Роман Переплёт т. 1, ч. 4, гл. 11

На другой день Тверской мог не спешить в школу - ему надо было лишь к третьему уроку. Так что пришёл он как раз к большой перемене. И снова, подходя к учительской, он услышал какой-то шум. Он подошёл к двери, однако открывать её не спешил. Он прислушался. Судя по всему, там происходил жаркий спор. Слышалось несколько голосов, но среди них особенно выделялись голос Маргариты Романовны и Елены Патрушевой. Эти двое говорили на повышенных тонах, местами даже пытаясь перекричать друг друга. При этом опять звучала его фамилия. Что до остальных, то они скорее исполняли роль шумового фона.
Затем в самом разгаре спора что-то громыхнуло - видимо, упал стул. А ещё через секунду дверь резко распахнулась, и из учительской, как ошпаренная, выскочила Елена. Столкнувшись с Тверским, она ничуть даже не удивилась. Однако взглянула на него с выражением какой-то мучительной досады.
- Привет! – изобразив улыбку, поприветствовал её Тверской. – Куда это ты разогналась?
- А! - небрежно отмахнулась та, - идите вы все, знаете куда… - И, не останавливаясь, помчалась дальше по коридору.
Тут же за нею следом выскочила и Ольга Спицина. Увидев Тверского, она как-то странно усмехнулась. Однако, она тоже задерживаться не стала и устремилась вслед за подругой.
- Ленка! – кричала она вдогонку. - Ну, чего ты разошлась! Ну, подожди! Я-то тут при чём!
А между тем шум в учительской всё не прекращался. И лишь, когда Тверской вошёл, все как-то разом приумолкли и запереглядывались. У стола с чайными принадлежностями гордо маячила Тамара Валентиновна. На лице её застыла победоносная ухмылка. Там же, рядом, гремела посудой и Маргарита Романовна. Зыркнув на Тверского, она с кружкой чая направилась к своему столу. При этом она что-то бурчала себе под нос.
Остальные же постарались принять нейтральные выражения и занялись каждый своим делом. Лишь у двух или даже у трёх молодых учительниц на лицах промелькнули загадочные улыбки.
Стараясь сохранять невозмутимый вид, Тверской со всеми поздоровался и, подойдя к своему столу, поставил на него портфель.
Ему хоть и ответили, но далеко не все и как-то вразнобой. Впрочем, и у тех, кто ответил, в голосе слышалась явная неуверенность. Сразу после этого воцарилась гробовая тишина.   
«Да, - вынимая из портфеля тетрадки, усмехнулся про себя Тверской, - похоже, здесь опять перемывали мне косточки. Ну, да и плевать».
Он присел к столу, подвинул к себе одну из тетрадей и принялся изучать в ней какие-то записи. Он держался спокойно, что кое-кого из присутствовавших, видимо, нервировало.
Но вот, прозвенел звонок, Тверской встал из-за стола и, прихватив с собой портфель, всё с тем же невозмутимым видом покинул учительскую.   
Он мог себя поздравить, поскольку и на этот раз ему всё же удалось сохранить лицо и выдержать характер. Хотя, правду сказать, нервы у него были на пределе. Причём даже настолько, что путались мысли. Поэтому не случайно свой первый урок он провёл не самым лучшим образом. К примеру, рассказывая семиклассникам о средневековой Испании, он иногда сбивался с темы и парочку раз даже перепутал даты. А иногда он даже брал паузы. Они были ему необходимы, чтобы привести нервы, а заодно и мысли в порядок.   
Тем не менее, он дотянул до звонка, после чего отправился на поиски Елены. Он перехватил её в коридоре, когда она с журналом под мышкой направлялась в учительскую.
- Постой, ну, куда ты так мчишься? – сказал он, преградив ей дорогу. – И вообще, что происходит?
Елена нехотя остановилась, но всё смотрела куда-то в сторону.
- Да не молчи же ты! Ну, что? Что опять случилось? Уж ты-то могла бы мне объяснить?
- Объяснить? Тебе?  - Она вдруг резко вскинула голову. – А тебя разве ещё интересует моё мнение? И потом, я уверена, что ты и сам обо всём догадываешься.
- Представь себе, нет, - не моргнув глазом, соврал Тверской,
- Ах, Сергей, Сергей, ну кому ты это говоришь? Ты хотя бы врать сначала научился. И вообще, мне сейчас некогда…
Она посмотрела ему в глаза, потом вздохнула и ушла. А он остался стоять, мысленно пытаясь оценить ситуацию. Только теперь он по-настоящему осознал, насколько сгустились над ним тучи. Если даже Елена говорить с ним не хочет. Это когда такое бывало!
- Ну, так и идите все к дьяволу! – сквозь зубы процедил он и, развернувшись, решительно зашагал к классу, где у него намечался очередной урок.
Он не ошибся, напряжение действительно нарастало. И это, видимо, чувствовали многие. Однако заговорить с ним на эту щекотливую тему пока никто не решался. По-прежнему он лишь слышал за спиной шепотки .
И вот однажды произошло, наконец, то, чего он давно ожидал – фигурально выражаясь, нарыв таки лопнул.  То есть, фигурально выражаясь, нарыв лопнул.
А произошло это на большой перемене, когда Тверской на минутку заглянул в учительскую. В это время там находилось человек десять учителей,  из которых, по крайней мере, троих можно было смело отнести к лагерю Тамары Валентиновны и её ближайшей соратницы, Косициной.
Примерно за пару минут до появления в учительской Тверского , всё та же географиня снова завела речь о нём и о его скандальном поведении. И уже вскоре до того себя взвинтила, что уже не смогла остановиться даже после того, как он появился в дверях. Видимо, она также успела накрутить и своих сторонниц. Так что он как бы угодил под горячую руку, что немедленно почувствовал, переступив порог учительской.
Однако это ничуть его не смутило. Он как обычно, напустив на себя безучастный вид, подошёл к столу, поставил на него свой портфель и начал доставать из него кое-какие тетради.   
Стоявшая у окна Тамара Валентиновна следила за ним воспалёнными от раздражения глазами. Наконец, Тверской отыскал нужную тетрадь, полистал её, а потом что-то записал на одной из её страниц. После этого он засунул тетради обратно в портфель и, прихватив его с собой, как ни  в чём не бывало, направился к выходу.
- А куда это вы, Сергей Петрович, так торопитесь? – с насмешкой поинтересовалась Тамара Валентиновна. Она стояла, подбоченясь и, кажется, постаралась вложить в свой вопрос весь яд, который у неё накопился за последние дни. - Уж, не на свидание ли опять с этой своей… как её там?.. ну, словом, со своей девятиклассницей?
Видимо, она рассчитывала, спровоцировать скандал. По крайней мере, всё указывало на это. Однако, против её ожидания, Тверской отреагировал довольно спокойно. При этом он как будто даже ничуть не удивился. Не дойдя нескольких шагов до двери, он остановился и, обернувшись, посмотрел на географиню. Взгляд его выражал лёгкое недоумение. Тамара Валентиновна даже поёжилась.   
- С девятиклассницей? - с отвлечённой улыбкой переспросил он. И прибавил: – Боже, а вы-то, откуда об этом узнали?
 - То есть, как! – географиня ошалело завертела головой, как бы ища поддержки у присутствующих. – И вы так спокойно в этом говорите? Ну, знаете ли…
- А почему бы и нет? – с усмешкой парировал Тверской. - Ведь вы же мои коллеги. Так, какие же у меня могут быть от вас секреты? Ну, рассудите сами. 
Та была окончательно сбита с толку. Вытаращив глаза, он глядела на него в упор, пытаясь, видимо, понять, что же всё-таки происходит. Но потом не выдержала и отвела взгляд. Затем она ещё что-то попыталась сказать, но вместо этого лишь беззвучно пошевелила губами. 
А он тем временем глянул на свои часы и присвистнул:
- Фу ты, похоже, я уже не успею, - заметил он, поправляя галстук. - Что ж, - улыбнулся он, - видно, со свиданием придётся повременить. Но вы, Тамара Валентиновна, вы не извольте беспокоиться. Обещаю, как только снова соберусь, то вас… вас… вас я непременно извещу, даже не сомневайтесь. Вы правы, мало ли что…
Он покинул учительскую раньше, чем она успела прийти в себя и обрести дар речи.
- Нет, вы видали! – взорвалась она, как только за ним закрылась дверь. – Вы видали, каков наглец! Он же ещё и насмехается! А я вам, что говорила, растленный тип! И ничего-то для него нет святого. Ну, да ничего, голубчик, - злобно прищурилась она, - тебе это даром не сойдёт.
Её было поддержало несколько голосов. Впрочем, довольно вяло. Их тут же заглушили вдруг раздавшиеся смешки. И только одна Раиса Павловна, - она тоже при этом присутствовала  - осталась всё такой же чопорной и непроницаемой и не единым словом и даже жестом не выразила к этому всему своего отношения. Она устроилась за дальним столом и с рассеянным видом листала какой-то журнал.
И лишь возмущённый вопль географини, с каким она обрушилась, на развеселившихся было коллег, заставил её поднять глаза и холодно усмехнуться.
Сама же географиня ещё минуты три неистовствовала, накликая на голову «распоясавшегося бесстыдника» все громы и молнии, после чего налила себе чаю и мало-помалу успокоилась. 
 На удивление коллег, присутствовавшая при этом Маргарита Романовна предпочла воздержаться от высказываний, хотя по всему судя, была всей душой на стороне географини. И только за минуту до того, как прозвенел звонок, она мрачно заметила, что в общем и целом Тамара Валентиновна права, и что без последствий оставлять такое никак не годится. При этом что-то даже упомянула насчёт коллективного заявления, которое сама же пообещала составить.   
Но тут, как на грех, в учительскую вошла Варвара Петровна. До её слуха, видимо, долетели последние слова географини, которыми та подвела черту под словами Косициной. Губы биологини дрогнули. 
- Что, Тамарочка, - искоса глянув на застывшую посреди учительской географиню, усмехнулась она, - всё никак не угомонишься? Всё продолжаешь бузить и сочинять свои дурацкие небылицы? И как тебе только не надоест? Стыдно, должно быть, право.
- Ах, небылицы! – взвилась та. Краска отхлынула от её густо напудренного лица, глаза злорадно сверкнули. - Ну, знаете ли! Небылицы. Вот уж от кого не ожидала, так это от вас, Варвара Петровна. Да, да, при всём моём к вам уважении. А я тут, между прочим…
- Не ожидала, говоришь? – нахмурившись, перебила её пожилая биологиня. – Не ожидала. А вот это ты, голубушка, врёшь. – Она шагнула прямо на географиню. - Ну же, дай пройти, не стой у меня на дороге. – Та машинально дёрнулась в сторону. – И всё-то ты, дорогуша, ожидала, - продолжала Варвара Петровна. Дойдя до стола, она тяжело опустилась на стул. – Или, думаешь, я не знаю, из чего ты так пенишься и катишь бочку на Сергея Петровича. Что? Что кривишься-то? Всё знаю, дорогая, всё. Да и не только я. Так-то вот.
- Это на что вы, интересно, намекаете? – вздёрнув подбородок, дерзко глянула на неё географиня.
- Я? Намекаю? – хмыкнула та и насмешливым взглядом обвела остальных. – Да. какие тут могут быть намёки? Окстись, милая, я тебе прямо говорю. О, вот опять на меня глазищами сверкать. Не понимает она, видите ли. Небось, приревновала мужика, вот и бесишься. Да, да, и нечего нам тут пудрить мозги своими сказками, нечего смешить людей этой своей чушью. 
- Что! – Лицо у Тамары Валентиновны пошло бурыми пятнами. - Я! Я приревновала! Да вы!.. Это вы обо мне!
- О тебе, о тебе…
- Это, чтобы я!.. И чтоб к какой-то соплячке! Да вы!.. Ну, знаете! Да, как у вас только язык повернулся! Нет, это же надо! Чтобы я!.. 
- Ну, ну, не ерепенься, - холодно усмехнулась Варвара Петровна. – Чего ты в самом-то деле? Ну, не пришлась ты ему по нраву. Что ж, такое бывает, дело житейское. А вот не надо было тебе перед ним своими прелестями трясти. Сама же на него вешалась, проходу ему не давала. А потом удивляешься. Закономерный результат. 
- Я! Прелестями! Да, как вы вообще!.. – задыхалась от возмущения географиня. – Да, что вы себе позволяете! Это уже ни в какие ворота!.. И вообще!..
- Ну, ну, потише тут, чай не на базаре, - свела брови Варвара Петровна. – Ты думаешь, все слепые. Думаешь, никто ничего не видит и не понимает. Так вот, как бы не так. И вообще, я тебе вот, что скажу. Тебе бы, Тамарочка, самой быть бы поскромнее… то есть насчёт мужиков… Вот была бы поскромнее, глядишь, может, и не пришлось бы вот, как ты, беситься да локти кусать. За нравственность она, видите ли, радеет. Ой, насмешила!- Отсмеявшись, она поднялась и, взяв со стола указку и классный журнал, медленно направилась к двери.   


Продолжение: http://proza.ru/2025/09/01/88