Свежий взгляд на старые воспоминания

/Человек  под окном, гл. 3/.

Начал незнакомец со знакомых окрестностей:
- Вот тут церковь стояла, построенная иждивением купца Мышкина  в 1769 году – снесли.  А жаль: такая красивая была!

И снова потянулись мимо меня улицы, дома и зелёные пятачки. Только теперь с пояснениями. И, надо сказать, мой новый знакомый имел очень своеобразный взгляд на окружающую действительность. Оказалось, что у каждого из нас свой город. Хотя в то же время один на двоих. 

Он вдруг останавливался у уличного фонаря и провозглашал: «Вот тут была остановка 16-го автобуса!» Я наскоро рылся в памяти – и точно, вспоминал: была, родимая. И висела на фонарном столбе жёлтая размером со школьный учебник железяка с числом 16 и расписанием движения. Она тут появилась ещё во времена первой конки и  Первой Конной.


 По плавучему мосту мы прошли на другой берег реки, где на железнодорожной станции в 1918 году подняли восстание белые чехи. Рядом со входом на мост был вкопан толстый деревянный столб, а на нём прибит щит, крупными буквами предупреждавший народ об опасности выхода на лёд. Подумалось, что щит этот, в сущности, прав: если человек желает выйти на лёд в середине лета – это всегда кончается плохо.

На пустынной железнодорожной  станции на одиноком столбе висела дурилка с призывом «Испытай новое чувство». Имелось в виду «курни американское зелье». Мой сопровождающий даже не взглянул на столб – ему явно хотелось испытать старое чувство.

Перед одним домом,  ждущим уже много лет  починки,  он остановился и грустно посмотрел на закрывающую его полотнище с несколькими снимками из городского прошлого. На одном были застигнуты девочки-старшеклассницы в невероятно коротких по требованию тогдашнего «писка»  немарких коричневых школьных  платьицах с белыми по случаю какого-то торжества передничками. Таково тогда было требование Времени: девочки не должны закрывать подолом коленки, а мальчики обязаны прятать под волосами уши. Небось, и выдумал-то этот писк тот, кому лучше было свои уши общественности не предъявлять. Теперь, небось, бывшие девочки внучек ругают за слишком короткие подолы.


На другом снимке  мужчина в дореволюционном трико в горизонтальную полоску шириной побольше тюремной, но меньше генеральских лампасов, модную в начале ХХ века, безуспешно зазывал прохожих попробовать свою силу.  На третьем был на века запечатлён обычный ларёк «Союзпечати», стоявший когда-то у этого здания. Заодно снимавший прихватил с собой в Вечность  и троих молодых ребят, стоявших  рядом с ним спиной к зрителям. И тут мой спутник выдал:

- Хочется окликнуть этих ребят – не я ли это с дружками?   Знаете, чего мне хочется больше всего сейчас? Увидеть снова моих школьных дружков. Такими, какими я их помню  – молодых, счастливых, полных надежд. И ещё увидеть их теперешних, узнать, как у них дела, как сложилась жизнь...

Я тоже взглянул на старый снимок и мысленно согласился, что окликнуть ребят можно. Но вряд ли они оглянутся.

- А позвонить им никак нельзя? – спросил я,  чтобы поддержать разговор.
- Пытался – никто не отвечает: столько лет прошло, -- вздохнул мой ведущий.

Я и сам едва удержался от скорбного вздоха – слишком многое изменилось в этом Городе со времён юности моего провожатого.  И не все удачно устроились в жизни, многие пошли по дорожке, о которой пишут, когда дело касается известных людей: «Спился и жил в нищете». Чтобы читателям было легче сознавать, что они не одни такие.

Изменилась и телефонная связь:  мало того, что многократно поменялись номера, так, ещё  пытаясь сократить затраты на обслуживание, связисты перенесли  справочную в соседний город!  И теперь  звонишь в справочную узнать номер приятеля, а суровый женский голос отвечает: «Ваш звонок очень важен для нас. Назовите улицу и номер дома!» А если не назовете – ГТС оставляет за собой право считать это неполной информацией и взимать за справку 6 рублей новыми. Сразу видно, что звонок важен: шесть целковых можно содрать!

Ну, хорошо, допустим, ищите вы какого-нибудь  Горшкова, которых в городе просто избыток, а потому без дополнительных данных вам его не обнаружить. А если вы спрашиваете, к примеру, телефон скорой помощи или самой ГТС, которая одна в городе? Все равно указывай улицу и номер дома!


В таком случае, предлагаю пойти дальше. Кто может знать, что звонивший не шпион? Пусть, прежде чем спрашивать, придет и предъявит  в развернутом виде. А если не времени – плати десять рублей.

И справку, что звонящий  не связан с ЦРУ, тоже неплохо бы потребовать? Может быть, он хочет захватить почту, телеграф и телефон? А нет времени в ЦРУ за справкой мотаться – плати пятьдесят рублей.

Только не думайте, что заплатив, вы обрящете искомый номер. Вместо торгового дома вам запросто могут подсунуть дом престарелых, а вместо общежития благородных девиц – дом терпимости. Потому что номера телефонов тут давно и бесповоротно перепутаны. Поэтому пользование услугами справочной 09 значительно расширит ваши познания о жизни города и о себе лично, но не приблизит к искомому номеру.


Во времена НЭПа была в большом ходу песенка «Горячи бублики», которая исполняла якобы «несчастная торговка частная». (Несчастной, кстати, она стала еще до того, как за нее взялось ГПУ). Эта «несчастная» просила за свои «горячи бублики», естественно, «рублики».  Конечно, у торговки было желание сшибить деньгу, такое же горячее, как и бублики. Но ведь бублики-то были настоящими! За такую услугу и заплатить не грех. А ГТС вешает нам на уши даже не бублики, а дырки от них – и называет это услугой. Потому что, сколько монополиста ни корми – он все равно в ваш карман заглядывает. Вместо того, чтобы сокращать издержки и потери.