Котовасия Фома Неверующий

Эта история случилась нежданно-негаданно в российской глубинке в хозяйстве одного фермера. Фермер был крепким и жилистым. Работал за троих. Ни жены, ни детей не имел. И казалось, сможет тянуть на себе хозяйство еще десятилетия два-три.

Единственным утешением ему был рыжей масти кот-озорник Васька, большой любитель поспать в тепле и руководить. С последним было плохо, так как никто не принимал его всерьез. Кроме разве что осла. Да и тот якшался с Васькой потому, что Вася как-никак состоял при хозяине. Мышей Васька уже почти не ловил и редкую случайную добычу (в том числе умершую совершенно естественной смертью) оставлял на виду, чтобы хозяин оценил его старания.

И так бы оно продолжалось и дальше, если бы в один далеко не прекрасный день хозяина с острым приступом радикулита не увезла скорая.
Когда хозяин не вернулся на следующее утро, Васька сначала загрустил без обычного в это время блюдечка парного коровьего молока, а потом понял, что жизнь дает ему шанс.

Он вызвал осла на совещание в стоге сена за большим амбаром и объяснил ему свои амбиции. Васька ни много ни мало хотел возглавить фермерское хозяйство.
Кот Васька понимал, что для того, чтобы встать во главе хозяйства, ему нужна была программа. Такая, которая кровно заинтересовала бы всех.

- Чего ж тут придумывать? Все давно придумано до нас. Объяви приватизацию.
- Как это?
- Ну, то есть, чтобы каждая живая тварь на ферме имела право на ее часть.
- Ты это чего, совсем сбрендил? Даром что осел. Ежели все принадлежит всем, то какая мне от этого польза и зачем нужен я?
- Так это же все чисто номинально. Каждой живой твари надо выдать по листочку из отрывного календаря и убедить, что это и есть ее доля в общем хозяйстве.

- А что дальше?
- А дальше — пусть вкладывают их в то, что хотят иметь. Например, в землю. Через год листочки в земле сгниют и ничего от них не останется.

- Все хорошо. Только одно плохо. Куры на это, конечно, пойдут. Кролики, видимо, тоже. Но вот крупный рогатый скот... Быки и коровы этого ни за что не проглотят.
- Они этого не проглотят, - согласился осел.

- Одно слово: скот, быдло! - расстроился Васька.
- Быдло и есть. Тогда поступим иначе. Пусть считается, что быдло может эти листочки обменять на саму ферму. Но с самим обменом ни в коем случае не спешить. Одновременно поставить под замок корма. Дескать, их не хватает, и даром их никто больше получать не будет.

Не пройдет и трех месяцев, как быдло эти листочки совершенно добровольно поменяет на еду. Вынуждено будет, чтобы не сдохнуть. А так как все листочки окажутся у нас, мы и будем хозяевами всей фермы.

- Ну, голова! Какой же ты осел? Ты — Соломон самый настоящий. Гений среди азотных  удобрений.
- И еще скажу. Самая первая ошибка и есть самая фатальная. Ты, Васька, как собираешься на сходке обращаться к присутствующим?
- Ну, как-как? Не знаю даже... Скотиной, наверное.

- А тебе бы понравилось, если бы тебя назвали скотиной? А быдлом? А козлом вонючим? А собакой?
- Но-но-но! Ты говори, да не заговаривайся! Кота — и назвать быдлом, а еще того хуже — собакой! Попрошу без оскорблений.

- Вот видишь?
- Теперь вижу. Тогда так и скажу: уважаемые куры, гуси, коровы, козлы...
- До вечера будешь перечислять. Это во-первых. Сразу появятся недовольные тем, что их упомянули после других. Это во-вторых. Нужно название простое, емкое, которое всех объединило бы. Это в-третьих.

После долгих дебатов решено было называть всех просто: дорогие фермерцы.
- И вправду дорогие! - согласился Васька. - Это ж какие средства идут на их содержание! Как в прорву. А мне какая от этого расточительства польза? Никакой.
- Но и это еще не все. Нужна подготовленная поддержка. Кто тебя на сходке поддержит?

- Ну, ты знаешь, такие вопросы задаешь...
- Привлеки на свою сторону козлов. И не смотри, что они вонючие. Для нас важна длина их рогов. Немногие захотят с ними связываться. Правда, придется с ними хорошо поделиться. Звать главного козла-то?
- Зови, - махнул лапой Васька.

В скором времени к месту совещания явился тот, кого осел назвал главным козлом, по кличке Яшка. Коз и козлов держали на ферме ради шерсти. Но Яшка превзошел всех. Длинная, почти до копыт, густая шуба. Крутые, залихватски закрученные рога, которые, надо при знаться, он пускал в ход не задумываясь. Густая окладистая борода. К нему Васька и обратился без обиняков:

- Сам понимаешь, мне в моих реформах понадобится поддержка. Могу я на козлов рассчитывать?
- Можешь, ежели пустишь козлов в огород.
- Пущу. Можешь не сомневаться. Но с условием: будете делиться.
- Чем это?
- Как это чем? - удивился Васька. - капустой, разумеется. Уразумел?
- Уразумел. А на кой черт тебе сдалась капуста? Ты ж ее не ешь? - и без того круглые глазища козла стали еще круглее и выпуклее.

- Ах, как это утомительно — объяснять всякой бестолочи. Капуста — это ж на сегодняшний день практически валютный запас. В общем, ладно, потом объясню. А теперь — кыш отсюда. Вони от вас, от козлов... - Васька брезгливо сморщил носик в золотой шерсти.

На следующий день на сходке Васька превзошел самого себя. Прежде всего он объявил полную демократизацию фермерской жизни. Более не существовало ни кур, ни гусей, ни прочих названий, несправедливо разделяющих живность по роду-племени. Все — единый народ, все равны и зовутся фермерцами.

У самого последнего только что родившегося цыпленка теперь прав ровно столько же,  сколько у самого старого и заслуженного племенного быка-производителя.

Объявлялась свобода слова, печати (причем Васька так и остался в убеждении, что это была свобода ставить круглую печать куда ни попадя), митингов и собраний (запретить которые, впрочем, никто уже не мог.

Каждый фермерец отныне имел право на равную долю в общем имуществе фермы, о чем ему должен был быть выдан соответствующий документ.

Одновременно объявлялся новый экономический курс, основывающийся на на полной свободе выбора занятий и личной инициативе. А выборное руководство фермы (в лице кота Васьки, разумеется) полностью снимало с себя ответственность за ушедших в предпринимательство.

Выступление кота то и дело прерывалось восторженными криками, в которых громкое блеяние козлов играло далеко не последнюю роль.
Кота Ваську выбрали почти единогласно. Осел в качестве символа власти приволок ему связку ключей от складов, сараев и иных закромов, ломящихся от запасов зерна и фуража.

Фермерцы несколько дней ходили пьяные от ощущения свободы. Некоторые, впрочем, про себя отметили и первые признаки нового экономического курса — выдача корма заметно сократилась.

Собак, неоднократно трепавших его за задавленных хозяйских цыплят и просто так, по случаю, мстительный Васька распорядился с довольствия вообще снять. В скором времени большая их часть (особенно специально натасканные псы-пастухи и волкодавы — гордость заболевшего хозяина) разбежались по другим хозяйствам.

А еще через день осел, как и было обещано, начал выдачу документов на право собственности. То, что роль документов выполняли листки старого перекидного календаря, не имело никакого значения, так как читать все равно никто не умел.
А потом начались безобразия.

Прав фермерцев и доли в общем имуществе потребовали себе тараканы. Васька взамен фермерских прав и привилегий предложил паразитам только право свободного выезда на постоянное поселение в любое другое хозяйство по соседству, на что получил категорический отказ.

Такой наглости не выдержал даже Васька, самолично раздавивший лапой троих парламентеров прежде, чем остальные нахлебники успели дать деру.
- Это что ж такое? - никак не мог прийти в себя Василий. - Теперь каждая вошь права будет иметь?

Но это были еще цветочки. Ягодки начались на следующий день, когда к Ваське явилась депутация от крыс и объявила о своей полной самостоятельности и немедленном отделении принадлежащего им фундамента от хозяйского дома.

Кроме того, они потребовали платы за пользование проходящими через подвал коммуникациями (вода, канализация и отопление), грозя немедленно их перекрыть.

Напрасно Вася пытался урезонить грызунов, объясняя абсолютную невозможность отделения фундамента от дома или, если хотите, дома от фундамента, а равно каких бы то ни было платежей за то, что ферме и так принадлежит.

Но нападать на крыс самолично он не решился. Отстаивать хозяйское добро  согласились только несколько оставшихся на ферме и отощавших от бескормицы дворняг. Они вернулись из подвала через полчаса искусанные и истерзанные и тут же залегли за скотным двором зализывать раны.

А между тем в хозяйстве начались нелады. Голодные куры перестали нестись. Начали дохнуть цыплята. Утки и гуси, воспользовавшись природным умением летать, направились на прокорм по дальним прудам и озерам, где часть из них полегла от рук браконьеров.

По ночам фермерцев начал беспокоить явственный волчий вой, от которого они отвыкли за последние лет десять спокойной жизни. Подлые крысы погрызли изоляцию, и ферма осталась без электричества. Словом, ферма разваливалась на глазах.

В одно прекрасное утро кот заявил:
- Устал я. На покой хочу. Прошу не беспокоить, - и отправился в хозяйские покои.
Двое суток о коте не было ни слуху ни духу. На ферме начались волнения.
Ткнув мордой в дверь, осел осторожно прошел внутрь дома. Из кухни доносились душераздирающие вопли.

- Свят, свят, свят! Неужто кто-то до нашего благодетеля добрался? - испугался осел.
На пороге кухни он остолбенел. Василий раскинулся на разделочной доске в позе забитой курицы, вокруг него валялись пустые пузырьки из-под валерьянки, а сам он во всю горланил доносившуюся из старенького репродуктора мелодию группы Битлз «Вчера»:
- Тра-та-та!
На рыбалку мы возьмем кота.
Ах, какая будет красота!

Осел молча ушел. На пороге дома он столкнулся с козлом.
- Ну, как там САМ? - поинтересовался козел Яшка.
- Да так. В таком виде показывать его никак нельзя. Пойди и объяви всем, что Василий заболел от тяжких забот и радения о всеобщем благе.

Василий долго думал, а потом объявил общую сходку. Выступление кота Василия на скотном дворе явилось своего рода апофеозом его деятельности. Выдыхая в толпу пары валерьянки, Васька начал:


- Радея о всеобщем благе, чего только не натворишь. Хочешь, как лучше, а получается, как... В общем, такое получается, что иногда самому страшно становится, честное слово. А разве я для себя? Все для вас, дорогие мои фермерцы.

Присутствующие в полном недоумении хлопали глазами, совершенно не понимая, куда гнет Василий.
- А потому, дорогие мои фермерцы, имейте в виду, что, когда я разойдусь, я сам за себя не отвечаю. Ни сейчас, ни потом.

- Ура Василию! - грянули откуда-то сбоку козлы с набитыми капустой животами.
- Ура! - поддержал осел.
Фремерцы, поглядывая на длинные козлиные рога, тоже частью выразили одобрение. Правда, очень сдержанно и невнятно.

- Ты чего это, Вася? - спросил ошеломленный осел после сходки.
- А то, что пора когти рвать. Сам не видишь, что ли?
Вижу. Только когти рвать совершенно незачем. Это что же, бросить все нажитое? Ни в коем случае. Нам нужен козел отпущения, чтобы ответить за все, что мы тут с тобой натворили.

Козлы на это ни за что не согласятся, - расстроился Вася.
- Про козлов это я так, для красного словца. Все равно кто, только чтобы согласился принять власть в свои лапы. Но с условием, что нас он не трогает.

- Да где ж сейчас такого найдешь? Нет больше таких.
- Трудно, но можно. Только чур морду от него не воротить. Пес это, Тузик.
- Ф-ф-у, пес! - зафыркал Вася. - Терпеть не могу этого племени.

- А надо. Этот Тузик, промежду прочим, волкодава Адольфа прикрыл, когда хозяин того прибить хотел за зарезанного племенного телка. Тузик сперва зарыл обглоданные кости, а потом Адольфу вовремя шепнул, чтобы деру давал. Да если б не Тузик, сшили бы из Адольфовой шкуры шапку, а то и пальто.

Переговоры с Тузиком прошли успешно. На следующий же день на очередной сходке Васька представил Тузика.

- Мое подорванное тяжелой работой здоровье требует длительного лечения. Не волнуйтесь, валерьянки на это хватит. Я нашел себе достойного преемника и передам ему бразды правления. А вы его потом совершенно демократически и единодушно выберете...

Имя Тузика уже было готово слететь с Васькиного  розового язычка, когда он увидел подъезжающую к ферме «Ниву». Из машины вышел хозяин. Бледный, высохший, но хозяин!

Быки, коровы и прочий скот (кроме разве что козлов) радостно рванул к своему кормильцу. Хозяин недоуменно оглядывался, силясь понять, что тут такое происходит? Вошел в дом, поглядел, что там делается. Вышел, взял оглоблю и начал наводить порядок.

Первыми из огорода повылетали козлы. Козлов хозяин отделал, как сидоровых коз, и они на некоторое время утратили право именоваться пушными животными.
Потом навел порядок в коровнике и починил электропроводку, после чего ферма разом оживилась.

А под конец, разобравшись, что и почему произошло на ферме, взялся за главных виновников. Осла он отделал ивовыми прутьями так, что он навсегда зарекся во что-либо вмешиваться.

Наконец, настала очередь и кота Василия. Сцену ужасной расправы не наблюдал никто. Видели только, как большой, рыжего окраса шар наподобие пушечного ядра с диким мяуканьем перелетел через весь скотный двор и шлепнулся прямо в кучу перестоявшего навоза.

Жизнь на ферме быстро вошла в привычное русло. О рыжем разбойнике (иначе его уже никто не именовал) вспоминать почти перестали. И только осел с козлом Яшкой нет-нет да и заглядывали на Васькину могилку вспомнить славное времечко.