Harley Rustad. Глава 7 - Лесоруб

Харли Рустад. Большой одинокий Дуг


Глава 7: Лесоруб


ДЕННИС КРОНИН ОТШЕЛ от гигантской ели Дугласа, которую он только что пометил зелёной лентой, и продолжил свой путь через лес. Отмечая участок вырубки оранжевыми, розовыми и красными лентами, он заметил, что за ним следят. В этих отдалённых долинах часто можно было встретить медведя; пумы и волки встречались реже. Но на этот раз это была птица. Куда бы он ни шёл по участку вырубки, сине-чёрная стеллерова сойка – официальная птица Британской Колумбии – проявляла особый интерес к его работе.

«Она следовала за мной повсюду, как собака», – рассказывал позже Кронин. «Я пересекал ручьи, измерял расстояния и направления, и она прыгала позади меня, подбирая насекомых, которых я растревожил.»

Птица останавливалась, когда он останавливался, склоняла голову набок и следовала за ним. Даже когда он возвращался на следующий день, чтобы закончить план участка, в какой-то момент появлялась сойка, и Кронин угощал птицу кусочком своего сэндвича с арахисовым маслом. Но когда Кронин и его напарник, Уолтер Ван Хелл, нашли путь через ручей, служивший границей участка 7190, чтобы обозначить соседний участок старой поросли, сойка исчезла. Когда они завершили работу на вырубке у подножия горы Эдинбург в долине реки Гордон, пересекая границу ручья туда-сюда, птица всегда оставалась на участке 7190.

«Она никогда не перелетала этот ручей. Мы снова находили ее, когда возвращались», — сказал Кронин.

В офисе Teal Jones, офисе цвета бирюзы, расположенном в пятидесяти километрах от вырубки 7190, недалеко от озера Коуичан, Кронин и Ван Хелл перенесли свои полевые заметки о характеристиках и контурах леса на компьютерную карту вырубки. Они добавили тонкие красные линии для ручьев и рек, чтобы отразить красные флаги, которые они установили в лесу. Они отметили, где должна быть построена точка доступа, где можно было бы разместить кабельный погрузчик для вывоза бревен к дороге. И они рассчитали товарные кубометры древесины в вырубке. Площадь вырубки 7190 составляла примерно двенадцать футбольных полей, и это была лишь крошечная часть великих лесов, некогда покрывавших остров. Но на ней росло несколько высоких и ценных деревьев. Цена на древесину колеблется каждый год в зависимости от породы и рынка, но в том году старая древесина стоила от 80 до 100 долларов за кубометр древесины. (Один кубический метр примерно равен размеру телефонного столба.) Старовозрастные леса Западного побережья дают от 800 до 1200 кубических метров древесины с гектара, что примерно вдвое больше, чем вторичный прирост.

Валовая стоимость древесины в этом одном вырубленном блоке может принести около миллиона долларов.

ДЕННИС КРОНИН ПРОВЕЛ большую часть своей жизни, гуляя по старовозрастным лесам, под кронами некоторых из самых больших деревьев в стране. Он родился весной 1954 года в Торонто, и его семья переехала из города, когда ему было пять лет. В 1972 году, когда ему было восемнадцать лет, и он жил в небольшом фермерском городке Уитби в Онтарио, он направился на запад, где у него был выбор городов на острове Ванкувер, которые процветали под знаменем падающих деревьев. В то время лесная промышленность Западного побережья бурно развивалась, предлагая большие деньги. В отличие от других всплесков ресурсов по всей стране — в нефтедобыче, горнодобывающей промышленности или сезонном рыболовстве — переезд на работу в леса чаще всего был постоянным. Города по всему острову выросли из опилок с лесопилок. Рабочие лагеря, расположенные в отдаленных местах в буше, превратились в сообщества со школами, магазинами, почтовыми отделениями и больницами. Все держала на плаву местная лесозаготовительная компания, которая обеспечивала рабочие места и доход, чтобы семьи не только держались на плаву, но и процветали. Некоторые города, такие как Милл-Бэй на восточном побережье острова, носят названия, отражающие историю лесной промышленности.

Для Кронина стабильная работа была лишь половиной успеха. Он хотел работать на просторах Британской Колумбии, с дегтем на руках и грязью на джинсах. Он поселился в тихом поселке Лейк-Ковичан. Город не только находился в самом сердце лесистых холмов южной стороны острова Ванкувер, но и на протяжении десятилетий был одним из важнейших центров лесной промышленности региона. В течение полутора десятилетий, в период расцвета лесозаготовок на Западном побережье, Кронин ходил по лесам в качестве крюкового сторожа, возглавляя бригаду, которая вытаскивала брёвна с вырубленных участков. «Тогда это была сплошная сплошная рубка», — сказал Кронин. «Вырубали всё подряд. Если что-то там было, выкашивали всё до основания».

По мере того, как в восточной части острова Ванкувер начали исчезать ценные старовозрастные леса, столь желанные лесозаготовительными компаниями, лесозаготовки начали перемещаться в обрывистые и влажные долины западного побережья острова. «Я заготовил в долинах неплохие деньги», — сказал Кронин с долей гордости и сожаления. «Всего в шестистах футах от места выгрузки были просто монстры». На водосбросных отмелях долины Нитинат, к западу от озера Коуичан и вдоль побережья от Порт-Ренфрю, он вспоминал, как ситкинские ели были настолько огромными, что не поддавались стандартным методам обработки. «Приходилось использовать низкие платформы, чтобы вывезти их», — сказал он. «Брёвна невозможно было поднять достаточно высоко, чтобы погрузить их на лесовоз. Для их погрузки требовались две машины одновременно».

В конце 1980-х, после многих лет изнурительной работы по вывозке бревен, Кронин захотел перемен. Правительство Британской Колумбии формализовало роль лесных инженеров, и его опыт, как и опыт многих других, был признан за обучение. Это была более спокойная работа, менее обременительная для организма.

Лесные инженеры часто являются первой волной лесозаготовителей для входа на вырубку. Их работа — обследовать землю, спроектировать, где проложить дороги, отметить любые необычные объекты и составить схему расположения для лесозаготовителей. «Мы могли ходить три дня, чесать затылки, смотреть на землю, смотреть на деревья», — сказал Кронин. На этой должности он начал видеть деревья по-другому. «Лесорубы видят их лежащими на земле, а не стоящими», — сказал он. «Поэтому быть первым — это большая разница». На предыдущей должности он работал на участках, которые были полностью вырублены, но, будучи инженером, он работал в лесах, нетронутых коммерческой вырубкой.

В лесу Кронин выглядел как настоящий лесоруб с Западного побережья. На работу он ходил в джинсах и клетчатой или рабочей рубашке, закатывая рукава, когда была тёплая погода. Он носил каску и ботинки лесоруба с шипами на подошве, чтобы легко передвигаться по лесу. Он брился чисто, оставляя лишь густые усы. Он никогда не уходил на работу без буханки хлеба и банки арахисового масла на обед.

В течение пятнадцати лет, работая в лесах острова Ванкувер, у него был один постоянный напарник — лесной инженер Уолтер Ван Хелл. Они так комфортно чувствовали себя в лесу, что, натыкаясь на медвежью берлогу в дупле большого кедра, они засовывали руки внутрь и ощупывали ее, или даже засовывали туда головы, не опасаясь, что медведь оторвет что-нибудь.

Кронин не просто работал в лесу; он жил и дышал лесом. Редкие выходные проходили без хотя бы одной вылазки в обширную сеть грунтовых лесовозных дорог вокруг озера Коуичан или Порт-Ренфру. Он отправлялся на охоту в горы с друзьями, рыбачил с двумя сыновьями вдоль сотен ручьев и рек, впадающих в Тихий океан. Одним из его любимых занятий была охота на сброшенные оленьи рога: он ходил пешком в поисках оленьих или лосиных рогов, которые животные естественным образом сбрасывали ранней весной. Или он просто просыпался субботним утром и говорил своей жене Лоррейн: «Приезжай посмотреть на мой новый участок». Это означало либо рощу старых деревьев, которую он недавно разметил, либо лес, который недавно был вырублен. Они часто садились в свой грузовик и отправлялись на целый день, чтобы прогуляться по роще, где работал Кронин, или к какой-нибудь достопримечательности – может быть, это был кусочек Тихого океана, недавно обнажившийся после того, как лесорубы работали на вырубке. Может быть, это была медвежья берлога. Или это было дерево, которое он считал необычным.

За десятилетия Кронин развил глубокое понимание этих лесов. Некоторые просто шли на работу и делали её, но Кронин хотел знать подробности. Он мог назвать наизусть названия всех видов в тропическом лесу и правила, действующие в этих кодексах. Когда у его коллег возникали вопросы, они обращались к Деннису.

Кронин видел сотни гигантов, но эта ель Дугласа на участке 7190 выделялась среди остальных. «Когда я подошёл к ней, я прошёл мимо нескольких больших пихт и нескольких очень больших кедров — футов двенадцать, наверное», — сказал Кронин, имея в виду диаметр соседних деревьев. Но эта ель доминировала над остальными. «Она возвышалась над лесом. Она торчала, как бельмо на глазу».

Ель Дугласа и западный красный кедр — два самых ветроустойчивых вида в этом районе, поэтому они часто могут пережить штормы и продолжать расти в течение нескольких циклов роста леса на протяжении тысячелетия. Тем не менее, многие более крупные, многовековые экземпляры этих двух видов обламываются у своих более хрупких верхушек, и со временем их сердцевина наполняется водой и гниет. Они становятся нестабильными и подверженными выветриванию, а древесина внутри постепенно начинает терять свою ценность. Проработав несколько десятилетий лесорубом, Кронин мог определить, есть ли гниль внутри дерева, глядя на кору дерева и сучки вдоль ствола. У большой ели Дугласа ствол был лишь слегка изогнут, без веток и пятен до самой кроны. Когда Кронин обматывал зеленую ленту «ОСТАВИТЬ ДЕРЕВО» вокруг ее основания, он крепко закрепил ее сучок.

За свою карьеру Кронин помечал зелёной лентой и другие деревья, но считал, что древесина в них не подходит для продажи: их стволы были слишком искривлены или имели множество дефектов. Увидев большую пихту Дугласа на участке вырубки 7190, он увидел огромную ценность древесины. «Я лесоруб и вырубил миллионы деревьев. Но я был впечатлён». Он не мог знать этого со стопроцентной уверенностью – «Не узнаешь, пока не распилишь, а к тому времени уже слишком поздно», – но дерево почти не проявляло явных признаков гнили или болезни.

Он обладал энциклопедическими знаниями об этих лесах, но также мог видеть за грубой корой дерева стоимость древесины в долларах. «Я могу посмотреть на дерево и сказать, ценно оно или нет. Если оно не искривлено, если кора здорова, если ветви здоровы», — сказал Кронин. «Этот экземпляр был ценным». Под глубоко потрескавшейся корой этой ели Дугласа лежало достаточно древесины, чтобы полностью загрузить четыре лесовоза, и еще останется немного. Если распилить на мерные пиломатериалы – два на четыре, два на шесть и тому подобное – из них можно было бы построить каркасы пяти домов площадью 2000 квадратных футов. На первый взгляд, он оценил стоимость одного дерева в необработанном виде примерно в 20 000 долларов. Но поскольку это была ель Дугласа с ее желанным теплым цветом и выраженной текстурой, из нее можно было изготовить более дорогие балки и столбы для домов в Виктории и Ванкувере. Одно это дерево могло стоить более 50 000 долларов.

План участка для лесозаготовок уже был составлен, но по настоянию Кронина его переделали, чтобы учесть эту Дуглесию, которую он пометил посреди леса. Только перерисовка планов участка обошлась Тилу Джонсу примерно в 1000 долларов. В центре карты Кронин и Ван Хелл установили значок в форме одиночного дерева, отметив местоположение указанной ели Дугласа. Бригада рубщиков была вынуждена соблюдать эту карту: один значок на странице и тонкая, разрываемая лента вокруг широкого ствола — это была бы самая надёжная форма защиты.

МЕНЕЕ ЧЕМ ЧЕРЕЗ ГОД после того, как Кронин обернул зелёным флагом большую пихту Дугласа, деревья на участке 7190 исчезли. Всё лето 2011 года роща старовозрастного леса стояла, ожидая своей участи. Когда октябрьские дожди стали сильными, в прохладном утреннем воздухе раздался звук: вальщики, нанятые Тилом Джонсом, запускали свои бензопилы. Следуя ленточным маркерам Денниса Кронина и карте, нарисованной Уолтером Ван Хеллом, лесорубы начали валить деревья. Зубья пил вгрызались в полутысячелетние стволы, оставляя дуги опилок, которые оседали на папоротнике-мечнике и на мху. Срубленная хвоя быстро наполнила воздух густым древесным ароматом. Гигантские кедры и пихты с грохотом падали на лесную подстилку, но деревья словно бы и вовсе не издавали звука.

Бригада лесорубов обматывала тросы вокруг стволов упавших деревьев, прикрепляя их к кабельному погрузчику, установленному на дороге над вырубкой. Одно за другим брёвна вытаскивали и грузили на грузовики, затем их провозили по мосту через реку Гордон, мимо группы активистов-противников вырубки леса, стоявших рядом с рощей реликтового леса, и сквозь остров в городок Лейк-Ковичан, где жил Деннис Кронин. Оттуда бревна перевозились на грузовиках на остров в Нанаймо, где их сбрасывали в океан и включали в боны. Буксиры тянули боны через пролив Джорджии, под мостами Ванкувера и вверх по реке Фрейзер на лесопилку Тил Джонс на материке. В отличие от многих бревен, которые экспортируются целиком или в сыром виде для обработки и производства, бревна из блока 7190 оставались в провинции. Их окоряли и пропускали через фрезерный станок, который распиливал их на пиломатериалы различной длины и размеров. Из древесины с участка 7190 изготавливали балки домов или предметы мебели, оконные или дверные рамы, гитары или произведения искусства.

Через несколько месяцев у подножия горы Эдинбург воцарилась тишина. Лесорубы давно упаковали свои бензопилы и снаряжение; Грузовики, груженные брёвнами, уехали. На вырубку упал лёгкий слой снега. С наступлением весны оставшиеся кочки мха и кусты салала потрескивали и высыхали под прямыми лучами солнца. Медведи, населявшие этот участок леса, нашли себе новые логова, а птицы – другие ветви для ночлега. Все жилистые кедры, все болиголовы с поникшей верхушкой и все большие ели, когда-то составлявшие эту рощу тропического леса, исчезли – исчезли все деревья, кроме одного.