Итоги дня 2 часть

(продолжение)
Хотелось мне, юной романтичной особе после застойной культурной жизни областного города, где встретить более менее значительного деятеля или какое-то окрыляющее, выдающееся событие достаточно затруднительно, продолжить свой познавательный студенческий путь конечно же в столице - Киеве. Но не случилось. Судьба привела на учёбу в Харьков. В семидесятых то был полуторамилионный промышленный и студенческий город-гигант. Мне повезло больше других выпускников черкасского музыкального училища - с первого раза поступила в консерваторию (Институт искусств) да на престижный композиторский факультет, благодаря чему мне  открылись некоторые новые талантливые и выдающиеся личности.

Глава 1
И первый - мой преподаватель, молодой композитор-авангардист Валентин Бибик. Одни студенты боялись его, другие обожали, третьи страстно мечтали попасть к нему в класс. Меня же он поражал. Он преподавал, практически не обучая. Слушал на первых уроках моё очередное, в муках рожденное творение, и цинично реагировал: Что это, мадам, как там вас по батюшке... Вячеславовна? Я не понял. Что это за сентиментальный романс в духе позапрошлой эпохи? Вам, видите ли, любезнейшая, лучше заниматься кастрюлями и кухней. Идите в библиотеку, слушайте Стравинского. И урок на этом заканчивался. Я понимала, что в композиции я тупица, пишу провинциально, отстало и примитивно. Шла слушать Стравинского. Бибик на следующем уроке спрашивал: Слушали Стравинского, мадам? Я отвечала: Да.
- И как?
Я честно отвечала:
- Ничего не поняла.
Бибик смеялся:
- Я так и знал. Идите,  Вячеславовна, слушайте дальше.
На втором курсе Бибик сказал: - Я вас, мадам, хочу исключить. Вы не тянете. Не понимаю -  и зачем девчонки идут на композиторский? Лучше б выходили замуж и детей рожали!
На третьем курсе на экзамене  я получила, единственная из пяти студентов-композиторов курса, пятёрку.
И Бибик не без удивления заметил:
- Наши профессоры отметили,  что на факультете появился талантливый композитор.
На четвертом я выиграла всеукраинский конкурс студентов-композиторов и удостоилась права на издание своего сочинения в "Музичній Україні". А ещё  спустя десять лет меня с первого раза (а это большая редкость), прослушав записи моих органных, хоровых и инструментальных сочинений, приняли в Союз композиторов. После заседания комиссии, где присутствовали самые известные украинские композиторы, Бибик поздравил меня и заключил: Я горжусь тем, что вы моя ученица.
Каким-то образом Бибик сумел перевернуть моё дотоле провинциально-утопическое представление о том, какой должна быть современная музыка и что такое творческая личность в композиции. В нем самом и в его музыке была какая-то невероятная интеллектуальная сила и пронзительная тонкость. Бибик оказался самым гениальным и загадочным человеком в моей жизни.

Глава 2
Вахтанг Жордания, главный дирижер Харьковской филармонии. В Харькове в семидесятых насчитывалось шесть театров, из них один музкомедии, другой оперный и филармонический оркестр (в Париже, кстати, население которого на полмиллиона больше, чем в Харькове, более тысяча театров, а уж сколько оркестров и сосчитать трудно). Однако и мы, студенты, и горожане  ни в филармонии,  ни в оперном практически не появлялись. На спектаклях и концертах залы стойко пустовали. Причина - в допотопном, вялом исполнении классического репертуара, режущие слух киксы у трубачей и порванные колготки у балерин. В филармонии постоянным объектом зрительских насмешек была первая скрипка, представляющая собой старого обрюзгшего музыканта, с возлежащей на огромном животе-пузыре скрипкой и замершим над ним в сонной неподвижности смычком. И вдруг в эту музыкальную безнадежность невесть откуда врывается Жордания. В короткий миг новый молодой дирижёр творит чудо: филармонический оркестр, во главе с обрюзгшей первой скрипкой, пробуждается, как заколдованная царевна от векового сна, и начинает играть с великолепной чистотой, изяществом и виртуозностью. И народ повалил в филармонию. Билеты раскупались за месяц. Репертуар новым дирижером полностью обновляется. Харьков ошеломлен и в восторге. Из Москвы приезжает лауреат конкурса имени Чайковского Виктория Муллова. На концерт с её участием невозможно пробиться. Как это удалось Жордании да ещё в короткий срок? Неизвестно. Но мимо филармонии харьковчане теперь ходили как мимо священного храма. Вахтанг был не только волшебником оркестра, но и настоящим артистом. Мы, слушатели, следили за каждым его дирижерским взмахом, как за колдовским ритуалом. Пошли слухи о том, что оркестр готовится к большим зарубежным гастролями. В кои-то веки!  Мы, студенты, не верили своим глазам. Почему-то казалось, что так не бывает. Не может Харькову так повезти! Гениальные дирижеры, как правило, это где-то там - в Милане, Москве, Женеве, Нью-Йорке. И на пластинках. Да, мы понимали - наш Жордания гениален и вполне может стать дирижером мира. И когда дирижер, вдруг,  сбежал с скрипачкой Викторией Мулловой из СССР за границу, весь Харьков... рыдал.

Глава 3
Странно, но в полуторамиллионном городе лично мне не встретился за годы учебы ни один местный гений -  поэт, писатель,  художник, певец, артист. Может, его и не было? Или он существовал, но в каком-то параллельном моему мире? Оставалась надежда на гениального гастролера. И вот - он! Легендарный танцор, создатель уникальной пластики и сольного мужского танца, удивительная, тонкая личность - Махмуд Эсамбаев даёт один единственный концерт Харькове на сцене оперного театра! Билетов, естественно, в кассе нет. Но моя добрая подруга - артистка балета - предлагает авантюру: пройти через чёрный вход, старик-вахтер пропустит, балерин он по-отечески любит,  а далее пробраться в гримерку к Эсамбаеву - якобы за автографом,  и выпросить у него контрамарку. Дело, конечно, гиблое, но мы, дерзкие и красивые, решили рискнуть. Пришли к опере за час до концерта. Чёрный ход и старика вахтера успешно миновали. Преодолели запутанные внутренние коридоры. И постучали в гримерку к Эсамбаеву. Артист отозвался звонко и приветливо. Увидев двух юных украинок, радостно расцвел. Мы извинились, попросили автографы. Он рассмеялся и сказал: Потом, после концерта, мои красавицы, сейчас, увы, не могу, я настраиваюсь. Опять извинились и прямо выложили, что мы студентки- балерины, и у нас нет билетов. Эсамбаев тут же нажал на кнопку, и в гримерку вбежал услужливый администратор.
- Голубчик, Сан Саныч, посадите этих предестных  юных балерин на стулья за оркестром. Сойдут за моих музыкантов. И поживее. Скоро концерт. Я с вами не прощаюсь, юные дарования! С меня автограф!
Так мы оказались прямо на сцене, в оркестре знаменитого танцора. И далее началось магическое чудо, сотканное из восточных мелодий и магических, нереально воздушных движений гениального танцора.

Глава 4
Реквием Верди в исполнении Шведского королевского хора и оркестра. Концерт состоялся в летнем театре, в парке имени Шевченко, в честь XXII летних Олипийских игр. Каким образом - в Харькове?! Фантастика. Через Харьков пролегал путь марафонцев, несущих олимпийский огонь из Греции в столицу СССР. И концерт был посвящён этому историческому пробегу. Летний театр  в центральном  парке достаточно невелик.  Билеты, естественно, в кассу даже не поступали. Но один мой ухажер - студент юрфака - каким-то немыслимым образом достал два билета. И вот мы сидим в амфитеатре, где под открытым звёздным небом,  на сцене, выстроился стоголосый Королевский хор. И что особенного, спросите вы, уважаемые читатели? Да, вроде бы ничего. Ведь по учебному плану, по партитурам и пластинкам мы изучили все существующие реквиемы Моцарта, Верди, Берлиоза, Керубини  - в исполнении лучших коллективов мира. Казалось, нас уже ничем не удивишь. Однако у всех собравшихся слушателей было предчувствие какого-то особенного,  грандиозного музыкального события. То ли харьковсаий воздух был пронизан пьянящим ароматом лип и роз, то ли звезды обещали залить нас, молодых, неимоверным счастьем, только каждый сидел весь концерт не шелохнувшись, словно пораженные громом. Какие великие голоса, какая мощь! Такого потрясающего исполнения реквиема, казалось, мир ещё не слыхал. Но мы не догадывалась, что за этой грандиозной красотой скрывался нечто очень важное, судьбоносное. Мы не знали, что на Олимпиаду ни одна из ведущих держав в СССР, вторгшегося в Афганистан, не приедет. Что шведы не просто так выбрали для олимпийского празднования реквием вечной печали и божьего гнева. Мы, слушатели этого не знали. Равно как и того, что где-то, в далеком Афганистане, льются реки крови и море слез. Нет, мы, молодёжь Харькова, об этом не думали. Мы визжали от восторга. Зрители полчаса не отпускали артистов. Но артисты наотрез отказались исполнить финал на бис. И мы удивлялись - почему.

Глава 5
Гастроль Леонида Чижика. В семидесятые не существовало интернета и мобильной связи. И даже рекламы. И как же мы, студенты, узнали, что в каком-то захолустном ДК (доме культуры) выступит гений-виртуоз, джазовый пианист Леонид Чижик? А вот как-то  узнали и все. К дому культуры уже за два часа до начала невозможно было пробиться. О лишнем билетике можно было у зрителей и не спрашивать. И опять же - меня протолкнул через чёрный ход студент-трубач Ваня Мэрва. Когда-то, в училише, я была в него чуть-чуть влюблена. Как и все девчонки училища. Теперь же, в институте, влюбился в меня он, Ваня.  А я уже - нет (дорога, так сказать, ложка к обеду, к тому Ванечка  постарел и до срока увял - посему как увлёкся горькой горилочкой). И вот Ваня притащил меня в гримерку к Чижику, представил (оказалось, Ваня с Чижиком хорошо знаком, так как вместе где-то концертировали), и мы получили от артиста две контрамарки в первом ряду!
Сказать, что я влюбилась в джаз - это значит ничего не сказать. Я влюбилась в игру Чижика. Не знаю, может ли хоть один критик в мире описать то звуковое действо, которое сотворил в тот фантастический вечер Леонид. Он не играл. Он рисовал звуки. Перед моим взором проплывали фантастические космические туманности, волны цветных океанов, парили перистые облака и многоцветные радуги. Куда-то все исчезло. Не было рояля, дома культуры, джаза. Было Нечто, не поддающееся описанию.  Больше подобного, видно, не услышать. Лишь единственный раз в жизни.

Глава 6
Премьера "Рублева". И снова - в городе никакой рекламы, а только благодаря сарафанному радио: прошёл слух, что в Доме ученых состоится премьерный и единственный показ фильма Андрея Тарковского "Рублев". Почему не в кинотеатре? Потому что слишком гениальный. А значит  - на грани запрета. Ведь в СССР  создавать гениальные произведения можно было лишь с согласия и по благословению Компартии, а не вопреки. А Тарковский ассоциировался именно с Гением Вопреки. Как я попала на премьеру - не помню. Билетов в кассе нет. Кажется, просто прошла в потоке зрителей, притворившись невидимкой. Когда очень хочешь, то удается и не такое. Сидела, вместе с другими "зайцами", на ступеньках зрительного зала. Рублев не просто ошеломил мощью постановки. Фильм отбросил нас, зрителей, в какой-то иной мир, в какую то древнюю, варварскую, немилосердно жестокую эпоху. И самой поразительной, естественно, была сцена с юным мастером, создавшим великий колокол и с первым, неимоверно грандиозным, запредельно прекрасным ударом колокола-гиганта. Много позже я побывала на могиле Тарковского, похороненного на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа - одинокой, с огромным камнем и каменным крестом, который хотелось непедленно сдвинуть, чтобы душа гения наконец высвободилась и улетела туда, где светло и радостно.

Глава 7
Гастроль Классического балета. О том, что в Харьков приезжает Московский Классический балет, я узнала от своего поклонника - студента-заочника, кларнетиста Володи. Он, приезжая на летнюю и зимнюю сессии, галантно ухаживал за мной, никогда не посягая на мою независимость. Володя был не в моем вкусе. И он это знал. Однако мы в короткие дни сессии отлично дружили и мило проводили время, посещая кино и концерты. Вот и теперь - Володя предложил сходить на балет и достал два билета. Ажиотажа возле театра не было. Ведь зритель клюёт на громкие названия. Вот если бы приехал балет Большого - это да, театр бы осаждали толпы харьковчан. А что собой представляет Московский Классический - никто толком не знал. Ходили слухи, что у коллектива нет даже своего помещения. И в нем участвуют те артисты, кто не попал в труппу Большого. Коллектив представлял свой, несколько странный балет на музыку импрессионистов Дебюсси и Равеля - "Скульптуры Родена". Лично я была настроена достаточно скептически - наверное, предстоит смотреть какую-то несуразную скучную поделку. Но как только открылся занавес, мои опасения вмиг рассеялись. На сцене стояли скульптуры Родена. Настоящие. Мраморные. Совершенные и безупречные. Во всем своём великолепии. И каждая из них точно, волшебно оживала, любила, парила в чудесных звуковых миражах. Просто не верилось, что эти великолепные мраморные изваяния -  живые люди. Это балетное чудо стоит перед моими глазами и по сей день. И равного ему нет. Ни один балет из тех, которые приходилось видеть много позже, не запомнился так, как этот. Балет нежной любви и изысканности, утонченного мрамора и творческого гения его создателей.

Глава 8
А теперь о гастрольном концерте Неизвестного музыканта. То есть я помню его фамилию, но ни в одном источнике я так и не нашла подтверждение его существования. Поэтому оговорюсь - его может быть зовут Александр Крыса. Московский пианист. В афише филармонии было заявлено: Все сонаты Скрябина. То есть,  первый вечер: Первая - Пятая Сонаты. Второй - с шестой по десятую. Феноменально. Что это значит. Это значит, что пианист решил всех нас, слушателей, отправить в Космос! Навсегда. Потому что никогда, ни один пианист в мире не исполнял, до него, Все Сонаты Скрябина за два вечера! Сонаты не только невероятно сложны для исполнения, но и невероятно трудны для их постижения! Да, конечно, мемуары так не пишут: может, пианиста звали Крыса, может, как-то иначе... Приношу извинения и вам, уважаемые читатели, и Неизвестному музыканту. Увы, интернет не всесилен. Он выдаёт множество имён выдающихся или известных советских пианистов, но Крысы среди них нет. Значит, надо обратиться в архив и узнать, кто в 70е гастролировал в Харьковской филармонии во время... пожара. Да, да. Это замечательная примета. Так как, явившись на концерт в филармонию по улице Рымарской, я нашла её закрытой, а объявление гласило: в связи с пожаром, филармония закрыта на ремонт. Концерт А. Крысы переносится в Дом Культуры завода Х. (И указан адрес:  заводская окраина города). Несколько прибывших на концерт зрителей тут же сдали билеты, а я села в метро и помчалась в заводской ДК. В зале - три человека. И я. Была уверена, что пианист концерт отменит. Но он вышел к роялю, элегантный, во фраке, с чёрной бабочкой, обвел пустой зал взглядом, встретился с моим, поклонился и сел за рояль. Далее... было чудо длиной в два часа. Непревзойденная и совершенная трактовка пяти Сонаты великого Скрябина. Кто этот бог? Откуда взялся, из каких музыкальных небес прибыл этот чудесный артист в захолустный заводской клуб? И почему играет так, будто находится в самом престижном зале мира перед самой требовательной и искушенной публикой? Конечно же я слушала записи других выдающихся пианистов, но ни один из них не сравнится в скрябинской трактовке Александра Крысы. После концерта я зашла в гримерку к артисту - за автографом. Поблагодарила за гениальное исполнение. И осторожно поинтересовалась:
 - Почему вы, маэстро, играли при пустом зале?
Он удивленно посмотрел на меня.
- Но я же знал, что вы меня слушаете.

Глава 9
И ещё одно выдающееся творческое событие (а было их, как видим, за пять лет обучения в Харькове, не так уж и много) это всеукраинский студенческий конкурс скрипачей. Приехали студенты со всех консерваторий Украины. Интересный репертуар, дух соревнования - все это привлекло в зал нашего Института искусств массу слушателей. Первый тур подарил нам, студентам, незабываемые впечатления. Сразу стало ясно, кто лидирует. Ими стали двое студентов Киевской консерватории, ученики всемирно известного скрипача, доцента Богодана Которовича. Эмоциональная и виртуознейшая игра киевских студентов произвела фурор - зрители вскакивали, несмотря на строгие рамки конкурса, после каждого произведения и чуть ли не пассажа, с мест и кричали браво. И тут... Такого поворота в конкурсной эпопее музыкальный мир ещё не знал. Глава жюри,  преподаватель Харьковской консерватории, присуждает высший бал... своей ученице К., по совместительству любовнице, не умеющей, как это не поразительно, сыграть, не фальшивя, ни единой фразы! Но это ещё не все. Консерватория гудит, занятия остановлены, лекции никого не интересуют - все обсуждают сенсацию: ученики Которовича не проходят во второй тур! Ба... Мы, слушатели и почитатели киевских конкурсантов, обезумевшие от любви к их выступлениям, онемеваем от ужаса. Да, в те времена, далёкие от будущих вольных студенческих порывов молодёжи на киевском Майдане, мы, студенты, даже не думали протестовать. Повесив нос, уныло слушали второй тур и лидера конкурса - широкобедренную, грудастую любовницу главы жюри, которой уже прочили блестящую победу и гастроли по СССР.  Второй тур закончился, выбыла ещё одна талантливейшая скрипачка из Одессы. И мы совсем сникли. Решили третий тур игнорировать. Хоть какой-то  да протест. И тут оказывается - все снова в шоке, все кричиат от восторга, консерватория на ушах - что в третьем туре выступят... вылетевшие с первого студенты Которовича. Как так? Что за абсурд? Такое не бывает! Узнаем: Которович помчался в Киев, в министерство культуры, постучал там то ли кулаком, то ли скрипкой, но оттуда позвонили в Харьков, и - минуя второй тур - его гениальные студенты выступили, и блестяще, в третьем. Получили призовые второе и третье места. Первое, естественно, получила горе-скрипачка и сексуальная наложница главы жюри конкурса - девица К.
(Продолжение следует)