Незнакомка

Наверное, у каждого мужчины в прошлом есть женщина, вспоминая которую он годами пытается понять боль её чувств, что надломила его главные ожидания, а иногда как искусственный интеллект зная её прежнюю слушает её мнение по своим волнующим вопросам тем далёким, но знакомым девичьим голосом.
  Однако случайно встретившись с нею на улице он может наглядно отвести глаза в сторону.
  В зрелом возрасте Егор Фомич не раз вспоминал ту девушку-студентку на которой когда-то чуть не женился. Но кем он был тогда студент-оболтус без собственного жилья, постоянной работы и такими же друзьями. Единственное, что он мог тогда предложить девушке это верность и то плоды которой созревали через много-много лет и то в исключительно мягком климате. 
Спустя годы Егор Фомич заметил, что стал смотреть на молодых девушек иначе чем в молодости как-то по-отцовски. Если девушка (чаще коллега) оказывала ему знаки внимания, то он отвечал ей не взаимностью, а искренней заботой. Он вникал в её жизнь и стремился дать ей обдуманный совет или помочь более широко и верно направить судьбу. Казалось ему, что он был бы бесконечно счастлив окажись отцом дочери. Горело в нём не растраченное желание дать какой-нибудь милой девушке великолепное образование или вообще поселить её в северной столице и устроить в школу положим мадам Буше. К определённому времени зная подноготную мужчин он обсуждал бы с ней кавалеров и давал по каждому свое резюме. А после её выбора сказать ему один на один, что помимо красоты и образования у неё хорошее воспитание, да, да уважаемый, именно хорошее воспитание.
Работал Егор Фомич в галстуке, но со временем раздвинул коридор документального мышления и принялся писать. Сначала подражал русским поэтам, а позже нащупал собственную прозу жизни. Не без его усилий в городе появилось новое литературное общество. Примерно два раза в месяц они собирались для чтения своих рассказов, где приятная похвала чередовалась с пользой критики и примерно два раза в год их рассказы появлялись на страницах одного благородного издания. Каждый выпуск этой газеты удостаивался публичной презентацией в одном уютном книжном магазине.
В эту осень свежий номер был посвящён позабытому местному поэту и наконец-то авторам было так не стыдно за свои труды как прежде. В преддверье презентации Егор Фомич всё размышлял как придать этому событию яркости, добавить креатива, чтобы это событие читатели подольше не забывали.
Неожиданно он вспомнил про утраченную традицию передавать выступающему записки с вопросами. Действительно в прежние времена особенно дамочки любили направлять сложенные вчетверо бумажки, где спрашивали у писателя или артиста не только о художественных планах, но задавали личные и даже глубоко личные вопросы. Выступающий виртуозно изворачивался, импровизировал и подкупал зрителей тонким юмором, а когда на вопрос невозможно было ответить, то обманывал зал зачитывая заготовку с остроумным ответом. В любом случае это всегда оживляло публику.
 Нарезав из писчей бумаги квадратики разной величины Егор Фомич написал несколько вопросов и на презентации потихоньку раздал эти бумажки знакомым читателям. Не желая доставлять неудобства коллегам по перу, он указал лёгкие вопросы, нечто вроде: что является для вас вдохновением или какими произведениями и авторами вы восхищаетесь. Для себя он оставил вопрос: герои ваших рассказов — это реальные люди или вымышленные персонажи. Ответ был давно готов.
В указанное на афише время Егор Фомич прибыл в книжный магазин. Так как на афише было и его лицо прибывающие уважительно с ним здоровались. Когда литературный салон был полон первое слово взял главный редактор газеты. Егор Фомич выступал в конце, а сейчас наблюдал как женские руки тянулись к каждому автору передавая маленькую тайну в жёлтой бумажке.  Когда Егору Фомичу предоставили слово он заметил, как у дверей оживилась женщина примерно такого же, как и он возраста. Рассказывая о новой газете, он нет-нет да и бросал на неё взгляд. Большие тёмные очки и широкополая шляпа, казалось, умышленно скрывали её лицо, но что-то явно знакомое просматривалось на лёгком закруглении щёк и на неприкрытом платком краешке шеи. Ему показалось, что он начал узнавать эту женщину и рост был тот же, как у той из молодости и осанка, а годы лишь добавили статности её внешности. Обращаясь к публике, он старался не отвлечься и не сбиться. В этот момент с первого ряда привстала пожилая женщина и передала ему крохотный свиток из розовой бумаги. Это была не его записка, а сделанная из отрывных листков, что лежат стопкой на каждом рабочем столе.
- И мне досталось? - пошутил на публику Егор Фомич. Разворачивая листок, он увидел твёрдый, аккуратный женский подчерк и зачитал вслух, - Знаешь, а у тебя мог быть, - и увидев многоточие он, пытаясь как-то завершить недосказанное утверждение шутливо добавил - «Талант».
По залу пробежал лёгкий женский смех. Егор Фомич, всматриваясь в лица первого ряда с сожалением произнёс, - Подпись – коллекторское агентство «Паяц». Подумать, даже здесь меня нашли. И как бы со стыдом за них покачал головой.
Зрители зааплодировали, а Егора Фомича в этот момент накрывало, что-то тяжёлое и вязкое. Он старался всем улыбался, но понимал, что на его лице не скрыть изменение погоды. Презентация заканчивалась. Егор Фомич раздавал автографы и хотел подойти поближе к той женщине. Однако у входной двери уже никого не было. Чувство пустоты пронзило его с ног до головы. Он быстро накинул куртку и фуражку и вышел на улицу. Как он не вглядывался в даль улиц её нигде не было. Поняв её закрученный женский ход, он направился по тихой дорожке в сторону Набережной. По краям асфальта как огромные горстки табака лежала собранная потемневшая листва. На телефоне появилось сообщение от коллег- «Егор Фомич, вы где, мы все идём пить кофе». Он ничего не ответил и отключил телефон. Ему надо было побыть одному.
-Неужели это была она, - думал он, - да это именно то место на щеке куда он всегда целовал её при расставании. И хотя очки на ней были непроницаемые, но сейчас он чувствовал, что за тёмными стёклами на него смотрели её глаза. Он достал листок и вновь прочёл, - Знаешь, а у тебя мог быть, и многоточие.
— Это глупая шутка не поддавайся, - заступился внутренний голос. Егор Фомич скомкал листок, швырнул его на газон и зашагал прочь в непонятном направлении. Неожиданно ноги остановились и против своей воли его буквально развернуло назад. Повиновавшись этой силе, он вернулся на тоже место и бережно поднял розовый листок. Тут же подул с реки северный ветер. На задубевшую, прилипшую к земле жёлтую траву посыпались крупицы первого снега.
Ему стало холодно, а вот душа, наоборот, словно пританцовывала на углях. В этот момент хотелось достать шприц с новокаином сделать ей укол и уложить спать. Но не найдя никакого утешения он присел на скамейку разгладил розовый листок и дорисовал недостающие штрихи картин молодости. Он увидел цену всех своих ошибок, причины по которым взаимность той девушки из далёкого прошлого остыла, а после как она отрезала всё то невидимое, что их связывало. Перед ним летали обретающие иной смысл обрывки фраз того времени, взгляды и эмоции, на которые он ранее не обращал никакого внимания, но почему-то запомнил. Наверное, для того чтобы понять их сейчас Прошлое складывалось в целое, в это ужасное целое.
Он не мог понять, - Почему тогда она ему ничего не сказала? – и сам же себе отвечал, - но, если бы сказала он не дал бы ей этого сделать, и он знал, что она это понимает.
Мимо проходили весёлые девушки-студентки и ему захотелось пасть перед ними на колени и через них молить о прощении у всего женского рода. Но он сидел неподвижно и ему было вдвойне тяжелее, что он этого не делает. Дальше думать было бессмысленно. Убрав листок во внутренний карман, он надвинул до седых усов тёмную фуражку. Какое-то время Егор Фомич сидел и слушал как на плотную ткань фуражки сыплются кристаллики снега. Он долго смотрел сквозь темноту, пытаясь пересилить и проглядеть её насквозь, чтобы выйти за её пределы и достичь света, но за темнотой последовала бескрайняя, бесцветная и немая пустота. Он выдохнул и умиротворённо закрыл глаза.