и за страну, где национальность человека не играет роли. Жаль только, что не дожили до этого прекрасного момента бабушка Байди- гюль и няня Груня, что вложили в Муслима столько сил и ду- шевного тепла. В Москве прямую трансляцию смотрят тётя Мура и тётя Маруся (Мария Ивановна и Мария Григорьевна), которые с детства были рядом с Муслимом. Мария Григорьев- на плачет от счастья, а Мария Ивановна, как никто другой, гордится своим воспитанником.
…В другом конце Баку раздаётся звонкий голос 12-летней девочки, которую все называют «золотым ребёнком» из-за высоких алиментов отца,– Марины Магомаевой.
– Мама! Папа поёт! Только не плачь, пожалуйста! А ты, бабушка, не ворчи!
Бабушка Марины бормочет про себя:
– Душегуб, чтобы ты никогда не нашёл такой достойной женщины, как моя Офелия. Всю жизнь ей испортил.
…В Мурманске перед экраном телевизора сидит другая женщина. Это Айшет Магомаева. У неё семья – муж, дети. Она, как никто другой, гордится своим старшим сыном. Толь- ко сердце сжимается от душевной боли, когда видит своего талантливого ребёнка. Она никогда ничего не просит у него для себя. Только тихо молит Всевышнего, чтобы сделал сына счастливым, чтобы у него была семья.
…Людмила, бывшая девушка Муслима, тоже тоскует, осознавая, что вернуть его почти невозможно. Все её попыт- ки соединиться с ним законным браком ни к чему не при- вели. Год назад после шестилетней совместной жизни они расстались. Людмила была для Муслима и организатором его концертов, и, как говорят теперь, гражданской женой. И она ещё надеется, что Муслим бросит свою новую «пас- сию» и прибежит к ней…
 
Магомаев поёт:
Стань моей Вселенною, Смолкнувшие струны оживи. Сердцу вдохновенному
Верни мелодию любви.
Говорили, что, когда проводили правительственные съез- ды, Андропов просил Фурцеву, чтобы Магомаев пел «Мело- дию». Эта песня стала визитной карточкой Муслима – нашего Орфея.
…Тамара в это время одна в своём номере и смотрит сквозь прозрачные шторы на вечернее небо Милана. Облака плывут по небу на восток, к любимому. Она знает, что сейчас идёт концерт с его участием, и какой восторг Муслим вызывает у женщин. Тамара отдала бы всё на свете, чтобы оказаться в зале, на месте одной из зрительниц. Но работа есть работа.
Середина лета. 6 июля. У Тамары сегодня день рождения.
…Муслим в приёмной министра культуры. Фурцевой доло- жили о посетителе. «Пусть заходит». Муслим с букетом цветов почти вбегает в кабинет, дарит розы Екатерине Алексеевне.
– Каким ветром тебя занесло? Я не вызывала.
– Я прошу разрешения вместе с вами поздравить Тамару Ильиничну Синявскую с присвоением ей звания заслужен- ной артистки РСФСР и с днём рождения!
– Давайте. С большим удовольствием!
…Тамару просят к телефону, но вместо привычного голоса Муслима она слышит Фурцеву и очень удивляется.
– Тамара, министерство культуры и я лично поздравляю вас с днём рождения и с присвоением звания заслуженной ар- тистки РСФСР за особые заслуги перед Отечеством.
Не успела Тамара поблагодарить Фурцеву, как Муслим смеётся в трубку: «Ну что, дорогая, так и меня догонишь?»
В театре Ла Скала её уже ждут. Поздравляют с радостным событием, с днём рождения и желают творческих успехов. Ря-
 
дом с директором театра в последнее время всё чаще видят миллионера Франческо. Зная о романе Тамары с Магомаевым, он, тем не менее, безответно влюблён в неё. Посещая все вы- ступления Синявской, он каждый раз дарит ей корзину алых роз. Вот и сейчас Франческо преподносит ей цветы.
 







ГЛАВА 7. ВОЗВРАЩЕНИЕ
Нет солнца без тебя, Нет песни без тебя.
В мире огромном нет без тебя тепла.
Свет юности моей, Свет нежности твоей –
Только лишь отзвук музыки давних дней.
«Элегия» Муз. М. Магомаева,
сл. Н. Добронравова
Прошёл почти год, страна готовилась к новогодним празд- никам. Муслим едет в Шереметьево встречать свою Тамару. В Москве жуткий мороз. Город озарён лучами зимнего солнца. От холода люди пониже надвинули шапки, укутались в шар- фы, подняли воротники пальто и шуб, которые покрывает иней. У всех изо рта идёт пар.
У трапа самолёта, прибывшего из Италии, где запрещено находиться посторонним, стоит Муслим. Все пассажиры ему улыбаются, некоторые с ним здороваются. Никто не спешит идти в здание аэропорта, все ждут, что же будет дальше…
Муслим элегантно подаёт руку своей возлюбленной, кру- жит её на морозе и целует, целует, целует… Тамара не знает, что делать. Все смотрят на них. Тамара, забыв про московские морозы и взоры сотен глаз, отвечает своему Орфею той же
 
нежностью. Их окружила толпа. И непонятно, откуда в такой лютый мороз, да ещё около приземлившегося самолёта столь- ко людей. Голос из репродуктора: «Товарищи, вы нарушаете правила нахождения на взлётной полосе! Товарищ Магомаев! Хватить целоваться. Идите домой и целуйтесь там!» Все сме- ются. Тамара вырывается из объятий Муслима и бежит в зда- ние. Лицо её горит то ли от счастья, то ли от стыда, то ли про- сто от холода. Муслим устремляется за ней, как влюблённый мальчишка…
Прошла неделя. Магомаев даёт в Кремлёвском Дворце съездов концерт в честь возвращения своей Тамары. Шесть тысяч зрителей, и ни одного свободного места. Весь первый ряд скупил сам Муслим для своих близких людей. В середине первого ряда свободны только три места (для Тамары, Нины и Арифа), а по бокам – композиторы Александра Пахмутова, Арно Бабаджанян, Фикрет Амиров, Ниязи, Полад Бюльбюль оглы; поэты Геннадий Козловский (автор знаменитой песни
«Синяя вечность), Роберт Рождественский, Евгений Евту- шенко, Николай Добронравов, Леонид Дербенёв. Первые со- листы страны – Иосиф Кобзон и Лев Лещенко со своими су- пругами, Эдуард Хиль с женой, которые специально приехали из Ленинграда, и Эдита Пьеха со своим ревнивым мужем: она еле-еле уговорила его прилететь в Москву из Ленинграда (муж Эдиты был уверен, что жена изменяет ему с Магомае- вым, до тех пор, пока однажды ночью он не во-рвался через пожарную лестницу в окно гостиничного номера, где жила Пьеха, и искал её любовника под кроватью, а в это время Мус- лим спокойно спал в номере за стенкой… Пьеха и Магомаев дружили всю жизнь и ценили друг друга. Магомаев называл её Дита).
Из Баку прибыли друзья детства Муслима – Эльдар и Абрам, Араз со своей девушкой Ириной. Мария Ивановна и Мария Григорьевна тоже приглашены на концерт. В третьем ряду сидит мамка Марго со своими знакомыми, она купила
 
билеты по 2 рубля 50 копеек, а продала им по 3 рубля – не ме- лочиться же с мамкой Марго из-за 50 копеек? У ребят были три букета гвоздик, которые Абрам привёз из Баку. И эти бу- кеты Магомаеву преподнесла сама Маргарита Моисеевна.
Подальше от Маргариты сидит Ибрагим со своей Дианой, которая уже на седьмом месяце: она носит под сердцем ребён- ка, и нет сомнений, что родится мальчик Муслимчик. А в пя- том ряду сидит мало кому ещё известная Алла Пугачёва и меч- тает о таком же успехе, как у Магомаева.
От автора.
Мой старший брат Алик (по профессии инженер-химик), будучи в Москве, посетил Кремлёвский Дворец съездов. Я это хорошо помню… Когда он приехал из командировки, то, как бы поддразнивая жену и меня, показывал этот билет. Билет за 1 руб. 50 коп.: середина балкона, 15-й ряд, 15-е место. У меня в памяти остались две цифры 15.
На сцене Кремлёвского Дворца Азербайджанский государ- ственный симфонический оркестр под управлением Ниязи. Муслим за кулисами готовится к выходу. Тамары всё нет…
…За два часа до начала концерта Тамара подбирает наряд для этого торжественного мероприятия. Какое платье надеть? Подруга Нина, с которой она идёт во Дворец съездов, даёт со- веты. Раздаётся звонок в дверь. На пороге Атлантов. По его взгляду Тамара поняла: что-то произошло.
– Что случилось, Володя? – с недоумением спрашивает Тамара.
– Через два часа должен быть «Евгений Онегин», Фаину (исполнительницу роли Ольги) отвезли на «скорой» с воспа- лением лёгких. Кроме тебя петь некому.
– Послушайте! Вы с ума сошли! Магомаев даёт в её честь концерт в Кремлёвском Дворце, мы сейчас туда собираемся! – возмущённо говорит подруга.
 
– Мы всё знаем! Главный за голову схватился, он сам хо- тел приехать…
– Нина, езжай с Арифом! Муслиму сама всё объясни. Поцелуй за меня Марию Ивановну и Марию Григорьевну, ты их узнаешь, они должны быть там,– говорит Тамара и молча одевается. (Через два дня после того, как Тамара прилетела из Италии, Муслим познакомил её со своими самыми родны- ми женщинами, которые были рядом с рождения до зрелого возраста, пока дядя Джамал не переехал жить в Москву).
…Концерт задержан на 10 минут. Все собрались, кроме той, кому посвящено это выступление. За кулисами Кремлёвско- го Дворца нервничает Муслим, он ждёт Тамару. Вбегает Нина и объясняет причину её отсутствия. Муслим держит себя в ру- ках, просит Светлану Моргунову провести Нину в зал. Мус- лим чётко осознает, что он не имеет права подвести 5999 пар глаз, которые ждут его выступления, хотя в зале нет той един- ственной, которую он ждал больше всех на свете. Но, увы!
Нина спускается и скромно целует двух тётушек Муслима:
«Это вам от Тамары. Она сейчас поёт в Большом, там со- листка заболела». Тут же прошёл слух, что Тамары не будет, она вроде как рассталась с Муслимом и специально не пришла или того хуже – попала в больницу.
Без объявления ведущих Ниязи взмахивает дирижёрской палочкой – оркестр играет «Мелодию». Муслим в белом фраке выходит на сцену.
«О, это волнение артиста перед выступлением! Как натяну- ты нервы! Задолго до выхода на лбу выступает холодная испа- рина. Кажется, что горло пересохло. Только от мысли, как ты будешь петь и чем, сердце начинает биться загнанной в клетку птицей.
А в зале твой Слушатель. Преданный, внимательный, веж- ливый, терпеливый. Он верит в тебя, ждёт новой встречи с артистом, как ждут свидания влюблённые. А ты дрожишь и душой, и телом от неуёмного волнения. Нужно собрать все
 
силы, сконцентрировать всю волю, преодолеть, победить волнение. И тогда остаётся уповать на власть самого голоса. Первые звуки, может, поначалу робкие, говорят о том, что всё в порядке, связки смыкаются, как положено, «низы» и «верха» подвластны. И тогда вместо страха появляется желание петь, погружаться в сценический образ».
Эти знаменитые строки о состоянии Большого Артиста пе- ред выходом на сцену Муслим Магометович напишет в своей книге «Великий Ланца». Эти слова можно отнести ко всем ве- ликим певцам всех времен и к самому Муслиму Магомаеву. Это и его ощущения перед выходом на сцену…
А в это время в Большом театре Тамара исполняет роль Ольги с великим Лемешевым. Это будет их прощальный дуэт. Лемешев исполняет роль Ленского в последний раз.
После спектакля Сергей Яковлевич подходит к Тамаре, по- отечески целует её: «Милая, ты была самой лучшей Ольгой на сцене! Дай бог тебе счастья!»
Старый врач, который следит за состоянием здоровья Ле- мешева, пока идёт опера, не сдерживает слёз. Врач понимает, что недолго осталось жить великому маэстро. Лемешев всё знает, но живёт ради искусства. Он последний раз в своём втором доме, который называется Большой театр…
Кремлёвский Дворец. Овации после исполнения Мусли- мом его знаменитой «Мелодии» не стихают. Магомаев обра- щается к залу:
– Дорогие наши женщины! Эту песню я посвятил не только своей возлюбленной, которая не смогла присут- ствовать на этом концерте, но и вам! Все песни, которые про- звучат сегодня, я посвящаю вам, дорогие зрители: без вас ар- тист – не артист. Вы самые строгие и справедливые судьи.
Шквал аплодисментов. Теперь на сцену выходят ведущие Моргунова и Кириллов, чтобы объявлять очередные номера популярных «магомаевских песен», которые поёт вся стра- на… Объявлен антракт. Муслим не уходит со сцены. Он берёт
 
цветы, которые ему подарили (в основном гвоздики), спуска- ется со сцены и идёт к своим любимым тётушкам. Половину букетов отдаёт им, а другую кладёт на кресло, где должна была сидеть Тамара. Вдруг его взгляд падает на Ибрагима и Диа- ну, которые, как и все, аплодируют ему стоя. Он идёт к Диа- не, тоже дарит букет гвоздик и улыбается, глядя на её живот. У Дианы на глазах слёзы. Ибрагим шепчет:
«Ждём Муслимчика!»
Через два часа концерт завершается. В кресле, где должна была сидеть Тамара, лежит гора цветов. Муслим Магометович в своей книге «Живут во мне воспоминания» напишет так:
«В честь приезда Тамары из Милана я дал концерт в Кремлёв- ском Дворце съездов, но её по веской причине не было».
Страна ждёт продолжения романа и новых песен в испол- нении кумира миллионов женских сердец.
…Тамара и Муслим в основном живут в гостинице «Рос- сия». Муслим счастлив как никогда. Но Тамаре хочется бы- вать у себя дома, а Муслиму, наоборот, там неуютно. Он при- вык к свободе, снимает пятикомнатный гостиничный номер
«люкс». Расходует свои гонорары направо и налево. Уговоры Тамары «быть поэкономней, не тратить деньги с таким разма- хом» ни к чему не приводят. После спектаклей она устает, ей хочется быть только с ним. А Муслиму необходимо общение. После своих выступлений он собирает несколько десятков че- ловек, которые отмечают успех щедрого Магомаева в ресто- ранах при гостинице «Россия» или в «Баку». На увещевания Тамары «быть благоразумнее», он отвечает согласием, или ему действительно хочется быть рассудительным, как того желает любимая, но не получается. Как ему жить без друзей, без при- вычки всех угощать?! В этом был весь Магомаев – широкая, щедрая, открытая натура.
Вот только один случай, который он вспоминает в своей книге…
 
«Владимир Терлецкий (аранжировщик песен Магомаева) был человек своеобразный, не всегда предсказуемый. Помню, как под Рождество он позвонил мне в гостиницу «Россия», где я тогда жил, и спросил: «Можно я приду к тебе со своей девушкой? Мы принесём с собой рождественского гуся, по- сидим вместе». Конечно, я согласился. Но вдруг часов в семь ко мне приходят не два гостя, а вваливается целая компания: человек двадцать во главе с Терлецким: «Можешь нас поздра- вить, мы только что расписались с Наташей».– «А это кто?» –
«А это мои гости». То есть Володя решил вот так скромненько отметить свою свадьбу… Хорошо, что у меня был просторный люкс, и все гости смогли как-то разместиться. Позвонил в ре- сторан, попросил поднять в номер еды соответственно коли- честву гостей. Посидели мы хорошо, не расходились до са- мого утра. Новоиспечённый муж, выпив, заснул и спал всю ночь, а новобрачной пришлось танцевать с кем угодно, только не со своим мужем».
Понятно, кто оплачивал эту свадьбу. Так вспоминает Мус- лим Магометович о своём друге, и ни слова о том, как всё это терпела Тамара Ильинична. Он пишет только одну фразу:
«В очередной раз, когда мы были в ссоре…»
Это у какой женщины выдержат нервы терпеть такое, да ещё не от мужа?! Ведь всё ещё было неизвестно, женится ли Магомаев на Синявской, и как сложится их дальнейшая судь- ба. Словом, в начале их совместной жизни они нередко ссори- лась, но и расстаться не могли. Как два магнитных полюса, тя- нулись друг к другу, были неразделимы, как Север и Юг. А ещё их в единое целое объединяла её Величество Музыка.
1974 год. В Москве весна: «апрель-апрель, звенит капель!» Люди освободились от зимней одежды, в парках и скверах поют птицы, во дворах стало очень шумно: старики, дети, мо- лодые мамочки с колясками подолгу гуляют на весеннем сол- нышке.
 
…У Тамары нервы накалены: она разведена, а Муслим не спешит в ЗАГС. Все уговаривают Магомаева образумиться, жениться и вести размеренный образ жизни, ставят в пример Иосифа Кобзона, который сумел найти свою половинку после двух громких разводов и сейчас счастлив как никогда. Араз на три дня прилетел в Москву на очередной форум студентов и молодёжи и уговаривает Муслима жениться на Тамаре, про- писаться в Москве, купить кооперативную квартиру. (Тогда, чтобы оформить прописку в столице, нужно было жениться на москвичке, а просто купить квартиру было невозможно, разрешалось лишь приобрести в рассрочку кооператив, имея столичную прописку.)
– Араз! Как легко ты рассуждаешь, мой юный друг! Я – бродячий артист! У меня есть свой старый бакинский двор, который никогда меня не предаст, и целых две комнаты в на- шей квартире.
У Магомаевых была просторная четырёхкомнатная квар- тира, но после того как дядя Джамал переехал работать в Мо- скву, в ЦК партии, он как честный коммунист отдал две ком- наты государству, и в них жил теперь другой человек, большой любитель приложиться к бутылке. Словом, у народного ар- тиста СССР М. Магомаева были две комнаты в коммуналке и сосед-выпивоха…
Холодное апрельское утро. Муслим позвал в гости извест- ного художника Таира Салахова, чтобы тот нарисовал портрет любимой. Тамара, Таир и Муслим пьют кофе. Таир пытается уговорить Муслима расписаться с Тамарой, на что Магомаев отвечает, что ему и без штампа хорошо.
– А вы обо мне подумали? – резко спрашивает Синяв- ская.– Кем я вам прихожусь? Любовницей? Я так дальше жить не могу. Все только и спрашивают, когда мы распишем- ся…
– Вот, вот! Мы тоже самое ему говорим,– поддакивает Таир.
 
– Как вы меня все достали, особенно этот Агаларов! – кричит Муслим, хлопает дверью и уходит в другую комна- ту.
Таир успокаивает Тамару, мол, Муслим угомонится и всё разрешится само собой.
Вдруг кто-то скребётся в окно 15-го этажа с внешней сто- роны и кричит «мя-я-я-у». Тамара сползает с дивана на пол, закрывает лицо руками, её знобит. А Таир, весь бледный, подходит к окну и осторожно открывает его, чтобы «кот» Муслим, прошедший по карнизу здания, запрыгнул в комна- ту.
А «кот» кошачьей походкой подошёл к своей «кошке», по- гладил её длинными «лапками» и произнес:
– Мя-я-я-у-у! Я вас люблю-ю-ю! Выходите за меня-я-я-я за-а-муж.
…Пять часов вечера. Концертный зал Чайковского. Через час должен начаться концерт Магомаева с прямой трансляци- ей по телевидению. У входа в зал толпа поклонниц, пришед- ших в надежде приобрести билет. Прямая трансляция под угрозой срыва. Толпа почти сорвала с петель массивные две- ри концертного зала. Охрана и сотрудники звонят в Остан- кино. А руководство МВД приняло решение разрешить эту ситуацию при помощи конной милиции… Концерт, транс- лировавшийся по всей стране, состоялся без ЧП. Когда он закончился, зрители стоя аплодировали. Никто не уходил. Тогда Магомаев принимает решение: сам садится за рояль и начинает исполнять итальянские песни, которых в репер- туаре не было. Концерт «затягивается» ещё на час с лишним. И вместе со зрителями более трёх часов вынуждена стоять конная милиция: мало ли что может случиться? А вдруг тол- па поклонниц сметёт всё на своём пути, лишь бы не только послушать, но и близко увидеть любимого певца.
 
От автора.
Несколько слов о том, что вся страна смотрела тогда по телевизору, как поёт Муслим Магомаев. Когда шёл фильм
«Семнадцать мгновений весны», и когда пел Магомаев, улицы нашего города Сумгаита были пустыми, не было женской по- ловины, и такая же история случилась с сериалом «Богатые тоже плачут». Все женщины спешили домой.
Мой брат Садай понял, почему я так быстро делаю уро- ки, и сказал, что пока не перечислю наизусть все государства Северной и Южной Америки, не даст смотреть телевизор. Защищая, наша добрая сноха Умуят отпустила меня к моей подруге Тане (и чтобы самой тоже спокойно сесть и посмо- треть, как поёт наш неподражаемый Муслим). Помню, как сейчас… Пока шёл концерт, он переоделся два раза. Мы все были в восторге. Он выглядел в высшей степени аристокра- тичным. Мы с Таней были уверены в том, что такого певца в мире больше нет, и он наш! Наш Муслим Магомаев из наше- го родного Азербайджана!
После концерта друзья и знакомые Магомаева собрались в ресторане гостиницы «Россия», чтобы отметить его очеред- ной успех. Однако Тамары в этой компании не было: она пела в Большом. И решила, что после спектакля сразу поедет к себе домой, так как очень устала.
На этаже, где жил Магомаев, дежурили по очереди три жен- щины. Одна из них – Валя – дружила с его бывшей девушкой Людмилой. Та никак не могла смириться с тем, что Муслим уже с другой, и всё надеялась, что он вернётся к ней, терпели- во ожидая разлада в его отношениях с Тамарой. Её не поки- дала мысль о том, что события можно подтолкнуть в нужном ей направлении… Через знакомую из отдела кадров Большого театра Людмила раздобыла домашний телефон Тамары. А де- журная Валя докладывала ей всё, что удавалось узнать про Муслима: кто к нему приходит, о чём идут разговоры…
 
В той компании оказался Валера Ободзинский со своей очередной подружкой. В полночь все были весёлые и из- рядно подвыпившие. Ободзинский разошёлся сверх всякой меры, его еле-еле отправили домой на такси. За всех, есте- ственно, расплачивался Муслим. Девушку, которая при- шла с Валерой, звали Светлана. Голубоглазая блондинка в мини-юбке и в белой нейлоновой блузке оказалась рядом с Муслимом. Она была изрядно навеселе и время от времени пыталась привлечь его внимание, приподнимая юбку и по- казывая свои длинные точёные ножки в капроновых чулках. У Муслима, находившегося в кураже, созрел свой план.
Он вспомнил про фосфор, который дал ему отец Ибраги- ма, и решил, что самое время устроить весёлый розыгрыш. Дело в том, что Муслим притащил из Останкино кинокамеру и хотел снять маленький фильм ужасов. Он подошёл к Юрию Григорьеву и шепнул ему, чтобы тот поднялся к нему в но- мер и был наготове. Как только он подаст знак, Юра должен начать снимать. Григорьев, не слишком вдаваясь в подроб- ности, согласился и пошёл в номер Муслима. Однако ожи- дание затянулось… Обняв кинокамеру, друг крепко заснул на диване в одной из комнат пятикомнатного гостиничного номера.
Муслим тихо сказал Светлане: «Оставайся, не уходи». Света, понятно, была на седьмом небе от счастья… Наконец в четыре утра все разошлись. Муслим со Светой отправился в свой номер и был уверен, что их станут снимать. Девушка без церемонии уселась на кровать, скинула покрывало, мед- ленно сняла один капроновый чулок и бросила на тумбочку, соблазняя своего кавалера. Муслим, засмеявшись, остано- вил её.
– Подожди, не спеши. Я люблю раздевать женщин в тем- ноте,– сказал Муслим и плотно задвинул шторы, чтобы в но- мере была абсолютная темнота.– Ты закрой глаза, а я схожу на пару минут в душ.
 
– Ой, как интересно, все мои подружки лопнут от зави- сти, что у нас с вами будет н-нас-сто-ящая л-любовь! – говори- ла девица, слегка заикаясь.
Муслим пошёл в ванную комнату, разделся до пояса, до- стал коробочку с фосфором и быстро нанёс линии костей у себя на теле. И когда выключил свет, чтобы убедиться в по- лучившемся эффекте, сам поразился своему мастерству: из зеркала на него глядел… Кощей Бессмертный! Воду он включил на всю мощность и оставил дверь в ванной откры- той, чтобы девица подумала, что он принимает душ. Он едва сдерживал смех, накинул на себя простыню и пошёл туда, где в постели его ждала Света. И только тут увидел, что «опера- тор» спит. Фильм ужасов не получится, но отступать было уже поздно.
– Пожалуйста, накройте себя одеялом на пару минут.
Сейчас будет очень интересно…
Девушка выполнила просьбу Муслима, а он тихо и незамет- но подошёл к окну, открыл его настежь, затем сбросил с себя простыню и тихо закашлял, чтобы девица выглянула изпод одеяла. Ничего, кроме её реакции на светящийся силуэт, Ма- гомаева в этот момент не интересовало. Светлана, чувствуя, что происходит что-то непонятное, сбросила с себя одеяло и увидела у распахнутого окна Кощея. Девушка с визгом выле- тела в коридор. Муслим быстро включил свет, вытер фосфор, надел свитер и побежал за ней. Светлана, бледная от испуга, сидела в коридоре и кричала в истерике:
– Меня хо-о-тят у-би-и-ить! Та-м-м м-моя смерть при- шл-а-а!
…Вода стала вытекать через край ванны на пол.
Соседи выскочили из номеров и пытались успокоить де- вушку. Дежурная Валя вызвала «Скорую». Молодой фельд- шер объяснил, что надо ехать в больницу: у девушки нервный срыв. Муслим вынес из номера её вещи, кроме чулка, который не заметил на тумбочке. Девица билась в истерике, ей помог-
 
ли надеть пальто, туфли. Муслим тоже оделся и поехал вместе с ней.
Вода затопила номер…
Магомаев уже давно протрезвел, сам испугался глупого розыгрыша и был не рад тому, что натворил. Через три дня девушку отпустили из больницы, она пришла в себя, ничего серьёзного с ней не произошло. Врачи так и не смогли понять, чего она так сильно испугалась.
 







ГЛАВА 8. КОГДА ТЕБЯ СО МНОЮ НЕТ…
В целом мире я один, Я самим собой судим,
Я не смог любовь спасти – Ты прости меня, прости.
«Элегия». Муз. М. Магомаева,
сл. Н. Добронравова
Тамара проснулась от телефонного звонка.
– Алло! Кто это?
– Какая вам разница? Ваш Дон Жуан переспал с одной девицей, она под утро выскочила в коридор и кричала, как не- нормальная, их вместе в психушку отвезли…
Наверное, полчаса Тамара ходила по квартире. «Что это, розыгрыш?» Мысли путались. Наконец она взяла себя в руки и позвонила в номер Муслиму. Трубку взял незнакомый муж- чина.
– Алло, позовите, пожалуйста, Муслима,– попросила она дрожащим голосом.
– Так он поехал в психушку со своей очередной подруж- кой,– ответил незнакомец.
Тамара не стала слушать дальше, вызвала такси и поеха- ла в гостиницу. Она быстро прошла по коридору в номер, где аварийная бригада устраняла последствия потопа, про-
 
шла в комнату. Одеяло с кровати валялось на мокром полу, на тумбочке лежал женский капроновый чулок. Тамара доста- ла из сумочки носовой платок, брезгливо взяла чулок. Позади стояла толпа зевак и смотрела на неё. Ворвался Муслим.
– Тамара Ильинична! Что вы тут делаете?
– Вас что, отпустили из психушки? А где ваша девица? Я хочу отдать её вещь! – в гневе, еле сдерживая себя, сказала Тамара и бросила в Муслима злополучный чулок.
– Да как вы смеете?! Я вам этого никогда не прощу! – кри- чал вне себя и без того расстроенный Муслим.
Тамара не стала его слушать и убежала. Боль, обида, горечь утраты, разочарование – всё переплелось в её сердце.
…Какие сплетни ходили по всей гостинице, потом по всей Москве, остаётся только догадываться. Муслим, в силу своего характера, не стал просить у Тамары прощения, а, наоборот, ещё и обиделся на любимую: как она могла поверить, что он изменил ей с пьяной девицей, и швырнула в него чулок при посторонних. Они решили расстаться. Муслим не находил себе места, курил сигареты по две-три пачки в день. Усилия друзей помирить их ни к чему не приводили…
Страна готовилась к майским праздникам. В гостиничном номере у Муслима собрались Иосиф Кобзон, Лев Лещенко, Александра Пахмутова и Николай Добронравов. Они разу- чивали новую песню Пахмутовой и Добронравова «Малая земля» (это песня о маленьком, но стратегически важном клочке суши южнее Новороссийска, который в 1943 году 225 дней удерживали моряки-черноморцы и солдаты 18-й армии. Начальником политотдела этой армии во время вой- ны был Л. И. Брежнев и по долгу службы бывал на «Малой земле»).
Последнее слово оставалось за Фурцевой. Министр сама решала, кому исполнять такие патриотические песни, тем более на празднике, посвящённом Дню Победы. Муслиму не до песен, он сразу предупредил всех, чтобы его не учили
 
уму-разуму, как вести себя, как помириться с Тамарой: семей- ная жизнь не для него.
После репетиции пили кофе.
– Александра Николаевна! Сделайте мне, пожалуйста, подарок.
– Муслимчик! Любой подарок, только скажи.
– Напишите песню про меня и дайте исполнить ей! Все без уточнений поняли, о ком идёт речь.
– Послушай, Муслим, ну чем тебе не нравится, как мы живём в семьях с любимыми женами. Посмотри, какой ко- стюм у Льва? Какой качественный материал! – вмешался Ио- сиф, не зная, как образумить Магомаева.
– Причём тут костюм Лёвушки?! Ну очень хороший!
И что?
– А то, что это моя жена мне сшила на заказ! – не выдер- жал Лещенко.
– Тебе тоже твоя Нелли шьёт, Иосиф? – обратился Мус- лим к Кобзону.
– Нет, она из-под полы достаёт через своих родственни- ков,– смеясь, ответил Иосиф.
– А Дита (Эдита Пьеха) сама шьёт свои концертные пла- тья? Мне тоже костюмы шьют в ателье,– заставляет себя улы- баться Муслим.
– Муслимчик, Муслимчик! Ничего в семейной жизни не понимаешь! Тебе только твои гулянки дороги. Это какая женщина выдержит? Вот мы с Алей живём тихо и мирно, даже не знаем, что такое ссориться. Ладно, мы попробуем написать песню для твоей Тамары! – вмешивается в разговор Николай Николаевич.
– Она больше не моя! – упрямо твердит Муслим.– Зачем она мне нужна? Раз поверила, что я изменил с девицей лёгкого поведения.
– Послушай, Муслим, а если бы эта девица умерла от раз- рыва сердца, в тюрьму бы ты точно сел! – сердится Иосиф.
 
– Ну и что? Вы бы мне передачи носили, я бы музыку со- чинял и пел бы своим сокамерникам песни…
На улице уже стемнело. Постучали в номер, принесли коньяк и еду из ресторана. Магомаев хотел расплатиться, официант заявил, что всё уже оплачено. Муслим посмотрел на Иосифа.
– Иосиф у нас во всём знает меру, не то, что ты – без тор- мозов! – слегка обнимая Муслима, сказала Александра Нико- лаевна.
Вся дружная компания села ужинать. После второй стоп- ки друзья ещё больше развеселились. Только Александра Ни- колаевна не употребляла спиртного и уговаривала ребят ещё раз пройти песню. Но было уже не до репетиций.
…У Тамары по вечерам поднимается температура, особен- но после выступления на сцене Большого. Она поёт Люба- шу – это её любимая роль из «Царской невесты». Опера име- ет небывалый успех. Попасть в Большой театр очень трудно, только по знакомству, и, конечно, в первую очередь билеты продают иностранцам. Тамара изо всех сил старается пока- зать, что она такая же, как и прежде, весёлая и непосредствен- ная, но у неё плохо получается. Она каждый день ждёт Мус- лима, хочет, чтобы он пришёл и попросил прощения. Этого не происходит… Утром у Тамары спадает температура, она старается чем-нибудь занять себя.
Сергей, узнав, что Тамара рассталась с Магомаевым, зво- нит, не теряя надежды, а вдруг!.. Тамара вежливо отвечает ему, но к себе не зовёт: зачем ещё раз делать ему больно? Сергей не заслуживает этого. Что было, то прошло… «Моя мама была одна всю жизнь, и мне так суждено». Даже пойти и поплакать ей сейчас не к кому. Баба Люся переехала жить в Солнцево к внучке, у неё прекратились головные боли, и теперь в её квартире живёт внук Алёша, студент Высшего технического училища имени Баумана. Баба Зухра счастлива как никогда, исполнилась её мечта: Диана вышла замуж за самого лучшего
 
и умного татарина в Москве, который очень любит свою же- ну. Теперь они живут в квартире бабы Зухры, которую она за- вещала Диане, и ждут появления своего первенца. Хотя УЗИ в то время не делали, все уверены, что скоро на свет появится Муслимчик. Сама баба Зухра переехала жить в Подмосковье к сыну. По выходным она играет в карты с отцом Ибрагима Ренатом.
Все подруги и друзья Тамары стараются как-то её поддер- жать. Тамара это чувствует. Она нередко остаётся одна в сво- ей квартире со своими мыслями, воспоминаниями о «вели- ком басурмане, сердцееде миллиона женщин, Дон Жуане» и часто вспоминает слова Сергея, который в гневе кричал, что Магомаев, «как сатана, какая с ним свяжется, той навеки хана». Ведь действительно так, даже в Милане она отказы- валась от романтических ухаживаний итальянского милли- онера Франческо, который был без ума от неё и её таланта. Как только этот синьор ни старался угодить ей, дарил до- рогие подарки, но она всё возвращала, ибо знала, что за всё надо в этой жизни расплачиваться. «Вот и сейчас я горько расплачиваюсь за то, что так беспощадно бросила своего мужа,– думала Тамара.– Так мне и надо! Ну что, моя милая мама, смотришь на свою непутёвую дочь… Ты там в раю по- проси боженьку, пусть он простит мои грехи. Прости, меня! Я больше не буду!»
С такими мыслями Тамара всё смотрела на портрет мате-
ри. Позвонили в дверь: пришли Маквала Касрашвили и Елена Образцова. Тамара понял, что подруги сговорились и решили её утешить. Они принесли с собой продукты.
– Девочки! Вы думаете, что я с голоду умираю. Я сейчас одна, обедаю в кафе, надо держать себя в форме. А от посиде- лок я потолстела.
Тамара обняла подруг и расцеловала их.
– Девочки! Вы не бойтесь, крыша у меня не поедет, я не имею права так страдать, чтобы сцена была на втором ме-
 
сте. Театр всегда будет у меня на первом месте и на втором, и на третьем тоже. И, пожалуйста, ни слова о нём!
– А мы не собираемся говорить о нём, мы к тебе при- шли. И вот какая история с нами случилась: договорились мы с Маквалой встретиться около метро «Полянка», а на улице очередь стоит – от самого книжного магазина «Красная гвар- дия». Мы встали в неё. Продавали томик Дюма,– Лена достаёт из сумки книжку и продолжает: – Возьми! Это тебе!
– Ой! Спасибо, девочки!
– Тамара, слушай! – продолжает Елена.– Вдруг выходит продавщица и кричит, что последним не стоит стоять, книг осталось мало. И стала считать, кому приблизительно доста- нется Дюма, а кому нет. В одни руки продавали только два эк- земпляра. Дошла до нас и ахнула – узнала солисток Большого театра и шепчет: «Пойдёмте со мной!». Повела нас в магазин с чёрного входа. Все, безусловно, возмущаются: и продавцов, и нас спекулянтами обзывают.
– А дальше что? – спрашивает Тамара.
– А дальше мы оказались в подсобном помещении, а там целая гора этих книг. Ну, мы и купили по два томика, а там один нерусский парень укладывает в большую спортивную сумку много книг и ещё штук двадцать пластинок. Мы глаза вытаращили, а он нам говорит: «Девочки! Клянусь мамойд- жан! Эти пластинки всем буду дарить. Я из Баку, вы плохо зна- ете бакинских парней! Вообще-то, я на вашем «московском языке» спекулянт, но этими пластинками я не имею права торговать. Все эти книги тоже подарю кому надо!»
Вдруг он узнал меня и ахнул, что-то шепнул продавщице, набрал пластинок и книг, отдал ей деньги и ушёл. Когда мы хо- тели расплатиться, то нам сказали, что всё уже оплачено. Пла- стинку мы тебе тоже купили, это новинка, возьми! – с лукавой улыбкой Лена даёт Тамаре ещё и пластинку.
Тамара с замиранием сердца читает: «Поёт Муслим Маго- маев».
 
Снова вышел пятимиллионный тираж этих пластинок. Всё было распродано в течение нескольких дней. Сам Муслим Магометович вспоминает, что за границей не хотели верить в многомиллионные тиражи его пластинок. Он объясняет это просто: наша страна – самая большая и музыкальная, и каждая семья приобретала пластинки. Я бы так сказала на современ- ном языке: по рейтингу среди тиражей пластинок Магомаев стоял на первом месте, на втором – пластинка с песнями из се- риала «Семнадцать мгновений весны» в исполнении Иоси- фа Кабзона. А дальше – Лев Лещенко, Валерий Ободзинский, Эдита Пьеха, Эдуард Хиль, Людмила Зыкина, Анна Герман.
…Маквала на кухне достаёт курицу, заправляет её грузин- скими специями и отправляет в духовку. Лена чистит картош- ку, Тамара пошла в зал, чтобы поставить пластинку на прои- грыватель. Звонок в дверь, Лена открывает: на пороге стоят тот самый бакинский парень и Володя Атлантов. Стоят и сме- ются, да так заразительно, что к ним присоединяются Лена и подошедшая Маквала. Тамара слышит смех подруг, выходит в коридор, видит неожиданных гостей – Володю и Абрама – с двумя большими сумками и с целой охапкой свежих тюль- панов. Тамара тоже смеётся.
Подруги накрывают стол в зале, Абрам достаёт коньяк, зелень, чёрную икру, осетрину. Бакинскую пахлаву он делит на три части, также в три пакета расфасовывает «тот самый» чай. Он рассказывает дамам, что учился в Баку в музыкаль- ной школе для одарённых детей вместе с Муслимом. Маквала и Елена удивлены, что Абрам ушёл из мира музыки и занялся другим делом.
Абрам рассказывает примам Большого театра свою исто- рию… Володя Атлантов вспоминает, как они жили вместе с Муслимом, когда стажировались в Италии.
– Я уверен, что Муслим не позволит себе лишнего с де- вицей лёгкого поведения, скорее всего, это неудачный розы- грыш, ведь Муслим большой охотник до всяких проделок…
 
– Как там Араз? – старается поменять тему разговора Та- мара.
– Я хотел всё это отнести Муслиму и вам тоже. А Араз сказал: передай всё Тамаре Ильиничне. А эту пахлаву испек- ла мама Араза. Мы с Володей встретились около метро, ему я тоже кое-что передал. Араз сейчас в ссоре с Муслимом, а со мной помирился и смирился с моим образом жизни, по- тому что понял, что без нас, деловых бакинских парней, про- стым некуда деваться! – шутит и смеется Абрам.
– Странно, я думала Араз от своих принципов никогда не откажется! – поддержала беседу Тамара.
– Он и сейчас не отказывается. Просто недавно у его друга Апреля, одного лезгина, умирала прабабушка и хотела, чтобы её похоронили в семи белых шёлковых саванах. Родственни- ки купили ей белый шёлк в магазине, а старуха кричит на них и говорит, что это ненастоящий шёлк. «Я не пойду на свида- ние к своему покойному мужу в рай в ненастоящих шелках». Бедные родственники голову ломают, где достать натуральный белый шёлк. Тогда её правнук Апрель, который учится вме- сте с Аразом в одной группе, просит его достать настоящий, и Араз вынужден обратиться ко мне. Ну, я позвонил нашей мамке Марго, она через своих родственников из Израиля до- стала настоящий шёлк. Как ни странно, продала его по своей цене. Я как раз был по своим делам в Москве. Зашёл с этой сум- кой к Муслиму, он просил отвезти своей дочери три пластинки итальянских композиторов и два тома Джека Лондона.
– Наверное, его дочь красавица?! – перебивает Абрама Маквала.
– Ещё бы! Хорошенькая, к тому же «золотая девочка» – кроме бешеных алиментов папаша вечно ей что-то посыла-ет. Ну так слушайте дальше.
– Подожди минутку, давай сначала выпьем за нашу встречу,– Володя наливает всем по стопочке коньяка.– Ну, те- перь продолжай, Абрам.
 
– В гостинице Муслим открывает мою спортивную сум- ку, где лежит эта материя, и спрашивает: «Ты что, теперь стал торговать белыми саванами для покойников?» Я ему расска- зываю правду, вдруг он на минуту задумался и говорит: «Слу- шай, Абрам, я не знал, что у мусульман есть такой обычай! А ведь когда моя бабушка умерла, я даже не смог поехать на похороны. Самое ужасное зрелище, это когда ты видишь своего родного человека мёртвым. Слушай, давай сделаем так: я куплю у тебя этот шёлк, а ты подари его прабабушке Апреля. Вдруг ей на том свете встретится моя бабушка, и она простит мне всё, что я натворил, и то, что не смог с ней попрощаться. Только не говори там, что это от меня». Вот так, то ли всерьёз, то ли в шутку, говорил Муслим.
Время идёт, а старушка не умирает, так и говорит всем, что пока вы мне не покажете настоящий белый шёлк, какой был при царе Николае, ни за что не пойду на свидание к мужу. Пошёл я в бакинскую квартиру, где старушка жила, с 13-ю метрами шёлкового белого материала. Там все родственники собрались, чтобы попрощаться с ней. Я достаю шёлк и объяв- ляю: «Это вам от меня». А один аксакал говорит мне: «Сынок! Ты купец, мы покупатели, по нашим обычаям семь человек, которые роднее всех старушке, должны от своего имени за- вернуть её в белый материал – так мы согреем её своим те- плом на том свете. Мы обязаны купить твой товар». В первый раз меня назвали, как моего прадеда, купцом! Короче говоря, я отрезал каждому по саженю (1 м. 85 см.– Автор) и продавал. Вот так я поимел двойную цену на этом товаре. А ещё я по- дарил бабушке Зейнаб духи «Красная Москва». Оказывается, это её любимые духи. Она велела Апрелю лично надушить её на смертном одре этим духами, когда она будет готовить- ся к свиданию с любимым мужем, который умер 40 лет на- зад. И ещё она приказала невестке покрасить её волосы хной:
«Не пойду на свидание к своему мужу седой! И ещё не забудь
покрасить мне брови»,– говорит старушка. Оказывается, она
 
была дочерью богатого лезгинского купца при Николае II, по- этому знала толк в натуральном шёлке. Под утро следующего дня бабушка Зейнаб умерла.
– Абрам! Расскажи девочкам про свою тёщу! – улыбаясь, просит Тамара.– Ты по-прежнему с ней воюешь?
– Ой, совсем забыл, вам письмо от неё,– Абрам достаёт листок и протягивает Тамаре.
Пока он наливает очередную стопочку коньяка, Тамара чи- тает послание.
– Абрам! Можно, я всем прочту, что она пишет?
Абрам кивает, Тамара читает вслух: «Дорогая Тамара! Ты не переживай так сильно! И вновь припадёт к твоим ногам наш дорогой Орфей! У вас не раз будут ссоры, но ты сможешь всё преодолеть, особенно, когда наступят страшные времена для великой державы. Ибо написано в Библии, что всё пере- вернётся вверх дном, всё, что было нравственным, станет амо- ральным, и наоборот. Через три десятка лет на заре Муслим уйдёт в мир иной на твоих руках. А слава и талант Магомаева не померкнут никогда! Будь счастлива, девочка моя!»
Тамара убежала в ванную, закрылась, чтобы никто не видел её слёз, но быстро взяла себя в руки…
– Да, Тамара Ильинична! Теперь мы с тёщей живём душа в душу. С Ларисой я расстался, она изменяла мне здесь, в Мо- скве. А тёща неоднократно меня предупреждала. Девочки, милые, как я не хочу уходить отсюда, так бы и сидел с вами. Но мне надо встретиться с одним человеком, который улетает в Польшу по делам. А кстати, хотите фокус вам покажу?
– Хотим! Хотим! – весело, по-детски, зашумели подруги.
– Только никому не рассказывайте!
– Хорошо! Хорошо!
Абрам достаёт из сумки большой кулёк с конфетами «Гул- ливер». Берёт одну конфету, осторожно ломает её и выта- скивает маленькую стеклянную медицинскую пробирку. За- тем лёгкими движениями настоящего фокусника открывает
 
эту пробирку и достаёт оттуда десять рублей. (Один рубль в те годы был равен одному доллару, тогда за границей без всяких проблем обменивали рубли на доллары, в том чис- ле и в социалистических странах. Но разрешалось вывозить за границу только 30 рублей).
Видя недоумения на лицах подруг, Абрам поясняет:
– На фабрике «Красный Октябрь» у меня есть знакомая упаковщица. Она по заказу делает такие конфеты, конечно, их бригадир тоже знает об этом. На эти конфеты мне при- везут, ой-ой, сколько товару! Теперь поняли? Но я вижу, вы честные девочки, с вами опасно связываться! Ещё заложите нашу компанию «торгашей». Мы подпольные купцы! – смеёт- ся Абрам.– Можно я кофе попью и пойду дальше по своим делам?
– А я ещё буду пить за предсказания тёщи Абрама! Пусть Муслим умрёт на руках Тамары,– говорит слегка захмелевший Владимир Атлантов.– И я бы тоже хотел умереть на руках сво- ей любимой…
Маквала заваривает кофе. Тамара ставит ещё одну бутылку коньяка из «магомаевских» запасов.
– Тамара Ильинична, можно я поиграю на вашем пиа- нино, а то уже два дня не подходил к инструменту,– говорит Абрам и начинает играть стоя. Одной ногой нажав на педаль, берёт аккорды и играет Рахманинова, потом садится и начи- нает играть Чайковского. Останавливается, на ходу пьёт кофе, прощается со всеми и уходит. Пару минут все молчат.
– Девочки, милые! Вы не видите, что у нас творится в стране, такой талант и чем занят? – вопрошает Атлантов.
– Ну, он сам виноват. Почему ты занимаешься тем, чем должен заниматься? – говорит Елена Образцова.
…Прошло три недели. Воскресенье. Скоро десять часов утра. Две недели назад на свет появился маленький Муслим- чик. Его взрослый тёзка сидит в номере один и тоскует; всё курит и курит. Звонит Александра Николаевна:
 
– Алло! Муслимчик! Подарок для тебя готов! Через де- сять минут включи телевизор, смотри «Утреннюю почту».
– Спасибо, Александра Николаевна! Я вас очень люблю! Бегу смотреть передачу.
Вся страна смотрит «Утреннюю почту». Стучат в дверь. Муслим открывает: на пороге ведущий этой программы Юрий Николаев.
– Муслим привет, чуть не опоздал, хорошо, что ты в но- мере! Давай вместе будем смотреть последний выпуск, я хочу, чтобы ты оценил меня как ведущего,– лукавит Юрий.
Муслим всё понял, сделал вид, что ничего не знает. Друзья поудобнее сели на диван. Передача подходит к концу, веду- щий Юрий Николаев объявляет: «Дорогие зрители! Вот этот мешок с письмами мы получили от вас с просьбой, чтобы в эфире вновь и вновь звучала песня в исполнении народного артиста СССР Муслима Магомаева «Ты моя мелодия», слова Николая Добронравова, музыка Александры Пахмутовой.
Муслим недоволен:
– Юра! А больше нет песен? Всё одно и то же!
– Муслим! Что же ты такой нетерпеливый?
Юра Николаев с экрана телевизора продолжает говорить:
– А теперь, дорогие зрители, наши уважаемые Алексан- дра Пахмутова и Николай Добронравов написали песню, ко- торая в каком-то роде является криком души на только что прозвучавшую мелодию и называется она «Прощай, люби- мый», а исполнит её заслуженная артистка РСФСР Тамара Синявская.
С экрана на Муслима смотрит Тамара и поёт:
Любовь пришла к нам песней лебединой. Пойми любимый:
Вечным пилигримом, вечным пилигримом Было сердце моё.
Ты ворвался в жизнь, как озаренье, озаренье.
 
Ты мой грозный суд и вдохновенье, вдохновенье. Весь мир наполнен песней лебединой, лебединой… Прощай, любимый,
Мой неповторимый, мой незаменимый, Неожиданный мой!
От автора.
Помню, как сейчас… Мы смотрели передачу «Утренняя по- чта». Когда пел Муслим Магомаев, то увидели, что он еле-е- ле сдерживал себя, слёзы душили его. А потом пела Синявская. Сколько тоски и отчаяния было в её глазах! Недавно я нашла это видео…
Дорогой читатель, прошу тебя, посмотри в интернете это видео, и ты всё поймёшь без моих слов. Тогда мы все об- виняли нашего любимчика, а не Тамару. Все только и говори- ли, что гулянки и друзья для Магомаева больше, чем личная жизнь. Как ни странно, все сочувствовали Тамаре Синявской. Но в то же время видели, как страдает наш Муслим.
В Москве, в квартире дяди Джамала, передачу смотрят, как обычно, Мария Ивановна и Мария Григорьевна. Они, как ни- когда, обижены на Муслима. После ссоры с Тамарой Муслим к ним не приходит и не звонит. Сдержанный Джамал говорит, что Муслим сам виноват, и пусть сам отвечает за свои поступ- ки. Дядя Джамал вспоминает покойного брата Магомета. Тот был авторитетным гусаром среди бакинских джентльменов. Недаром он женился на красавице актрисе Айшет Кинжало- вой. Муслим Магомаев в своих воспоминаниях так отзывался об отце: «Если где-то замечался шум, куча-мала, то там обяза- тельно ищи Магомета… Увлекающийся, упрямый, драчливый, но в душе поэт. То легкомысленный, то яростно непоколеби- мый… в своих принципах» («Живут во мне воспоминания»). Отец добровольцем ушёл на фронт и героически погиб за не- сколько дней до Победы.
 
После того, как Тамара спела «Прощай, любимый», Мария Григорьевна убежала в другую комнату и разрыдалась, впер- вые в слезах ругая Муслима. Дядя Джамал не выдержал, по- высил голос:
– Ну что, доигрался твой любимчик?! Теперь будешь его защищать? Опозорил себя на всю страну.
Бедная Мария Григорьевна подошла к окну и просила Все- вышнего «образумить» её любимчика.
…На даче Алиевых в Баку все смотрят «Утреннюю почту», в том числе и Гейдар Алиевич, он всегда смотрит эту передачу. Алиев не в настроении. Все знают, почему, и все молчат. На- кануне поздно вечером он возмущался поведением Муслима и делился с супругой:
– Вот скажи на милость, что ему не хватает? Опозорил себя на всю страну. Всенародный любимчик, а ведёт себя, как мальчишка.
– Гейдар, успокойся, пожалуйста. Тамару жалко.
– Вот-вот! Она из-за него развелась с мужем, а он такие фокусы вытворяет!
– Ты знаешь! Помирятся они! Муслим не сможет без неё жить!
А в Москве перед экраном телевизора сидит всё семейство Алтыкулачевичей. Диана обращается к мужу:
– Давай пойдём к Тамаре Ильиничне. Магомаев не мог ей изменить. Тут какое-то недоразумение.
– Конечно, дорогая. Как скажешь…
– Так Тамарочка сейчас на гастролях в Париже,– гово- рит баба Зухра.– Она обещала для Муслимчика какую-нибудь французскую игрушку привезти.
…Париж, гостиница «Harvey» в двух километрах от Триум- фальной арки. После шумного успеха солисты Большого теа- тра собираются идти по магазинам. Тамара сидит в гостинице и приводит себя в порядок, стучат в дверь и вносят огромную корзину роз. У Тамары забилось сердце: неужели от Мусли-
 
ма? Но нет! Входит итальянский знакомый Франческо. По-ан- глийски обращается к ней:
– Милая синьора! Я только что прилетел из Италии. Уз- нал, что вы здесь! – Целует ей ручки.
– Спасибо за цветы! Извините, вечером у нас самолёт, мы с подругами хотим пройтись по магазинам.
– Через час здесь будет всё, что вы пожелаете!
– Нет, нет! Спасибо!
– Да я помню, что вы, кроме цветов, от меня ничего не принимаете. Послушайте, дорогая Тамара, я пришёл с са- мыми благими намерениями! Я разведусь и женюсь на вас. У нас с женой давно нет отношений, хотя я потеряю полови- ну своего состояния в её пользу. Весь мир будет у ваших ног, все мировые сцены, вы будете самой высокооплачиваемой примой и не будете бегать по магазинам в поисках недорогих вещей. Вы заслуживаете только бриллиантов, а не дешёвых стекляшек. Ваша страна не ценит таланты! Я знаю, что вы рас- стались с синьором Магомаевым. Выходите за меня замуж! – на коленях громко, в отчаянии говорит Франческо и пытается обнять Тамару.
Она вырывается из его объятий, выбегает из номера и стал- кивается с подружками, которые подслушивают, как итальян- ский миллионер тщетно объясняется в любви русской краса- вице, ради которой готов отдать половину своего состояния, лишь бы получить руку и сердце Тамары и сделать её всемир- но известной певицей.
– Тамара, мы не успеваем! Ты оделась? – кричат девочки, пытаясь оправдаться за столпотворение у дверей.
На улице синьор Франческо говорит своему телохранителю:
– Эти русские ненормальные, особенно Магомаев и эта синьора. Я им предлагаю другую жизнь, а они держатся за свою нищую страну, где нет даже элементарных вещей.
…Два дня, как Муслим отсоединил телефон и включает его изредка, когда нужно кому-нибудь позвонить. Он смотрит
 
в зеркало и не узнаёт себя: синие круги под глазами из-за бес- сонных ночей, небритый, помятый. Он звонит Кобзону.
– Алло, Иосиф! Слушай, будь другом! Выручай! Спойте все песни на праздничном концерте вместе с Лещенко. Я уле- таю в Баку – больше так не могу.
– Муслим, ты сам себе делаешь хуже! Ты вообще не це- нишь то, что у тебя есть.
– Мне надо собраться с мыслями!
– Прости меня! Но ты идиот. Ты знаешь, что теа- трал-миллионер Франческо в Париже на коленях просил Та- мару остаться за границей.
– Не может быть! Ну и оставалась бы, раз я такой непу- тёвый. Этот Франческо мне тоже предлагал остаться в Ита- лии.
– Муслим, очнись: Франческо предлагал ей выйти за не- го замуж, он узнал, что у вас разлад.
– Ну и вышла бы за него замуж!
– Ты, как татарин, упёртый. Она тебя любит!
– А ты еврей всеведущий! – уже со смехом говорит Маго- маев.– Слушай, а ты откуда знаешь?
– От верблюда! Мне Нелли сказала. Её подруга в Боль- шом поёт. Ладно, тебя не переубедить, поезжай в Баку, собе- рись с мыслями. Я что-нибудь придумаю, выручу тебя перед Екатериной Алексеевной.
– Слушай, Иосиф, а что ещё говорят там, в Большом, про Тамару Ильиничну и про меня?! Что я идиот?
– Муслим! Это я, Нелли! (Она всё это время стояла ря- дом с мужем и слушала, о чём они говорят). Вы меня извини- те, что вмешиваюсь, но вы зря так поступаете! Тамара хоть и делает вид, что ничего не происходит, а её глаза выдают истинные чувства. Мнения труппы Большого театра о пред- ложении Франческо разделились. Одни восхищаются её по- ступком, а другие говорят, что зря она упустила шанс. Ведь
 
Тамару ничего не удерживает в Москве: с мужем развелась, родных почти нет, Магомаев вытворяет, что в голову взбре- дёт…
Только он положил трубку, опять звонок.
– Алло! Муслим, это Клавдия Петровна, подруга твоей мамы, она никак не может до тебя дозвониться, в гостинице сказали, что тебя нет.
– А где сейчас мама, Клавдия Петровна?
– Она проездом в Москве, сейчас на Казанском вокзале. Че- рез час отходит поезд в Минеральные Воды, вагон номер пять.
– Спасибо! Бегу!
Муслим быстро бреется и едет на Казанский вокзал.
В Москве пасмурно, идёт мелкий дождь. На Казанском вок- зале пассажиры стоят на перроне у поезда до Минеральных Вод. Муслим ищет маму, все смотрят на него и показывают чуть ли не пальцем. Айшет сама бежит навстречу сыну, они обнимаются и целуются.
– Мама! Я не знал, что ты в Москве! Как ты?
– Сынок, ты как?! Выглядишь очень неважно. А мне вот с работы дали путёвку в санаторий. Специально в Москву на день раньше прилетела, чтобы с тобой повидаться. А тебя нельзя найти…
– Пойдём в вагон, а то все на нас смотрят.
– Ну и пусть все смотрят и видят, какого талантливого красавца я родила! – смеётся Айшет. Взяв под руку сына, ведёт его в купе.
– Да ещё непутёвого идиота,– шутит Муслим.
В вагоне все улыбаются. В купе пожилая женщина бесцере- монно лезет в разговор:
– Сынок, извини, пожалуйста, но я вынуждена вмешать- ся. Я кандидат медицинских наук в сфере психоневрологии с пятидесятилетним стажем. Вам с Синявской надо поми- риться! Я поняла, когда она пела по телевизору «Прощай,
 
любимый!», как она вас любит. Жаль, что я еду в санаторий. Ну ничего, когда буду возвращаться назад, всем расскажу, что вы мне дали слово, что помиритесь!
– Но я вам слово не давал, это наше личное дело.
– Я вижу, как вы страдаете друг без друга.
– Хорошо, хорошо, уважаемая кандидат-бабушка, мож- но я поговорю с мамой.
– Ну наконец я выполню ещё одну важную миссию для страны! – успокоилась старушка.
Муслим и Айшет в обнимку тихо говорили о своём. Ай- шет уговаривает сына образумиться и помириться с Тамарой. Муслим пытается перевести разговор на другую тему. Прово- дница предлагает провожающим покинуть поезд, а Магомае- ва просит оставить автограф на блокноте, где учтены записи белья для пассажиров.
– Мама! Извини, я спешил и не взял деньги. У тебя есть?
– Милый! Сколько можно говорить, мне не надо ника- ких денег от тебя, мне нужно твоё благополучие. Помирись с Тамарой! Вот что мне надо.
Все в купе кивают головой и проводница тоже. Муслим це- лует маму и выходит из вагона.
– Раз ваш Муслим дал мне слово, то он точно поми- рится! – громко объявляет старушка.
 







ГЛАВА 9. В РОДНОМ ГОРОДЕ
Мне ночь не в ночь, мне ночь невмочь,
Когда тебя нету со мной. Сон мчится прочь, сон мчится прочь, Беда в мой вступает покой.
Нет глаз, чтоб видеть мне твой лик, Мне радости нет под луной.
Нет ног – поспеть к тебе, нет рук, Чтоб с жаркой сложить их мольбой.
Из любимого романса Г. Алиева «Без тебя». Стихи: Низами Гянджеви, Музыка: Узеира Гаджибекова
…Через день Муслим просыпается у себя в бакинской квартире от стука в дверь. Это сосед Николай Иванович, ко- торый занимает две другие комнаты, сотрудник НИИ, пода- ющий надежды учёный, но водка губит его, к тому же от него ушла жена.
– Слушай, Муслим! Дай денег похмелиться! Завтра ни грамма не возьму в рот! Честное слово! До зарплаты ещё целых три дня осталось.
– Слушай, Николай Иванович, сегодня рабочий день, надо на службу идти! Как тебя с работы не выгнали?
– Ах, милый мой человек! Если меня выгонят, то кто будет писать моему начальнику диссертацию? Он сам ве- лел три дня не приходить на работу, а писать дома в трезвом
 
состоянии. Продукты мне купил, холодильник заполнил, что- бы я с голоду не помер, а денег ни копеечки не дал. А друзья во дворе всё равно меня выручили.
– Давай договоримся: вот тебе деньги, но ты меня боль- ше не беспокоишь.
Через час изрядно выпивший Николай Иванович опять стал стучаться в дверь, мол, давай вместе выпьем, а потом вместе напишем диссертацию, а затем будем вместе петь…
Муслим не выдержал, поехал к своему другу поэту-песен- нику, автору знаменитой песни «Синяя вечность» Геннадию Козловскому. Гена в это время работал в Москве в одном из научно-исследовательских институтов. Он вместе с сыном на пару дней прилетел в Баку к маме Татьяне Петровне: она категорически отказалась переехать в столицу. Муслим купил для неё большой букет тюльпанов. Магомаева встретили как самого дорогого гостя. Татьяна Петровна приготовила его лю- бимое блюдо – люля.
– Татьяна Петровна, я поживу у вас какое-то время? Со- сед у меня очень беспокойный… А Гейдару Алиевичу боюсь показываться на глаза.
– Муслим, дорогой мой мальчик, живи, сколько хочешь, Гена с Сашей завтра улетают в Москву, а я одна в трёхкомнат- ной квартире. И мне не будет скучно.
– Слушай, Гена, ты не сможешь привести ко мне дочку Марину, а то я так соскучился по ней. Видимся ведь редко. Араз со мной не разговаривает, его попросить не могу…
В это время сын Козловского Саша, московский студент, зашёл в квартиру и, забыв разуться, бросился к Муслиму с ра- достным рукопожатием.
– Ну что, зятёк, как дела? Скоро встретишься с неве- стой,– лукаво сказал Муслим.
– Дядя Муслим! Вы бы сначала женились, а потом меня сватали. Все только о вас с Тамарой Синявской говорят, даже в институте девочки пристают ко мне с расспросами.
 
– Слушайте, давайте все пойдём в ресторан «Апшерон» на Приморском бульваре,– предложил Муслим.
Через час вся компания расположилась за столиком, в том числе и Марина Магомаева. Ей исполнилось 13 лет, она сиде- ла рядом с Сашей Козловским в модном платье из кримпле- на лимонного цвета – это был последний «писк» моды. Она чувствовала, как отец гордится ею, слышала, что все говорят о ней, и кокетничала. Даже официант ставил еду и напитки сначала ей, а потом другим. Сашу это раздражало.
Муслим старался забыть Тамару, но у него не получалось. Полтора года назад они обедали в этом ресторане, за этим же столиком, откуда открывался вид на широкий простор бес- конечного седого Каспия. Муслим курил и подшучивал над своим будущим зятем. Саша налил в бокал Марины напиток
«Байкал», хотел подать, сделал вид, что споткнулся, и выплес- нул половину бокала на дорогое платье Марины. Марина, не теряя времени, демонстративно пролила на костюм Саши оставшуюся жидкость. Все хохотали, официанты прибежали, чтобы помочь Марине, на Сашу никто не обращал внимания.
«Вот какая кокетка! Не кричала, а меня проучила!» – поду- мал Саша Козловский.
Пройдёт время, Геннадий Козловский снова вернётся в Баку, будет работать директором эстрадно-симфонического оркестра Азербайджана под руководством Муслима Магома- ева до 1990 года, а в 1991 году Муслим Магометович поможет семье Козловских в связи со сложившимися обстоятельства- ми перебраться в Америку. Но Саша не сможет жить без Ма- рины, он будет звонить ей почти каждый день, пока Марина не попросит отца оформить ей визу в США, чтобы поехать к жениху, которого полюбила с первого взгляда. Вскоре Офе- лия, мать Марины, тоже переберётся в Америку и будет помо- гать дочери по хозяйству, так и не позволив себе ни единого романа, кроме того, который был с отцом Марины. А Генна- дий Козловский скоропостижно скончается в 1998 году.
 
…В интернете можно прочитать о проекте «О море, море» Хайама Мустафазаде, заслуженного артиста Азербайджана. Оказывается, был и другой вариант текста песни «Синяя веч- ность»:
О море, море, грудью о скалы Разбиваешь и горе, и боль,
Море, возьми меня в дальние страны, В дальние страны к любимой Ассоль.
Но Муслим Магометович понял, что цензура не пропустит эти строки, и поэтому Козловский написал другой вариант, в котором песня существует по сей день.
«Мягким субтоном спетый напев, мощный взлёт в при-пев, восхитительный проигрыш – фантастическая динамика от пи- аниссимо в запеве до фортиссимо в припевах – и мажорная кода. Восхищению нет предела»,– так пишет Хайам об этой песне. На сей день у неё более шести миллионов просмотров.
«Синяя вечность» прекрасно звучит в исполнении Эмина, Сергея Волчкова и Хайама Мустафазаде. Спасибо большое, что талантливые молодые певцы продолжают петь репертуар Муслима Магомаева, его бессмертные песни…
Вернёмся в ресторан. К столику подошли друзья Муслима – Полад Бюльбюль оглы, Эльдар Кулиев и композитор Фикрет Амиров.
– Вот он где, наш беглец! – сказал Полад Бюльбюль оглы.
– Слушай, Саша! Давай я закажу вам такси, отвези свою невесту домой, а мы тут поболтаем,– предложил Муслим.
– Дядя Муслим, отвезти я её отвезу, но жениться на ней никогда не буду! – запальчиво ответил Саша Козловский…
Друзья засиделись в ресторане и рассуждали о том, что пока Муслим в Баку, надо устроить концерты, к тому же, го- ворят, сразу после майских праздников с визитом в Азербайд- жан прилетает Л. И. Брежнев.
 
Снова закипела жизнь у Муслима. Он был занят целыми днями. Стал готовиться к концерту вместе с ведущими арти- стами республики. Решили, что «Малую землю» он исполнит перед ветеранами во Дворце имени Ленина на 9 Мая. Одна- ко все заметили, что хотя Магомаев старается шутить, но нет в глазах того блеска, какой был, пока он встречался с Тамарой. Он курил без конца, но спиртного в рот больше не брал. Дру- зья рвали его буквально на части, пользуясь тем, что он вновь в родном городе…
Гейдар Алиевич не находил себе места из-за того, что Мус- лим не приходит к нему с повинной, хотя министр культуры Азербайджана доложил, что Магомаев готовит сюрприз вете- ранам на праздничном концерте. Решили, что Муслим откро- ет концерт песней «Мой Азербайджан», автором которой он был, и закончит сюрпризом. А Муслиму было стыдно пока- заться на глаза Алиеву: он понимал, что тот всё знает. Через два дня после приезда в Баку Муслим с огромной корзиной тюльпанов пошёл на работу к Зарифе Азизовне и обещал ей, если хватит храбрости, то первомайские праздничные дни проведёт на даче у Алиевых.
30 апреля. Короткий рабочий день. Во Дворце имени Ле- нина идёт репетиция праздничного концерта, посвящённого Дню Победы. Играет оркестр под управлением Ниязи, Мус- лим поёт «Малую землю». В зал входит Алиев и ещё несколько чиновников. Всего в зале и на сцене человек пятьдесят-шесть- десят, включая хор, музыкантов и артистов. Все ждут реакцию Алиева, и все знают, что Муслим боится показываться на гла- за руководителю республики. Магомаев закончил петь, Гейдар Алиевич вновь широко улыбается, аплодирует. Муслим спу- скается со сцены и молча подаёт ему руку.
– Завтра на параде будешь стоять рядом со мной на три- буне, пусть народ видит, что ты здесь, а не в психушке,– гово- рит Алиев вполне серьёзно и уходит. Муслим виновато кивает головой.
 
А в это время в Москве в Кремлёвском Дворце съездов тоже идут репетиции. В зал входят министры культуры СССР и РСФСР – Фурцева и Кузнецов и человек десять чиновников. Тамара Синявская исполняет любимую песню ветеранов «Ка- тюша», после неё Иосиф Кобзон поёт «Малую землю». Все ар- тисты собрались на репетиции. Кобзон говорит в микрофон, чтобы все слышали:
– Ребята, Муслим пока в Баку. Он, как назло, заболел ве- трянкой, и врачи запретили ему покидать город, у него сейчас постельный режим.
Николай Александрович сочувственно кивает головой, Екатерина Алексеевна говорит:
– Николай Александрович, скоро визит Леонида Ильича в Азербайджан, Муслим там тоже нужен.
Тамара чувствует любопытные взгляды в её сторону, слов- но она виновата, что сейчас здесь нет Магомаева.
– Екатерина Алексеевна, я больше не нужна? Я могу ид- ти? – спрашивает Синявская.
– Конечно, вы, как всегда, великолепно исполнили «Ка- тюшу». Подойдите ко мне, пожалуйста, пошепчемся.
Екатерина Алексеевна отводит Тамару в сторону и говорит тихо:
– Держитесь молодцом! Пусть он там выветривает свою ветрянку и мозги тоже! Я очень вами довольна и горжусь, что не предали Родину!
«Е. А. Фурцева понимала меня, а если сказать верней, то от- носилась ко мне по-матерински: она позволяла мне то, что по- зволяла не каждому. Возможно, у неё были свои соображения. Когда бросают камни, зажимают мэтра, это одно: у него есть защита – его имя. А когда начинают покусывать начинающего артиста – это другое: его могут «съесть» в самом начале твор- ческого пути». (Из книги М. Магомаева «Живут во мне воспо- минания»)
 
Через полгода, 23 октября 1974 года, Фурцеву вызовут в Кремль и предложат выйти на пенсию, хотя она со своей должностью справлялась как никто другой. Только благодаря ей, её упрямству и амбициозности, удался обмен талантливы- ми вокалистами и артистами балета Советского Союза и Ита- лии. По словам современников, в свои 63 года она выглядела великолепно. 24 октября министр культуры СССР скоропо- стижно скончалась – по официальной версии от сердечного приступа. Но вся Москва говорила, что она покончила жизнь самоубийством…
После первомайского парада Муслим с облегчением едет к Алиевым на дачу и там проводит два дня. Зарифа Азизовна всех предупредила заранее, чтобы ничего у него не спрашива- ли: парню и так плохо.
Два часа ночи. Все спят, кроме Гейдара Алиевича и Зарифы Азизовны. Зарифа играет на рояле. Гейдар тихо поёт свою лю- бимую песню «Без тебя».
Мне ночь не в ночь, мне ночь невмочь, Когда тебя нету со мной.
Сон мчится прочь, сон мчится прочь, Беда в мой вступает покой.
Нет глаз, чтоб видеть мне твой лик, Мне радости нет под луной.
Нет ног – поспеть к тебе, нет рук, Чтоб с жаркой сложить их мольбой.
К ним со второго этажа спускается Муслим. Зарифа Ази- зовна уступает ему место. Гейдар Алиевич просит Муслима исполнить этот романс ещё раз. Алиев не может объяснить самому себе, почему он готов слушать и тихо напевать этот романс вновь и вновь…
А в это время в Москве Тамаре снится сон. Она играет на сцене Большого театра не Любашу, а бедную Марфу. Вот
 
она, Марфа, Дуняша и ещё несколько невест стоят, ждут, ког- да же Иван Грозный выйдет на сцену и выберет одну из них в жёны. Появляется царь, все невесты опустили головы и ждут его решения. Сначала он смотрит на Дуняшу, а потом резко поворачивается к Тамаре и целует её, а это Магомаев в роли Ивана Грозного. Он целует в губы нежно, ласково и тихо шеп- чет ей:
– Какая же вы упрямая! Я так соскучился по вам, Мар- фуша моя!
И вдруг на сцене что-то загрохотало, ударил гром, сверкну- ла молния.
Тамара просыпается в холодном поту. Она вся озябла, одея- ло почти упало на пол, форточка открыта, а за окном майская гроза, дождь льёт как из ведра. Она быстро закрыла форточку, надела тёплый махровый халат и пошла на кухню пить кофе. Мысли крутились в голове. «Нет! Нет! Я должна быть сильнее, буду ждать, пока он не упадёт к моим ногам, ни за что не по- мирюсь. Может, он не изменил с этой девицей… Но так опо- зорить себя! Пусть пока живёт в Баку и мучается, а там вид- но будет. Интересно, о чём думает Зарифа Азизовна? Надо ей позвонить, ведь она сама дала свой телефон, чтобы я в любое время могла пообщаться с ней. Узнаю, как он там».
Тамара машинально взяла газету со стола, но читать не мог- ла. Мысли крутились вокруг ссоры с возлюбленным. Она по- смотрела на портрет матери: у неё вошло в привычку доверять ей самые сокровенные мысли. «Мамочка, ты прости меня, пожалуйста. Моя беда в том, что я больше не смогу никого полюбить, кроме него. Или он, или никто – вся в тебя пошла. Ты никогда не говорила, кто был моим отцом, видимо, ты так сильно его любила, что больше ни с кем не встречалась».
Гроза тем временем прошла, и снова небо над ночной Мо- сквой засветилось миллионами звёзд и планет, одну из ко- торых позже назовут «Тамара Синявская», а другую, рядом с ней,– «Муслим Магомаев».
 
…Вернёмся в Баку. Магомаев хотел забыть свою Тамару, он был уверен, что семейная жизнь не для него. Как говорила в таких случаях бабушка Байдигюль, это проклятие! Муслим с трудом верил в проклятия, но считал, что его образ жизни не позволяет ему постоянно быть с одной женщиной, пусть даже любимой и любящей. Он вспомнил, как Тамара однажды сказала ему, что, наверное, полюбила его на всю жизнь. «Ка- кая же умница, что отказала этому Франческо.
Надо позвонить Иосифу, узнать через Нелли, как поживает моя примадонна. А почему моя?! Я же с ней расстался. Ничего, ничего, пусть страдает, будет знать, как швырять в меня этим проклятым чулком. Мы, Магомаевы, упёртые, от своего не от- ступим. Я ни одной женщине не позволял оскорблять себя, ни к одной пока не возвращался. Одного не пойму, как она оказалась в тот момент в гостинице? Я целый год её ждал, был готов на всё ради неё. Конечно, я тоже хорош! Всё бы на свете отдал, чтобы вернуть всё сначала. Но, увы… А пока я должен работать и давать концерты.
Какая же дипломатичная Зарифа Азизовна, наверное, всех предупредила, чтобы никто не приставал ко мне с расспроса- ми. А Ильхам так и хочет что-то разузнать, но уговор не нару- шает. Араз – тоже хорош гусь, поставил мне ультиматум: мол, не помиришься с Тамарой Ильиничной, со мной тоже не об- щайся. Говорит, что я достояние республики, что не имею права так поступать, как Валера Ободзинский… Бедный Валера, как ты быстро стал сходить с рельсов. И никто тебе не поможет, если сам себе не поможешь…» – так размышлял наш опальный возлюбленный в предрассветное утро на даче у Алиевых. Где-то далеко был слышен гул парохода, долетал тихий шум прибоя, морской ветер с привкусом соли освежал лицо. Из-за горизонта показалось алое солнце и стало краси- во, плавно подниматься вверх по небосводу. Одна за другой погасли звёзды…
 
Муслим работал, снимался в клипе «Синяя вечность», пи- сал музыку, готовился давать с ведущими артистами респу- блики концерты в государственной филармонии Азербайджа- на, носящей имя Муслима Магомаева – своего великого деда. Он великолепно выступил во Дворце имени Ленина на кон- церте для ветеранов, сделал им сюрприз – спел «Малую зем- лю». Именно в это время в Москве во Дворце съездов Кобзон исполнял перед ветеранами и перед Брежневым эту же песню. У Брежнева тоже на глазах стояли слёзы.
После концерта в Георгиевском зале, где награждали орде- нами и медалями, Брежнев позвал Андропова и спросил, по- чему не видно Магомаева, мол, не порядок. На что Юрий Вла- димирович ответил, что Магомаев в Баку, врачи запретили ему выезжать из города, у Муслима ветряная оспа в сложной форме. Брежнев успокоился и сказал, что-бы до его приезда в Азербайджан доктора вылечили парня.
…Рабочий кабинет Алиева. Он на прямой связи с Андро- повым. Гейдар Алиевич докладывает, что к визиту генсека в республику всё готово в высшей степени.
– Гейдар Алиевич! Магомаев в состоянии выступать пе- ред Леонидом Ильичом на концерте?
– Безусловно, Юрий Владимирович!
– А он вылечился? Екатерина Алексеевна сказала, что у него ветряная оспа в сложной форме.
Алиев быстро соображает и докладывает:
– Да! Да! Он сейчас вполне здоров, доктора быстро по- ставили его на ноги.
Наконец долгожданный для республики день настал. На Сабунчинский железнодорожный вокзал прибывает поезд с Брежневым. Солнце палит во всю силу. Лучшие пионеры и комсомольцы республики с цветами стоят и ждут команды. Детям жарко, они хотят мороженого. Фарид Кадырович, се- кретарь ЦК комсомола Азербайджана, который руководит пионерами, вместе с тремя мальчиками-комсомольцами идёт
 
и покупает мороженое на всю группу, которая будет препод- носить цветы Брежневу и другим чиновникам высшего ранга. Ильхам Алиев среди встречающих, он уже комсомолец. У него в руках пять порций мороженого. Три порции он отдал знако- мым девочкам, а четвёртую предлагает пионерке, в которой узнал Мехрибан с Арбата. Сам не понимая почему, говорит на английском:
– Это не московский снег, а бакинское мороженое. На что Мехрибан совершенно без ошибок отвечает:
– Спасибо! Спасибо, но есть на улице – некультурно!
«Ишь ты, культур-мультур…» – подумал будущий прези- дент, но вслух ничего не сказал своей будущей жене.
– А я, между прочим, ещё и французский учу,– уже поф- ранцузски говорит Мехрибан.
Ребята окружили их, удивлённые знаниями этой девочки.
– Ильхам! Кто это?
– Это Мехрибан Пашаева, она первая вручит цветы Ле- ониду Ильичу,– громко, чтобы все слышали, объявляет Фа- рид.
В это время Муслим подходит к Ильхаму, тот бросается об- нимать Магомаева, хотя недавно видел его на даче, всем своим видом показывая Мехрибан: вот кто мой друг!
Магомаев со всеми здоровается.
– Ильхам угости меня мороженым, у тебя две порции! – по-братски просит Муслим.
– Всем на места, приготовиться: поезд прибыл. Товарищ Магомаев, встаньте рядом с Гейдаром Алиевичем,– раздаётся голос из репродуктора.
Магомаев не спешит, уж очень хороши эти дети, такие наи- вные, непосредственные и радостные. Дружинники из разных институтов тоже следят за порядком, один из них подходит к группе пионеров, которые собрались вокруг Муслима, и го- ворит:
– Ребята, разойдитесь по местам!
 
Муслим узнал Араза, улыбается и подаёт ему руку. Тот от- вечает рукопожатием.
– Ну всё, Араз! Я побежал к Гейдару Алиевичу! Вот тебе пригласительные на мой концерт, приходи со своей девушкой.
От автора.
Я тогда училась в 8 классе и помню, как Муслим Магомето- вич, красивый, молодой, но с бесконечно печальными глазами старался улыбаться и давал интервью Азербайджанскому те- левидению по случаю визита Брежнева в республику. Мы с под- ружками обсуждали, помирится он с Тамарой Синявской или нет. Мнения разделились.
Итак, Муслим Магомаев снова в родном городе, пишет му- зыку, даёт концерты, помирился с Аразом. Он занят. Иосиф Кобзон ругается с ним по телефону, говорит, хватит страдать, вернись в столицу, без тебя скучно, московская публика ждёт Магомаева. Нелли через свою подругу узнала, как сильно то- скует по нему Тамара, хотя держится молодцом.
Друзья буквально рвут певца на части. Каждый хочет, пока Муслим в Баку, чтобы он гостил непременно у него. Магома- ев отправил соседа Николая Ивановича в Ессентуки лечить- ся. В выходные он чаще всего на даче у Алиевых. А в другие дни старается побыть дома один, но это плохо удаётся. Сосед и друг Эльдар Кулиев, известный кинорежиссёр, частенько за- ходит к нему. Деликатно ведёт разговоры о том о сём и плав- но переходит на тему любви – нельзя отказываться от своих чувств. Тёплыми бакинскими вечерами, когда есть свободное время, они играют в нарды, вспоминают о детских шалостях. К ним присоединяется Полад и другие бакинские друзья. Уди- вительно, но Магомаев не берёт в рот даже коньяк. Ребята тоже соблюдают сухой закон.
К Муслиму часто приходит Араз и, как палочка-выруча- лочка, помогает в составлении концертных отчётов и прочих
 
необходимых бумаг. Магомаев расплачивался пригласитель- ными билетами на свои концерты или автографами – для дру- зей, преподавателей института, для соседей, для подруг Ири- ны и мамы Араза… Агаларов не расстаётся со своим старым кожаным портфелем, где у него вместе с конспектами лежат отчёты и прочая бухгалтерия Муслима, а также открытки с портретом Магомаева и пластинки своего великого друга.
Подсознательно Муслим планирует свои дела так, чтобы закончить их в Баку к концу июня, ведь 6 июля у Тамары день рождения… Но вслух говорит: «Там видно будет, отдохну пару месяцев, и снова в бой – в Москву, где ждёт меня мой иску- шённый слушатель. Составлю новую концертную программу и буду петь, петь, петь… Видно, личное счастье не для меня».
Муслим очень мало спит по будням, отсыпается только в выходные на даче у Алиевых. Конечно, ему не до домаш- них хлопот. Поэтому из Москвы на третий же день прилетела от дяди Джамала его «домоправительница» Мария Григорьев- на. Она, как полноправный член семьи, занимается хозяй- ством, пока Муслим в Баку. Мария Григорьевна, как никто, хорошо знает Муслима, что он любит поесть или какой он чистюля. Дядя Джамал периодически звонит ей, спрашивает, чем занимается его блудный племянник. Естественно, Мус- лим не знает об этом, но догадывается.
Всё вроде хорошо у нашего героя, везде его узнают, везде почёт и слава, он гордость республики, любимец публики и власти. Он окружён преданными ему людьми в интернацио- нальном Баку, где он знает каждый камень, каждый переулок. Каждая семья из высшей элиты республики, где есть взрослая дочь, мечтает породниться с Магомаевым, не говоря о бесчис- ленных поклонницах, которые мечтают о принце, в котором сочетается всё: талант, невероятная красота, умение держать себя как на сцене, так и в любом обществе, безукоризненный лоск, элегантность, особенная, безупречная во всех деталях манера одеваться. Муслим позволяет себе носить костюмы
 
с дополнительными элементами шика – удлинённые прита- ленные пиджаки с накладными карманами, белые шёлковые рубашки с жабо; красивую брошь из чешского стекла (пополз- ли слухи, что она с бриллиантами), туфли на высоких каблу- ках, не говоря уже о золотом перстне. В ателье дяди Сурена под чутким руководством старого мастера ему шьют велико- лепные костюмы из дорогих тканей. Только глаза Муслима пе- чальны и выдают, что нет рядом с ним той, которую он ждал всю жизнь. А когда нашёл, то опять потерял, да так неожидан- но и нелепо. Куда бы он ни шёл, на Приморский бульвар или по коридору филармонии, всё напоминает о Тамаре. И весь этот мир кажется ему порой таким пустым, и себя он чув- ствует бесконечно одиноким. «Ну что тут поделать? Не везёт мне с женским полом! – Такие мысли часто приходят к нему.– Но надо жить, петь и не подводить тех, кто тебя любит, кто ждёт от тебя новых творческих успехов».
Вот уже и сосед Николай Иванович вернулся с курор-
та, подлечившийся и посвежевший. Даже хотел посвататься к Марии Григорьевне, а та, как нарочно, подняла его на смех, сказала, что единственный её мужчина и ребёнок – это Мус- лим. Магомаев пытался как-то уговорить Марию Григорьевну быть с соседом поласковее, но та даже слушать не захотела. Муслим понял, что в молодости она пережила тяжёлую ду- шевную травму.
Как-то Муслим лежал на диване и думал свою думу. Мария Григорьевна подошла к нему, села около, положила его голо- ву на свои колени и прошептала, проведя нежными руками по волосам Муслима:
– Мальчик мой! Жизнь – такая короткая штука, нельзя отказываться от любимых, иначе будет поздно, потом всю жизнь придётся локти кусать.
 







ГЛАВА 10. ВМЕСТЕ!
Я от тяжких снов проснусь, Я вернусь к тебе, вернусь. Сквозь огни и грозы, Сквозь тепло и слёзы
Я вернусь к тебе, вернусь.
«Элегия». Муз. М. Магомаева,
сл. Н. Добронравова
Набережная, Приморский бульвар. 6 июля, пятница. Пол- день, невыносимая жара. Муслим в светлом льняном костю- ме: пиджак с накладными карманами и тонким во-ротничком, с перламутровыми пуговицами цвета кофе с молоком. Он сто- ит у той самой мраморной плиты, где два года назад впервые поцеловал Тамару. Он ощущает себя бесконечно одиноким принцем из той знакомой сказки, где у героя есть всё, но он потерял свою принцессу… Он старается забыть её, но не по- лучается. К тому же, у неё сегодня день рождения… И он хо- чет упасть к её ногам и просить прощения. Как в сказке, он идёт к своей «крёстной», которая обязательно найдёт выход. Но обо всём по порядку…
Магомаев покупает гвоздики и идёт на работу к Зарифе Азизовне в медицинский институт. Алиева у себя в кабинете одна, по виду Муслима она всё поняла и сама спросила:
 
– Муслим, милый, всё в жизни бывает, садись, я что-то тебе расскажу. Никому не рассказывала, хочу, чтобы ты знал об этом…
И она начинает свой рассказ о том времени, когда они впер- вые встретились с Гейдаром Алиевичем и сразу полюбили друг друга. Молодой Гейдар не знал, кто отец Зарифы. А он работал большим государственным чиновником и пользовался более высоким авторитетом, чем тогдашний глава республики Баги- ров. Багиров, понимая угрозу карьере, хотел собрать компро- мат на отца Зарифы, чтобы сослать его в Сибирь. Гейдар Али- евич служил в органах КГБ. Когда он узнал об этой истории, то не только не отказался от невесты, но и готов был уехать с ней хоть на край света. Багиров испугался гнева народа и на- шёл выход: отец Зарифы Азизовны стал первым секретарём обкома партии Дагестана…
– Понимаешь, мой мальчик, мы, женщины приспосабли- ваемся к изменившейся ситуации и можем жить без второй половинки. А мужчине трудно без женщины, особенно без любимой. Подумай об этом!
– Она сейчас в Казани, на гастролях, и у неё день рожде- ния,– отвечает Муслим.
– Ты хочешь быть рядом с ней сегодня? – спрашивает Алиева.
– Да…– коротко, виновато опустив голову, как прови- нившийся мальчик, отвечает Муслим.
– Хорошо, что-нибудь придумаем, иди пока на улицу, подыми.
Муслим выходит на улицу, мужчины здороваются с ним рукопожатием, женщины улыбаются: «Здравствуйте!»,
«Добро пожаловать к нам в институт!» или «Поставьте, по- жалуйста, ваш автограф!»
Зарифа Азизовна звонит мужу на работу. Супруга беспоко- ит его только в крайних случаях.
 
Гейдар Алиевич у себя в кабинете. Идёт заседание. Алиев объявляет перерыв на 20 минут…
Через 15 минут Муслим целует Зарифу Азизовну и выбе- гает из кабинета. А та в очередной раз наливает из графина в стакан воду, выходит и выливает ему вслед эту чистую про- зрачную жидкость на пыльный порог института. Чтобы доро- га была лёгкой…
В Баку уже ходят слухи, что Муслим мирится с Тамарой. А Муслим пока сам не знает, что произойдёт. В ближайшем магазине он покупает огромную корзину гвоздик, берёт такси и едет на военный аэродром, где его ждёт вертолёт. Винтокры- лая машина берёт курс на Казань.
…Директор Казанского Драматического театра Александр Яковлевич Славутский доволен как никогда: все билеты рас- проданы, наконец он сядет в главную ложу и спокойно про- слушает «Царскую невесту». Он отдаёт распоряжения и уже готов идти в зал, но тут секретарша сообщает:
– На проводе милиция!
Начальник РОВД города Казани объясняет Славутскому, что военным вертолётом прибывает какой-то высокопостав- ленный чин, но инкогнито. На время спектакля надо без шума и паники посадить его в царскую ложу. Этот высокопостав- ленный чин – высокого роста, брюнет в светлом костюме.
«Только этого не хватало! Так хотел спокойно послушать оперу»,– Александр Яковлевич в недоумении. На всякий слу- чай он готовит 500 рублей (а вдруг этот кэгэбэшник– взяточ- ник!) Прячет деньги в стол, затем даёт распоряжение охране ждать у входа и проводить высокого гостя к нему в кабинет. Секретарша накрывает на стол прямо в кабинете директора, изысканно, со вкусом: коньяк и прочие деликатесы. И при- крывает всё это салфеткой.
Артисты великолепно сыграли, антракт, высокого гражда- нина всё нет.
 
– Тамара, ты слышала, что-то случилось в театре? – спра- шивает «одна из невест Ивана Грозного».– Едет, прямо как у Гоголя, инкогнито какой-то высокий брюнет из органов гос- безопасности.
– Нет, ничего не слышала, успокойся, мы ничего не натворили,– отвечает Тамара, а у самой молниеносно мель- кнула мысль: «Высокий! Брюнет!.. Нет! Нет! Мне мерещится. Ну всё, хватит, пора на сцену!» – так мысленно успокаивает себя Тамара. Началось второе отделение оперы. Милицейская патрульная машина мчится через всю Казань с сиреной. Она останавливается у входа в театр, и оттуда выходит высокий мужчина в светлом костюме с огромной корзиной гвоздик. Из-за гвоздик не видно, кто это. Его встречают. Один из ох- ранников берёт корзину у этого «высокопоставленного чина из органов госбезопасности» и говорит:
– Добро пожаловать к нам в театр! – И приходит в изум- ление, узнав, кто перед ним.
Помощница директора провожает Муслима в кабинет. Все женщины толпой идут за ним. Александр Яковлевич всплес- нул руками, обнял Магомаева и трижды по русскому обычаю поцеловал его:
– Ну и напугал ты меня! Пойдём скорее, дослушаем опе- ру, будешь любоваться Любашей. Дай только выпью глоток коньячка!
– Мне тоже налейте немного для храбрости,– говорит Муслим.
В коридоре тихо рыдает старая билетёрша. Николай, мо- лодой сотрудник театра, держит огромную корзину гвоздик и не знает, что с ней делать.
– Коля! Что ты стоишь, неси корзину в зал, в конце пред- ставления вручишь кому надо, понял?
Александр Яковлевич и Муслим тихо усаживаются в цар- ской ложе.
 
Муслим снова любуется Тамарой, исполняющей на сцене роль Любаши… Вот и конец спектакля. Все артисты выходят на поклон к зрителям. Николай выносит огромную корзину гвоздик на сцену и ставит у ног Любаши. Осветитель направ- ляет луч прожектора на Муслима Магомаева. Весь зритель- ный зал смотрит в его сторону.
Все 600 человек, как по команде, аплодируют.
Любаша убегает со сцены в гримёрную. Александр Яков- левич ведёт Муслима к Тамаре. «Иван Грозный» стоит за две- рями гримёрной и никого туда не пускает. Муслим впервые в жизни падает на грязный пол на колени – к ногам любимой женщины. «Иван Грозный» стучится:
– Всё! Хватить миловаться! Народ требует царя и его свиту!
Эмоции у всех зашкаливают, никто неравнодушен к проис- ходящему. Наш советский принц вновь обретает свою прин- цессу! Через несколько минут из гримёрной выходят самые счастливые во всей Вселенной. У Муслима покрасневшие уши и грязные брюки, у Тамары – заплаканное лицо. Директор доволен. А артисты? Женщины не сдерживают эмоции: кто смеётся, а кто плачет.
Никто из зала не уходит, все ждут и стоя аплодируют:
«Браво! Магомаева на сцену!»
Муслим берёт за руку заплаканную «Любашу», выходит в зал, а за ними «Иван Грозный» со своей свитой.
– «Мелодия»! «Мелодия»! Спойте, спойте, пожалуйста! – кричат из зала.
На сцену, в царские палаты выносят рояль, артисты уходят, Александр Яковлевич сажает Тамару на царский трон. Мус- лим не растерялся и обращается к залу:
– Дорогие наши зрители! Разрешите мне от вашего лица и от лица всех артистов нашей страны, которые служат ис- кусству и знают, что такое сцена, поздравить заслуженную
 
артистку республики Тамару Ильиничну Синявскую с днём рождения и спеть не только в её честь, но и для всех вас люби- мую песню всех женщин «Мелодия».
Шквал аплодисментов.
– Поздравляем! Поздравляем! Поздравляем!
Муслим садится за рояль и, аккомпанируя себе, поёт как никогда, впервые не заметив, что белые брюки испачканы на коленях.
…Муслим и Тамара опять вместе. Как два неразлучных го- лубка, иногда они разлетаются по своим гастролями, а потом снова вместе. Не только друзья, начиная от семьи Алиевых, но и вся страна, миллионы поклонниц желают им счастья. Муслим больше не устраивает неудачных розыгрышей, хотя по-прежнему не отказывается от больших застолий в 40–50 человек, не говоря уже о своём дне рождения, который отме- чает 17 августа на даче у Алиевых.
Только и на этот раз Тамары нет рядом: она на гастролях. Но Муслим ведёт себя молодцом. Да и в Москве у него больше нет желания кого-то разыгрывать. Всё в меру. Слишком до- рогой ценой досталось ему счастье, оно необходимо ему как воздух, как вода и солнце. Если Тамара в Москве, то каждый день она утопает в цветах – на сцене или дома.
Только не будем писать о тех, которые ломают голову, на сколько этой паре хватит терпения, и когда они разойдутся. Тамара снова сияет, как солнышко, которое вышло из-за тучки после грозы, и нередко сама себе задаёт вопрос: а что дальше? Кто я для него? Так называемая «гражданская жена». Неопределённость её по-прежнему мучает. О же-нитьбе Мус- лим молчит, никак не переступит через своё решение «никог- да не жениться». «Упёртый татарин, как сказал однажды Ио- сиф Кобзон, женитьбы боится как огня, который его однажды
обжёг».
Муслим по-прежнему на вершине славы, на его концер-ты невозможно попасть, но главное, он любит и любим. Его не-
 
вольно сравнивают с великим Марио Ланца, перед творче- ством которого он преклонялся. Без сомнения, создавая книгу об этом удивительном певце, Магомаев передавал и свои ощу- щения, мысли и чувства.
«Многие вспоминали, что каждое выступление Марио Лан- ца было, словно в последний раз. Выход на сцену он считал единственным шансом излить публике свою душу. Это был мудрый инстинкт большого артиста… У славы есть и светлые стороны: естественная любовь к кумиру, благодарность за чу- десный талант… Вздыбившаяся, как штормовое море, толпа подкатывала к сцене, в упор рассматривала любимца публики, расстреливала жадными глазами. Самые отчаянные и нетер- пеливые поджидали его за кулисами, ловили в фойе, у входов и выходов, явных и тайных… Каждому хотелось дотронуться до «бесподобного Марио», обратить на себя внимание, взять автограф…
Слава – это и потоки писем в адрес кумира…
И всё-таки это бремя было ещё посильным для Ланца, че- ловека жизнелюбивого и стойкого к житейским всплескам. Надо принять во внимание его крепкий организм, живую ре- акцию на происходящее, темперамент, мгновенную отзывчи- вость сердца. С улыбкой скрытой, а то и с откровенной гор- достью относился он к своей популярности. Что же, Марио сам всего добился, пусть радуется не только он, но и близкие, друзья – свидетели его восхождения». (Из книги Муслима Ма- гомаева «Великий Ланца»)
Муслим отлично понимает, что не только Тамара ждёт, когда он сделает ей предложение. Все, кто его любит и це- нит, подталкивают нашего героя на этот шаг. «Не дети же вы, вам не 18 лет, пора жениться!» – так или иначе твердят все. И утверждают, что семейная жизнь, свой тёплый очаг так кстати для большого артиста. Здесь, в своём фамильном зам- ке, он сможет укрыться в любую погоду, от любого настрое- ния, от шумного успеха или от очередной депрессии наедине
 
с той, которая любит его просто так, а не за какие-то заслуги, и окружит вниманием и заботой, даст отдохнуть и набраться сил, чтобы идти дальше, чтобы его ни ждало впереди: взлёты или падения, боль или радость…
Магомаев всё это понимает и мучается, курит сигарету за сигаретой: хочет приглушить те душевные раны, кото- рые ведомы только ему. Но у нашего героя не только замка, но даже собственной квартиры нет. Он об этом вообще не хо- чет думать. А наставления Араза жениться на Синявской, прописаться в Москве и купить кооперативную квартиру в рассрочку Муслим никак не воспринимает. Как и прежде, он не знает счёта деньгам…
Тамара терпелива к его многолюдным застольям. Закан- чивается банкет в честь одного события, начинается встреча по поводу другого… «Ох, этот южный народ, ну и темпера- мент у него! Как же они искренне любят его, правда, не все, многие просто пользуются его добротой, а он рад старать- ся… И всё равно, ты единственный и неповторимый, ты мой и больше ничей! И сердце моё, когда я вижу тебя, стучит так сильно и тревожно и словно сжимается от нежности. Я поста- раюсь быть терпеливее, хотя не всегда получается…
Как я жду те мгновения, когда ты освободишься от своей работы, от бесчисленных поклонниц, от друзей. И каждый раз с необъяснимым волнением представляю, как твои руки ласково обнимут меня, и тогда всё во мне встрепенётся, и ка- ждое твоё слово становится волшебным, и растревоженная душа улетает в неведомую даль. Ты самый прекрасный, и мы принадлежим только друг другу!»
 







ГЛАВА 11. СВАДЬБА
А эта свадьба пела и плясала, И крылья эту свадьбу вдаль несли. Широкой этой свадьбе было места мало
И неба было мало, и земли.
«Свадьба» (из репертуара М. Магомаева). Муз. А. Бабаджаняна, сл. Р. Рождественского
Вот уже больше двух лет наши герои вместе, то с расста- ваниями, то вновь с объятиями. То гремят майские грозы с ливнями, то светит солнышко в лазурном небе и согре- вает своими яркими лучами влюблённых. Вдруг опять па- смурно, прохладно. И снова природа-матушка творит свои чудеса. Вот так и у Муслима с Тамарой. Но уже нет ни капли сомнения в том, что Муслиму нужна именно такая женщи- на. Если надо, Тамара за себя может постоять, как бы его ни любила. От замашек нашего бывшего Дон Жуана ничего не осталось. Он прекрасно понимает: с Тамарой шутки пло- хи, всякие интрижки или ухаживания за кем-либо до добра не доведут…
А вот как свершилось бракосочетание, лучше всего узнать из первых уст.
«Сидели мы как-то в моём номере в гостинице «Рос- сия». Зашёл на «огонёк» наш друг, знаменитый художник
 
Таир Салахов. Накрыли стол, начался обычный в таких слу- чаях разговор… И вдруг Таир сказал нам решительно:
– Ну что вы ходите-бродите, время тянете? Чего ещё испы- тывать?.. Давайте-ка ваши паспорта. У меня в Союзе худож- ников есть шустрый помощник, он всё устроит.
Гипноз Таира был таков, что мы подчинились, молча пере- глянулись и отдали ему наши паспорта.
Всё устроилось как нельзя лучше. Устраивать же приходи- лось потому, что в те времена в загсе после подачи заявления требовалось ждать три месяца, прежде чем вас распишут. А для меня главным в той ситуации было другое – чтобы всё произошло без шумихи, без помпы, чтобы народ не знал…
В общем, весь наш свадебный ритуал совершился тихо и скромно. Вышли мы на улицу, и вдруг вижу то, чего я хотел избежать: из морозного пара в нашу сторону качнулась толпа. Откуда столько людей собралось? Видимо, работники загса оповестили своих знакомых, что женится Магомаев. Как бы теперь сказали, произошла утечка информации…
Увидев на улице перед дверью живой коридор моих по- клонников, ожидавших нас на морозе, я нашёлся. Вытол- кнул вперёд Таира Салахова, словно он и был жених, и сказал громко:
– Иди, иди! Чего стесняешься? Молодец какой! Давно бы так! Старик, до седых волос дожил, а всё бобылём ходишь! Хо- рошо, что решился! Какую невесту отхватил!
Так с шутками и прибаутками, с боем, но без потерь проби- рались к машинам». (Из книги Муслима Магомаева «Живут во мне воспоминания»)
Прочтут эти строки наши знаменитые певцы и подумают: повезло Магомаеву, нашёл вторую свою половинку, достой- ную себя, а нам что-то не удаётся…
А покойный Иосиф Кобзон сказал бы им в ответ:
– Надо, друзья, не только найти свою музу, но и хранить её, периодически воспевать, ценить её достоинства.
 
А Хазанов и Винокур добавят:
– Мы хотя артисты другого жанра, но тоже очень попу- лярные и имеем множество поклонниц, но мы верны своим жёнам, и всякие интрижки на стороне – это не про нас.
А Ильхам Гейдарович Алиев – нынешний президент Азер- байджана – подумает, но вслух ни за что и никому не скажет, и так все знают. «Чья жена лучше всех! И красивая, и элегант- ная, и никаких переводчиков ей не надо, где бы она ни высту- пала – на ассамблее ООН или международной конференции. Чья жена ещё и вице-президент? Так что я спокоен за мой на- род с такой супругой!»
А что скажет Эмин?
«Какая неактуальная тема, половинка – не половинка! Со- временный человек должен жить, как ему комфортно и с кем комфортно».
Что же, и такая точка зрения имеет последователей… Итак, вернёмся к тому времени, в 70-е годы прошлого века,
к нашим героям, уже законным супругам, известным на весь мир Магомаеву и Синявской.
В одном из интервью Тамара Ильинична сказала: «Я вышла замуж за самого шикарного парня Советского Союза».
Итак, наши герои наконец расписались, стали мужем и же- ной. И пусть сама церемония прошла скромно, но без свадеб- ного пира им не обойтись. Было решено: для москвичей спра- вить свадьбу в столичном ресторане, а для бакинцев –на даче у Алиевых. Гейдар Алиевич с супругой предложили, что сра- зу после московского застолья молодые прилетят в Баку для продолжения банкета.
Зарифа Азизовна вместе с мужем решили пригласить тех, кто знает Муслима очень близко. Зарифа Азизовна и вся жен- ская половина дома Алиевых тщательно готовились к пред- стоящему событию. В том числе обустраивали и спальню
Муслима – теперь уже для молодожёнов. На востоке очень большое значение придают тому, как оформить интерьер для
 
новобрачных. Привезли широкую кровать, две тумбочки, за- стелили ложе дорогим шёлковым постельным бельём, приоб- рели светильник-фонарь и настольное зеркало овальной фор- мы с подставкой. В брачную ночь фонарь обязательно должен гореть, а к зеркалу привязывают красный бантик – символ не- порочности невесты. Шторы, покрывало, скатерть из нежно- го голубого бархата приобрела сама Зарифа Азизовна. На стол поставили графин из чешского хрусталя, чтобы налить в него сладкой воды. По восточному обычаю для того, чтобы жизнь была счастливой. Все друзья и подруги старались помочь Али- евой в приготовлении свадебного банкета для жениха и неве- сты. Гейдар Алиевич сделал вид, что не замечает, с каким усер- дием женщины готовили комнату для новобрачных.
Алиев категорически запретил принимать подарки от ко- го бы то ни было. Но все же женщины – народ хитрый, они приносили вещи, необходимые именно для покоев молодо- жёнов. Амина Расуловна, жена видного учёного, подарила ароматные травы, чтобы благоухали в комнате новобрачных. Сара Абрамовна, жена видного партийного руководителя, принесла эксклюзивные свечи, которые она привезла из Из- раиля, с родины своих предков. Кто-то из подруг хозяйки вы- брал для подарка красивую шёлковую ночную рубашку для невесты, кто-то – тёплые шерстяные носки-джорабы с краси- вым восточным орнаментом, кто-то – заграничные духи…
Надежда Ивановна успела сходить тайком в православную церковь, помолилась перед Богородицей и поставила свечку усопшей рабе божьей – матери Тамары Ильиничны, чтобы всё было хорошо у её дочери с мусульманином. На востоке перед светским бракосочетанием, прежде чем молодые идут в загс, законные представители жениха и невесты обращаются к мол- ле. Молла читает молитву перед Всевышним, чтобы их брак сочетался и на небесах. В данном случае законным предста- вителем мусульманина Муслима стал дядя Гусейн – охранник и сторож дачи первого секретаря ЦК компартии Азербайджа-
 
на Г. А. Алиева. Естественно, никто об этом не узнал, кроме друзей самого моллы.
Когда дядя Гусейн сказал молле, можно ли имя жениха не произносить вслух, тот сразу понял, о ком идёт речь, и дал маленькую записку-молитву на арабском языке, попросив Гу- сейна, чтобы тот тайком через кого-нибудь зашил эту молит- венную записку в подушку новобрачного. Дядя Гусейн по се- крету попросил это сделать Надежду Ивановну, и та зашила две записки в подушки жениха и невесты: одну, которую дал молла, а другую, на русском языке, где была написана право- славная молитва. Только кто на какой подушке спал, история об этом умалчивает, потому что об этом не могли сказать даже сами жених и невеста…
Короче, вся Загульба готовилась к пиру. Хотя число пригла- шённых было ограничено, но повара знали, что готовить надо не на 50 человек, а плюс ещё на 50. Абрам и Араз были зачисле- ны добровольцами-помощниками Алиевых. Зарифа Азизов- на, как умелая хозяйка, руководила подготовкой праздника. Женщины не спали до глубокой ночи. Гейдар Алиевич радо- вался как никогда, хотя старался не показывать виду. Бедный Ильхам тоже очень устал, все его просили: принеси то, отнеси это, но спать ему не хотелось, хотя детское время давно истек- ло. Галя и Севиль наконец решили, кто какое платье наденет, а потом – поменяться: размер у них был одинаковый.
Весть о том, что морозным декабрьским вечером отмечают свадьбу Магомаев и Синявская, облетела не только Москву и Баку, но всю страну. Свадьбу отмечали в субботу вечером в Москве, а утром в воскресенье молодые должны были уле- теть в Баку вместе с дядей Джамалом и его семейством, то есть с женой Марией Ивановной и с Марией Григорьевной.
Итак, свадьба в ресторане «Баку». Сюда, специально из Баку, прилетел знаменитый азербайджанский композитор и дирижёр Ниязи с музыкантами из своего оркестра. Муслим об этом не знал. Увидев оркестр и дирижёра, он заворчал: за-
 
чем такая церемония. Ему было важнее другое: чтобы свадьба прошла как можно скорее, и он остался наедине с Тамарой.
Итак, играет симфонический оркестр, жених поёт своим гостям. Но главное испытание впереди…
Московские барышни, узнав, что Магомаев женится, собра- лись около ресторана «Баку». Их втрое больше, чем в рестора- не, человек 300, а мороз –26 градусов. Очевидцы вспомина- ют, что вся эта разноликая толпа радовалась, шутила и ждала своего кумира – Орфея советской эстрады. Двери ресторана закрыты для сторонних посетителей. Поклонницы не могут попасть в зал и скандируют возле «Ба-ку»: «Ма-го-ма-ев!»
Муслим спросил у охраны: «Что это за шум?». Ему ответи- ли: «Это собрались ваши поклонницы». «А что им надо?»
«Чтоб вы пели».
Тогда Муслим сам открыл форточку, встал на подоконник, попросил оркестр поддержать его и начал петь: «Ты, моя мело- дия», «Море, море», «Весна на Заречной улице» и другие песни, которые заказывали-выкрикивали московские поклонницы.
В этом был весь Магомаев. Он любил своих слушателей и никогда их не подводил.
…После того, как жених дал концерт у раскрытого настежь окна, он изменился в лице. Тамара взяла его за руку: ново- испечённый супруг весь горел, не мог выговорить больше ни слова. Через несколько минут приехала «скорая». Врач, прослушав Магомаева, сказал, что его срочно нужно госпи- тализировать: скорее всего, воспаление лёгких… Муслим пытался обнять жену и отказаться от больницы. Володя Ат- лантов и Эльдар Кулиев взяли жениха, положили на носилки и вместе с невестой поехали в карете «скорой помощи» в бли- жайшую городскую больницу… Вся Загульба, Баку, Азербайд- жан, Москва и, наконец, вся страна узнали, где находится сей- час Магомаев.
…Тамара в белом шёлковом платье, на высоких каблуках, с великолепной причёской и с сияющими, теперь уже от вол-
 
нения и набегающих слезинок глазами хороша как никогда. Глубокая ночь, она сидит в ординаторской одной из москов- ских больниц. А муж после интенсивной терапии спит за стен- кой в палате. Пожилая медсестра Анна Павловна подходит к Тамаре:
– Милая, вот тебе больничный халат, тапочки и постель- ное бельё, ложись на диване, отдохни. И давай я тебе тоже сде- лаю один укольчик снотворного. А сама пойду посижу рядом с твоим мужем. Я завтра высплюсь, а пока побуду около твое- го сокровища: когда я ещё так смогу полюбоваться красивым мужчиной, тем более Магомаевым.
У Тамары нет сил сопротивляться.
И Тамаре снится сон, что она на сцене Большого театра, но почему-то опять играет Марфу, а не Любашу. Теперь Мар- фа не умирает, а выходит замуж за своего любимого, которого исполняет Муслим. Её ведут к алтарю в одежде царицы, всю в белом, венчаться с женихом. Поёт хор. Из хора выходит женщина, даёт крестик и говорит: «Благословляю тебя, ми- лая!» Тамара узнала в ней свою маму и сразу проснулась…
Больница. Десять часов, в ординаторской никого нет. Та- мара быстро снимает больничный халат, надевает своё белое платье, аккуратно поправляет причёску и в больничных тап- ках идёт в соседнюю палату к мужу. В палате уже собрался целый «консилиум»: дежурный врач, больные и друзья Мус- лима. Все расступились, Тамара целует мужа, а тот даже не мо- жет её обнять: на руке капельница. Муслим не может говорить и молча пытается отвечать на ласки супруги. Входит дядя Джамал с Марией Григорьевной. Тамара отступает, и теперь больного целует другая женщина, которая с рождения была рядом с Муслимом. Она тихо шепчет ему на ухо, как в детстве, когда Муслим болел или бедокурил:
–  Мой милый мальчик, да сохранит тебя Господь!
Через день Магомаев категорически откажется от Кремлёв- ской больницы, а ещё через два дня друзья устроят ему побег
 
с больничной койки в гостиницу, где он будет отлёживаться и не петь ровно два месяца.
В Москве пошли слухи, что Магомаев больше не сможет выступать, что у него пропал голос… Все три дня милиционе- ры, дежурившие у входа в больницу, где лежит Муслим, объ- ясняют московским барышням, которые не хотят уходить, что с Магомаевым всё в порядке, чтобы они не слушали всякие сплетни.
Воскресное утро. Старушки, соседки Тамары – баба Люся и баба Зухра – молятся, каждая своему богу, за Тамару и Мус- лима. В Мурманске Айшет ещё не знает, что сын попал в боль- ницу, но в курсе его бракосочетания. Она рассматривает его детские фотографии, проводит рукой по ним и тихо шепчет:
«Мальчик, прости меня, что меня нет рядом с тобой, я не хочу тебе мешать. Будь счастлив со своей любимой».
Милан, собор Святого Павла. Франческо стоит перед Свя- той девой Марией:
– Дева Святая! Я жестоко наказан за мои измены. Я рань- ше не знал этого проклятого чувства, что оно может сжечь тебя изнутри, и ты никому не можешь пожаловаться, что тебе больно. Я, Франческо, добился всего сам. Ни одна женщина, которую я любил, не отказывала мне. Неужели всё это было ложью?! Неужели мы, рабы господние, смешали грязь с этим невыносимым чувством, которое люди зовут Любовью? Что мне делать, если это чувство нагрянуло на меня, и оно безот- ветно… Ради Тамары я готов был на всё, я бросился к её но- гам. Но, нет! Она вышла замуж за этого синьора Магомаева… Святая Дева, помоги мне избавиться от этих чувств. Пусть Муслим и Тамара будут счастливы!
Понедельник. 10 часов утра. Посольство США в Москве. Консул приглашает гражданку СССР Людмилу Фиготину на приём, и через 10 минут после беседы Людмила ставит под- пись на документе о принятии гражданства Америки. Она на- всегда покинет Москву…
 
Но что происходит в Азербайджане? Ничего страшного не случилось, что молодые не смогли приехать в Баку, как было запланировано. Загульба отметила свадьбу дважды: один раз без жениха и невесты – не пропадать же яствам, при- готовленными искусными поварами. Правда, Гейдар Алиевич уехал по делам: то ли потому, чтобы народ чувствовал себя комфортно на гулянке, то ли позвали неотложные дела.
А через два месяца Муслим и Тамара прилетели в Баку и уже по-настоящему отпраздновали своё бракосочетание здесь.
«Я коренная москвичка, но меня приняли в Азербайджане как гялин. Гялин – это невестка всего Азербайджана. Посколь- ку Муслим – сын всего Азербайджана, поэтому я – невестка всего Азербайджана». (Из воспоминаний народной артистки Советского Союза Т. И. Синявской)
Муслим как никогда любит свою Тамару. Но ведь так трудно изменить свою натуру. Ему нелегко остаться с супругой после концертов наедине, отдохнуть, выспаться. Около него всегда его друзья-товарищи. Опять уговоры супруги ни к чему не ве- дут, снова наш герой тратит деньги налево и направо, обожает шумные застолья…
А теперь, мой читатель, представь себе на минуту, како- во ей, нашей героине, жить с таким мужем? Она терпелива. Но нервы не всегда выдерживают, особенно когда нужно си- деть с его друзьями до рассвета, а утром спешить на репети- цию.
«Мы с Тамарой совсем разные. Конечно, в первые годы нашей совместной жизни у нас возникали ссоры. Иногда до- ходило до того, что я срывался из Москвы в Баку. Теперь-то я понимаю, что без ссор не бывает ничего настоящего. Харак- теры мужа и жены должны притираться, как жернова мельни- цы. Часто мы бываем не согласны друг с другом. Что ж, такова трезвая безусловность семейной жизни. Но умея ссориться, надо уметь и мириться». (Из книги Магомаева «Живут во мне воспоминания»)
 
Что к этому можно добавить? Тогда все рассказывали, осо- бенно женщины, что после очередной ссоры Муслим Маго- метович привозил из Баку большие букеты цветов и мирил- ся с женой. А что оставалось делать нашей героине? Терпеть, прощать и любить! Таков удел любящих женщин.
 



ЭПИЛОГ
Прошло пять лет с первого выхода моей книги «Долгая любовь моя…». Поскольку роман востребован, к нему вырос читательский интерес, я сочла нужным переиздать это произ- ведение.
Очень хочу ещё раз отметить тот след, который оставил ве- ликий Магомаев в сердцах не только нашего поколения, но и молодёжи! Кто не знает слова его прекрасной песни: «О, море, море!».
Муслим Магометович вошёл в историю музыки как один из лучших баритонов мирового вокала. И мы, поклонники ве- ликого маэстро, должны сохранить память о нём – тот след, который оставляет после себя каждый человек. И этот след у моего кумира Магомаева сохранится на века!
Память о Муслиме Магомаеве – это не только памятник из белого мрамора, который установлен на Аллея Почётного захоронения в Баку. Или другой – в Леонтьевском переулке, в «уголке Магомаева», как нарекли это место жители столицы. Или самый современный красавец-корабль, названный име- нем музыканта, курсирующий по Каспию. Прежде всего, это бессмертные песни великого певца.
С непередаваемой болью мы восприняли одно из самых трагических событий последнего времени – теракт в «Крокус Сити Холле», в котором погибли люди, и сгорел самый совре- менный и большой зал нашей страны – Концертный зал име- ни Муслима Магомаева. Чудом уцелели личные вещи и награ- ды Орфея ХХ века, которые находились в музее Магомаева на третьем этаже этого здания. Думаю, это не случайно…
 
Несколько лет подряд в «Крокус Сити Холле» проходил Международный конкурс молодых вокалистов имени Мус- лима Магомаева, организованный меценатом и другом певца Аразом Агаларовым. А бессменным председателем конкурса всегда была Тамара Ильинична Синявская, народная артист- ка СССР, вдова певца, вечная его муза.
Несмотря на свой преклонный возраст, она всегда ак- тивно участвует в мероприятиях, приуроченных к важным датам биографии своего знаменитого супруга. Каждый год 17 августа Тамара Ильинична посещает могилу любимого мужа, чтобы прикоснуться к его мраморному изваянию... А 25 октября, в день памяти Магомаева, приходит к его памят- нику в Леонтьевском переулке и встречается с нами, его по- клонниками.
Каждый год в апреле Тамара Синявская, некогда извест- ная во всём мире оперная дива Большого театра, а нынче профессор, заведующая кафедрой ГИТИСа, даёт открытый мастер-класс. Мы, поклонники, стараемся присутствовать на этом мероприятии, взять у неё автограф, подарить цветы и, конечно, сделать совместное фото, которое потом размещаем в социальных сетях.
В прошлом году одна из поклонниц маэстро Елена Поляко- ва на свои средства переиздала книгу «Великий Ланца», автор которой – Муслим Магомаев. Презентацию в Гостином дво- ре в Москве открыла сама Тамара Ильинична. Наша дружная бригада поклонников автора пришла на встречу, чтобы ку- пить по экземпляру и вновь прикоснуться к многогранному творчеству Муслима Магомаева, и, конечно, взять автограф у Тамары Ильиничны, а также сделать совместную фотогра- фию.
Также наш дружный коллектив под названием «Клуб почи- тателей Магомаева» присутствует на встречах, приуроченных к важным датам нашего кумира. Возлагаем цветы, организуем небольшой концерт, слушаем его бессмертные песни, вспоми-
 
наем музыканта и обо всём этом пишем на нашей странице в соцсетях.
У нас есть свой чат, модератором которого является Марья- на Кузнецова, она же наш строгий и справедливый бригадир. Каждый день кто-то из нас выкладывает информацию, свя- занную с именем легендарного Орфея ХХ века.
Значимую роль в увековечивании памяти великого земля- ка играет Региональная национально-культурная автономия азербайджанцев Московской области (РНКАА МО) во главе с бессменным руководителем Эльшаном Мустафой оглы Ибра- гимовым. Уже который год я активно участвую в жизни нашей диаспоры. Особенно широко мы отметили 80-летие Муслима Магомаева, нашей легенды мирового масштаба, парня родом из Баку. При поддержке Правительства Московской области дали несколько концертов в городах региона, где я была веду- щей. Отрадно, что спонсорами третьего издания моего рома- на «Долгая любовь моя…» выступила РНКАА МО.
Ещё несколько слов о членах «Клуба почитателей Магома- ева». Хочу отметить наших девочек-пенсионерок, которые яв- ляются самыми активными участницами сохранения памяти о Магомаеве. Эта Марьяна Кузнецова, Ольга Штыкова, Елена Полякова, Софья Лютова и Наталья Матвеева.
Несколько лет подряд активной участницей всех наших ме- роприятий была Ирина Любимова, ныне ушедшая в мир иной. Также нет в наших рядах Зои Ибаковой и Натальи Фетисовой. Царство небесное им!
А я, сколько буду жить на этой грешной Земле, столько и буду нести, как бы пафосно это не звучало, знамя наследия ве- ликого Магомаева, в том числе и мою книгу о великой любви двух сердец, двух знаковых личностей ХХ века. Прекрасной парой Магомаев-Синявская в своё время гордилась вся вели- кая страна под названием СССР. И мы должны хранить такие чувства, потому что это и есть память!
 


Я БЕСКОНЕЧНО БЛАГОДАРНА ВСЕМ, КТО ПОМОГАЛ МНЕ
В ИЗДАНИИ ЭТОЙ КНИГИ:
Тамаре Ильиничне Синявской, народной артистке СССР, вдове великого Магомаева,– за выбор названия для этого ро- мана, за то, что дала добро на его издание.
Моему другу Моисею Исааковичу Шамаилову, почётно- му гражданину Ленинского городского округа Московской области, заслуженному работнику культуры Российской Фе- дерации, «парню из бакинского двора», который лично знал великого маэстро,– за то, что сделал всё возможное, чтобы эта книга увидела свет.
Сергею Сергеевичу Антипову, председателю правления Московской областной организации Союза писателей Рос- сии, академику Российской академии естественных наук (РАЕН),– за помощь в переиздании моего романа «Долгая лю- бовь моя…»
Алексею Павловичу Зименкову, моему куратору, стар- шему научному сотруднику Института мировой литературы имени М. Горького РАН, руководителю Литературного объе- динения имени Ф. Шкулёва Ленинского городского округа.
Моим редакторам: Алексею Васильевичу Плотникову, журналисту, писателю-краеведу, лауреату губернаторской ли- тературной премии имени М. Пришвина, и Татьяне Михай- ловне Соловьёвой, журналисту, редактору, члену Союза жур- налистов России.
 
Региональной национально-культурной автономии азер- байджанцев Московской области (РНКАА МО) во главе с председателем Эльшаном Мустафой оглы Ибрагимовым – за помощь в переиздании книги.
Галине Филипповне, помощнице и секретарю великого Гейдара Алиевича Алиева и его супруги Зарифы Азизовны,– за её воспоминания об этой семье.
Моей дочери Гюлнаре Голтвянице – за фотоматериалы и диалоги на английском языке, использованные в тексте.
Художнице Ксении Мироновой – за оформление обложки и графику «Миражи».
Теяра Велиметова,
член Союза писателей России, обладатель звания «Золотое перо Московии»
и Золотой Есенинской медали
 
Содержание
С. Антипов. К ЧИТАТЕЛЯМ 3
Предисловие. РАССКАЗ О ВЕЛИКОЙ ЛЮБВИ 5
ГЛАВА 1. ЗНАКОМСТВО 8
ГЛАВА 2. ВОСТОЧНАЯ СКАЗКА 20
ГЛАВА 3. ЛЮБОВНЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК 46
ГЛАВА 4. НОВОГОДНИЙ КОНЦЕРТ 80
ГЛАВА 5. ВСТРЕЧИ И РАССТАВАНИЯ… 89
ГЛАВА 6. ВРЕМЯ РАЗЛУКИ 115
ГЛАВА 7. ВОЗВРАЩЕНИЕ 128
ГЛАВА 8. КОГДА ТЕБЯ СО МНОЮ НЕТ 141
ГЛАВА 9. В РОДНОМ ГОРОДЕ 159
ГЛАВА 10. ВМЕСТЕ! 173
ГЛАВА 11. СВАДЬБА 181
ЭПИЛОГ 191
БЛАГОДАРНОСТИ 194