104

- Она вас слышит.
Перепуганная Анютка оглянулась.
Вначале ей показалось, что это какой-то старичок, обросший волосатой шерстью по самый нос. Но нет. Это всё-таки был кот. Не тот милый пушистый зверёк, что привиделся лежащим на печке, когда она зашла. Нет, этот котяра был почти с неё ростом. А если бы стал на задние лапы, то и выше. Он лежал на толстой ветке, на спине, прислонившись головой к стволу, как к подушке, и полировал толстой палкой свои когти.
- Брешешь! – ахнула бабка на другом уровне.
- Брешут собаки, - обиделся кот.
Взгляды сидящих за столом деда, бабки и Киры, словно сверкающие сабли, скрестились на Анютке. Девочка это чувствовала, сама же наклонилась над колобком-птенцом, нюхая его.
- Как пахнет. Даже жалко есть. Моя мамочка испекла на мой день рождения торт. Очень красивый. Там кремом была нарисована принцесса Тавель, и я никому не разрешила её резать. Так и лежал торт. Потом, правда, куда-то подевался.
Девочка бормотала, потому что было страшно замолчать. Было страшно поднять глаза.
Анюта в своей жизни никогда не притворялась, не обманывала никого, и чужие маски надевала на себя лишь тогда, когда того требовали игры с подружками. Теперь же первым порывом было сдаться и признать правоту толстяка-кота. Не сможет она обвести вокруг пальца кучу непонятного народа, тем более, один из них уже всё понял.
Но включился могучий инстинкт. Включилась сила, которая с древних времён вытягивала людей из разных передряг. И Анютка её смутно чувствовала. Но как ею пользоваться – не знала, поэтому и тянула время глупой болтовнёй.
- Не знаю, что за торт, почему его нельзя резать и куда он в конце концов пропал, только она вам зубы заговаривает. Это точно! – мяукнул кот.
- А ещё моя мамочка умеет петь песни. Я тоже. Мамочка меня научила. Хотите, я спою?
Анютка подняла глаза, и ей удалось оглядеть слушателей на том непонятном уровне, на котором не видны их страшные морды.
- Песни и я петь умею. Только она вас за дураков держит. Но сейчас, видать, запоёт, - кот никак не желал доверять Анютке.
А она изо всех сил игнорировала комментарии со стороны дуба-печи. На какое-то время повисло молчание. Потом дед буркнул:
- Надо проверить!
Бабка прищурила глаз:
- Детонька, не надо петь. Ты и так, поди, уморилась с дороги?
- Уморилась, - кивнула Анютка.
И это было правдой. Так уморилась, что даже тошнило немного.
- Ну так я тебе уже и постельку приготовила. Ложись во тут, на лавку. А с утра и споёшь.
- Можно я с колобком?
- Можно. Ложись.
Бабка указала рукой на трухлявый пень. Сверху кинула тряпки. Только Анютка видела, как они копошатся и переползают друг через друга.
- Вот и посмотрим, что она видит, - глаза бабки сверкнули злобой. – Не хватало ещё, чтобы какая-то мелюзга нас нашим же добром и по сусалам.
- Это моя Мыша, - Анютка повернулась к своим собеседникам и показала им свою игрушку. Она тянула время. Ложиться на клубок змей было невозможно.
Но на Мышу те отреагировали странно. Так, словно Анютка посветила им в глаза ярким фонариком.
- Ложись, деточка, - пропела бабка снова, отворачиваясь от Мыши.
- Прямо в одежде? – и сама испугалась. А ну, как скажут, чтобы разделась.
- А как же? В одежде ложись…
Втроём стали пристально смотреть. Анютка зажмурилась и легла. Прямо на шевелящийся клубок.
«Я с Мышей… Мне не страшно… Это просто так кажется… Здесь всё обман…».
- Отчаянная девка, - одобрил кот и замурлыкал.
И Анютка глубоко вздохнула. А когда выдохнула, уже спала.