Латиноамериканский бум. Безродные космополиты

У замечательного поэта Амарсаны Улзытуева есть такие строки: "С точки зрения смерти пусть растут все цветы".

Нужно ли, чтобы они росли с точки зрения жизни ? Вот в Китае, например, давно провозгласили: "Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ", однако китайская культура, перестав активно развиваться в традиции с 10 века, прекрасно ее сохраняет. Не берусь судить о том, в чем не разбираюсь, но вижу, что русская культура, хоть и помладше китайской, но очень сильно деформируется. Лишенная цельности и с подточенным академизмом ( как и европейская) она, если не дробится, то очень сильно расползается по лагерям, где ее уже накачивают деньгами и враждебными смыслами.

Выходя на Белорусском вокзале, я вижу, как одна часть Ленинградского проспекта смотрит враждебно на другую. Небоскрёбы комплекса "Slava" против величия Сталинской Москвы. Москва-Сити против набережной Шевченко. Мы видим, как быстро уничтожаются старый русский и имперский, и советский культурные слои.

Давайте ответим себе на простой вопрос:

может ли в нормальном творческом сообществе у кого-нибудь рождаться желание уничтожить другую школу, другое письмо, если они приносят пользу стране и развиваются в русле традиции? Вытеснить с поляны, отняв все ресурсы?

Уничтожить академизм, традицию, большой стиль в борьбе за новации?

Такие деструктивные цели набирают силу, если отсутствует ядро культуры, сама культурная парадигма. Если она сформирована, то другие здоровые течения ей не помеха, они могут иметь возможность встраивания в свои ниши.

Если культурная парадигма не формируется по тем или иным причинам в течение долгого времени, общество зависает на краю бездны. И государство ждёт долгий и мучительный распад. При этом эти процессы будут обосновывать те деятели, кто ратует за снижение роли государства в культуре, хотя она и без того еле видна, находясь под сильным прессингом рынка. И так до полного уничтожения.

Пример - Франция. Много написано о технологиях, уничтоживших великую французскую культуру. На примере издательства "Минюи" видно, как отнимаются ресурсы у всех, кроме "наших".

***
Жесткое деление на лагеря особенно в переходное, военное время очень опасно не только потому, что одна идеология борется с другой и вгоняет общество в безумие, которое сменится ступором и стагнацией, и смертью ( смотрите фильм "Ацефал"), а потому что эта борьба хорошо оплачивается врагами и из культурного поля постепенно вытесняются здоровые тенденции. Такие процессы происходят не в одиночку, а опираются на оси.

Например, вполне ощутима разрушительная работа оси Аргентина ( с перевалочной базой в Мексике) -Париж накануне Второй мировой войны, когда нужно было сломать две богатейшие страны, свить там фашистские гнёзда. Речь, конечно, не только об Аргентине, в которой произошла разбалансировка сложно сочиненной идентичности ( вытянутая в сторону Европы, она и погибала вместе с Европой).
Примечательно, что многие писатели "латиноамериканского бума" покинули страны своего проживания и стали безродными космополитами. Многие из них без конца путешествовали по миру, пока их страны погибали от хунт. При этом писателей кто-то убеждал, что их путь - героической борьбы за правое дело.

Кто жил на родине из "четырёхголовой верхушки" бума:

Льоса? Фуэнтес? Кортасар? Маркес?

Фуэнтес родился в семье дипломата в Панаме, где в то время работал его отец, но вскоре переехал в Вашингтон. До юношеских лет жил в Монтевидео, Рио-де-Жанейро, Вашингтоне, Сантьяго, Буэнос-Айресе. В Вашингтоне получил начальное образование. Ну и так далее.

Кортасар покинул Аргентину и большую часть жизни прожил в Париже, его испанский был с французским акцентом.

Борхес покинул Аргентину, долго жил в Швейцарии и там же умер.

Маркес покинул Колумбию и уехал в Мексику.

Льоса покинул Перу, стал Гражданином Мира и это ослабляло, по его собственному честному признанию, корни. Но с другой стороны, проживая за рубежом, он тосковал о родине, его всегда волновали ее события. Когда пришла пора вернуться, приехал основывать Либертарианскую партию.

Писатель предложил план радикального преобразования перуанской экономики в духе воззрений Чикагской школы, выступив за переход к свободному рынку, политику жёсткой экономии и скорейшую приватизацию государственных активов. Экономическая часть его программы была написана в тесном сотрудничестве с экономистом-реформатором Эрнандо де Сото и его Институтом свободы и демократии.

***

Экспериментатор Ален Роб-Грийе вместе со своей женой армянского происхождения Натали Роб-Грийе (Рстакян) и гоп-компанией ( к которой принадлежал и Кортасар) довели французскую культуру до нравственного нуля. Она публиковала садомазохистские произведения под псевдонимами Жан де Берг и Жанна де Берг, он убивал классический роман и "папино кино".
Несмотря на то, что Кортасар все прекрасно осознавал и пытался зафиксировать этот оккультный "вещий синкретизм", губительный в том числе и для музыкального искусства Франции ( образ пианистки Берт Трепа), его творчество было полностью вписано в индустрию.

Успех Роб-Грийе связан с выходом в свет в 1953 году ( смерть Сталина!) его романа «Соглядатай». Роман получил престижную Премию критики, что сопровождалось громким скандалом. Ряд газет публикуют совершенно разгромные статьи, в которых говорится, что книга заслуживает не престижной премии, а разбирательства в суде на предмет оскорбления общественной нравственности. Самому автору даже рекомендовали лечиться в психиатрической клинике. Однако Роб-Грийе получил и широкую поддержку со стороны таких известных критиков, как Ролан Барт, Морис Бланшо. В защиту писателя высказались также Альбер Камю и Андре Бретон.

Благодаря их поддержке Роб-Грийе получил в журнале «Экспресс» колонку, в которой публикует серию из девяти статей под общим заглавием «Литература сегодня». Эти статьи, публиковавшиеся с октября 1955 по февраль 1956 года, позже легли в основу программного сборника эссе «За новый роман», ставшего манифестом названного направления. Каждый раз выступления писателя служили поводом для ожесточённых литературных дискуссий, которые не прекращались до конца 1970-х годов. Роб-Грийе становится рецензентом, а позже литературным директором издательства «Минюи». Ничего там кроме деструкции и грязи публиковать после смерти Сталина уже не получалось.

***
Латиноамериканский бум впервые был зафиксирован в эссе "Наши" Луиса Харсса, еще одного безродного космополита, писателя и преподавателя англо- испанского происхождения, чилийца по происхождению. Повторюсь, весь этот литературный интернационал кочует из страны в страну, выполняя задачи транснационалов, и в сущности уже является кочевой элитой, которую провозглашал либеральный фашист Аттали. И чтобы пустить слезу читателям на бывшей родине, они всегда расскажут, как наш герой страдал вдали от нее в барах и в парижских увеселительных заведениях, поддерживая Фиделя и Че Гевару до тех пор, пока это было необходимо, за шаг до "разочарования в социализме", поддержки антисоветчины и ее "бунтаря" Солжа.

"Его всегда волновали новости, приходившие с родины. Он сохранил с ней внутреннюю связь, и ему очень не хватало ее среди окружавшей его европейской действенности....

Но сейчас я - аргентинец, который живет далеко, которому нужно жить далеко, чтобы лучше видеть" ( Мигель Эрраес "Хулио Кортасар. По ту сторону вещей").

Если ты тоскуешь по своей Родине- вернись.

Если ты считаешь себя борцом - борись за нее