Наверх дороги нет. 2005 год

(Из дневника совсем не спортивного похода.)

Обстоятельства так сложились, что в этот раз Алексей не смог подстроиться под мой отпуск, а Галку одолели семейные обстоятельства, поэтому на Южный Урал мы отправились вдвоём со Светланой.

Это определило «матрасный» характер похода: в таком составе мы будем неспешно шагать по дорогам, тропам и, в худшем случае, «топтанкам» в высокотравье, оставленным ранее прошедшими группами. Но сколько-нибудь ясного плана движения по маршруту у меня так и не сложилось, чему во многом способствовала затянувшаяся неопределённость с составом группы.

В самом общем виде, предполагалось пройти траверсом Зигальгу, взойдя на хребет со стороны Александровки. Затем поставить лагерь и, гуляя радиалки, вдоль и поперёк пройти Иремель, поднявшись без рюкзаков на основные вершины этого горного массива.

Стоявшая все лето – как у нас, так и по Уралу - жара и благоприятный долгосрочный прогноз для Челябинска и Уфы отодвинули погодный фактор на второй план. При подготовке к походу мы особо на эту тему не задумывались, благо давно отработанный комплект общественного снаряжения позволяет пережить любые капризы погоды. Вот, только спальники мы взяли новые – недавно купленные полуторакилограммовые одеяла от Bask-а, что дало нам целый килограмм экономии веса.

Весь август и у меня, и у Светланы на работе проблем было, как говорят, выше крыши. Может быть, поэтому я, хотя и отметил начавшееся за неделю до нашего отъезда изменение в тамошней погоде, но серьёзно к тому не отнёсся. Случайно найдя в Интернете сайт с трёхдневными прогнозами погоды для Юрюзани и Бакала, помню, тогда ещё порадовался: дневные 9-15 градусов всяко лучше надоевшей жары.

Заранее купили билеты на челябинский поезд, причём, очень удачно: уже с местами. Рассчитали так: на ж/д станцию Вязовуя прибудем часиков в 9 утра и до вечернего автобуса в село Тюлюк (место начала и завершения активной части маршрута), как не раз уже делали прежде, посидим за речкой.

Так и получилось: приехали, купили обратные билеты на тот же поезд, переобулись в сапоги и пошли к подвесному мосту. (Да, совсем забыл: вокзал на Вязовой только-только открылся после ремонта, очень симпатично получилось.) Разместились на знакомом месте, пообедали у костра и вернулись на станцию к автобусу до г. Трёхгорный.

Прибыв на место, немного подождали в павильончике у проходной и уехали в Тюлюк трёхгорским автобусом – он идёт на пару часов раньше, чем катавский. Поэтому, в Юрюзань мы в этот раз не попали, ничуть о том не жалея: последние годы город производил, на меня, во всяком случае, тягостное впечатление. А после того, как закрыли привычные магазины, а потом и автостанцию возле церкви, и подавно…

Весь день моросил дождь. Вот, и по дороге в автобусе «дворники» работали без устали. Из-за непогоды окрестные горы были недоступны взору. Весь пейзаж - только шоссе в лужах да мокрые ёлки по обочинам. Ну, ещё колючка Трёхгорного, чёрные избы Первухи и Меседы, да пустырь Петропавловки…

Вышли из автобуса на мосту через Березяк, спустились с дороги по крутой лесенке и пошли тропой левого (ор.) берега, где за узкой полосой леса угадываются просторы сенокосных лугов.

Быстро добрались до нашей старой стоянки - вон, под деревом и дровишки с прошлого года ещё сохранились. Бросив рюкзаки под высокими пихтами, первым делом утеплились: сыро, знобко. Потом натянули тент над уже поросшим травой кострищем и, уловив перерыв в дожде, быстро поставили палатку.

Поужинали «скорострельной» кашей и сразу отправились спать. Устали что-то. Видимо, сказалась неизбежная, увы, суета, сопровождающая переход от городской жизни. Засыпая, торжественно пообещал Светлане не будить её завтра – не то, чтобы рано, а вообще не будить. «Сплю до обеда! Имею право.» - получилось что-то вроде вечерней молитвы. Заснули под убаюкивающее ворчание Березяка на близком перекате.

Ночью замёрз: не зря, видно, новые спальники показались нам какими-то … легковесными. Пришлось надеть дополнительные одёжки. Постепенно противный озноб отпустил, и я снова заснул. А Светлана, с вечера предусмотрительно накрывшаяся курткой, даже не пошевелилась.

Ну, до обеда – не до обеда, а часов до десяти она проспала. Говорит, даже не слышала, как я пилил и колол дрова для костра. Ну, и ради Бога! Отпуск у нас или где?!

Первый день заранее условились стоять на месте, «адаптироваться». В прошлом году такое начало похода всем очень понравилось, и мы решили сделать его традицией.

Одно плохо: далеко от лагеря не уйдёшь, оставлять без присмотра вещи боязно. А по одному гулять скучно, некому истошно крикнуть, показав рукой куда-нибудь тебе за спину: «Смотри, смотри!!» И – когда ты, вздрогнув, оглянешься – добавить уже тише, спокойней: «Как прекрасна наша Россия!»
 
А место здесь, действительно, симпатичное. Березяк, ударяя эхом в обрывистый левый берег, весело прыгает по забитому камнями руслу, уклон которого в сторону Зигальги заметен на глаз. По обе стороны – лес, преимущественно, хвойный: здесь и ель, и сосна, и пихта. В подлеске – черёмуха, рябина, вдоль воды – чёрная и красная смородина. Земля плотно укрыта мхами и папоротником, на галечнике – заросли водяного лопуха.

Когда временами туман рассеивается, за рекой видна оконечная сопка хребта Нургуш. Выше по течению Березяк течёт у её подножия, на повороте русла прорываясь в узкую расщелину между горами. Во время весеннего паводка на этом пороге река такое вытворяет!..

Мы немного прошлись каменистым берегом вверх по реке, «поклевали» смородину и, подгоняемые вновь зарядившим дождиком, вернулись к костру. Потом были многократные «походы» за дровами: в такую погоду на днёвке костёр приходится поддерживать постоянно, а сосна с её рыхлой древесиной расходуется быстро. Вот так и коротали время: когда стихал дождик, ходили на речку за водой и заготавливали дрова, а потом жгли их под неторопливую беседу с чаем. Туризм – лучший отдых!

От реки ушли утром через скошенные луга по дороге, тут и там заляпанной коровьими лепёшками. А вон и стадо! Всегда, бывая в этих краях, удивляемся, как далеко от села забредают коровёнки, которые «гуляют сами по себе».

Пересекли старую дорогу на Тюлюк и пошли вверх по недавно расчищенной просеке, огибая с востока, с юга Мельничную гору. Порадовались, найдя пару маслят, и опечалились, увидев, во что превратили лесозаготовители когда-то чудную «малиновую» дорогу с Ягодного хребта в Тюлюк.

Несмотря на короткий переход, за мостом через Тюлюк остановились пообедать. Расположились на стационарной стоянке: столик, скамьи под двускатным дощатым навесом. Пока Светлана занималась грибами, я немного прибрался на донельзя загаженной поляне – собрал и стащил к кострищу гору мусора: головёшки, п/э пакеты, бутылки, бумажки, какие-то тряпки и прочую дрянь. Стеклянные бутылки и жестяные консервные банки свалил в мусорную яму, устроенную кем-то за кустами. После обеда с полчаса, наверное, жёг мусор, застлав окрестности густым едким дымом.

Правда, сжечь удалось не все: Светлана стащила у меня уже приготовленный для кремации кусок мешковины и выкроила из него, как она сказала, «онучки» - портянки, проще говоря. Её новые сапоги оказались чересчур просторны в голенищах и болтались на ногах. Памятуя, что «Нет безвыходных положений, есть безвыходные люди», Света, не комплексуя, обмотала ноги в голеностопе портянками и весь поход шла нормально.

Дальнейший наш путь лежал на Николаевскую дорогу. Где-то там, дальше от неё отходила малоезжая сенокосная дорожка, по которой я планировал уйти в долину Большого Авняра и, взяв визуальный азимут, перевалить по старой тропе хребет Бакты с последующим бродом через Юрюзань близ Александровки. Загвоздка была лишь в том, что дорожка эта, хоть и древняя, но на моей карте не обозначена. И в каком месте нужно на неё сворачивать с Николаевской дороги – вопро-ос… Во всяком случае, когда мы были здесь с Лёшей в 2002-м году, это место я не запомнил. Бывает…

Дорога на Николаевку, как и прошлые годы, оказалась очень грязной. А прошедшие недавно лесовозы (вдалеке раздавался звук работающих бензопил) и дожди превратили большую её часть просто в грязевую канаву. Так что идти пришлось, в основном, по обочинным буграм. Выглянувшее солнце скрасило безрадостную картину, а вскоре заставило раздеваться: за ветром ощутимо потеплело.
Синее небо, белые облака, птички поют – лепота! Жаль, все хорошее быстро кончается. Через полчаса облаков стало больше, ещё через полчаса небо снова нахмурилось.

Надо сказать, топали мы по дороге, формально как бы не существующей: если судить по моей карте, дорога из Николаевки приходит в Тюлюк с запада, перевалив перед тем отрог хребта Бакты. Мы же ушли от южной окраины Тюлюка, оставляя конечную сопку Бактов справа! И ведь не вчера эту дорогу проложили - больше 30 лет назад. Э-эх…

А вот и развилка или, если угодно, стрелка – место, где встречаются старый и новый участки дороги. Самое смешное: развилки этой я не помню. Какую-то боковую просеку на подходе к Тюлюку я в прошлый раз отметил, а это место – нет. Бывает же такое!

Ну, да ладно. Нам ведь не развилка нужна, а отходящая на запад сенокосная дорожка. Но и она в старых записях не значится: ещё дома специально пролистал путевой блокнот из похода трёхлетней давности. Где же она?

Поводил пальцем по карте, поскрёб в затылке, посмотрел на небо…  Задумался…
Когда мы с Лёшкой шли с Бактов, имея целью Иремель, то постоянно контролировали направление этой случайно встреченной нами дороги. Существовала вероятность уйти по ней обратно к недавно оставленному нами хребту, тем более что перевальная дорога (тропа?) на карте в этом районе показана. И вот в какой-то момент, когда дорожка наша уж очень настойчиво стала заворачивать к северу, мы оставили её и ушли в восточном направлении с намерением подрезать Николаевскую дорогу. То есть, до конца этой дорожки мы с Лёшей тогда не дошли. Делаю вывод: искомая дорожка выходит к Николаевской на старом её участке – после перекрёстка.

- Логично? -  обращаюсь к Светлане.
- Ну-у-у…
- А я что говорю! Пошли направо, свороток должен быть совсем рядом.

И действительно, через километр в лес отошла грунтовка со свежими следами автомобильных колёс. Вот - то, что надо!
Через полчаса поневоле вспомнили Р.Баха: «Ну не странно ли, что уверенность всегда приходит перед потрясением?!» Это была сенокосная дорога, но не та! На здешних лугах давно не косили, а следы оставили лесорубы, наделавшие в лесу такую уйму «коридоров», что мы не сразу поняли, что-дорога-то тупиковая.

А ведь была возможность: не иначе, как Всевышний послал нам тех лесорубов, но получилось, как … всегда!
Поздоровавшись, спрашиваю у здоровяка с бензопилой: «Эта дорога там, дальше на Николаевскую не выходит?» Отвечает: «Нет, не выходит». Ну, мы и пошли…

И правда, на Николаевскую она нас не привела. Вообще, никуда не привела! Потому, что кончилась на краю заброшенных сенокосных полян – трава стеной. Эх, и что бы мне не спросить у того парня, КУДА ведёт эта грунтовка?! Вот, уж, действительно: «Каков вопрос – таков и ответ!»

Обидно, досадно, ну да ладно! Чтобы не возвращаться, решаю срезать крюк Николаевской дороги. Срезали, называется (сколько раз зарекался!): больше двух часов под моросящим дождём плутали по заболоченной пойме какого-то гнилого ручья, по луговинам с густой травой в рост человека, по мелколесью и заросшим просекам. Наконец, местность стала повышаться, лес поредел, и мы вывалились на … уютную такую, зелёненькую дорожку!
- Она! – кричу, обернувшись к Светлане, старательно «не замечая» скептического выражения её лица.

Выбрав на обочине место посуше, сбросили рюкзаки. Я несколько минут пробежался по дороге туда-сюда и окончательно убедился, что это – «та самая» дорога, знакомая мне по походу 2002-го года.

Указав Свете на огромные чистые лужи невдалеке, предлагаю встать на ночлег прямо здесь. Тут же сыскалась удобная полянка. А чуть позже ненадолго выглянуло закатное солнце, небо прояснилось, стало тихо.
Уснули с верой в хорошую погоду назавтра.


Увы! Дождь, начавшись ночью, затих только к полудню. Но низкая облачность, воспринимаемая как туман, закрыла все вокруг. Непрекращающаяся морось. О движении в сторону Бактов в такую непогодь нечего и думать: с этой стороны я хребет не переваливал, поэтому начало тропы не найду. Нет здесь и точного ориентира, от которого можно было бы взять азимут на перевал – прореху в поросшем глухим лесом скалистом гребне. Придётся, видимо, обходить Бакты со стороны Тюлюка и идти в направлении Александровки по дороге в долине Юрюзани. Договорились же дома: будем матрасничать.

Понятно, что уходить не хотелось, может, погода ещё наладится, тогда пойдём на Бакты, как планировали вначале. Поэтому решили подождать, благо, время позволяет.

Пользуясь вынужденной отсидкой, прогулялся в северном направлении и … через несколько минут вышел на Николаевскую колею. Н-да… Остаётся только недоумевать, как это мы с Лёшкой проскочили этот свороток, не записав про него на память?!

Дождя до конца дня не было, но пропитанные водой, как губка, низкие облака сплошной чередой тащились через нашу стоянку, заставляя все время поддерживать огонь.

К следующему утру видимых изменений в погоде не произошло: пасмурно, сыро, туманно. Повесив над костром котлы для завтрака, вышел на залитую водой дорогу и, задрав голову, тщетно пытался разглядеть в небе признаки прояснения. Внезапно раздавшийся за спиной голос заставил меня вздрогнуть.

- Не там ищешь. Прислушайся-ка!
- Ну, слушаю…
- Слышишь?
- Чево?
- Глухой!

Ну, уж, нет! Зрение у меня, и правда, не очень, «зато я нюхаю и слышу хорошо». Хотя, на этот раз ничего «такого» я, действительно, не услышал. Лес застыл, упакованный в мокрую вату тумана.

- Да нет ничего. Тишина, аж в ушах звенит!
- А что это звенит?!
- А-га! - Кажется, теперь я понимаю, о чем речь. Концентрирую своё внимание на этом «звоне» и …
- Пчелы, вроде, жужжат. Или комары…
- И комары тоже! И мухи. И все прочие летающие и ползающие букашки. Насекомые, одним словом.
- И – что с того?
- Ну, ты даёшь! - Светлана сокрушённо всплескивает руками. - Воздух суше стал, вот они и зашевелились, ожили. Погода налаживается! Да не смотри ты на небо! У тебя и другие органы чувств есть! А если ты такой … нечувствительный, доверяй тем, кто этих способностей ещё не потерял.
- Мухам, что ли?
- И мухам, в том числе!
- Вот пусть твои мухи и за костром смотрят, и воду таскают, и дрова ...
- Да ладно тебе, - Света примирительно боднула меня плечом. - Это у тебя лучше получается. Гораздо!

Мы позавтракали, свернули лагерь и бодро зашагали в сторону Тюлюка. Шлёпая сапогами по залитой водой колее, дошли до Николаевской дороги, миновали по ней развилку, свернув тут влево, и за час по крутому, размытому участку дороги спустились из леса к тюлюкским сенокосам. Село лежит в глубокой долине речки Тюлюк; отсюда даже колокольню церкви с обновлённым куполом не видно.

Небо меж тем «открылось», только по склонам Зигальги, как пенка по небритой щеке, ползут ещё белые клочья облаков. Бездонная синь над головой, яркое солнце, а – не лето! Вспомнилось: «Уж небо осенью дышало…»

Вдоль изгородей сенокосных угодий дошли до дороги на Александровку. Наши длинные тени весело запрыгали по ровной гравийной насыпи. Вдоль дороги потянулись сосняки, перемежаемые полянами, большинство из которых щетинились уже подросшей стернёй.

Когда село скрылось из виду, мы немного посидели, выбрав место посуше: не то, чтобы устали – просто приятно было после стольких слякотных дней подставить физиономии утреннему солнцу. Пошарив рукой в траве рядом с собой, нашёл несколько ягод земляники. Побродив вокруг, набрал ещё с десяток и вдобавок пару грибков. Жизнь налаживается!!

Час ходу по хорошей дороге, и мы были уже у деревянного моста через Юрюзань, которая здесь, «изменив» Бактам, пересекла широкую долину и прижалась к подножию Зигальги.

Тут обнаружилась низкая дыра у меня на правом сапоге, что потребовало на обеденной стоянке дополнительного времени для срочного ремонта. Заодно посушили одежду и тенты, пользуясь солнечной погодой. И полечили Светлану, злодейски ужаленную осой. Меня оса не догнала.

После такого обеденного перерыва, расслабившись, дошли только до моста через ручей Большой Каменный. Нет, конечно, можно было бы спокойно шагать и дальше, но там до участков, где дорога подходит к реке, было далековато. Поэтому, недолго думая, решили остановиться на ночь, тем более что за деревьями оказалась приличная стоянка.

После ужина долго сидели у костра, болтая о том, о сём и наблюдая, как свежий ветер, словно пастух - отару овец, гонит по закатному небу курчавые облака.

Я люблю, когда ветер северный
Гонит по небу облака.
Они белые и сиреневые,
Даже розовые слегка.

Вечером, а потом и впотьмах по дороге несколько раз проезжали машины. И куда их только несёт?! Ну, мы–то понятно …

Следующее утро прошло в спешных сборах: торопились выйти пораньше, наметив на этот день подъём на Зигальгу.
От моста прошли немного, и вот наша цель – показанная на карте лесная дорога в верховья ручья. Свернув на неё, порадовались: наезжена, видны свежие следы грузовика.

Но радость наша была недолгой, очень скоро дорога, как говорят, сошла на нет. Дальше – пресловутое «направление движения», высокотравье, осинки и сосёнки в колеях, а потом и «хлюпа». Приплыли! Видимо, когда-то дорога эта была проложена для вывоза леса с верхних делянок, и потом за ненадобностью её забросили. Но делать нечего, шагаем вверх по хорошо различимой просеке.

Пересекли заболоченные истоки ручейка, бегущего налево, в Большой Каменный, и вскоре оказались на густо заросшей травой развилке. Влево, по просеке в старом лесу спускалась дорога, очевидно, к ручью: хорошо слышен шум воды. А в прежнем направлении старая колея через заросли кустарника уходила с небольшим подъёмом на хребет. Мы свернули к воде, решив разведать место у ручья и заодно передохнуть.

Отсюда видно, что старая дорога продолжается за ручьём. Вдоль воды тропы нет – плотный кустарник, камни.  Судя по всему, люди останавливаются здесь крайне редко, в этом году, похоже, тут никого и не было. Но стоянка оборудована, сделаны сиденья из брёвен и досок.

Вернулись на поляну и, набирая высоту, пошли дальше. Через полчаса от развилки, помеченной на карте, свернули влево. На каменистом склоне колеи глубоко размыты вешними и дождевыми водами. Просеки, как таковой, нет, кустарник и травы буйно разрослись на месте не столь давних вырубок, поэтому продвигаемся с трудом.
Погода меж тем испортилась: потемнело, окрестности затянуло то ли низкими облаками, то ли туманом; стало сыро и неуютно.

Идём по звериной топтанке и гадаем, лось это был или медведь… Оказалось – медведь, на что указывали кучи помёта с непереваренными ягодами рябины, заломанные стволы черёмухи и свежераскопанное гнездо земляных ос.  Как говорится, пустячок – а … неприятно! В этот момент я остро почувствовал ущербность состава нашей «маленькой такой компании». Светлана потом призналась, что и она ощутила какую-то враждебность природы.

Здесь дорога на более-менее открытом участке отлогого склона повернула на запад, в сторону ручья. Вскоре мы услышали его шум и, помня карту, ожидали близкий спуск к воде. Впереди, за долиной ручья временами был видны останцы горы Болльшой Пасынок, а справа-вверху - скальный гребень, что объясняло поворот дороги, которую на этом участке я уже «держал верхним чутьём». Стоило немного отвлечься (обратила на себя внимание одинокая берёза – «маяк»), и дорога то ли кончилась, то ли потерялась в высокой густой траве. Тут ещё звериные тропы…

Пришлось, сняв рюкзак, пройти по широкой дуге в сторону близкого гребня, цепляясь ногами за траву, спрятавшиеся в ней камни, полусгнившие колоды и рытвины, оставленные, видимо, гусеницами трелёвщиков. Вскоре, споткнувшись, едва ли не носом ткнулся в потерянную «дорогу». Очевидно, мы не с той стороны обошли куст и непроизвольно отклонились на несколько метров вниз по склону. Этого оказалось достаточно, чтобы потерять «путеводную нить».

Вернулись на «нашу» колею и пошагали дальше. По пути я заламывал, обрубал ножом ветки и по старой привычке периодически громко хлопал в ладоши, давая знать зверью, что идут «цари природы».

Дорога, вопреки обещаниям карты, вместо спуска в долину ручья, не тронутую лесорубами, повернула вправо и полезла ещё выше. Посовещавшись, решили пока идти по ней. Скалы гребня – вон они, справа, рукой подать. И слева – тоже скалы. Через понижение меж ними и нырнула (читай – круто взлетела) дорога.

Дальше местность изменилась: справа поднимается старый лес, по опушке которого на север тянется хорошо видимая на местности, но отсутствующая на моей карте колея. Влево уходит склон долины Большого Каменного ручья.

Глядя в карту, задумался. Как быть: спускаться, как планировали, к ручью и обедать, либо шагать дальше по этой дороге? Куда она может нас привести? Там, впереди – очередной лесистый отрог Зигальги, за которым вправо уходит исток Большого Каменного. Может, прямо туда и дотопаем? Тем более что дорога, вроде, получше стала, нет этих надоевших кустов по вырубкам…

Перекусили орехами с сухофруктами, отчасти компенсируя несостоявшийся обед, и решили ещё часок двигаться вверх по колее. Но не прошли мы и двухсот метров, как снова врезались в «мордохлыст», ещё более густой, чем внизу. А тут и дождь приспел, по-осеннему нудный, чтоб ему! Накидки едва ли защитили от всепроникающей сырости, но добавили неудобства в передвижении.

Склон стал круче, дорога - хуже. Сквозь плотные заросли кустарника с трудом продираемся по камням все выше и выше. Маркирую наш путь всё чаще. 

Поджидая Свету, глянул на часы: от «медвежьего» поворота идём час. Осмотрелся, достал карту и компас. Прошли ещё немного, вновь сверился с компасом. Так и есть, колея заметно отклоняется вправо.  Черт, идём почти на восток! Не то!

Советуемся. Эта, с позволения сказать, дорога – не «наша»; по долине, что осталась слева-сзади, – явное бестропье, выше - физически тяжёлый участок в истоках Большого Каменного (мы там были когда-то давно). Непогода, опять же… А ведь дома мы договаривались в дождь по «верхам» не шляться. Решаем идти назад по своим следам, а там – видно будет. Если видимость будет…

Путь вниз был ничуть не легче физически, а психологически – и подавно… На повороте к вытоптанной медведем полянке с осиным гнездом я, было, задумался, не «свалиться» ли прямо здесь к ручью. Но чувство душевного дискомфорта из-за неудачного выбора пути наверх, занудной непогоды, а также близости зверя в этом глухом углу оказалось сильнее. Вздохнул, поправил рюкзак и потопал дальше.

Дважды сбившись с пути в густом кустарнике, пропустил Светлану вперёд: в дожде и тумане она лучше различала сделанные мной зарубки и заломы веток на кустах. Да и спотыкалась на мокрых камнях она меньше…

Когда дошли-таки до травянистого (грунтового) участка дороги, дождь прекратился, и у нижней развилки мы скинули опостылевшие дождевики. Обратный путь сюда, до стоянки в среднем течении Большого Каменного занял у нас около двух часов.

Пока занимались костром и готовили поздний обед, прилетевший из-за хребта ветер разогнал хмарь, в небе появились просветы. Выглянувшее затем ненадолго солнце успело высушить сапоги, накидки и отпотевшие под ними штормовки.

После обеда, признав, что дух Зигальги не хочет пускать нас наверх, в сердцах раскритиковав стоянку и, вообще, «это место», сошлись во мнении уходить дальше вниз – назад, до Александровской дороги.  Сказано – сделано, и ещё засветло мы вернулись на покинутую утром поляну близ моста. Здесь нам опять повезло: успели расположиться до дождя. Правда, к ночи он закончился.

Уже стемнело, мы заканчивали ужин, когда на поляну заехала машина. Невидимый в темноте, молодой (судя по голосу) человек извинился, что беспокоят в столь поздний час, и попросился на ночлег рядом с нами. Приехавших было четверо (2+2).
Мы оставили им костёр, немного дров и, отказавшись от приглашения на арбуз (это на ночь-то глядя?), отправились спать.

Утро – тихое, сырое, туманное. В соседней палатке - тишина. Мы быстро позавтракали, сложились и – в путь.

Накануне вечером у костра обсудили дальнейшие наши действия. Видя такую неустойчивость погоды, договорились не ходить в Александровку, поскольку даже по тамошним дорогам подниматься на Зигальгу, равно, как и лезть через Бакты не имеет смысла: нам, как уже говорилось, верховое бестропье в дождь противопоказано. Обидно, конечно, отступать, ну, да ладно! Чать, не последний раз.

Мы быстро добежали до Тюлюка. В магазине купили в т.ч. вафельный торт, который, очевидно и привлёк к нам внимание симпатичной лайки (ка-ак я её понимаю!) Эта «зараза», увязавшись за нами, дошла до околицы и даже не думала возвращаться!  Вот уж за лесом и домов не видать, вот уж мост через Тюлюк, а ей хоть бы хны – бежит себе впереди… Видимо, уже приноровилась клянчить подачки у туристов. Не на тех напала – нам самим мало!

По заросшей колее правым берегом Тюлюка пошли к подножию Зигальги. Сворачиваем на грунтовку с телеграфными столбами, что тянется вдоль Юрюзани. Бродим через неглубокий здесь Тюлюк и встаём на обед.

В полдень стало по-летнему жарко. Нет, чтобы вчера – так! Собака всё время старается улечься в тени, носом к костру. Что бы это значило? Не припомню такой погодной приметы.

Поскольку я всю дорогу от села грозно на неё кричал, прогонял, псина ластится к Светлане. Пресекая проявления женской мягкотелости и солидарности, пришлось покричать и на Свету, которой я строго-настрого запретил не то, чтобы угощать собаку, но даже выказывать ей своё расположение - ни словом, ни жестом. Послушалась…

Несколько обескураженная таким холодным приёмом и отсутствием объедков (фантики от халвы – и те сожгли!), лайка, тем не менее, пошла с нами и дальше в сторону Тюлюкских выселок – до брода через Юрюзань, где начинается тропа на плато Зигальги. Более того, она спокойно и довольно споро перешла речку и остановилась на том берегу, дожидаясь нас. Тут уж я не выдержал! Схватил какой-то дрын и с самым решительным видом и поминанием сукиной матери пошёл в атаку на опешившую псину. Когда она, поверив в серьёзность моих намерений, поджала хвост и отбежала на почтенное расстояние, я запулил корягой ей вдогонку. Последнее, видимо, убедило животину в серьёзности моих намерений, и она, повесив голову, потрусила обратно в село.

А мы пошли по тропинке вверх, рассуждая о законе подлости (небо вновь нахмурилось) и вспоминая, как во-он у той сосны когда-то давно кормили остатками борща мышку. По пути, который до подножия занял полчаса с небольшим, нашли несколько грибов, которые в ужин стали приятной добавкой к гречневой каше.

К шести часам вечера стало совсем пасмурно, временами накрапывал дождь. Хоть плачь, хоть смейся, но уже в который раз небо так реагирует на наши попытки подняться вверх. Интересно, изменится погода, если прямо сейчас пойдём по тропе? А если – останемся? Остались. Допоздна сидели у костра и дождались: в одиннадцать небо открылось, вызвездило. Чтоб тебя!..

А ночью поднялся ветер, зашумел в кронах, зашуршал продуктовыми пакетами, предусмотрительно подвешенными на дерево. Потом ветер ненадолго стих, но полиэтилен шуршал все равно. Од-на-ко…

Выбрался из палатки, посветил на «кладовку». Стало тихо. Выключил фонарь, замер – опять «шур-шур», «хрусь-хрусь». С воинственным кличем (…) бросаюсь к пакетам, трясу их, поворачиваю, пытаясь определить источник этих оч-ч-чень неприятных чавкающих звуков. И тут на моих глазах из дырищи в одном из пакетов прямо-таки вываливается … обожравшаяся до неприличных размеров мышь! Она шлёпнулась на землю с метровой высоты и, отдуваясь и сытно отрыгивая, неспешно утопала под корень ближней сосны. Вот зараза, хоть бы спасибо сказала!

- Ну, что там? – подала голос из палатки Светлана, очевидно, встревоженная возникшей паузой.
- Не «что», а «кто».
- Ну, и?!
- Догадайся с трёх раз!
- …
- Мышь!
- Так ведь…
- Вот именно, та самая, от которой мы жратву на верёвку повесили, повыше от земли.
- Так что она – взлетела туда?
- Да нет, тряпка, которой я пакеты от дождя прикрыл, дерева касалась…
- А-а-а-а… Много сожрала?
- Да нет, пайку орехов порушила. И суп… Хотя, нет, это просто пакет такой мятый.
- Вот-вот: один съем, остальные… потопчу! Не мышь, а … слонопотам какой-то!

Я поправил пакеты, отодвинул их по верёвке подальше от дерева и плотнее прикрыл от возможного дождя.
Проснувшись утром, ещё не вылезая из палатки, понял, что погода нам нынче «не светит». И не греет.

Оделся, выглянул наружу. Так и есть: ветер рвёт низкие облака о верхушки сосен, бросает в лицо водяную пыль. Видимость по просеке не более ста метров.
На провисшем с одного угла костровом тенте скопилась лужа. Маленькие пихты и ёлки вокруг палатки усыпаны бисером дождинок. Эх, сейчас бы солнышком их осветить…

Но за весь день солнце так и не появилось. Когда ветер стихал, туман становился гуще… А к вечеру закапало. Потом сильнее. Дождь шёл всю ночь.
Утром – ничего нового: сыро, хмуро.

Но после завтрака в небе что-то неуловимо изменилось. Чуть позже поднялся ветер, стало заметно движение облаков. А когда в разрывах этого серого мокрого покрывала мелькнул клочок синего неба, мы стали собираться и попутно готовить обед. Появлявшееся временами солнце добавляло уверенности в правильности принятого решения.

Около двух часов пошли вверх по тропе. За полтора часа с привалом и несколькими «минутками», одолев крутой подъем, добрались до поворота тропы влево. Отсюда ещё минут сорок отлого поднимались по плато до большой (единственной на этом участке тропы) стоянки у курума с ручьём.

Поставив палатку, решаем до ужина, благо, погода ясная и ещё светло, прогуляться дальше по тропе. Было желание сходить на скальник, расположенный неподалёку, - с него, помнится, хороший обзор во все стороны.

Но тропа на заболоченном участке неожиданно уклонилась вправо от прежнего направления, и останца мы не увидели. Шагаем дальше. Натоптанная развилка: левая тропа ведёт на север, скорее всего, к горе Поперечная, правая – на восток, похоже, к истокам речки Евлахта. Пройдя немного по левой тропе, ещё раз проверили по компасу её направление и вернулись к развилке. Проделали то же самое с правой тропой, затратив около получаса на дорогу туда и обратно.

Возвращались в лагерь, ругая погоду и высказывая вслух опасения, что не видать нам завтра Поперечной, как своих ушей.

После ужина дождь загнал нас в палатку и шёл, не переставая, всю ночь. А уж ветер здесь, вверху, в мелколесье порезвился…

Утро тихое, пасмурное (эка невидаль!).
Завтракали, а потом и обедали, то и дело поглядывая на небо.
К полудню начало проясняться, зажужжали насекомые – теперь и я их сразу услышал. Хотя и не первым…

Вышли из лагеря с рюкзаками по тропе на Поперечную. Когда достигли стоянки у мощного родника под горой, выглянуло солнце, облака разбежались в стороны, открыв голубое-голубое небо. Ура!

Мы спрятали рюкзаки и, чуток передохнув, полезли на курумниковую сопку. Ходили всего час, причём обратный путь – почти бегом. Поднявшись по склону Горы и оглядевшись, увидели, как, заходя встречно с двух сторон небосвода, прямо над Зигальгой сближаются два мрачных дождевых фронта. Перспектива быть застигнутыми этим светопреставлением на курумном склоне Поперечной нас не радовала, а потому – вниз! Хоть плачь, хоть смейся, но – уже в который раз – непогода (она ли?) не пускает нас наверх.

Пока доставали и надевали рюкзаки, спряталось солнце и налетел свежий ветер. У развилки на Евлахту нас догнал град, ненадолго побелив землю, затем пошёл мелкий частый дождь.

От стоянки на плато, где ночевали накануне, спускались до подножия хребта полтора часа. Всё время – дождь. В короткий перерыв только-только успели разбить лагерь, и снова заморосило.

Во время бивачных работ почувствовал дискомфорт в левом колене, а к вечеру сустав та--ак разболелся! Напряжение ног на затяжном крутом спуске с рюкзаком по мокрой каменистой тропе дало себя знать острым воспалением связок. Во-от, а я ещё подтрунивал над Светланой, когда она на спуске все аккуратничала, оберегая свою больную коленку: дескать, ноют раны у ветерана!  Теперь сам маялся и лечился Долгитом. (Эх, когда мы были молодые…)

В конце дня, когда мы спокойно чаёвничали после ужина, наверх прошли парень с девчонкой: сказали - погулять. И до темноты не вернулись. Мы уже легли спать, а их все нет – палатка в десяти метрах от тропы, услышали бы…
Проснулся я от какого-то неясного шума. Рядом из темноты голос Светланы: «Кричат, однако. Возвращаются…»

Тут и я услышал отдалённый крик, что вроде: «Эй!» Чертыхаясь, надел безрукавку и выбрался из тёплого спальника в слякотную темень. Обернувшись к Горе, громко крикнул пару раз. Отозвались, потом ещё – уже ближе. Послышался шум камней под ногами.
- Эй, это вы – гуляки?
- Мы, - голос все ближе. - Темно. Заблудились. Тропу потеряли.

Мимо кострища, подсвечивая под ноги, спустился от палатки к началу тропы. Слева – неясные тени. Подошёл ближе. Те самые, двое – стоят, переминаются. Лиц в темноте не видно, но, судя по голосам, не очень обеспокоены: с кем не бывает...

Немного постояли, перекинулись парой слов. Говорят, что гостят в «Ковчеге» у Кости – художника (знаем такого). Завтра, точнее, уже сегодня вечерним автобусом собираются домой.

Вывел их через кусты на сухой участок тропы, пояснил: «Дальше тропа хорошо набита, а ниже и вовсе колея появится. Уклон небольшой, но смотрите внимательно – изредка каменистые участки попадаются и валежины поперёк тропы. В светлое время до реки идти минут двадцать пять, а в потёмках – минут на десять больше. Тут уж не заблудитесь, а от брода (будьте аккуратнее!)  огни в посёлке видно. Счастливо!»

Но не успел я, вернувшись в палатку, заснуть, - снова крик. Да чтоб тебя!  Светлана, смеясь, предлагает проводить их до Тюлюка: всё одно, не спим. Оба не сомневаемся, что это наши новые знакомые.

Снова выхожу на открытое место, подаю голос. Отзываются откуда-то далеко справа. Эк вас занесло!

Когда, спустя время, они выбрались-таки, проломившись через кустарник, на поляну, вид у ребят был уже не такой бравый. Ноги у обоих по колено мокрые. Парень явно растерян, девушка жмётся к нему. Молчат. Вздыхают.
Время второй час ночи. Ещё недавние звезды затянуло облаками, темень – хоть глаз выколи…

Снова вывел горемык на тропу, отдал пареньку один из двух налобников. Договорились, что он оставит фонарь в приюте у Кости, а мы его потом заберём.
Они ушли, но пришёл дождь.

Утром – уже ставшие привычными, туман и морось. Вокруг все пропитано влагой: природа, словно, компенсирует засушливое лето.
Встали позже обычного. Не торопясь, позавтракали, собрались и ушли вниз, теперь уже окончательно отказавшись от подъёма на вершины Зигальги.

За бродом свернули от стоянки на правую дорогу и через выселки быстро дошагали до Тюлюка. По пути все гадали о происхождении этого поселения на берегу Юрюзани, о назначении деревянных домов, не очень-то похожих на жилые избы. Может, тут старообрядцы жили? Хотя, вряд ли. Скорее всего, именно здесь квартировали рабочие когда-то-шнего леспромхоза.

Промесили грязь до Костиного приюта. А вот и сам хозяин – от речки с водой идёт. Поздоровались, разговорились. Наша с ним общая знакомая из Челябинска была здесь со школьниками на майские праздники. А ночные «гулёны» – здесь ещё, отсыпаются. Услышав, видно, что разговор о нём, вышел вчерашний парень, принёс фонарик. Заметно было, что он несколько смущён. Ладно, дело житейское…

Под начавшимся (без комментариев!) дождём заглянули на когда-то названную нами сойкиной стоянку под огромной пихтой у тюлюкской протоки, где не были несколько лет. Поправили обвалившиеся камни у кострища, натянули костровой тент. Пообедав, ушли по дороге в сторону Иремеля.

Почти непрерывные дожди сделали грунтовку малопригодной для движения легковушек. Ямы на дороге раскинулись от обочины до обочины, до краёв полны грязной воды. Долго ли, коротко ли – налево отвернула лежнёвка под Передним Иремелем, что ведёт к началу тропы наверх. Дальше дорога стала совсем плохой: в сырую погоду её окончательно разбили грузовые вездеходы. От перекрёстка до поляны у начала тропы мы брели по непролазной грязи и лужам с короткими остановками: холодно, сыро.

В самом начале подъёма по тропе (а теперь – широкой квадроцикловой дороге) на Передний Иремель пошёл дождь, да ещё какой - ливень! Спрятавшись под ближайшей ёлкой, быстро облачились в так и непросохшие накидки, отвернули повыше ботфорты сапог. Немного постояли под деревом, надеясь, что за водяным шквалом последует затишье. Не тут–то было! Дождь и не думал прекращаться, несмотря на порывистый сильный ветер. Впереди по тропе, коротко треснув, завалилась сухая ёлка. Можно представить, что сейчас творится на плато… Решили заночевать в лесу на какой-нибудь из стоянок, разбросанных вдоль тропы. И вскоре такая возможность нам представилась.

Первым делом натянули костровой тент и убрали, наконец, рюкзаки из-под дождя. Нашли поблизости пару сушин для костра, стащили напиленные бревна под тент.
Время идёт, а дождь все не прекращается. Да-а-а! Надежды, что вот, мол, такой летний дождь прошумит быстро и … не сбылись. Пришлось собирать палатку под защитой тента, а потом, поставив на место, окапывать её, защищая от набирающих силу дождевых потоков, устремившихся вниз по утоптанной поляне.

И уж совсем неожиданно прогремел гром, засверкало в долине Карагайки. Обрадованный такой поддержкой, дождь забарабанил по тенту с удвоенной силой. Шальной ветер огромными пригоршнями швырял влагу под тент, вовсю трепал его полотнища и разбрасывал угли из костра. Надо ли говорить, что ужин прошёл скомкано…
Но погода не утихомирилась и после нашего ухода в палатку, дождь с грозой продолжался всю ночь.

Но, как выяснилось уже утром, это не помешало местным мышам изгрызть Светину шляпу, неосмотрительно оставленную у костра на охапке дров. Этот головной убор, многие годы сопровождавший Светлану в её скитаниях, предмет её заслуженной гордости (второй такой во всём мире нет!) сейчас являл собой жалкое зрелище: мокрая грязная «рвакля» с криво торчащей проволочной дужкой.

Сцену «прощание славянки», последовавшую вслед за появлением Светы у костра, я тактично пропускаю. Скажу только, что мне больших трудов стоило убедить безутешную владелицу этой … этой… (в общем, ясно) в ремонтонепригодности (или как –неремонтабельности?) этой … этой … (в общем, ясно). А когда шляпу кремировали (не доставайся же ты никому!!!), даже я не сдержал скупой мужской слезы (дым … от неё … такой …ф-фу!).

Меж тем, к десяти часам погода резко (ох, не люблю я резких погодных перепадов!) улучшилась, выглянуло солнышко. Пользуясь возможностью, раскинули на верёвках весь походный скарб, включая спальники, отчего наш лагерь стал напоминать цыганский табор.
Договорились посидеть здесь до обеда, чтобы убедиться в серьёзности намерений небесной канцелярии (ну, или наоборот). Спасаясь от вынужденного, и порядком надоевшего за этот поход безделья, взял полтора часа контрольного времени и отправился вверх по курумнику на плечо Переднего Иремеля.

Двигаться приходилось очень осторожно, т.к. ветер и утреннее нежаркое солнышко ещё не успели подсушить камни.  И все равно, налегке поднимался шустро, палатка и хрупкая фигура рядом с ней быстро уменьшались в размерах, а потом и вовсе скрылись за перегибом склона. Я шёл от нашего лагеря прямо вверх, поэтому, когда поднялся повыше, поляна с ярким костровым тентом была передо мной, как на ладони.

Отсюда, сверху был отличный вид на выдающиеся вершины иремельского массива: слева – Кабан, справа – Жеребчик, прямо – скальный гребешок на Залавке. Помню, когда-то давно со скал последнего мы, дурачась, перекликались с ребятами, оставшимися в лагере на склоне Жеребчика.

Но долго любоваться окрестностями и предаваться воспоминаниям не получилось: по руслу Карагайки, огибая вершину Кругозор, вверх по Иремелю полезли мрачные тучи. Да так быстро… Пришлось спешно ретироваться, что у меня получилось быстро и аккуратно: ещё бы, такая практика!

Внизу на поляне я застал последние лучи солнца, которое вскорости спряталось в тучу. Но к тому времени, как снова пошёл дождь с грозой, мы успели пообедать и свернуть лагерь. Выбора нам погода не оставляла: теперь только вниз.

Дойдя до основной дороги, мы свернули в противоположную от Тюлюка сторону и вскоре пересекли бурный рукав Карагайки. И за эти 10 минут мы нарезали по обочинам дороги отменных подосиновиков и подберёзовиков, каких давно уже не доводилось встречать на Южном Урале.

Но вот наезженная дорога закончилась. Впереди – основное русло Карагайки, протекающей поперёк нашего пути слева направо. На нашем берегу по обе стороны дороги - следы частых стоянок, причём, скорее всего, не туристских. Вставать на таком месте не хотелось, поэтому мы скоро отыскали уютную полянку выше по течению речки. Пока шли туда тропой вдоль берега, не удержались и ещё нарезали грибов, яркие шляпки которых виднелись тут и там.

Бросив рюкзаки, осмотрелись. Тропа к воде, содранный с камней мох и торчащие из травы ржавые банки показали, что не мы одни – «такие умные». Но в этом году, да и, скорее всего, в прошлом тоже, здесь никто лагерем не стоял.
Прикинув, где разместим палатку, куда немного передвинем с тропы кострище, как повесим тент, начали обустраиваться.

Я выкладывал камнями кострище, когда Светлана, до этого сновавшая от распотрошённых рюкзаков к палатке, и обратно, прервала своё занятие и с громким «ай-яй-яй!» отбежала в сторону, смешно задирая ноги.

- Кто тебя?! Опять – мышь?!
- Муравьи!!
- О, господи! Зачем же так орать-то?!
- Кусают! Их тут – море!
Подошёл. И, правда – целые полчища муравьёв кишели вокруг палатки. И здесь! И – там!
- Откуда они взялись? Ни одного же не было!
- Погода!
- Что – погода?
- Солнышко, ветер – вот они и полезли.
- Откуда же?

Света молча указала куда-то мне за спину.
Поворачиваюсь. Там, в каких-то десяти метрах от нас, меж двух близко стоящих огромных лиственниц высится столь же огромный муравейник.
Да-а-а, слона-то я и не заметил…

Только теперь поняли свою ошибку: то, что мы вначале приняли за оставленные людьми старые тропинки, оказалось ничем иным, как муравьиными дорогами. Они веером расходились от муравьиного «небоскрёба», и сейчас по ним бурыми волнами двигались полчища лесных тружеников. На одной из их «дорог» мы и поставили палатку!

С полчаса, не меньше, мы подыскивали новое место для нашего походного дома: муравьи были, казалось, повсюду. И уж, когда я, психанув, готов был «свалить отсюда к чёртовой матери», отыскался-таки свободный от этих кусачих малявок относительно ровный и сухой пятачок. Перетаскивая на новое место палатку, вспомнили давнюю похожую историю, когда эти «беспокойные соседи» помешали нам устроить ночлег близ устья Березяка.

К вечеру небо совсем очистилось – тишина, синь над головой, закатное солнышко! Но нас этим не обманешь: уверены, что, пойди мы сегодня наверх, дождя бы не миновать.
Да он и так не заставил себя ждать: ночью нас разбудил ливень, с шумом ударивший по палатке. Хорошо ещё, поставили её под защитой высоких сосен и пихт.
К рассвету дождь прекратился. Когда я выбрался из палатки, было ясно и тихо, над лесом показалось чистое солнце.

Решаем здесь дневать – уж, больно местечко симпатичное.
После завтрака сидели и, как у нас говорят, «смотрели кино «Восход солнца над Карагайкой». Жаль, только этот фильм оказался «короткометражным»: чудные краски ранней осени смыл, невесть, откуда взявшийся дождь, который в течение дня ещё не раз принимался поливать окрестности.

Начавшись после ужина (гречневая каша с грибами – м-м-м!), дождь так и не прекращался всю ночь и утро. В который раз повторяю: «Поздний гость ночевать остаётся». Развиднелось только часам к девяти утра.

Как немного подсохло, прогулялся один вверх по Карагайке. Торная тропа шла сначала по нашему берегу, а потом перебралась на левый (ор.). Кое-где встречались старые марки белой краской, памятные с тех давних пор, когда действовал ещё Тюлюкский КСО (контрольно-спасательный отряд). По пути - очень сырой лес, разрушенный балаган, старые настилы для палаток, брошенная вокруг них утварь, какие-то бочки…

Ходил час туда и столько же назад. На обратном пути проскочил ответвление тропы на свой берег и прошёл ниже, почти до дороги – как оказалось, тропа есть и там.

После обеда солнце почти не показывалось, а вечером опять зарядил дождь. Ночью он прекратился, и на ветру тенты подсохли.

Поднявшись утром, поспешили посуху убрать палатку и сложить рюкзаки. Едва успели. Уходили со стоянки под моросящим дождём. И так – всю дорогу до Тюлюка. Забегая вперёд, скажу, что непогода сохранилась до вечера.

Уже на подходе к мосту через Карагайку встретили нашу старую знакомую – Татьяну, которая с двумя мужиками шла на Иремель искать потерявшихся там вчера ягодников. (Из села Гору не видно уже несколько дней: наверху постоянно дождь и сплошной туман.) Поздоровавшись, она, было, обратилась ко мне с вопросом, не встречали ли кого на Иремели, но на полуслове осеклась – узнала! – и захохотала, к немалому удивлению её спутников. (Света мельком виделась с ней давно, лет семь тому, наверное, но сразу поняла, кто это.)

- Бывает же такое! Сколько раз встречаю тебя, и все – случайно!
- Гора с горой…

Обнялись, расцеловались. Посыпались обычные в таких случаях вопросы: как, что… Но, видя понятное нетерпение мужиков (это были родственники потерявшихся), договорились встретиться вечером. Мы-то, считай, уже на месте, а ей предстоит лезть наверх. Моё предложение поучаствовать в поисках сразу отвергла: «Не нужно, я чувствую, что с ребятами всё в порядке, не исключено, что они сами выйдут в Тюлюк, раньше, чем мы вернёмся». (Как позже узнали, так оно и случилось.)

Мы со Светой спустились до окраины села и устроились ночевать в приюте «Роза Ветров». Ночёвку в лесу сразу отвергли: как подумаешь, что завтра рано утром предстоит снимать лагерь под дождём и в темноте, торопясь на автобус…

Приют нас, честно говоря, удивил. Для Тюлюка такой уровень комфорта и сервиса – очень высок. За ужином (ура, готовят еду и моют посуду – другие!) вспомнили, как не раз сетовали на нерасторопность наших бизнесменов от туризма: такой лакомый кусочек пропадает! Не пропал, значит. Лучше поздно, чем никогда. Правда, местным от этого – ни жарко, ни холодно, т.к. рабочих мест приют тюлюкским жителям дал всего ничего. Ладно, поживём – увидим. Во всяком случае, нам со Светланой крыша над головой (нормальный туалет, душ, приличная еда, а также телевизор и прочие блага цивилизации, включая зануду-попугая) оказались очень кстати.

Перед ужином ещё помесили сапогами грязь, сходили в гости к Татьяне, посмотрели её «избушку», почаёвничали, поговорили…

Утром, несмотря на плохую погоду, Татьяна вышла к автобусу проводить нас и, прощаясь, сунула мешочек с золотым корнем: «Вот, сама собирала. Здесь, неподалёку». - Хитро прищурилась…

В автобусе из Тюлюка были заняты даже не все сидячие места, зато по пути в Меседе народу набилось, как говорится, под завязку, и нам больших трудов стоило выбраться из автобуса в Трёхгорном.

Простояв в остановочном павильоне под сильным дождём два часа (автобус на станцию ушёл, строго по расписанию, незадолго до нашего сюда прибытия), поняли, что допустили ошибку, выйдя в Трёхгорном: надо было ехать дальше, до Юрюзани. Там, кроме Катавского автобуса, на Вязовую ходят маршрутки и такси. Света, правда, попыталась робко сказать: «Ведь я же говорила про «ГАЗ»-ельки», но, увидев выражение моего лица (а чё, лицо как лицо…), резко переменила тему.

Прибыв, наконец, на Вязовую, мы скромно пообедали в ОРС-овской столовой (а вот ра-а-аньше, бывало…), не очень продуктивно посетили продуктовый магазинчик и расположились, было, по привычке на неудобных стульях в кассовом зале (сверху не каплет – и ладно!). Но тут на нас обратил внимание дежурный по вокзалу и любезно предложил скоротать время до нашего ночного поезда в их-ней комнате отдыха. Думаете, мы отказались? Щ-щас!

Опять – должный уровень комфорта и сервиса, включая душ и туалет! Никакой тебе романтики, прям беда! Когда, рассчитавшись за постой, покинули гостеприимный номер, так неуютно почувствовали себя в зале ожидания… Ладно, хоть недолго.

Потом короткая пробежка по мокрому ночному перрону до своего вагона и – до новой встречи, Южный Урал!