Глава XI

 К сожалению, Юхан больше не смог навещать Фаину. Вместо него еду ей теперь передавал кто-то из рабов. Девушка догадывалась, что приходить к ней ему запрещают родители и лишний раз убедилась в том, насколько сильно ее любимый все еще зависим от своей семьи. Уже почти не питая надежд на сколь-нибудь счастливое будущее, Фаина продолжала предаваться воспоминаниям вместе с прочими картинками из прошлого, которые иногда приходили в ее сознание.
 Теперь, спустя несколько лет после того, как она открыла в себе способности, Фанни начала сомневаться, было ли правильным с ее стороны откровенно о них рассказывать сперва семье, а потом и настоятельнице храма и свахе. Тогда она была уверена, что должна говорить только правду, но после своего порабощения о ее даре узнал лишь Юхан – больше она ни с кем это не обсуждала. Потому что поняла, что такие признания могут причинить ей больше вреда, чем пользы.

 Фаина вспомнила еще одно событие, случившееся незадолго до того злополучного вечера, когда семья ее продала. Тогда, уже тоже после наступления темноты, она находилась в своей комнате, и в дверь вдруг постучали. На пороге оказалась Эфа.
- Фанни, ты здесь? Не спишь еще?
- Нет, а чего ты хотела? – с привычным уже недоверием к кузине спросила девушка.
- Да я просто… Хотела кое о чем спросить.
- Хорошо, проходи.

 Усевшись на кушетку рядом с Фаиной, Эфа перешла сразу к делу:
 - Слушай, я все хотела узнать… Ты действительно считаешь, что видишь неких духов и разговариваешь с ними? Это точно не могут быть твои фантазии или видения вследствие болезни?
 - Точно, я в этом уверена, - твердо ответила Фаина, - Если бы я сама это все сочиняла, я бы не делала их послания такими невнятными и запутанными.
- Подожди, так о чем они тебе говорят?
- В этом все и дело: они легко перескакивают с одного на другое, часто недоговаривают до конца многие вещи, не поясняют деталей. Ничего конкретного. К примеру, вот уже пару лет многие из них периодически твердят мне о моем некоем предназначении, но каком именно, и что необходимо сделать для его исполнения – не говорят. Если честно, порой это меня сильно раздражает, но изменить здесь я ничего не могу. Поэтому просто живу как есть.
 Эфа задумалась, закусывая губу, а чуть позже сказала:
 - Слушай, ну если для тебя от их болтовни нет никакой пользы – может и не стоит с ними общаться? Попробуй больше не реагировать, если они приходят, не слушать, если снова начнут звать тебя! Притворись, что их просто нет – и тогда они сами исчезнут. По крайней мере, так мне кажется.
 - Нет, нет, - покачала головой Фаина, - Так нельзя. Это неправильно. Я ведь не просила богов о таком даре, но раз он у меня есть, значит, это для чего-то нужно. Пускай я пока что не знаю для чего. Духи умерших людей и тех, кто ими никогда не был, не приходят в этот мир просто так. Они часто хотят что-то передать нам, людям. Но почти никто их не видит и не слышит…
- …Кроме тебя, верно? Но Фанни: почему ты можешь с ними, общаться, а мы нет? Почему лишь ты?
 - Я не знаю. Честно. Иногда они показывают мне картинки, как во снах, но я чувствую, что эти видения не сны. И недавно было такое, где я словно взмываю вверх, поднимаюсь на всеми людьми, и те потом встают на колени и кланяются мне. Но что это означает, я не могу сказать.
 Еще больше нахмурившись, Эфа ответила:
- Что ж, я поняла, дело твое: верить этому всему или нет. Но ты не боишься, что эти духи и видения в итоге действительно лишат тебя рассудка, и ты умрешь в безумии, запертая и связанная, не помнящая ни себя, ни близких? Такие случаи же происходят порой с людьми, я слышала. И… Честно, Фанни, я бы не хотела тебе подобной участи.
  Тяжело вздохнув, Фаина поднялась и начала подходить к окну комнаты.
- Я понимаю, к чему ты клонишь. Если бы я отказалась от своих способностей, сделала вид, что никого больше не вижу и не слышу – мне сразу стало бы намного проще жить. Но я не могу так поступить, не могу предать свой дар. Никогда. Это сильнее меня. Я просто не могу.
Эфа тоже встала с кушетки, понимая, что ее доводов оказалось недостаточно.
- Ясно, ну, это твое дело, конечно. Только знай: наших родителей твое поведение очень беспокоит, и я думаю, они скоро примут меры, как тебя «исправить». Подумай еще раз: оно того стоит?.. Спокойной ночи.
 Когда дверь за кузиной закрылась, Фанни продолжила смотреть в фиолетовую глубину ночного звездного неба. С ее губ лишь тихо сорвались слова: «Да, была бы я обычной, было бы проще. Я бы была как все, без кусочка ночи в душе. Светлее. Как день.»

* * *

 Шли дни, но поиск истинной виновной в краже украшений так и не продолжился. Медон был срочно вызван во дворец и не появлялся дома уже почти неделю. Потому участь Фаины оставалась прежней – Антония не слишком о ней беспокоилась и лишь радовалась, что все драгоценности нашлись. А вот состояние сына ее начало всерьез тревожить. Однако до возвращения мужа было невозможно что-либо исправить.
 Когда же Медон наконец вернулся, Антония встретила его с улыбкой, но явно вымученной. Чисто формально обняв жену, мужчину нервно метнулся затем в сторону. Было видно, что его что-то очень беспокоит.
 - Ты давно не оставлял нас так надолго, что-то случилось? Во дворце? С императрицей?
 - Я бы хотел тебе ответить иное, но сейчас ты права, - произнес Медон, - Ситуация очень тяжелая. Ни я, ни другие приближенные к императрице люди не знаем, что делать. Я попросил дать мне время побыть с семьей, но на днях снова вернусь во дворец. Боюсь, все может стать лишь хуже, чем теперь…
 - Милый, я понимаю, что тебе запрещено посвящать меня во все, что происходит во дворце, однако я бы хотела знать, что случилось! Возможно, вместе нам проще будет придумать решение из этой сложной ситуации.
 - Нет, потом. Когда я немного приду в себя, - негромко ответил мужчина, - А что там наш наследник? Больше не творит глупостей?
 Антония огорченно развела руками.
- О, с ним тоже все очень непросто: после того, как его лишили той рабыни, Юхан сам не свой. Уже несколько дней не выходит из своей комнаты, отказывается от еды и велит приносить ему только вино. Как я поняла, он сутками напролет пьет и никого не хочет видеть, со мной говорить тоже отказывается. Может, хотя бы тебя он послушает…
Медон заметно побледнел от злости и стиснул зубы.
 - Не сомневайся, уж я-то заставлю его пообщаться с родителем как того требуют приличия! Он сейчас все еще у себя? Тогда я иду преподать ему урок хороших манер!
 - Но прошу, дорогой, помягче! Юхан сейчас так подавлен… - кричала мужу вслед Антония, однако тот ее уже не слышал.
 С силой постучав в комнату сына, Медон затем отпер дверь и вошел внутрь. Его глазам предстала весьма нелестная картина: юноша полулежал на полу в окружении пустых бутылок и допивал из горла очередной, ничуть не стесняясь отца. Впрочем, вскоре он заметил, как тот на него смотрит и пьяно усмехнулся:
 - О, какое великое событие: наш отец-солнце озарил мрак комнаты своего жалкого и недостойного сына своим светлым ликом! А уже решил, что ты никогда не снизойдешь до простых смертных, о, великий патриарх нашего рода! Погоди, я сейчас встану и тебе еще поклонюсь, папа!
 Медон едва сдерживался, но смог процедить сквозь зубы:
 - В другое время ты бы уже давно получил что заслуживаешь за столь непотребный вид и подобные слова, обращенные к отцу! Однако мне сейчас не до этого. Я приехал ненадолго, мне разрешили повидаться с семьей лишь на пару дней, после чего я вновь отбываю во дворец.
 - А что случилось? Как вообще наша императрица, если все настолько ужасно, позволила своему верному псу уехать? Она же обычно держит тебя на цепи при малейшей угрозе, разве не так! И что все-таки у вас там во дворце за вселенское несчастье, если даже ты, всемудрейший и вездесущий советник теперь в замешательстве и не знает, как поступить? Что, папочка, стареешь уже? Нюх стал подводить старого пса? Ничего, ничего, еще долго сохранишь при себе заветную должность – я –то ее точно не потяну, я ведь для императрицы никто!
 С этими словами Юхан засмеялся и деланно полез хлопать отца по плечу. Здесь уже Медон не сдержался и отвесил сыну пощечину.
 - По-твоему, это смешно! Тебе все хи-хи да ха-ха, а будущее всей империи сейчас под угрозой! Я не преувеличиваю! Не буду скрывать: наша императрица очень плоха, она уже две недели почти не спит и не может по ночам оставаться одна ни в каких из своих покоев! Ее мучают непонятные и пугающие образы, видения, и во сне, и даже наяву, когда она с криком просыпается! Ни один из ее придворных магов и мистиков не смог избавить ее от этой напасти. И поскольку я сам не обладаю такими способностями и не знаю больше никого, кто бы мог ей помочь, я бессилен. Если так пойдет и дальше – императрица может умереть от истощения и бессонницы. Я не могу этого допустить. Но и что делать – не знаю.
 Услышав это, Юхан вновь засмеялся, но уже искренне, почти просияв.
- Вот оно что… А ведь решение у тебя под самым носом, папа! Только ты даже не подозревал о том…
 - Что ты имеешь в виду? – недоверчиво спросил Медон.
- Ты сказал что никого не знаешь, кто бы мог общаться с духами и изгонять их, если те беспокоят людей. А ведь именно такую девушку ты сам же приказал заточить в подвале, даже не выслушав ее! И отказав собственному сыну в возможности ее навещать… В любом свидании! Вот потому я и пью, отец, я заливаю вином яд боли и отчаяния, который разъедает мою душу изнутри!.. Но кому я это рассказываю, всем же наплевать!
 Юхан горько усмехнулся и вновь нагнулся за бутылкой. Но Медон его остановил, резко схватив за плечи и встряхнув.
 - Ты это сейчас серьезно? Ты говоришь мне правду? Отвечай! Твоя рабыня Фаина действительно умеет видеть и заклинать духов? Ты точно в этом уверен!
- Клянусь своей жизнью, папа. Именно она помогла мне избавиться от кошмаров в виде лярв, таких нехороших сущностей, и теперь я сплю абсолютно спокойно… вот только с недавних пор совсем один. Ведь ты так и не соизволил освободить ее и отыскать истинного вора…
 Вновь побледнев, но уже от сильного волнения, Медон сказал:
 - Если это правда, сын, то я немедленно распоряжусь, чтобы Фаину освободили, после чего привезу ее к императрице! Однако ты тоже должен привести себя в должный вид - поедешь с нами! Живо вели подготовить ванну и смой с себя все следы непотребства! Ступай!
 Почти полностью протрезвев от слов отца, Юхан посмотрел на него уже с искренней радостью и благодарностью, после чего поспешил выполнить все требования. В это время Медону доложили, что одна из рабынь хочет с ним поговорить, и он сразу приказал ей войти. Времени оставалось мало.