Наша память хранит...

Философы утверждают, что камни умеют думать. Мечтатели фантазируют, восклицая: «Ах, если бы камни могли говорить…». Вот что они могут наверняка—так это хранить память. И говорят о днях минувших старшие поколения молодым, вспоминая всё, что было, что видели и слышали стены старых зданий—школ, домов, больниц, госпиталей. Память продолжает жить в сердцах и умах людей.
Начальная школа в Раздорском уже стала своеобразным памятником. Она из далекой, довоенной поры. Состарились те, кто бегал на уроки под разрывы бомб и гранат, пулевыми выстрелами. В памяти же всё свЕЖо, как будто это было лишь вчера.
Иван Романович Головицкий помнит школу с 1939-1940 годов. Тогда здание было деревянным, гораздо позднее оделось в кирпич. Первым учителем был всеми любимый Михей—Михаил Тимофеевич. Он жил со своей семьей—женой и двумя дочерьми, Леной и Бэби, во флигельке при школе. Супруга его, Вера Тимофеевна, тоже учительствовала. В начале войны они все эвакуировались, потому что были евреями, а фашисты по отношению к ним проявляли большую жестокость, не щадя ни детей, ни стариков.
В августе 1942 года немцы пришли в Раздорский. Ехали на велосипедах и кричали: «Матка, яйца, кур давай!». Напуганные люди отдавали всё, что было.
Почувствовав себя полноправными хозяевами, назначили свою власть—поставили старосту. То, что у фашизма нет и не может быть человеческого лица, общеизвестно, но многое в поведении немецкого отродья до сих пор остается необъяснимым, не поддается логике. Иван Романович хорошо помнит, что в сентябре сорок второго он со сверстниками пошел в школу. Новая власть требовала, чтобы дети учились. Учебники были обычные, по ним и раньше изучали историю, математику, географию. Но непрошенные гости пришли в чужой монастырь со своим уставом: во всех книжках они со свойственной им педантичностью зачеркнули слова «Советский Союз», «Москва», «Великая Октябрьская Социалистическая революция». Однако это еще объяснить можно: не устраивала фашистов коммунистическая идеология. Они утвердили урок молитвы, и дети учили «Отче наш». Нет, они не заставляли молиться за победу Германии, не требовали лукавства детских душ перед Всевышним. Может, осознавали, что тяжкий грех совершают? А как же тогда быть с заповедью «Не убий»? Дети, читая молитву, из окон школы наблюдали такое, от чего кровь в жилах стыла.
…Недалеко от здания, в котором сегодня размещается фельдшерский пункт, жила еврейская семья. Как-то мальчонка вышел из дому, и на его беду в хутор приехали на большой машине немецкие солдаты. От страха мальчик спрятался в норе сарая у школы, но изверги все же нашли его, потом вывели всю семью, отвели на общий двор, расстреляли в окопе и зарыли. Молоденькие учительницы во время урока старались отвлечь внимание детей от окон, просили как можно ниже наклонить головы. Марию Петровну Должикову (Астапенко), Ксению Евдокимовну Киселеву в Раздорском помнят и сегодня. Чтобы не привлекать к себе внимания фрицев, они надевали вещи «из бабушкиного гардероба». Иван Романович говорит, что многие потом стали учителями—«как Мария Петровна». Сполна хлебнув лиха войны, она устраивала для ребятни много праздников, учила их радоваться.
И дети оттаивали, теплели их души, хотя незабываемый ужас еще долго преследовал в снах. Эсэсовцы то стреляли в упор, то наслаждались жестокой игрой, как кошка с мышью. Иван Романович, говоря о событиях 60-летней давности, вспоминает и употребляет глаголы в настоящем времени:
--СС приходят, открывают погреб, наставляют на нас автоматы: «Вылазь!». И всех гонят в Куберле, чтобы мы увидели, как они взрывают мост.
Когда началось мощное наступление наших войск, фрицы очень хотели, чтобы люди попали под обстрел «Катюш».
…Немцы отступали с Волгограда на машинах с оружием, канистрами бензина, снарядами. Остановились у нас и заставили разгружать кузов, а сами пошли пить-пировать. Мы заглянули в багажник, нашли там шоколад и сигары. Съели одну шоколадку, сигары стали пробовать. Немцы возвратились пьяные и повели нас на речку, стали стрелять выше голов. Бабушка прибежала, упала в ноги к немцу, стала просить чтобы не стреляли. Покуражившись, они вновь отправили нас разгружать снаряды…
Кто они сегодня, дети военной поры? Александр Павлович Попенко стал зоотехником, Александр Петрович Черноусов закончил в Махачкале военное училище. Василий Петрович Куриленко закончил училище авиации и летал. Евгений Васильевич Сисюкин получил диплом юридического факультета Ростовского Государственного университета, был начальником Орловского РОВД, позднее работал в Шахтах.
…Помнит школа и слезы счастья в День Победы, и улыбки выпускников, и сбивчивые речи благодарных родителей. Помнит она и громкие аплодисменты зрителей, которые рукоплескали украинским бандуристам. После войны здание служило еще и клубом. Сцену сооружали из парт.
Школа не выросла, и сейчас в ней все те же две классные комнаты. Вырастают, выходят в люди ее ученики, сохраняя в памяти всё, что дорого и свято каждому человеку.