Мечта

Семён аккуратно извлёк из середины журнала разворот с большой фотографией, бережно поместил его в рамку и повесил над кроватью. Сделав несколько шагов назад, он внимательно посмотрел на своё творение, отошёл сначала к окну, затем к двери, и, убедившись, что изображение из любой точки комнаты смотрится хорошо, сел на стул напротив фотографии и замер в священном трепете.

Неожиданно в комнату ворвался Митя.
– Ух ты! – воскликнул он, увидев на стене фотографию, – вот это я понимаю! Вот это красавица!
В свои пятнадцать Митя знал толк в красоте.
– А корпус какой… – восхищённо всхлипнул Семён.
– Новая модель? – уточнил Митя.
– Ага. До ста двадцати разгоняется, – нараспев ответил Семён.
– При вертикальной посадке? – спросил Митя на всякий случай.
– Ага, – Семён довольно кивнул.

Митя одобрительно свистнул, но потом не удержался и съязвил:
– Не то, что твой «Дед».
Семён, не отрывая взгляда от фотографии, усмехнулся:
– Небось, не дождёшься, когда в армию уйду.
Митя промолчал. Сделал вид, что не понял, о чём идет речь.
– Через два месяца меня проводите, и забирай «Деда» себе, – миролюбиво сказал Семён. – Да смотри – не разбей. И сам не убейся.

Семён любил свой старенький мопед, но мечтал о настоящем мотоцикле по имени «Ява» и по фамилии «350/638». Иллюзий на сей счёт Семён не питал: мотоцикл появился в Советском Союзе меньше года назад, в восемьдесят четвертом, цена для простых людей типа Семёна была заоблачной, да и продавались эти красавицы только в больших городах.

Он забрался на кровать, нежно провёл указательным пальцем по красно-черному силуэту Явы и проворковал:
– Красавица ты моя… хоть бы разок прокатиться…
– Ну ты, брат, размечтался, – вернул его на землю Митя. – Попроси агронома – он тебя на своём «Урале» прокатит. Хошь в коляске, хошь за спиной. А может, и порулить даст.

– Эх, Митька, не понимаешь ты, – Семён упал в подушки и глубокомысленно произнёс: – четыре колеса везут тело, а два колеса – душу…
– Так «Урал», вроде, на трёх колесах, – усомнился Митя. – Он душу везёт или тело?
–  Тело, конечно, – махнул рукой Семён. – Я же тебе толкую: душу два колеса везут.
– Ух ты! – удивился Митя. – Мою душу, значит, велик возит, а твою – «Дед»? Дедовщина какая-то получается.
– Иди отсюда, – рассердился Семён, вскочил с кровати и швырнул в Митю подушку.
Митя увернулся и, разогнавшись, запрыгнул брату на спину. Семён закружил на месте, пытаясь освободиться от цепких Митиных объятий.

За окном послышался нарастающий рёв мотора. Семён замер, стряхнул Митю на кровать и прислушался. Он знал голоса всей колхозной техники: тракторов, грузовиков, председательской «Волги», мотоцикла с коляской главного агронома и даже мопедов из окрестных деревень. Звук, который приближался к дому, чуткому уху Семёна был совершенно незнаком.

Братья выбежали за калитку и застыли в изумлении: по деревне мчался красный мотоцикл – точь-в-точь как на фотографии. На мотоцикле гордо восседал смуглый кудрявый парень в красной рубашке и чёрном жилете. Промелькнув перед Семёном и Митей, мотоцикл исчез в пыльном облаке.

Братья, остолбенев, ещё некоторое время смотрели вслед чудесному видению, а когда шум мотора затих, побежали в сарай. Быстро выкатив мопед, Семён запрыгнул в седло, Митя уселся на багажник.

«Дед» крякнул, затарахтел, сдвинулся с места и поехал так быстро, как позволяли его тщедушные лошадиные силы. Семёну казалось, что они едут по селу целую вечность.

Наконец добрались до околицы. На большой лужайке, метрах в пятидесяти от крайних домов, обустраивался цыганский табор. Среди лошадей, запряжённых в кибитки, Семён сразу увидел тот самый мотоцикл. Молодой цыган заботливо очищал его красно-чёрные бока от деревенской пыли.

Семён и Митя с детства боялись цыган. Бабушка частенько пугала братьев: «Будете себя плохо вести, отдам вас цыганам!». На поведение мальчишек эта угроза не влияла, но страх в душе укоренился. Истории о цыганских кознях, ходившие по селу, подливали масла в огонь детских страхов. Семён чему-то верил, в чём-то сомневался, но, когда по телевизору показывали выступления цыганских ансамблей, на всякий случай уходил из дома – опасался, что через экран цыгане его загипнотизируют. Живых цыган, да ещё так близко, Семён видел впервые.

– Ну-ка, Митька, придержи «Деда», – велел он брату.
– Ты чего удумал? – обеспокоенно спросил Митя.
– Такой шанс раз в жизни выпадает, – ответил Семён. – Я загадал: если прокачусь сегодня на этом мотоцикле, то всё у меня сложится – и служба, и вся жизнь вообще. А ты домой езжай. Если через два часа не вернусь, «Деда» забирай, а матери скажи, что не успел я сарайку в порядок привести. Пусть не обижается. А ты доверши начатое, Митяй.
Братья обнялись, и Семён направился к табору.

Табор встретил его приветливо. Старый цыган, в котором Семён распознал главного, предупредил, что гаданием женщины его рода не занимаются, и спросил, с чем пожаловал гость.

Семён постеснялся сразу сказать, зачем пришёл, и решил начать издалека. Восхищённо поглядывая на мотоцикл, он рассказал о том, что в колхозе всегда рады приезжим, что селяне интересуются жизнью цыганского народа, а его лично давно мучает вопрос – есть ли у цыган прописка.

Старый цыган одобрительно потрепал Семёна по плечу и сказал, что они готовы выступить перед колхозниками, ответить на все вопросы и, если надо, спеть и станцевать.

Не ожидая такого поворота, Семён, однако, быстро сообразил, что этим грех не воспользоваться. Он предложил съездить с кем-нибудь из табора в правление и договориться о встрече цыган с колхозниками. Конечно, лучше, если с ним поедет старший, а Семён, со своей стороны, готов отвезти его на мотоцикле – он выразительно посмотрел на Яву – туда и обратно. Старший цыган сослался на неотложные дела по обустройству табора и пообещал подъехать к председателю на следующий день.

Семён решил действовать напрямую, но как только он подошёл к молодому цыгану, смелость его мгновенно испарилась.
– Слушай, – ухватившись за руль, смущённо начал Семён, – тут такое дело…
Цыган удивлённо поднял брови.
– Я давно мечтаю, – промямлил Семён, – мечтаю…
– О чём, друг? – цыган облокотился на руль и внимательно посмотрел в глаза Семёну.
«Гипнотизирует», – тревожно подумал Семён, задержал дыхание и выпалил:
– Узнать, есть ли у вас прописка.
– Ну ты даёшь! – рассмеялся цыган. – Кто ж нам без прописки талоны на масло и колбасу даст!
– Значит, есть, – грустно сказал Семён.
– И паспорта есть, и прописка! – весело сказал цыган.

Семён побрёл в село. Всю дорогу он сокрушался о своих пустых хлопотах и думал о том, что за цыганскую самодеятельность получит от председателя «на озимые».

Вернувшись домой, Семён немного успокоился и, усевшись на скамейке, принялся разрабатывать более надёжный план: вечером, когда стемнеет, пробраться к табору, тихо откатить мотоцикл на безопасное расстояние, проехать на нём километров десять – не больше – и вернуть на место.

«Главное – успеть прокатиться до полуночи», – загадал Семён, закрыл глаза и задремал.
Ему приснилось, что красавец-цыган под звуки милицейской сирены заводит во двор мотоцикл и отдает его Семёну – дескать, негоже цыганам на мотоциклах разъезжать, кони – вот цыганский удел и цыганское счастье, а если вдруг нужно будет что-нибудь срочное, так ведь Семён не откажет, доставит куда надо. «Доставишь?» – спрашивает молодой цыган. «Конечно, друг!» – отвечает Семён и дрожит от нетерпения.

– Так доставишь? – разбудил Семёна громкий голос.
Он открыл глаза и увидел перед собой того самого молодого цыгана.
– Поможешь, брат? – встряхнул цыган Семёна. Тот, не понимая в чём дело, ухватился за край скамейки, испуганно заморгал и прохрипел:
– Что случилось?
– Матери плохо стало. Скорую вызвали, – взволнованно протараторил цыган, – отец с ней поехал, а я дороги не знаю. Доставишь?

Они мчались по просёлочной дороге, подпрыгивая на колдобинах и объезжая глубокие ямки. Временами Ява взбрыкивала, словно лошадь под чужаком. «Всю душу вытрясет, пока до райцентра доберёмся, – с досадой думал Семён, впиваясь пальцами в руль. – Лучше бы на «Деда» сели».

Когда выехали на грунтовку, Ява успокоилась, пошла ровнее, увереннее. Семён прибавил скорости, и они полетели, рассекая волны теплого июльского воздуха. Впервые в жизни Семён почувствовал себя единым целым с мотоциклом: руль был словно продолжением его рук, а руки – продолжением руля. Он полностью доверился Яве, а она поверила ему.

Из больницы вышли рано утром. Матери цыгана стало легче, но её оставили на несколько дней под присмотром врачей, отцу разрешили побыть с ней до вечера.
– Поехали, брат! – позвал цыган, запуская двигатель.
– Поехали! – радостно откликнулся Семён. Теперь он знал точно: всё у него сложится – и служба, и жизнь вообще.

Из сборника "Тест на графоманию" (2021 г.)