Притча об уставшем от семейных уз отце и метамонах

        The Parable of the Weary Father and the Methamonk
                2025-08-29

The man found the Methamonk Angelblazer not in a temple, but on a high ridge where the cedar forest rang like a hidden choir. The monk’s eyes were fixed upon the horizon where sky and earth embraced. The man, wearied in soul, waited until the monk turned his gaze toward him.

"I have seen your children," the monk began softly, "in the courtyard of waters, playing with their mother. They shone like fragments of your own soul walking outside your body. I did not ask of you then. I hoped your spirit was at rest."

The man bowed his head. "There is no rest. The house is filled with knives of silence and daggers of speech. I love my children with a love that burns me, but the roof above us is a crucible of discord. If I leave, I abandon them. If I stay, I decay. What road remains?"

The Methamonk pointed to an ancient oak whose roots gripped the earth.

"See that ancient oak? Its roots are deep, fed by the same earth that holds it fast. It cannot choose to wander. It must stand. It endures the scorching sun, the biting frost, and the howling wind. It does not do this for the earth, or for the sky. It does this for the branches it sustains and for the nest cradled in its boughs. To tear itself from the ground would be to kill not only itself but all that depends upon it. That is not prison — that is purpose."

Then he gestured to the lone wolf crossing the meadow.

"He seems free, beholden to none. Yet his freedom is hunger, his nights solitude. He is spared the quarrels of the pack, but he has lost its warmth, its song, its strength. The steppe of life is vast and merciless to a solitary heart."

The man looked down, wrestling with the truth, "So I must endure, year upon year, until my children are grown?"

"The oak does not count the years,"  the monk answered. "It finds meaning in the standing. Your children are not punishment, but covenant. Three souls are not a mistake; they are a divine assignment. Your cross is not the mother of your children, but your own ego, your anger, your desire for a different life. Your duty is to transmute that suffering into love for them. Find your meaning not in the harmony of your marriage, which may never come, but in the unwavering sanctuary you provide for your young. Be the oak, not the lone wolf. For in truly living for them, you will not lose yourself; you will find the man you are sworn to be. "

A stillness entered the man. The storm in him did not vanish, but its shape was made clear. The path was no longer escape, but steadfastness — and within that steadfastness, a hidden spring of joy.

Scriptural Echo:
"Fathers, do not provoke your children to anger, but bring them up in the discipline and instruction of the Lord." — Ephesians 6:4


              Притча об уставшем от семейных уз отце и метамонахе.
                2025-08-29


       Мужчина нашёл метамонаха Ангелблазера не в храме, а на высоком утёсе, где кедровый лес звенел, словно священный хор. Взор монаха был устремлён за горизонт, где небо целуется с землёй. Мужчина, изнурённый душой, ждал, пока монах не обратил к нему свой взгляд.

        «Я видел твоих детей, — тихо начал монах, — в саду, где плещется вода, они играли с матерью. Они сияли, как частицы твоей собственной души, шагающие вне твоего тела. Я не спрашивал о тебе тогда. Я надеялся, что твой дух пребывает в покое».

       Мужчина склонил голову. «Нет мне покоя. Дом полон ножей молчания и кинжалов горечи. Я люблю своих детей любовью, что сжигает меня изнутри, но крыша над нами — это тигель раздора. Если я уйду, я брошу их. Если останусь, буду тлеть. Какой путь остаётся?»

       Метамонах указал на древний дуб, чьи корни вцепились в землю.

       «Видишь тот древний дуб? Корни его глубоки, они питаются от той же земли, что держит его в плену. Он не может выбрать блуждающее безцельное странствие. Он должен стоять. Он терпит палящее солнце, лютый мороз и завывания ветра. Ибо делает это не для земли и не для неба. Дуб работает для ветвей, что поддерживает, и для гнезда, что лелеет в своих корявых сучьях. Вырвать себя из земли — значит убить не только себя, но и всех, кто от него зависит. Это не тюрьма — это предназначение».

       Затем он указал на одинокого волка, пересекающего луг.

       «Он кажется свободным, никому не обязанным. Но свобода его — это голод, ночи его — одиночество с неполной луной. Он избавлен от распрей стаи, но утратил её тепло, её песню, её силу. Степь жизни безкрайна и безжалостна к одинокому сердцу».

        Мужчина опустил взгляд, борясь с правдой: «Значит, я должен терпеть, год за годом, пока мои дети не вырастут?»

       «Дуб не считает годы, — ответил монах. — Он находит смысл в стоянии. Твои дети — не наказание, но завет. Три души — не ошибка; это божественное предначертание. Твой крест — не мать твоих детей, но твоё собственное эго, твой гнев, твоё желание иной жизни. Твой долг — претворить эти страдания в любовь к ним. Обрети свой смысл не в гармонии брака, которой, возможно, никогда не будет, но в нерушимом убежище, что ты предоставляешь для своих чад. Будь дубом, а не одиноким волком. Ибо, истинно живя для них, ты не потеряешь себя; ты обретёшь мужчину, коим поклялся быть».

       В мужчину вошла тишина. Буря в нём не исчезла, но обрела ясные очертания. Путь впредь был не в бегстве, но в стойкости — и внутри этой стойкости таился истинный источник радости.

Библейский отзвук в писании:
«Отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем». — Послание к Ефесянам 6:4