Глава 11 Ритуал Стали и Пены

Переход через Экватор был не просто отметкой на карте. Для моряков это всегда был сакральный рубеж, идиотский и прекрасный ритуал посвящения, смесь суеверия и настоящей бравады. Алексей и Марко, дети нового мира, не стали исключением. После мрачных событий на Кабо-Верде им отчаянно хотелось вернуть себе ощущение лёгкой, беззаботной авантюры.
«Орка» замерла в неподвижности посреди зеркальной, расплавленной лазури. Штиль. Воздух струился густым и сладким, как мёд, не шелохнув ни паруса, ни душу. Казалось, сама планета затаила дыхание на этой воображаемой линии, разделявшей миры.
— Ну что, салага? — громогласно провозгласил Марко, водружая на голову корону из переплетенных морских канатов с воткнутым пером олуша. Его набедренная повязка из старого парусинового чехла выглядела максимально нелепо. — Готов предстать перед владыкой морей и получить по заслугам?
Алексей, стоявший у штурвала с самым скептическим выражением лица, какое только можно представить, фыркнул. — Владыкой морей? Ты? Тот, кого на прошлой неделе на мелководье Кабо-Верде на пять минут скрутило морской болезнью от зыби? — Молчать, смертный! — возмутился «Нептун». — То был стратегический манёвр для лучшего ощущения колебаний стихии! А теперь замолчи и прими свою участь! Или ты боишься маленькой водички?
Вызов был брошен. Алексей проворчал что-то невнятное про «идиотские традиции», но скинул футболку. Его костюм Нептуна был до безобразия прост: накидка из синей простыни и трезубец, сварганенный из обрезков леерного ограждения и блестящей фольги, которую щедро выдал его Рог.
Церемония была идиотской, влажной и громкой. Марко, хохоча как сумасшедший, вылил на голову «салаге» ведро забортной тёплой воды. Алексей, отплёвываясь и рыча, выхватил второе ведро, заранее припасённое, и с криком «А ну-ка вернись, владыка!» опрокинул его на Марко. Хохот стоял оглушительный.
— Предатель! Мятеж на корабле! — заорал Марко, уже хватая банку с пеной для бритья (аромат «ледяная свежесть», материализованную по самому острому запросу момента). — Судилище! Морской суд!
Пена полетела хлопьями. Вскоре оба были с ног до головы покрыты белой скользкой массой, смеющейся до слёз и сплёвывающей солёную воду с привкусом мыла.
— Клянись! — выдавил сквозь смех Марко, пытаясь сохранить серьёзность и вытирая пену с глаз. — Клянись чтить ветер и волну, не свистеть на камбузе и всегда делиться последним глотком рома с товарищем!
— Клянусь, чёрт бы вас всех побрал с вашими ритуалами! — сипло ответил Алексей, но в его глазах светилось редкое, почти мальчишеское веселье. — И чтоб у тебя самого этот ром никогда не кончался!
Ритуал был завершён. Два взрослых мужчины, бывший сталевар и бывший рыбак, сидели на мокрой палубе, облепленные пеной, и смеялись до боли в животах. Их Роги, чувствуя истинную, детскую потребность в празднике и братстве, щедро откликнулись.
На столе в кокпите, будто по мановению волшебной палочки, возникло настоящее пиршество. Не просто еда, а симфония вкусов, которую ни один ресторан старого мира не смог бы повторить. Центром композиции были стейки из тунца-ахи, такие толстые и сочные, что при малейшем нажатии вилкой из них тёк прозрачный сок. Они были обсыпаны чёрным кунжутом и обжарены до идеальной корочки — Рог Марко уловил его сокровенное воспоминание о лучшей рыбе, которую он ел в Сплите.
Рядом дымился салат из спелых авокадо, манго и красного лука, заправленный лаймовым соком и кинзой — дань тропикам, которые они только что покинули. На огромном блюде горой лежали креветки, размером с ладонь, плавающие в душистом чесночном масле с хлопьями острого перца. Аромат сводил с ума.
Но главным шедевром был торт. Не просто торт, а точная, уменьшенная копия «Орки» из белого шоколада и взбитых сливок. Паруса из тончайшего сахарного кружева, корпус, покрытый «деревянной» глазурью, и даже крошечные фигурки двух матросов на палубе. Алексей, увидев это, даже присвистнул от удивления.
— Это твой Рог так постарался? — спросил он, разглядывая съедобную скульптуру. — Не только мой, — улыбнулся Марко. — Это общее желание. Настоящее. Он же чувствует.
И, конечно, на столе стояла та самая бутылка мятного «Пелинковаца», холодная, покрытая инеем, с каплями влаги, стекающими по тёмно-зелёному стеклу.
Они ели, как не ели давно. Не просто утоляя голод, а смакуя каждый кусок, запивая его ледяным, обжигающим горло ликёром. Смеялись, вспоминали нелепые моменты пути, строили планы на будущее. Солнце садилось, окрашивая небо и воду в огненно-оранжевые, затем в багровые тона. И в этом великолепии, высоко в небе, висела Она. Призма.
Она была здесь, как и везде. Чёрная, идеально гладкая, безмолвная грань, отражающая закатные лучи, не излучая собственного света. Они уже привыкли к её присутствию, как к солнцу или луне. Она была просто частью пейзажа, молчаливым стражем нового мира, загадкой без ответа. Алексей поднял стопку с ликёром в её сторону.
— Ну что, молчаливая, присоединишься? За твоё здоровье, что ли. Спасибо за всё. Или нет. Всё равно не ответишь.
Марко лишь покачал головой, глядя на холодный геометрический символ в тёплом, живом небе. Контраст был пугающим и завораживающим.
Праздник закончился. Наступила ночь, и вместе с ней пришёл долгожданный ветер. Лёгкий, попутный бриз, обещающий быстрый и приятный бег к югу. «Орка» вновь ожила, её паруса наполнились, и она помчалась в ночь, оставляя за кормой светящийся фосфоресцирующий след.
Но чем дальше на юг, тем больше менялся характер океана. Небо из лазурного стало свинцово-серым. Температура падала с каждым часом, заставляя надевать тёплые свитера и непромокаемые куртки, которые тут же материализовали Роги. Ветер крепчал, из ласкового попутчика превращаясь в настойчивого, злого преследователя. Он завывал в вантах, рвал гребни волн в клочья белой пены. «Орка», такая стремительная и надёжная в Средиземке и у экватора, здесь, в бушующей Атлантике, вдруг показалась хрупкой скорлупкой.
Впереди был Мыс Бурь. Мыс Доброй Надежды.
Сначала это была просто большая вода. Потом — настоящая стихия, пришедшая в ярость. Волны, как серые гигантские холмы, обрушивались на тримаран, заливая палубу ледяной, солёной лавиной. «Орка» взлетала на гребни, чтобы в следующую секунду провалиться в кипящие бездны, так что закладывало уши и захватывало дух. Ветер выл так, что заглушал любой крик, превращая общение в серию коротких, отрывистых жестов. Всё вокруг гудело, стонало, скрипело — корпус, такелаж, паруса.
Алексей и Марко, привязанные страховочными поясами к леерам, боролись. Они были одним целым с кораблём, сражались за каждую милю, за каждую секунду. Руки Марко, сведённые судорогой, впивались в штурвал, его лицо было искажено не страхом, но предельной концентрацией. Алексей, по команде, выбирал или травил паруса, его мышцы горели от непривычного напряжения, каждый мускул был напряжён до предела. Их Роги на запястьях были ледяными. Они молчали.
И в этом аду из воды, ветра и грома, к ним пришло холодное, кристально ясное осознание. Осознание собственной смертности.
Рог мог дать им самую тёплую куртку, мог материализовать самый сытный обед прямо в качке, горячий кофе в непроливаемой кружке. Он мог бы залечить ссадину или ушиб. Но он не мог остановить сорокафутовую волну-убийцу, которая вот-вот накроет их и перевернёт. Он не мог придать «Орке» несокрушимой прочности, не мог укрепить её мачты стальными рёбрами. Он не мог вдохнуть в их лёгкие воздух, если тонны воды накроют их и утащат в пучину. Он не мог найти их в бескрайней, бушующей пустыне океана, если они пойдут ко дну.
Здесь, у мыса, который моряки столетиями называли «погребальным мысом», их всемогущий Дар оказался бесполезной блестящей безделушкой. Он защищал от человеческого зла, но был абсолютно бессилен против равнодушной, абсолютной, древней мощи природы.
— Лёша! Следующая — большая! Готовься! — заревел Марко, его голос был сорван ветром и едва долетал до Алексея.
Тот лишь кивнул, впиваясь пальцами в мокрый, натянутый как струна трос. Страх сковал его, но не парализующий, а острый, звериный, обостряющий все чувства до предела. Он видел каждую каплю на лице Марко, чувствовал каждый вздрагивающий под ногами сантиметр палубы, слышал каждый стон корпуса сквозь вой стихии. Он был жив как никогда.
Они провели так, кажется, вечность. Сражаясь, цепляясь, надеясь. Их мир сузился до размеров палубы «Орки», до рук, сжимающих штурвал, до лёгких, хватающих воздух в короткие передышки между волнами.
И постепенно, мучительно медленно, ад стал отступать. Волны пониже, ветер потише, уже не воющий, а скорее устало завывающий. Свинцовые тучи на востоке стали разрываться, пропуская первые, слабые, но такие желанные лучи солнца. Измотанные, промокшие насквозь, с лицами, обожжёнными солёной водой и ветром, они выглядели как воскресшие из мёртвых.
«Орка», покорёженная, с порванными парусами, но непобеждённая, вышла из этого пекла. Перед ними расстилался бескрайний Индийский океан, синий и, казалось, мирный. Позади, на западе, оставался Мыс, окутанный облаками, туманом и легендами.
Молча, на автомате, движимые древним морским инстинктом, они начали проверять снасти, откачивать воду, убирать следы битвы. Только закончив, они встретились взглядами. И в глазах друг друга они увидели одно и то же — глубокое, первобытное уважение к стихии, усталость до самого нутра и горькое, трезвое, взрослое понимание.
Они были живы. Благодаря своему умению, благодаря прочности «Орки», благодаря удаче и взаимовыручке. Но не благодаря Рогу.
Алексей первым нарушил тишину, его голос был хриплым от солёной воды и напряжения: — Ну что, владыка морей? Как тебе прогулочка? — Я, кажется, подумываю о ранней отставке, — с трудом пошутил Марко, вытирая лицо. — И знаешь что? Больше никаких мысов. Никаких. Ни-ка-ких.
Алексей просто кивнул. Он подошёл к лееру, посмотрел на бескрайние, но уже более спокойные просторы, а затем на свой Рог. Браслет был снова тёплым, уютным. Готовым дать ему горячий чай, сухую одежду, сытный ужин.
Но что-то внутри переключилось. Окончательно и бесповоротно. Волшебный браслет снова стал просто инструментом. Очень удобным, но не всемогущим. Настоящую опасность, настоящую борьбу и настоящую, выстраданную победу они только что пережили сами. Без его помощи.
Мир снова обрёл свои границы. Смертельно опасные и оттого — по-настоящему ценные и прекрасные. Они прошли через ад у мыса Доброй Надежды и выжили. И теперь Индийский океан лежал перед ними, полный новых тайн и вызовов, которые предстояло встретить уже не мальчиками, играющими в Нептунов, а закалёнными мореходами, познавшими настоящую цену жизни и ветра.